Огонь в его ладонях Кук Глен
Что означает эта почти незаметная ухмылка на губах Нассефа?
– Папа!
Девчонка радостно прыгала на одной ноге. Первой реакцией Эль Мюрида было желание хорошенько отшлепать дочь за столь непочтительное поведение в храме. Но затем Ученик решил, что это будет несправедливо – ведь он на столько времени лишил дочь своего внимания!
– Этот ребенок иногда ведет себя как дикарь, – заметил Нассеф.
– С каких это пор смех считается оскорблением для Господа? Оставь нас. – Он позволил девочке забраться ему на колени. – В чем дело, дорогая?
Дочери вот-вот должно было исполниться двенадцать.
Неужели с той поры пролетело столько времени? Жизнь несется с огромной скоростью, а он все ещё так далек от осуществления своего предназначения. Этот безбожный Юсиф. Нассеф одержал столько побед, но они мало что значили, пока валиг держал движение запечатанным в Себил-эль-Селибе.
– Да ничего. Я просто хотела узнать, кончил ты думать или нет? – ответила девочка, устраиваясь поуютнее на коленях отца.
Он ещё раз устыдился своего желания наказать дочь. Это желание, вне сомнения, наслал на него Властелин Зла. Чернокрылый вампир.
Девочка находилась в переломном возрасте. От превращения в женщину её отделял лишь один маленький шаг. Скоро её грудь начнет наливаться соком, а бедра становиться шире. Она будет готова к замужеству. Уже сейчас его наиболее преданные последователи были шокированы тем, что он позволяет ей бегать по Себил-эль-Селибу с открытым лицом и разрешает сопровождать Нассефа в его наиболее безопасных вылазках.
Не исключено, что сам Нассеф хотел заполучить её.
А у девочки до сей поры нет имени.
– Ты сама знаешь, дорогая, что я этому не поверю. Тебя привело сюда что-то ещё помимо заботы о твоем старом, ворчливом папе.
– Значит…
– Я не могу сказать ни да, ни нет, пока ты мне не скажешь.
– Фатима сказала, что научит меня танцевать, если ты согласишься, – затараторила она. – Пожалуйста! Ну пожалуйста, пап! Можно? Очень тебя прошу.
– А медленнее говорить ты умеешь?
Фатима – любимая прислужница Мириам сама по себе была прекрасной пропагандой учения Эль Мюрида. Исправившаяся проститутка была живым доказательством того, что каждый, кто ищет истину, – даже женщина – может оказаться вполне достойным существом в глазах того Бога, о котором твердит Ученик.
В этом утверждении состоял наиболее серьезный отход Эль Мюрида от признанных догм, и он до сих пор встречался с непониманием, когда говорил о всеобщем равенстве перед Творцом.
Проститутка стояла на социальной лестнице настолько ниже жены, насколько сама жена стояла ниже мужа.
Даже в Хаммад-аль-Накире Природа давала о себе знать среди юных.
Это серьезно, подумал он. Маленькие девочки редко начинают интересоваться танцами без того, чтобы не начать интересоваться мальчиками. И с этого момента, увы, они перестают быть маленькими.
Настало время поговорить с Мириам о покрывале для дочери.
– Время несется на быстром скакуне, малышка, – со вздохом произнес он. – Все появляется и проходит в мгновение ока.
Она сморщила личико в полной уверенности, что сейчас услышит отказ.
– Дай мне немного подумать, – продолжил Эль Мюрид. – Всего несколько дней. Хорошо?
– Хорошо, – ответила она, повеселев. Девочка знала, что просьба отложить решение означает прелюдию к согласию. Девочка поцеловала отца, соскользнула с его колен и мгновенно превратилась в неуклюжее существо, почти целиком состоящее из тонких убегающих ножек и размахивающих им в такт ручек.
Ее провожали неодобрительные взгляды клириков.
– Хадж! – обратился Эль Мюрид к главе своих телохранителей. – Мы собираемся в путешествие. Распорядись, чтобы все были готовы.
