Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2 Ротфусс Патрик

Я встал одновременно с маэром.

– Если ваша светлость позволит, у меня есть еще одно дело, требующее незамедлительного обсуждения.

Он серьезно посмотрел на меня.

– Я так понимаю, что дело важное?

– И весьма срочное, ваша светлость, – взволнованно сказал я. – С этим нельзя ждать больше ни дня. Я бы сказал об этом раньше, если бы мы могли остаться наедине и у нас было время.

– Хорошо.

Он снова сел.

– Что же у вас такое срочное?

– Леранд, – слегка укоризненно сказала Мелуан, – мы опаздываем! Хайанис ждет.

– Пусть подождет, – сказал он. – Квоут верно служил мне. Он ничего не делает без причины, и не прислушиваться к его словам – себе дороже.

– Вы мне льстите, ваша светлость. Но дело и впрямь серьезное.

Я взглянул на Мелуан.

– И довольно деликатное притом. Если вашей супруге угодно будет удалиться, это только к лучшему.

– Но если дело важное, может, мне стоит остаться? – лукаво осведомилась она.

Я вопросительно взглянул на маэра.

– Все, что вы хотите сказать мне, вы можете сказать также моей супруге, – ответил он.

Я заколебался. Мне срочно нужно было рассказать Алверону о фальшивых актерах. Я был уверен, что, если он услышит мою версию событий, я уж сумею представить их в наиболее выгодном для себя свете. А если до него сначала дойдут вести по официальным каналам, он, может, и не пожелает закрыть глаза на голые факты, что я самовольно убил девятерых путников.

Однако, несмотря на все обстоятельства, последнее, чего мне хотелось бы, это рассказывать мою историю при Мелуан. Это поневоле усложнит дело… Я решился попытаться еще раз:

– Это весьма мрачная история, ваша светлость…

Алверон покачал головой и слегка нахмурился.

– У нас нет тайн друг от друга.

Я подавил тяжкий вздох и достал из внутреннего кармана своего шаэда сложенный лист толстого пергамента.

– Это ведь письмо о покровительстве, дарованное вашей светлостью, не так ли?

Его серые глаза пробежали документ, на его лице отразилось легкое изумление.

– Да. Откуда оно у вас?

– Ах, Леранд! – воскликнула Мелуан. – Я знала, что вы дозволяете попрошайкам бродяжничать в ваших землях, но никогда не думала, что вы опуститесь до того, чтобы оказывать им покровительство!

– Всего нескольким труппам, – сказал он. – Этого требует мое положение. При любом уважающем себя дворе имеется хотя бы несколько актеров.

– При моем их нет, – твердо сказала Мелуан.

– Иметь собственную труппу очень удобно, – кротко возразил Алверон. – А иметь их несколько еще удобнее. Тогда можно подобрать подходящее развлечение для любого праздника, который устраиваешь. Как вы думаете, откуда я взял музыкантов, что играли на нашей свадьбе?

Видя, что лицо Мелуан не смягчилось, Алверон продолжал:

– Им не дозволено представлять ничего непристойного или богохульного, дорогая. Я весьма тщательно их контролирую. И можете быть уверены, ни один город в моих владениях не дозволит выступать у себя труппе, не имеющей письма о покровительстве от какого-нибудь вельможи.

Алверон снова обернулся ко мне.

– Это возвращает нас к делу, о котором мы говорили. Откуда у вас их письмо? Без него труппа, должно быть, бедствует.

Я колебался. Я не знал, как лучше подойти к делу в присутствии Мелуан. Я-то рассчитывал поговорить с маэром наедине…

– Они не бедствуют, ваша светлость. Они убиты.

Маэр не удивился.

– Так я и подумал. Печальная история, но что поделать, такое случается.

Глаза Мелуан сверкнули.

– Я бы дорого дала, чтобы такое случалось как можно чаще!

– Известно ли вам, кто это сделал? – спросил маэр.

– В определенном смысле – да, ваша светлость.

Он выжидательно поднял брови.

– Ну и?

– Это я.

– Что – вы?

Я вздохнул.

– Людей, у которых было это письмо, убил я, ваша светлость.

Он напрягся и вытянулся в своем кресле.

– Что?!

– Они похитили двух девушек из городка, через который проезжали.

Я помолчал, подбирая слова, чтобы не оскорбить слух Мелуан.

– Девушки были совсем юные, и эти люди дурно обошлись с ними.

Когда Мелуан это услышала, ее лицо, и без того суровое, сделалось холодным как лед. Но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Алверон спросил, словно не веря своим ушам:

– И вы взяли на себя смелость их убить? Целую труппу актеров, которым я выдал разрешение выступать?

Он потер лоб.

– Сколько их было?

– Девять.

– Боже милосердный…

– Я считаю, он поступил правильно! – с жаром воскликнула Мелуан. – Прошу вас, дайте ему пару десятков стражников, и пусть он поступит так со всеми бандами этих плутов-руэ, какие обнаружит в ваших землях!

– Дорогая моя, – сказал Алверон, и в его голосе послышались суровые нотки, – конечно, я дорожу вами куда больше, чем ими, но закон есть закон. Когда…

– Закон таков, каким его сделаете вы! – перебила она. – Этот человек оказал вам благородную услугу. Вам следует даровать ему земли и титул и ввести его в свой совет!

– Он убил девять моих подданных, – сурово возразил Алверон. – Когда люди начинают преступать закон, воцаряется безвластие. Если бы я услышал об этом мимоходом, я повесил бы его, как разбойника!

