Сандор / Ида Кадефорс Сара

Тоббе стал каким-то другим. Щеки у Сандора горели. Пытка, самая настоящая. Тоббе словно раскаленным прутом в него тыкал.

– И ты пришел мне что-то сказать? – спросил Тоббе.

– Да. Что я вел себя как урод.

– Ясно.

Сандор чувствовал себя пятилеткой, который сделал что-то запретное, а теперь стоит перед папой и оправдывается.

– Прости.

Тоббе наконец сжалился. Снова уставившись в коврик, он принялся ковырять его носком.

– Ладно, – сказал он, – я, когда пришел домой и начал обо всём об этом думать, ужасно разозлился.

Понимает ли Тоббе вообще, что такое с людьми случается?

– Да естественно, я бы и сам сбесился. Но мы же… ну то есть… мы же по-прежнему друзья, да? – Сандор и сам слышал, что этот вопрос больше похож на мольбу. И увидел в глазах Тоббе жалость. Будто тот догадался, что вчера случилось нечто отвратительное.

– Ну, будем переписываться.

Переписываться? Сандор растерялся.

– Мы переезжаем. В конце месяца. Отец наконец-то работу нашел, в Умео.

* * *

Она и забыла, какая красивая у нее мама. Такой Ида не видела ее очень давно. Волосы густые, прямо как у самой Иды, а глаза такие же зеленые. Такими мамами обычно гордятся – она и молодая, и милая, и «прямо красотка». Прежде все так и говорили. «Веллой» Ида сделала ей светлое мелирование перьями и взялась за макияж, завалив весь стол в кухне кисточками и коробочками. Мама сидела на табуретке, расцветая. Глядя на нее, никто не узнал бы в ней вчерашнюю развалину.

Ида подняла зеркало. Мама равнодушно посмотрела на себя. Ида заволновалась.

– Ну как тебе?

Мама слабо улыбнулась.

– Отлично.

– Ты просто красавица, я же говорила.

– Может, и так.

Господи, как же с ней тяжело.

– Для начала неплохо, да?

Вместо ответа мама снова отстраненно улыбнулась и пододвинула к себе пачку сигарет.

– Ну, мама, теперь ты у меня готова к бою!

Ида и сама слышала, как делано это прозвучало. Словно она любой ценой хочет откреститься от реальности. Неужели это правда? Неужели она действительно решила замазать мамину болезнь косметикой? Иде захотелось плакать. В макияже мама выглядела невыносимо грустной. А вдруг нарвется на какого-нибудь мерзавца? Взяв себя в руки, Ида снова развернула газету.

– Я позвонила только тем, про кого написано «добрый».

И она принялась зачитывать вслух. Про заботливых, внимательных и добрых мужчин, которые ищут спутницу жизни. Про мужчин молодых и не очень, симпатичных или довольно симпатичных. Про мужчин, которым нравится смеяться и проводить время на природе, мужчин, любящих книги, и театр, и спокойные вечера дома, и путешествия. Про мужчин, которым хочется держать кого-нибудь за руку и чувствовать, как рядом бьется еще чье-то сердце. Про мужчин, которым одиноко.

Мама не проронила ни слова, а Ида после каждого объявления спрашивала:

– Как он тебе? По-моему, ничего. Похоже, добрый, да?

Но всё без толку. Прочитав некоторые объявления, Ида радовалась больше обычного:

– Ага, вот мы его и нашли! Это он! – просто на всякий случай, но ответа так и не дождалась.

Время от времени мама слегка улыбалась, словно для того, чтобы совсем не разочаровывать Иду. Наконец Ида остановилась на одном объявлении. Написавший его мужчина старше мамы, ему сорок один год, и он обожает готовить. А еще он, разумеется, добрый и заботливый. Теперь надо позвонить и оставить на автоответчике рассказ о себе. Понимая, что сама мама не справится, Ида решила ее подготовить.

– Ты ведь любишь всякие культурные события?

– Разве? Я и не хожу никуда.

– Да, но если б ты не болела, то наверняка ходила бы?

– Может, и так. Я уже и не помню.

Блин. Толку от нее никакого.

– И у тебя хорошее чувство юмора, верно?

– Да какой там юмор…

– Но ведь ты иногда шутишь?

– Разве?

Похоже, мама решила ничего хорошего о себе не говорить.

Ида рассердилась.

– И что ты тогда скажешь? Мне тридцать шесть, меня ничего не интересует, а больше всего на свете я люблю валяться в постели и страдать? Нет уж, так у нас ничего не выйдет!

Ида написала текст и заставила маму несколько раз повторить его вслух, после чего набрала номер. Мама еще раз произнесла заученное, а Ида стояла рядом и пыталась подбодрить ее – корчила рожи, надеясь, что от этого в голосе у мамы прибавится бодрости. Вышло не очень. Ну, всё же лучше, чем ничего. А положив трубку, мама даже засмеялась.

– Удивительно – ты меня всё-таки растормошила.

Да уж, удивительно. По крайней мере, с места они и правда сдвинулись.

* * *

Сегодня дела у меня получше. Наверняка всё получится! Спасибо, что ты есть. Вот мой почтовый адрес. Мне хочется посмотреть на тебя, поэтому пришли фотку и свой адрес тоже. Я отправлю тебе свою фотографию. Мне прямо дико любопытно!

* * *

Весь понедельник он думал про фотографию. Из-за этого даже перестал волноваться из-за Валле, Бабака и той отвратной Лотты. И забыл, как сердито смотрела на него Аманда, когда он целовался с Лоттой.

День прошел совсем иначе. Бабак в школу не явился, а все остальные вели себя как ни в чём не бывало. Словно ничего и не произошло. И хуже всего, что он и сам себя вел как прежде. Сейчас, без кожаных брюк Арона и без бутылки текилы, Сандор превратился в прежнего себя – робкого и нерешительного, которому ни за что не хватило бы смелости подойти к Антону и Хавьеру, хотя на вечеринке они считай что подружились. Но когда на перемене он проходил мимо них по коридору, кто-то вдруг хлопнул его по плечу.

– Текильный король! – заулыбался Антон. Сандор покраснел, но понимающе улыбнулся в ответ. А что, неплохо. Впрочем, радоваться особо нечему. Ему еще далеко до того, чтобы стать одним из них.

На уроке Аманда повернулась к нему. Сандор был готов к любому повороту событий. Пускай его обзовут бабником, или педиком, или просто наградят неприязненным взглядом.

– Она просто идиотка! – прошипела Аманда.

– Чего-о?

– Да я про Лотту! Мерзкая шлюха! – И Аманда снова отвернулась.

Сандор растерялся. Но ведь это же Бабак придумал… И он сам не имел ничего против того поцелуя. Ну ладно, шлюха так шлюха. Не станет он за всех переживать. Особен-но за тех, кто его подставляет. Учителя Сандор не слышал. Какую же фотографию выбрать? Школьную, которую сделали весной? Нет, на ней он слишком серьезный, и волосы какие-то прилизанные. Потом Сандор вспомнил о снимке, который Арон сделал летом в Венгрии: Сандор в одних шортах на берегу озера Балатон. Сам Сандор на ней довольный, волосы у него мокрые, да и мышцы хорошо видно.

На перемене к нему направился Валле, и Сандор подошел еще ближе к Тоббе.

Больше предателем он не будет.

Валле поздоровался. Сандор кивнул в ответ.

– Спасибо за вечеринку.

– Ага, спасибо, – сказал Тоббе.

Валле беспокойно хохотнул и отвел глаза.

– Как вам вечеринка, нормально?

– Ясное дело, – ответил Сандор.

Но Валле явно собирался сказать еще что-то.

– Я…

Так вот, значит, каково это, когда ты сильнее. Они с Тоббе вдвоем против одного беззащитного Валле.

– Ну… Тогда, на вечеринке… Тупо вышло.

Вот и всё – теперь перевес опять на стороне Валле. Щеки тут же, словно по команде, загорелись.

Валле снова заговорил:

– Я просто хотел сказать, что Бабак повел себя как урод. И вышло всё это мерзко.

Сандор оторопел. Валле что, признает, что Бабак идиот? Он вообще соображает, как рискует?

– Дам тебе совет: не обращай на Бабака внимания, – Валле развернулся и зашагал прочь, а Сандор изумленно уставился ему вслед.

* * *

Ида представляла, как возвращается из школы, а в подъезде пахнет свежеиспеченными булочками. Представляла, какой прибранной и чистой станет их квартира. Как по воскресеньям они все будут садиться в машину и ездить за город, как будут завтракать все вместе целую вечность. Представляла, как всё изменится, когда мама познакомится с каким-нибудь мужчиной – добрым и заботливым.

Ида сидела в кафе и старалась не думать о том, что бок о бок с ней сидит Ванья. Но отогнать эти мысли не получалось. Ей казалось, будто от Ваньи к ней тянутся какие-то ядовитые лучи.

Сюзанна с Терезой злились и никак не могли оставить Иду в покое.

– Друзей-то забывать нельзя. Ты с ума, что ли, сошла? Все выходные просидеть дома с мамой!

От Сюзанниного нытья у Иды даже голова разболелась. Тереза нахмурилась.

– Ида?

– А?

– Ты на нас обиделась?

– С чего?

– Да нет, просто, я когда позвонила, ты вроде как рассердилась.

Ида вздохнула.

– Но мы же не можем круглосуточно общаться.

Тереза подозрительно посмотрела на нее.

– Это всё из-за Лукаса?

– Говорю же – я с мамой была.

– О господи, – простонала Сюзанна, – да что с твоей мамой такое? – Она сказала это так громко, что услышали все вокруг. На миг Ванья тоже взглянула на нее, но тут же повернулась к своим подружкам.

– Ш-ш-ш-ш!

– Да что происходит-то? Что с ней?

– Ничего особенного.

– Ты вечно с ней возишься – значит, что-то не так!

Ванья снова оглянулась.

– Ш-ш-ш-ш!

– Да что за хрень?! Давай, выкладывай. Мы же друзья. У нее же не рак. Или?..

От взгляда Ваньи, тяжелого и цепкого, ей сделалось больно. Ванья видела. Ванья обо всём знает. Ида поднялась и взяла куртку.

– Нет, не рак! Почему я должна?.. Ох, у меня просто сил больше нет!

* * *

Привет, Сандор! Клево вот так написать обычное письмо на бумаге. Это совсем по-другому, вроде как сложнее. Как будто мало мне было сложностей. Каждый долбаный день – какой-то адище. Иногда мне хочется, чтобы ты жил рядом и чтобы мы встречались почаще. Вот моя фотка – летняя, с тех пор волосы немного отросли. Помада эта, наверное, слегка пошловатая. Ну и хрен с ней! Ужасно жду твою.

* * *

Сандор смотрел на фотографию. Он уже столько лиц успел напредставлять. То девочку из леса с карими глазами, как у белки, то… Что же он ожидал увидеть? По крайней мере, о таком он и не мечтал. И это – его лучшая подруга? Арон наверняка завопил бы и потребовал ее номер телефона. Она такая красивая, что Сандор даже испугался.

Нет! Пусть она будет другая! – кричало всё его тело, а перед глазами мигали красные лампочки. Эта девушка на снимке – фотомодель, а никакая не Ида. А ведь как раз сейчас она, возможно, держит в руках его фотку. У Сандора земля ушла из-под ног.

* * *

Парень на фотографии явно только что вылез из воды. Загорелая кожа блестит, он худой, но накачанный, улыбается в камеру. Немного смущенно? Зубы белые, темные мокрые волосы шапкой облепили голову, черты лица четкие. Симпатичный. А какое тело! И вот это – танцор, у которого нет друзей?

У нее будто камень с плеч свалился. Он не фрик, ура! Не толстый и не прыщавый, обычный парень, еще и посимпатичнее многих. Но потом она опомнилась. А если бы на снимке был толстяк – что тогда? Она перестала бы ему писать? Она такая тупая?

* * *

Кристина побледнела, да так сильно, что почти сделалась прозрачной. На ее худеньких ногах гетры, а взгляд тревожно порхает по залу. Сандору захотелось подойти и обнять ее. От длинношеей мамы Кристине пользы мало – она, похоже, переживала даже сильнее его собственной матери и постоянно что-то нашептывала Кристине на ухо. Кристина молча кивала.

Пробы. Все как с ума посходили. Сколько же народу сюда набилось, и все ради одного. Получить роль. Все уже переоделись и начали разогреваться. Время от времени кого-то вызывают на пробы. Родители трясутся. Пока соперники Сандора тянулись и наклонялись, мама придирчиво осмотрела их и улыбнулась сыну.

– Этих ты легко одолеешь.

Сандор не ответил. Он помахал Хеннингу, стоявшему вместе со своими унылыми родителями в другом конце зала. Тот улыбнулся и шутливо взмахнул кулаком, мол, не забудь, что мы соперники. В последнее время Хеннинг тренировался как бешеный. Ему и впрямь хочется получить эту роль и обойти Сандора. А вот сам Сандор и не знает, чего хочет. Мыслями он от танцев далеко. Мама не знает, что недавно Паулина подошла к нему после занятий и спросила, всё ли в порядке. Сандор сослался на простуду.

Мама словно на праздник пришла – помады не пожалела и причесалась элегантно. Она сжала Сандору руку. Глаза у нее блестели.

– Ох, как же я тобой горжусь!

– Я же еще не получил роль.

– Ну и что.

О чём это она? Что будет гордиться в любом случае, и неважно, как он выступит? Но ведь это же неправда! Это она-то всегда будет относиться к нему одинаково, что бы ни произошло? Кристина вдруг схватилась за голову и пошатнулась, и Сандор рванулся было к ней, но остановился. Ее мама усадила ее на стул. Кто-то протянул девушке стакан воды, и она механическим жестом поднесла его к губам. Ее мама шевелила губами, но сама Кристина молчала.

– Ох, Сандор, у меня прямо мурашки по коже! Ты только посмотри! – От восторга мама, похоже, ничего не заметила.

– Что?

– Да вот же, на руках. Потрогай! Как же я всё это люблю!

– Что именно?

Она с наслаждением хрюкнула.

– Да всё. Атмосферу. Всех этих людей, которым хочется чего-то добиться.

Хеннинг прикрыл глаза и сосредоточился, с головой погрузившись в свой собственный мир. Стоя чуть поодаль, его унылые родители с благоговением смотрели на сына.

– Сандор, соберись! – строго проговорила мама, но если он и тревожился, то только из-за Кристины. Ее мама помогла ей подняться, но стоило той выпустить дочь из объятий, как Кристина безжизненно осела на пол. В ту же секунду Сандор подскочил к ней и схватил за руку.

– Кристина, что с тобой? Ты как?

Длинношеяя мамаша сперва оторопела, а потом попыталась разжать пальцы Сандора и высвободить руку дочери.

– Извини, вы что, знакомы с Кристиной? – пролепетала она, забыв, что они уже встречались.

– Мы с ней танцуем в одной группе, – ответил Сандор. Кристина медленно приоткрыла глаза. И посмотрела прямо на него. В ее взгляде Сандор прочел вопрос, который задавал себе множество раз: почему мы не сбежим отсюда? Давай же, пошли, бежим! – хотелось ответить ему, но мать Кристины его опередила.

– Кристина, девочка моя, что с тобой? Давай-ка выйдем на воздух… Идти сможешь? Давай помогу.

Сандор вернулся к маме. Та изумленно смотрела на него.

– Что там случилось? Это же…

– Кристина.

Мама опечалилась. Прошло еще несколько секунд, и в маминых глазах мелькнула тревога. Словно она всё поняла.

– Бедная Кристина. – Но уже в следующий миг она возбужденно хлопнула в ладоши. – Ох, Сандор, перед тобой только двое осталось.

* * *

У Иды было такое чувство, будто это ее собственное свидание. Она помнила, как это было. Тогда, раньше. Когда ей было четырнадцать и парни ей еще нравились. Когда она знала, что на вечеринке будет ОН. Когда она, стараясь приодеться и накраситься, гадала, что именно нравится ЕМУ – едва заметный макияж или, наоборот, яркий. А сейчас она красила маму. Ида предположила, что ЕМУ – тому, кто любит готовить и вряд ли любит вечеринки, – нравится, когда женщина выглядит естественно. Поэтому тона она подобрала неяркие. Ида специально прошлась по магазинам, принеся домой кучу тюбиков и коробочек. Мама не возражала, но в глазах ее читалось нежелание. Она позволила себя накрасить и покорно соглашалась на все Идины затеи. Сейчас мама встала и, повертевшись, растопырила пальцы со свежим маникюром и кокетливо улыбнулась в стену.

– Вперед, детка.

Ида ликовала. Но мама покачала головой.

– Нет. Не знаю… Я и забыла, что надо делать.

– Ничего ты не забыла.

– Не умею я кокетничать. И никогда не умела.

– Всё ты умеешь. Просто надо притвориться такой… Ну, слегка крутой.

Мама нахмурилась.

– Ну ты же и сама понимаешь.

– Нет.

– Как будто ты уверена в себе, хоть на самом деле и не очень.

Мама удивилась. Но не обрадовалась.

– Как это?

– Просто притворяйся, как актриса. Ну, чтобы было интересно, – она хихикнула.

– Но я же не умею…

– И немножко спорь с ним. Возражай и делай вид, что ты вроде как не согласна.

Мама молча смотрела на Иду – так, словно впервые видела. А потом ласково улыбнулась.

– Ида, малышка моя.

Ида смутилась, но с ответом не нашлась.

В дверь позвонили. Это ОН. Ханс, 41 год, любит природу и готовить. Мама разговаривала с ним по телефону и после сказала, что голос у него добрый. Но, узнав про собственную компьютерную фирму, мама слегка встревожилась. И сейчас она замерла и дрожала. Рука с красными ногтями затряслась, а глаза беспокойно забегали.

– А если он спросит? Что мне сказать?

– О чём?

– О компьютерах!

– Ты не говори, что совсем в них не разбираешься. Немножко-то приврать можно. Ну ладно тебе.

Но мама не двигалась с места, а лицо окаменело.

– Но о чём мне с ним говорить? Я же не знаю, что сказать.

– Да прекрати.

– И я ничего не умею.

– А это вообще не важно! – На самом деле тут Ида была не уверена. Может, это-то как раз и важно. Снова звонок.

– Ну давай же, иди!

Мама не двигалась, и Ида решила действовать.

– Ладно.

Направляясь к двери, она не знала, кого ожидает увидеть за ней. Наверное, совершенно обычного мужчину, главное – чтобы был добрым. Ида распахнула дверь и изумленно открыла рот. Незнакомец за дверью оказался и правда симпатичным. Не мажор и не смазливый, а такой, каким обычно представляют папу. Короткие темные волосы, куртка, черные ботинки.

Ида улыбнулась и протянула руку.

– Привет, меня Ида зовут.

Он быстро пожал ей руку. Ладонь у него оказалась чуть влажной.

– Привет, я пришел к…

Он посмотрел мимо нее в квартиру.

– Мама! – крикнула она.

Но мама не показывалась. Ида пригласила Ханса внутрь и отправилась на поиски. Мама пряталась на кухне.

– Я не хочу… – начала было она, – может, скажешь ему, что…

Иду охватило раздражение.

– Он ужасно милый.

– Да, но я просто чувствую…

И тут Ида разозлилась по-настоящему – разозлилась на свою трусливую мать, которой ни на что не хватает смелости.

– Чувства твои никого не интересуют. Ты обещала. А иначе…

Угроза возымела действие. Мама сглотнула, поправила прическу и нерешительно направилась в прихожую. Высунувшись из кухни, Ида принялась наблюдать. Когда Ханс увидел маму, беспокойство у него на лице сменилось радостью. Значит, она ему понравилась. «Полдела сделано», – подумала Ида. Ханс, кажется, тоже так решил.

* * *

– Сандор!

На парковке было темно и пахло сыростью. Мама бежала за ним, точно собачонка. Он слышал ее поспешные шаги. Здесь почти невыносимо воняло мочой.

– Да скажи хоть что-нибудь!

– Нет.

Остановившись возле машины, Сандор отвернулся. Наверняка это еще сильнее разозлит ее. Да, так и есть. Она даже застонала.

– Да что же с тобой такое?!

– Ничего.

Он вышел с проб полчаса назад. Разумеется, мама дожидалась его за дверью, но он вышел, не глядя на нее, и молча прошагал в душ, хотя мама и кричала ему в спину:

– Как всё прошло? Хорошо?!

Она и сейчас не унималась. На этой темной парковке, где воняет мочой.

– Но, хороший мой, тебе самому-то как кажется, получилось у тебя?

– Никак мне не кажется. Откроешь машину?

Мама вздохнула и принялась рыться в сумочке.

– Я тебя не понимаю, – пробормотала она, поджав губы.

Сандор уселся на заднее сиденье. Это еще сильнее ее обидело. Почему он не сядет вперед? Не хочет. Ну что ж, ясно. Так что же случилось-то? Неужто всё так скверно прошло? Почему он ничего не рассказывает? Почему? Как? Что?

– Вообще-то она моя подруга.

Мама взглянула на него в зеркало заднего вида и озадаченно нахмурилась.

– Кто? Ты о чём?

– Кристина! И это всё отвратительно.

– Сандор, ну что ты несешь? Что отвратительно? – Но потом до мамы дошло. – Ах, ну да, но она просто нагрузки не выдержала. Сил не у каждого хватает.

– Вот именно. Именно это и отвратительно. Что всё так.

Мама молча смотрела на дорогу, а когда заговорила, голос зазвучал мягко и немного назидательно.

– Сандор, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.