Сириус Серван Стефан
– Э-ге-гей, мальчик! Я знаю, ты там.
– Выходи, мы тебя не обидим.
Парни рассредоточились по лесу, стараясь взять в кольцо место, откуда услышали голос.
– Мальчик? Ты здесь?
– Мальчик?
Незнакомцы пропали из виду, и было слышно, как хрустят под их толстыми подошвами сухие ветки.
– А тебе точно не послышалось, Мирко?
– Да точно, говорю же! Детский голос.
– Может, девчонка?
– Нет, не думаю. Скорее, мальчик.
– И что он крикнул?
– Туки-туки.
– Туки-туки?
– Ну да.
– Эй, глядите! Тележка!
Авриль слышала, как парни сошлись снова.
– Хм, как для покупок.
– Ладно, а мальчик? Приснился тебе, что ли?
– Да говорю же, я слышал крик пацана. Уж я знаю, что говорю.
– А как по мне, Мирко, ты заливаешь.
– Ну а тележка сама сюда приехала, по-твоему?
На минуту воцарилась тишина.
– Глядите. Вон там чьи-то следы.
– Ага. Похоже, твой пацан не один.
– Да, следов много. Их тут двое.
– Видите, ничего я не заливаю.
– Пошли, поймаем их.
Парни приближались.
Крепко сжав руку Малыша, Авриль скомандовала:
– Теперь бежим. Бежим!
63
Как блуждающие огни, они то появлялись из тумана, то ныряли обратно. Беглецы прыгали через канавы и корни, прорывались сквозь сухой колючий кустарник.
Парни не отставали. Авриль слышала их звериные вопли. Эти крики были ей хорошо знакомы. Еще с той поры, когда мир тонул в огне и пепле.
– Сюда, Малыш!
Авриль увлекла мальчика на старую тропку, петлявшую среди сосен, затем рванула влево, между двух поваленных буков. Они бежали через лес, сами не зная куда. Авриль тянула брата за собой. Тот ловко уворачивался от нижних веток, норовящих хлестнуть, перепрыгивал поваленные стволы. Поскальзывался на грязи, то вмиг поднимался: глаза горят, щеки красные. Он был похож на юркого и шустрого зверька.
– Малыш, быстрее!
Авриль молилась, чтобы парни отстали. Но в глубине души девушка знала, что они не остановятся. И, когда схватят их с Малышом, кто знает, что сделают.
Казалось, они бегут уже несколько часов. Наконец, выдохшись окончательно, Авриль и Малыш остановились.
В лесу было тихо.
– Думаю, оторвались, – прошептала Авриль.
Крики, точно залпы, грянули неподалеку.
– Мирко, сюда!
– Да, здесь!
Авриль и Малыш съежились за деревьями.
– Ни звука, хорошо?
Мальчик кивнул.
Парни приближались. Они точно шли в сторону, где прятались брат с сестрой. Авриль боялась шевельнуться. Она надеялась, что парни пройдут мимо, но послышался треск веток.
Малыш взял Авриль за дрожащую руку.
– Не надо бояться. Им нас никогда не догнать.
Она попыталась улыбнуться.
– Ты прав.
– Тогда бежим?
– Бежим!
Они выскочили из укрытия и ринулись в туман.
Громкий голос грянул в спину, как молния:
– Туда! Он побежал туда!
Авриль и Малыш мчались через лес, а следом неслись парни, матерясь и проклиная мальчишку, которого так и не увидели.
Вдруг выбежали на прогалину, бывшую прежде большим садом. Туман кое-где еще висел клочьями, но вечернее солнце уже пробилось сквозь облака. В центре сада возвышалось внушительное строение: особняк с бежевыми стенами и надстройкой из красного кирпича, огромными окнами и остроконечными шпилями. От былого великолепия не осталось и следа. Стекла выбиты, крыша, похоже, провалилась. На крыльцо вела массивная лестница. Парадная дверь болталась на петлях. На стене, по обе стороны от двери, кто-то вывел красной краской надписи. Слева – предупреждение: «Осторожно». Справа – «Опасност». Видимо, тот, кто орудовал кистью, забыл мягкий знак или убежал, не дописав. Судя по крикам, парни приближались.
Авриль потянула Малыша к особняку.
Они взбежали по каменной лестнице и вошли в холл. Внутри царила разруха. Лохмотья обоев свисали с обшарпанных стен. Тусклый паркет в прихожей был усеян битым стеклом, отчего кое-где мерцали блики. Посреди комнаты зияла огромная, подсвеченная солнцем дыра.
Авриль осторожно подошла к ней. Внизу, в нескольких метрах, матово блестела бомба. Огромный неразорвавшийся снаряд. Авриль подняла голову, и стало ясно, откуда шел свет. Снаряд пробил крышу, перекрытия всех этажей и упал в погреб. Теперь предзакатный свет струился сверху, золотя его бока.
– Скорей сюда, – скомандовала Авриль, указав на лестницу второго этажа.
Они бежали по разрушенному зданию, где всюду была грязь, обугленный паркет и выбитые двери. В прихожей послышались голоса. Авриль и Малыш замерли на лестничной площадке третьего этажа и прислушались. Девушка поняла, что парни заметили бомбу. Эхо лестничной клетки доносило их голоса.
– Ого, ты гляди!
– Да уж, проклятая жестянка.
– Осторожней, не подходи.
– Не боись, я знаю, что делаю.
Авриль слышала, как хрустит стекло под их башмаками.
– Думаете, они забежали сюда?
– Не знаю. Из-за тумана не видно было.
– Уверен, они здесь.
– Мальчик! Ты здесь, мальчик?
– Эй, парни, там что-то движется!
Авриль задержала дыхание. Не может быть, чтобы их заметили.
– Что? Где?
– Там. Да там, внизу!
– Рядом с бомбой?
– Да, клянусь, я видел, как что-то шевельнулось.
– Думаешь, они?
– Не знаю.
– Черт, если это они, то они точно психи! – выдохнул кто-то.
– Я ничего не вижу.
– Эй, есть кто внизу? Мальчик, ты там?
Было слышно, как что-то плюхнулось в воду.
– Ты что, больной? Не кидай туда ничего! Хочешь, чтоб мы на воздух взлетели?
– Ладно, ладно!
– Вы как хотите, а я туда не полезу.
– Да, Мирко прав. Хватит и того, что мы капсулу нашли. И надо бы поторапливаться, а то не успеем в лагерь до темноты.
– Хорошо. Ну, что делаем? Забьем?
– Забьем, погнали уже.
– Ну ладно, ребятки, мы вас оставляем. Спокойной ночи, а?
– И не слишком там шевелитесь. А то мало ли, еще как сделает «бум»!
Парни захохотали, удаляясь.
– Бум!
62
Выждав подольше, Авриль и Малыш спустились по лестнице. Холл был пуст.
Сквозь распахнутую дверь они видели, как солнце исчезает за верхушками сосен.
– Похоже, Малыш, нам придется заночевать здесь, – сообщила Авриль.
Мальчик посмотрел на нее умоляюще:
– А как же оладьи?!
– Не волнуйся, – успокоила она брата. – Мадам Мо дождется нас.
Авриль понимала, что старушка будет переживать, но у них не было выбора. Блуждать ночью по лесу было слишком рискованно. Куда они забрели, Авриль представляла смутно. Она никогда не заходила так далеко. И те парни могли быть рядом.
– Авриль, смотри, – окликнул ее Малыш. Мальчик заглядывал в дыру, вытаращив глаза.
– Малыш, не подходи так близко, это опасно – там внутри бомба.
Она наклонилась над дырой. В самом низу матово поблескивал снаряд. Вид у него был почти безобидный, будто это скульптура. Но Авриль знала, что даже одного листочка, камешка, малейшего подземного толчка или любопытного пальчика может хватить, чтобы грянул взрыв.
Но Малыш тянул ее за рукав:
– Да нет, смотри, вон там!
Оглядев погреб, Авриль наконец увидела то, на что указывал Малыш. В темной грязи вокруг самой бомбы виднелись десятки консервных банок. Некоторые взорвались и плавали в густой жиже. Многие выглядели целыми, но Авриль знала, насколько опасно есть старые консервы. Протухшая еда могла стать смертельным ядом.
– Еда! – улыбнулся Малыш.
– Нет, братишка, это опасно. Ты ни в коем случае не должен подходить к этой дыре. Слышишь?
– Опасно. – Малыш скорчил гримасу, не выпуская консервы из виду.
Авриль с трудом его увела. Они обшарили дом, комнату за комнатой. Всё, что можно украсть, было украдено, а что нельзя – поломано. Они прошли мимо разодранных картин, ржавых батарей, выпотрошенных матрасов. Очевидно, что здесь давно никого не было. Должно быть, снаряд в подполье отпугивал редких странников. Поскольку близился закат, Авриль решила разбить маленький лагерь на крыше. К счастью, они не потеряли рюкзаки, пока бежали.
Вокруг дома, куда ни взгляни, до горизонта темным ковром раскинулся лес. Авриль расстелила спасательные одеяла на западной стороне крыши, лицом к солнцу, заливавшему вершины сосен.
– Почему те другие злились? – спросил Малыш.
– Ты про парней у капсулы?
Мальчик кивнул:
– Я думал, это наши новые грузья и мы играем в пятки. Поэтому я и крикнул «туки-туки».
– Все нормально.
– Но это не грузья?
– Нет, Малыш.
– Они не хотели играть и хотели сделать что-то нехорошее, да?
Авриль промолчала.
– Это из-за еды. Они не хотели с нами делиться?
– Да, наверное. Ты сильно испугался?
Малыш немного подумал, потом кивнул:
– Да. Потому что я подумал, они хотят нас съесть нагишомицеликом.
– Ну нет, – заверила его Авриль, – люди не едят друг друга.
Сказав, она вздрогнула, потому что знала: это не так.
– Думаешь, они вернутся?
– Нет. Мы их больше не увидим.
– Жалко, что они хотели нас съесть, – вздохнул мальчик. – Я бы так хотел новых грузей.
Авриль обняла брата.
– Я проголодался, – сказал он через какое-то время.
– Я тоже, Малыш. Думай о пышных оладьях, которые приготовит нам завтра Мадам Мо.
Голодные и изнуренные бегом, они смотрели, как ночь пожирает день. Вскоре в небе гирляндами зажглись звезды.
Малыш уже спокойно спал. Звезды по-прежнему убегали на восток. Так быстро, что Авриль казалось: скоро эта сторона неба совсем опустеет. И не останется ничего. Как будет выглядеть мир, если небо стряхнет с себя звезды? Что это за жизнь, если больше никогда не загадать желания?
Авриль посмотрела вниз, на проплешины, бывшие некогда садом, на лес, на его бесконечные сосны. Абсолютная и оглушительная тишина. Девушка подумала о бомбе в погребе. Оставалось надеяться, что этой ночью сильных толчков не будет. Иначе снаряд может взорваться. Она вернулась к мальчику. Глаза бегали у него под веками. Что снилось Малышу? Авриль могла поспорить, что оладьи Мадам Мо заполняли все его грезы.
Она легла рядом и сказала тихо, чтобы не разбудить: «Доброй ночи, Малыш». Во сне он куда счастливее.
Сильный ветер разбудил Авриль посреди ночи.
Звездопад кончился. Полумесяц вяло качался за облаками, напоминая приоткрытый глаз.
Стало довольно светло, поэтому Авриль заметила, как от нее быстро убегает чья-то тень. Девушка нащупала нож. Теперь тень стояла на самом краешке крыши, дрожа, как огромная испуганная птица.
Ветер разогнал облака в небе. Глаз месяца открылся, и его косой взгляд отразился на силуэте.
Тогда Авриль поняла, что это было спасательное одеяло Малыша.
Мальчик исчез.
61
Не надо бояться.
Я тебя не обижу, ты знаешь.
Ты ведь знаешь, что я тебя не обижу?
Давай, иди ко мне. Подойди же.
Иди ко мне, Сириус.
Мы ведь знаем друг друга, ты и я, правда?
Не надо бояться, слышишь.
Сперва я тоже тебя испугался.
Потому что не знал, что это ты там, в темноте.
Я думал, там кто-то.
То есть кто-то другой, а не ты, Сириус.
Я рыкнул, потому что не понял, что это ты.
Я думал, кто-то ищет еду. В тех железных банках, понимаешь? Я думал, ты хочешь съесть эти банки или меня.
Нагишомицеликом.
Я рыкнул, потому что не знал. Потому что мне нельзя сюда спускаться. Авриль говорила. И если бы это был кто-то другой и он съел бы меня, то сестра бы меня отчитала, даже будь я мертвый. Она сказала бы: Ну вот, вечно ты меня не слушаешь. Что я говорила тебе? Разве я не предупреждала, что сюда спускаться опасно? Опасно – ты знаешь это слово, Малыш? А ну повтори.
И я повторил бы, хотя так трудно вспоминать слова и все эти буквы, которые в них. И вот Авриль ворчала бы на меня, а я бы молчал, потому что был мертвый или съеденный. А это одно и то же. Поэтому, чтобы не стать мертвым, я и рыкнул. Но не на тебя, Сириус.
Ну а когда я увидел белую звезду, пятнышко у тебя на лбу, я сразу тебя узнал.
Как тебе удалось отыскать нас через столько лет?
Несмотря на все опасности и других, которые, наверное, хотят тебя съесть. Но никто тебя не обидит, Сириус.
Ну, давай же, иди ко мне.
Ты не узнаешь меня, да?
Не узнаешь? Ты забыл?
Но я-то, Сириус, я не забыл, нет, не забыл.
Я не знаю столько всего, как Авриль, но я тебя не забыл, Сириус.
Я не забыл тебя, потому что у меня есть фотография.
Да, подойди, погляди, вот она. Я всегда ношу в кармане, вот тут, видишь.
Вспоминаешь?
Вот тут, иди сюда, это ты на фотографии. А меня тут нет – вернее, я есть. Но меня не видно. Тут вот папа, мама и ты. А Авриль фотографирует. Авриль сказала, что я был тогда в животе у мамы.
Так раньше было. У людей в животах были детки.
А теперь нет.
Больше никаких деток нет.
Ни деток лис, ни деток деревьев, ни деток птиц.
Сириус, ты помнишь папу, маму, Авриль?
Помнишь меня, хоть меня и не видно на фотографии?
Вот так, иди ко мне, не надо бояться, иди.
Да, дай мне обнять твою шею.
О, мой Сириус.
О, мой Сириус.
Какой ты красивый, мой Сириус.
60
Авриль сбежала по лестницам с ножом в одной руке, с фонариком – в другой.
В холле было тихо.
Она нагнулась над темной дырой, пробитой бомбой в полу. Девушка не решалась включать фонарь, боялась, что кто-нибудь в лесу заметит свет. Шепотом Авриль позвала:
– Малыш? Ты там, внизу?
Ответа не было.
Авриль тщательно осмотрела края дыры, вздыбленный упавшим снарядом паркет и обнаружила грязноватый след двух детских ладоней. Видимо, мальчик повис здесь на руках, а потом спрыгнул в погреб.
– Малыш, – сказала она чуть громче, – Малыш, я знаю, что ты там. Ты не можешь влезть обратно, да? Давай, покажись, я не буду ругаться.
Девушка проговорила это на одном дыхании, сердце в груди колотилось. Авриль была уверена: мальчик спустился в погреб, надеясь, что сможет открыть парочку консервных банок и набить живот. Но не подумал, как будет вылезать.
– Малыш, я сейчас спущусь, хорошо? Если ты там, не двигайся и не трогай бомбу, ты понял?
Ей послышалось, что внизу в темноте что-то шевельнулось. Раздался плеск. Кто-то фыркнул. Ей совершенно не хотелось спускаться, но, если Малыш тронет бомбу, всё взлетит. Надо вытащить его оттуда.
Рюкзак остался на крыше, поэтому Авриль пришлось сбегать за веревкой, затем крепко привязать один конец к перилам лестницы, а другой скинуть в дыру, как можно дальше от бомбы.
Девушка спускалась медленно, каждый мускул напряжен. Когда ноги коснулись густой жижи внизу, ее чуть не вывернуло. Авриль сдержалась и погрузилась в жижу по колено. Пол был липкий и какой-то тепловатый, будто пасть огромного животного. Авриль включила фонарик. Желтый луч скользнул по внушительному черному снаряду, покоящемуся в грязи. От металла шел слабый жар: там, внутри, будто что-то копошилось. Смертельное пламя. Темный жар. Вся человеческая злоба.
Авриль осторожно обошла снаряд. Повсюду плавали ржавые консервные банки. По стенам до самого верха тянулись бесконечные полки. Они были забиты стеклянными банками, консервами, расплывшимися от сырости коробками и сушеными грибами, которые казались уже забальзамированными. Авриль тихо позвала:
– Малыш, ты здесь?
Кто-то пошевелился в другой части погреба за бомбой.