Варвар Шерр Анастасия

16

– Слышь, ты, гордый, на, возьми, – Пул вытащил из-за пазухи толстый кусок хлеба и протянул Криму.

– С пола? – буркнул Шторр.

– С салфетки!

– Спасибо… – Крим с видимым безразличием взял краюху и слегка надкусил ее.

– Вон в углу кувшин с водой, запей, – предложил гростианин. – Да ладно тебе корчить из себя оскорбленного аристократа! – продолжил он сердито. – Жри, давай, иначе через неделю копыта отбросишь.

– Через неделю меня здесь не будет, – бросил Крим, однако челюстями заработал куда энергичнее.

– Кстати, я выяснил, почему нам накрыли на полу, – проговорил Пул, не обратив на его заявление внимания. – В этом вовсе нет ничего обидного…

– Ага, наверняка – еще одна красивая древняя традиция, – с полным ртом произнес Шторр.

– Ты угадал. В замках только Мастера едят за столом, а ученики – всегда на полу. Так всегда было. Зато ученикам больше накладывают, а иногда ставят даже по две миски.

– Они весьма добры, – съязвил Крим. – Ладно, если хочешь знать, я тоже кое-что выяснил. Лодки хранятся на берегу под открытым навесом. Их никто не охраняет. Там же есть весла, мачты, свернутые паруса. До материка на востоке около трехсот миль. Я тут прикинул, даже если идти только на веслах – дня за три можно уложиться.

– И что толку? – не удержался от вопроса Пул. – Допустим, ты даже доберешься до берега – что дальше?

– Дальше как-нибудь разберусь… Все, игры закончились, времени церемониться у меня больше нет. Они еще пожалеют, что связались со мной!

– Кто – они? – поинтересовался гростианин.

– Все. В особенности, конечно, кешляне.

– Я уже жалею, – согласился Пул. – Представляю, каково будет бедным кешлянам.

– Отплываем сегодня ночью, – произнес Крим, проигнорировав иронию в голосе гростианина.

– Отплываем? Ты сказал: «отплываем»? – переспросил Пул. – Ну уж нет, дорогой. Ты, конечно, можешь плыть, куда хочешь – хоть на материк, хоть на дно морское, хоть к черту в зубы, а я – пас. Я еще немного пожить хочу.

На несколько секунд в келье воцарилась тишина.

– Понятно… – проговорил наконец Крим. – Сдаешься, значит. Может, думаешь, они тебя еще простят, вернут в Гимназию? Ну что ж, иди, выслужись, расскажи им все. Чего ждать? Иди! Предатель…

Почти не сдвинувшись с места, Пул резко выбросил вперед руку. Крим даже не успел понять, что произошло, как кулак гростианина достиг его лица. Удар опрокинул его на тюфяк. Губу пронзила резкая боль, на языке появился солоноватый привкус крови.

– Не смей бросаться такими словами, – спокойно произнес Пул. – Понял?

– Прости… – Как ни странно, удар привел Шторра в себя. Вся его злость разом ушла. – Прости, Пул, я погорячился.

– Ладно, забыли, – отмахнулся гростианин.

– Ну, так ты это… Поможешь мне? – спросил Крим.

– Что, по-твоему, от меня требуется?

– План такой, – заговорил Шторр. – Вечером я скажусь больным и не пойду на ужин. Ты принесешь мне хлеб и воду. Мы погрузим их в лодку, подтащим ее к берегу – и все, я поплыл.

– Они заметят, как мы возьмем лодку, – возразил Пул.

– В темноте не заметят. Но нам придется заранее выйти из замка – на ночь ворота запираются.

– Ладно, хорошо, я помогу тебе, – согласился гростианин. – Чего ни сделаешь, чтобы наконец спровадить тебя куда подальше… А что насчет компаса и карт? Ты достал их?

– Нет, говорят, в замке их нет. Я поплыву на восток по солнцу – думаю, это будет не слишком трудно.

– Ночью – по солнцу?

– Ну, ночью по звездам. Какая разница? – вновь начал заводиться Крим.

– Ты сердишься, значит, сам чувствуешь, что не все до конца рассчитал, – заметил Пул. – Ну да дело твое. Я принесу тебе хлеб и воду, помогу с лодкой – и после этого благополучно забуду о твоем существовании.

