Огонь в его ладонях Кук Глен
– В чем дело?
Браги даже не замечал того, что расхаживает.
– Не знаю. Избыток нервной энергии, наверное. Это место наводит на меня страх.
Наемники стали лагерем на западном склоне чаши. Палатки стояли в отдалении от Аль-Ремиша, но недостаточно далеко, чтобы удовлетворить солдат. Между туземцами и чужаками то и дело возникали трения. Солдаты Гильдии пытались держаться особняком, обливая презрением этот варварский Аль-Ремиш и всех его обитателей.
– Я слышал, что мы здесь надолго не задержимся, – сказал Рескирд. – Говорят, что они скоро с нами расплатятся и отпустят.
– Жду не дождусь, – заметил Хаакен.
Браги сел, но усидеть на месте не смог. Уже через минуту он снова принялся расхаживать вокруг костра.
– Опять принялся за свое, – проворчал Рескирд.
– Ты действуешь мне на нервы, – вступил Хаакен. – Почему бы тебе не пойти прогуляться?
– Пожалуй, я это и сделаю. Может быть, найду Гаруна и узнаю, как его дела. Не видел его со времени нашего прибытия сюда.
– Отличная идея. Только внимательнее смотри по сторонам, чтобы тебе не пришлось спасать его задницу в третий раз. – Хаакен и Рескирд весело заржали.
Браги внимательно оглядел окружающие холмы, не зная, что он там хочет усмотреть. В воздухе ощущалась напряженность, которая обычно бывает перед грозой.
– Да. Именно так я и сделаю.
– Не задерживайся, – предупредил его Хаакен. – В полночь нам заступать в караул.
Браги подтянул штаны и быстро зашагал прочь. Через несколько минут он уже оказался за пределами лагеря и шел между палатками паломников, прибывших в столицу на празднование Дишархуна. К тому времени, когда Браги добрался до самого города, его нервы немного успокоились, и он принялся размышлять о том, как лучше найти Гаруна среди людей, на языке которых он не знал ни слова. Рагнарсон не имел ни малейшего представления о том, где валиг разбил свой лагерь.
К тому времени, когда поиски привели его к стене, окружающей Святилище Мразкима, он уже успел забыть о цели своей экспедиции, превратившись в обыкновенного зеваку. Раньше в городе ему бывать не доводилось. Даже во тьме ночи чужая архитектура поражала.
Гарун не мог уснуть. И не только он один. Весь Аль-Ремиш, казалось, не находил себе места. Фуад, начав ещё на закате, продолжал точить свой меч. Мегелин расхаживал туда-сюда, раздражая Гаруна своей болтовней. Радетик утратил столь присущую ему точность речи и нес какую-то чепуху, перескакивая с одной темы на другую. Нервное напряжение возрастало, не находя выхода ни в каком определенном направлении.
Первые возбужденные выкрики на улице даже принесли им какое-то облегчение. Когда они выскочили из своих шатров в лунную ночь, их лагерь уже кишел облаченными в белые балахоны Непобедимыми.
– Откуда, дьявол бы их побрал, они возникли? – бросил Фуад и крикнул: – Алтаф! Белул! Ко мне!
– Мегелин, что происходит?
– Эль Мюрид здесь, Гарун! Возвратился, как и обещал, чтобы отпраздновать Дишархун.
Через несколько мгновений началась всеобщая, хаотичная свалка. Роялисты и Непобедимые сражались без всякого плана. Главной задачей сражающихся было желание выстоять в схватке с ближайшим к нему противником.
– Король мертв!
Десять тысяч глоток издали вопль отчаяния. Многие роялисты, побросав оружие, обратились в бегство. Это в полной мере проявилась та внутренняя гниль сторонников короля, которую ощутил Юсиф, едва успев появиться в Аль-Ремише.
– Ахмед предал своего отца!
Это сообщение о сыновней измене было даже более деморализующим, нежели весть о кончине короля. Как можно сражаться за Корону, если наследник монарха находится в стане врага?
– Отец, значит, был там? – спросил Гарун.
– Совершенно верно, – задумчиво протянул Радетик. – Но он…
– Я найду его, – прорычал Фуад. – Я ему нужен. Рядом с ним сейчас нет никого, кроме Али. Некому прикрыть его со спины! – С этими словами он, широко взмахнув острым как бритва мечом, срубил ближайшего к нему врага.
