Нейрофитнес. Рекомендации нейрохирурга для улучшения работы мозга Джандиал Рахул
Теперь давайте посмотрим на эпическую историю развития мозга с самого начала.
Великое переселение
Как создается человеческий мозг? Учитывая, что с зачатия до рождения проходит около 40 недель, природа целую вечность назад надумала выделить специальное место, чтобы выращивать миллиарды необходимых человеческому существу нейронов и рассылать по всем пределам, дальним и ближним. А затем они сами должны проложить себе путь к местам, где останутся на постоянное жительство. Придумав эту радиальную миграцию, мать-природа проявила себя величайшей искусницей в биологической инженерии.
На третьей неделе беременности вдоль задней части эмбриона формируется полоска стволовых клеток, именуемая нервной пластинкой. Она складывается, выпячиваясь наружу, чтобы образовать нервный желобок. Затем края желобка сближаются, как сложенный пополам омлет, а потом сходятся, образуя нервную трубку. Она-то и послужит основой для формирования заполненных ликвором желудочков мозга. И уже отсюда, с их краев, фабрика стволовых клеток штампует и мечет младенческие мозговые клетки со скоростью 250 000 штук в минуту.
Этих нарождающихся нейронов насчитывается более дюжины типов: одни приспособлены для зрения, другие – для дыхания или двигательной активности; есть те, что умеют распознавать и понимать сигналы тела, и т. д. Подобно степному разнотравью, нейроны разных типов цепляются друг за дружку и в буквальном смысле ползут общими силенками к местам своего назначения со скоростью 60 микрон в час (микрон – тысячная доля миллиметра). Большинство придерживаются проложенного предшественниками маршрута, с каждой последующей волной проталкиваясь все дальше, и таким манером выстраивают мозг изнутри наружу.
Причем ни в маршрутах, ни в сроках миграции нейронам не дозволяется никакого своеволия – каждый обязан в предписанное время прибыть точно туда, куда назначено. Как отправленная через FedEx бандероль, каждый нейрон доберется точно по указанному адресу – в положенный дом на определенной улице обозначенного города в конкретной стране на необходимом континенте. В Пекин, Лондон, или Кейптаун. Мало того, на всем пути к месту назначения нейроны во все стороны рассылают попутчикам тысячи синапсов и дендритов. К моменту появления на свет в мозге новорожденного уже имеются в буквальном смысле десятки триллионов синаптических связей.
И все же великое переселение нейронов, благодаря которому мозг выстраивается изнутри наружу, только самое начало истории.
ВЫДУМКИ О МОЗГЕ: ЗЛОВРЕДНЫЕ МОБИЛЬНИКИ И ВИДЕОИГРЫПривет вам из 1954 года, когда опубликованная американским психиатром Фредриком Вертемом книга Seduction of the Innocent («Совращение невинных») произвела невиданный фурор. Где же это автор в ту далекую пору обнаружил источник величайшего зла для неокрепших маленьких умов? Всего лишь в детских комиксах. Оказывается, Бэтмен и Робин исподволь склоняют малышей к гомосексуальности! А злокозненный профессор Уильям Марстон, психолог, теоретик феминизма, изобретатель и автор комиксов, своей «Чудо-женщиной»[155] того и гляди превратит девочек в лесбиянок! Караул, чудовища заполоняют мозги бедных детей… хм, ну этими… чудовищами. Сегодня это звучит комично, но в те времена публике было не до шуток. Вспыхнула форменная паника. Сенатский подкомитет Конгресса США разбирал этот кошмарный грех на своих слушаниях и подверг допросу с пристрастием издателя комиксов «Байки из склепа» и журнала MAD Уильяма Гейнса.
В 1960–1970-е годы ревнители общественной морали назначили на роль главного развратителя детских мозгов телевидение. Очевидно же, что телесериалы «Семейка Брэди» и «Лодка любви» разрушают нервные клетки детского мозга.
Затем появились первые домашние видеоигры. И снова слушания в Конгрессе, и опять объединения неравнодушных родителей гневно требуют помещать на видеокассеты ярлыки с предупреждением, что видеоигры содержат сцены насилия.
А сегодня в качестве главного врага наших детей демонизируют самое современное и самое впечатляющее достижение науки и техники – смартфон. Это он, негодный, пленяет внимание бедных крошек, пристращает к порно, науськивает их унижать и высмеивать других, разрушает их самоуважение и разбазаривает их время.
Замечаете закономерность?
Разумеется, такая завлекательная штука, как смартфон, не могла не отбиться от наших рук, и, собственно, это уже произошло. Научные исследования связывают злоупотребление смартфонами со вспышками гнева у малышей, депрессиями у подростков и социальной изоляцией среди молодых взрослых.
А если серьезно, неужели вам и без научных исследований непонятно, что глупо и вредно позволять своему трехлетнему малышу часами играть с цифровым устройством, и неважно, смартфон это или планшет? Неужели без подсказки «эксперта» вы бы не сообразили, что иногда очень уместно попросить отпрыска-подростка вынырнуть из телефона?
Я вот что хочу сказать: если без фанатизма, мобильный телефон – это не более чем очередное техническое новшество. И демонизировать его не стоит. Мы с женой заблокировали сыновьям возможность смотреть порно. В остальном не боремся с девайсами, а стараемся предложить цифровую диету пополезнее. Не в том же дело, сколько времени они посвящают интернету, а что именно там смотрят и делают. За едой никаких телефонов. У нас заведено, прежде чем садиться за стол, оставлять смартфоны в отдельной комнате, поскольку, как свидетельствуют исследования, мобильник, лежащий неподалеку, все равно отвлекает внимание, даже когда повернут вниз экраном и выставлен на беззвучный режим. Недавняя статья ученых из Техасского университета и Калифорнийского университета в Сан-Диего так и называется: «Одно только присутствие рядом с вами мобильного телефона снижает когнитивные способности, которыми вы располагаете»[156]. После изучения почти 800 владельцев смартфонов исследователи сделали такой вывод: те, кому велели оставить гаджеты в другом помещении, успешнее прошли тесты на внимание, чем те, кому разрешили оставить их. Когда я рассказал об этом исследовании сыну-подростку, тот нисколько не удивился. «Это, папочка, FOMO», – тут же отозвался он, имея в виду fear of missing out – навязчивый страх пропустить что-либо интересное, который гложет вас, когда смартфон не в руках и вы не смотрите в экран. Он, как сладкоголосая сирена, пленил вас и уже не выпустит.
Но давайте признаемся себе: смартфоны в наши дни вездесущи и повсеместны. Мой подход к ним прост: в распорядке дня семьи выделено несколько «окон», когда все мы оставляем смартфоны в соседней комнате, чтобы они нас не отвлекали от еды или общения. А в остальном – до тех пор, пока с нашими сыновьями все в порядке, – мы стараемся не тревожиться.
Великое разделение
Грандиозно, что развитие мозга предполагает не только рост, но и гибель. В эмбриональный период мозг производит вдвое больше нейронов, чем ему потребуется в последующей жизни. Избыточные ювенильные нейроны сортируются, чтобы отобрать те, которые могут понадобиться взрослому мозгу. Недостойные занять место в команде чахнут и погибают.