– Он убил девятерых насильников-руэ! Девять убийц, воров и плутов! На свете стало на девять руэ меньше, и этим он оказал услугу всем нам.

Мелуан взглянула на меня.

– Сударь, я считаю, что вы поступили как нельзя более правильно и достойно!

Ее неуместные похвалы лишь раздули пламя моего гнева.

– Там были не только мужчины, сударыня, – сказал я ей.

Услышав это, Мелуан слегка побледнела.

Алверон потер лицо ладонью.

– Великий Боже, сударь! Вы рубите наотмашь!

– Прошу прощения у вас обоих, но я должен также упомянуть, – серьезно добавил я, – что люди, которых я убил, не были эдема руэ. Это даже не были настоящие актеры.

Алверон устало покачал головой и хлопнул по письму, что лежало перед ним.

– Тут сказано иное. Это были эдема руэ и актеры.

– Ваша светлость, письмо было краденое. Люди, которых я встретил на дороге, перерезали труппу руэ и заняли их место.

Он с любопытством взглянул на меня.

– Вы как будто совершенно в этом уверены.

– Один из них сам сказал мне об этом, ваша светлость. Он признался, что они только притворялись труппой. Они выдавали себя за эдема руэ.

У Мелуан был такой вид, словно она не могла решить, смущена она этим известием или ей от него дурно.

– Но кто же станет выдавать себя за этих тварей?!

Алверон кивнул.

– Моя жена права, – сказал он. – Куда вернее, что они вам солгали. Кто бы на их месте не стал отрицать это? Кто по доброй воле признает себя одним из эдема руэ?

Услышав это, я густо покраснел: мне вдруг сделалось стыдно, что я все это время скрывал свое происхождение.

– Ваша светлость, я не сомневаюсь, что та, первая труппа была настоящими эдема руэ. Но люди, которых я убил, ими не были. Никто из руэ не поступил бы так, как они.

Глаза Мелуан яростно вспыхнули.

– Вы их не знаете!

Я встретился с ней глазами.

– Думаю, я знаю их достаточно хорошо, сударыня.

– Но зачем? – спросил Алверон. – Кто в здравом уме станет пытаться выдавать себя за эдема руэ?

– Ради удобства путешествия, – сказал я. – И ради защиты, которую дает ваше имя.

Он только плечами пожал.

– Должно быть, то были руэ, которые устали от честного труда и вместо этого взялись разбойничать.

– Нет, ваша светлость, – настаивал я. – Это не были эдема руэ.

Алверон укоризненно взглянул на меня.

– Ну что вы, право! Кто отличит шайку разбойников от шайки руэ?

– Они ничем не отличаются! – резко сказала Мелуан.

– Я отличу, ваша светлость! – с жаром возразил я. – Я сам эдема руэ.

Тишина. На лице Мелуан немой шок сменился неверием, потом яростью, потом отвращением. Она поднялась на ноги, на миг у нее сделался такой вид, как будто она вот-вот в меня плюнет, а потом она, напряженно вытянувшись, направилась к двери. Раздался стук и топот: ее личная стража вытянулась по стойке «смирно» и следом за ней направилась прочь из покоев маэра.

Алверон по-прежнему не сводил с меня глаз. Лицо его было суровым.

– Если это шутка, это дурная шутка.

– Это не шутка, ваша светлость, – сказал я, пытаясь взять себя в руки.

– И почему вы сочли нужным скрывать это от меня?

– Я не скрывал этого, ваша светлость. Вы сами не раз упоминали, что я далеко не благородного происхождения.

Он раздраженно стукнул ладонью по подлокотнику.

– Вы понимаете, что я имею в виду! Почему вы ни разу не упомянули, что вы из руэ?

– Полагаю, причины довольно очевидны, ваша светлость, – напряженно ответил я, стараясь, чтобы мои слова не звучали так, словно я бросаю их ему в лицо. – Имя эдема руэ чересчур крепко пахнет для многих благородных носов. Вот и ваша жена сочла, что духами этого не перешибешь.

– Моя супруга в прошлом имела неприятный опыт общения с руэ, – объяснил Алверон. – Вам не стоит об этом забывать.

– Я знаю про ее сестру. Про трагический позор их семьи. Сбежала из дома, влюбившись в актера. Какой ужас! – саркастически сказал я, весь ощетинясь от гнева. – Разум ее сестры делает честь их семье, а вот поступки госпожи вашей супруги – отнюдь! Кровь моего рождения стоит не меньше, чем кровь любого другого человека, и поболее, чем многих иных! А даже будь это не так, она не имеет права так обращаться со мной!

Алверон бросил на меня жесткий взгляд.

– Лично я полагаю, что она имеет право обращаться с вами, как ей угодно, – сказал он. – Ваше неожиданное объявление просто застигло ее врасплох. А учитывая, как она относится к вам, плутам, я полагаю, что она проявила недюжинную сдержанность.

– А мне кажется, что правда ей не по вкусу. Язык актера довел ее до постели куда быстрей, чем ее сестру!

Едва я это сказал, как тут же понял, что зашел чересчур далеко. И стиснул зубы, чтобы не наговорить чего-нибудь еще.

– Ну, довольно! – бросил Алверон холодно и сухо. Глаза у него сделались пустые и злые.

Я удалился со всем гневным достоинством, какое только нашел в себе. Не потому, что мне больше нечего было сказать, а потому, что, если бы я пробыл там секундой дольше, он вызвал бы стражу, а мне совершенно не хотелось удалиться оттуда под стражей.