– Фуад! – выкрикнул Радетик. – Вернись! Там ты уже ничего не сможешь сделать!
Но Фуад ничего не слышал.
Гарун бросился вслед за дядей, но Радетик успел схватить его за рукав.
– Не будь идиотом!
– Мегелин!
– Нет. Это же глупо. Подумай. Теперь ты стоишь вплотную к троном. Кто наследует твоему отцу и Али? Никто. Во всяком случае, не Ахмед. Только не Ахмед. Ахмед – покойник, вне зависимости от того, кто победит сейчас. Нассеф хочет его смерти даже гораздо больше, чем мы.
Гарун попытался вырваться, но Радетик держал крепко.
– Стража, к нам! – приказал он.
Некоторые из людей валига повиновались. Они слышали, что перед этим говорил Радетик.
– Претендент должен остаться обязательно, Гарун. В противном случае все потеряно. За тобой в линии наследования стоит Нассеф.
Белые мантии продолжали рекой литься в Аль-Ремиш. Но впереди них мчались замешательство и паника. Дважды Мегелину и охране пришлось отбиваться от нападения. Радетик продолжал собирать вокруг себя сторонников короля.
С целью истребить семейство валига появился новый отряд Непобедимых. Воины были полны решимости. Радетик сражался словно демон, показывая те приемы боя, которые редко можно было увидеть за пределами фехтовальных залов Ребсамена. Его упорство подняло дух людей, которых он сумел собрать вокруг себя. Гарун бился бок о бок с учителем, стараясь улучить минуту, чтобы обратиться к своему искусству шагана. Однако Непобедимые так и не предоставили ему такой возможности. Его товарищи начали ослабевать.
Гарун тем не менее попытался запустить руку в мешок с магическими принадлежностями. У него над ухом просвистел клинок. Юноша выронил мешок и потерял его из виду.
Остановить Непобедимых было невозможно. Сейчас он умрет…
Дикий рев перекрыл шум ночного сражения. Вращая меч над головой обеими руками, в строй Непобедимых с тыла врубился Браги Рагнарсон. Через несколько секунд полдюжины белых балахонов валялась на земле. Некоторые бросились в стороны от меча безумца. Северянин набросился на оставшихся, колошматя своим тяжелым мечом по их саблям.
Непобедимые разбежались, а Гарун, истерически расхохотавшись и глядя на Мегелина, выдавил:
– Третий раз! Он сделал это трижды!
На заплетающихся ногах он побрел к Браги, который продолжал размахивать мечом, обзывая Непобедимых трусами и приглашая их вернуться. Гарун обнял гиганта и произнес:
– Не могу поверить. Снова ты!
Браги стоял и, тяжело дыша, смотрел вслед убегающим Непобедимым.
– Значит, я все-таки нашел тебя? Охотился с самого заката.
– Успел как раз вовремя! Угадал точно в срок!
– Вот уж не думал, что такое может случиться со мной, – содрогаясь произнес Браги.
– Мой отец впадал в безумие, когда хотел этого, но… Однако, что происходит? Как они сюда попали? Мне, пожалуй, лучше отправиться в лагерь.
– Отсюда, парень, тебе туда не попасть. – На склоне, чуть ниже лагеря наемников кипела битва. – Оставайся здесь. Гамел. Найди Королевский штандарт. Надо показать нашим людям место сбора.
Радетик делал все, что возможно, непрерывно упоминая Трон, Корону и короля, но предотвратить полное крушение не удавалось. Аль-Ремиш был обречен. Несмотря на отчаянные вылазки наемников из своего лагеря, инерцию разгрома остановить было невозможно.
– Мегелин, как могло случиться, что Аль-Ремиш так легко пал? – чуть ли не скуля спросил Гарун. – Ведь здесь так много преданных и храбрых воинов.
– Большинство из которых немедленно пустились в бегство, – ответил Радетик.
К ним подошла группа молодых людей под командованием раненого офицера.
– Сыновья знати, ваше величество, – прошептал он. – Позаботьтесь о… – Не закончив фразы, воин рухнул на землю.
Гарун в изумлении взглянул на тело.
– Ваше величество? – прошептал молодой человек. – Он назвал меня величеством.
– Новости распространяются быстро, – сказал Мегелин. – Посмотрите. Наемники уходят. Настало время двигаться и нам. Вы все, соберите животных, где только можете, и провиант.