Но не спешите оплакивать их. Двоякий процесс создания и разрушения – абсолютно необходимое условие обучения. Природа выступает здесь заботливым садовником, подрезая стволы то там, то тут, чтобы дать возможность другим расти и наливаться силой. В нейробиологии это называется синаптическим, или нейронным, прунингом (от англ. prune – прореживать, подрезать дерево или убирать излишества). Знаете старый афоризм «Используй или брось»? Такой же логикой определяется судьба синапсов. Те, которым назначено различать зрительные образы, хранить воспоминания, осваивать навыки или регулировать дыхание, набирают силу, а синапсы, которым дела не нашлось, обречены погибнуть.
Выжившие нейроны продолжают расти и крепнуть на протяжении всего детства, и в итоге к порогу взросления мозг увеличивается вчетверо по сравнению со своим размером при рождении. А дендриты тем временем медленно покрываются жировой оболочкой, которая улучшает их способность проводить электрохимические импульсы.
Регулирование синаптического прунинга настроено так тонко и точно, что, если вдруг что-то идет неправильно, это сейчас же проявляется в виде отклонения в умственном развитии. Например, предполагается, что у детей с аутизмом в начале жизни имелся явный избыток синаптических связей в определенных областях мозга, а закономерная отбраковка, обычно начинающаяся в позднем подростковом возрасте, происходит с гораздо меньшей интенсивностью, чем у детей без отклонений. Вероятно, считают ученые, в будущем появятся препараты, способные подстегивать синаптический прунинг и тем самым излечивать аутизм.
Противоположная проблема – избыточный прунинг – тоже, судя по всему, служит причиной серьезных мозговых расстройств. У тех, кто обладает генами, в которых закодирована чрезмерная отбраковка синапсов, повышен риск развития шизофрении с галлюцинациями и бредом.
Однако не все подобные расстройства имеют генетическое происхождение. Помимо природы, крайне важна и роль воспитания. И здесь на первый план выходит родительская забота.
ГИМНАСТИКА ДЛЯ МОЗГА: КАК ЛЕЛЕЯТЬ И ПИТАТЬ РАСТУЩИЙ МОЗГПрошу не путать меня с экспертом по воспитанию. Однако я хорошо разбираюсь в нейробиологии и знаю, от чего зависит – будет детский мозг здоровым или нет. Мы с женой вырастили – и все еще растим и воспитываем – троих сыновей, им сейчас 17, 14 и 13 лет.
Как ученый, нейрохирург и отец обращаю ваше внимание на семь важных условий, которые советую возвести в ранг приоритетов, если вы растите детей и заботитесь о развитии их юного мозга.
1. Безопасность превыше всего. Пока я работал в детской больнице Сан-Диего, навидался трагедий, когда умирали дети, и теперь могу констатировать, что чаще всего причинами были несчастные случаи. Дети тонут в бассейнах, попадают под машины, гибнут в пожарах или выпадают из окон. Все это страшные трагедии, которых можно было не допустить.
По этой причине мы с женой, когда наши мальчишки были маленькими, никогда не позволяли им одним ходить по улице в нашем квартале, и даже в гости к товарищам, если те жили через дорогу. Можно по сто раз на дню твердить семилетке, что, прежде чем переходить улицу, нужно посмотреть и направо, и налево, – он все равно об этом забудет. Я всегда стращаю своих, что так можно угодить под внедорожник.
Точно так же в заботе об их безопасности я поставил защелки на окнах во всех комнатах, кроме первого этажа, чтобы они открывались не более чем на несколько сантиметров. И как ни привычны в наших краях бассейны (Южная Калифорния, сами понимаете), мы с женой намеренно не делали водоема на участке, пока сыновьям не исполнилось по десять лет и они не научились уверенно плавать.
2. Приключения. Те же родители по соседству, кто говорил, что мы слишком трясемся над нашими детьми, не пуская их одних переходить улицу, удивлялись, отчего же мы тогда настолько беспечны, что позволяем мальчишкам гулять в высохшем овраге за домом. По одну сторону там тянулся полутораметровый забор, чтобы во двор не забирались койоты, а в другом краю было много всякой живности, которую так любит детвора, и даже змей. Мы разрешали своим мальчикам изучать эту дикую природу. Там они всласть швырялись камнями, играли в войнушку, искали в зарослях ящерок и просто резвились, как полагается пацанам. А я приглядывал за ними из патио.
Однажды я увидел, как один из сыновей, ему тогда было пять лет, спрыгнул с забора и неудачно приземлился. Он заплакал, и я помчался к нему, осмотрел ногу и решил, что у него, видимо, трещина или перелом. Мы отвезли его в детскую больницу, и рентген подтвердил перелом. Ему наложили шину.
А другой сын как-то пытался проехать на велосипеде под опускающейся дверью гаража, но не рассчитал и изо всей силы врезался в нее, заработав нехилый шрам на лбу, который и теперь украшает его.
Даже проектировщики детских площадок задумались, так ли уж им будет накладно максимально обезопасить детей. Поработали на славу. В ответ по Европе и Америке распространились так называемые площадки с приключениями, где традиционные качели, рукоходы и прочие конструкции для лазанья, вроде «джунглей» на толстых мягких подложках уступили место старым автомобильным шинам, шатающимся деревянным перекладинам и бумам, дорожным конусам и даже молоткам и пилам – причем все это прямо на земле: возись и валяйся, сколько душе угодно. Одной из первых такая площадка появилась еще в 1979 году в западной части Беркли, районе Беркли Марина. Похожая, но поновее, с самого открытия в 2016-м на Губернаторском острове в Нью-Йорке вызывает восторженные отклики.
Вообще-то я обеими руками за безопасность, но детям требуется, чтобы в их жизни присутствовал хотя бы небольшой риск – он стимулирует, будоражит мозг, заставляет проявлять и оттачивать индивидуальность, подстегивает сообразительность и фантазию.
Давно ушли в прошлое времена, когда родители чрезмерно опекали своих чад, вертолетами нависая над ними и их жизнью. Я позволял сыновьям набивать небольшие шишки и синяки, отпускал гулять одних и с ранних лет хотя бы немного знакомиться с такой штукой, как риск.
3. Спокойствие. Шизофрения, одно из тяжелейших умственных расстройств, нередко приводящее к полной инвалидности, обладает отчетливым генетическим компонентом: она передается по наследству. Но известно также, что и обстановка, в которой растет и воспитывается ребенок, играет не последнюю роль в силу одного простого факта: с тех пор, как люди переселились в города, случаи шизофрении участились. По большому счету, шансы развития этого умственного расстройства у городских детей почти удваиваются по сравнению с сельскими. Какие конкретно факторы жизни в мегаполисе увеличивают риск шизофрении, пока не выяснено, но выдвигается гипотеза, что одна из причин кроется в растущей стрессогенности этого образа жизни.
Еще одним фактором риска выступает полученная ребенком тяжелая травма, физическая или душевная: она втрое повышает риск развития шизофрении у такого ребенка по сравнению с остальными.
А что можно противопоставить стрессам и травмам? Правильно, мир и покой. И поэтому ради благополучия детей очень важно поддерживать дома атмосферу спокойствия и доброжелательности, какими бы ни были обстоятельства. Впрочем, и сам знаю, что в этом случае легко сказать, да трудно сделать.
4. Сон. Как уже отмечалось в главе 6, растущий мозг должен получать достаточно сна. Большинству из нас удается вовремя загонять детей в постель, пока они учатся в начальной школе, и ответственность за их режим лежит на родителях. Но сон нормальной продолжительности не менее важен и для подростков, которые пользуются большей самостоятельностью в том, когда им ложиться спать. Недавнее исследование установило, что подростки, которые спят меньше, чем положено по норме[157], склонны к излишнему весу, а также повышенному кровяному давлению и уровню холестерина. У тех же, кто регулярно недосыпает – спит меньше семи часов за ночь, – успеваемость в школе нередко ниже, чем предполагает их IQ.
Если говорить о совсем маленьких детях, выявилось одно противоречие, касающееся обычая родителей класть ребенка спать в свою постель. Так, Американская академия педиатрии[158] рекомендует, чтобы младенец спал в той же комнате, что и родители, поскольку, согласно исследованиям, это на целых 50 % снижает риск синдрома внезапной детской смерти (СВДС). Но при этом Академия не рекомендует класть с собой в постель младенца до года, а также предостерегает родителей, чтобы они никогда не засыпали вместе с малышом на диване, в кресле или на иной мягкой поверхности. Совместный сон, как показывают исследования, повышает риск СВДС.
Однако, согласно другим исследованиям, по-настоящему опасным для здоровья детей является пристрастие родителей к алкоголю и наркотическим средствам, а никак не совместный сон! И многие родители убеждены: когда ребенок спит в их постели, укрепляются связывающие их узы, матери проще кормить его по ночам грудью, и обоим удается лучше высыпаться.
Вот и мы с женой, тогда еще начинающие хирурги, работавшие по сто часов в неделю, предпочитали, чтобы каждый из наших сыновей в первые годы жизни спал вместе с нами. Проще говоря, мы делали то, что считали правильным. Мы желали ощущать физическую и эмоциональную связь с нашими малышами. Поступали ли мы вопреки медицинским рекомендациям? Да. Предлагаю ли я вам поступать так же? Нет. Но даже Американская академия педиатрии настоятельно рекомендует врачам в беседах с мамами и папами воздерживаться от оценок и излагать все точки зрения. Когда родители должным образом проинформированы, они сами могут решать, что лучше для их ребенка.
5. Обогащение новым опытом. Вероятно, вы слышали, что в сиротских приютах, которые ранее действовали в некоторых восточноевропейских странах, воспитатели не уделяли детям должной заботы и внимания. Мозг у последних постоянно испытывал стресс из-за отсутствия стимуляции, что сказывалось даже на морфологическом уровне в виде меньшего числа извилин на поверхности. А все дело в том, что с самого раннего возраста детям требуется стимуляция, и без нее невозможны нормальный рост и развитие. Чем меньше ребенок соприкасается с людьми, местами, занятиями, которые будоражат его ум, тем более скудным и обедненным будет его мозг.
Мои дети выросли в окружении родни; бабушки и дедушки, дядюшки и тетушки общались с ними если не ежедневно, то очень часто. Мы с женой всегда горевали, что вынуждены вечно оставлять мальчишек на попечении наших родителей, но, как начинающие врачи, мы были по уши загружены работой и целыми днями пропадали в больнице. А теперь, вспоминая то время, я прихожу к мысли, что общение с бабушками и дедушками было чудодейственной прикормкой для умственного развития сыновей. Наши родители глубоко привержены старинным семейным и общинным традициям – с вечными посиделками и бесконечной болтовней то по-испански, то по-английски, объятиями по каждому поводу, ежедневными прогулками по своему кварталу и частыми визитами к соседям.
Когда сыновьям приходило время идти в детский сад, мы подыскивали тот, где самая располагающая атмосфера и где они получат больше не столько в плане подготовки к школе, сколько в эмоциональном. Время для учения придет позже, намного позже, рассуждали мы, а сейчас они больше нуждаются в теплоте и заботе. В итоге мы определили их в еврейский детский сад, хотя ни у меня, ни у жены нет семитских корней. Просто мы заметили, что, как туда ни придешь, малыши все время находятся то на руках, то на коленях у воспитателей.
В то же время обогащение опыта предполагает не только эмоциональный и физический аспекты. Когда сыновья подросли, мы поощряли их к занятиям спортом и разнообразной физической активности, но предостерегали от чрезмерного увлечения каким-то одним видом. В наше время многие подростки совсем мало двигаются или впадают в другую крайность – без остатка посвящают себя какому-нибудь виду спорта, словно профессионалы. Или взять выездные лиги, футбольные и прочие, из-за участия в которых дети и их родители вынуждены все выходные проводить в разъездах, иногда дальних, из дома на матчи и обратно. Если это ваш случай и ребенку такое по душе, вам повезло. Но если вы чувствуете обязанность пристроить свое чадо в выездную лигу только потому, что «сейчас все в них играют», дважды подумайте, прежде чем решаться на это.
Фанатичные занятия одним видом спорта крадут у ребенка возможности пробовать что-то другое, способное обогатить его опыт и расширить кругозор. Равно как и лишают общения с детьми, чьи родители не могут позволить себе отдать их в тот же вид.
Наши сыновья занимаются бейсболом в школьной секции и время от времени выступают в осенней лиге[159]. А все остальное время мы просто балуемся в стикбол[160] у нас на дворе и стучим теннисными мячиками (в том числе и не ведущей рукой – для улучшения координации).
И летом мы твердо предпочитаем не отдавать сыновей в спортивные лиги и не посылать их в лагеря.
«Как же так, доктор Джандиал, – возразите вы, – разве летний лагерь не лучшее место, чтобы обогащать детей новым опытом и вовлекать их в активные занятия на свежем воздухе?»
Конечно, даже не подумаю возражать. Если хотите отправить ребенка в летний лагерь, так и делайте. Но у меня есть ощущение, что даже скука способна некоторым образом обогащать ребенка новым опытом, хотя бы потому, что все остальное время года его жизнь жестко распланирована и заорганизована. Я в этом смысле не приверженец общей точки зрения. На мой взгляд, лето прекрасно уже тем, что, изнемогая от скуки и не зная, куда себя деть, ребята вынуждены придумывать себе занятия.
При этом все хорошо в меру, в том числе и обогащение жизненным опытом. Иногда детям нужно просто послоняться без дела. Это тоже часть взросления.
6. Питание. Вопреки мнению многих родителей, большинству детей никаких отдельных витаминов в драже или в других формах не требуется. Хотя индустрия витаминов с ее 30-миллиардными годовыми оборотами живо разубедит вас в этом, но поверьте ученым – они пока не нашли достоверных свидетельств, чтобы практически здоровым детям и взрослым витаминные препараты давали хоть какую-нибудь пользу. За одним важным исключением: беременным женщинам необходимо принимать фолиевую кислоту для предотвращения дефектов развития нервной трубки плода, а также железо и кальций. Кроме того, младенцам на грудном вскармливании следует давать витамин D, пока их не отнимут от груди[161], а всем крохам в промежутке от четырех до шести месяцев – железо. В остальном, как сообщается в обзоре предшествующих исследований, опубликованном учеными из Гарварда в одном из выпусков Journal of the American Medical Association за 2018 год, «здоровые дети, получающие хорошо сбалансированный рацион, не нуждаются в мультивитаминных/мультиминеральных комплексах, и им не рекомендуется давать те, в которых доза микроэлементов превышает RDA [рекомендуемую норму потребления]. В последние годы пищевые добавки с омега-3 жирными кислотами стали рассматривать как потенциальную стратегию борьбы с риском развития у детей расстройств аутического спектра или связанных с дефицитом внимания и гиперактивностью, однако крупные испытания методом случайной выборки этого не подтверждают».
Другое, о чем, вероятно, следует подумать родителям, касается исключения из рациона детей газированных напитков – и не только их подслащенных разновидностей. Как выяснили ученые из Калифорнийского университета в Сан-Диего, даже диетическая (не содержащая сахара) газированная вода обладает способностью ориентировать складывающиеся в мозге вкусовые предпочтения в сторону сладостей, что повышает риск ожирения.
Вас, возможно, удивит, что в этом отношении фруктовые соки ничуть не лучше газировки. По большому счету, в 350-миллилитровом стакане апельсинового сока содержится примерно столько же сахара, сколько в таком же объеме кока-колы. Как недавно писали на страницах New York Times трое ведущих педиатров[162], «более половины детей дошкольного возраста (от двух до пяти лет) регулярно потребляют фруктовые соки в пропорциях, которые, в отличие от газированных напитков, в последние годы не уменьшаются. Потребление составляет в среднем 295 мл в день, что вдвое превышает дозу, рекомендуемую Американской академией педиатрии… В последние приблизительно 10 лет мы добились признания, что содержащие сахар напитки наподобие газированной воды несут вред здоровью. Нельзя больше делать вид, будто фруктовые соки сильно от них отличаются».
7. Настойчивое внимание. В начале главы я рассказывал о своих шатаниях и исканиях на первых курсах. Неудивительно, ведь, как и у всех юнцов, едва переступивших порог взрослости, к тому моменту мой мозг еще не до конца осилил путь к взрослению. Лобным долям еще только предстояло обучиться выдержке, терпению, умению контролировать и планировать, чтобы обуздывать чувства и желания, порождавшиеся моей лимбической системой, – это наиболее древняя часть коры мозга, глубинные структуры больших полушарий, отвечающие, среди прочего, за эмоциональное инстинктивное поведение.
И сейчас, когда я уже сам отец, твердо намерен поддерживать такую же тесную, как в их раннем детстве, близость со своими сыновьями, когда они вступают в пору отрочества, а следом – во взрослость. И призываю вас к тому же. Разумеется, подросткам нужна определенная самостоятельность, однако современная неврология объясняет, почему они нуждаются в неослабном внимании со стороны родителей даже после школы: последние завершающие штрихи, делающие мозг окончательно взрослым, он получает гораздо позже, чем считалось раньше. В этом смысле регулярно проводить время со своими детьми, пожалуй, лучший способ поддерживать с ними тесную связь.
У нас дома заведен такой порядок: я объявил сыновьям, будто они вольны делать что им хочется весь день и после ужина, но я хочу, чтобы в районе шести-семи часов уделяли мне час своего времени. Иногда мы ходим в бассейн, или подтягиваемся на перекладине, или тягаем гири (нетяжелые), или вместе режемся в видеоигры. Мы поджариваем на гриле лосося и варим себе брокколи. И каждый вечер я стараюсь, чтобы мы собирались вместе и читали вслух, а потом обсуждали прочитанное. Иногда я прошу их читать из журналов, которые мы во множестве выписываем, вроде Wired или Rolling Stones, и которые интересны им – о музыке, поп-культуре, компьютерных технологиях. При этом руководствуюсь простой логикой: если по 15 часов в день они предоставлены самим себе, то уж как-нибудь могут пожертвовать мне 60 минут.
Даже когда повзрослевшие дети отправляются на учебу в университеты, мы должны иметь в виду, что только половина поступивших добираются до диплома. Так что все студенческое время своих детей продолжайте переписываться и перезваниваться с ними – и не забывайте навещать. Их развивающийся мозг очень нуждается в вас. А если отпрыск, на вашу беду, склонен к бунтарству и непокорен, как я по молодости, когда упорно желал идти своим путем и все делать по-своему, не отчаивайтесь: вдруг это подающий надежды будущий нейрохирург?
Глава 15. Возрастной мозг
– Доктор Бернштейн, вы что, несколько недель назад упали?
– Прошу, не называйте меня «доктор». Зовите просто Уильямом, я теперь уже не врач. Что показывает КТ моего мозга?
Ему был 91 год, до такого солидного рубежа доживает лишь один из шестерых. Но даже если и доживают, то у трети к этому возрасту уже наблюдается деменция. А Уильям был одним из редких долгожителей-счастливчиков: он не только нормально общался и сам себя обслуживал, но и сохранил остроту и ясность ума, любознательность и профессиональные знания; мало того, был в курсе последних достижений медицины, хотя уже десять лет как ушел на покой. Сознание у него было столь ясным и полным, что я опустил обычную мини-проверку психического и физического состояния, которую мы проводим, составляя карту пациента. Уильям был лыс, подтянут и носил щегольскую седую эспаньолку; сразу было видно, что он тщательно следит за собой, и было бы немыслимо представить, чтобы у него из ушей лезли буйные заросли волос.
– Так вот, сэр, компьютерная томография показала субдуральную гематому. Достаточно крупную и опасную.
– Опять вы со своими церемониями. Не называйте меня сэром. Здесь вы мой врач, мне нужно, чтобы вы сделали мне операцию, и прошу вас обходиться со мной как с пациентом, не более того.
– Но, Уильям, вы вдвое меня старше, и я всего лишь проявляю элементарное уважение.
– Скорее, втрое, я старше вас почти втрое.
Как следовало из карты Уильяма, он обратился в больницу сегодня около восьми утра с жалобами, что плохо двигается левая рука. КТ мозга выявила обширное кровоизлияние в правом полушарии между мозгом и твердой мозговой (дуральной) оболочкой, поэтому диагноз был субдуральная гематома.
– Сколько ей времени? – спросил Уильям.
– Порядком, – ответил я.
Дело в том, что на скане гематома проявилась в виде темного пятна, и это означало, что ей несколько недель. Свежая гематома при сканировании выглядит как ярко-белое пятно.
– Размеры? – продолжил расспросы Уильям.
– Гематома обширная, – сказал я. – Чуть больше пяти сантиметров в глубину и почти 18 шириной, накрывает все правое полушарие.
– А все чертов аспирин, – посетовал Уильям. – Видно, от него и кровотечение.
На самом деле аспирин не вызывает кровотечений, скорее вмешивается в попытки организма самостоятельно запаивать разорванные сосуды. Принимаемый ежедневно детский аспирин способствует разжижению крови, чем существенно снижает риск сердечных приступов и инсультов из-за тромбов. Но одновременно тромболитический эффект повышает риск кишечного или мозгового кровотечения. В целом, детский аспирин спас гораздо больше жизней от сердечных приступов и инсультов, поскольку риск образования тромбов намного выше риска кровотечения. Но для Уильяма это было слабым утешением.
– А мы дадим вам витамин К, чтобы противодействовать эффекту аспирина. И я оставляю вас у нас до завтра. Утром проведем вторую КТ мозга и посмотрим, как у вас дела.
Наутро, когда я вошел в палату, Уильям встретил меня словами:
– Она растет.
– Сначала посмотрим, что покажет сегодняшняя томография, – возразил я.
– Я и так знаю, что там. Левая рука стала еще хуже двигаться.
Он оказался прав: КТ мозга свидетельствовала, что гематома увеличилась.
– Прошу не обижаться, Уильям, – сказал я. – Но значительный объем вашего мозга потерян, и это, видимо, как раз и спасает вам жизнь.
– А все же немножечко обидно, – с улыбкой ответил Уильям.
Но он понимал, что я не шучу. После 40-летия человеческий мозг в среднем ужимается на 5 % за каждое последующее десятилетие жизни, даже если окружающая его твердая мозговая оболочка (и разумеется, сам череп) сохраняет прежние размеры. А у Уильяма в его 91 год мозг стал уже сантиметров на пять ниже дуральной оболочки, вместо того чтобы плотно прилегать к ней, как у молодых. Эти-то пять сантиметров и позволили крови скопиться, как во временном резервуаре, что и препятствовало ее вредоносному воздействию на мозг – до вчерашнего утра, когда Уильям ощутил двигательную трудность в левой руке.
– Когда назначена операция? – спросил он.
– Послушайте, Уильям, вам 91 год, и я не уверен, что операция вам показана. У нас имеются средства, чтобы понизить давление крови и…
– Черт возьми, – воскликнул Уильям. – Речь же не о синяке на коленке. И слабость в левой руке тоже ерунда, я вполне управился бы и одной правой. Я беспокоюсь о своих мозгах. Гематоме этой только дай волю, и она тут же сожрет мою память. Так что рассказывайте, доктор Джандиал, о моих перспективах при операции.
На следующее утро в обложенном хирургическими салфетками операционном поле покровные ткани головы Уильяма выглядели особенно обманчиво, поскольку я знал, что под ними скрывается блестящий ум. Кожа на черепе истончилась и стала как пергаментная – такими обычно бывают веки у стариков. И потому я разрезал ее осторожнее обычного. Подкожно-жировая клетчатка, которая делает кожу нашей головы мясистой на ощупь, у Уильяма утратила ярко-желтый оттенок, будто выцвела на солнце. И череп уже не радовал чистым блеском слоновой кости, а пожелтел и побурел, как старый манильский конверт. Но от времени черепная кость, естественно мягкая изнутри, утолщилась и огрубела, сверлить ее было дольше и труднее. Под стать черепу была и твердая мозговая оболочка – от возраста она обызвествилась, утратила былую податливость и скользкость.
Когда я проделал в черепе два отверстия, оставалось только вскрыть твердую мозговую оболочку. Я взял в правую руку длинный тонкий скальпель с заостренным кончиком (как у ножей фирмы X-Acto) и дотронулся до его заднего конца электрическим коагулятором (Bovie). Импульс тока прошел по ручке скальпеля и одним движением взрезал дуральную оболочку, попутно скоагулировав ее по краям разреза. Меня от удара электрическим током спасли латексные перчатки, а мозг Уильяма – его гематома. Зато обнаружилась положительная сторона дела: застарелая кровь, по консистенции как моторное масло, бодро выплеснулась наружу, фонтанчик взметнулся выше моего запястья. Мозг Уильяма и правда испытывал сильнейшее давление.
Теперь, когда значительная часть загустевшей крови вышла, я с помощью хирургических луп обследовал разрез в дуральной оболочке. И увидел, что пространство между ее внутренней поверхностью и мозгом не пустовало: кровеносные сосудики протягивались от мозга к внутренней стороне черепа, словно ниточки у марионетки. И на одном повисла капелька свежей крови, сочившейся там, где его повредил мой скальпель. Я быстренько «заварил» сосуд электрокоагулятором.
Дальше следовало удалить всю еще остававшуюся накопленную кровь. Я применил последнее достижение, приспособившее обиходную вещь под хирургические нужды, – кухонную спринцовку. Набрал в нее дистиллированной воды и как только впрыснул в одно из отверстий в черепе, из второго сейчас же брызнула темная, густая, будто маслянистая, жижа. Затем проделал то же самое со вторым отверстием. И повторял манипуляцию, пока выплескивавшаяся жидкость не сменила цвет с темно-бурого на красный, с красного на розовый, а потом из розовой не стала чистой, бесцветной. Так я промыл внутреннюю поверхность мозга.
Я направил яркий свет налобной лампы внутрь черепа через одно из выпиленных отверстий, чтобы обозреть картину. И увидел поверхность усохшего мозга, изогнутую, как бок отворачивающейся от меня планеты: полушарие с убегающими вниз извилинами долей. Гребни извилин утратили свойственный молодому мозгу опалово-молочный отлив. Время оставило следы старения в виде глиоза (на месте поврежденных или отмерших нейронов разрастается нейроглия – как шрам на месте раны, – чтобы изолировать очаги повреждения и защитить неповрежденные мозговые ткани). Поверхность мозга приобрела желтовато-коричневый оттенок с темными пятнышками от многочисленных микрокровоизлияний. Паутинная (арахноидальная) оболочка (следующая после дуральной и предшествующая мягкой мозговой) утратила прозрачность и помутнела, как катаракта на глазу. Да, этот мозг напоминал поверхность пустынной планеты.
Но вид часто обманчив. В тот день после обеда, когда Уильям отошел от анестезии, я навестил его в нейрохирургической реанимации.
– Как прошла операция? – увидев меня, сразу спросил он.
– Как полагается, – заверил я.
– А я и сам знаю, – и Уильям поднял левую руку, демонстрируя, что к ней вернулась способность нормально двигаться.
И хотя мозг Уильяма явно утратил юношеский лоск, ум его оставался остер как бритва, и его пример учит нас, что атрофия мозга совсем не равнозначна атрофии умственных способностей.
УЧЕНЫЕ О МОЗГЕ: СДОБРИМ МОЗГ ПИТАТЕЛЬНЫМ ЛИКВОРОМКровь – не единственная жидкость, циркулирующая внутри нас. Как уже отмечалось, мозг омывается цереброспинальной жидкостью, ее еще называют питательным раствором, или ликвором, поскольку она изобилует факторами роста, которые «кормят» нейроны и поддерживают их жизнеспособность.
В самом деле: нейроны, выращенные в лабораторных чашках Петри, сморщиваются и гибнут, если водная среда не насыщена факторами роста. В процессе естественного старения содержание факторов роста (называемых также нейротрофинами, как, например, BDNF, NFG, CTNF, GGNF) в ликворе уменьшается, и в результате нейроны могут захиреть или даже претерпеть клеточную смерть. Есть, однако, способ предупредить утрату питательных веществ в вашем ликворе и даже пополнить их запас до юношеского уровня: физические упражнения. Если конкретнее, то доказано, что режим физических тренировок, сочетающих аэробику с силовыми упражнениями на сопротивление[163], – наилучший способ поддерживать в полной молодой силе питающую ваш мозг цереброспинальную жидкость.
Типичная картина старения мозга
Усадка лишь один из многочисленных процессов, протекающих в возрастном мозге, и некоторые из них, как мы увидим ниже, предполагают изрядные выгоды. Самые очевидные перемены, и далеко не к лучшему, происходят с памятью, а она, как известно, бывает четырех видов.
Семантическая память – это общие знания о мире, начиная с того, кто такой Исаак Ньютон, и заканчивая тем, какой вкус у бейгла (бублика) и где располагается ваше место работы, – иными словами, всякого рода базовые факты и смысловые характеристики понятий, непостижимые для компьютеров и роботов. По счастью, когда мозг стареет естественным образом, этот обширный массив знаний не только сохраняется в целости, но и продолжает пополняться, если человек на склоне лет приобретает новые знания.
Процедурная память – это наше знание о том, как выполняются те или иные действия. Как одеваться утром, когда встаешь с постели? Как ездить на велосипеде? Как плавать? Однажды приобретенная, процедурная память накрепко сохраняется в мозге, нерушимая, как скала. Эффективность выполнения действий с возрастом снижается из-за естественного замедления рефлексов – хотя на момент написания этих строк 76-летний автогонщик Морган Шеперд все еще участвует в гонках NASCAR.
Событийная, или автобиографическая, память – это воспоминания о событиях нашей жизни. Где находился ваш детский сад? Когда вы впервые встретили свою половину? Что вчера ели на завтрак? И куда, во имя всего святого, положили ключи? Этому виду памяти свойственно с возрастом естественно ослабевать. В сущности, пика своей силы и остроты событийная память достигает в середине третьего десятка лет жизни, после чего плавно и постепенно идет на убыль. И поэтому-то мы можем прекрасно помнить слова песен, любимых нами в подростковом возрасте, но едва ли вспомним сюжет просмотренного в прошлом году фильма. К счастью, теперь нам на помощь приходят смартфоны, позволяющие во многом фиксировать и восстанавливать события, выпадающие из событийной памяти.
Оперативная (рабочая) память – своего рода лаборатория, рабочее пространство мозга. Этот вид памяти позволяет удерживать в уме некоторое количество фактов и цифр и оперировать ими. Однако она имеет свои пределы – вот почему так трудно умножить в уме 36 на 42. Причем чем старше мы становимся, тем больше сужаются пределы нашей рабочей памяти. И в этом же причина, почему самые важные труды многих выдающихся математиков, музыкантов и физиков чаще всего приходятся на их молодые годы… и почему задачи, когда-то казавшиеся простыми, с годами даются все труднее. Именно этот вид памяти, благодаря которому мы способны одновременно заниматься несколькими делами (мультизадачность) и, разрываясь между разнообразными обязательствами, все же выполнять их, и желали бы оптимизировать большинство здоровых людей. Рабочая память плюс креативность – ключевое условие продуктивности. Компании и программы по тренировке мозга уделяют массу внимания тому, чтобы поддерживать рабочую память на пике мощности.
Какие же физические изменения лежат в основе изменений, которые с возрастом происходят с памятью и другими функциями мозга? Их по крайней мере четыре.
1. Утрата сенсорных функций, в частности из-за ослабления зрения и слуха. Как показали исследования, возрастная потеря слуха (старческая тугоухость) напрямую связана со снижением когнитивных способностей отчасти потому, что область мозга, предназначенная, как предполагается, для высших форм когнитивной деятельности, вместо этого вынуждена напрягаться, чтобы распознавать все слабее улавливаемые звуки.
2. Снижение межполушарной асимметрии (или HAROLD-гипотеза старения, сокращение от Hemispheric Asymmetry Reduction at Old Age, объясняющая старение мозга преимущественным снижением функциональной активности левого полушария) у пожилых людей. Если у лиц молодого возраста фиксируется нормальная неравномерность электрической активности левой и правой префронтальных областей коры мозга, то с возрастом обе половины мозга активируются, и чем дальше, тем все более одинаково, особенно при решении задач, связанных с памятью или зрительным восприятием. В определенном смысле мозг словно отдает команду «свистать всех наверх!» – как будто чувствует, что для решения задач, с которыми он прежде легко справлялся одним полушарием, теперь требуется помощь и второго.
3. Снижение уровня нейромедиаторов. Начиная со старшего юношеского возраста, уровень дофамина, отвечающего как за двигательную активность, так и за поведение, нацеленное на получение награды (наряду с массой других вещей), каждые десять лет снижается примерно на 10 %. В итоге у некоторых, а в первую очередь у людей с индивидуально низким уровнем дофамина развивается болезнь Паркинсона. Для нее характерны тремор мышц, их нарастающая тугоподвижность и медлительность. У других уменьшение уровня дофамина проявляется в том, что жар юношеских амбиций потихоньку спадает. Точно так же с возрастом постепенно сокращается уровень серотонина и других нейромедиаторов.
4. Падение гормонального уровня с возрастом и у мужчин, и у женщин. На первых порах жизни гормон роста эстроген, а также мужские стероиды играют важную роль в становлении структуры и функций мозга, и постепенное снижение их уровня тоже связывают с некоторыми изменениями.
Однако не все возрастные перемены в мозге относятся к числу неблагоприятных. Исследования показывают, что, по сравнению с подростками и молодыми людьми, представители старшего поколения больше удовлетворены жизнью, сильнее ощущают себя благополучными, а также гораздо устойчивее в эмоциональном плане.
Доктор медицины Дилип Джесте, занимающий пост директора в Институте исследований старения имени Сэма и Роуз Стейн при Калифорнийском университете в Сан-Диего, опубликовал серию статей в ведущих научных журналах по психиатрии и неврологии на тему, условно названную им нейробиологией мудрости[164]. «По мере движения вперед, – пишет доктор Джесте, – неврология распространяется на материи, прежде считавшиеся несостоятельными в силу их расплывчатости, как, например, сознание, и превращает их в правомерные области научных исследований. Мудрость выступает здесь как высший объект изучения, к которому ученые до сих пор слишком страшились прикоснуться». Одно из самых поразительных и многообещающих открытий, по словам доктора Джесте, заключается в том, что с возрастом у людей «физическое здоровье идет на убыль, как и когнитивные способности, однако счастье с годами прибавляется, как и удовлетворенность жизнью. Отчасти это обусловлено приобретенной мудростью, которая позволяет правильнее оценивать, что в жизни важно».
ВЫДУМКИ О МОЗГЕ: СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ НЕ ЗАСЧИТЫВАЮТСЯ В ОБЩЕНИЕВ ходе одного любопытного исследования выяснено, что у суперэйджеров – это люди старше 80 лет, чьи мыслительные способности сохраняются на том же уровне, что и у молодых, – социальные связи в среднем прочнее, чем у тех пожилых, чьи умственные способности с возрастом естественным образом снижаются. Сейчас люди старшего возраста составляют самую быстро прирастающую демографическую группу в ряде социальных сетей, однако ученые только начинают прорабатывать вопрос, правомерно ли засчитывать активность в социальных сетях и онлайновые взаимодействия в качестве «межличностного общения» с точки зрения старения мозга. Первые результаты обнадеживают. Так, недавнее изыскание показало, что у пожилых, присоединившихся к социальным сетям и освоивших сетевые технологии, меньше хронических заболеваний и симптомов депрессии. А исследование, опубликованное в Proceedings from the Royal Society, продемонстрировало даже, что у возрастных завсегдатаев соцсетей[165] выше плотность нейронов в лобных долях, ответственных за речь и память.
