Сандор / Ида Кадефорс Сара

* * *

Ида пила впервые с того злополучного вечера. И чем больше она пила, тем сильнее отдалялись Сандор и мама. Она с радостью чувствовала, как они ускользают от нее. Ура, праздник! Она сможет повеселиться. Ида тут самая красивая и сама это знает. На нее все парни пялятся, да и девчонки тоже, только, естественно, иначе.

Сюзанна пробирается через толпу, стараясь переброситься парой слов с каждым из гостей. Пока все осторожничают – ждут, когда выпивка возьмет свое и прогонит волнение. Еще пара часов – и всё начнется. Ида отхлебнула вина – эту бутылку Терезе подогнала сестра. Ванья может заявиться в любую секунду, так что надо подготовиться, чтобы не напортачить!

Спустя час, когда Ида почти перестала нервничать, она вдруг заметила Ванью. Та смущалась и пряталась за спину Эрика, а он с интересом осматривался. Иде стало ее жаль – Ванья явно чувствовала себя не в своей тарелке. Сюзанна протиснулась к ним, а следом за ней и Тереза. Она улыбалась так, что ее было не узнать. Ванья слегка успокоилась – похоже, обрадовалась, что ее тут так ждали. Иде стало мерзко и стыдно. Как же всё это отвратительно – притворство Терезы и Сюзанны, уверенность Ваньи, будто здесь ей рады. Интересно, что было бы, узнай она правду? Ванья повернула голову, и их взгляды встретились. Ни неприязни, ни презрения в глазах Ваньи не было, но Ида тотчас же отвернулась и поднялась на второй этаж.

Она уселась на диван рядом с Хампусом-скейтером. Подумать только – а ведь они однажды переспали, впрочем, только раз. Сейчас они пили вместе пиво, и Хампус, кажется, слегка ее лапал – впрочем, не особо. Теперь путь на первый этаж Иде закрыт, и Сюзанна сама несколько раз поднималась наверх проверить, как обстоят дела.

Через пару часов возле Иды нарисовалась Тереза. Она явно кипела от возмущения.

– Вы чем это тут занялись? Так всю ночь и собираетесь просидеть?

Хампус вздохнул – видно, вспомнил про тот секс тысячу лет назад.

– Спускайся вниз, живо! Какой смысл наверху сидеть-то?

Хампус рассердился.

– А тебе-то что? Отвали от нас!

Тереза раздраженно отвела взгляд, а затем посмотрела на Иду.

– Ты что, забыла, что собиралась сделать сегодня вечером?

– Ничего я не собираюсь делать. Как вы уже достали!

– Да ты чё? Она же тебя унизила!

– И, по-твоему, меня это волнует?

Пристроившись на краешке дивана, Тереза наградила Хампуса очаровательной улыбкой.

– Слыхал про Идину мамашу?

Ледяная рука сжала горло Иды. Хампус оживился.

– Не, а что с ней?

Ида медленно склонила голову, чтобы Тереза поняла, что так нельзя. Тереза выжидающе смотрела на нее.

– Ну так что с ее мамашей? – повторил Хампус.

– Подожди. Сперва узнаем, собирается ли Ида сегодня кое-что сделать.

* * *

В палату вошел отец Кристины, и Сандор встал. Ему было стыдно за собственные подозрения. Нет, отец Кристину не обижал. Кристинина мама сказала, что уже поздно и что Сандору, наверное, пора. Она немного прошлась с ним по коридору.

– По-моему, Сандор, Кристина очень обрадовалась.

– Она серьезно больна?

Мама Кристины уставилась в пол.

– Она ничего не ест. Ты, наверное, слышал о такой болезни?

Он кивнул. У одной девочки из параллельного класса тоже анорексия. Иногда она вообще в школу не ходит.

– И она калечит себя. Наносит раны. Я не понимаю… – И еле слышно добавила: – Это всё так ужасно. Я ведь и не знала, – она натянуто улыбнулась. – Спасибо, что зашел, Сандор. Бесконечно тебе благодарна.

* * *

Ида болтала с Эриком, делая вид, что ей безумно интересна группа, в которой он играет. Да и все остальные его дела – тоже. Не успевал он раскрыть рот, как она принималась кивать и поддакивать, да еще постоянно отбрасывая назад волосы. Он уже у нее на крючке. Легкая добыча – и получаса не понадобилось. Ванья стояла немного поодаль, болтая с кем-то. Время от времени Ида чувствовала на себе ее взгляд. А вот Эрик про Ванью и думать забыл.

Тереза с Сюзанной с довольным видом наблюдали за происходящим из угла. Ида убеждала себя, что ненавидит Ванью, что Ванья считает себя лучше нее, но толку от этого было мало. В глазах Ваньи сейчас читалось такое отчаяние, что на нее было больно смотреть.

Ида предложила ему потанцевать, Эрик кивнул, и они прошли мимо Ваньи на импровизированный танцпол в гостиной. Эрик быстро коснулся руки Ваньи и бросил: «Я сейчас…» Ида подняла руки и превратилась в Мадонну. Эрик не сводил с нее взгляда. Ванья тоже. Волосы лезли в лицо, Ида прикрыла глаза и на несколько дивных минут забыла о том, что творит. Несколько минут жизнь была хороша. А потом песня закончилась, Ида открыла глаза и перехватила голодный взгляд Эрика. Пошел медляк. Они остановились. Некоторые продолжили танцевать, обнявшись. Иде и делать ничего не пришлось: Эрик притянул ее к себе, уткнув носом себе в шею. Тереза с Сюзанной ухмылялись, Ванья уныло смотрела на танцующих. Но Ида не останавливалась. Эрик поглаживал ее по спине и целовал в ухо. Ладно, раз начала – надо довести дело до конца! В следующую секунду они уже целовались, прямо у всех на глазах. Целовался он настырно, и Ида почувствовала, что в штанах у него набухло. Дело сделано. Она взяла его за руку и повела за собой, как собачку. Они прошли в спальню, а все вокруг смотрели на них.

Эрик повалил ее на кровать и принялся стягивать одежду, но Ида никак не могла выбросить из головы Ванью – Ванью, которая думала, будто ее и правда тут ждали, надеялась, что тут у нее появятся друзья. Одновременно ее охватила ненависть к этому навалившемуся на нее придурку. Это каким же надо быть идиотом, чтобы так легко купиться на глазах у собственной девушки?

Ида попыталась оттолкнуть его, но Эрик не заметил – он всё еще воевал с ее одеждой.

– Хватит!

Он оторопело замер.

– Чего? Почему это?

Она вывернулась из его объятий, оставив его лежать на кровати. Он по-дурацки протянул руку:

– Иди сюда.

Ей даже смотреть на него не хотелось. Слезы подступили к горлу и застряли там плотным комком. Ида отвернулась и, торопливо застегиваясь, забормотала:

– Я просто… Извини, – она сглотнула слезы, – это не я придумала. Они хотели… Ну да, отомстить Ванье.

Господи, какой бред. И как это трусливо. Но хотя бы в глаза ему она посмотреть должна. Эрик, совершенно ошалевший, по-прежнему лежал на кровати.

– Прости. Я, конечно, тоже хороша, но они сказали, что разболтают про маму… – Голос сорвался, Ида быстро выскочила из комнаты и, ни на кого не глядя и расталкивая остальных, бросилась в прихожую. Раскопав в куче сваленных на полу курток свою, Ида накинула ее и уже собиралась выбежать наружу, когда рядом вдруг возникла Тереза, а следом за ней и Сюзанна.

– Ну вы и быстро!..

Ида, уже ухватившаяся было за ручку двери, остановилась.

– Что я тебе сделала, а?

Тереза удивленно уставилась на нее.

– Ты чего, совсем мозги растеряла?

– Ида, что с тобой? – влезла Сюзанна.

– Да пошли вы на хрен, обе! – Ярость выплескивалась откуда-то изнутри, из живота. – Видеть вас больше не хочу, твари! Ненавижу, ясно?!

Она выбежала на улицу и зашагала прочь.

– Эй, ты же сама… – послышалось сзади, но Ида не обернулась.

Сперва скривилось лицо. Затем пришла очередь звуков – она завыла, а под конец хлынули слезы. Ей хотелось лишь одного – домой. Мамочка, любимая, ты была права, я всё время это знала.

* * *

Возле остановки собралась целая туса. Несмотря на темноту, Сандор разглядел Бабака, Валле, Антона и еще парочку из их же школы. У каждого в руках по банке с пивом, и все явно навеселе – наверняка болтаются по городу и ищут приключений. Прежде он отошел бы дожидаться автобуса в сторонке, но сейчас шагнул вперед, поправив на плече ремень сумки.

– О, это ж наш маленький танцор! – Бабак злорадно ухмыльнулся, а за ним и еще некоторые.

– Привет, Сандор, – сказал Антон, и Сандор кивнул ему в ответ. Даже Валле поздоровался.

– Чё, с танцулек идешь? – Бабак огляделся, ожидая поддержки, а Сандор молча смотрел на него. Прием сработал – Бабак опустил голову и начал пинать пустую банку из-под пива.

Когда приехал автобус, все, кроме Сандора, влезли в двери посредине. Водитель закричал, что вход только через передние двери, и велел выйти и войти как положено, но на его просьбу все плевали. Сандор их тоже понимает – в конце концов, какая разница? Сперва он хотел сесть спереди, но остальные плюхнулись на заднее сиденье. «Вот ты уро-о-о-о-од!» – перекрикивались они. И Сандор не спеша направился назад и как ни в чём не бывало уселся прямо перед ними. Валле удивленно посмотрел на него. Бабак тоже.

– Это чё за херня?

– Где? – спросил Сандор, надеясь, что голос не выдает его страха. Он повернулся к Валле. – Дашь хлебнуть?

Валле протянул ему банку, и Сандор сделал глоток. Пиво было теплым и невкусным, однако он глотнул еще раз.

– Ты как, текилу не пил больше? – поинтересовался Антон.

– Нет, в последнее время что-то не складывалось.

– Жаль.

– Ага. Но когда еще появится, я скажу, обещаю.

– Да, ты давай звони мне – я через секунду у тебя буду.

Бабак недоверчиво смотрел на них. Антон болтает с Сандором! Нет, это показалось ему перебором.

– С какой стати у нас тут педики сидят?

Никто и слова не сказал.

– Фу, – Бабак зажал нос, – весь автобус педиками провонял. Вали отсюда!

Делая вид, будто ничего не происходит, Сандор глядел в окно. Бабак хлопнул его по плечу.

– Ты чего, не слышал? Вали отсюда, урод!

Сейчас или никогда. Сандор повернулся и невинно посмотрел на Бабака.

– А-а, это ты мне. Прости, не понял.

– Ты чего, совсем мозги растерял?

Бабак набычился.

– Это вряд ли. Но даже если тут и воняет, то вряд ли из-за меня.

– Это еще почему?

– Если у геев есть какой-то запах, то тут его нет.

– Ты чего несешь?

– И пахнет не от меня, потому что я не гей.

Бабак поднес к лицу Сандора кулак.

– Повторяю в последний раз – заткнись и вали отсюда!

Сандор не сдвинулся с места. Сердце в груди колотилось так громко, что его наверняка было и другим слышно. Бабак огляделся, но на помощь ему никто не спешил и даже поддерживать не рвался. Он снова повернулся к Сандору.

– То есть ты ходишь на балет и пляшешь там с педиками, но сам не педик? Ну да, конечно, я тебе верю.

– А, так это ты из-за балета, – улыбнулся Сандор, – теперь ясно. Спешу тебя обрадовать: больше я с педиками не пляшу, – он театрально умолк, – ты разве не знал? Я бросил балет. Вообще-то довольно давно.

Бабак разинул рот. И Валле тоже.

– Вон оно чего. А в сумке у тебя тогда что?

– Одежда для тренировок. Я, между прочим, как раз с силовых иду – если тебе интересно.

Только бы они не потребовали открыть сумку и предъявить содержимое! Но нет, до этого они не додумались. Валле расплылся в улыбке.

– Круто. Пойдешь к нам в команду?

Сандор пожал плечами.

– Может, и пойду.

Бабак побагровел.

– Его у нас в команде не будет. Иначе я уйду.

Но его, судя по всему, никто не слушал. Сандора опять угостили пивом, и Антон сказал, что Сандор будет играть в защите – ему как раз нужна там помощь.

Из автобуса Сандор вышел другим человеком. Теперь он – один из них. Он же ездил на силовую тренировку, прямо как все остальные. Они остановились возле киоска, поболтали немного, а потом попрощались и разошлись.

Вскоре его догнал Валле. Некоторое время они шли молча.

– Слушай…

– Что?

Валле прокашлялся и сплюнул.

– То, что ты сказал… Что ты не гей.

Сандор кивнул.

– Мне можешь рассказать всё как есть, – Валле усмехнулся, – тьфу, звучит отвратно. Я ведь раньше так тебя задолбал всем этим…

Они молча прошли мимо футбольного поля.

– Но я серьезно, – добавил Валле, – мне можешь правду сказать.

* * *

Мама! Дверь в квартиру была, как обычно, не заперта. Ида втянула носом такой знакомый мамин запах. Сегодня он не раздражал ее, а наоборот, показался по-домашнему уютным. Прямо в прихожей, еще не успев разуться, Ида позвала маму, но никто не ответил. Не снимая куртки, она прошла в квартиру и огляделась. Никого – ни в гостиной, ни в кухне.

Ида заглянула в приоткрытую дверь маминой комнаты. Мама лежала на кровати, повернувшись лицом к стене. Иду захлестнула нежность. Мамочка, любимая. Ида бросила на пол куртку, подошла к кровати, осторожно приподняла одеяло и легла рядом. Обняв маму, она прижалась к ней и уткнулась носом в спутанные волосы.

– Прости меня, – прошептала она.

Но мама ее не замечала – она крепко спала и вообще не двигалась. Ида легонько встряхнула ее.

– Мама, я никогда больше от тебя не уйду.

И снова ничего. Ида взяла маму за локоть и перевернула на спину. Глаза у мамы были закрыты. Наверное, приняла снотворное. Ида расстроилась – ей так хотелось уже сегодня вечером всё исправить. Она погладила мамину щеку и попыталась распутать волосы. И замерла. Что-то было не так. Мамино лицо было до странности бледным. Ида положила руку ей на грудь. Грудь оставалась неподвижной. Ида склонилась над ней, пытаясь понять, дышит ли мама.

Где-то внутри разверзлась черная пропасть. Иду охватила паника.

Она принялась с силой трясти маму.

– Мама, просыпайся!

Оглушающая тишина. Ида ударила маму по щеке. Опять встряхнула. Еще раз ударила. Кричала. Трясла. Кричала. Пожалуйста, нет, пускай это будет неправда!

Мама умерла! Нет! Нет! Дерьмовая жизнь! И сама я дерьмо. Это я во всём виновата! Я! Я! Я! Она выбежала в прихожую, схватила трубку и набрала 112.

* * *

Сандор знал, что они еще не спят. Они никогда не ложились раньше двенадцати.

Сегодня он, новый Сандор, красться не будет. Как он и думал, мама ждала его в прихожей.

– Ну как всё прошло?

Он только улыбнулся ей, но она растолковала его молчание так, будто произошло что-то хорошее.

– Ты у меня такой способный. А про роль ничего не слышно? – обеспокоенно спросила мама.

Он прошел мимо нее на кухню.

– Надо, наверное, мне завтра позвонить туда.

Сандор открыл холодильник.

– Не надо.

– Почему?

Сандор налил себе молока и смешал его с шоколадным порошком. Мама нетерпеливо дожидалась объяснений.

– Вам уже объявили, да? – с трепетом в голосе спросила она.

– Да, и довольно давно. Просто я вам не сказал, – новый Сандор говорил совсем иначе, спокойно и уверенно. От нетерпения мама едва не лопалась.

– Не сказал… Да как же это?

Сандор помешал в стакане.

– Неохота было. И расстраивать тебя не хотелось.

За секунду мамино лицо изменилось, на смену надежде пришло отчаяние. Казалось, будто мама вот-вот расплачется.

– Это же не значит, что…

– Всё верно. Роль получил Хеннинг.

Мама закрыла лицо руками и застонала.

– Не переживай, – успокоил ее новый Сандор, – это всего лишь роль.

Мама вскинула голову.

– Сандор, я не уверена, что смогу с этим смириться.

Он отхлебнул молока, пробуя, достаточно ли в нем шоколада.

– Придется.

– Но Хеннинг, – мама скривилась, – он и наполовину не такой одаренный. У него нет ни твоего обаяния, ни твоей харизмы…

– Ну, роль-то он получил.

Он большими глотками осушил стакан и отставил его.

– А папа где?

Навалившись на стол, мама хватала ртом воздух, не в силах выдавить из себя ни слова. Сандор заглянул в кабинет к отцу. Новый Сандор не стал спрашивать, не отвлекает ли он.

– Мне надо поговорить с тобой. И с мамой тоже.

Папа раздраженно посмотрел на него.

– Не сейчас. Мне нужно с работой разобраться.

– В пятницу вечером? Вы что, завтра текст сдаете? В субботу?

– Нет, но…

– Тогда поговоришь попозже с мамой.

Сандор вернулся к маме. Та взяла себя в руки и, увидев его, оживилась.

– Нельзя киснуть и расстраиваться, Сандор. Это важно, – она взмахнула рукой, – надо думать о будущем. Понимаешь? Наверное, тебе надо будет дополнительно позаниматься в выходные…

Сандор уселся напротив нее.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

В кухню вошел папа. Как, оказывается, легко оторвать его от работы. Новый Сандор занервничал, хоть и не подавал вида.

– Я бросаю танцы. Точнее, уже бросил.

Молчание. Мама настолько поражена, что словно онемела. Смотреть на нее Сандору не хотелось, и вместо этого он повернулся к папе, но тот, испуганно глядя на маму, положил руку ей на плечо. А потом перевел взгляд на Сандора.

– Ты хорошо всё обду…

– Да.

Всё, тема закрыта. Сандор вышел из кухни. Пускай сами справляются. Еще никогда прежде он не чувствовал себя таким сильным.

* * *

Маму увезли промывать желудок, а Иде разрешили подождать не в приемной, а в коридоре – ей хотелось быть поближе к маме. Сейчас их разделяли всего несколько метров.

Дожидаясь скорую, Ида чуть с ума не сошла – она металась между окном и кроватью, пока они наконец не приехали. Врачи приподняли маме веко и послушали дыхание. Переглянулись. Значит, дело серьезное. Не позволяя себе кричать, Ида наблюдала за врачами. Они включили сирену и поехали в больницу, не обращая внимания на красный или зеленый. Мама лежала закрыв глаза и с кислородной маской на лице. Она не умерла – пока.

Иде еще не сказали, выкарабкается ли мама после стольких таблеток. Скоро Иде предстоит узнать, насколько дорого ей обойдется эта вечеринка. И придется жить, помня, чем она занималась, когда мама умирала.

Мимо ходили люди в белых халатах. Двое сердито переругивались. Окровавленный мужчина кричал, что ему нужна помощь. На полу плакали несколько в стельку пьяных девушек.

Дверь открылась. Сперва она не решалась поднять голову – знала, что по лицу медсестры обо всём догадается. Но потом всё же подняла взгляд. И успокоилась. Ангелоподобная медсестра опустилась на корточки перед Идой и взяла ее за руку.

– С ней всё будет хорошо.

Ида обняла эту женщину в белом халате, стиснула ее так сильно, что та застонала.

– Спасибо, – прошептала Ида.

Ангел встревоженно посмотрел на нее.

– Она проспит еще очень долго. И тебе нельзя оставаться это время одной. У тебя есть с кем пожить? Папа? Бабушка?

– Не знаю… Но я и одна справлюсь.

– Нет, так не пойдет. Я позвоню и посоветуюсь…

Ида покачала головой.

– Но таковы правила, – сказала медсестра.

– Я поживу у парня.

– Дружочек, ты же несовершеннолетняя.

Ида уставилась в пол. Медсестра отправилась звонить, а Ида, пообещав ее дождаться, бросилась прочь, едва та скрылась за дверью. Чем ей поможет совершенно чужой человек?

* * *

Как же ему хотелось обо всём рассказать Иде! И как бы она порадовалась за него! Всё это казалось ему каким-то ненастоящим. Подумать только, он это сделал! Главное – решиться, так он сказал бы Иде. Вот только у него больше нет Иды, а у Иды – его. Кому он будет рассказывать?

Сандор как раз проходил мимо комнаты Норы, когда его осенило. Он постучал. Нора сидела за столом и красила ногти в фиолетовый. Она обернулась. Раздражения в ее взгляде не было, но она явно удивилась.

Сандор присел на кровать.

– Я бросил танцы.

Она замерла – в одной руке кисточка, пальцы другой, с накрашенными ногтями, растопырены.

– Что-о?

– Я серьезно. И маме с папой я уже сказал.

Она судорожно вдохнула, открыла рот и закрыла его.

– Ты же не… – она усмехнулась, – а я-то ни о чём не догадывалась.

– Никто ничего не знал. Только Ида. С которой я переписываюсь.

Нора воткнула кисточку в пузырек, встала и принялась расхаживать по комнате, помахивая руками.

– Бедная мама.

– Да, знаю, – к горлу подступил комок.

Нора уселась рядом на кровать, но дотрагиваться до него не стала – лак еще не высох.

– Ты ни в чём не виноват – никто не обязан тащить на себе столько.

Сколько внимания… Сандор улыбнулся сестре, и между ними вдруг словно появилось нечто общее. Они поступили одинаково – бросив танцы, взбунтовались против мамы. Сандор положил голову ей на плечо, всего на две секунды. Ну разумеется – он пойдет своим путем, как и она.

* * *

Она прямо в верхней одежде сидела на диване. В квартире эхом отдавалась тишина – ни гула машин с улицы, ни шагов наверху. Совсем одна она здесь оставалась редко.

В голове кружились мысли. Чувство вины. Это из-за нее мама… Это она виновата. И не расскажешь никому. Только Сандор ее понял бы. Но Сандора у нее больше нет, а у Сандора – нет ее.

Ида встала и подошла к телефону. Надо позвонить папе. Сколько там времени сейчас? Но высчитывать у нее не было сил. Звонила она нечасто, но номер помнила наизусть и на кнопки нажимала почти машинально. В трубке послышался голос Фанни. Ида замерла. Они так давно с ней не виделись – может, Фанни вообще ее забыла? Ида чересчур долго медлила, и трубку взяла Камилла. Камилла, ради которой папа бросил маму, Камилла, получившая университетское образование и работающая на папиной фирме. Они словно созданы друг для друга. Но не для Иды. И не для ее мамы. Камилла сказала, что папа на работе и что лучше позвонить ему на мобильный. Что-то случилось, да? Но Ида ответила, что всё в порядке, и положила трубку. На мобильник звонить она не станет – не желает слышать смущенные заверения, что подольше поболтать лучше будет как-нибудь потом, в другой раз.

Подумать только – мама была готова оставить ее совсем одну…