Далеко к югу от Себил-эль-Селиба и чуть южнее Эль Асвада, слегка отстранившись от родного хребта Джебал-аль-Алаф-Дхулкварнеги, стояла гора. Называлась она Джебал-аль-Джинн, или Гора Демонов. Иногда, впрочем, её именовали Рогатой Горой. Последнее название гора получила потому, что, если взглянуть на неё с юго-запада, она напоминала поднимающуюся из пустыни рогатую голову. Именно здесь Эль Мюрид встречался со своим Ангелом, когда терял ориентиры и чувствовал, что нуждается в совете. Он никогда не задавал себе вопроса, почему посланец Бога избрал для встреч место столь отдаленное и вдобавок обладающее такой зловещей репутацией.
Вера Ученика подверглась серьезному испытанию, пока он, испытывая боль во всем теле, в одиночестве совершал восхождение на вершину. Ответит ли ему посланник Творца после столь длительного перерыва, спрашивал он себя. Эль Мюрид не искал встречи с Ангелом со времени своего первого, столь плачевного посещения Аль-Ремиша. Но Ангел обещал встретиться на Джебал-аль-Джинн. Однако иногда даже Ангельские обещания способны вызвать подозрение.
Рогатая Гора считалась очень плохим местом. На ней издревле лежало проклятие. Никто уже не знал, почему оно было наложено, но зло, сохранившись в камнях и деревьях, было готово обрушиться на любого, кто осмелится нарушить покой горы. Каждый раз, совершая восхождение, Ученик страстно желал, чтобы его ментор избрал для встреч более гостеприимное место.
Но, несмотря на все свои сомнения, Ученик продолжал путь. Зло следует победить в его собственном гнезде. Разве может Свет одолеть Тьму, не взяв штурмом её оплот?
Но когда миновала ночь и большая часть дня, а его небесный собеседник так и не появился, им снова овладели сомнения. Начинался ещё один вечер, и тени от пламени костра уже начали свою пляску на голых скалах.
Посланник небес прибыл под раскаты грома и сверкание молний, видимых с огромного расстояния. Трижды облетев Рогатую Гору на своем крылатом скакуне, он приземлился в пятидесяти ярдах от костра Эль Мюрида. Ученик поднялся, уважительно потупив взор.
Ангел, который почему-то упорно принимал форму маленького сгорбленного старика, заковылял к Эль Мюриду по покрытому трещинами базальту. За спиной старика висел какой-то инструмент, напоминающий формой рог изобилия и казавшийся непропорционально большим для крошечного старца.
Ангел положил рог на камни и уселся на него.
– Я думал, что услышу твой зов раньше, – произнес посланец небес.
Сердце Эль Мюрида затрепетало. Ученик и сейчас боялся старика так, как боялся его мальчишкой много лет назад.
– В этом не было необходимости. Все шло так, как надо.
– Однако слишком медленно, не так ли?
Эль Мюрид робко поднял глаза на Ангела и встретил проницательный взгляд божественного посланца.
– Да, медленно, – сказал Ученик. – Вначале я спешил, но Вади Эль Куф научил меня не срывать плод, пока тот не созрел.
– Так что же случилось сейчас?
Эль Мюрид несказанно удивился тому, что Ангел задает вопросы. Тем не менее он рассказал о странном бегстве Юсифа после осады и о назревающем кризисе в собственной семье. Закончив рассказ, Ученик попросил старца зажечь для него путеводный свет.
– Твой следующий шаг совершенно очевиден, и я удивлен тому, что ты меня призвал. Нассеф должен был тебе все сказать. Собери все силы и нанеси удар. Захвати Аль-Ремиш. Кто сможет остановить тебя после того, как ушел валиг? Возьми в свои руки Святилище, и все проблемы твоей семьи решатся сами собой.
– Но…
– Понимаю. Обжегшись однажды на молоке, дуют на воду. Дважды обжегшись, цепенеют от ужаса. Вади Эль Куф не повторится. Владеющие магической Силой детишки также не преподнесут тебе неприятных сюрпризов. Скажи Нассефу, что я буду лично следить за ним, а затем спусти его с цепи. У него хватит способностей решить задачу.