Что касается детей и молодых людей, то на них слишком долгое время, проведенное в социальных сетях, может действовать угнетающе или порождать тревожность. Не устаю повторять, что все хорошо в меру. Однако намного опаснее, когда пожилые остаются в одиночестве, оторванные от других людей, изолированные от общения. И потому ради их блага во что бы то ни стало нужно и должно побуждать их к виртуальным контактам. Уверен, ученые еще докажут, что и немолодым людям соцсети приносят пользу.
Сердце и разум
В том, что, по сравнению с семидесятыми годами, заболеваемость деменцией резко упала, важную роль сыграли усовершенствованные методы лечения болезней сердца. А что хорошо для сердца, то на самом деле огромное благо и для мозга. Те меры, которые мы сегодня предпринимаем, чтобы не допускать образования атеросклеротических бляшек в сердечных артериях, поддерживают и здоровую проходимость сосудов мозга. Препараты для понижения уровня холестерина позволили резко сократить распространенность коронарных заболеваний; более того, они эффективны даже для людей, которые ведут малоподвижный образ жизни и питаются вредными с точки зрения здоровья сердца продуктами. Не так давно было доказано, что статины, класс гиполипидемических препаратов, предназначенных понижать уровень холестерина, у большинства уменьшают и риск развития болезни Альцгеймера. Обширнейшее исследование среди 400 тысяч человек, охваченных национальной программой медицинского страхования Medicare (главным образом, для лиц 65 лет и старше), недавно обнаружило, что у мужчин, принимающих статины, в среднем на 12 % снижается риск развития этого заболевания[166], а для женщин этот показатель составляет 15 %.
Повышенное кровяное давление издавна известно как источник риска когнитивных расстройств и болезни Альцгеймера. Как установлено в ходе одного крупного исследования, при росте систолического артериального давления на каждые следующие 10 мм рт. ст. риск ухудшения здоровья мозга увеличивается на 9 %. Известно, что каждый третий американец страдает гипертонией, и потому призываю вас провериться на этот счет, и чем раньше, тем лучше: повышенное давление уже в среднем возрасте прочно связывается с риском развития болезни Альцгеймера в более поздние годы.
Пользу мозгу приносит также профилактика образования тромбов с помощью препаратов для разжижения крови, хотя их прием тоже сопряжен с некоторыми рисками. Например, тот факт, что Уильям ежедневно принимал детский аспирин, мог поспособствовать мозговому кровотечению, устранение последствий которого потребовало хирургического вмешательства. Прием этого препарата рекомендован только тем, у кого диагностировано сердечное заболевание. Но даже в этом случае, как предполагают новые исследования, у людей старше 75 лет, начавших прием детского аспирина после того, как у них случился сердечный приступ или инсульт, риск развития потенциально летального желудочного кровотечения выше, чем считалось раньше. И потому, даже несмотря на то что аспирин продается безрецептурно, следует помнить, что лекарство это далеко не безобидное. Прежде чем начинать его прием, проконсультируйтесь с врачом.
Наконец, есть еще одно состояние, которое, как давно известно, серьезно повышает риск сердечных заболеваний и, как выяснено в последнее время, способно натворить дел в стареющем мозге, – это диабет. Он существенно усиливает риск развития деменции. Особо устойчиво повышенное содержание сахара в крови у тех, кто не получает должного лечения. Согласно недавнему обследованию почти 13 тысяч пожилых людей[167], чем выше пиковые значения уровня сахара у них в крови, тем большему риску развития деменции они подвергаются.
ГИМНАСТИКА ДЛЯ МОЗГА: СЕКРЕТЫ ЗДОРОВОГО СТАРЕНИЯЕсть отличная новость о старении мозга: в последнее время как никогда много людей преодолевают 80-летний рубеж, сохраняя отличное когнитивное здоровье, и все это благодаря резкому падению развития болезни Альцгеймера. И хотя общая численность страдающих деменцией возрастает, поскольку увеличилась продолжительность жизни, риск старческого слабоумия сейчас фактически ниже, чем раньше. Начиная с 1970-х годов, вероятность обусловленной всеми причинами деменции снижается на 20 % каждые десять лет. И это доказывает, что образ жизни играет важнейшую роль в том, как стареет наш мозг, и деменция вовсе не нависает над нами грозной неотвратимостью.
Хотите стать таким же суперэйджером, как Уильям? Есть три способа повысить свои шансы и в старости сохранять юношескую прыть мозга.
Образование. С 1970-х годов почти вдвое уменьшилась распространенность деменции у людей, имеющих хотя бы полное среднее образование. Как показано многочисленными исследованиями, этому фактору принадлежит важная роль в снижении риска заработать деменцию к старости. Причем в среднем еще лучше по этому показателю выглядят люди с высшим образованием первой ступени (бакалавриатом) и те, кто продолжил высшее образование, как, например, Уильям. Но даже начавшие обучение в колледже, но не окончившие его, в среднем дольше сохраняют когнитивное здоровье, чем те, кто ограничился школьным аттестатом. Соответственно, выпускники средней школы имеют больше шансов сохранять когнитивное здоровье, чем бросившие ее.
Образование благотворно влияет и окупается в плане здоровья мозга, поскольку способствует приобретению так называемого когнитивного резерва (мы бегло коснулись его в главе 3). У людей с более развитым интеллектом (отчасти благодаря тому, что они дольше учились) мозг может позволить себе потерять больше нейронов, прежде чем признаки снижения умственных способностей дадут о себе знать. Вот почему два человека с внешне одинаковым мозгом, то есть с одинаковой степенью его возрастной усадки, могут кардинально различаться по продолжительности сохранения когнитивного здоровья. Словом, все, кто находит лучшее применение своему мозгу, постоянно задавая работу его «шестеренкам», способны безболезненно пережить потерю большего количества мозгового вещества, чем те, чей мозг прозябает в бездействии.
Социальные связи. Невролог Эмили Рогальски проводит в Северо-Западном университете в Чикаго исследование по программе Super Agers[168], наблюдая за группой из двух дюжин «суперстариков» старше 80 лет, сохраняющих когнитивные способности на том же уровне, что и люди на шестом десятке. Отбирала она добровольцев в свою программу так: зачитывала претендентам 15 случайно выбранных слов, а через полчаса просила воспроизвести. Средний 80-летний человек припоминает только пять из 15 слов. Среднестатистический 50-летний – девять. В программу Эмили попали те 80-летние, кто сумел вспомнить минимум девять слов – а некоторые выдали 15!
Один из факторов, выделяющих этих замечательных стариков Эмили на фоне их сверстников, – они более выраженные экстраверты и поддерживают больше социальных контактов. Что не так и удивительно: многочисленные исследования свидетельствуют, что чем выше степень социализации, чем прочнее межличностные взаимосвязи с друзьями или родными, тем ниже риск развития деменции. Как показали исследования, у людей с широким кругом общения риск развития старческого слабоумия снижается на 25–50 % по сравнению с теми, чьи контакты ограничены всего несколькими друзьями или родственниками.
Я вовсе не призываю вас в 75 лет вдруг сделаться заядлыми тусовщиками. Просто подчеркиваю, что очень полезно выбираться из дома и поддерживать живое общение – этим вы приносите реальную физическую пользу своему мозгу, поскольку ему необходима стимуляция как залог длительного здоровья.
И потом, не следует путать одиночество и социальную изоляцию. Некоторые исследователи установили, что одиночество – самоощущение человека, будто он оторван от других, – повышает риск утраты когнитивных способностей[169]. И пусть будут здоровы те, кто ощущает себя вполне уютно наедине с книгой и чашкой чая. Но если от нехватки коммуникации вы страдаете, то выходите из дому, выбирайтесь из скорлупы и общайтесь.
А как же Рональд Рейган? Круг его общения был такой, что нам и не снилось, и все же в возрасте 83 лет у него диагностировали болезнь Альцгеймера. Я возражу: мы пользуемся усредненными показателями. И пусть они вас не пугают. Не всякий любитель одиночества обречен на деменцию, как не застрахованы от ее прихода сверхобщительные.
Физическая активность. Это один из абсолютных, наилучших способов поддерживать и даже улучшать когнитивное здоровье.
Многочисленными исследованиями доказано, что программы физических занятий напрямую укрепляют функционирование мозга. И как ни странно, выяснилось, что кардиоваскулярные упражнения (для укрепления сердечно-сосудистой системы) в этом смысле отстают – они приносят меньше всего пользы мозгу пожилых людей. Зато исследования Терезы Лю-Амброуз в Университете Британской Колумбии показали, что, в противоположность кардиоваскулярным, силовые упражнения на сопротивление улучшают когнитивные функции[170]. Но еще любопытнее, во всяком случае для меня, так это что аналогичные выгоды физических упражнений для когнитивного здоровья выявлены двумя клиническими испытаниями[171] – о них сообщалось в Journal of Alzheimer’s Diseases и в American Journal of Geriatric Psychiatry – среди случайным образом отобранных пожилых людей, которым предложили заниматься традиционной китайской практикой тайцзи.
Эпилог
Я постарался разделить с вами трепет и радость, которые испытываю, оперируя на мозге, а еще – гордость за наши достижения как в его лечении, так и в улучшении его работы. И бесконечный восторг тем, насколько изощренно и сложно устроен наш головной мозг.
В последние десятилетия наши знания о структурах мозга и их назначении прирастают в геометрической прогрессии; мы проникаем в тайны механизмов кодирования памяти и производства речи; узнаем, где рождаются творческие импульсы и как подстегивать их; лучше понимаем, как много значат для здоровья полноценный сон и глубокое дыхание. Мы открыли много нового о таких вещах, как сотрясение мозга, «умные» таблетки и пища для мозга – не в переносном, а в самом прямом смысле. Мы получили неоспоримые свидетельства пластичности мозга, его поразительной способности самоисцеляться и перестраиваться в ответ на травмы и повреждения. Мы увидели, как становятся явью идеи, о которых прежде читали разве что в научной фантастике, как, например, вживление в мозг имплантов и интерфейсы, связывающие в единую систему мозг человека и «мозг» машинный. Мы научились управлять природной мощью иммунной системы и стволовых клеток, чтобы бороться с прежде неизлечимыми заболеваниями. Все меньше и меньше людей страдают от деменции, зато прирастают ряды суперэйджеров – восхитительных стариков, достигших 90-летнего рубежа в добром когнитивном здравии. А от открытия, что окончательное взросление мозга наступает только к 30 годам, облегченно выдохнули многие родители, ведь теперь они знают, отчего их непутевые отпрыски, как и я в свое время, в поисках себя так долго мечутся по жизни.
Современной науке о мозге и правда есть чем гордиться. Но моя работа – изо дня в день оперировать опухоли на мозге – кроме радости побед приносит немало горьких переживаний, поражений и трагедий. Мои пациенты служат мне живым напоминанием, что многие тайны человеческого мозга еще не познаны. И это вселяет надежду, что уже при моей и вашей жизни непрерывный научный поиск и исследования увенчаются новыми революционными открытиями.
Надеюсь, что в разделе Выдумки о мозге мне удалось развенчать несколько самых расхожих мифов, которыми обросла неврология; верю, что в рубрике Ученые о мозге вы почерпнули новые любопытные и порой невероятные факты из жизни науки о мозге и, наконец, очень хочу, чтобы вы воспользовались моими практическими советами в разделе Гимнастика для мозга: это поможет вам надолго сохранить когнитивное здоровье.
И еще я рассчитываю, что сумел донести до вас главное открытие в неврологии со времен, когда стал нейрохирургом: здоровье вашего мозга в ваших руках. Именно готовность всю жизнь учиться и познавать, поддерживать живое общение, сохранять детскую любознательность и открытость для всякого нового опыта определяют благополучие и судьбу вашего мозга.
Нейробиология отводит центральное место понятию fitness – «приспособленность». В условиях стресса одни нервные клетки неизбежно показывают себя лучше, чем их соседи, – на молекулярном уровне тоже выживают лишь самые приспособленные. Понятие neurofitness – «адаптивность, пластичность мозга» – заимствует эту идею, но распространяет ее на каждый отдельно взятый человеческий мозг, который изменчивый мир щедро потчует препятствиями и трудностями, которому бросает вызовы и который ставит на грань, испытывая, насколько он приспособлен и как на этот раз выкрутится. На протяжении всего прошлого столетия, да и в нынешнем тоже, мы уделяли главное внимание тому, чтобы получше приспособить для жизни свое сердце и физическую форму. Надеюсь, что этой книгой сумел убедить вас: сегодня, завтра и во веки веков следует сосредоточиться на самом важном аспекте нашей жизнеспособности – приспособленности мозга!
Благодарности
Шанс опубликовать эту книгу мне дала Дэб Броуди из издательства Houghton Mifflin Harcourt. А потом еще и позволила моей творческой мысли блуждать, где ей вздумается, делиться историями пациентов и собственными. За это я ей бесконечно благодарен. Команда под ее началом – и Оливия Бартц, и Эллисон Чи, и Ребекка Шпрингер – любезно предоставили в мое пользование свои время, внимание и энергию. Их поддержку я ценю и бесконечно признателен им.
Каким блестящим соавтором оказался для меня Дэн Херли, как он помогал выкристаллизовать и внятно изложить все лучшее, чем я мог поделиться с читателями! И несомненно, талантливый художник-график Энни Херли своими иллюстрациями добавила книге ярких красок. Беседы с моим дорогим другом Сэмом Хьюзом, нередко под шум мотора и вой ветра на скоростных автострадах Лос-Анджелеса, стали бесценным подспорьем в работе над книгой. И оказалось очень кстати, что он – внезапно – тоже «остепененный» нейробиолог и нейрохирург.
Райан Макнили и Аманда Коган из ТВ-подразделения агентства WME связали меня со своим коллегой из литературного отдела Мелом Бергером. Мелу я обязан тем, что написал эту книгу и реализовал свою мечту о литераторстве – никогда бы всему этому не быть, если бы Мел не ввел меня в свой особый мир – литературную экосистему. Но он еще дальше простер свою любезность, согласившись наставлять меня в тонкостях понимания и прочтения литературного ландшафта, деликатно подстригал мои отступления не по делу, а тем, что оказались к месту, своим точным пером придавал больше непринужденности. За это я в большом долгу перед Мелом и благодарю его.
И, как всегда, я должен поблагодарить пациентов, позволивших мне многому научиться и углубить свои знания на примере выпавших им на долю трудных и порой извилистых судеб.
Эту книгу хорошо дополняют:
Роджер Сайп
Джон Медина
Дэниел Левитин
Читать бесплатно другие книги:
