Сириус Серван Стефан

49

Те двое, им страшно.

Это нормально – бояться, когда скоро станешь мертвым.

Я тоже боюсь.

Сириус, ты не боишься огромного зверя?

Нет? Ты храбрый, Сириус. Ты очень храбрый, храбрее Малыша.

Сириус, ты выглядываешь между моими ногами. Твое дыхание греет меня.

Без слов ты говоришь, чтобы я не боялся.

Хотя это и страшно: огромный зверь, который шагает вперед на задних лапах, рычит, сшибает деревья. Они разлетаются, и те двое боятся. Они больше не двигаются, а зверь идет – бум-бум – прямо на них. Я чувствую запах их страха и запах этого зверя и…

Как, Сириус, ты сказал? Ты сказал, это медведица.

И ее зовут Артио?

Она убьет их? Они станут мертвыми?

Ты не знаешь, Сириус?

Без слов ты говоришь, что Артио как ураган, как молния, как землетрясение. И никто не знает, что останется, когда она пройдет.

Те двое прижались к дереву.

Они дрожат, они задыхаются, они плачут. Даже не могут бежать, не могут шевельнуться.

Страшно, когда знаешь, что тебя сейчас съедят.

Я не хочу, чтобы они умирали, те двое. В мире и так слишком много мертвого, разве нет? С меня хватит мертвого.

И вот я встаю.

Я иду к медведице Артио.

Я встаю между ней и теми двумя.

Я задираю голову и смотрю на нее.

Видишь, Сириус, я тоже теперь не боюсь.

Только чуть-чуть.

Артио стоит на задних лапах и смотрит на меня с огромной высоты.

Я – что-то совсем крошечное у ног зверя.

Нежная розовая веточка.

Артио может раздавить меня, если захочет. Но мне не страшно.

Я знаю, она делает это, чтобы защитить нас: Авриль, Сириуса и меня.

Я чувствую это по ее запаху.

Тогда я протягиваю к ней руку, Артио опускается на четыре лапы и приближает морду, чтобы меня обнюхать.

Я тоже нюхаю ее.

Она пахнет лесом и корешками, которые надо выкапывать когтями.

Мы смотрим друг на друга. Мои черные глаза, ее черные глаза. Наши глаза.

Тебя зовут Артио. Меня зовут Малыш.

И мы с тобой похожи.

Тебя зовут Артио.

И, когда ты рычишь, в твоем рыке я слышу историю.

Твоя история проплывает в моей голове.

Как будто ты говоришь без слов.

Ты открываешь Живую Книгу своей жизни.

Артио, ты родилась пять весен назад на поляне.

Вверху было голубое небо.

Твоя мама сбежала из цирка, пока люди воевали. У нее было железное кольцо в носу. Твой папа был диким. Черным и мрачным, как гора, где люди выпустили его.

Я вижу тебя, Артио.

Вот ты рождаешься пять весен назад. На постели из сосновых иголок – слепой и без шерсти. Розовой. Розовой, как нежная веточка. Розовой, как человек. Розовой, как я.

Я вижу тебя.

Ты растешь там, в лесах. Больше всего ты любишь дикую морковь. Еще купаться в реке и играть на солнышке

с мамой. Ты любопытна. Тебе интересно всё вокруг. Потому ты и не сторонишься бомбы. Той странной штуки, выставившей из-под земли черную морду. Ты роешь землю когтями. Роешь еще. И земля взрывается. Небо меркнет. Ты приходишь в себя, но ты теперь раненая. А твоя мама мертвая.

С тех пор тебя преследуют одиночество, страх и голод.

В конце последней зимы ты услышала зов, Артио. Ты знаешь, что должна идти на Гору. Но ты сбилась с пути. Люди хотели обидеть тебя. Ты потерялась. Или так думала. А может, ты должна была прийти сюда, спасти нас: Сириуса, Авриль, меня.

Видишь, ты не потерялась, Артио.

Мы пойдем на Гору все вместе.

Ты тихонько рычишь, Артио.

Когда я поворачиваю голову, тех двоих уже нет. Они убежали. Остался только запах их страха. И я рад, потому что они не мертвые и потому что у меня новый друг.

Это медведица.

Ее зовут Артио.

48

С восходом пришла тяжелая и влажная жара. Всюду мокро хлюпала капель с веток, и туман поднялся до того плотный, что видно было только на пару метров вперед. В воздухе стоял крепкий запах перегноя. Где-то в чаще мерцали огни.

Уже час Малыш, Авриль и Сириус шагали молча, и тут мальчик сказал:

– Голодный.

Авриль сжала кулаки.

Они потеряли то немногое, что у них оставалось. Спасательные одеяла, карту, аптечку, рюкзаки. Убегая, они всё бросили под скальной плитой. Девушка не знала, где они теперь находятся и куда идут. Авриль, Малыш и Сириус заблудились.

– Малыш голодный, – повторил мальчик, – и Сириус тоже.

Авриль глянула на него искоса.

В глазах девушки стоял тот миг, когда Малыш выскочил перед громадным медведем. Авриль готовилась прыгнуть на зверя, хотя и понимала, что ей ни за что его не одолеть. Но Малыш не испугался. Он смотрел зверю в глаза, и животное смотрело так же спокойно. Щуплый мальчик и громадный медведь словно общались и понимали друг друга. Тем временем Жорис и Мэгги, Черные Звезды, воспользовались моментом и удрали. А медведь дыхнул мальчику в лицо, развернулся и ушел в чащу твердым, но спокойным шагом.

Авриль бросилась к Малышу, сжала брата в объятиях.

– Малыш? Малыш, ты в порядке?

Мальчик странно улыбнулся ей.

– На Гору, мы все идем на Гору, – ответил он.

Прибежал поросенок и стал тереться о его ногу.

Авриль ничего не поняла. Она прижала мальчика еще крепче и тихо прошептала:

– Не волнуйся, Малыш, я здесь.

Он рассмеялся:

– Малыш не волнуется. Всё хорошо.

Сестра беспокоилась за брата. Ей казалось, что мальчик теряет рассудок. После погони и после встречи лицом к лицу с диким медведем Малыш выглядел пугающе спокойным, почти радостным. Не сходит ли он с ума?

А она в своем ли уме?

Правда ли, что Авриль видела бурого медведя в заснеженном лесу? И правда ли, что животное спасло им жизнь? Медведь явно был голодный. Он мог бы напасть на них и сожрать обоих. Но вместо этого решил уйти. Будто и появлялся только затем, чтобы спасти их.

Во всем этом было что-то нереальное. Но не для Малыша. Казалось, будто он понимает смысл происходящего.

– Малыш голодный, – повторил мальчик.

Авриль резко остановилась. Из-за тумана поросенок этого не увидел и чуть не сшиб ее с ног.

– Послушай, Малыш. Мы потеряли наши вещи. Всё, что осталось, это нож и одежда, которая на…

Малыш прервал сестру:

– Нет, гди: Малыш – есть фотография! – Он достал из кармана куртки снимок с шале. – Видишь? Фотография – не потеряли!

Авриль нахмурилась:

– Почему ты так разговариваешь? Ты разучился говорить?

– Карта – не нужно. Сириус знает Гора. Сириус всё знает.

Поросенок рядом с его ногой хлопал ресницами, как бы поддакивая. Авриль зашагала дальше.

– Давай, пошли поищем еду…

– Корешки, сестренка? Малыш ест хорошие корешки, – сказал мальчик, указывая пальцем на лес. – Корешки – вкусно.

Авриль покачала головой:

– Нет, Малыш. Я тебе уже говорила. Мы не животные и не станем рыть землю.

Малыш сделал обиженную мину.

– Мы найдем что-нибудь получше, – ободрила его Авриль.

– Варенье?

– Может быть. Увидим. Давай, идем.

Они зашагали дальше сквозь туман, поросенок семенил между ними.

Мальчик без конца повторял словно мантру: «Бутербод, варенье, бутербод, варенье». Этим он здорово действовал Авриль на нервы.

До горы идти, пожалуй, много недель. Интересно, шале со снимка еще существует? Авриль знала: беспорядки и бомбежки обошли те дальние районы стороной. Конечно, шале могли разрушить и землетрясения. Но поворачивать назад было поздно. Жорис и Мэгги, скорее всего, вернулись к Дарию. Когда этот безумец нападет на след Авриль, он уже не отступится. Гора – единственный выход. Важно идти в верном направлении, поэтому без карты никак.

Главным сейчас было найти еду и воду. Вариант убить поросенка уже исключен. Авриль больше не прольет крови. Хоть она и размахивала ножом перед Черными Звездами, навредить им не смогла бы. Девушка больше не хотела жестокости. В то же время к жестокости толкало всё в этом мире. Неужели так было и раньше?

Авриль вспоминала с трудом. До войны голод, боль были чем-то далеким, что лишь порой возникало по ту сторону экрана. Нажмешь кнопку, и оно исчезнет, как дурной сон. В деревне, где она жила, всё это казалось очень далеким. Жители были уверены: ужасы с экрана никогда до них не доберутся.

Но потом жестокость стала постепенно просачиваться.

Сначала – из-за цвета кожи Авриль. Деревенские мальчишки в насмешку советовали ей лучше мыться, а не то еще подхватит вирус, про который говорят в телевизоре. Те самые мальчишки, с кем она вместе росла, глядели на нее совсем не дружелюбно. Почти с отвращением.

Сначала она не поняла. Когда спросила папу с мамой, они сказали: «Не слушай их, Авриль. Это всё глупости. Ты можешь гордиться собой. Ты наша дочь. И мы тебя любим именно такой».

Родители не заметили угрозы. Они были уверены, что любовь исцелит любые раны, как камедь на дереве.

И хотя какое-то время слова взрослых успокаивали Авриль, след остался. Незаметный, но глубокий рубец в самом сердце.

А потом шрам стал кровоточить.

В новостных передачах только и говорили, что о бесплодии, которое поразило многие виды животных и растений. Аналитики, политики, ученые без конца спорили о причинах. Некоторые говорили о вирусе, другие – о проклятии. Но все сходились в одном: нужно найти виновного. Так, первым делом указали на животных. Их истребили, но вирус не исчез. Тогда показали пальцем на иностранцев, на «иных», на беженцев, на тех, у кого не тот цвет кожи, на тех, кто бежал от войны. Шутки в адрес Авриль сменились плевками. Родители были слишком заняты, чтобы заметить.

В то время в деревню пришел Дарий. Он понял Авриль и смог обратить ее печаль в злобу, взращивая новое чувство, как ядовитый цветок.

Но этого цветка она больше не хотела.

Девушка вырвала его с корнем благодаря Малышу и Сириусу. Мальчик и поросенок стали ее искуплением. Этого Дарию не понять, поэтому он никогда не оставит Авриль в покое. «Или потому, что любит тебя», – шепнул в ухо гадкий голос. Девушка закусила губу.

Не время быть сентиментальной дурой!

Она подумала о героинях тех вздорных книжек, которые читала раньше, или романов, которые любила Мадам Мо. Когда-то Авриль грезила этими любовными историями. Потом смеялась над ними. Затем книжки пошли на туалетную бумагу или сгорели. Даже библиотека бедной Мадам Мо. Ничего не осталось от бумажных героинь: ни их надежд, ни сердечных мук. Только умирающий мир. Но в его зрелище нет ничего пленительного. Особенно когда точно знаешь, что спасения ему ждать неоткуда.

Авриль вовсе не походила на принцессу. Ее бесплодному животу никогда не родить ребенка. А Дарий был Черной Звездой, был готовым на самое страшное злодейство. Ангел смерти. Авриль передернуло: она вспомнила измазанные сажей щеки Мадам Мо. Авриль не могла не признать, что была наивно влюблена в Дария. И он вовсе не разжег в ней злобу, он просто дул на угли детской глупости. Вот и всё.

Авриль вдруг поняла, что идет быстрым шагом, гневно сжимая кулаки в карманах грязных штанов, и не слышит шагов позади. Даже назойливая мантра Малыша стихла.

Девушка остановилась и обернулась, но из-за тумана ничего не было видно.

Она тихо позвала:

– Малыш, ты здесь?

Никто не отозвался.

Авриль зашагала назад, сердце бешено колотилось.

Никаких следов Малыша и Сириуса.

Они исчезли.

Наугад Авриль сошла с дороги в тонущий в тумане лес. Под белой ватой тихо мерцали лишайники, рисуя в чаще извилистые тропы.

– Малыш? Сириус?

Мальчик с поросенком должны быть где-то рядом. Да, она замечталась, но ведь шла так всего несколько секунд? Из-за усталости и недоедания Авриль уже не была уверена ни в чем. Как давно она перестала слышать голос Малыша?

Авриль развернулась, пытаясь сориентироваться. Повсюду светились зеленоватые лишайники. Если бы Малыш был рядом, остановились бы полюбоваться. Если бы они не заблудились. Если бы Дарий не шел по пятам. Если бы бурый дикий медведь не бродил по лесу.

Девушке показалось, что по ту сторону дороги хрустнула ветка, и она бросилась на звук.

– Малыш? Ты здесь?

В ответ – тишина. Потом снова раздался хруст в ветвях наверху. Авриль зажмурилась, молясь, чтобы это не было началом землетрясения.

Чья-то тень шевельнулась в тумане. Авриль схватилась за нож.

47

Тень обрела очертания, оказавшись поросенком с дрожащим вытянутым рылом.

– Сириус! – Она ласково потрепала подбежавшее животное. – Сириус, где Малыш? Он где-то здесь?

Поросенок затрусил назад, поглядывая, идет ли за ним Авриль.

Чихнув, он остановился у огромного бука со скрюченными, заросшими мхом корнями.

Авриль подняла голову. Вверху угадывались покатые бока капсулы и маленькое тело Малыша между веток. Он белкой юркнул вниз. Щеки мальчика были вымазаны шоколадом.

Он широко улыбался.

– У Малыша был запах в носу. Не удержаться. Малыш голодный.

Капсула застряла между толстыми ветвями бука в десяти метрах над землей. Парашют свисал под тяжестью дождевой воды, точно перезрелый фрукт, готовый вот-вот лопнуть.

Авриль с трудом лезла наверх за Малышом – тот легко прыгал с ветки на ветку. Было слышно, как далеко внизу, где в туманной перине мерцали лишайники, беспокойно и жалобно постанывал поросенок.

– Не волнуйся. – Прежде чем залезть на дерево, Авриль почесала Сириуса за ухом. – Мы скоро вернемся.

Девушка смахнула с пластиковой оболочки капсулы желтоватую пыль, из-за которой та напоминала яйцо, отложенное гигантским насекомым.

Крышка отлетела еще во время приземления. Дождь и снег испортили некоторые пайки, но большая часть была в порядке. Очевидно, кто-то уже воспользовался капсулой, но не стал опустошать целиком. Как Малыш догадался о ней? Загадка. Неужели брат правда почувствовал запах еды?

– Варенья нет, но есть кашелад! – объявил Малыш, махая перед Авриль наполовину съеденной плиткой.

– Шоколад, – поправила Авриль, улыбаясь. – Только не ешь много, а то живот заболит.

Мальчик улыбнулся, протянул дольку сестре, и она, закрыв глаза, почувствовала на языке вкус тающего шоколада. Как же было вкусно! Авриль почти забыла, что в мире бывает что-то настолько вкусное. Она вспомнила, что раньше любила читать в гостиной, уютно устроившись между папой и мамой на диване, и есть шоколад. Родители всегда делали вид, будто борются за последний кусочек. Папа таращил глаза, мама щелкала зубами. Они набрасывались друг на друга, но единственным их оружием была щекотка. Все хохотали. Под конец родители, тяжело дыша, признавали поражение. Конечно же, право на последний кусочек получала Авриль. И вот она разламывала плитку на три части, и каждый брал свою дольку.

Шоколад таял на языке, и к горлу девушки подступал комок. Малыш почувствовал и погладил сестру по щеке. Авриль открыла глаза.

– От кашелада ручейки?

Сестра помотала головой:

– Ты о чем это, Малыш?

Мальчик провел пальцем по ее щеке.

– От кашелада у Авриль глаза пускают ручейки?

Она улыбнулась, притянула мальчика к себе, рискуя сорваться вниз, и чуть не задушила его в объятиях.

– Нет, Малыш. С тобой никаких ручейков!

Объятия прервал надрывный визг внизу.

– Ну пойдем, Сириус волнуется, нельзя заставлять его ждать.

Авриль быстро прикинула, сколько всего в капсуле. Питье и пайки, протеины, таблетки для очистки воды, аптечка, фонарик – можно протянуть месяц, при условии, что они будут экономить и смогут это унести, что совсем не факт без рюкзаков…

Авриль и Малыш сделали много ходок до капсулы и обратно. Они уложили пайки между толстыми мшистыми корнями бука. Всякий раз, когда они спускались на землю, поросенок радостно подпрыгивал. Белая звезда у него на лбу будто плясала.

Авриль не сразу решилась опустошить капсулу. Прежде девушка всегда старалась немного оставить для тех, кто придет следом. Но, лишившись убежища, снаряжения, еды, она решила взять всё, что они с Малышом смогут унести.

Один паек они разделили у подножия бука. Туман все густел. Мир словно накрыла ватная лавина. Казалось, даже светящиеся лишайники потухли. Когда дошли до десерта, Малыш потребовал отдать кусочек своего печенья Сириусу, но Авриль не соглашалась.

– Почему Сириус не может есть? Он тоже голодный.

– Нужно, чтобы ел ты. Ты важнее поросенка.

– Почему Малыш важнее?

– Потому что ты мой брат, и ты должен есть, чтобы оставаться здоровым.

– Чтобы остаться живым?

– Да, чтобы остаться живым.

Малыш показал пальцем на поросенка.

– Сириус тоже живой. Сириус должен остаться живым.

– Это разные вещи.

– Потому что Сириус – жвотный? Поэтому разные вещи? Потому что Сириус другой?

Авриль посмотрела на поросенка, на его рыльце, на два маленьких черных глаза, которые глядели как-то странно.

– Поэтому жвотные все мертвые? – спросил Малыш. – Потому что жвотные другие? А Сириус, он нашел для нас хороший корешок. Чтобы спасти нас от едовитной речки! Он не думал, что Малыш и Авриль другие!

Девушка вздохнула:

– Всё, Малыш, хватит. Не спорь и ешь.

Малыш обхватил шею поросенка.

– Жвотные потому мертвые, что люди слишком злые. Как ты!

Авриль сдалась:

– Ладно, ладно. Можешь дать ему кусочек.

Малыш ликовал. Он был счастлив, а остальное сейчас не важно.

После перекуса они немного поспали, прижавшись друг к другу под ватной пеленой тумана. А потом Авриль показала на перевернутый парашют вверху, похожий на огромную перезревшую грушу под облаками.

– Малыш, я поднимусь набрать воды. Вряд ли она зараженная. Пакеты от пайков будут нам вместо фляг. Потом сделаем из полотнища парашюта мешки, хорошо?

Малыш поднялся было тоже, но Авриль остановила его, покачав головой:

– Нет-нет. Ты оставайся с Сириусом, это опасно.

Но мальчик не послушался.

– Нет, – сказал он просто.