Пушкин и финансы Коллектив авторов
сергачского уезда
Вотчины Господина покойного
Александра Сергеевича Пушкина
сельца Кистенева Старшин
и всего Мирского Общества
всепокорнейшее
Прошение
Еще при жизни покойного Сергея Львовича Пушкина, и приблагословенных летах урожаях хлеба, Находясь мы вовладении Его, не имея довольно для хлебопашества Земли постепенно состоянием своим Ослабевали, хотя неусыпно старались исполнять повинность Каждогодный по положению Его оброк состоявшей в 10620 руб. ассигнациями платили, но весма трудным Збором. Так что немогли в точности исполнить без помощи Заимобразной: Суммы У постороних лиц Занимаемую, до 2350 руб. каковыя и посие время Еще состоят занами.—
въдополнение того, в минувшем году повсе местный неурожай, последнии наши силы истощил. Стем вместе ипромышленности наше в тканье рогожек Совершенно Остановились. Мы б душевно рады исполнять возложенный нанас повинности Непрестанно требуемую недоимку и оброки, но в теперешних бедственных последовавших обстоятельствах того полного Количества платить не можем.
А посему Оную Высочайше учрежденную опеку Все покорнейше просим в платеже Каждогодного оброка сделать Облегчение и по-распоряжению Сколько вам благоугодно будет определить с всего Кистенева Годовых доходов, благоволите нас уведомить ответом – писал сие вместо вышеписанных Старшин икрестьян неграмотных поих личному прошению все подданнейший ваш раб ислужитель Матвей Алексеев батраков.
26 октября 1849 года
Кистенево.
На это прошение последовал необычно быстрый – 8 ноября – ответ. Опекунство, полновластно распоряжаясь именьем, облыжно сослалось на то, что оно не может делать никаких распоряжений по именью, так как раздельный акт еще не совершен, и Опека не введена во владение этим имением. Но раздел фактически был совершен, и доходы исправно поглощались владельцами. Опекунство, адресуя свою бумагу «Служителю Матвею Батракову и всему мирскому обществу», подтверждало, чтобы «заведенный порядок покойным Сергеем Львовичем ни в чем нарушен не был; потому что есть ли Вы могли платить прежде наложенный на Вас оброк, то нет причины чтобы его не платить теперь. Когда же Опека вступит во владение имением, то она разберет Вашу просьбу и окажет Вам законное удовлетворение; а до того времени следует Вам повиноваться во всем Управляющему, как то было при жизни покойного Сергея Львовича». – Сообщая о своем решении Пеньковскому, Опекунство просило его, во-первых, не подвергать взысканиям крестьян, подавших прошение и, во-вторых, высказаться по сему предмету, действительно ли они находятся не в состоянии платить своего оброка, как было прежде, или не есть ли это уклонение только от исполнения своей обязанности. 30 декабря Пеньковский разрешал глубокомысленный вопрос Опекунства: «На спрашивание Опеки действительно ли кистеневские крестьяне находятся не в состоянии платить своего оброка, какой платили прежде, или только уклоняются от исполнения своей обязанности? На сие имею честь объяснить, что в кистеневских крестьянах есть то и другое; третья часть крестьян, не бывши никогда богатыми имуществом ивсегда бедными нравственностью, от прошлогоднего неурожая и по собственному нерачению, опустили себя до того, что не в состоянии выплатить накопившейся на них оброчной и подушной недоимки; а две остальные части, одни из них не состоят в недоимке, а другие уклоняются от платежей, полагая, что когда-нибудь им простится».
Но еще до получения ответа Пеньковского Ланские располагали «авторитетным» мнением «подлинного опытного помещика» Льва Сергеевича Пушкина, который в конце октября приехал, наконец, в свою вотчину. Установив порядки, собрав все возможные приходы, Лев Сергеевич покинул Болдино и из Москвы послал подробнейший отчет о своих впечатлениях Наталье Николаевне Ланской. Письмо его чрезвычайно колоритно, и мы приводим его целикомПисьмо написано по-французски..
В качестве помещика, живущего в деревне, собираюсь надоесть Вам сегодня рассказами о всем том, что касается нашего имения. Не дам вам пощады своими наблюдениями и объяснениями.
Начну с того, что беру обратно свое предосудительное мнение относительно Пеньковского. Все его дела по управлению имением в Болдине в порядке; правда, что от прошлогоднего урожая мне не досталось ни одного зерна, а от доходов ни одной копейки – но это потому, что на одном Болдине лежит вся тяжесть выплаты долгов по Ломбарду и других, оставшихся после моего отца.
В Львове же я нашел хлеб в избытке, и, хотя оно втрое меньше Болдина, его урожай вдвое превышает урожай в Болдине. Это зависит от почвы, которая там гораздо меньше истощена.
Лес, который находится на наших смежных границах, ничем не напоминает девственные леса, встречающиеся еще в Америке; он скорее похож на вавилонскую проститутку, которую можно встретить везде; он ужасно поредел, потому что почти весь пошел на постройки в Львове, которые все в очень хорошем состоянии.
Что касается Кистенева, скажу Вам, что неаккуратность крестьян объясняется скорее нежеланием платить, нежели бедностью; оказывается, депутация, которая была у Вас, обещала им безнаказанность. Я полагаю, что в случае переселения некоторых из них в Михайловское долг, который лежит на Кистеневке, может быть уплочен оставшимися. Нужно с большой предусмотрительностью выбрать тех, кого переселять, и тех, кого оставить. После этого Кистенево, по моему мнению, следует перевести на пашню. Между прочим, скажу Вам, что это также была мысль моего брата, которую я нашел в его письмах к Пеньковскому.
Я велел разделить скот по числу крестьян в Болдине и Львове, на этот раз они собрались и сговорились между собой; часть, выпавшая на долю львовских крестьян, была им немедленно отправлена, и я дал приказ нашим двум конторам послать Вам подробный отчет. Масло было подвергнуто той же операции и то, что выпало на долю Львова, было ему добросовестно отправлено.
Болдинские и львовские крестьяне имели все сообща – и деньги и долги; их полевые работы делались тоже по обоюдному соглашению; было необходимо разделить их. Во избежание всякого промедления и недовольства я велел сделать это, пока находился в имении. Крестьяне обеих деревень решили дело между собой и все покончили полюбовно. Копия раздела будет препровождена и Вам и мне. Во Львове не было сарая для крестьян; в Болдине их было два; я великодушно велел отправить один из них в Львово. Что касается демаркационной линии между этими двумя деревнями, то, в надежде получить поскорее акт о разделе, я попросил Бобоедова присутствовать при разделе в качестве Вашего представителя, но, так как я не имел акта до сих пор и Бобоедова видел только потом в Лукоянове, я ему лично повторил мою просьбу. Со своей стороны я поручил это дело Пеньковскому. Как только акт будет утвержден и получен, то прошу Вас отправить его по адресу либо Бобоедова, либо Пеньковского.
Я хорошо ознакомился с тем, как Пеньковский управляет имением, и убедился в том, что невозможно было во время этих беспорядков лучше повести дела; я оставляю его в качестве управляющего и советую Вам сделать то же самое, по крайней мере на время колонизации Михайловского. Его 16-летний опыт был бы Вам крайне полезен. Что касается Бобоедова, он решительно отказывается от управления вашим имением, так как у него много своего дела.
Как только все это будет налажено и закончено, у Вас будет три прекрасных имения, но, повторяю, надо быть очень внимательным в выборе крестьян, которых Вы переселите в Псков, и тех, которых оставите в Нижнем. Не надо трогать богатых, но, прибавив им земли, оставшейся после выселенных, и переведя их на пашню, можно быть уверенным в том, что Кистенево даст такой же доход, как и в прошлом, настолько хороша там почва.
Ваши михайловские колонисты дадут Вам доход, на который Вы не могли рассчитывать. По тщательно составленным счетам Вы увидите, что за прошлый год мне следует 5001 р. 75 коп. асс. Как я уже сказал выше, Болдино одно после смерти моего отца покрывало все расходы. Вот почему я оттуда не получил ни копейки и в кармане не имею ни гроша, и я, как говорит пословица, очутился между двумя стульями. Прошу Вас употребить эти пять тысяч на покрытие моих долгов или, чтобы не запутывать еще больше наших расчетов, прислать их мне через Пеньковского.
Вот Вам целая эпопея, дорогая Наталия Николаевна, сделайте с ней, что Вы найдете нужным; я же считал своим долгом сказать Вам все эти подробности. Пишите Бобоедову, он не может управлять Вашим имением, но, так как он очень интересуется вашими делами, Вы всегда можете их поручить ему. Он производит впечатление хорошего и верного человека.
Прощайте, я сейчас уезжаю в Одессу и прошу Бога хранить Вас. Поцелуйте Ваших детей, выдайте наконец замуж Марию и сохраните мне Вашу дружбу.
Москва, 10 ноября 1849.
Я не имею времени перечитать мое письмо, если Вы найдете пробелы, догадывайтесь по смыслу.
Итак, у Льва Сергеевича был план улучшения крестьянского быта. Переселить часть крестьян в Михайловское и таким образом увеличить земельный надел для оставшихся. Дело, конечно, не в умножении крестьянских прибытков, а в увеличении помещичьих приходов. К кистеневской теме он возвратился в следующем письме своем к Наталье Николаевне. Оно блещет теми же достоинствамиТакже написано по-французски..
Еще раз собираюсь говорить с Вами о делах. Это очень скучно, но необходимо. Не успел я ответить Г-ну Ланскому, как получил Ваше письмо. Вот на какие мысли оно меня навело. Положение крестьян в Кистеневке далеко не такое отчаянное, как Вам кажется. Есть среди них бедные, но гораздо больше богатых. К несчастью, некоторые из них воображают, что благодаря беспорядкам, царящим в делах и в управлении, они могут отказаться от платежа оброка. Под их влиянием те крестьяне, которые были в состоянии заплатить прошлогодние долги, в свою очередь отказались от платежа. Они жили надеждой на бесконечную отсрочку, и теперь, когда их надежды оправдались, нет никакой причины, которая заставила бы их заплатить оброк в этом году. К тому же до них дошли слухи, что Пеньковский остается лишь потому, что Бобоедов не в состоянии наблюдать за управлением имения.
Просматривая отчеты мирской суммы, я увидел, что болдинские и львовские крестьяне постоянно занимают деньги у кистеневских крестьян для уплаты подушного налога и доходы с этих двух деревень поступали исправнее. Вот что я имел в виду, когда советовал Вам перевести Кистеневку на пашню.
