Огонь в его ладонях Кук Глен

Глава 11

Удар молнии

Ну, давай же, Рескирд. Кончай валять дурака. Не ленись.

Гарун поднял голову. Это сказал тот, которого зовут Браги. Молодые люди с севера постоянно вздорили. Однако ругань особенно усилилась после того, как их рота, не выдержав напора врага, сломала строй. Тот, кого звали Рескирд, получил рану, и вот теперь его друзья помогали ему шагать, понося при этом на чем свет стоит.

Звон оружия в арьергарде отступающих усилился. Людей же Ученика при виде их успеха охватило лихорадочное возбуждение. Гаруну очень хотелось отойти назад, чтобы воспользоваться своим искусством шагана, но отец строго-настрого приказал ему оставаться с порученными его заботам наемниками.

Постоянные ссоры северян его раздражали. Он соскочил с коня и сказал:

– Посадите его в седло. Тогда вам не придется его тащить.

– Этот недоумок скорее всего никогда не обучался верховой езде, – проворчал тот, кого завали Хаакеном. – Ты когда-нибудь сидел на лошади, Рескирд?

– Может, и узнаю её задницу, если… – довольно раздраженно ответил Драконоборец.

Но закончить он не успел. На южном склоне холма вспыхнул ослепительный свет. Какой-то человек выкрикнул слова, смысла которых Гарун не уловил. После этого засверкали молнии.

На колонну с грохотом посыпались скалы. Лошади пятились и с ржанием вставали на дыбы. Люди в ужасе вопили. Замешательство мгновенно переросло в панику.

Гарун сумел сохранить самообладание. Обернувшись лицом к источнику света, он принялся бормотать заклинание…

Камень величиной с кулак ударил его в грудь. У него перехватило дыхание, он услышал хруст собственных костей, и все поглотила красная волна боли. В тот же миг чьи-то руки подхватили его, не дав упасть. Он застонал, и на него опустилась тьма.

Низко на востоке висел серебряный ломоть луны. Больше Гарун ничего не видел. Да и ночное светило ему казалось таким, словно он смотрел на него сквозь стакан, наполненный мутной водой…

– Он приходит в себя.

Это сказал один из северян.

Гарун попытался сфокусировать зрение и повернул голову набок. Братья сидели рядом с ним. Рука Хаакена висела на легкой повязке, а сам он с ног до головы был покрыт запекшейся кровью.

Вокруг себя Гарун сумел рассмотреть и других людей, которые молча сидели на земле и чего-то ждали.

– Что случилось?

– Какой-то колдун обрушил на нас гору, – ответил Браги.

– Это я знаю. Что потом?

– Мы швырнули тебя на коня и двинулись к колдуну, но в этот момент на нас напали его люди. Мы сумели прорубиться и очутились здесь вместе с генералом. Сейчас подходит все больше и больше людей. Твой отец отправился на поиски заблудившихся.

– Насколько все плохо?

Наемник в ответ только пожал плечами. Казалось, что он находится на грани шока. Да и все вокруг сидели тихо, погрузившись в самих себя. Да, видимо, все очень скверно. Роялисты потерпели полное поражение, последняя надежда, возлагавшаяся на Гильдию, рухнула.

Гарун попытался подняться, но Хаакен успел удержать его.

– Сломаны ребра, – прорычал он. – Проткнешь дырку в легких, если не перестанешь дергаться.

– Но отец…

– Сядь на него, Хаакен, – предложил Браги.

– Твой старик до сих пор без тебя прекрасно обходился, – сказал Хаакен.

Тем не менее Гарун все же ещё раз попытался принять сидячее положение. Боль обожгла грудь, и он понял, что терпеть её можно только тогда, когда лежишь не двигаясь.

– Вот так-то оно лучше, – произнес Браги.

– Вы смогли прорубиться? Через строй Непобедимых? – Теперь он припомнил звон мечей и каких-то людей в белых одеяниях.

– Они вовсе не так хороши, когда слезают со своих лошадей, – сказал Хаакен. – Давай спи. От волнения пользы мало.

Гарун вопреки желанию последовал этому совету. Тело требовало отдыха.

Проснувшись во второй раз, он увидел стоящего над ним Юсифа. На левой руке у него была толстая повязка, одежда изодрана и перепачкана кровью. Фуад стоял рядом. Он, по-видимому, не пострадал. Но Гарун так и не сумел поймать взгляда дяди. Отец при помощи Мегелина Радетика, едва шевеля языком от усталости, расспрашивал солдат Гильдии.

Отец выглядел таким старым! Таким изможденным! Таким отчаявшимся.

– Мегелин, – прохрипел Гарун, радуясь тому, что Рок ничего не смог сделать со стариком, и тот остался в живых. Гибель Мегелина явилась бы полной катастрофой для юноши.

Отец опустился рядом с ним на колени и положил руку на плечо. Это был единственный жест сочувствия, на который валиг был способен в присутствии чужих. Затем дела позвали его в другое место. Мегелин же остался. Он сел, скрестив ноги, и негромко заговорил. Гарун понимал едва ли каждое третье слово. Старый ученый повел беседу об экономической структуре одного из западных королевств, намеренно избегая всего, что касалось текущих событий. Вскоре Гарун слушал, слушал – и незаметно задремал.

Когда Гарун открыл глаза, солнце уже взошло, а сам он лежал на двигающихся носилках. Вокруг себя он не увидел ни одного человека, который не был бы ранен. Его спасители исчезли.

Откуда-то, повинуясь сигналу носильщиков, возник Мегелин.

– Куда все подевались, Мегелин?

– Те, кто может держать оружие, пытаются задержать преследователей, – ответил Радетик.

– Неужели они так близко?

– Очень близко. Они чуют кровь и хотят покончить с нами.

Но сэр Тари Хоквинд в поражении оказался даже более великолепен, нежели в победе. Его разбитое войско сумело без потерь добраться до Эль Асвада.

Лекари выправили и перевязали ребра Гаруна. Он пренебрег предостережениями медиков почти сразу же поднялся на ноги, чтобы оценить масштабы и последствия катастрофы.

Потери составили примерно треть армии. Большинство солдат погибли во время обвала и последовавшего за ним избиения.

– Но это уже история, – сказал ему отец. – Сейчас враг у ворот, а у нас нет сил даже на то, чтобы перекрыть все стены.

И это была сущая правда. Эль Надим вел преследование до ворот Эль Асвада и уже начал готовиться к осаде, хотя достаточных сил для полноценной осады пока не имел. Он разбил укрепленный лагерь и приступил к сооружению осадных машин. Его солдаты копали ров и сооружали баррикаду поперек дороги. Это был всего лишь первый шаг на пути к полному окружению Твердыни.

– Что он затеял? – спросил Гарун у Мегелина. – Три тысячи человек неспособны захватить Эль Асвад.

– Забудь о своих расчетах, – угрюмо произнес Радетик. – Для Истинно Верующего преград не существует.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты помнишь, что произошло?

– Молния. Колдун, который смог обрушить гору. Но Эль Мюрид ненавидит колдовство.

– Верно. Но один вид магии вплетен в его легенду. Он не пользовался этой магией после того, как вышел из пустыни.

– Амулет, который якобы дал ему Ангел? А я-то думал, что это выдумка.

– Нет, однажды он его использовал и теперь решил повторить. Думаю, в следующий раз он испробует силу амулета на наших стенах.

– Значит, Эль Мюрид здесь?

– Да.

– В таком случае отец должен устроить вылазку. Если мы его убьем…

– Лучшего подарка для него и придумать невозможно.

– Но…

– Я обсуждал эту проблему с твоим отцом и генералом. Они решили позволить Эль Асваду понести некоторый урон. Пусть разрушат часть стены. Использовать амулет в ближнем бою будет невозможно.

Гаруну подобная стратегия не нравилась. Она отдавала инициативу в руки врага и, кроме того, предполагала, что противник будет действовать так, как от него ожидают, и что он не получит подкреплений. Возражать, однако, он не стал. У него появились проблески кое-какого плана, и подозрений Мегелина вызывать не следовало.

– Ты говорил отцу об этих солдатах из Гильдии?

– Да, он знает. Он найдет время что-нибудь для них сделать.

Гарун был доволен. Браги и Хаакен спасли ему жизнь и заслуживали награды.

– Благодарю тебя, – сказал он.

– Да кстати, ты решил задачи по геометрии? – Радетик был совершенно лишен чувства жалости. Занятия не должны прерываться – даже для выздоравливающих.

– Я был занят…

– Занят тем, что симулировал. Отправляйся к себе и не высовывай носа до тех пор, пока все не решишь. И будь готов доказать правильность решений.

– А вон и старец, – сказал Хаакен.

Браги обернулся и увидел шагающего по стене Мегелина Радетика. Старик направлялся к ним, чтобы поговорить.

– Он тебе не напоминает деда? – спросил Браги.

– Следил бы ты лучше за этими придурками внизу, – проворчал Хаакен. – Если не хочешь, чтобы Сангинет тебя заживо сожрал.

О провале роты новобранцев во время битвы говорили очень мало. Никто не получил внеочередных нарядов, никто не был наказан. Даже ходили слухи, что Хоквинд остался доволен действиями рекрутов, учитывая характер местности и то сопротивление, которое они встретили.

Ветераны, правда, отнеслись к молодежи с меньшим пониманием. Репутация их генерала оказалась запятнанной. Сотни их товарищей погибли. Они не желали знать ни что соленый раствор был глубиной чуть ли не по пояс, ни что молодежь приняла на себя основной удар армии Эль Мюрида. Старики видели, что потери новобранцев меньше, чем в остальных ротах, и это им не нравилось.

Радетик подошел к братьям и остановился, задумчиво глядя вниз. Внизу под стенами без устали трудились люди Эль Надима.

– Самоуверенны, как муравьи, – заметил Радетик.

– Наверное, не без основания, – проворчал Хаакен.

Браги оставил замечание Радетика без комментариев. Он не знал, как относиться к старику. Тот, вне сомнения, занимал здесь важный пост, но предпочитал держаться в тени.

– Как там Гарун? – все-таки спросил он.

– Выздоравливает. Валиг шлет вам свою благодарность. Он поблагодарит вас лично, как только сможет.

– Ладно.

– Не вижу энтузиазма! Напрасно. Валиг – богатый человек, а Гарун – его любимый сын.

– Я загорюсь энтузиазмом лишь тогда, когда узнаю, что мы отсюда сваливаем.

Радетик в ответ издал задумчивое «хм-м-м…».

– Здесь нет ничего кроме жары, суши и многих миль пустого пространства.

– Узнаю свое желание увидеть хотя бы одно приличное дерево. У меня иногда возникают такие же чувства. – Радетик потрепал Браги по плечу и спросил:

– Тоскуешь по дому, парень?

Браги покраснел, а затем неожиданно для самого себя выложил старику всю свою историю. Радетик слушал его с интересом и подбадривал, когда Браги сбивался.

Да, он действительно скучал по дому. Как бы Браги ни пытался обмануть самого себя, он по-прежнему оставался мальчишкой, которому приходилось играть роль мужчины. Ему страшно не хватало близких людей.

Браги поделился с Радетиком тем, что он чувствует после. Радетик ещё раз потрепал его по плечу и сказал:

– Вам нечего стыдиться. Генерал поражен тем, как здорово вы держались. Если и можно кого-либо винить, так это его и валига. Они задрали нос, а расплачиваться за это пришлось вам, солдатам. Ну ладно, мне пора.

Браги не понял, как это удалось старому ученому, но теперь ему стало значительно лучше. Да и с Хаакена слетела по меньшей мере половина его мрачности.

Через несколько секунд появился сержант Трубачик.

– Рагнарсон, тебя хочет видеть лейтенант. Мигом тащи свою задницу к нему.

– Но…

– Иди!

И Браги пошел. Его била дрожь, хотя день был таким же палящим, как всегда. Ну вот, начинается, думал он. Возмездие приближается.

Сангинет обосновался в какой-то кладовке вблизи конюшен. Это было темное, затхлое помещение, едва-едва освещаемое единственным фонарем. Браги постучал в дверной косяк и доложил:

– Рагнарсон, сэр.

– Входи. Закрой за собой дверь.

Браги сделал как ему было сказано, страстно желая оказаться где угодно, только не здесь. Он, конечно, мог сказать себе: не имеет значения, что думают остальные. Ведь сам он знает, что сделал все, что было в его силах. Но если бы он так сказал, то это была бы неправда. Мнение других для него имело значение. И ещё какое значение!

Сангинет молча смотрел на него секунд пятнадцать, а затем произнес:

– Бердсонг умер этим утром.

– Мне очень жаль, сэр.

– Мне тоже. Он был хорошим солдатом. Ему не хватало воображения, но отделение он содержал в порядке.

– Так точно, сэр.

– Я готовлю доклад. Ты там был. Расскажи мне, как все произошло.

– Мы упорно дрались в этой соленой воде. Капралу в локоть попал камень из пращи, и он выронил щит. Прежде чем он успел его поднять, ему под мышку – чуть выше нагрудника – вонзился дротик. Думаю, что пробило легкое, сэр.

– И ты взял командование на себя?

– Так точно, сэр. Ребята привыкли к тому, что я им говорил, как следует поступать. В учебной команде.

– И после этого вы потеряли лишь одного человека?

– Так точно, сэр. Драконоборец был ранен.

Рескирд как всегда разволновался, сломал строй, чтобы достать одного, особенно не понравившегося ему противника, и поплатился за нарушение дисциплины.

– Капрал Стоун командовал отделением слева от тебя. Говорит, что вы хорошо удерживали позицию.

– Я старался… Мы старались, сэр. Но держаться стало невозможно, когда все вокруг начали отходить.

– Естественно, невозможно. Однако ты, Рагнарсон, преуспеваешь. Я вношу в доклад рекомендацию повысить тебя в звании. Со дня ранения Бердсонга тебе назначается жалованье в полуторном размере.

– Сэр? – Ему показалось, что он что-то не так понял.

– Ты принимаешь отделение. На постоянной основе. Если, конечно, утвердит генерал. Отправляйся к своим людям, капрал.

Целых полминуты Браги молча стоял перед лейтенантом. У него кружилась голова, ему хотелось протестовать и спорить. Он ожидал вовсе не этого.

– Я сказал, что ты свободен, Рагнарсон.

– Слушаюсь, сэр, – выдавил Браги и на заплетающихся ногах побрел на свой пост.

– Поздравляю, – сказал Трубачик и не спеша заковылял прочь.

– Это с чем же? – спросил Хаакен.

Браги попытался было объяснить, но у него ничего не получилось. Он и сам мало что понимал. Рагнарсон считал, что не заслужил повышения.

Каждый день Эль Надим выстраивал своих людей в боевые порядки, предлагая начать битву, и каждый день защитники Эль Асвада отказывались принять его вызов. И этот день вначале ничем не отличался от других. Сразу после полудня Эль Надим расположил войско на расстоянии полета стрелы от крепости и направил к стене герольда с требованием капитуляции. Валиг отослал глашатая назад с пустыми руками.

После этого осаждающие обычно отступали на несколько сотен ярдов и, убедившись, что битвы опять не последует, возвращались к своим трудам.

Но на сей раз все было по-иному. Эль Надим войско не отвел. Он и Ученик выступили вперед. Ученик воздел кулак ввысь. Его амулет вспыхнул огнем. Огонь становился все ярче и ярче. Вскоре Эль Мюрид казался всего лишь тенью человека, стоящего в потоках ослепляющего пламени.

Вспыхнула молния. Тысячи камней на выжженной солнцем пустыне вдруг поднялись в воздух и обрушились на Восточную Твердыню. Следующая молния ударила в башню, охраняющую подходы к Твердыне. Куртина, соединяющая башню с главной крепостью, рухнула. Защитники выпустили тучу стрел, ни одна из которых не долетела до цели. Столб света, достигнув неба, замер в неподвижности. Небесные врата распахнулись, и на вспомогательную крепость обрушился удар силой в дюжину ураганов.

Часть стены рухнула. Некоторые крупные обломки запрыгали вниз по склону, образуя просеки в рядах врага.

Непобедимые, издав могучий боевой клич, ринулись вперед. Они карабкались по обломкам под дождем стрел, и их продвижение было медленным. Гора обломков оказалась высокой, а камни под ногами слишком шаткими.

Валиг сколотил отряд, бросил его к пролому и послал за Хоквиндом, у которого было больше опыта в подобного рода сражениях.

Ученик и большая часть войска Эль Надима начала движение вдоль склона в направлении западной стены главной крепости.

Непобедимые наконец добрались до вершины кучи обломков и ринулись вниз сквозь ураган стрел и дротиков на людей валига, прорвали линию обороны, и завязалась общая свалка. Через пролом лились все новые и новые отряды Эль Мюрида – обычные солдаты последовали за более фанатичными Непобедимыми. Группа нападавших двинулась к воротам, чтобы атаковать их защитников с тыла.

Ученик снова призвал себе на помощь ярость небес. На сей раз молнии начали ударять в более высокую и могучую западную стену самой Твердыни.

Отделение Браги расположилось на северной стене главной крепости у её соединения с западным участком – довольно далеко от места сражения. К ним подошел Гарун и сказал:

– Будь они прокляты! У них хватило ума сделать вылазку невозможной.

Браги и Хаакен промолчали. Они были полностью погружены в себя, ожидая приказа Сангинета спуститься со стены и вступить в схватку. Каждый раз, когда в стену ударяла молния, они вздрагивали, хотя центр атаки находился от них достаточно далеко.

Никакого приказа не поступило.

Тем временем довольно большая секция западной стены не выдержала и рухнула.

Хоквинд бросил в бой силы из внешнего укрепления. Пробив линию врага, подмога заспешила к Твердыне, чтобы напасть на противника, прорывающегося в Эль Асвад с запада. Теперь бой шел среди зданий, не оставляя места для маневра, и очень скоро превратился в кровавую и хаотичную свалку.

Хоквинду удалось изолировать место прорыва и он смог атаковать прорвавшегося в крепость врага. Последний солдат Эль Надима был изгнан из Эль Асвада ещё до рассвета. За день сражения потери сторон оказались примерно равными.

Защитники Восточной Твердыни принялись расчищать обломки и возводить в проломе западного участка стены временное укрепление. Вспомогательную крепость было решено оставить.

Час был поздний, но Браги все ещё оставался на посту. Смена так и не появилась. Хаакен дремал. По правде говоря, спал каждый второй солдат. Ночь была бы совсем спокойной, если бы не шум строительных работ внизу.

Из темноты возник Гарун и сказал:

– К утру они отдохнут, а мы потеряем последние силы. Отец считает, что завтра нам придет конец.

Браги в ответ буркнул нечто невнятное. Этот Эль Надим не дурак. Рассчитывает вконец измотать защитников. А они уже сейчас впали в уныние и ни на что хорошее не рассчитывали. Люди валига были убеждены в том, что сопротивление обречено на провал.

– Нам нужна помощь, – продолжал Гарун. – Но её не будет. Племенные вожди нам изменили.

Браги вновь пробурчал что-то нечленораздельное.

– Они рады присоединиться к Эль Надиму. В пустыне полно тех, кому не терпится разграбить Эль Асвад.

– Твой отец делает все, что может.

– Нет, не все. Я обладаю талантами, которые он, опасаясь за меня, не использует. Если бы он мне позволил, я смог бы в корне изменить ход событий.

– Каким образом?

– Вообще-то я пришел поблагодарить вас. За то, что вы для меня сделали.

– Благодарности не требуется. Но ты уже, так или иначе, поблагодарил.

– Я перед тобой в долгу. А наша семья по долгам всегда расплачивается.

Спорить Браги не стал, хотя и был весьма низкого мнения о человеческой благодарности. Взять, к примеру, отца и Тана. Не было в мире двух других людей, стольким обязанных друг другу.

Гарун вскоре ушел. Он был сосредоточен и задумчив, полностью погрузившись в собственные мысли. Эта встреча озадачила Браги. Парень явно что-то задумал, надо бы за ним присматривать, подумал он.

Гарун вернулся примерно через час. Он принес с собой моток веревки и небольшой черный мешок.

– Что ты затеял? – спросил Браги, после того как Гарун закрепил конец веревки на зубце стены.

– Хочу воздать Ученику тем же, что он преподнес нам.

– Кто велел тебе это сделать? У меня нет приказа пропустить тебя за стену.

– Я сам себе велел, – ответил Гарун, бросая веревку во тьму. – Вернусь, прежде чем кто-либо успеет заметить мое отсутствие.

– Проклятие! Я не могу тебе позволить…

Но Гарун уже исчез за стеной.

Браги склонился со стены и крикнул:

– Ты не понимаешь, что делаешь! Ты даже понятия не имеешь, как надо спускаться по веревке!

– И что ты так орешь? – проворчал проснувшийся Хаакен. – Атакуют, что ли?

– Нет. Это Гарун. Только что перелез через стену.

– Надо позвать сержанта-разводящего, а не кудахтать, как старая курица.

– У парня могут возникнуть неприятности.

– Ну и пусть. Тебе-то какое дело?

– Мне он нравится.

– Он дезертирует. Так ведь?

– Нет. Охотится на Эль Мюрида.

Хаакен поднялся на ноги и глянул со стены в темноту. Гаруна видно не было.

– Ну и дурень же он, если хочешь знать мое мнение.

– Я иду за ним.

– Что? Да ты просто псих! Тебя повесят за то, что оставил пост. Если он такой идиот, что полез вниз, оставь его в покое. Нас это не колышет.

Браги не знал, как поступить. Гарун ему действительно нравился, но в нем сидит слишком много романтики, и это его может погубить.

– Он там один, Хаакен. Я все-таки иду. – Рагнарсон поправил на себе меч так, чтобы тот не мешал при спуске.

Хаакен вздохнул и тоже принялся закреплять перевязь.

– Что ты делаешь?

– Неужто ты думаешь, что я тебя отпущу одного? Своего брата?

Браги запротестовал. Хаакен зарычал в ответ. Спор становился все громче, и остальные солдаты отделения решили выяснить, что же все-таки происходит. Через несколько секунд все отделение решило сопровождать Браги.

Это заставило его задуматься. Одно дело рисковать собственной жизнью и совсем другое – повести всех своих подчиненных на дело без одобрения начальства.

Что двигало этими людьми? Он не знал. Но разве он сам знал, почему решил пойти вслед за Гаруном?

– Если об этом узнают, то по шее дадут вам, – сказал он. – Так что решайте самостоятельно – идти или нет.

Он взялся за веревку, перелез через стену и начал спуск. Когда он был на полпути к земле, веревка дернулась. Фигура человека заслонила звезды.

– Проклятый Хаакен, – прошептал он улыбаясь. На душе сразу стало теплее.

Браги, укрывшись за камнями у подножия стены, изучал наиболее удобные подходы к лагерю Ученика. Он опасался, что свои, там наверху, могут заметить его и принять за врага. Вскоре к нему присоединился Хаакен. Справа от Браги на одно колено приземлился ещё один человек. За ним последовали третий, четвертый, пятый… И это продолжалось до тех пор, пока не собралось все отделение.

– Идиоты! – прошептал он. – Ну ладно. Теперь сидите тихо, если не хотите, чтобы со стены вас проткнули стрелой. – Он пополз вперед, стараясь вычислить путь, который мог избрать Гарун.

Судьба оказалась к ним благосклонной, и часовые на стенах их не заметили. Браги перестал о них беспокоиться, теперь его больше занимали пикеты противника.

Так и не обнаружив Гаруна, он затаился на расстоянии полета стрелы от вражеских укреплений.

– Парень надул тебя, – сказал Хаакен. – Он просто смылся.

– Только не Гарун. Он где-то поблизости. – Браги оглянулся, чтобы взглянуть на Твердыню глазами врага. Она возвышалась мрачной громадой, и зубцы стены на фоне звезд выглядели лезвием гигантской пилы. Нигде ни огонька. Восстановительные бригады закончили работу.

– Рассыпьтесь цепью. Будем выжидать здесь, пока что-нибудь ни произойдет.

В лагере врага царила тишина, хотя за оградой можно было увидеть пламя костров. Время от времени на вершине вала возникал темный силуэт одинокого часового.