Слой Ноль Прошкин Евгений
– А подсказок-то больше не будет… – произнес кто-то такой же несуществующий, как и он сам.
– В смысле?..
Ответ был похож на смех.
– Его же нет, смысла. И основной оболочки у тебя тоже больше нет, если ты еще не понял. Любое отражение – к твоим услугам.
– Как у тебя?..
– Да.
– Полная свобода?!
– Ну, как сказать… Свобода – это смотря от чего. От жизни, от смерти… да, свобода.
– Что же у тебя осталось?..
– У меня… и у тебя… осталось лишь одно: жажда существования. Из-за нее мы и совершаем что-то… в том числе, бессмысленные поступки. Желание Быть – это больше, чем инстинкт самосохранения, это и есть движущая сила мира. Единственная настоящая сила, первая и последняя причина всего. Кстати, к тебе ломится Корзун…
– А?.. Какой?.. Где?..
– Наш любезный шпион, Матвей Корзун, убитый на реке Черная змейка. Его… гм… по счастью перекинуло в ту оболочку, что, кажется, продала тебе колеса. И ему уже не нужно ничего доказывать про слои. В наших условиях понимание происходящего – весьма ценное качество. Не считая того, что Корзун физик.
– Зачем нам физик? Ведь поздно уже…
– Я там побывал, – невозмутимо сказал Борис. – В том слое, который ты принял за нулевой.
– Да?! Всего лишь «принял»?!
– Твоя уверенность основывалась на том, что ты не мог вспомнить родину. Иных аргументов у тебя не было, а мне очень хотелось поверить. И я поверил, хотя и не без оглядки.
– Так это был не нулевой слой?
– Нет, Витя. Установка продолжает работать. Так что нулевой пока цел, и мы снова начинаем его искать. С той лишь разницей, что времени у нас уже не осталось совсем… Иди к Корзуну, артиста мы пока подержим.
– Что, сильно буяню?
– Умеренно. Костя увещевает, как может… даже с определенным азартом. Иди и возвращайся быстрей, пока он все зубы тебе не выбил.
Мухин хотел спросить, куда ему идти и как возвращаться, но прежде чем сформулировать вопрос, он уже понял и сам. Слоев он больше не видел – ни в образе леса, ни в каком-либо ином образе, но он их ощущал, и это было гораздо удобней, яснее. Виктор мог перебрать их в памяти, как знакомые телефоны. Дойдя до нужного и осознав его, он вдруг услышал:
– Нравится?..
Настя задрала левую ногу на высоту стола и повертела ею из стороны в сторону.
На столе теснились тарелки с нарезанными колбасами, заливным языком и щедрыми, намазанными явно не для гостей, бутербродами с черной икрой. На углу, в тревожащей близости от края, стояла бутылка водки.
Мухин обнаружил, что стакан в руке непозволительно нагрелся, и, отстраненно в него заглянув, выпил.
– Да… нравится.
«Многовато у меня сегодня банкетов,” – подумал он.
– А это? – Супруга продемонстрировала правую ногу в сияющем красном ботинке.
Виктор заметил, что на левую надет сапог.
– Тоже хорошо. Только зачем они тебе? Июнь же на дворе.
– А что, зиму в этом году отменили?
– Посмотрим… В дверь никто не звонил? Что-то мне померещилось…
– Ничего себе «померещилось»! Полчаса! И звонили, и стучались…
– И в голос орали, – присовокупила теща. – Полоумные какие-то…
– Сами вы, мамаша, полоумные!
Мухин бросился из кухни и, выскочив на лестницу, крикнул:
– Матвей Степаныч! Корзун! Матвей!!
Шаги внизу стихли, затем человек неуверенно потоптался и вроде бы пошел наверх.
– Я тебя жду, Матвей, – сказал Виктор на всякий случай.
– Вот, комики… – проворчали где-то между пятым и шестым этажами. – То милицией грозятся, то, оказывается, ждут…
– Мы сами себе милиция. Заходи, – Мухин хлопнул Корзуна по плечу и провел в квартиру. – Кто желает суперприз? Кто отваливает на улицу?
– Мы отваливаем, – с готовностью откликнулась Настя.
Светлана Николаевна что-то возразила, но очень тихо, как бы для себя.
– Мама! – цыкнул Виктор. – Молчите, оштрафую!
– Икру-то, Витенька, спрятать бы… – посетовала она, складывая морщинистые губки неровным бантиком.
– Так вы ведь уже нашли!
Корзун стесненно покхекал и протиснулся мимо Насти к столу.
– У-у, – с досадой протянула Светлана Николаевна. – Все сожрут… все подчистую выгребут…
– Гулять! – приказал Мухин. – Ну, как впечатление? – спросил он у гостя.
– Выходит, правда?..
– Смотря что.
– Насчет загробной жизни.
– Это где она у тебя загробная? Тут или там?
– Не знаю…
– Тогда выпьем, – предложил Мухин. – Садись, Матвей, разговор будет долгий. У тебя эта оболочка теперь основная, ты из нее никуда не денешься. У меня ее вообще больше нет, основной… Без особого желания не перекинет.
– Из двадцати слов понял только три, – признался Корзун.
– Двадцать? Я так много сказал?
– Ты ничего еще не сказал. Вразумительного.
Виктор достал второй стакан и ливанул туда водки.
– Как ты узнал, что ко мне идти надо? – спросил он.
– Голос мне был…
– Это Боря, – буднично произнес Мухин. – Правильно сделал, что послушал.
– Попробуй не послушать! – Корзун взял стакан и опрокинул его в себя. – Пулю видел когда-нибудь летящую? А я видел… в меня летящую… – простонал он, закрывая лицо ладонями. – Умер… я же точно помню, что умер… сам этот момент. Он длился, длился, и все не кончался… А потом – тьма! Холодно… И голос…
– А потом ты очнулся, – подсказал Мухин. – Да?
– Да…
– Вот здесь ты и будешь жить.
– Я и так здесь живу… – ответил он недоуменно. – Разве нет?.. Помню, что резину вез, два комплекта. У меня и адреса записаны…
Корзун для убедительности достал из кармана блокнот и, не глядя пролистав, швырнул его на стол.
– Помнишь, – кивнул Виктор. – Это хорошо. Такой ты здесь и нужен. Меня несколько раз убивали, пока я не врубился. А ту жизнь не забыл? Ну, где пуля летела и эта еще, «Соловьиная могилка»… тьфу… «Черная змейка».
– Н-нет, не забыл, – ответил он, слегка запнувшись. – Только откуда ты знаешь?..
– Не важно, Матвей. – Мухин налил еще и, опережая его попытку чокнуться, отодвинул свой стакан. – У нас это не принято. Мы же… мы же с тобой, извиняюсь, покойники. У меня стаж побольше, у тебя поменьше… но это дело наживное.
Корзун поперхнулся и, утерев глаза, закусил колбасой.
– Меня еще будут убивать?!
– Гарантировать не могу, но… – Виктор поставил пустой стакан и, не придумав, как развить мысль, взял с тарелки симпатичный бутерброд. – Селяви, Матвей.
– Я второго раза не вынесу…
– Э-э! Второй раз наоборот легче. Это как девственность потерять, понимаешь? А третий – так вообще в радость. Ладно, хватит лирики. Прошлую нашу встречу помнишь?
– А как же! Ты мне деньги предлагал… Ну, не совсем мне, а тому, кто здесь… то есть тому, кто…
– Перестань, – одернул его Виктор. – Попытка описать это словами приводит к инсульту. Тебе я деньги предлагал, тебе. Это ты и был. И есть… А чего отказался-то? Страшно стало?
– Еще бы… Пятнадцать тысяч долларов! За что? За какую-то консультацию… Это математики от обилия нулей возбуждаются, потому что у них все в теории, все на бумажке. А физики этих нулей как огня…
– Ты, значит, практик.
– Был когда-то.
– Все равно ты знаешь больше, чем я смогу выучить за ближайшие пять лет. Которых у нас и нет, к тому же.
Вместо ответа Корзун потянулся к бутылке.
– Вот тебе вопрос на засыпку, – сказал Мухин. – Что творится с миром, ты уже представляешь. А в чем причина? Можно было собрать такой аппарат, из-за которого все это случилось?
– Нет, – не задумываясь ответил Корзун. – Вероятно, это свойство пространства… многослойность, – он с отвращением выпил и снова подцепил колбасы. – Просто раньше об этом не знали. Да и сейчас никто не знает.
– Иван Грозный был в каждом слое. И Парижская Коммуна – тоже. И Хиросима. А Хрущев уже нет… Горбачев – тем более. А Матвеи Степановичи Корзуны – так те вообще разные люди. Один колеса толкает, другой в Сибири отсиживается. Либо все должно совпадать, либо ничего, не правда ли?
– И в каком году перестало совпадать?
Виктор сложил руки на груди и удовлетворенно улыбнулся. Физик Корзун, даже нетрезвый и наверняка забывший половину своих формул, все равно мыслил ясно. И, что особенно радовало, мыслил быстро.
– В пятидесятом примерно, – сказал Мухин. – Мы подумали, что причина в некой научной программе, не исключено – оборонного характера.
– В пятидесятых годах у нас разве что ложки алюминиевые этого характера не имели. Да и то – как посмотреть… – озабоченно проговорил Корзун. – Что же вы, братцы, думаете, физика – это вроде брошюрки такой, да? Прочитал и овладел?.. Столько разных направлений, что их перечислять до вечера…
– Ты хоть перечислить можешь, – резонно возразил Мухин. – Хотя бы представляешь, с какого бока надо копать.
– Я?.. Ни фига я не представляю…
– Напрягись. Позанимайся, освежи память. А хочешь, в командировку тебя отправим? Краткосрочную, но очень дальнюю.
– Вы… я правильно понял?.. вы и на это способны? – изумился Корзун.
– На многое. Кстати… – Виктор поднялся и принес из комнаты две светло-зеленых банковских упаковки. – Пятнадцать тысяч, обещал же.
– Да деньги-то… – равнодушно проронил Корзун.
– Не имеют никакой ценности. Это просто чтоб ты не отвлекался.
– Не имеют… – повторил он. – А что тогда имеет?
– Я тоже об этом недавно спрашивал, так мне… погоди… – Мухину показалось, что его кто-то зовет. – Матвей, ты ничего не слышишь?
– Нет… С самого утра пьешь?
– С утра я в кино снимался. Ты точно ничего не слышал?
– Нет же, говорю.
«Витя!» – снова раздалось где-то вдалеке или, вернее, в глубине.
Мухин осознал, что выходить на лестницу или выглядывать в окно бесполезно. Голос звучал рядом, но не здесь.
«Витя, ты нужен. Срочно».
– Ни хрена себе… – сказал он Корзуну.
– Что с тобой?
– Ручка есть? Пиши телефоны. Будут проблемы – позвонишь.
– А кто это?
– Замминистра Внутренних Дел.
– Он тоже… наш?
– Иногда. И еще один запиши.
Виктор собрался продиктовать номер Иглы, но вдруг вспомнил, что Людмилу в этом слое вряд ли застанешь. Если Борис не отловил ее по дороге из одной оболочки в другую, то ее перекинуло черт знает куда. Будет ли у нее там возможность уходить в транс, будет ли она вообще себя помнить – неизвестно.
– Нет, того телефона тебе хватит, – сказал Мухин. – Все, Матвей, извини.
– Собираешься куда-то? – Он встал и направился к прихожей. – Так я подвезу…
– Вряд ли. Туда только пешком.
– Виктор?.. – Корзун замялся и потеребил болтающуюся дверную цепочку. – Я так понял, вы собрались найти эту установку и выключить…
– Именно.
– А если станет еще хуже?
– А хуже не бывает, – ответил Мухин.
Глава 28
– Нет…
– Да. – Виктора ударили по лицу – не сильно, мягким кулаком, но, судя по ржавому привкусу, уже не в первый раз.
Мухин пощупал опухшие губы и, уронив руку, наткнулся на автомат.
– Бегом к окну! – приказал Константин и снова хлестнул его по щеке.
В комнате было темно, и только туманный свет звездного неба позволял что-то разглядеть, например – осколки посуды на столе или маленький, почти игрушечный АКСУ в ногах.
Мухин кряхтя поднялся, но тут же получил от Кости удар ботинком под колено. Едва он упал, как по стене на уровне груди пробежал частый стук. Виктор вытряхнул из волос тонкие щепки и запоздало посмотрел назад – там, где он сейчас должен был стоять, чернело три отверстия. Панели в комнате были не шпоновые, а из натурального дерева, и раскалывались они тоже натурально, ощериваясь острыми занозами.
– Ага… – вякнул Мухин. – Благодарю…
– Хватай ствол, ныряй к подоконнику!
Константин дополз до стены и, подтянув автомат, на миг выглянул в окно. Погнутая рама с остатками стекла немедленно отозвалась глухой дробью. Костя вжался в угол и уперся подбородком в пламегаситель.
– Нашел Боря слой, ничего не скажешь! Не успели приехать, уже чудеса…
– Куда приехали-то? – спросил Мухин.
– Особняк, что ли… Ну, Боря!..
– Да что случилось?
– Не знаю я! – рявкнул Константин. – Вошли в дом, жрать собрались. Тут эти… тачки какие-то… Со всех сторон встали, и давай по окнам… Боря, жмот, не мог нормальные стекла заказать.
– Здесь бронированные не нужны, – возразил Виктор. – Здесь никто ни в кого не стреляет.
– Ну да. Благополучное место, сам знаю. Только Немаляеву ключицу перебило. Он с края сидел, как раз бутылку открывал… Домишко Борис в глухомани себе построил, так что завалят нас тут легко и непринужденно.
– Кто? Кто завалит?
– А спроси их!
– Эй, мертвые души! – крикнули на улице, словно отзываясь. – Есть маза пожить еще немножко!
– Я твою мазу фак! – раздался откуда-то из левого крыла злой тенорок Рената.
Мухин прикинул расстановку: раненый Немаляев не в счет, сам он до недавнего времени тоже был обузой, актеришкой местным. Оставались четверо: Костя, Борис, Ренат и Шибанов, по одному человеку на каждую сторону. Скверно. Если особняк еще не штурмовали, так это лишь потому, что не очень-то и хотели.
– Зайнуллин! Ты из списка амнистированных вычеркнут!
– Они и фамилии знают… – проронил Константин.
– Как вас там? Перекинутые! – продолжали за окном. – Покажите нам два трупа – Бориса и Виктора! И мы уедем! А, да, еще Рената… И все, остальные свободны! Пять минут на размышления!
Мухин посмотрел на Костю, но вместо лица увидел в темноте лишь серый блин.
– На кой я им нужен?.. – недоуменно пробормотал он.
– Небось, автограф желают, – сказал Константин с издевкой. – Исполнитель главной роли в фильмах про пылесос, холодильник и садовые грабли…
– Ой, не надо этого, не заводи меня! Ты-то здесь кто? Банкир? Летчик?
– Налетчик, – ответил тот. Сначала Виктор решил, что Костя огрызается, но через секунду понял, что он говорит серьезно. – Шибанов меня прямо с дела увел.
– А он что, напарник твой? Тоже грабитель?
– Нет. Это я его как раз грабить собирался. Забавно… Шибанов – и продавец…
– В ювелирном?
– «Детский Мир», отдел надувных игрушек. Да нет, нет… Действительно игрушки, обычные. То, о чем ты подумал, в других магазинах.
– Ни о чем я не подумал, – буркнул Мухин.
– Эй! Минута прошла! Быстрее там соображайте!
– А милицию вызвать никому в голову не приходило? – осведомился Виктор. – Тьфу… полицию. Здесь же фараоны…
– Нам кабель отрубили, еще до того как дом окружить. И радио не работает, Борис уже пробовал. У них, кажется, глушилка с собой.
– Совсем хорошо… Помирать придется. А зачем?.. Если они такие информированные, знают же, что нам не впервой.
– В том-то и дело, – сказал Костя. – Им, похоже, не смерть наша нужна, а чтобы мы просто отсюда убрались, из этого слоя. В смысле, вы… Вот уж не ожидал, что у нас еще конкуренты какие-то найдутся.
– Три минуты! – напомнили снаружи.
– Бессмысленно это, – сказал Мухин. – Настолько бессмысленно, что даже не смешно. Ну, выйдем мы с Борисом… ну, грохнут нас… Что изменится? А не выйдем – тогда всех грохнут, и тоже ничего особенного не случится…
Он подполз к выбитому окну и, держась за стену, сел на корточки.
– Пойдешь? – спросил Костя.
Виктор передернул затвор и, подняв автомат над головой, полоснул куда-то в темень. С улицы ответили сразу трое – он едва успел нырнуть под раму.
– Не, не пойду, – сказал он.
– Ребят, может, вам денег подкинуть? – крикнул справа Борис.
– Черных, это ты торгуешься? – спросил чей-то веселый голос. – Я сам тебе заплачу, ты покажись! Одна минута!.. Ты и Виктор, других не тронем!
– С кем у вас поговорить-то можно?
– Со мной и говори!
– Какой из тебя парламентер? Тебе только ботинки в переходе чистить!
– Это, Боря, ты у нас насчет чистки обуви мастак, я-то по другим делам…
– Ты понял, да? – шепнул Костя Мухину. – Они, гады, все про нас знают.
– Ваша братва ни с кем не пересекалась?
– Братва – это у Пети, а у нас команда… Нет, кроме тебя – ни с кем.
– Так кто у нас под подозрением находится? Петр, Макаров, Сапер, – перечислил Мухин. – Люда еще?..
– И ты, – добавил Константин.
– И ты тоже. Почему бы нет?
– Короче, все, – подытожил он. – Кто у нас смерти боится?
– Никто, – согласился Виктор. – Веселая компания – отморозок на отморозке. О, боже!.. Пойти, что ли, подохнуть геройски? Что б ты заткнулся со своими претензиями…
– Смерть ничего не изменит.
– Проехали… – махнул рукой Мухин.
Глаза уже привыкли к темноте, и он с любопытством осмотрелся. Оборону они с Костей держали в обеденном зале. Посреди комнаты стоял длинный стол персон на двадцать, за которым без особых проблем уместилось бы и полсотни. О сервировке Мухин ничего определенного сказать не мог – с пола он видел лишь самый край, заваленный какими-то осколками. Однако даже у окна остро пахло джином и коньяком. На боковой стене висел огромный ковер в восточном духе – вероятно, довесок к «Феррари», а может, презент от второго шейха. Количество арабских дружбанов Борис не уточнял.
– Эй, перекинутые! Последние секунды пошли! – предупредили с улицы. – Сейчас всех спалим!
Виктор шмыгнул носом. В принципе, умирать не хотелось. Хотелось промочить горло – здесь, в этом слое. И еще он не отказался бы поужинать. Забавно: целый день только и делал, что закусывал, а желудок бурчал на весь дом. Сам-то актер кроме чашки кофе с утра ничего не нюхал. Пожрать и выпить, это да… А умирать – ну что-то никак. Не время сейчас. Не то настроение.
Мухин сдвинулся в сторону от окна и, снова выставив ствол, пальнул наугад. Под домом неожиданно громыхнуло, и по расщепленной облицовке на противоположной стене запрыгали оранжевые блики.
– Попал, что ли?! – не поверил Костя.
– Ну-ка, дай автомат. У меня рожок закончился.
Виктор отнял у Константина такой же АКСУ и приготовился дать еще очередь, но в этот момент на улице опять что-то взорвалось. Из рам, жалобно звеня, посыпались остатки стекол. В соседнее окно влетела какая-то тряпка и повисла на стуле. Сырой лоскут джинсовой ткани несколько секунд подымил и, тошнотворно зашипев, свалился на пол.
После короткой паузы выстрелы загремели отовсюду. Стреляли с улицы по особняку, стреляли из окон по черным кустам, стреляли еще откуда-то со стороны, куда – понять было невозможно.
Снаружи снова ухнуло, три раза подряд, и на зубах заскрипел песок. Били из подствольных гранатометов.
– Кажись, наши приехали… – сказал Костя, проморгавшись.
– Наши – это кто? Нет у нас никаких «наших».
– Но приехали же… Мотор слышал?
Мухин прополз через все помещение и, подержавшись за подоконник, решился наконец выглянуть. От дальнего леса прямо по лугу мчалось трехосное угловатое чудовище – что-то среднее между джипом и микроавтобусом. Цвет – то ли черный, то ли темно-синий, мешал автомобиль с травой, и если б не ущербный кусочек луны, машину и вовсе было бы не видно.
Джип быстро приближался, и на фоне пылающего у ворот «БМВ» Мухин сумел различить человека, по пояс высунувшегося из верхнего люка. Машина подпрыгивала на ухабах, и человек все не мог поймать удобный момент, но целился он явно не по дому. Споткнувшись о крутой бугор, джип взлетел чуть ли не на метр, и стрелок, не упустив такого случая, жахнул из подствольника куда-то левее здания.
– Ессс!! – победно возопил Ренат.
Виктор поднялся в полный рост и дал три коротких очереди по цветнику, где, как ему показалось, кто-то еще шевелился. Константин, выйдя из оцепенения, перезарядил автомат Мухина и тоже куда-то пальнул, насколько результативно – неизвестно.
Патроны у них закончились одновременно. Костя яростно подергал затвор, словно хотел выжать из автомата что-то еще, и бросил оружие под ноги.
Ренат за стенкой продолжал добивать боеприпасы, хотя у Виктора сложилось впечатление, что стрелять больше не в кого. Кроме звона гильз и матерных междометий, доносившихся из соседней комнаты, он не слышал ни звука.