– Мегелин…
– Времени для спора, Гарун, не осталось, – бросил он, а затем, обращаясь к Браги, произнес по-тролледингски: – А ты присмотри за ним. Не позволяй ему творить глупости.
– Мне надо вернуться в часть, – возразил Рагнарсон.
– Боюсь, что ты опоздал, сынок. И притом сильно, – сказал Радетик и продолжил спор с Гаруном.
Гарун постепенно уступал неопровержимым доводам Мегелина. Аль-Ремиш потерян, так же как вся его семья. У него не осталось никого кроме Мегелина и этого странного юноши с севера. Дрожа от ярости и ненависти, он позволил Радетику увести себя в ночь.
Ахмед ждал среди мертвых, обнимая испуганную Лаллу. Вокруг стояли солдаты его личной охраны. Воины выполняли свой долг, несмотря на то что ненавидели кронпринца за отцеубийство и измену. Примерно дюжина Непобедимых наблюдали за ними, проявляя полнейше равнодушие к следам недавней бойни.
Сердце Ахмеда бешено колотилось в груди, похожее на чудовище, стремящееся вырваться из тесной клетки.
– Я сделал это ради тебя, Лалла. Я сделал это ради тебя.
Девушка не отвечала.
Непобедимые приняли стойку смирно. В помещение вошел человек в черном. Пришелец обвел присутствующих жестким взглядом. Полы его бурнуса попали в лужу крови. Человек недовольно проворчал.
Кровь здесь была повсюду. На стенах, на полу, на мебели и на телах. Трупы громоздились один на другом. Мертвецов в белом было гораздо больше, чем покойников в ярких одеждах, которые предпочитали роялисты. Абуд обрадовался бы, увидев подобное, хихикнул про себя Ахмед. На какой-то момент он забыл, кто здесь умер первым.
Пришелец что-то спросил, но Ахмед не уловил вопроса. Все его внимание было посвящено Лалле. Девушка плакала.
Его плечо сильно сжала чья-то рука. Все тело пронзила острая боль.
– Прекратите! – взвизгнул он.
– Поднимайся! – Пришелец сдавил плечо ещё крепче. Охранники принца выжидали, не зная как поступить.
– Ты не смеешь так поступать. Прикосновение к королю карается смертью. – Ахмед потянулся к Лалле.
– Перестань прикидываться идиотом. Никакой ты не король и никогда им не будешь!
– Да кто ты такой? – Несмотря на испуг, Ахмед сохранил столь свойственное всем Квесани высокомерие.
– Я – Бич Божий, человек, с которым ты вел переписку.
– В таком случае ты знаешь, что я – король. Ты согласился помочь мне занять трон.
– Да, я это сделал – тонко улыбнувшись, проговорил Нассеф. – Но я никогда не обещал помогать тебе усидеть на нем.
Ахмед был потрясен.
– Но ты же обещал… Лалла…
Он предал свою семью и убил отца ради того, чтобы стать королем и обладать Лаллой. Первоначально это была её идея…
– Кроме того, я обещал тебе эту женщину, не так ли? Заприте её вместе с ним.
– Но, господин, – запротестовала Лалла, – я сделала все так, как ты мне велел.
– Уведите их, – приказал Нассеф, а затем, обернувшись к вошедшему следом за ним человеку, сказал: – Распорядись, чтобы здесь все убрали до прихода Ученика.
– Нет! – взвизгнул Ахмед. Он вонзил кинжал в грудь одного из Непобедимых и полоснул по горлу другого. Его телохранители с энтузиазмом бросились в бой.
Ахмед сделал вид, что нападает на Нассефа. Бич Божий, пытаясь избежать удара, запутался в полах бурнуса. Ахмед кинулся к выходу, и за ним последовали его телохранители.
– За ними! – взревел Нассеф. – Убейте их! Убейте их всех! – Бросив взгляд на Лаллу, он приказал: – Отнимите у неё кимвалы. Нельзя позволить, чтобы она использовала их чары против нас. Сберегите девчонку для меня, – закончил он с жестокой улыбкой.
Задержавшись на половине восточного склона долины, Гарун оглянулся. Примерно треть Аль-Ремиша была в огне. Сражение ещё продолжалось, но было ясно, что оно скоро закончится. На дальнем от него склоне пылал лагерь наемников. Хоквинд оставил его Непобедимым.
– Мне очень жаль, – сказал Гарун, обращаясь к Браги. – Думаю, что сможешь воссоединиться с ними позже.
– Да. Мне только хочется, чтобы брат узнал, что со мной все в порядке.
– Мы не можем терять времени, Гарун, – напомнил Радетик.
– Послушайте! – бросил Браги. – Кто-то приближается.
Стук копыт становился все ближе. Сабли вылетели из ножен.
– Спокойно! – сказал Гарун. – Это не Непобедимые.
– Это Ахмед! – прорычал кто-то.
– Убить его! – выкрикнул другой голос.
Люди Гаруна окружили кронпринца. Послышались проклятия.
– Назад! – выкрикнул Радетик. – У вас против него ничего нет. А слухи могли быть распущены специально. Приведи его ко мне, Гарун. Послушаем, что он скажет. – В глубине души Радетик верил в самое худшее.
Но Ахмеду не хватило времени на то, чтобы признать свою вину. Отряд поднялся на вершину склона и оказался лицом к лицу с противником.
– Это Эль Мюрид! – воскликнул Гарун. – Вперед!
Телохранителей Ученика было значительно больше, чем роялистов, но они были разбросаны по большой территории и к тому же не ожидали нападения. Семейство Ученика и его многочисленные слуги, спешившись, сидели или лежали на земле, некоторые из них дремали.
– Может быть, Бог все-таки есть, – пробормотал Радетик, пришпоривая коня. Один удар способен полностью изменить ход войны. Без Эль Мюрида его движение мертво.
Гарун и Браги прорубились через вражеский пикет. И теперь их клинки без устали опускались на незащищенные плечи и головы членов семейства и слуг Ученика. Женщины визжали. Мужчины разбегались в разные стороны. Боевой клич роялистов заполнил ночь.
Телохранители из числа Непобедимых, придя в себя, бросились на роялистов с безумной, неукротимой яростью. Они ценили своего Пророка больше собственной жизни.
– Куда ты спрятался, Маленький Дьявол, – вопил Гарун. – Выйди и умри как мужчина, трус!
Ахмед встал рядом с Гаруном, с противоположной от Браги стороны. Он сражался с такой яростью, которую было невозможно ожидать от него всего лишь час назад.
Гарун, увидев, как среди скал чуть поодаль от него пробирается какой-то мальчишка, пришпорил коня. В тот же миг откуда-то сбоку возникла лошадь и вынудила Гаруна отвернуть. На мгновение он встретился взглядом с девочкой-всадницей. В её глазах он увидел огонь и сталь. Увидел душу, которую было нельзя ничем запугать. И не только это… Но она ускакала, унося с собой мальчишку. Гарун переключил внимание на женщину, бежавшую вслед за детьми.
С изумление он понял, что знает её. Это была жена Ученика. И снова с открытым лицом. Он взмахнул саблей, и клинок врубился в плоть. Женщина вскрикнула. Но Гарун уже проскакал мимо, чтобы развернуться и найти новую жертву. Ученик должен находиться где-то рядом.
В этот миг он почувствовал удар и понял, что ранен, хотя боли и не было. Браги срубил одного Непобедимого, в то время как Ахмед дрался ещё с двумя. К ним приближался четвертый. Гарун забыл, что Ученик бьется за свою жизнь.
Прошло пять минут. Эти минуты показались ему вечностью. Он слышал, как Мегелин кричит полным боли голосом, собирая вокруг себя роялистов и приказывая им отходить. Ему хотелось отменить распоряжение Радетика, хотелось остаться, чтобы продолжать бой. Упускать такую возможность он не имеет права… Но при этом он понимал, почему Мегелин командует отступление. К этому времени роялисты начали получать полной мерой от численно превосходящего их противника. Половина их погибла, большинство остальных были ранены.
– Гарун! – кричал Мегелин. – Уходим! Все кончено!
Браги, отведя в сторону меч, схватил поводья коня Гаруна. Гарун дернулся в седле. Рана оказалась серьезнее, чем он думал.
Несмотря на ранение, отходом командовал Радетик.
– Захватите как можно больше лошадей! – кричал он. – И верблюдов! У нас множество безлошадных раненых. Непобедимые могли бы с ними разделаться без труда, если бы чуть меньше беспокоились о безопасности своего Пророка и его семейства.
– Быстрее! Быстрее! – торопил Радетик. – А вы, здоровые, рассадите раненых по двое на одно животное.
Гарун оглянулся ещё раз. Поле битвы было усеяно мертвыми и умирающими. Большинство из них были сторонниками Эль Мюрида.
– Мы достали его? – прохрипел он, обращаясь к Браги. – Как ты думаешь?
– Нет, – ответил северянин. – Не достали.
– Будь он проклят. Проклят! Проклят!
– Если на его стороне и не Бог – то уж Дьявол точно, – произнес с усталой усмешкой Браги. – Двигайся. Они поскачут за нами, как только наведут у себя порядок.
Глава 15
Король-без-трона
Караван состоял из двадцати одной лошади, двадцати трех человек и восьми верблюдов.
Люди и животные брели под палящим полуденным солнцем по выбеленной до цвета кости пустыне. Лишь тяжелораненые покачивались в седлах. Те же, кто брел пешком, со стонами и проклятиями волокли за собой упирающихся животных по каменистому, пыльному и обдуваемому всеми ветрами руслу высохшей реки. Унижение, отчаяние и ожидание неминуемой смерти были постоянными спутниками этих людей. Сердца людей разрывались от предательства Ахмеда, но никто из них не испытывал боли сильнее, нежели он сам.
Люди цеплялись за жизнь и продолжали путь только потому, что жаждали отомстить. Королевство было потеряно, но Королевская Кровь и Корона остались целы, и их следовало сохранить ради будущего.
Эти идеи не проявлялись в каких-либо связных мыслях. Люди были слишком измождены для того, чтобы размышлять. Решимость скрывалась у них внутри. Внешне же они были заняты лишь борьбой с жарой, жаждой и усталостью. В конечном итоге все желания сводились к одному – сделать следующий шаг.
Русло исчезло, превратившись в раскаленную добела равнину, усеянную скальными выступами размером с хорошую палатку.
– Вот подходящее место, – прохрипел Ахмед.
– Я запрещаю, – ответил Гарун. – Я теперь король. Ты уступил мне власть, и я запрещаю.
Ахмед дал сигнал, и его люди заняли позиции за скалами.
– Да поможет вам Бог, ваше величество.
– Проклятие!
– Гарун, – голос Радетика походил одновременно на шепот и на стон, – позволь человеку умереть той смертью, которую он для себя избрал.
– Он прав, – добавил Браги и стал собирать воду у тех, кто оставался в засаде.
Гаруна мучили сомнения. Эти люди едва его знали. И в том, что они остаются умирать за него, он видел какую-то вопиющую несправедливость.
– Ахмед…
– Уходите, ваше величество. Клубы пыли приближаются. Мы умираем ради Королевской Крови. Таков наш выбор. Ступайте.
Браги закончил сбор воды и спросил:
– Гарун, ты идешь? Или прикажешь тебя тащить?
– Хорошо, хорошо, иду, – ответил Гарун и двинулся в путь.
Теперь их осталось шестеро, и все, кроме Мегелина, шли пешком. Радетик сидел в седле, а его внутренности постепенно вытекали на спину лошади, которую вел на поводу Гарун. Браги пытался сбить в кучу остальных животных и трех мальчишек.
«Я – король, твердил себе Гарун. Король. Как это могло случиться?»
Али умер. Юсиф умер. Фуад погиб, так же как и его сыновья. Ахмед в искупление своей вины избрал смерть. Таким образом, остался один Гарун бин Юсиф, за которым в линии наследования шел Нассеф.
Он не позволит Божьему Бичу захватить королевство.
Правда, от королевства мало что осталось, размышлял он. Но даже для того, чтобы получить эти остатки, потребуется пролить море крови и слез. Если он попытается… Он оглянулся. Воинов, укрывшихся в засаде, видно не было, и Гарун послал Ахмеду последний молчаливый привет.
В смертельной ситуации, в минуту наивысшего кризиса Ахмед проявил такой характер, которого от него никто не ждал. В нем пробудилось мафти аль хазид прошлых времен – так называемая «гордость смерти», позволявшая легионам Ильказара стоять подобно скале, невзирая на неминуемое полное уничтожение.
Поднятые преследователями клубы пыли были уже совсем рядом. Отряд вел сам Нассеф. Никто иной не смог бы обеспечить столь отчаянной гонки.
Гарун увидел, как спотыкается Браги, пытаясь вернуть норовистого верблюда в караван. Мальчишки вот-вот были готовы уподобиться этому верблюду. Никакой надежды не останется, если он попытается спасти весь свой отряд.
– Все или никто. Все или никто, – шептал он себе, прогоняя постыдную мысль о том, что если бросить всех остальных, то он и Браги могли бы спастись.
Птицы – пожиратели падали, кружились в воздухе, как бы гарантируя своим присутствием верную смерть. Нассеф без труда мог обнаружить беглецов, следя за их полетом.
Гарун уткнулся взглядом в землю под ноги.
– Шаг, ещё шаг… еще… – бормотал он не переставая. В конце концов ему удалось втянуть лошадь Радетика в тень очередной речной долины. Интересно, сколько ещё до гор, спрашивал он себя. Слишком далеко. Его плоть была готова предать волю и капитулировать перед неизбежностью.
Покрытые трещинами губы Гаруна растянулись в слабой улыбке. Ведь совсем недавно они бросились на Ученика словно бешеные волки и чуть не прикончили его. Едва не убили жену и чуть было не захватили жемчужину его сераля – дочь, которая наконец сможет получить имя во время празднования Дишархуна. Он все ещё не мог забыть её яростный взгляд округлившихся глаз, преисполненных желанием спасти брата. В этом взгляде он прочитал ещё что-то, но что именно, понять не мог.
Гарун вспомнил о Мириам, и улыбка его стала шире. Видимо, он зацепил её саблей сильнее, чем думал. Нассеф преследовал его неумолимо и без устали. С такой одержимостью гонятся лишь за личным врагом. Он убивает своих людей этой гонкой.
Рана на внешней стороне левой руки была не глубокой, но болезненной. Гарун ею гордился и нес окровавленную повязку как знак храбрости.
Радетик застонал, и Гарун поднял глаза на старика. Бедный Мегелин, такой бледный, такой ослабевший. В поисках знания он забрался в немыслимую даль, где его и предало сердце. Он полюбил Гаруна. Старику следовало уйти в тот момент, когда закончился срок его договора. Но он забыл о своей родине, о своей стране, и вот теперь должен платить жизнью за этот проступок. А он, Гарун бин Юсиф, всего за несколько часов превратился в мужчину и воина. Теперь ему предстояло стать вождем и королем. Но пока он брел по незнакомой пустыне, изнывая от жары и жажды. В этом скорбном пути ему помогает лишь один растерянный чужеземец, а за спиной уже тявкают шакалы Эль Мюрида.
Он должен выжить. Он должен отомстить за отца, брата, дядю и даже за мать. И за Мегелина, конечно. Прежде всего за Мегелина. Любимый Мегелин, который был ему отцом больше, чем Юсиф…
Окружающий ландшафт его не интересовал. Он плелся, следуя изгибом долины до тех пор, пока долина в целом шла к северу, к хребту Капенрунг и границе Хаммад-аль-Накира. Браги и мальчишки плелись позади, вполне полагаясь на своего вожака. Высокие берега бывшей реки хоть и скверно, но все же защищали от солнца и ветра.
Мысли Гаруна вновь обратились к дочери Эль Мюрида. Что же он все-таки увидел в её лице? Может быть, наступит день, когда…
Только одно обстоятельство могло подсластить горечь роялистов, вызванную падением Аль-Ремиша. Непобедимые понесли огромные потери, что не позволит Ученику быстро развить свой успех. Разбросанные по стране сторонники короны получат время для того, чтобы перегруппироваться и контратаковать. Самопожертвование Ахмеда поднимет к борьбе тысячи колеблющихся сердец. Люди Хаммад-аль-Накира обожали подобные жесты.
Гарун пытался отогнать от себя жару и отчаяние тем, что рисовал в уме картины будущего. Он размышлял о верных Короне людях. Некоторые из них разойдутся по всей стране, согласно планам, разработанным давным-давно отцом и Радетиком. Если потребуется, они смогут перегруппироваться за пределами Хаммад-аль-Накира. Ведение освободительной войны можно будет финансировать золотом, хранящимся в банках Хэлин-Деймиеля.
Если он примет вызов судьбы, если станет их королем, то сможет ли он сплотить их вокруг себя и властвовать? Без Мегелина? Старик долго не продержится.
Когда Мегелин упал, все рациональные мысли его покинули. Этот старый чужестранец стал для него всем. Юсиф лишь дал ему жизнь. Мегелин же любил мальчишку и развивал его ум. Мегелин слепил из него того человека, каким он сейчас стал.
Гарун попытался поднять Радетика, но тут же почувствовал, что сердце старика остановилось.
– Мегелин. Только не сейчас. Не сдавайся. Мы почти у цели. Мегелин! Не умирай!
Но даже приказ короля был не способен предотвратить приход Черной Дамы.
Смерть Мегелина явилась той последней соломинкой, которая ломает спину верблюда. Он не мог дольше сдерживать своего горя.
– Будь ты проклят! – выкрикнул он, обращаясь лицом на юг. – Нассеф! Мика аль Рами! Вы умрете за это тысячью смертей! Мое мщение будет столь жестоким, что люди не забудут его и через тысячелетие!
Гарун продолжал и продолжал выкрикивать яростные проклятия. Какая-то сохранившая хладнокровие часть разума подсказывала ему, что со стороны он выглядит смешным, но юноша был не в силах остановиться.
Спутники Гаруна не обращали на него никакого внимания. Они просто сидели на камнях, молча ожидая, когда накопившиеся в нем боль и ярость выплеснутся до конца. Браги, правда, сделал безуспешную попытку утешить Гаруна, припомнив, какую боль он испытал после смерти отца.
Возвращение Гаруна к жизни началось с приступа презрения к самому себе за то, что он стал поносить Браги за его заботу. Северянин отошел и уселся на обломок скалы, полностью игнорируя вопли Гаруна. Это поразило юношу в самое сердце, и он испытал новый приступ душевной муки. Неужели он настолько обезумел, что готов оскорблять своего единственного друга?
Когда наступали моменты тишины, до них издалека доносились звуки схватки. Воины Ахмеда дорого продавали свои жизни. Он не имеет права допустить, чтобы их жертва оказалась напрасной. Он должен продолжать, а в крайнем случае сделать так, чтобы пустыня поглотила бы его прежде, чем он попадет в руки Бича Божьего.
Он поцеловал своего учителя в холодеющую щеку. В его глазах стояли слезы.
– Я буду оплакивать тебя, Мегелин. Эта пустыня не место для упокоения одного из лучших умов Ребсамена.
Стервятники мрачными тенями сидели на окаймляющих долину скалах.
– Но я должен оставить тебя. Ведь ты поймешь меня, не так ли? Ты же всегда учил меня понимать необходимость. – Гарун выпрямился и продолжил: – Браги! Надо двигаться. Они прорвутся сквозь засаду через несколько минут.
Звуки сражения уже стали заметно тише.
Он повел людей дальше в ночь, понимая, что темнота не остановит Нассефа. Остановить его могла только сама Черная Дама. Трое мальчишек все больше и больше слабели. Лошади встали и отказывались двигаться дальше. Даже верблюды становились все более и более несговорчивыми. Даже Браги начал злиться. Он не знал, как сладить с животными.
Гарун забил наиболее слабую лошадь, собрал её кровь и распределил между беглецами. Их запасы воды давно закончились. Он обращался к Богу, сам не зная какому, чтобы тот одарил его мужеством, указал путь и сотворил чудо. Все его королевство сейчас ограничивалось узким и, возможно, не имеющим конца сухим руслом, извивающимся по пустыне.
В середине ночи долина реки растворилась в пустыне, залитой серебряным светом равнодушной луны. Если бы Гарун остановился, чтобы прислушаться, до него ясно донеслись бы крики людей и ржание лошадей. Нассеф снова приближался к беглецам.
Через несколько мгновений после того, как они вышли из долины, Гарун в изумлении остановился. Перед ним возвышалась странная старинная башня. Гарун сразу узнал тип строения. Императоры Ильказара построили сотни таких башен в качестве укрытий для местных гарнизонов. Их руины можно было увидеть во всех местах, где проходили Имперские легионы. Он был поражен потому, что никак не ожидал встретить следы человеческого обитания в подобной глуши.
– Что это? – подходя к нему, спросил Браги.
Из башни донесся жалобный стон.
Гарун покачал головой и оглянулся. Мальчишки, не выдержав напряжения, рухнули.
Стенание повторилось.
– На животное не похоже, – сказал Браги.
– Может быть, ветер?
– Скорее всего какой-то дух.
Гарун обратился к своему шестому чувству шагана.
Оно ему ничего не сказало. Степень его магического искусства осталась низкой, и, кроме того, он устал, ослаб и был голоден.
– Ничего не чувствую.
– Посмотри!
В амбразуре возникло освещенное бледным светом лицо.
– Это не дух.
– Может быть, мы сумеем добыть здесь воды?