– Этого будет достаточно, – кивнул Крим.

Дождавшись ужина, Шторр спустился к воротам и вышел из замка. Никто его не остановил, никто не спросил, куда он направляется в столь поздний час. Обогнув башню, Крим тенью проскользнул вдоль крепостной стены и замер в ожидании. Не прошло и пятнадцати минут, как между зубцов показалась на фоне серого неба голова гростианина.

– Эй, сумасшедший, ты здесь? – приглушенно крикнул тот.

Крим отступил от стены и махнул рукой.

– Давай!

Голова Пула исчезла, послышалась какая-то возня, и через минуту сверху на веревке спустился большой узел. Крим подскочил к нему и принялся торопливо отвязывать. Замерзшие на ветру пальцы слушались плохо, и сражение с веревкой заняло у него немало времени.

– Готово! – крикнул он наконец. – Это все?

– Сейчас еще вода! Осторожно, не разлей!

Веревка, словно гигантская змея, взметнулась вверх, и в руки Крима спустился привязанный за ручку глиняный кувшин. Отвязав его, Шторр махнул другу, подхватил свободной рукой узел с вещами и, прижимаясь к стене, направился в сторону берега.

Когда он добрался до навеса с лодками, гростианин уже ждал его там.

– Порядок, – прошептал Крим, хотя здесь уже едва ли кто-то мог его услышать. – Все получилось.

– Пока еще мало что получилось, – осадил его Пул. – Ты только посмотри на эти корыта. Как, по-твоему, мы их дотащим до воды?

– Ничего, дотащим как-нибудь, – произнес Шторр. – Ты ничего не забыл? – он кивнул в сторону узла.

– Все как договорились. Одежда, хлеб. Удалось даже взять два куска. Ну и фонарь со спичками.

– Отлично. Что ж, теперь ждем, пока стемнеет.

Темнело довольно быстро, тем не менее, друзья успели здорово продрогнуть: навес совсем не защищал от ветра. Пул несколько раз порывался взяться за дело, но Крим останавливал его: он решил исключить любой риск. Наконец, когда башни замка уже нельзя было различить на фоне неба, Шторр поднялся с земли и подошел к лодкам.

– Ну что, поехали?

Крим уперся обеими руками в корму и навалился что было сил. Лодка качнулась, но не сдвинулась с места.

– Давай, помоги, – бросил он Пулу.

Гростианин пристроился рядом. Совместными усилиями они столкнули лодку с деревянной подпорки на каменный берег. Раздался противный скрип.

– Слушай, мы ей так дно не пробьем? – озабоченно спросил Пул, отпуская руки.

– Не должны… Ты это, толкай давай!

Шаг за шагом, они двинулись к кромке воды.

– Никто не поверит, что ты проделал все это один, – прокряхтел Пул, когда через десять минут позади осталась едва половина пути. – Опять за тебя отвечать…

– Скажешь, что я тебя заставил, – бросил Крим.

– Ты? Меня?! Тогда точно никто не поверит!

Когда до берега оставались несколько метров, Крим остановился.

– Надо загрузить вещи, – сказал он. – Я сейчас принесу.

Узел и кувшин с водой перекочевали в лодку.

– Воду не пролей! – напомнил гростианин.

– Я ее тут вещами прижал, – ответил Крим.

– Кувшин не опрокинется?

– Не должен.

Шторр еще раз вернулся к навесу и принес оттуда две пары весел.

– На всякий случай взял с запасом, – пояснил он.

– Ты, помнится, что-то говорил про парус, – полуспросил Пул.

– Он здесь, свернутый, под лавкой. И мачта на дне. Как ее только крепить?.. Ладно, завтра на свету разберусь. А ну, навались…

Друзья вновь принялись толкать лодку к берегу. Однако не успели они сдвинуться и на пару метров, как нахлынувшая волна обдала их брызгами с ног до головы. Лодка остановилась, и вторая, еще большая волна, добив до борта, развернула ее вбок, едва не задавив не успевшего отскочить Крима.