Затем Ангел обрисовал план действий, проявив при этом такое знание людей и обстановки, что Ученик перестал сомневаться и совершенно успокоился.
– Прежде чем мы расстанемся, я преподнесу тебе ещё один знак моего расположения, – сказал старец, сполз со своего сиденья, встал на колени и что-то прошептал в рог. Затем он поднял его и потряс. Из раструба что-то выпало. – Пусть Нассеф передаст этот предмет своему агенту в Королевском Шатре. Через неделю после передачи он должен будет нанести удар.
Эль Мюрид принял от старца ларчик из тикового дерева и недоуменно уставился на подарок.
Ангел неожиданно заспешил к своему крылатому коню, и тот взлетел, как только всадник оказался в седле. Эль Мюрид закричал ему вслед. Ведь он только-только приступил к обсуждению своих проблем.
Крылатый конь облетел вокруг рогатого пика. Загремел гром, и молнии распороли небо. Между украшающими гору рогами заметались сгустки огня. Два клуба пламени столкнулись в полете и, взорвавшись, взмыли в небо, образовав символ, значения которого Эль Мюрид разобрать не мог, так как знак оказался прямо над его головой.
Ослепительный свет постепенно померк. Когда к Эль Мюриду вернулось зрение, в небе все было как прежде. Ученик, что-то невнятно бормоча, вернулся к своему костру, сел и задумчиво уставился на подарок.
После секундного колебания он открыл ларчик.
– Неужели наперстные кимвалы? – спросил он у ночи.
В ларце обнаружился набор великолепных металлических дисков, надеваемых на пальцы танцовщицы. Этот инструмент был достоин женщины, призванной танцевать перед королями.
– Наперстные кимвалы, – снова пробормотал он. Что это могло бы означать? Но ведь посланец Бога не мог ошибиться? А может быть, все-таки мог?
Эль Мюрид посмотрел в небо, но Ангел уже давно скрылся.
Пройдут десятилетия, прежде чем он снова повстречает посланника небес.
– Кимвалы, – повторил он, глядя на далекие костры внизу, около которых его ждали Непобедимые и Нассеф. Перед ним предстал образ шурина. С этим человеком, видимо, что-то придется делать. После того, как падет Аль-Ремиш.
– Нассеф, помоги, – едва слышно позвал он, доковыляв наконец до лагеря. Была глубокая ночь, но Нассеф не спал, изучая в свете луны и костра грубо начертанные карты.
Военачальник подошел к Эль Мюриду.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал он.
– Это действует заклятие. Болит все. Рука, голень, каждый сустав.
– Тебе надо поесть, – произнес Нассеф, задумчиво глядя на гору. – Да и сон, думаю, не повредит.
– Не сейчас. Мне надо тебе что-то сказать. Я беседовал с Ангелом.
– И… – Глаза Нассефа превратились в две узкие щелочки.
– Он сказал мне то, что я хотел услышать. Аль-Ремиш – абрикос, который созрел для того, чтобы его сорвать.
– Боже…
– Слушай, Нассеф, и старайся не перебивать. Вади Эль Куф на сей раз не повторится. Мы не будем пытаться победить их лишь числом. Мы используем разработанную тобой тактику. Мы станем передвигаться ночами теми путями, которые использовал Карим, когда ты послал его убить Фарида.
Если Ученик и ожидал какой-либо реакции от Нассефа, то его постигло разочарование. Бич Божий ограничился лишь кивком.
Эль Мюрида по-прежнему не оставляли мысли о том убийстве. Последовавшая вслед за ним истерика Абуда была предсказуема, но появление наемников явилось полной неожиданностью. Хали представил своему Властителю полный отчет об операции. Потери Карима оказались чересчур большими. Он был обязан привести домой больше людей, чем привел. Но ведь Карим являлся креатурой Нассефа, а Непобедимые, которых он повел за собой, были верны лишь Эль Мюриду.
– Но прежде ты должен передать этот предмет своему тайному агенту при королевском дворе.
Нассеф открыл ларец, а затем бросил взгляд в сторону Рогатой Горы. Только три человека знали, кто был его агент. Двое из них были он сам и агент. А третьим был вовсе не Эль Мюрид. Более того, Нассеф был уверен, что Ученик вообще не догадывался о существовании подобного агента.
– Кимвалы? – спросил он.
– Их дал мне Ангел. В них должно быть скрыто нечто необычное. Исполни, что он повелел, Нассеф.
– Хм…
– Какое положение на побережье?
– Полностью под контролем.
– Скажи, можем ли мы попытаться захватить Аль-Ремиш только с помощью Непобедимых?
– Попытаться мы можем что угодно. Но это должен быть смелый удар. Совершенно неожиданный. Не думаю, что подобная операция осложнит наше положение на востоке. Там все идет к концу. Я передам командование Кариму. Он сумеет усмирить Тройес. Когда я уезжал, Тройес уже был готов начать переговоры. Несколько недель работы для Карима, и они пойдут на все наши условия. Эль Кадер уже подавил последние очаги сопротивления в южной части побережья. Эль Надим будет удерживать Себил-эль-Селиб. После того как Юсиф ушел, Эль Асвад не причинит нам никакого беспокойства.
– Наконец-то, – вздохнул Ученик. – После стольких лет. Как ты думаешь, Нассеф, почему валиг бежал?
Это был самый важный вопрос.
– Мне самому хотелось бы это знать. Я все время размышляю о том, что он мог припрятать в рукаве. Ну да ладно. Мы попробуем взять Аль-Ремиш. Попытаться стоит, даже если из этого ничего не получится. В любом случае такой рейд им вряд ли понравится. Юсиф в Аль-Ремише будет для нас опаснее, чем в Эль Асваде, где его ресурсы были ограничены.
Эль Мюрид постоянно носил с собой издевательскую записку Юсифа. Он извлек её, чтобы изучить в сотый раз, хотя каждое слово уже давно прочно сидело в его памяти.
– «Мой дорогой Мика, – прочитал он вслух, – обстоятельства вынуждают меня временно покинуть мой дом. Я поручаю его твоим заботам, будучи уверенным, что ты во время моего отсутствия сохранишь его в полном порядке. Умоляю, без смущения пользуйся всей его роскошью во время своего пребывания там. Желаю, чтобы ты ожидал свое будущее с тем же нетерпением, с каким я ожидаю свое. Твой верный слуга Юсиф Аллаф Саид, валиг Эль Асвада».
– Для меня это по-прежнему остается тайной, – сказал Нассеф.
– Он издевается над нами, Нассеф. Хочет сказать, что ему известна какая-то тайна.
– Или Радетик хочет, чтобы мы так думали.
– Радетик?
– Все это должен был придумать иностранец. Юсиф не настолько изощрен. Все это сильно смахивает на блеф.
– Не исключено.
– Не будем играть по его правилам. Забудь об этом послании. Суть дела в том, что в Аль-Ремише он получил возможность нашептывать слова Властелина Зла прямо в ухо короля. Теперь он может собрать против нас огромные силы роялистов.
– Да. Конечно. Но нам следует действовать так, как сказал Ангел, и ударить в змеиное гнездо.
– Каковы бы ни были мотивы Юсифа, Властитель, я полагаю, что он совершил большую ошибку. После того как валиг перестал блокировать выход из Себил-эль-Селиба, роялисты не смогут нас остановить, если мы сумеем избежать общей битвы. Превосходство, которое они имели над нами под Вади Эль Куф, пока ещё за ними.
– Собери всех Непобедимых. Итак, в этом году в Аль-Ремише во время Дишархуна.
– Счастлив повиноваться твоей воле, Властитель. Немедленно приступаю к делу. Передай мою любовь и наилучшие пожелания Мириам и детишкам.
После ухода Нассефа Эль Мюрид ещё долго оставался в молчаливом одиночестве. Наступал критический момент. И из него следовало извлечь максимальную пользу. Ангел сказал, что после захвата Аль-Ремиша все проблемы решатся сами собой. Эль Мюрид продумывал, что необходимо предпринять в первую очередь.
– Хадж.
– Слушаю, Властитель.
– Отыщи и приведи ко мне Мауфакка Хали.
– Слушаюсь, Властитель.
– Мой господин Ученик, – сказал Хали, представ перед Эль Мюридом. – Ты пожелал меня видеть?
– У меня для тебя есть новости, Мауфакк. И поручение тоже.
– Всегда готов служить тебе, Властитель.
– Знаю. И приношу тебе свою благодарность. Особенно за то терпение, которое ты проявил в то время, когда мечи Непобедимых направлял Бич Божий.
– Властитель, мы тогда изо всех сил пытались понять, почему это необходимо.
– Ты видел свет на горе?
– Видел, Властитель. Ты беседовал с Ангелом?
– Да. И он сказал мне, что для Непобедимых настал час освободить Святилище Мразкима.
– Значит, Королевство Покоя совсем рядом, Властитель?
– Почти рядом. Мауфакк, мне показалось, что за время командования моего брата часть Непобедимых не устояла перед земными искушениями. Возможно, освобождение Святилища поможет очистить ряды от этих людей. Битва в Аль-Ремише будет очень жестокой, и много Непобедимых погибнет. Если наиболее верные из них окажутся в ином месте, если им будет поручена другая задача…
Он не стал продолжать, но Мауфакк и без того все понял. На его лице промелькнула одна из самых жестоких улыбок, которую когда-либо доводилось видеть Ученику.
– Понимаю. Какую задачу им поручить?
– Оставляю это на твое усмотрение. Отбери своих людей и затем сообщи мне о характере той миссии, которую я им поручил. На сей раз мы отпразднуем Дишархун в Аль-Ремише.
– Все будет сделано так, как ты повелел, Властитель, – произнес Мауфакк, зловеще усмехаясь.
– Да пребудет с тобой мир, Мауфакк.
– И с тобой, Властитель.
Хали вышел. Эль Мюриду показалось, что предводитель Непобедимых стал выше на целую голову.
Через некоторое время Ученик позвал негромко:
– Хадж…
– Слушаю, Властитель.
– Найди лекаря. Он мне нужен немедленно.
– Властитель?..
– Гора отняла у меня много сил. Я нуждаюсь в помощи.
Врач появился почти сразу. До вызова он спал и поэтому оделся поспешно и небрежно.
– Слушаю, Властитель, – с недовольным видом произнес лекарь.
– Мне больно, Эсмат. Ужасно больно. Лодыжка. Рука. Суставы. Дай мне что-нибудь.
– Это действует заклятие, Властитель. Его необходимо снять. Лекарство же может принести вред. В последнее время вы принимали слишком много опиумных снадобий, у вас может возникнуть привыкание.
– Не спорь со мной, Эсмат. Я не могу выполнять свои обязанности, постоянно борясь с болью.
Эсмат уступил. Силой характера лекарь не отличался.
Эль Мюрид откинулся на спинку трона и тут же утонул в успокаивающем тепле наркотика.
Надо будет поискать врача, который сможет укротить болезни и перехитрить заклятие, наложенной щенком валига, думал Ученик. Приступы боли мучили его каждый день, и снадобья Эсмата помогали все меньше и меньше.
Пустыня была все такой же бескрайней и голой, как и во время похода на Себил-эль-Селиб много лет тому назад, и столь же недружелюбной, как и во время его отчаянного бегства после битвы у Вади Эль Куф. Казалось, пустыня утратила свое обычное природное безразличие и стала откровенно враждебной. Но Эль Мюрид не позволял испугу взять верх. Более того, он наслаждался как самим походом, так и дикой красотой ландшафта.
Поход открывал для Ученика новые перспективы, и от полной победы его теперь отделяли не годы, а всего лишь считанные дни. Пройдет совсем немного времени и Королевство Покоя станет явью, а он сможет посвятить все свое сердце и разум выполнению своей подлинной миссии – воссозданию империи, воссоединению древних земель в сиянии Подлинной Веры.
Дни и часы неверных сочтены. Дети Властелина Зла обречены. Столь долгому восхождению Тьмы скоро будет положен конец.
Радостное возбуждение совершенно преобразило Эль Мюрида. Он распахнул свою душу и стал появляться то тут, то там, чтобы весело поболтать или обменяться шуткой с Непобедимыми. Мириам даже начала ворчать, так как, по её мнению, подобное поведение разрушало величие образа Пророка.
Вскоре он начал узнавать места, в которых побывал много лет назад.
Долина, имевшая форму чаши, была где-то поблизости. И пока никто не бросил ему вызов. Ангел оказался прав. Нассеф снова проявил свой необыкновенный дар незаметно проскальзывать мимо вражеских дозоров. Могло создаться впечатление, что по пустыне движется войско, состоящее не из людей, а из призраков.
Эль Мюрид радостно рассмеялся, увидев с края долины шпили храмов, похожие в лунном свете на серебряные башни.
Час настал. Королевство Покоя было в его руках.
– Благодарю тебя, Юсиф, – прошептал он. – На сей раз ты перехитрил самого себя.
Глава 14
Украденные мечты
Гаруну казалось, что Аль-Ремиш совсем не изменился. Пыль, отбросы и кишащие повсюду паразиты остались точно такими, какими он их запомнил. Жара была как всегда нестерпимой. Казалось, что она стекает по стенкам чаши, заливая долину. Из-под навесов, восхваляя свои товары, вопили уличные торговцы. Женщины визжали на детей и на других женщин. Обозленные жарой мужчины при малейшем столкновении взрывались приступами ярости. Единственным заметным изменением по сравнению с предыдущими визитами было меньшее количество людей в городе. Но Гарун знал, что по мере приближения Дишархуна это различие исчезнет, и, как только толпы паломников затопят столицу, напряжение возрастет ещё сильнее.
Уже сейчас в воздухе в атмосфере Аль-Ремиша ощущалось какое-то нездоровое напряжение, значительно большее, чем можно было бы ожидать в обычных обстоятельствах. Напряжение это было невозможно описать словами, но появление валига Эль Асвада со всем хозяйством и войском породило чувство вины и стыда среди тех, кто и пальцем не пошевелил для того, чтобы помочь Юсифу в его борьбе где-то далеко на юге. Его присутствие постоянно напоминало им об их вине, и это им крайне не нравилось. Кроме того, над столицей витала бледная тень страха. Реальность угрозы со стороны Эль Мюрида теперь могли отрицать лишь те, кто сознательно закрывал на неё глаза.
– Именно это они и делают, – сказал Радетик Гаруну. – Ослепляют себя. Человек хочет верить, что неприятность минует, если её полностью игнорировать. Такова уж человеческая природа.
– Некоторые из них ведут себя так, словно во всем виноваты мы. Мы сделали все, что в наших силах. Чего же они ещё хотят?
– И это тоже свойственно природе человека. Человек рождается узколобым, близоруким и неблагодарным негодяем.
Гарун покосился на учителя и, саркастически улыбаясь, произнес:
– Ни разу не видел тебя в столь кислом состоянии духа, Мегелин.
– Пребывание здесь преподнесло мне довольно много горьких уроков. И я боюсь, что уроки эти применимы и к так называемым цивилизованным нациям у меня дома.
– Что там происходит? – спросил Гарун, увидев какую-то суету около отцовского шатра. У нескольких человек были щиты со знаками королевского дома.
– Пойдем посмотрим.
Около шатра им повстречался Фуад. У дяди был несколько растерянный и изумленный вид.
– В чем дело? – спросил Гарун.
– Это Ахмед. Он пригласил твоего отца и Али разделить с ним трапезу сегодня вечером. Там же будет и король.
– Ты удивлен? – фыркнул Радетик.
– Да, очень. Особенно после того, как они игнорировали нас вот уже столько вечеров.
Гарун похолодел и обвел взглядом окружающие столицу холмы. До заката оставалось совсем немного времени. Им овладели дурные предчувствия.
– Скажи Юсифу, чтобы тот держал свои взгляды при себе. Они сейчас здесь неприемлемы. Абуд – старик, мыслит он медленно, и ему требуется время, чтобы до конца осознать потерю южной пустыни.
– Он бы понял все быстрее, если бы этот идиот Ахмед не болтался под ногами.
– Возможно, Гарун! В чем дело?
– Не знаю. Происходит нечто странное. Мне кажется, что приближающаяся ночь будет очень необычной.
– Провидческие мысли, мой друг? Берегись тех снов, которые посетят тебя этой ночью. Фуад, убеди Валига не наседать на Абуда. Чтобы добиться успеха у Абуда, он прежде всего должен стать приемлемым членом придворного общества.
– Скажу непременно, – ответил Фуад и отбыл, унося на лице одну из самых зловещих своих улыбок.
– Пойдем, Гарун. Ты сможешь помочь разобрать мои бумаги.
Плечи Гаруна уныло опустились. Бумагам и заметкам не было числа. И все они находились в полнейшем беспорядке. На то, чтобы их рассортировать, потребуются годы. К этому времени наберется новая гора записей.
Он ещё раз взглянул на холмы. Они показались ему недружелюбными и какими-то холодными.
Лалла была жемчужиной в гареме Абуда. И хотя ей едва исполнилось восемнадцать и в число жен короля она не входила, юная красавица, вне всякого сомнения, была наиболее могущественной женщиной в Аль-Ремише. Столица полнилась песнями, восхваляющими её красоту и грацию. Абуд был от неё без ума и выполнял малейшие прихоти. Ходили слухи, что он готов взять её в жены.
Много лет тому назад девочку подарил королю один из мелких валигов с побережья моря Коцум. Но внимание Абуда она привлекла совсем недавно.
Абуд вел себя как ослепленный страстью, неумный и упрямый мальчишка. При каждой возможности он выставлял напоказ прелести Лаллы, которые только он познал до конца, искушая весь двор своей любимой игрушкой. Каждую ночь он вызывал её из сераля и заставлял танцевать перед собравшейся знатью.
Юсиф не мог оторвать глаз от её гибкого тела. Как и всякому мужчине, Лалла ему нравилась, но временами его мысли уплывали куда-то вдаль, и он начинал ощущать чувство необъяснимой вины. Его сердце не желало принимать доводы разума. Он не мог стряхнуть с себя чувство отчаяния, вызванное тем, что ему пришлось покинуть дом своих предков.
Он и его сын Али были гостями кронпринца Ахмеда. Ахмед остался единственным человеком в окружении короля, которому ещё не опротивели попытки Юсифа организовать большой поход против Ученика.
Юсиф не находил себе места. В Аль-Ремише творилось нечто странное и неправильное, хотя ничего конкретного Валиг не видел. Чувство беспокойства усиливалось всю неделю и этим вечером достигло такой силы, что по его коже поползли мурашки.
Что-то очень нехорошее присутствовало и в Ахмеде. И это нехорошее особенно ярко проявлялось в те моменты, когда он смотрел на Лаллу. В его глазах была видна откровенная похоть. Но не только она одна. Он казался слишком возбужденным, и на его губах блуждала алчная и зловещая улыбка, которую он был не в силах скрыть. Юсиф опасался, что улыбка эта предшествует большому несчастью.
Лалла подошла ближе, извиваясь всем телом. Ее роскошные бедра были в каких-то дюймах от него. Опасения Юсифа несколько рассеялись. Когда танцевала Лалла, даже его заботы отходили на второй план. Ее красота одурманивала, словно сильнейший наркотик.
А как на неё взирал Ахмед! Создавалось впечатление, что он уже испытал все прелести этой женщины и настолько одурманен ими, что готов на убийство ради того, чтобы она принадлежала ему одному. Во взгляде кронпринца читалось безумие.
Нервное напряжение, испытываемое Юсифом, обострило все его чувства, и он всем своим существом ощущал подспудные течения, наполняющие помещение. Параноидная подозрительность, увещевал он самого себя. На Лаллу с вожделением пялился не только Ахмед. По меньшей мере дюжина лиц кричала о том, что их обладатели – дикие Дети Пустыни готовы на убийство ради того, чтобы заполучить танцовщицу.
Беспокойство снова стало овладевать Юсифом. Даже мелодичные колокольчики на пальцах Лаллы не могли успокоить его сердце. Это был отвратительный день. С юга наконец поступили новости, но они оказались скверными.
Эль Мюрид взбирался на Рогатую Гору, и там произошло нечто зловещее. Пламя в небесах можно было увидеть с расстояния в сотни миль. Эль Мюрид спустился вниз преисполненный решимости. Он созвал под свои знамена племена пустыни, чтобы с их помощью изгнать роялистское зло. Согласно слухам, на его призыв ответили многие тысячи воинов, потрясенных внушительным зрелищем над Рогатой Горой.
Говорили также, что Бич Божий покинул свои войска на побережье. Он собрал Непобедимых и пустился в путь. Лиса снова оказывается в курятнике, но в Аль-Ремише это, судя по всему, никого не волнует.
Магическая стена, воздвигнутая на фундаменте добровольного ослепления, полностью изолировала долину в форме чаши, в которой стоял Аль-Ремиш. Реальность не могла пробиться через нежелание видеть истину. Военачальники роялистов, отгородившись от внешнего мира, предались наслаждениям. Даже самые закаленные из них, самые трезвые, самые практичные – и те в своем беспутстве уподобились кронпринцу.
Юсиф был потрясен. Большинство этих людей он знал вот уже много десятилетий. Здесь, без сомнения, работали темные силы, иначе происходящее объяснить было невозможно. Создавалось впечатление, что все здесь бегут от реальности, пытаясь урвать напоследок как можно больше удовольствий.
Но не все ещё потеряно, и это мог видеть любой дурак. Здесь на севере верных войск было достаточно для того, чтобы дважды сокрушить Эль Мюрида.
Юсиф незаметно покосился в сторону хозяина. Кронпринц выглядел недовольным, внося диссонанс в общее веселье. Интересно, почему Ахмед решил в этот вечер пригласить своего далекого родственника с юга? Почему он так взволнован и столь откровенно похотлив?
Поведение Абуда можно было извинить. Старику жить оставалось совсем немного, и он с ужасом ждал прихода Черной Дамы. Король старался призвать к себе призрак своей юности. Но Ахмед… Ахмеду прощения быть не могло.
Юсиф тайно опросил наиболее трезвомыслящих представителей знати. Его собратья валиги были едины в том, что Ахмед – это ходячая катастрофа. После гибели Фарида он стал оказывать сильное влияние на своего отца, что таило в себе огромную опасность. Его советы привели к тому, что роялисты потерпели несколько мелких поражений от партизан Эль Мюрида, действующих неподалеку от Аль-Ремиша. Но те же трезвомыслящие отказывались от предложений Юсифа взять инициативу в свои руки…
Королевство и двор разлагались, не успев умереть. Запах этого разложения пропитал всю державу. Страну разъедала коррупция. И никто не желал пошевелить пальцем для того, чтобы остановить распад. Самое трагичное было то, что Абуд все ещё был значительно сильнее, нежели Эль Мюрид. Решительный, готовый на действия вождь мог бы без труда уничтожить Ученика.
Гнев впрыснул адреналин в жилы Юсифа, и он сквозь зубы процедил:
– Его необходимо убрать!
Это заявление вызвало косые взгляды гостей, сидящих с ним рядом. На валига частенько смотрели неодобрительно, поскольку он уже успел заслужить репутацию неотесанного провинциального родственника.
– Перестань, Юсиф, – негромко произнес Абуд. – Помолчим, пока танцует Лалла.
Юсиф перевел взгляд с короля на наследника. На лице Ахмеда была зловещая улыбка. Через несколько мгновений он, ни слова не говоря, выскользнул из помещения.
Юсиф удивлялся этому не более секунды. Нежный звон наперстных кимвал, развевающиеся полупрозрачные покровы и шелковая кожа Лаллы полностью завладели его вниманием.
– Да перестанешь ли ты наконец? – выпалил Рескирд. – Или хочешь, чтобы у меня крыша поехала?
– Перестать что? – остановившись, спросил Браги.
– Расхаживать. Туда-сюда. Туда-сюда. Как будто родить собираешься.
Хаакен промычал, выражая согласие с Драконоборцем, и в свою очередь спросил:
Читать бесплатно другие книги:
