Сандор / Ида Кадефорс Сара

Паулина обещала никому не рассказывать. Стоило ему появиться в зале, как она расцветала. Сперва она просто онемела. Он тогда пришел за час до начала и танцевал так, будто только что из клетки вырвался, даже забыл, где находится. Внезапно он заметил на пороге ее и остановился. Ни слова не говоря, Паулина бросилась к нему и обняла его.

Когда Сандор бросил футбол, Валле обрадовался. Он винил себя в том, что Сандор перестал танцевать из-за него, и, когда Сандор охладел к футболу, Валле тоже перестал играть. Теперь он сидел дома и рисовал коротенькие комиксы. Скверные, но Сандор их всё равно нахваливал, чтобы порадовать Валле.

Иногда они общались. Приходили друг к другу в гости, пили чай и болтали. Или ездили в центр, в кино. Сперва Сандору это было странновато, но постепенно он привык – и о себе рассказывать, и шутить.

Как-то вечером Сандор рассказал про Иду, всё рассказал, от начала и до конца. Когда он замолчал, Валле спросил, не влюблен ли он в нее.

– Ты чего, спятил? После всего, что она сделала?

– Да, но, если бы вот этого замута с Бабаком не случилось, ты бы ее любил?

– Иду? Да мы же совсем разные.

Валле непонимающе смотрел на него.

– И чего? Это вообще не важно.

– Важно. Она же… ну, она такая, типа, телочка. У нас с ней ничего общего нет.

– И о чём вы переписывались?

– Да обо всём.

– Вот видишь.

Сандор помолчал немного, а после спросил Валле, что тот думает про Иду. Валле ответил, что она ему понравилась. У нее столько энергии, и это клево. Тогда Сандор сменил тему. Не станет он думать об Иде – это по-прежнему причиняло ему боль. Валле может сколько угодно считать, что ему надо написать ей, но не дождется. Больше он к ней не приползет.

Однажды, вернувшись из школы, Сандор увидел, что мама сидит на кухне с письмом в руках. Письмо она поднесла поближе к лампе и не заметила, как он вошел.

– От кого письмо?

– Что-что?

Пойманная врасплох, она положила письмо на стол. Сандор взял конверт в руки.

– Это же мне.

– Знаю, – она смутилась, – мне просто стало интересно…

– Чужие письма читать нехорошо.

Мама не ответила. Сандор отвернулся и надорвал конверт. Он не закричал от радости и вообще ничего не сказал. Хотя и ждал этого. Его приняли в танцевальную школу в Гётеборге.

– Тебя приняли? – робко спросила мама.

– Куда?

– Сандор, пожалуйста…

Он развернулся. Мама смотрела на него нежно, с любовью.

– Я знаю, что ты отправлял туда заявку.

Сандор остолбенел. А он-то все эти недели думал, что тайком от нее бегает на танцы.

– И что?

– Понимаю – ты не хотел… чтобы я узнала, что ты опять танцуешь, но я обо всём знаю.

– Это Паулина?..

– Нет, она тут ни при чём.

– Тогда почему ты мне ничего не сказала?

– Не хотела лезть. Решила не вмешиваться.

Странно, но прежней злости в нем не было. Ему следовало бы почувствовать себя обманутым – он же несколько месяцев притворялся, и всё зря, однако ничего, кроме благодарности, он не ощущал. Хорошо, что она ничего не сказала.

Сандор налил чайник, открыл шкафчик и вытащил чашки.

– Чаю выпьем?

* * *

Она пыталась написать ему. Ванья прямо достала ее – говорила, что такого парня упускать нельзя, он не такой, как все остальные. Ида писала, и слезы подступали у нее к горлу. Каждый вечер она писала ему новое письмо, но отправлять их не спешила. Ей будто становилось всё труднее и труднее. Ведь уже столько времени прошло.

Она часто думала о том, что сделал для нее Сандор. В какой-то степени их с Ваньей дружба – его заслуга. Сейчас они часто встречались, обычно в конюшне. Ваньины подружки верховой ездой не занимаются. Ванья, которую Ида считала невероятно сильной, призналась, что чувствует себя рядом с ними неполноценной. По ее словам, все они невероятно одаренные – либо музыкой занимаются, либо пишут что-нибудь, либо еще что-нибудь в том же духе. Сама же она только учится хорошо, а придумать что-то свое…

Они гуляли по городу. Иногда знакомились в кафе с какими-нибудь парнями. Кое с кем почти подружились, и их даже приглашают на вечеринки. Порой Ида там с кем-то тискалась, но в постель со времен Лукаса ни к кому не прыгала – ей этого и не хотелось. Ванья тоже любила пообжиматься, хотя у нее вообще еще никогда «не было». С Эриком она так и не переспала, как он ни настаивал. Тогда, на той злополучной вечеринке, она уже решилась, а потом поняла, что он только секса и хотел. Ванья сказала, она даже рада, что он себя показал еще «до». Эрик умолял простить его, но она бы ни за что его не приняла. Он уже завел себе новую девушку. Ида чувствовала себя виноватой – она помнила, как Ванья с Эриком смотрелись вместе.

В один прекрасный день Ида узнала, что в старшую школу ее не приняли. Она этого и ожидала – где ей подавать заявку на ту же программу, что и Ванья. Впрочем, оставался еще один крошечный шанс. В школьном отделе профессионального обучения Иде сказали, что если дополнительно позаниматься летом, то можно добрать баллы, которых не хватает для поступления. Ида написала папе, и тот согласился оплатить занятия. Особенно настаивала на этом Ванья. Она с горячностью утверждала, что Ида вовсе не тупая, как раз наоборот: «Пойми же наконец! Ты ужасно умная! Ты умеешь думать, а на это не всякий способен». Ида вдруг поняла, что Ванья заняла в ее жизни место Сандора, и ужасно затосковала. Почему, она и сама не понимала, ведь у нее есть Ванья.

На выпускном она подошла к Терезе и Сюзанне – те было рассорились, но потом, по разным причинам, вновь сошлись. Тереза сказала, что начнет работать, а Сюзанна будет изучать отельный и ресторанный бизнес.

Тереза окинула взглядом школьный двор.

– Фу, наконец-то всего этого дерьма больше не будет.

– Пойдешь сегодня вечером праздновать к Юссану? – с надеждой спросила Сюзанна.

Ида покачала головой.

– Я только попрощаться подошла.

Они втроем растерянно опустили головы.

– Ладно, успехов вам, – Ида усмехнулась, – или чего там говорят обычно?

Бывшие подружки удивленно переглянулись.

– Но мы же еще увидимся?

Они уже несколько месяцев не общались и жили своей жизнью.

– Это вряд ли.

Девушки молча и как-то по-рыбьи смотрели на нее.

– Хотя, – поправила сама себя Ида, – может, где-нибудь на улице и столкнемся.

* * *

Привет, Сандор! Знал бы ты, сколько раз я тебе начинала писать и сколько раз всё удаляла или рвала бумагу. Знаю, извиняться уже поздно, но я всё равно попробую.

Как будто тысяча лет прошла с тех выходных, самых кошмарных в моей жизни. Оправдываться, как все, тем, что я напилась, глупо, и я раньше тоже всё валила на бухло, но так только трусы делают. Так что же мне сказать? Не знаю, понимал ли ты это, Сандор, но, когда мы встретились, я была ужасно слабой. Я ничего не знала ни о самой себе, ни о том, как мне поступить, и я страшно переживала из-за того, что сделала мама… Я очень ждала тех выходных, и ведь началось-то всё и правда чудесно… А потом так отстойно всё вышло. Ты что-то говорил, а я не понимала, как реагировать. Перед тем как мы пошли на вечеринку, твоя мама поговорила со мной. Она сказала, что ты бросил танцевать из-за меня и что я испортила тебе жизнь. Ну что за бред? Я совсем растерялась, не знала, что и думать. Но, наверное, поэтому я и вела себя как свинья. Мне хотелось всё испортить, чтобы у нас не было никакого будущего. У нас с тобой.

Не уверена, нужны ли эти объяснения, но, по крайней мере, теперь я обо всём рассказала. Можешь не отвечать – ты меня ненавидишь, понимаю. Я изменилась, всё стало иначе. Мама уже два месяца работает, я летом дополнительно занималась, и меня приняли в старшую школу. Учусь. Ты был прав – я не тупая. А еще я однажды проехалась галопом по полю. Успехов тебе. Я тебя вспоминаю. Часто.

* * *

Он в который раз перечитал ее сообщение. Новая жизнь, новая школа и новые друзья, пятничные вечера в кафе, тренировки – всё это немного стерло в его памяти Иду, но сейчас он мгновенно вспомнил о ней.

Какая же мама подлая! Ему захотелось броситься на кухню и ударить ее по лицу. Но Сандор взял себя в руки. Что толку? К маме постепенно возвращалась радость, она больше не унижается в танцевальном кружке, работает администратором в школе, и ей нравится. Сейчас, когда он возвращается с танцев, она больше не дожидается его в прихожей и в его жизнь не лезет. К чему ворошить прежние обиды?

У него самого тоже всё на подъеме. Он ходит на концерты и слушает музыку, которая открывает в нем что-то раньше неведомое. И еще у него появилась девушка, Филиппа, – они учатся в одном классе. Не сказать, чтоб он сильно влюблен, но это чувство свежее и интересное. Еще пара недель – и прощай, девственность, так он решил. А если он снова начнет общаться с Идой – тогда что? О Филиппе он, без сомнения, забудет. И, возможно, секса ему еще несколько лет не видать. К тому же жизнь, полная ожидания и непонимания, ему больше не нужна.

Он еще раз перечитал письмо, и тело снова начало покалывать, в который раз. Сандор посидел еще немного, а потом быстро стер сообщение и выключил компьютер.

* * *

Его имя в газете заметила мама.

– Сандор Фаркас. Это же он!

Ида как раз собиралась выйти из кухни. Сердце у нее подпрыгнуло. Она написала Сандору три месяца назад, но ответа не дождалась.

– Где?

Мама ткнула пальцем в газету.

– Сандор Фаркас – так тут написано. Он представляет Швецию в Европейском танцевальном конкурсе.

Ида подошла к маме и, заглянув ей через плечо, пробежала глазами заметку.

– Их и по телевизору покажут.

Действительно – она отыскала его имя среди десятков других – Сандор Фаркас из Гётеборга.

– Это разве не он? – спросила мама. – Он. Если, конечно, их таких не двое.

– И чтоб оба танцевали? Это вряд ли.

Ида заторопилась к двери, ей хотелось побыть в одиночестве. Но мама не отставала.

– Это же здесь, в Стокгольме. Ты не хочешь проверить – может, билеты еще остались?

– Наверняка все уже распродали, – не поворачиваясь, ответила Ида.

– Ну ты и трусиха!

Мама говорила без улыбки, и Иде пришлось защищаться.

– Это, между прочим, не так-то и просто. Он же дал понять, что я ему не нужна…

– Но тебе вовсе не обязательно вскакивать и кричать: я тут! Верно?

– Но…

– Ты хоть раз видела, как он танцует?

* * *

Из Западной Швеции выбрали только его. Мама от гордости чуть не лопнула, но ради него – он это видел – постаралась унять пыл. Папа же, узнав, что Сандора выбрали, лишь недоуменно заулыбался – он-то думал, что ему не победить. Главное, чтобы оценки у Сандора были хорошие, а больше папу ничего не тревожило. Взволновать его нелегко.

Когда они приземлились, он сразу же вспомнил ее. Стокгольм для него был связан с Идой. Это оказалось непросто, хоть и было вполне ожидаемо. Ему казалось, будто она всё время где-то рядом, и первые несколько часов он еле вынес. Он совсем из сил выбился, пытаясь сосредоточиться на выступлении.

Они остановились у Ласло и Эвы, и Сандор целый день провел на репетиции. Он запретил маме топтаться у сцены, поэтому она бродила по городу. Но она, разумеется, была в числе первых зрителей, появившихся в зале. Губы она накрасила бордовой помадой, а волосы забрала в такой высокий хвост, что сидевшие позади нее наверняка рассердились. Сегодня ее звездный час. Сандор с нетерпением оглядывал ряды кресел. Зал медленно заполняла публика, и Сандор поймал себя на том, что высматривает лицо Иды. Разозлившись на себя за это, он развернулся и ушел к другим танцорам.

Надо же – некоторые даже скучают по сцене и ни капли не переживают. А какие талантливые все остальные танцоры! Многие из них на два-три года старше его, а некоторые и на четыре. Впрочем, его это не смущало. Он перекинулся с ними парой слов, прекрасно понимая, на что подписался, хотя ему всего шестнадцать. Даже все в мире неудачи не заставят его бросить танцы.

Напряжение здесь, за сценой, росло. Девочки расхаживали вокруг на пуантах, все как одна худенькие и длинноногие. На миг ему вспомнилась Кристина, такая изящная и хрупкая, такая необычная. Девочки рядом вытягивали назад ногу и, вытянув шею, наклонялись вперед. Он вдруг испугался – за них и за паренька, стоявшего в углу. Сандор видел, как напрягаются под тонкой кожей его мышцы. Но сейчас не время бояться.

Танцевать ему предстояло босым, в трико. Многие предпочли известные балетные партии, Сандор же придумал номер сам, а музыку выбрал современную. И ни секунды не сомневался, был прямо-таки железно уверен в своем выборе. Однако, когда до выступления оставалось десять минут, в голову полезли всякие нехорошие мысли. Может, глупо, что он не выбрал что-нибудь классическое? Что с ним не так, почему он даже не боится, ведь надо же бояться?.. В конце концов ему пришлось признать, что он как раз напуган, причем до смерти.

Перед тем как выйти на сцену, конферансье показал всем участникам большой палец и беззвучно, одними губами, проговорил:

– Удачи!

* * *

Сандору наверняка захочется сбежать отсюда подальше.

Хорошо, что Ида пришла вместе с Ваньей. Та с любопытством озиралась вокруг и комментировала каждую мелочь:

– Смотри, какая огромная сцена, ух ты! А ты как думаешь, они там переживают?

Ни одна из них прежде на таких представлениях не бывала. По совету Ваньи, которая лучше разбиралась в подобных вещах, Ида принесла с собой цветы. Она собиралась передать их до выступления, но не получилось, и теперь надеялась, что потом попросит кого-нибудь доставить их по адресу. Вот только Ида сомневалась, что хочет, чтобы Сандор узнал о ее присутствии.

Места им достались отличные, а телекамеры добавляли атмосфере торжественности – всё пройдет на высшем уровне. Ида чувствовала разлитое в воздухе напряжение, глаза окружающих горели ожиданием. Она подумала, что все, кто ее видит, понимают: она тут чужая и ничегошеньки не смыслит в танцах. Ида смутилась. Здесь наверняка собрались братья, сестры, родители и одноклассники тех, кто сегодня выйдет на сцену, а она – она-то кто для Сандора? Старая знакомая? Неблизкий друг? Близкий недруг? Она подумала, что Сандор ее едва ли узнает теперь, они ведь так давно не виделись. Ида разглядывала особенно торжественную прическу у сидевшей на пару рядов впереди женщины, когда та вдруг повернулась. Ида отпрянула.

– Ты чего? – удивилась Ванья.

– Это мама Сандора.

Мама Сандора с интересом огляделась. Еще миг – и их взгляды встретились. Избежать этого никак не вышло бы. Они несколько секунд смотрели друг на друга, но никто из них даже не попытался ни кивнуть, ни улыбнуться. Расшифровать взгляд Сандоровой мамы Ида тоже не могла. Что в нем было – ненависть? Всего лишь удивление? Но тут свет погас, и мама Сандора повернулась к сцене.

Сердце у Иды колотилось, как после пробежки.

– Жуть, – прошептала Ванья, не сводившая с них глаз.

На сцене появился конферансье, который пожелал всем доброго вечера и представил членов жюри. Ни о ком из них Ида и не слыхала ни разу – сплошь балерины, примадонны, директора балетных школ и хореографы. А когда начались выступления, Ида рот разинула. Выбежавшие на сцену девушки в накрахмаленных юбочках – словно из другого мира. Она любовалась и восхищалась ими. Иногда они с Ваньей переглядывались и улыбались, но время от времени они изумленно охали, пораженные тем, на что способно человеческое тело.

Выступление Сандора Фаркаса было седьмым. Едва услышав его имя, Ида испугалась. Она будто бы до последнего не верила, что действительно увидит его. В голове у нее зашумело, и ей захотелось выскочить из зала. А что, если он узнает ее и от злости прекратит танцевать?

– Черт! – прошептала она.

Ванья сжала ее потную ладонь, и Ида подавила в себе желание сбежать.

Заиграла музыка, и лишь потом она различила в темноте его фигуру – темный неподвижный силуэт. Затем он медленно вышел на свет, на середину сцены, и сначала Ида не узнала его. Он как будто повзрослел, превратившись из мальчишки в молодого мужчину. Надо же, какой он красивый. И как глупо, что она заметила это только сейчас. У него идеальное тело, а в каждом движении сквозит уверенность. Неужели ей и впрямь стало легче? Значит, она всё время считала, что он занимается чем-то несерьезным и немужественным? Как завороженная, она смотрела на сцену.

Когда музыка стихла, Ида совершенно забыла обо всех приличиях – она громко завопила и засвистела прямо в спину сидящим впереди зрителям. Сандор гордо раскланялся и счастливо заулыбался.

– Какой он секси! – прошептала Ванья и вытерла Иде щеку. И лишь тогда Ида поняла, что плачет.

* * *

Он, наверное, выглядел идиот идиотом – стоит у всех на виду и ждет, когда объявят результаты. А телекамеры выхватят и раструбят на всю страну, даже если у тебя просто глаз задергается. Конферансье всё никак не умолкал:

– …столько талантов, собранных на одной сцене…

Рядом выстроились остальные участники, Сандор слышал их отрывистое дыхание и нервное покашливание.

– …и члены нашего уважаемого жюри пришли наконец к согласию…

Зрители затаили дух. Мама выпрямилась и часто моргала.

– Поприветствуем на сцене представителя жюри…

Танец его был далек от совершенства. Сперва он никак не мог избавиться от напряжения, пока наконец не взял себя в руки. Кажется, публике понравилось, но кто знает? Сейчас Сандор сомневался во всём на свете.

– …и настало время сообщить всем нашим участникам, кто из них…

Они начали с третьего места. Сандору вдруг захотелось, чтобы это оказался он и чтобы на этом мучения закончились.

– …Натали Ландин!

Одна из балерин расплылась в улыбке – одновременно радостной и чуть разочарованной. Девушка выступила вперед, и ей вручили букет цветов.

Теперь второе место. Сандор закрыл глаза. Ему хотелось услышать свое имя. И в то же время не хотелось.

– На втором месте сегодня С… – ну вот, это он! – Себастиан фон Сет!

Сандор даже удивился, когда стоявший рядом с ним парень прошел вперед. А в следующую секунду Сандора охватил ужас. Что, если его не выберут? Он лишь сейчас понял, насколько ему важно, чтобы те, кто остался там, дома, потерли подбородок и сказали: «Ни хрена себе, кто б знал, что он такой крутой». Глупо это всё – словно ему есть дело до какого-то жалкого Бабака, которого он и не видел уже сто лет.

Но Сандор понимал, что на самом деле старался ради одного-единственного в мире человека. Почему? Почему ему так хочется, чтобы та, на чье сообщение он даже отвечать не стал, прочла в газете его имя, увидела по телевизору, как ему вручают цветы, и ахнула бы?

* * *

Он словно думает о чём-то своем, а взгляд его прикован к одной точке за спиной у публики. О чём он, интересно, думает? О награде, благодаря которой он отправится в Венецию на финал конкурса? Об успехе, который обеспечит ему работу в любом уголке земного шара? Его жизнь так не похожа на ее. Иде-то для счастья только и надо было, что поступить в старшую школу и получить пятерку на экзамене. Иде главное, чтобы рядом были друзья, которые ей нравятся, а еще заниматься в свободное время чем-нибудь не совсем бессмысленным. А Сандор уже готов весь мир завоевать.

– Ну и, наконец, пора объявить имя того, кто заслуженно займет сегодня первое место…

Она затаила дыхание.

– С гордостью и радостью представляю вам человека, которому выпала честь представлять Швецию на Общеевропейском конкурсе молодых танцоров в Венеции.

Конферансье на миг умолк. Сандор стоял не шелохнувшись, с лицом, похожим на каменную маску. В зале воцарилась тишина.

– Сандор Фаркас!

Публика разразилась овациями. Ида совершенно потеряла голову, она махала руками и кричала. Лишь один человек в зале испытывал подобную радость – мама Сандора тоже била в ладоши, словно безумная. Сам Сандор, похоже, совсем растерялся и только удивленно смотрел на зрителей. На миг Иде показалось, будто он заметил ее, будто его взгляд остановился на ней, и сердце у нее заколотилось, но Сандор уже отвел глаза. Конферансье повторил имя победителя, Сандор очнулся и вышел за наградой. От счастья он не прыгал и лишь криво улыбался.

* * *

Сандор еще не опомнился. Он сидел в гримерке и пил прямо из горлышка шампанское, хотя до восемнадцатилетия ему было еще далеко. Но мама только смеялась – сейчас ему разрешалось всё на свете.

Остальные участники и члены жюри уже разошлись, и желающие поздравить – тоже. Все, кроме мамы. Она так плакала, что лицо ее опухло и превратилось в причудливую палитру красок.

– Ох, Сандор, – в сотый раз за сегодняшний вечер воскликнула она и хлопнула в ладоши, – но пора нам собираться! Давай-ка быстрее в душ!

Торопиться Сандору совершенно не хотелось.

– А куда спешить-то?

Мама быстро посмотрела на закрытую дверь – снова!

– На ужин, разумеется! Я же столик забронировала!

– У меня сил нет торопиться.

– Ну давай же, скорей! – Мама кинула ему полотенце, но Сандор, заторможенный, не успел его поймать, и полотенце упало на пол.

– Скорей, скорей! – Мама захлопала в ладоши.

В эту секунду кто-то постучал. Мама замерла и в ужасе уставилась на дверь. Чего она так боится? Что кто-то отнимет у него награду?

– Войдите!

Дверь медленно открылась. Сперва Сандор увидел лишь порядком увядший букет и решил, что это пожаловал с поздравлениями еще кто-то из членов жюри. А потом поднял глаза и увидел над красными цветами ее лицо. Ида. Сердце подскочило. Сандора бросило сразу и в жар, и в холод. Ноги подкашивались. Он опешил. Значит, она весь вечер была рядом? Сидела в зале, пока он…

– Привет, – сказала она. И больше ничего. Словно и не произошло ничего. Словно не прошло с их последней встречи стольких месяцев. Словно она не напилась тогда и не обжималась с Бабаком у него на глазах.

Она подстригла челку. И казалась бледнее. Глаза она подвела черным, но губы не накрасила. На шее – желтый платок. На нее даже смотреть больно, такая она красивая.

– Я подумала… – Ида робко улыбнулась, – …поздравляю! – не двигаясь с места, она протянула ему цветы. Сандор наконец пришел в себя.

– Проходи!

Она сделала несколько шагов, держа впереди букет, будто щит. Сандор взял у нее цветы.

– Спасибо.

Ида опустила руки и взглянула на дверь.

– Да, там моя подружка ждет. Ванья. – Ах да, он же не знает, о ком она. – Это она уговорила меня… – Ида опустила голову и посмотрела на него из-под челки. Знает она о собственном обаянии или нет?

– Да, сама я боялась… – Ида взмахнула руками, – ну да.

Сандор посмотрел на маму. Значит, она заметила Иду еще в зале.

– Выйди, пожалуйста, на минуту.

– Но нам уже уходить пора!

Мама боялась. Но чего? Что Ида всё испортит? Сандору стало смешно.

– Пожалуйста.

Мама неохотно послушалась. Ида благодарно посмотрела на него, ожидая, что он улыбнется. Но Сандор не смог. Его распирало от счастья, но прежние обиды никуда не делись.

– Я думала, ты меня видел, – тихо проговорила она.

– Со сцены? Нет, оттуда ничего не видно…

Она расстроенно опустила голову.

– Я хотела сказать… да, ты потрясающе танцевал. Просто… поразительно, – она заговорила быстрее, – не знаю, как у тебя это вышло, но я даже заревела, представляешь? Ты танцевал с таким чувством, честно, если сравнить со всеми остальными – они же просто… – Она осеклась, будто решив, что и так уже чересчур много болтает.

От ее слов внутри у Сандора потеплело. Его мечта сбылась.

– Спасибо, – больше он ничего сказать не смог. Ида посмотрела на дверь.

– Я, наверное, пойду.

«Наверное». Такая очевидная мольба. Но Сандор не знал, чего хочет. И чего хочет Ида. Она дожидалась его ответа. А потом направилась к выходу. Еще пять секунд – и она исчезнет из его жизни.

– Значит, теперь, когда у меня всё так прекрасно, ты больше не будешь мешать меня с дерьмом?

Он и сам не понял, как это у него вырвалось. Ида повернулась. Она явно ушам своим не поверила.

* * *

Разыскивать его, спрашивать, как пройти в гримерку, стучаться и вручать букет – всё это не входило в ее планы. Это Ванья накручивала ее, говоря, что потом ей станет легче, а если этого не сделать, Ида всю жизнь будет жалеть. Ида собрала всю свою смелость. И вот пожалуйста – он так несправедливо обвиняет ее, а сам с виду совершенно равнодушный.

– Да, ты, видно, поменяла мнение, – Сандор положил цветы на стол, – и всё потому, что увидела меня на этой здоровенной сцене, да? Потому что мне все хлопали? И потому что я первое место занял?

Ей стало больно.

– С чего ты так решил?

Он замер и бросил на нее убийственный взгляд.

– Все люди так устроены.

– Я тебе не все!

Но он не сдавался.

– А если тебя удивляет, чего это я тебе не верю, – он на миг умолк. Сглотнул, – это оттого, что ты не знаешь, каково это – когда тебя унижают и предают.

Ида посмотрела на приоткрытую дверь. До нее было всего три шага. Сандор не сводил с нее глаз.

– Ты хоть представляешь, как это тяжело – подстраиваться под других?

– Прекрасно представляю! Ты сам-то как думаешь? – Нет, неправильно. Впрочем, он всё равно будто бы и не слышит.

– Я тогда чуть не сломался, долго потом еще никому не верил! Считал, что все девушки – такие, как ты. Такие же подлые и отвратительные.

У нее из глаз брызнули слезы – сдерживать их она не могла.

– Отвратительные? Я тогда напилась и вообще ничего не соображала! И мне самой потом было плохо! И чтобы понять, какая я на самом деле, я полжизни изменила!

– Да ладно?

Он что, издевается?

– Это правда! Почему ты мне не веришь? По-твоему, каково мне?

– Я не знаю, как к тебе теперь относиться.

Похоже, его злость иссякла, а осталась лишь бесконечная грусть. Ладно, еще попытка!

– А мое сообщение? Ты его не получил?

– Получил.

Ида не теряла надежды.

– Там же всё написано! Почему ты не ответил? Я же объяснила… Ты что, совсем каменный?

Он помолчал. Задумался.

– Уже столько времени прошло. И я решил… решил послать тебя подальше. А еще… – он замешкался, – у меня есть девушка.

В глазах у Иды потемнело. Сандор с другой девушкой? Неужели это правда? Ей стало дурно.

– Ее зовут Филиппа. Мы вместе учимся в балетной школе.

Больше ей знать ничего не хотелось. Они в последний раз посмотрели друг на друга. Его глаза едва дырку в ней не прожгли. Какие же у него глаза! Ида наконец отвела взгляд.

– Ну тогда… да, прости, но мне пора. Я пойду…

Он кивнул.

– Пока.

– Пока.