Упершись в нос лодки, Шторр и Пул поспешили придать ей прежний курс, но в следующие десять минут им не удалось продвинуться и на метр. Набегавшие волны то и дело норовили отбросить их назад, ноги скользили по мокрым камням, сорочки и штаны вымокли насквозь. Впереди, однако, оставалось еще самое трудное.

– Не представляю, как мы спустим ее на воду, – пробормотал Пул, утирая рукавом мокрое лицо. – Ее же сразу бросит на камни.

– Ничего, может, не бросит, – уже не так уверенно возразил Крим. – Главное, уловить момент…

– Какой там момент, они накатывают одна за одной! – воскликнул гростианин. – Охота утопиться – лучше просто прыгни со скалы: хлопот меньше.

– Ладно, добрая душа, хватит болтать! И-и, раз! И-и, два! И-и…

Берег оборвался даже как-то слишком внезапно. Пронзив носом волну, лодка резко нырнула вперед и вниз, прямо под гребень следующей. Потеряв равновесие, Крим всем телом навалился на корму, и, может быть, именного этого последнего усилия хватило, чтобы избежать немедленного столкновения с камнем.

– Прыгай! – прокричал Пул. – Прыгай в нее!

Времени на размышления не оставалось. Оттолкнувшись ногами от берега, Шторр рыбкой метнулся в лодку. Колени ударились о кормовую доску, но ему сейчас было не до боли. Схватив весло, он неистово заколотил им по воде.

– В уключины! Вставь весла в уключины! – кричал с берега гростианин, но возможности сделать это у Шторра не было. Лодку бросало из стороны в сторону, крутило волчком, то нос, то корма стремительно взлетали вверх, вода захлестывала внутрь. Крим метался от одного борта к другому, пытаясь направить свое судно хоть немного в сторону от берега. В один из таких рывков он задел ногой за что-то твердое и только через несколько секунд осознал, что разбил кувшин с водой. Впрочем, огорчиться этому он так и не успел.

Очередная волна взметнула его лодку к небесам и пронеслась дальше, к берегу. Судно камнем рухнуло в образовавшуюся яму, и тут же сверху его накрыл новый вал. Нечеловеческая сила вырвала из рук Крима весло, оторвала землянина от пола и, как мешок, швырнула за борт.

На мгновение Шторр погрузился в воду с головой, но тут же вынырнул. Бешено замолотив руками и ногами, он широко раскрыл рот, попытавшись набрать в легкие побольше воздуха. Не следовало этого делать. Набежавшая волна немедленно накрыла его и потащила ко дну. Крим закашлялся, но все же каким-то чудом ему удалось вырваться из водоворота, и он вновь показался на поверхности. Отплевываясь, он сумел подстроиться под новую волну и выплыл на ее гребень. Волна подхватила его и, словно перышко швырнула, прямо на камень.

Врезавшись спиной и ногами, Крим смог уберечь от удара голову, но вновь ушел под воду. Только теперь он по-настоящему испугался. Он никогда не был хорошим пловцом. На базе землян был бассейн, и к концу жизни там Крим легко преодолевал его туда и обратно – но это в тихой воде, в купальном костюме, в спокойной обстановке…

Шторр понял, что тонет, и его охватила паника. Движения его сделались хаотичны, мысли беспорядочны. Не найдя ничего лучше, он попытался вскарабкаться на скользкий камень, о который ударился несколько секунд назад, но добился только того, что новая волна припечатала его к нему лицом. На мгновение он потерял сознание и, когда пришел в себя – если, конечно, его состояние может быть так охарактеризовано – уже вновь был глубоко под водой. Собрав последние силы, Шторр всем своим существом потянулся к поверхности. Через несколько длинных секунд его голова снова показалась над водой, но это было последнее, на что он оказался способен. В следующий миг силы оставили его. Последним лихорадочным рывком он вскинул руки, и внезапно его ладонь наткнулась на что-то скользкое. Пальцы Крима рефлекторно сжались, и, еще не успев понять, что держит в руках веревку, он почувствовал, что его тянут к берегу.

– Кому суждено быть повешенным – тот не утонет! – проворчал Пул с Гроста, подхватывая бесчувственное тело Шторра за шиворот и выдергивая его, словно пойманную рыбину, из пучины моря.

17

Купание в холодном море не прошло для Крима даром. Всю следующую неделю он провалялся в лихорадке. Его трясло, лоб пылал огнем, взгляд бессмысленно блуждал, он никого не узнавал, ничего не ел, только пил воду, которую приносил ему Пул.

Мастер-кастелян, оказавшийся по совместительству замковым лекарем, три раза в день давал ему ложку какого-то дымящегося вонючего отвара, от одного запаха которого Пулу самому становилось нехорошо. Шторр заглатывал лекарство столь же безропотно, сколь и бессознательно. Почти все остальное время он проводил в забытьи.

К концу недели жар наконец спал, однако Крим по-прежнему отказывался есть. Большую часть дня он лежал на своем тюфяке, бессмысленно уставившись в потолок, на вопросы отвечал через раз и обычно невпопад. Иногда он поднимался на площадку на вершине башни и долго стоял, опершись руками на зубец стены, задумчиво глядя на горизонт.

В один из таких моментов его и застал Пул.

– Если бы я знал, что ты станешь таким кислым, не стал бы вытаскивать тебя из моря, – попытался пошутить гростианин, подойдя сзади и положив руку на плечо друга.

– Наверное, так действительно было бы лучше для всех… – равнодушно проговорил Шторр.

– Ну, что ты вот мелешь? – Пул поспешил ухватиться за то, что едва ли не впервые за последнее время Крим хоть как-то соблаговолил поддержать разговор. – Для кого это еще – для всех?

– В первую очередь – для меня самого… Да и вам проблем меньше.

– Кому это – вам?

– Гильдии. Империи. Кешлянам.

– Я, как ты мог обратить внимание, не кешлянин, – заметил Пул. – Гильдию ты, по-моему, тоже особо не тяготил. А что против тебя имеет Империя?

– Есть кое-какие счеты… – неопределенно произнес Шторр. – Взаимные…

– А не слабо муравью тягаться с мастодонтом?

– То-то и оно, что оказалось слабо…

– Ты часом, не затем на Кеш-Шлим собирался, чтобы Императора пристрелить? – полушутя поинтересовался гростианин.

Крим повернул голову.

– Я что, похож на идиота?

К величайшему удовольствию, Пул уловил в его глазах пусть слабое, но отражение прежнего блеска.

– Впрочем, наверное, похож… Нет, успокойся, твоему драгоценному Императору ничего не грозило. По крайней мере, прямо.

Гростианин хмыкнул.

– Что, грозило косвенно?

– Послушай, что ты до меня докопался? – Крим полностью повернулся к собеседнику, одновременно стряхивая с плеча его руку. – В гробу я видел твоего Императора, понял?! И Гильдию вашу в гробу видел!

– Хорошая примета, говорят: долго жить, значит, будут, – Пул вернул руку на плечо Шторра. – Теперь ты меня послушай. Какое бы сокровище не ждало тебя на Кеш-Шлим – это еще не вся твоя жизнь. Мы еще молоды, у нас все впереди. Даже если нас вышибут из Гильдии…

– Это было не сокровище, – проговорил Крим, сам не заметив, что перебил друга. – Это было… Это должно было быть искупление!.. А я не смог. Опять не смог. Я опять их предал!

– Ты никого не предавал, ясно?! – Пул резко встряхнул Шторра. – И если бы ты потонул в этом море, лучше никому не стало бы! Ты и так сделал все, что мог. Ни один нормальный человек не поплыл бы с острова, как это попытался сделать ты!

– Я слишком долго ждал, – сказал Крим. – Я хотел, как проще… Никто из них не стал бы тянуть время, как я…

– Из кого это еще «из них»?

– Какая теперь разница? Их больше нет.

– Так о чем же тогда разговор?

– Обо мне. Я мог их спасти. Мог и не сделал.

– Слушай, Крим, эти твои загадки мне вот уже где! – Пул провел ладонью по горлу. – Ладно, я тебя понял: тебе плевать на Гильдию, плевать на Императора, плевать на меня. Но и мне плевать на твоих загадочных покойников! А вот на тебя мне не плевать. Потому что, несмотря ни на что, я продолжаю считать тебя своим другом! И я не успокоюсь, пока не приведу тебя в чувство, даже если для этого мне придется еще раз швырнуть тебя в море!

Слова ли Пула оказали должное воздействие, или же просто болезнь окончательно отступила, унося с собой депрессию, но Крим словно бы действительно постепенно возвращался к жизни. Взор его прояснился, спина распрямилась. Он стал посещать трапезную и даже с каким-то остервенением набрасывался на пищу, словно хотел насытиться за все время болезни и еще на много дней вперед.

К удивлению Пула, Крим занялся физическими упражнениями: целыми днями бегал вокруг замка, отжимался, упершись кулаками в шершавые камни пола, подтягивался на руках, зацепившись пальцами за низкие потолочные балки, а когда устраивал в келье бой с тенью, гростианин почитал за благо наблюдать за этим действом не ближе, чем с другой стороны коридора. Металлическую шину с левой руки Шторр снял и выбросил в море. И только иногда, вечерами, он поднимался на башню и грустно смотрел на восток, туда, куда он так и не доплыл. Впрочем, долго Крим наверху не задерживался.

Так прошел месяц.

18

По случаю прибытия в замок Мастера Корпорации трапезная была превращена в Зал капитула. Широкий стол был убран, скамьи расставлены вдоль стен, расцвеченных флагами Гильдии и знаменами ее структур, среди которых Крим узнал и флажок Гимназии. Стрельчатые окна были распахнуты настежь, но света давали мало, и в помощь им были собраны, казалось, все факелы замка.

На высоких стульях напротив входа восседали почетные гости – Мастер Корпорации, надевший под плащ, как было принято в замке, старинный камзол, и два его помощника. Одного из них Шторр уже видел раньше в Гимназии, второй был новый. По правую руку от Мастера Корпорации расположились Мастера замка во главе с комендантом, по левую руку – прочие гости, и в их числе Мастер-ректор и Великий Мастер Артус. На самом краю, в углу, примостился Шлишш.

Крим и Пул сидели на полу у входа вместе с еще одним ссыльным, прибывшим в замок лишь накануне. За их спинами расположилась символическая стража в лице Мастера-кастеляна, вооруженного старинной алебардой на длинном деревянном древке и большим круглым щитом. Помимо обычного одеяния на нем были высокие сапоги со шпорами, из-за ворота туники высовывался край кольчуги. Грудь кастеляна украшала металлическая цепь, к которой крепился продолговатый медальон с изображением герба Гильдии.

Кто-то из припозднившихся Мастеров торопливо вошел в зал, поклонился присутствующим и занял свое место на скамье. Очевидно, теперь все были в сборе.

– Любезные братья! – Мастер Корпорации поднялся со стула. – Все ли Мастера, должные прибыть на капитул, явились?

– Все Мастера явились, Великий Мастер, – ответил, приподнявшись, комендант.

– Все ли братья, судьбу которых мы собрались решить, присутствуют на капитуле? – продолжал Мастер Корпорации.

– Все братья доставлены, Великий Мастер, – подал голос кастелян.

– В таком случае, любезные братья, начнем наше собрание. Перед нами находятся братья Крим, Пул и Карпс, члены Гильдии, ученики Гимназии. В чем обвиняются эти братья?

Со своего места поднялся Мастер-комендант.

– Высокий капитул, вот обвинения, предъявленные нашим братьям. Крим с Реды обвиняется в подстрекательстве к покушению на устои Гильдии и подрывных действиях общегражданского характера. Пул с Гроста обвиняется в покушении на устои Гильдии и подрывных действиях общегражданского характера. Карпс с Кеш-Улли обвиняется в покушении на устои Гильдии.

– Это серьезные обвинения, – заключил председательствующий. – Связаны ли предъявленные нашим братьям обвинения между собой?

– Связаны обвинения, предъявленные братьям Криму и Пулу. Обвинение брата Карпса носит самостоятельный характер.

– В таком случае, капитул может слушать дело брата Карпса в присутствии братьев Крима и Пула, – решил Мастер Корпорации. – С него и начнем. Брат Карпс, встаньте перед капитулом.

Третий арестант поднялся на ноги и вышел на середину зала. Это был кешлянин возрастом не старше Крима, высокий, широкоплечий, с короткими густыми волосами. Глаза его имели светлый желтоватый оттенок, что могло свидетельствовать у людей его расы о глубоком сожалении, охватившем их обладателя. Сожалел ли подсудимый о содеянном или же лишь о том, что попался, глаза поведать не могли.

– Вы Карпс с Кеш-Улли? – спросил его председатель.

– Да, Великий Мастер, – кивнул тот.

– Кто из Мастеров Гильдии желает говорить о брате Карпсе? – задал вопрос Мастер Корпорации.

Со скамьи, занятой гостями, встал незнакомый Криму кешлянин в белом плаще Великого Мастера.

– Высокий капитул, – проговорил он. – Я, Аввид, Мастер Цеха Борробо, прошу проявить милость и снисхождение к брату Карпсу за совершенное им. Сей брат является учеником пятой стадии внутренней Школы вверенного мне Цеха. Устав нашей Гильдии, как известно, запрещает ученикам ношение плаща – это привилегия Мастера. К моему прискорбию, я лично дважды встретил брата Карпса в плаще Мастера. Это было вне пределов Школы. Полагаю, поступок брата Карпса подрывает Устои Гильдии, так как покушается на ее основу – внутреннюю иерархию, разделение на Мастеров, трудящихся на ее благо, и учеников, которые лишь готовятся возложить на себя это бремя. Ученик, выдающий себя за Мастера, может дискредитировать Гильдию в чужих глазах, так как не способен еще в полной мере соответствовать самовольно присвоенному статусу.

– Великий мастер Аввид, вы сказали, что брат Карпс дважды совершил свой проступок, – проговорил председатель, когда обвинитель умолк. – Что вы предприняли после первого раза?

– Великий Мастер, властью, данной мне Гильдией, я подверг брата Карпса дисциплинарному наказанию внутри Школы. Я исходил из того, что репутация брата Карпса до того момента была безупречна, его учитель ходатайствовал за него.

– Присутствует ли здесь учитель брата Карпса? – спросил Мастер Корпорации.

– Да, Великий Мастер, – сосед Аввида по скамье, молодой кешлянин в черном плаще, поспешил подняться. – Я Мастер Ворр, брат Карпс является моим учеником.

– Вы ходатайствовали перед Мастером Цеха за брата Карпса?

– Да, Великий Мастер.

– Ходатайствуете ли вы за него теперь перед капитулом?

– Нет, Великий Мастер, ибо брат Карпс упорствует в своем неподчинении. Я лишь прошу проявить к брату Карпсу милость и снисхождение, свойственные решениям капитула.

– Великий Мастер Аввид, – председатель вновь обратился к Мастеру Цеха. – Чем брат Карпс объяснил свои действия?

– Ничем, Великий Мастер. Он отказался объясниться со мной.

– Спасибо, Великий Мастер Аввид, – председательствующий жестом позволил Мастеру Цеха занять свое место. – Кто еще из Мастеров Гильдии желает говорить о брате Карпсе?

Ответом ему было молчание.

– Брат Карпс, – обратился тогда Мастер Корпорации к обвиняемому. – Капитул дает вам возможность объяснить свои поступки. Вы можете говорить. Будьте откровенны с капитулом – и вы сможете избежать строгого наказания.

– Высокий капитул, – произнес кешлянин. – Я прошу проявить ко мне милость и снисхождение. Я действительно совершил то, о чем говорил Великий Мастер Аввид, и искренне сожалею об этом.

– Капитул интересуют мотивы, двигавшие вами, – напомнил председатель.

– Высокий капитул, мной двигали глупость и тщеславие. Я… Я хотел произвести впечатление на одну знакомую девушку. Ее приятелем был Мастер Консульской Гильдии – совсем молодой Мастер, едва окончивший Гимназию. Без плаща на плечах у меня не было никаких шансов… Высокий капитул, у меня и в мыслях не было подвергать сомнению устои Гильдии, покушаться на иерархию!

– Почему вы скрыли ваши мотивы от Мастера Цеха?

– Мне было стыдно, Великий Мастер. Но я не ожидал, что Великий Мастер Аввид вынесет рассмотрение моего дела на капитул, иначе сразу же открылся бы ему.