Последствия приходившей к Вам из Кистеневки депутации оказались плачевными. Крестьяне там совсем больше не слушают управляющего, грозят ему, бьют у него окна и все из-за того, что они рассчитывают не только на безнаказанность и на Ваше покровительство. Редкий крестьянин не жалуется. Болдинские вели себя так же и дважды собирались совершить путешествие в Одессу. Они говорили мне, что они разорены. После тщательного обследования их положения в течение последних лет, я велел собрать крестьян и доказал им, что они сейчас в четыре раза богаче, чем в прошлом. Они сознались мне в том, что их жалоба не имела под собой никакой почвы, и, что еще лучше, они от всей души смеялись вместе со мной.
Считаю своим долгом предложить Вам проделать один опыт, который один, по-моему, может положить конец беспорядкам в Кистеневе. Прикажите выбрать среди крестьян самых бедных, а также и самых упрямых, хотя бы в самом ограниченном количестве, и переселите их в Псков. Сдайте освободившуюся после них землю или обрабатывайте ее для себя при помощи наемных рабочих. Это не повлечет за собой больших расходов, но докажет крестьянам, что Вы не только не хотите отказаться от доходов с Кистеневки, но что Вы хотите получить их во что бы то ни стало. Вы убедитесь одновременно в преимуществе этого частичного переселения и в выгоде, которую Вам даст эта земля, освободившаяся от бездельников. Я знаю, что кистеневские крестьяне вовсе не желают переселяться в другие места: эта мера заставит их своевременно выплачивать оброк.
Подумайте о всем том, что я Вам сейчас изложил, я делаю это в интересах Ваших детей, которых между прочим обнимаю от всего сердца. Что касается наших личных счетов, мы успеем поговорить о них позже и, конечно, мирно.
Прощайте, дорогая Наталия Николаевна. Не сердитесь на меня за все то беспокойство, которое я Вам причиняю. Я много думаю о наших делах и не могу не говорить о них с Вами.
Мой почтительный привет г-ну Ланскому и дружеский Вашей сестре.
Одесса 1849, 19 декабря.
Паразит договорился до настоящих слов и обозвал кистеневских мужиков бездельниками. Приятели, друзья и родные всегда считали Льва Сергеевича бездельником и притом классическим. Оценивая понятие безделья с классовой точки зрения, приходится признать, что крестьянское безделье и безделье дворянское – понятия несовместимые.
Пока что Опека приказала Пеньковскому все взыскиваемые им с кистеневских крестьян деньги обращать в оброк текущего года и только по выполнении его приступать к погашению недоимок. На зиму 1849-50 г. Пеньковский приискал кистеневским крестьянам работу – тканье кулей. Сообщая об этом Опеке, управляющий писал: «Все селение будет занято до 1-го марта и далее. Этой довольно выгодной работой крестьяне наверно подвинутся платежами недоимки запущенного оброка». Действительно, незначительная часть недоимки была погашена крестьянскими заработками.
Пеньковский предложил изменить налоговую систему. Существующая была такова. Все Кистенево делилось на 208 платежных единиц или тягол; каждое тягло должно было платить по 57 рублей в четыре приема, но Пеньковский брал и отсылал С.Л.Пушкину только 51 рубль, а 6 рублей с тягла поступали в мирские расходы, главным образом, для пополнения оброка за невнесших его. Теперь Пеньковский предлагал следующее: разбить Кистенево на 200 тягол и с каждого тягла в четыре же приема брать по 52 руб. 50 коп. в год (на серебро 15 рублей). Впрочем, Пеньковский считал, что не мешало бы уменьшить оброк и против поставленной суммы. Но, уменьшая оброк, Пеньковский возлагал на крестьян повинность: каждое тягло должно было вывезти по возу господского хлеба на продажу в Лысково. Эта повинность увеличивала оброк на 3 руб. 50 коп. – так оценивал (по дешевой цене) доставку воза Пеньковский. После этой реформы положение кистеневских крестьян было бы таково: в каждом поле под свой засев на тягло досталось бы по 1 десятины сороковой меры (по казенной тридцатой мере по 1 десятины). Нельзя сказать, что реформа Пеньковского в какой-либо мере охраняла крестьян. Но Опека предложила 28 февраля 1850 г. Пеньковскому воздержаться от приведения в исполнение этого предложения до приезда человека, который примет имение. 19 марта Пеньковский вносил поправки в свой проект: «Еще несколько слов о кистеневских крестьянах, которые Вас повидимому беспокоят. Истинно доложу Вашим Превосход., что причина их неисправности третьягодний бедственный неурожай, к несчастию же общему и в прошедшее лето у них весьма мало уродилось, впрочем один год урожайный и строгая над ними власть, они опять будут плательщиками, как и были прежде. А для избежания подобных неурожаев необходимо им под свои засевы прибавить земли, чтобы мог оставаться хлеб от урожайного года. Из 524 душ, если часть не продать на вывоз, или не отпустить на волю только за те деньги как они заложены в Опекун. Совете, то покрайней мере перевести из Кистенева в деревне Львово хотя 50 душ на пашню, и вместо 80 сделать во Львове господ. запашки 100 десятин, оно бы и кстати, по душам во Львове оклад тягол тяжел, тогда бы сделались тяглы просторней, а для 50 душ переселенных достало бы львовской земли. Подобным устройством без издержек и больших хлопот усилилась бы деревня Львово, и Кистенево – что более, а уж не менее 20 тыс. год. дохода имение должно давать».
Человеком, который взял бразды правления Кистеневым, оказался конторщик вотчины Никита Михайлович Сковородов, крепостной человек господ Пушкиных. Он вступил в управление в апреле месяце и объявил новое положение: 50 рублей оброку и по возу на тягло доставить на пристань Лысково. Как будто и меньше против предложения Пеньковского, но тот считал на 200 тягол, а Ланские устроили 210 тягол. Кистеневцы остались, понятно, недовольны. Господа Ланские услышали новый вопль всеподданнейших рабов:
Ваше Превосходительство.
Милостивейшие Государи!
Петр Петровичь и Наталья Николаевна
Вновь определенный вами управляющий Никита Михайлович сковородов по приезде своем, у нас в кистеневской Канторе при собрании все народной Мирской сходки объявил нам данную вами ему доверенность с тем вместе инструкцию и на имя наше Приказ[1004], в котором объясняете Ваше на нас положение аимянно накаждое положенное тягло годовой Повинности аброку по 50 руб. ассигн. исверх Онаго в помощь Львовским Крестьянам от правлять, налысковскую пристань по одному Возу хлеба.
Но как пришедши Мы теперь потрех Летнему неурожаю хлеба в большое изнурение и упадок, в таком Случае положение ваше нас и теперь не облегчит.
Несмеем у вашего Превосходительства навсегда многова просить; но теперь вынужденными нашлись в предь доблагоприятных обстоятельств на первую сего 1850 года половину две части аброков, благоволите определить Збором в место12-е 50-ко ровно по 10 рублей. Очем Заочно все народно падаем пред стопами ног ваших и слезно просим все милостивейшаго вашего К нам снисхождения.
О чем из являем навсегда искреннейшую рабскую нашу Готовность к исполнению, в возложенной на нас повинности с должным повиновением вами избранным властям.
Присем пожелав Вашим превосходительству благоденственного Здравия
Засим честь имеем пребыть с рабскою все подданнейшею нашею преданностию
Вашего Превосходительства!
Милостивейших Государей
Все подданнейшии рабы ваши
Сельца Кистенева бурмистр ивсе крестьяне.
В место бурмистра икрестьян всех неграмотных по личному их приказу.
Канторщик Матвей Алексеев батраков руку приложил.
8. Апреля 1850 года Кистенево.
Вопль был поддержан и новым управляющим. Он обстоятельно доказывал необходимость пойти навстречу крестьянам, но господа Ланские оказались крепкими помещиками. Они опять облыжно сослались на формальный момент. Сковородов получил ответ (29 апреля 1850 г., № 6): «На письмо твое от 8 сего Апреля опека уведомляет, что просьба Кистеневских крестьян о уменьшении с крестьян по 5 р. ассигнациями оброка за первую половину сего 1850 года в теперешнее время исполнена быть не может, потому что раздел между наследниками Сергея Львовича еще не кончился, и опека может за это сама отвечать; а потому объяви крестьянам, которые просили опеку об этом деле, что при всем желании сделать облегчение им опека не имеет на то никакого права»[1005].
Вопль кистеневских мужиков не был услышан, но недоимки, собравшейся на них в первый год по смерти Сергея Львовича, господа так и не взыскали.
Вспоминаются строки из «Истории села Горюхина» – «Грозные предписания следовали одно за другим. Староста читал их на вече; старшины витийствовали, мир волновался, а господа, вместо двойного оброку, получали лукавые отговорки и смиренные жалобы, писанные на засаленной бумаге и запечатанные грошем»[1006].
Приложения
I. Неизданные автографы Пушкина
II. Пушкинские документы
III. Хозяйственные памятники помещичьего быта Пушкина
IV. Документы о кистеневских крестьянах
При воспроизведении в настоящем издании документов правописание подлинников можно было соблюсти только в пределах современной орфографии: твердые знаки и яти не могли быть сохранены.
Для установления точной транскрипции пушкинских автографов достаточно обратиться к воспроизводимым в тексте и в отдельном приложении факсимилеLI.
I. Неизданные автографы Пушкина
1–3. Бухгалтерские записи Пушкина[1007]
4. Опись сельца *** [1008]
5. Счет каретника [1009], LII
Обязуюсь заплатить 2-го июля
А. Пушкин.
Заплачено двести двадцать пять
3 июля.
1 августа заплачены остальные
А. Пушкин.
.
II. Пушкинские документы
1. Владенная запись А. С. Пушкина
Подлинный текст записи неизвестен. Даем его по копии, заверенной в Сергачском уездном суде и извлеченной из дела этого суда 1830 г. № 561 по прошению А. С Пушкина о вводе во владение. (Ныне в Пушкинском Доме, № 555, 111 б.LIII)
Лета тысяща восем сот тридцатаго июня в двадцать седьмый день чиновник пятаго класса икавалер Сергей Львов сын Пушкин учинил сию отдельную запись, идал оную родному сыну моему дворянину коллежскому секретарю Александру Сергееву сыну Пушкину в том что из собственнаго своего недвижимаго имения доставшигося мне по наследству после покойнаго роднага брата моего подполковника Петра Львовича Пушкина в тысяча восем сот двадцать пятом году, состоящего Нижегородской губернии Сергачьскаго уезда в сельце Кистеневе, всего писанных в оном по седьмой ревизии за ним братом моим мужеска пола четырех сот семидесяти четырех душ, зазалогом из них в Санкт-Петербургском опекунском совете по двум займам первому тысяча восем сот двадцать седьмаго года февраля третья-го сто душ, второму тысяча восем сот двадцать восьмаго года Июля десятаго сто душ итого двух сот душ из достальных свободных от залога онаго опекунскаго совета двухсот семидесяти четырех душ отделил ему сыну моему въвечное ипотомственное владение двести душ мужеска пола с женами их ирожденными от них детьми, после ревизии обоего пола и совсеми их семействами с принадлежащею на числе оных двух сот душ в упомянутом селе пашенною ине пашенною землею с лесы с оными покосы, с их крестьянским строением, изаведениями, с хлебом наличным ив земле посеянным соскотом птицы ипрочими угодьи ипринадлежностями что оным душам следует ивовладении их состояло; с тем что он сын мой до смерти моей волен стого имения получать доходы иупотреблять их в свою пользу также изаложить Его в казенное место или партикулярным лицам, продатьже Его или иным образом перевесть впостороннее владение, то сие прижизни моей ему воспрещаю; послеже смерти моей волен он то имение продать, подарить ивдругия крепости за кого либо другаго укрепить, притом засим отделом предоставляю Ему сыну моему Александру право после смерти моей изоставшагося помне прочаго движимаго инедвижимаго имения требовать следующей Ему узаконенной части, на предь же сей записи означенное отдельное Ему сыну моему пооной имение, никому от меня не продано, ни у кого нис чем неукреплено инизачто неотписано ценуж тому имению по совести об’являю государственными ассигнациями восемдесят тысяч рублей у подлинной отдельной записи руки приложение тако: к сей отдельной записи чиновник 5-го класса и кавалер Сергей Львов сын Пушкин в том что я оную вовсей вышеписанной силе учинил руку приложил; уподлинной записи свидетели были и руки приложили свиты Его Императорскаго величества генерал-майор Александр Павлов сын Мансуров коллежский советник икавалер Петр Андреев сын Вяземский чиновник 5-го класса икавалер Христофор Христофороф сын Герман чиновник 7-го класса Петр Францов сын Мольнер чиновник 7-го класса Иван Иванов сын Егоров и кавалер Петр Федоров сын волнер Андрей Матвеев сын Усольцов подлинную запись Санкт-Петербургской палаты гражданскаго суда 2-го департамента писал прописных дел писец титулярный советник Дмитрий Суботин поопределению онаго департамента, совершить по указам секретарь Митусевичь 1830 ггода Июня в 27-де сия отдельная запись С.-Петербургской палаты гражданскаго суда в 2-м департаменте писана ивкниги записана, за записку десять рублей заприпечатание десять рублей пять копеек загербовую бумагу 6 принято совершил надсмотрщик Яновский – отдельная запись писана нагербовом листе двухсот рублевой цены – с подлинною отдельною записью поверил повытчик Федор Драгобужcкий.
2. Доверенность С. Л. Пушкина И. М. Пеньковскому
Доверенность эта, подтвержденная А. С. Пушкиным, извлечена из дел Опеки.
Милостивый Государь мой
Иосиф Матвеевич!
Имею в Нижегородской губернии, в Лукояновском уезде в селе Болдине, Сергиевском тожь по последней ревизии 563 души, и в Сергачьском уезде в Сельце Тимашеве, Кистеневе тожь – 470 душ, за исключением от онаго сельца Тимашева 200 душ, предоставленных мною по данной, вовладение сыну моему Титулярному Советнику Александру Сергеевичу Пушкину; затем по случаю пребывания моего в Санкт Петербурге прошу вас, означенное мое имение, принять в полное ваше распоряжение и хозяйственное управление, и буде случится по означенному моему имению дела, то по оным иметь хождение, следующия прошения, объявления, и всякаго рода бумаги от имени моего за вашим вместо моего рукоприкладством, во все Присутственные Места и лицам подавать; по тем делам выписки, Экстракты, и решения выслушивать, удовольствия или неудовольствия подписывать, на аппеляции в высшие места с взносом аппеляционных денег подавать; крестьян от всяких обид защищать, и для работ или промыслов их отпускать по разсуждению вашему с законными видами также и имеющих при Селе Болдине и Сельце Кистиневе, Тимашеве тожь дворовых людей отпускать по паспортам, полагая на них оброк по вашему же разсмотрению, и буде окажутся неисправности и дурнаго поведения меня уведомить. Из крестьян или дворовых людей, кто либо окажется ослушным или уличенным в преступлении, таковых без пристрастия предавать суду и меня извещать. Притом наблюдать, чтобы казенныя повинности и подати в свое время уплачиваемы были сполна, с оброчных крестьян положенной мною оброк в назначенные мною сроки, получать без недоимок, и ко мне высылать. От управляющая в селе Болдине крепостного жены моей человека Михаилы Калашникова принять в свое ведомство по имеющемся у него книгам и документам и буде имеются наличные из моих доходов деньги, то оные тотчас от него приняв доставить ко мне, равно и от бывших земских бурмистров и старост, находящихся в живых собрав все сведения по их управлению. Бурмистра Кистиневского Никона Семенова при прежней должности оставить под непосредственном вашим надзором; словом прошу вас по этому имению действовать и распоряжаться так как бы я сам лично, собираемые с оного доходы доставлять ко мне, и что вы к пользе моей, и к выгоде имения моего учините, во всем вам верю и впредь спорить и прекословить не буду. Пребываю с истинным почитанием покорный ваш слуга Сергей Львов сын Пушкин. Пятаго класса и кавалер.
Сентября дня 1833-го года.
Сия доверенность принадлежит белорусскому дворянину Иосифу Матвеевичу Пеньковскому, а что по подчищенному подписано оно верно. Сергей Пушкин.
По указу Его Императорскаго Величества Псковской губернии в Новоржевском уездном суде, сие верющее письмо чиновник 5-го Класса и кавалер Сергей Львов сын Пушкин лично предъявя объявил, что оное принадлежит белорусскому дворянину Иосифу Матвееву Пеньковскому, и подписано действительно самим им г. Пушкиным. В чем сий Уездный Суд занадлежащим подписанием исприложением казенной печати свидетельствует Сентября «25» Дня 1833-го года. – А что в сей надписи почищенному написано Письмо то верно.
Уездный Судья Полозов.
У сего Новоржевскаго
Уезднаго Суда
Печать
Канцелярский 3-го разряда служитель Владимир Ползиков.
3. Две квитанции об уплате долга по имению
Первая квитанция – из дел Опеки, вторая – из дел Сергачского земского суда, ныне в Пушкинском ДомеLIV.
1835 года Марта 29 дня, в Московском Опекунском совете принято по обязательству, данному на 37 лет от 10-го класса Александра Сергеевича Пушкина 1831 года Февраля 5 дня, в 40000 руб. – , зауплатою – руб. – коп. в остальные – руб. – коп., ныне еще в уплату
Ассигнациями: Сергачьскаго Земскаго Суда
семь тысяч двести рублей.
Директор (подпись)
Экспедитор (подпись)
Бухгал. Помощник (подпись)
Казначей Помощник Войцеховский.
Квитанция
1835 года Марта 19 дня в Сергачьском Земском Суде от Управляющего вотчины 10 класса Александра Сергеевича Пушкина Пеньковскаго вплатеж долга по обязательству его данному 1831 года февраля 5 числа в 40000 за прошедшее время капитальные и процентные кроме просрочки деньги Ассигнациями семь тысяч двести рублей с пересылочными получено
Сельский заседатель Евдокимов
Секретарь (подпись)
Повытчик (подпись)
4. Доверенность А. С. Пушкину
Из бумаг Опеки.
Любезный брат
Александр Сергеевич!
После смерти матери нашей Статской Советницы Надежды Осиповны Пушкиной осталось Псковской губернии в Опочинском Уезде принадлежащее ей родовое имение сельцо Михайловское, которое должно быть разделено между нами и родною сестрою нашею Коллежской Советницей Павлищевой. Не имея возможности ехать из Грузии в Псковскую губернию для раздела сказаннаго имения, я прошу Вас, любезный брат, при оном разделе подавать вместо меня, куда следовать будет, за Вашим подписом прошения, составить и подписать раздельный акт, принять имение в полное Ваше распоряжение и если заблагоразсудите заложить или продать оное. В следствии сего уполномачиваю вас выдавать на то имение купчия крепости, закладныя и дарственный Записи и везде вместо меня разписываться; словом: во всем до упомянутаго имения касающемуся действовать точно так как бы сам действовал, в чем я Вам или кому от Вас поверено будет, верю в том, что Вы учините спорить и прекословить не буду.
С душевной преданностью остаюсь Вас
любящий брат Лев Сергеев сын Пушкин
отставной капитан и кавалер.
Г. Тифлис Июля 2 дня 1836 года.
Сия доверенность принадлежит Двора Его Императорскаго Величества Каммер-Юнкеру Александру Сергеевичу Пушкину.
1836-го года Июля 2-го дня сию доверенность в Тифлисском уездном Суде отставной капитан и кавалер Лев Сергеев сын Пушкин к свидетельству лично явив скаскою показал, что оная действительно от него брату Его Двора Его Императорскаго Величества Камер Юнкеру Александру Сергеевичу Пушкину дана, и собственною его рукою подписана, почему оная в книгу подлинников под № 553-м записана, в чем Суд сей подписом присутствующих и приложением печати свидетельствует.—
Уездный Судья Коллежский Асессор
Михаил Гринев.
Заседатель (подпись неразборчива).
Заседатель Князь Бебутов.
В должности Секретаря Шитковский.
5 Счет на постановку памятника на могиле Пушкина
Из бумаг Опеки, находящихся в моем распоряжении.
№ 1
Счет
По сооружению и отправке Псковской Губернии в Монастырь Святыя Горы надгробнаго, покойному Александру Сергеевичу Г. Пушкину Мраморнаго памятника[1010]
№ 2
Счет
О деньгах, следующих от Опеки над имением и детьми покойного А.С. Пушкина по отправке надгробнаго ему памятника в Монастырь Святыя Горы
(Составляет на Ассигнации 491 руб. 50 к.).
В счет сей суммы получено нами нижеподписавшимися на платежь извощику 296 р. 60 к. ассигнациями, а остальныя 200 р. ассигнациями же предоставляем ему получить от служителя Калачникова по исправной доставке на место клади. С. Петербург 10-го Декабря 1840 года. Подписали: Подрядчик, за Сергея Гусева и Антона Семенова Алексей Осипов.
По сему расчету остальныя деньги 200 р. ассигн. на платеже извощикам получил 10 декабря 1840 г. Михайло Калачников.
№ 3
1840 года Декабря 10 дня Получено мною из Опеки над детьми и имением покойнаго Александра Сергеевича Пушкина, на расходы по постановлению на месте могилы его памятника, на содержание мое в пути, на месте и при обратном проезде в С. Петербург и на платежь извощикам при проезде моем из Псковской Губернии в Петербург всего Сто пятьдесят рублей ассигнациями.
Подпись: Служитель Г-на Пушкина Михайло Калачников.
№ 4
Счет
О деньгах употребленных на сооружение памятника, назначенных от Натальи Николаевны Г-жи Пушкиной.
6. Заметки О. С. Павлищевой
Si mon frre Alexandre m’auait laiss la jouissance des 200 paysans qu’il avait engags c’tait un arrangement quil avat fait avec mon pre. Je l’avais ignore – et jamais mon pre n’a song ni me les reprendre ni me les donner et qu’en me donnaint la lettre de change il n’tait pas une compensation mais uniquement il l’а fait ma prire par l’intervention de mon oncle Sontzoff. – Sa fille Ольга Матвеевна peut l’attester – c’tait en 1841 au mois d’avril – depuis je n’ai jamais manqu d’en toucher exactement les interest – 5 pourcent – 2000 assignats – depuis mon marriage jusqu’ l’anne 1841, je ’avais eu fait de revenu que ce que mon pre voulait bien m’envoyer el ce n’tait pas une somme assignee – c’tait tantt peus, tantt moins et jamais je ne lui ai demand de quel bien je l’a (?) touchais mais depuis l’anne 1830 le chiffre n’a jamais dpasse 1500 roubles. – Quant a avoir la jouissance des deux cents paysans de Кистенево aprs la mort de mon frre c’tait, mon ide – j’en ai parl mon pre – mais il me l’a refus et comme je l’ai dit il a consenti par l’intervention de mon oncle me donner la lettre de change si dessus mentionne. Aurais-je dsir la jouissance d’un bien que je possdais, encore une fois je l’ignore.
Avant le mariage jamais rien
la premire anne de mariage 1828
M. Ф. 2000-rl. as.
la 2-r 1830 1000 mariage de d’A. P.
la 3-е 1830 500–LVI
… в 1841 году в апреле дан заем в 1500 р. сер. и каждый год выдавалась сумма до 1849 г.
А. С. получал до женитьбы поровно со Львом Сергеевичем, т. е. смотря по средствам Сергея.
M-me P. n’a jamais joui d’aucun revenu des 200 paysans de KistenewoLVII.
Перевод:
Если мой брат Александр предоставил мне право получать доходы с заложенных им 200 крестьян, то это была сделка между ним и моим отцом. Я этого не знала, и никогда моему отцу не приходило в голову отнять у меня этот доход или же подарить мне этих крестьян. Вексель, который он мне выдал, он не считал компенсацией, но сделал он это исключительно по моей просьбе и благодаря вмешательству моего дядиLVIII. Его дочь Ольга Матвеевна может это подтвердить. Это было в 1841 г. в апреле месяце – с тех пор я всегда получала аккуратно проценты– 5 % 2000 р. асс. со времени моего замужества до 1841 г. Кроме того я имела только то, что отец мне высылал, и это была неопределенная сумма, иногда больше, иногда меньше; я и никогда не спрашивала его, с какого имения я ее получала, но с 1830 года цифра никогда не превышала 1500 рублей. Что же касается доходов, приносимых 200 кистеневскими крестьянами, после смерти моего брата– эта была моя мысль, я об этом говорила моему отцу, но он мне отказал и согласился, как я уже говорила, только благодаря вмешательству моего дяди дать мне вышеупомянутый вексель.
Какой мне был смысл лишь временно пользоваться доходами с имения, которое якобы мне принадлежало – хотя я сама, повторяю еще раз, об этом ничего не знала.
III. Хозяйственные памятники помещичьего быта Пушкина
1. Приказ по борьбе с холерою в Болдине
Из остатков вотчинного болдинского архива, ныне в Пушкинском Доме, шифр 4560 XXIII б. 58.
От Попечителя Квартала, Села большаго Болдина, Управляющим Елисею Дорофееву и Михайле Калашникову.
Послучаю открытия в смежных Уездах заразительной болезни холеры, нужно принять к предъохранию от оной строгия меры, апотому и предписываеться Вам Все вниже следующих пунктах в самом скорейшем времени привесть в исполнение.
1. Разделить селение на 20-ть частей и, приставить к каждой десяцкаго, – которые должны смотреть что бы в домах была чистота, ичтобы ни кто из жителей не выходил наулицу не одетым, а особливо босиком, а все бы одевались теплее, и чтобы десяцкие каждой день из вещали начальников о здоровьи жителей.
2. Ковсем околицам непременно приставить караул подва человека, надень и наночь: для караульных сделать хорошие шалаши, и в шелошах кровати, к дверям же заслон ичтобы противу шелашей были вырыты ямы, гдебы без престанно горел огонь.
3. Строжайше смотреть чтобы не было пьянства!
4. Чтобы ни кто и никуды из селения не отлучался без позволения старосты или соцкаго; а в другой уезд без билета даннаго Начальником. В уезды же, Симбирской Губернии – Ардатовской и Пензенской – Саранской – строжайше запретить чтобы никто не ходил и не ездил; по случаю открытия там болезни холер.
5. Очистить два крестьянских двора под болницу, и для обсервации, чтобы избы были хорошия идворы крепкия, у иных задния ворота завалить наглухо; избуже топить каждый день.
6. назначить десять человек на случай оцепления; зделать им имянный список и доставить ко мне.
7. назначить на случай болезни, ходить забольными– четыре мужика и 4 – бабы.
8. из вещать меня не медленно о заболевших холерою. При начале болезни сей, открываются следующий припадки: боль в груди, трудное дыхание, переменной колючей болью с жаром вовсей верхней части живота; времянное или безпрестанное кружение головы, почти безпрерывное ворчание в животе; запор наниз, потеря апетита, по переменно озноб и жар; холодный пот налбу и безсонница.
9. Иметь в готовности наслучай болезни холеры редьку, вино настоинное стручковым перцом, для натирания оными заболевших, для курения после болезни в том доме, где оная случится – селитру и горючию серу.
10. Нищих бродить отнюдь не пускать, а таковых и сторонних остонавливать, и естьли оные здоровы отсылать за караулом в их селения, иотдавать под росписку; а ежели оные окажуться подозрительны в здоровьи, то сажать их в отведенный двор для обсервации, и меня тот час из вестить.
11. Проходящих и проезжающих из Низовых Губерний, аособливо из уездов: Ардатовскаго и саранскаго, всех останавливать; и естьли оные небудут иметь билетов от карантинных и кардонных смотрителей, сажать в отведенныя дворы для обсервации, и меня не медленно уведомить. Прилежно смотреть изатеми которыя будут иметь билеты от карантинных смотрителей, небольныли они, и если таковыми окажуться, то ионых останавливать и сажать в отведенные дворы.
12. Ежели из низовых Губерний возвратиться селский житель, то недопуская его вселение, хотябы он имел ибилет от карантинного смотрителя, посадить его в очищенный двор и немедленно дать мне знать.
13. Вовремя остановки проходящих и своих возвратившихся, должны иметь строгой караул из назначенных для сего Десяти человек, которые должны смотреть неусыпно, чтобы к ним нетолько вызбу, но даже инадвор никто неходил; апищу идрова состорожностью подавать им в окошко; о продовольствие же оных должны иметь попечение начальники Селений.
14. Где возможно прожить вокруг селения дороги.
15. инаконец, извещать меня облагополучном состоянии жителей каждое воскресение.
Попечитель Квартала Пантусов.
24 октябрь 1830 года.
2. Ведомость о состоянии хлебов, доходов и приходов по Болдину, 1833–1834 гг
Ведомость сохранилась в вотчинном болдинском архиве, в Пушкинском Доме, № 4576XXIII б. 114LX.
Его Высокоблагородию Александр Сергеевичу Пушкину. Ведомость.
Учиненная Вотчина родителя Вашего Чиновника 5-го Класса и кавалера Сергея Львовича Пушкина Села Болдина Управляющим Иосифом Матвеевым Пенковским о состоянии ржанного и ярового хлеба с протчими доходами О продажи и расходе денег со вступления в должность прошлого 1833 года по 1-е мая 1834 года.
Что состояло на лицо, а именно.
Затем на лицо медной монеты 200 р.
азначенны в приход занятые в уплату Опеку: Совет: 1138 р. 50 к. неуплачны и закупленный овес остались должные 570 руб. 4 к. Тоже занято Мих. Ив. в уплату Ивану Гаврилов 550 рублей.
Всего долгу 2258 р. 54 к.
3. «Щет» приходов и расходов Кистенева 1834
Из вотчинного болдинского архива, ныне в Пушкинском Доме, 4582 XXIII б. 120 LXI.
Книги Селца Кистенева
Приходы и расходы 1834-го года
Щет
Его Высокоблагородию
Милостивешему Государю
Александр Серьгеивичу
щет
от старосты Петра Петра Петрова
Сколько мною отправлено милости вашей аброку за 1833-й иза 1834-й годы о том подданнейщи изъясняю ниже сего
Щет из Книг Села Кистенева с 1833-го году
4. Книга для записи расхода мирских денег
Настоящая книга, в сущности, тетрадь, хранилась в болдинском вотчинном архиве и весте с остатками его перешла в Пушкинский Дом (№ 4546. XXIII б. 84). См. в тексте книги [c. 345–347 настоящего издания].
Книга Сия учиненная Для записывания Расходу Мирских Денег вотчены Господина Статскаго Советника и Ковалера Сергея Львовича Пушкина Села Болшого болдина Старостою игнатьем Семеновым вострышовым
Читать бесплатно другие книги:
