Пушкин и финансы Коллектив авторов
3) Г. опекун В. А. Жуковский сдал опекунству сему одну рукописную книгу под заглавием «Список посмертных сочинений Пушкина», назначенных к изданию, в ней 860 листов номерованных, писанных рукою писаря, полагает сдать книгу сию под расписку на сохранение вдове Н. Ник. Пушкиной.
4) Хотя г. опекун В. А. Жуковский передал опекунству сему оставшийся по смерти А. С. Пушкина оригинал напечатанных сочинений его под заглавием: «Материалы для истории Петра Великого» в шести частях, но опекунство сие при всем старании своем не могло продать книгопродавцам рукописи сей для издания оной в светVI, и не имеет надежды в скором времени продать оной, то равно полагает сдать упомянутую рукопись Н. Н. Пушкиной на сохранение оной с тем, что буде со временем представятся желающие на покупку оной, то вдова испросила бы на то разрешение по принадлежности.
5) Так как он же г. опекун В. А. Жуковский сдал в опекунство и оригинал посмертных сочинений А. С. Пушкина в 3-х частях, но как право на напечатание оригиналов тех продано книгопродавцам, Глазунову, Заикину и другим, то дать им знать, чтобы они книгопродавцы по окончании такого предпринятого ими издания сдали упомянутые имеющиеся у них оригиналы вдове Н. Н. Пушкиной.
6) Так как подлинная книга подписчиков на полные сочинения А. С. Пушкина по окончании ныне подписки представлена в опекунство сие, в коей значится 354 номерованных листа, то по миновании в оной надобности равно сдать и оную книгу под расписку Н. Н. Пушкиной на сохранение.
Дворянская опека все предположения опекунов утвердила, и по особой описи все вещи, находившиеся в опекун-совете, были переданы Наталье Николаевне Пушкиной.
«Материалы для истории Петра Великого» до сих пор еще не увидели света. Кое-какие части этой работы Пушкина за это время затерялись. Впервые все сохранившееся будет напечатано в издании сочинений Пушкина, которое в настоящее время подготовляется в Госиздате.
V
С документальными данными об имущественном положении Пушкина надо сопоставить изданное свидетельство приятеля, хорошо знавшего материальные дела Пушкина и одно время, в 1834 г., помогавшего поэту в их разрешении, – С. А. Соболевского. В феврале 1837 г. Соболевский находился в Париже и узнал о смерти Пушкина 11 или 12 февраля[1052]. В этот день Андрею Николаевичу Карамзину, бывшему в гостях у Смирновой, подали письмо из Санкт-Петербурга от матери, Е. А. Карамзиной. 24/12 февраля (т. е. вечером этого дня или на другой день после получения) Карамзин писал: «Я получил Ваше горестное письмо с убийственным известием, милая, добрая маменька, и до сих пор не могу опомниться. Сидя за столом у Смирновых, мне вручили ваше письмо, я переменился в лице, потому что только четыре дня тому назад получил последнее, но, увидя вашу руку и милой Сонюшки – успокоился; прочел, вскрикнул и сообщил Смирновым. Александра Осиповна горько плакала. Вечером собрались у них Соболевский, Платонов». На другой день, т. е. 25 февраля, Карамзин приписал к письму: «Сейчас выходит из комнаты Соболевский. Ему пришла в голову хорошая мысль: он предлагает открыть по России подписку для детей Пушкина и оставлять проценты с капитала до замужества дочерей и до полного возраста сына. Он будет об этом сам писать Жуковскому»[1053].
Соболевский написал это письмо и первоначально действительно адресовал его В. А. Жуковскому, но потом вспомнил о Плетневе и, признав, что он лучше Жуковского опечет интересы семьи Пушкина, заменил в обращении имя Жуковского именем Плетнева. В письме Соболевского два момента обращают особое внимание: суждения о жене Пушкина, Наталье Николаевне, о ее расточительности и бесхозяйственности и чрезвычайно пикантное мнение о непродолжительности популярности («народность») Пушкина: «быть может, Пушкин в потомстве не переживет и 25 лет». Вот тебе и дружественный ценитель пушкинских произведений.
Приводим целиком письмо Соболевского, извлеченное нами из собраний Онегинского музея, что ныне находится в составе Пушкинского Дома.
25/13 февраля. Париж
Любезный Петр Александрович (Василий Андреевич)! Третьего дня получили мы роковое известие о бедном нашем Пушкине. Первые минуты отданы нашему горю; но теперь дело не в том, чтобы горевать о нем; дело в том, чтобы быть ему полезным во оставшихся после него. Государь обещал умирающему высокое свое попечение о детях. Отец он добрый! Но у этого отца сирот много; он может оградить Пушкиных от недостатка, но уделить им избытка на счет прочих – он не может. Это бы дело России; а наше дело подстрекнуть, вызвать Россию на это!
Начну изложением дел покойного и дел отца его. Первые могли измениться с августа месяца, вторые вероятно остались в том же положении; они мне известны, потому что я руководствовал в них Александра, в то время, когда он брал их на себя.
А. Дела Александра. а) Он должен государю значительную сумму, но об этой сумме вероятно нам заботиться нечего. Частных долгов на нем больших не было, но много маленьких, особенно счетов в магазины, книжные лавки и пр.; вещи жены его заложены у некоторого Шишкина (Алексея Петровича); этот Шишкин самый добрый и честный ростовщик. Вообще, я не думаю, чтобы частных долгов (из коих притом большая часть Натальи Николаевны) было более 30 000 рублейVII. б) Имения собственно его, нет никакова; кроме участка в 80 душ псковских, оставшихся ему, брату и сестре после матери. Этот участок может стоить 15 000 рублейVIII.– Книги и право на его сочинения.
Б. Дела Сергея Львовича. У С. Л. 1100 душ в Нижнем Новгороде. 500 душ из оных малоземельных, оброчных, таких, из которых никаким хозяйством лучшего не сделаешь: 600 душ при достаточном числе земли хлебопашественные; ныне не лучше первых, но при малейшем хорошем хозяйстве могут быть улучшены. Цена первых не более 400 рублей за душу; вторым не более 500. И так, всего имения (имения, находящегося в самых нехозяйственных руках) на 600000 рублейIX. На этом имении долга казенного по С.-Петербургскому Опекунскому совету 250 000; частного, вероятно, нет и 50 000, ибо Сергею Львовичу никто многова не поверит; остается 300000 имения, беспрестанно убывающего в ценности по нехозяйственности хозяина.
Замечу здесь следующее для вашего сведения 1) не знаю, как распорядились Павлищевы, Лев и Александр об имении матери; я предлагал, а Александр соглашался отдать оное на участок сестры, но в этом могло помешать желание Льва иметь чистых денег, ибо эта мера, полезная их благосостоянию в будущем при смерти отца, – оставляла его (Льва) ныне при том же недостатке. 2) При свадьбе Александра, отец отдал ему в распоряжение 200 душ, из числа 500 худших; Александр их заложил и употребил 40000 на обзаведение, но эта отдача сделана отцом по доверенности, а имение следственно все осталось за Сергеем Львовичем. По незнанию своему он будет уверять вас, что имение отдано им сыну.
И так на что могут надеяться дети Пушкина?
1) ныне – на продажу его библиотеки; на постепенную продажу его сочинений напечатанных и на право перепечатывания.
2) В будущности – на наследство деда.
А. Библиотека Пушкина многова не стоит; эта библиотека не ученая, не специальная, а собрание книг приятного, общеполезного чтения; книги эти беспрестанно перепечатываются; делаются издания и лучше и дешевле; очень немногие из них годятся в библиотеки публичные. И так не думаю, чтобы их могло купить какое-нибудь правительственное место; а надобно их продать с аукциона, продать наскоро.
Для таких обыкновенных книг аукционная продажа выгодна, по незнанию толка в книгах публики. Книги же лучшие, солидные, стоящие денег, на этих аукционах разберем подороже мы сами. Мое мнение: первое узнать, кому из книгопродавцев остался должен Пушкин и за какие книги; вы легко уговорите их взять не деньгами, а назад книги самые, заплатив только те, которые попорчены. Bellizard и Haur порядочные люди; да при том и их выгода иметь скорее расчет. Надобно только, выдавая книги, просматривать, нет ли в них вписанного или отдельных записок.
Сочинения Пушкина, уже напечатанные им самим, продавать по мере надобности книгопродавцам, не принимая никаких обязательств на будущее.
Сочинения, коих права печатания проданы. Права эти следует привести в известность; тут, вероятно, можно уговорить купивших на сохранение времени и прочее.
Сочинения ненапечатанные и бумаги. После покойного, вероятно, осталась бездна переплетенных и непереплетенных тетрадей, записок и записочек. Все это следовало бы пересмотреть тщательно; найдется многое, чего Пушкин по разным каким-нибудь особенным видам, уничтоженным его смертью, не напечатал, но которое объяснит и пополнит и приведенные им в порядок его записки; и то, что пришлось бы вам об нем написать. Найдется многое, не имевшее продолжения, но уже полное само собою. Я желал бы, чтобы вы, Господа, оставили это до моего приезда, до мая. Я знаю многое, чего не знают другие, и мог бы быть полезным в этой переборке!
Б. О наследстве деда и говорить нечего. Долгу он более не сделает, ибо не сумеет; но если проживет, то неплатежом процентов может довести имение до продажи с аукциона или сам дойдет до того, что ему придется продать часть оного. Это случится необходимо года через три, если старик перенесет сделанные им потери.
Что же выходит в итоге? Продажа книг едва ли покроет долги покойного, погребение, первые издержки семьи; сочинения его, продаваемые мало по малу, будут приносить ежегодно нечто малое, которое может поступить в расход в прибавку тому, что угодно будет Государю назначить для сирот; ничего не составится целого, ибо и в хороших руках трудно бы этому составиться, а тем более в руках женщины не хозяйки – какова Н. Н. Умрет Сергей Львович, оставит имение расстроенное, трудное к дележу; кто будет это распутывать? Но положим, что и распутают; положим (а полагая это, надобно принять, что доходы будут умно распределяемы), что к совершеннолетию двух братьев и двух сестер имение очистится. Что же будет у них своего, на независимость первых, на приданое вторым? 550 душ нехороших, вероятно заложенных отчасти.
Тут нам заговорят о дядьях, тетках и прочих. Горько, очень горько зависеть от чужих капризов; скажут о царских милостях; но что может сделать Государь? Дать им воспитание и оградить их от недостатка до совершеннолетия, и только.
Вот, чего желал бы: 1) чтобы Плетнев, Жуковский и Вяземский немедленно составили опекунство, буде Пушкин не назначил его при смерти. 2) Чтобы узнать сейчас, на каком основании будет дана вдове и детям пенсия; надеюсь, что пенсии достаточно будет для жизни вдовы, для воспитания детей и что не нужно будет ни копейки из постепенной, 25-летней продажи его сочинений; а следственно 3) чтобы воспоследовало отречение от всех прав – на это, от кого следует. – 4) чтобы они занялись немедленно, при помощи всякого, кто благороден и грамотен, поставить Пушкину монумент, не каменный, не медный, а денежный, составить капитал, обеспечивающий независимую безбедность детей его; сыновей при вступлении в службу, дочерей при выдаче замуж. Этот капитал притом необходим, ибо при смерти С. Л. дела останутся в таком беспорядке, а самое имение природно разделено так, что законного раздела без денежных выдач сделать будет невозможно. Две половины имения неровны; один из участников должен будет доплачивать в уровень другому; а доплачивать уж верно не дело Льва Сергеевича.
О составлении этого капитала.
Составить этот капитал не так трудно, как оно может показаться с первого взгляда. Положим, что народность Пушкина не переживет законного права 25-летия на его сочинения и прекратится вместе (скоро после) с совершеннолетием его детей. Предположим, что содержание семьи и воспитание детей обеспечено царскими милостями и имением матери и родни ее и что ежегодно продается только на шесть тысяч прав*, что составит 150 000 без процентов, по крайней мере 300 000 с процентами. Это по крайней мере изъясняемо (?) следующим: в первые годы, то есть именно в те, на которые может по времени более нарасти, доход будет в четверо и пятеро, ибо тут продается и ненапечатанное, и собрание полных сочинений, а начатое непроданным; интерес публики возбужден самою смертью Автора.
Вот постоянное приращение, буде только не пройдут деньги сквозь пальцы и без прока. Тут могут быть еще побочные доходы: составление вами из его записок его жизнеописания; – издание в пользу капитала сборника вроде «Современника» и проч. Свежестью горя поощренные даяния родни, тетки Загряжской, бумажного фабриканта Гончарова и проч. Свежести этой не давайте поблекнуть и не надейтесь на нее.
Но теперь важнейшее, основанное на этой самой свежести.
В отдаленных местах, людям давно умершим, Державину и Карамзину, людям умершим просто, оставившим обеспеченные семейства, спустя долго после их смерти вздумали поставить монументы. На эти монументы собираются деньги; и хотя ни Державин, ни Карамзин никогда не были так народны, так завлекательны, как Пушкин, хотя они давно умерли и умерли тихо, хотя монументы поставятся там, где их большая часть поставителей не увидят, хотя Правительство (всем добрым у нас руководствующее), в это дело мешалось не горячо, или даже вовсе не мешалось, – а собраны значительные суммы. Неужели напротив того подписка не суетная, а истинно полезная, подписка не на камни, а на хлеб, в пользу имени народного, в горячности первого горя сделанная, распоряжаемая теми, в ком время не простудит его, подписка, которая должна быть отражением народной нашей гордости или даже нашего тщеславия – неужели такая подписка, открытая под влиянием Высочайшего имени, подкрепленная Его волею – не принесет многова и очень многова? Пушкин сказал бы: с мира по ниточке, бедному рубашка. Легко, очень легко сделать из этого дело придворное, дело правительственное, дело модное.
Да не будет это, однакоже, подаянием! Бог сохрани нас от этого. Пока мы живы – дети Пушкина нищими не будут; но да будет это изъявлением Русской благодарности к тому, кто так долго и так разнородно нас тешил; да будет это, как сказал я выше, монументом незабвенному; а за материальным документом недостатка не будет. Его имени на простом камне довольно.
Дорогой мой Плетнев! Письмо начато, как увидишь, на имя Жуковского; но я вспомнил, что есть старый опекун Плетнев, который рассчетнее и хлопотливее Жуковского, а поэтому и переводится на его имя. Прочти его, разжуй, пойми сам, а тут не сомневаюсь, чтобы ты не уразумил и прочих.
Главное 1) чтобы деньги не тратились по мелочам, 2) чтобы не простыло горе, 3) чтобы воспользоваться и горем жены, и благорасположением Государя на дело истинно основательное, полезное. Ради Христа, делайте и делайте, хоть что-нибудь.
Александра Осиповна, Гоголь, Карамзин и я горюем вместе; бедный Гоголь чувствует, сколько Пушкин был для него благодетелем; боюсь, чтобы это не имело дурного влияния на литературную его деятельность. Еще повторяю: пользуйтесь первым горем жены, чтобы взять ее в руки; она добра, но ветрена и пуста, а такие люди в добре ненадежны, во зле непредвиденны. Бог знает, что может случиться! Она может и горе забыть, и выйти замуж; привыкнуть к порядку, к бережливости, к распорядительности она не может. Пушкин, умирая, был к ней добр и благороден; большим охотником я до нее никогда не был, но крепко, крепко верую с ним вместе, что она виновата только по ветренности и глупости; а от ветрености и ребячества редкие и с тяжелых уроков оправляются. Государь верно даст достаточно на ее содержание, но без прихотей, без роскоши; а она к прихотям и роскоши слишком привыкла.
Все, что мы знаем об приготовившем страшное событие для нас темно и таинственно; о мужественной смерти друга нашего знаем мало и неподробно. Не ленись, мой милый Плетнев, и пиши мне об этом; тут лень – жесткость. Мальцов всегда знает мой адрес. Я сам буду в России непременно к концу мая, того требуют мои дела; а от моих дел могут зависеть со временем и чужие пользы. Мало остается тех, для кого (кроме дел) есть охота возвратиться в Россию. И то с каждым днем меньше. Прощай!
Твой Соболевский.
Документы
I. Жалованье чиновника [1054]
Документ 1
Письмо министра народного просвещения князя А. Н. Голицына к министру иностранных дел графу К. В. Нессельроде об определении воспитанников Лицея в Коллегию иностранных дел[1055]
Милостивый государь мой Граф Карл Васильевич
Его Императорское Величество всемилостивейше соизволил из числа выпущенных ныне из Императорского Царскосельского Лицея воспитанников, Князя Александра Горчакова, Сергея Ломоносова, Николая Карсакова, Барона Павла Гревеница, Вильгельма Кюхельбекера, Павла Юдина и Александра Пушкина, по засвидетельствованию Конференции Лицея об окончании ими курса наук с успехом, при похвальном поведении и добронравии, наградить первых пять чинами Титулярных Советников, а последних двух чинами Коллежских Секретарей и согласно желанию их определить в Коллегию Иностранных дел.
Сообщая о таковой Монаршей воле Вашему Сиятельству для надлежащего исполнения, честь имею уведомить вас, Милостивый Государь мой, что от меня приказано уже сим новопожалованным чиновникам явиться к вам, для принятия ваших приказаний касательно назначения им мест и должности. Что ж касается до определения им жалованья, то Государю Императору угодно было повелеть на случай неимения вакаций производить из них Титулярным Советникам каждому по осьми сот, а Коллежским Секретарям по семи сот рублей в год из Государственного Казначейства, впредь до помещения их на места с жалованьем; о чем и сообщена мною Высочайшая воля Г. Министру финансов.
Вследствие сего покорнейше прошу Ваше Сиятельство не оставить снестись от себя с Дмитрием Александровичем о производстве с сего числа помянутого жалованья тем из означенных семи чиновников, для коих не окажется в Коллегии Иностранных дел на сей раз праздной вакации с окладом, каковый не был бы ниже назначенного им по Высочайшему повелению. Равным образом, когда кто из них поступит впредь на таковую вакансию, то нужно будет вам сообщить также Г. Министру финансов тогда же, для прекращения выдачи ему нынешнего жалованья из Государственного Казначейства.
С совершенным почтением и таковою же преданностию честь имею быть
Вашего Сиятельства
покорнейшим слугою
Князь Александр Голицын
№ 1757-й
в Царском селе
Июня 10 дня
1817 года.
Документ 2
Присяжный лист А. С. Пушкина [1056]
Клятвенное обещание
Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, и Его Императорскаго Величества Всероссийскаго Престола Наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому Его Императорскаго Величества Самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества узаконенныя и впредь узаконяемыя по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и при том по крайней мере старатися споспешествовать все, что к Его Императорскаго Величества верной службе и пользе Государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную мне тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей (генеральной, так и по особливой) определенной и от времени до времени Его Императорскаго Величества Именем от предуставленных надо мною Начальников, определяемым Инструкциям и Регламентам и Указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги, не поступать, и таким образом себя весть и поступать, как верному Его Императорскаго Величества подданному благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет.
В заключении же сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь.
По сей форме присягал ведомства Государственной Коллегии Иностранных Дел 10-го класса Александр Сергеев сын Пушкин К присяге Приводил Сенатския церкви Священник Никита Полухтович 1817 года. Июня 15 дня.
При Сей Присяге Свидетелем был оной Коллегии Экзекутор Коллежский Советник Константинов.
Документ 3
Расписка А. С. Пушкина в расходной книге Коллегии иностранных дел о получении жалованья[1057]
Александру Пушкину из 700 р. оклада по 8 июля, по день увольнения его в отпуск, с 10 июня по расчету 53 р. 90 копеек.
Оные пятьдесят три рубля девяносто копеек получил коллежский секретарь Александр Пушкин.
Документ 4
Решение Коллегии иностранных дел о выдаче А. С. Пушкину на проезд тысячи рублей и распоряжение графа К. В. Нессельроде о том же[1058]
№ 1549-5 мая 1820
Копия
Его Императорское Величество Высочайше указать соизволил ведомства Государственной Коллегии Иностранных дел коллежскому секретарю Пушкину, отправляемому к главному попечителю колонистов южного края России, генерал-лейтенанту Инзову, выдать на проезд тысячу руб. ассигнациями из наличных в коллегии на курьерские отправления денег.
Подписано по сему: Граф Нессельрод.
Мая 4 дня
1820 года.
Верно. [Подпись].
Документ 5
Донесение А. С. Пушкина в Коллегию иностранных дел с просьбой выдать его жалованье титулярному советнику И. Алексеевскому [1059]
Следующее мне за минувшую генварскую треть жалование покорнейше прошу оную Коллегию выдать титулярному советнику Иосифу Алексеевскому, которую сумму я от него получил сполна мая 5-го дня 1820 г.
Коллежский секретарь Александр Пушкин.
Документ 6
Подорожная А. С. Пушкина, выданная в Коллегии иностранных дел[1060]
По указу Его Величества Государя Императора Александра Павловича Самодержца Всероссийского и прочая и прочая и прочая.
Податель сего, Ведомства Государственной коллегии иностранных дел Коллежский Секретарь Александр Пушкин отправлен по надобностям службы к Главному попечителю Колонистов Южного края России, г. Генерал-Лейтенанту Инзову, почему для свободного проезда сей пашпорт из оной Коллегии дан ему в Санкт-Петербурге Майя 5-го дня 1820-го года.
Граф Нессельроде.
У сего Его Императорского Величества Государственной Коллегии иностранных дел печать.
Секретарь Яковлев.
№ 2295.
Документ 7
Письмо И. Н. Инзова к графу И. А. Каподистрии о А. С. Пушкине[1061]
7600 – [Получено] 1 май 1821
Секретное
Милостивый Государь, граф Иван Антонович!
На почтеннейший отзыв Вашего Сиятельства от 14-го/2б-го апреля я приемлю честь уведомить вас, Милостивый Государь, что присланный ко мне из С.-Петербурга коллежский секретарь Пушкин, живя в одном со мной доме, ведет себя хорошо и при настоящих смутных обстоятельствах не оказывает никакого участия в сих делах. Я занял его переводом на российский язык составленных по-французски молдавских законов, и тем, равно другими упражнениями по службе, отнимаю способы к праздности.
Он, побуждаясь тем же духом, коим исполнены все парнасские жители к ревностному подражанию некоторым писателям, в разговорах своих со мною обнаруживает иногда пиитические мысли. Но я уверен, что лета и время образумят его в сем случае и опытом заставят признать неосновательность умозаключений, посеянных чтением вредных сочинений и принятыми правилами нынешнего столетия.
В бытность его в столице он пользовался от казны 700 рублями на год; но теперь, не получая сего содержания и не имея пособий от родителя, при всем возможном от меня вспомоществовании терпит, однако ж, иногда некоторый недостаток в приличном одеянии. По сему уважению я долгом считаю покорнейше просить распоряжения вашего, Милостивый Государь, к назначению ему отпуска здесь того жалованья, какое он получал в Санкт-Петербурге.
Ожидая на сие благосклонного уведомления Вашего Сиятельства, с истинным почтением и совершенною преданностью имею честь быть,
Милостивый Государь, Вашего Сиятельства
покорнейший слуга
Иван Инзов.
Апреля 28 дня
1821.
Кишинев.
Документ 8
Отношение министра иностранных дел графа К. В. Нессельроде к полномочному наместнику Бессарабской области И. Н. Инзову о посылке А. С. Пушкину жалованья [1062]
№ 171 [Получено] 4 Июля 1821
Милостивый Государь мой Иван Никитич!
Имею честь препроводить при сем к Вашему Превосходительству из числа шести сот девяноста трех рублей, причитающихся в жалованье находящемуся при Вас Коллежскому секретарю Пушкину за Майскую и Сентябрьскую прошлого 1820-го и за Генварскую сего года трети, за вычетом из оных на платеж Почтамту страховых шести рублей, восмидести шести копеек с четвертью, и за промен серебра восмидесяти трех копеек трех четвертей, остальные ассигнациями шесть сот восемдесят пять рублей и серебром тридцать копеек, прося вас, Милостивый Государь мой, приказать выдать оные Г. Пушкину под росписку и о получении сей суммы меня уведомить.
С совершенным почтением и преданностию имею честь быть
Вашего Превосходительства
Покорнейшим слугою
Г. Нессельроде
№ 3768.
Июня «10» дня 1821-го Года.
Его прев[осходительст]ву Н. И. Инзову.
Документ 9
Отношение графа К. В. Нессельроде к И. Н. Инзову о посылке А. С. Пушкину жалованья [1063]
№ 325. [Получено] 20. Октября 1821.
Милостивый Государь мой Иван Никитич[!]
Препровождая при сем к Вашему Превосходительству ассигнациями двести двадцать пять рублей и серебром восемдесят пять копеек из числа двух сот тридцати одного рубля, следующих в жалованье за Майскую сего года треть состоящему при вас Коллежскому Секретарю Пушкину, за заплатою из них страховых почтамту двух рублей двадцати восьми копеек с половиною и за промен серебра двух рублей восьмидесяти шести копеек с половиною, покорнейше прошу вас, Милостивый Государь мой, приказать отдать сии деньги упомянутому чиновнику и о получении оных меня уведомить.
С совершенным почтением и преданностию имею честь быть,
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
Г. Нессельроде
№ 5906.
Сентября «29» дня 1821 года.
Его Пр[евосходительст]ву И. Н. Инзову.
Документ 10
Расписка А. С. Пушкина в получении жалованья[1064]
1821 Года Октября 22 дня Прислынныя от Господина Статс-Секретаря Графа Нессельрода к Господину Исправляющему должность Полномочнаго Наместника Бессарабской Области Генерал-Лейтенанту Инзову принадлежащий мне из Государственной Коллегии Иностранных дел за Майскую сего Года треть в жалованье двести двадцать пять рублей Ассигнациями и серебром восемдесят пять копеек получил Александр Пушкин.
Документ 11
Отношение И. Н. Инзова к графу К. В. Нессельроде о вручении А. С. Пушкину жалованья[1065]
№ 5775.– [Получено] 29-го Ноября 1821.
Милостивый Государь,
Граф Карл Васильевич!
Отправленных при почтеннейшем отношении ко мне Вашего Сиятельства № 5906, следующих в жалованье за Майскую сего года треть состоящему при мне Коллежскому Секретарю Пушкину, за уплатою в почтовый доход однопроцентных, остальныя двесте двадцать пять рублей ассигнациями и серебром восемьдесят пять копеек, ко мне исправно доставлены и отданы по принадлежности Г. Пушкину, в получении коих истребованную от него росписку при сем приемлю честь препроводить.
С истинным почтением и совершеною преданностию честь имею быть,
Милостивый Государь,
Вашего Сиятельства
Покорнейший слуга
Иван Инзов
№ 5226.
22 Октября 1821.
Кишинев.
Его Сият[ельст]ву Г[рафу] К. В. Нессельроду.
Документ 12
Расписка А. С. Пушкина в получении прогонных «на саранчу»[1066]
Одесса Майя 23 дня 1824 Года. По случаю отправления меня для собрания сведений о саранче в Уездах: Херсонском Александрийском и Елисаветградском, на уплату прогонов за две почтовыя лошади примерно четыреста рублей Ассигнациями от Казначея Титулярнаго Советника Архангельскаго
Получил Коллежский
Секретарь Александр
Пушкин
400 р.
Документ 13
Прошение А. С. Пушкина об отставке[1067]
Пол[учено] 8-го июня 1824.
Всепресветлейший, Державнейший,
Великой Государь Император Александр Павлович, Самодержец Всероссийской, Государь Всемилостивейший.
Просит Коллежской Секретарь Александр Пушкин, а о чем, тому следуют пункты:
1.
Вступив в службу Вашего Императорского Величества из Царско-Сельского Лицея с чином Коллежского Секретаря в 1817 году, июня 17 дня в Коллегии иностранных дел, продолжал оную в Санкт-Петербурге до 1820 году, потом волею Вашего Императорскаго Величества откомандирован был к уполномоченному наместнику Бессарабской области.
2.
Теперь, по слабости здоровья не имея возможности продолжать моего служения, всеподданейше прошу
3
Дабы Высочайшим Вашего Императорскаго Величества указом повелено было сие мое прошение принять и меня вышеимянованнаго от службы уволить
4
Всемилостивейший Государь, прошу Ваше Императорское Величество о сем моем прошении решение учинить. Июня 2 дня 1824 года, Одесса.
К подаче подлежит через Новороссийскаго Генерал-Губернатора и полномочнаго наместника Бессарабской области в Государственную Коллегию иностранных дел.
Сие прошение сочинял и писал Коллежской Секретарь Александр Сергеев сын Пушкин.
Документ 14
Высочайший указ об увольнении А. С. Пушкина «вовсе от службы»[1068]
№ 3939 – [Получено] 10-го Июля 1824.
Его Императорское Величество Высочайше повелеть соизволил находящегося в ведомстве Государственной Коллегии Иностранных дел Коллежского Секретаря Пушкина уволить вовсе от службы.
Подписан по сему: Граф Нессельрод.
С подлинным верно: Секретарь <нрзб.>
Июля 8 дня
1824 года.
Документ 15
Расчет следуемого А. С. Пушкину на момент увольнения жалованья[1069]
Коллежскому Секретарю А. Пушкину жалованья из государственных доходов, из 700 руб. оклада в год, с 1-го Мая по 8-е Июля, т. е. по день увольнения его вовсе от службы, за 2 месяца и 7 дней по рассчету 128 р. 97I/2 к.
Документ 16
«Подписка» А. С. Пушкина о следовании по предписанному маршруту во Псков и получении денег на прогоны[1070]
КП218
5
К № 4844
Нижеподписавшийся Сим обязывается по данному от Г-на Одесскаго Градоначальника Маршруту без замедления отправиться из Одессы к месту назначения в Губернский Город Псков, не останавливаясь нигде на пути по своему произволу; а по прибытии в Псков явиться лично к Г-ну Гражданскому Губернатору.
Одесса 29 [июля] дня 1824.
Коллежской секретарь Александр
Пушкин
Р. Б.
По Маршруту от Одессы до Пскова изчислено верст 1621. На сей путь прогонных на три лошади Триста восемь десят девять руб. четыре коп.
получил коллежской секретарь Александр Пушкин 389 р. 4 коп.
Документ 17
Прошение А. С. Пушкина А. Х. Бенкендорфу о чине, службе, издании журнала и «Истории Петра I»[1071]
Заботливость истинно отеческая Государя Императора глубоко меня трогает. Осыпанному уже благодеяниями Его Величества, мне давно тягостно мое бездействие. Мой настоящий чин (тот самый, с которым выпущен я был из Лицея) к несчастию представляет мне препятствие на поприще службы. Я считался в Иностранной Коллегии от 1817-го до 1824-го года; мне следовали за выслугу лет еще два чина, т. е. титулярного и коллежского асессора; но бывшие мои начальники забывали о моем представлении. Не знаю, можно ли мне будет получить то, что мне следовало.
Если Государю Императору угодно будет употребить перо мое, то буду стараться с точностию и усердием исполнять волю Его Величества и готов служить ему по мере моих способностей. В России периодические издания не суть представители различных политических партий (которых у нас не существует) и Правительству нет надобности иметь свой официальный Журнал; но тем не менее общее мнение имеет нужду быть управляемо.
С радостию взялся бы я за редакцию политического и литературного журнала, т. е. такого, в коем печатались бы политические и заграничные новости. Около него соединил бы я писателей с дарованиями и таким образом приблизил бы к правительству людей полезных, которые все еще дичатся, напрасно полагая его неприязненным к просвещению.
Более соответствовало бы моим занятиям и склонностям дозволение заняться историческими изысканиями в наших Государственных Архивах и библиотеках. Не смею и не желаю взять на себя звание Историографа после незабвенного Карамзина; но могу со временем исполнить давнишнее мое желание написать Историю Петра Великого и Его наследников до Государя Петра III.
[Под текстом резолюция А. Х. Бенкендорфа, карандашом:]
Написать г[ра]фу Нессельроду, что Государь велел его принять в Иностранную коллегию, с позволением рыться в старых архивах, для написания Истории Петра Первого. Не угодно ли будет г[ра]фу испросить или самому назначить Пушкину жалованье.
Документ 18
Письмо А. Х. Бенкендорфа графу К. В. Нессельроде об определении А. С. Пушкина в Коллегию иностранных дел и дозволении работать в архивах[1072]
Читать бесплатно другие книги:
