Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил Миллер Т. Кристиан

9

Тень внутри

Лейквуд, штат Колорадо

Он подписал контракт об аренде 24 июня 2009 года. Они с Машей начали новую жизнь по адресу Харлан-стрит, 65 в Лейквуде, штат Колорадо, в доме с двумя спальнями и двумя ванными. Это было приземистое строение с серой обшивкой и низкой оградой из металлической сетки на оживленной улице в полуквартале от заправки, кузовной мастерской и мясной лавки. Над крышей шелестела густая листва высоких деревьев. Вокруг растянулись маленькие частные дома и похожие на коробки многоквартирные комплексы. За аренду дома они платили 1150 долларов в месяц.

Он надеялся, что переезд перевернет его жизнь. Рядом были мать с отчимом, а также сестра, работавшая в приюте для бездомных в Денвере. Он снова начал проводить время со старыми друзьями из старшей школы. Вместе они играли в бильярд и на гитарах. Маша устроилась официанткой на полный день в Олив-Гарден. Он записался в круглосуточный фитнес-центр. Они завели очаровательного шарпея по кличке Ариас. Закупались в King Soopers. Планировали завести ребенка.

Но хорошее всегда длится недолго. Оно подчиняется своим ритмам – он называл их циклами. На протяжении нескольких недель и месяцев он ощущал себя нормальным, был нормальным. Качался в спортзале. Обедал с родителями. Возил собаку к ветеринару. Но долго так продолжаться не могло. Рано или поздно в нем просыпалось желание контролировать, подчинять. Ночами он выходил на охоту, часами сидя в пикапе или прогуливаясь в каком-нибудь жилом районе, заглядывая в дома, осматривая жилые комплексы. Цикл достигал кульминации. Он врывался в один из домов и насиловал.

– Это определенный ритм, – говорил он. – Есть стадия, когда я нормальный, а есть стадия, когда я насильник.

Удача не всегда сопутствовала ему. Однажды ночью, после нескольких недель «разогрева», он взломал окно дома в Голдене, штат Колорадо. Защищавшая окно перекладина с грохотом упала на землю. Он убежал, а женщина вызвала полицию. В другой раз он «разведал» дом разведенной матери-одиночки в Литлтоне, штат Колорадо. Ночью она открыла заднюю дверь, чтобы выпустить кота, и увидела, как он стоит на ее дворе. «Уходи немедленно!» – закричала женщина. Когда он вернулся в следующий раз, оказалось, что она установила сигнализацию.

Он учился на своих ошибках. Выяснилось, что можно получать полезную информацию на Myspace. Он исследовал профили женщин, узнавая, какие клубы они посещают, и искал зацепки, говорящие о том, что они в возрасте и одиноки. Такие женщины, на его взгляд, были легкой добычей.

Так он нашел Дорис. В ее профиле было указано, что ей шестьдесят пять лет. Одинока. Живет в небольшом районе из двадцати шести домов у оживленной трассы в Ороре. За ее домом протянулся жилой комплекс из длинных двухэтажных зданий. Посреди их ряда шла пешеходная аллея. Он мог спрятаться за низкой кирпичной стеной, отделявшей аллею от двора Дорис. Там он и наблюдал за ней.

Она не так уж часто появлялась дома – в основном по выходным. Однажды он подкрался к двери и нашел ключ под ковриком для ног. Наверное, она оставила его для соседки. Как предсказуемо. Он сделал копию в местном хозяйственном магазине и положил оригинал обратно. Ну что ж, сама виновата. Он пробрался внутрь и проверил, нет ли в доме оружия. «В жизни всякое случается», – напоминал он себе. Он узнал, как ее зовут и в какой комнате она спит.

Он изнасиловал ее 4 октября 2009 года. Его раздражали ее вопросы о его семье, мольбы пощадить ее. Поэтому он закончил раньше запланированного. Уходя, взял ее нижнее белье. Спрятал его в черном пятнадцативаттовом гитарном усилителе Career, стоявшем в его спальне в доме 65 по Харлан-стрит. Это был трофей.

Маша начинала его раздражать. Она не задавала много вопросов, когда он возвращался ночью после выслеживания. Но он всегда выдумывал подходящую историю. Пил с друзьями. Или зависал с бывшими одноклассниками. Он стремился к абсолютной свободе, которой ему недоставало. Однажды февральским вечером он сказал:

– Я хочу жить один. Хочу независимости.

Маша старалась сохранить брак. Она попыталась предоставить ему больше пространства и улетела в Джорджию, чтобы пожить какое-то время с подругой по Южной Корее. Вернувшись через месяц, она нашла между подушками кушетки черные кружевные трусики и набросилась на него с вопросами. Он сказал правду: за время ее отсутствия он занимался сексом с другой женщиной.

Рано или поздно в нем просыпалось желание контролировать, подчинять. Ночами он выходил на охоту.

Он больше не мог быть ее мужем.

Она оставалась в доме еще месяц. Деньги, которые получала за работу официанткой, были потрачены на его содержание, и ей нужно было скопить какую-то сумму на переезд. Они обсудили условия развода. Она забирает белый «Крайслер-Себринг» 2004 года. Ему достается их собака Ариас и другой автомобиль – белая «Мазда» 1994 года.

Эта сделка его расстроила. «Себринг» был довольно непримечательным седаном средних размеров. Никто бы не обратил внимания на такую машину, припаркованную на улице в жилом районе. Но старый облезлый пикап? Его пробег превысил 280 000 километров. Из сиденья за рулем вылезали клочки желтой обивки. Правое зеркало было разбито, багажник замусорен какими-то опилками. Выглядела машина жутковато.

«Пикап более подозрителен», – подумал он.

16 апреля 2010 года Маша поехала обратно в Джорджию на «Себринге».

Он был свободен.

Он записался в местный колледж Ред-Рокс. Здание общественного колледжа располагалось на небольшом холме у оживленного четырехполосного шоссе 6, проходящего через центр городка, и его окружали длинные ряды парковок, на которых оставляли свои машины приезжавшие студенты. Внутри аудиторий – невзрачных помещений со шлакобетонными стенами и люминесцентными лампами – шум автомобилей заглушался. Ред-Рокс даже не пытался подражать элитным заведениям, но мог многое предложить бывшему военному со школьным аттестатом. Он считал себя умным. Но необразованным. Он сказал преподавателям, что не читал ничего длиннее веб-страницы.

Он заинтересовался курсом по гуманитарным наукам, открывавшим новые горизонты знаний. Посещал лекции по истории, антропологии, философии – по всему, что могло бы объяснить психику человека. Читал сочинения католического теолога Фомы Аквинского и шотландского скептика Дэвида Юма, социолога-экономиста Джона Стюарта Милля и немецкого этика Иммануила Канта, французского экзистенциалиста Жан-Поля Сартра и американского лингвиста Ноама Хомского. Составленные им конспекты заполнили сотни страниц тетрадей на пружинках, разбросанных по его рабочему столу в задней комнате дома 65 по Харлан-стрит. Он планировал получить диплом по психологии.

Он не верил всему, чему учили преподаватели в Ред-Рокс. Кое-что из того, что они говорили, казалось в корне неверным, не соответствующим реальному миру, в котором он жил. Но ему нравилось открывать для себя что-то новое – о вселенной, о науке познания, о себе самом. Его успехи впечатляли учителей и товарищей-студентов. Одна студентка, работавшая вместе с ним над проектом по психологии, сказала, что он был «очень умным, возможно, лучшим в классе».

Колледж предоставил ему возможность заново определить себя самого, как он объяснил своему преподавателю английского языка. Он хотел написать что-то грандиозное, но ему требовалась помощь:

Размышляя о своих предыдущих работах, я невольно морщусь от осознания того, насколько они скучны, банальны и непоследовательны. В последнее время я все больше ощущаю собственную ничтожность в сравнении с великими авторами прошлого, и мне остается только надеяться, что когда-нибудь я стану хотя бы наполовину таким же искусным, как они.

Курс по антропологии заставлял задуматься о природе общества и власти. Повсюду он различал безликие могущественные силы, господствующие над массами. В одном сочинении он обрушивался на капитализм:

Средства массовой информации, образовательные учреждения и почти все общественные институты убеждают нас в важности материального «богатства». Из-за этого все системы, социальные, экономические или политические, в любом случае вращаются вокруг «всемогущего» доллара.

Но только Мелинда Уайлдинг, преподавательница философии, помогла ему приподнять завесу над наиболее загадочной тайной его жизни: монстром внутри. Он придерживался полуоформленных убеждений о дуализме человеческой природы. У всех людей, по его мнению, были две стороны: общественная и личная. Такая идея представляла собой полезную практическую философию. Она помогала ему понять – пусть и не оправдать – его собственную борьбу с самим собой. Но Уайлдинг познакомила его с сочинениями того, кто гораздо сильнее погрузился в глубины человеческой души – швейцарского психоаналитика Карла Юнга. Студент с пытливым умом подумал, что вот он – человек, который действительно понимает, как устроен мир.

Юнг представил современному миру концепцию архетипов – универсальных психологических структур, вырастающих из так называемого «коллективного бессознательного», общего для всех людей. Это идеи, образы и концепции, находящие отклики в самых потаенных глубинах человеческой психики. Архетипами, например, изобилуют мифы – истории о воине, трикстере, мудреце. Один из самых мощных архетипов Юнг назвал «тенью» – это темная внутренняя сторона человека, часто скрытая от сознания или отрицаемая. Согласно Юнгу путь самореализации предполагает встречу с тенью – необходимость признать ее существование без того, чтобы поддаваться ее мрачным целям.

Один из самых мощных архетипов Юнг назвал «тенью» – это темная внутренняя сторона человека, часто скрытая от сознания или отрицаемая.

Юнг описывал тень – и катастрофические последствия ее непризнания – в своей классической работе 1938 года «Психология и религия».

К сожалению, не остается сомнений в том, что человек, как целое, не настолько хорош, каким он себя представляет или каким хочет быть. Каждый несет в себе тень, и чем менее она проявлена в сознательной жизни индивида, тем чернее и плотнее. Если низшие качества тени осознаются, то всегда есть возможность их исправить. Более того, она постоянно пересекается с другими интересами – и подвергается модификации. Но если она подавляется и изолируется от сознания, то никогда не исправляется и склонна неожиданно вырываться наружу в мгновения неосознанности.

Эпистемология Юнга нашла живой отклик в его душе. «Вот оно, – подумал он. – Подавляемая. Изолированная. Склонная вырываться наружу».

Он начал новый проект. Он узнает как можно больше о монстре.

Уайлдинг дала классу тему сочинения: «Тень в вашей жизни». Он начал сочинение с рассказа о том, как вступил в армию после теракта 11 сентября, несмотря на свои либеральные взгляды. Он написал, что армия пробудила в нем «ментальность воина». Но когда он вышел в отставку, его ожидал сюрприз.

Я понял, что включить «ментальность воина» гораздо легче, чем выключить. Старый «я» сказал бы, что в армии мне промыли мозги. Но новый «я» понимаю, что остался таким же свободным мыслителем, каким и был; возможно, даже более свободным. Во многих отношениях я ощущаю, что «ментальность воина» усилила мою личность, мою индивидуальность и бесчисленные аспекты моей жизни. Тем не менее я начинаю обнаруживать, что эта «энергия» не всегда проявляется самым положительным образом.

Он не объяснил, в чем конкретно проявляются желания его тени. Не описал ее настоящую тьму. Как она контролирует его. Написал только, что она держит его в темноте. «Как и всем личным теням, ей трудно распознавать отрицательное, и в каком-то отношении я был одурачен и на протяжении времени склонен принимать отрицательное за положительное», – писал он.

Он хотел уверить Уайлдинг в том, что начал бороться со своей тенью. Надеялся победить. Но не был уверен в победе.

Как и Юнг, я не верю, что человек способен полностью избавиться от тени. Вместо этого лучше взять на себя стопроцентную ответственность за то, какие мы есть на самом деле, и интегрировать тень в наше сознательное. Это, очевидно, трудный процесс, и он не происходит за одну ночь. Но процесс этот станет гораздо более доступным, как только мы научимся задавать вопросы и откажемся от идеи, что всегда контролируем наши осознанные мысли и эго и что они всегда правы. Иногда необходимо бросить вызов авторитету внутри.

Уайлдинг упрекнула его за то, что он не описал подробности своей личной тени. «Таково было задание, но я уважаю ваше право отказаться», – написала она. Под его последним предложением о необходимости бросить вызов авторитету внутри она вывела: «Почему? Когда?» Она хотела, чтобы он подумал над этими вопросами, и поставила ему оценку 8,7 из 10.

Новый студент казался Уайлдинг заинтересованным и жадно стремящимся к знаниям. Он был старше большинства других в классе, но был умным и охотно участвовал в дискуссиях.

Через несколько лет, узнав о его прошлом, Уайлдинг задумалась о том, чему же она научила его на своих занятиях. В классе он казался ей «ярким и проницательным». Он был одним из студентов, которые «действительно хотят учиться», что не так уж свойственно тем, кто посещает занятия по философии в небольших местных колледжах. Но натолкнула ли она его на мысль, кем он является? Или же он просто находил оправдание своим поступкам в заумной современной теории?

«Я лично полагаю, что, ссылаясь на архетипы Юнга, он снимал с себя вину, – позже скажет она. – Или же, что его маневр был своего рода способом подчеркнуть контраст, показать, что он знает разницу между плохим и хорошим, но при этом продолжает действовать, подчиняясь желанию преследовать женщин, наслаждаться как их страхом, так и их телами».

Платить за обучение было легко. Благодаря службе в армии он получил право на различные льготы. Каждый семестр Департамент по делам ветеранов переводил в Ред-Рокс 3834,35 доллара на обучение и расходы. Каждый месяц ему дополнительно пересылался чек на 1531 доллар для аренды жилья. Согласно условиям договора этого хватало с лихвой для оплаты проживания в доме 65 по Харлан-стрит. Кроме того, правительство Соединенных Штатов оплачивало ему спортзал, еду в Hooters и подписку на популярную онлайн-игру World of Warcraft.

Когда же ему требовалось больше денег, он обращался к своей тени.

Несколько лет он исследовал самые темные уголки Интернета в поисках порно, которое принесло бы ему облегчение. Порно про связывание и садомазохизм. Про изнасилование. Порно про пожилых женщин. Про молодых девушек. Про опасно истощенных женщин, чьи кости выпирали из-под кожи, словно они голодали. Он жадно рассматривал все грязное, похотливое, крайне непристойное. Изображения на экране его компьютера становились все более жестокими и оторванными от реальности. Он постоянно мастурбировал. Охота на порно поглощала его. Он называл это «зависимостью».

Его привычки вовсе не помогали успокоить монстра. Но он придумал, как заставить его платить. Он начал создавать собственные порносайты.

По ночам он пробирался в заднюю комнату дома 65 по Харлан-стрит и принимался за работу. Жене и друзьям он говорил, что хочет стать веб-дизайнером. Но на самом деле вечерами прочесывал Интернет в поисках новых непристойных изображений и видеозаписей. Затем размещал их на своих сайтах со ссылками, ведущими на сайт источника. Когда кто-то посещал его сайт и щелкал по ведущей на оригинал ссылке, он получал небольшие комиссионные. Такова модель «аффилированного маркетинга», или партнерского соглашения – одна из основных моделей заработка в Интернете. Каждый месяц он получал чеки от немецкой компании, служившей посредником между ним и аффилированными сайтами. Деньги переводились в евро на его банковский счет в Elevations Credit Union в Боулдере. В один месяц могло набежать 520,57 доллара, в другой – 355,78.

Он начал мечтать о чем-то большем. На листе бумаги на своем рабочем столе он написал «План». Его целью было достичь заработка в 1000 долларов в месяц для одного из самых популярных своих сайтов, anilos.com, посвященного пожилым женщинам. Он надеялся обеспечить постоянный поток поступлений от одной из партнерских сетей в размере 2000 долларов в месяц. В качестве стратегии указал следующее: «Создавать еще больше нишевых сайтов, по одному в неделю, для обеспечения дополнительных поступлений». Он планировал получать реальные деньги, удовлетворяя все более и более экзотические извращения.

На профиле в Myspace он указал свое занятие как «порнограф». Всего он собрал коллекцию из более чем 1,7 миллиона изображений и видео – некоторые для личного использования, некоторые для публикации на сайтах. Он хранил их на жестком диске своего компьютера в задней комнате. Он загрузил бесплатную программу TrueCrypt, шифрующую файлы на основе сложных математических алгоритмов. Технологию TrueCrypt считали почти нераскрываемой лучшие хакеры мира, включая работавших на ФБР и Национальное агентство безопасности. Несколько лет назад, когда он проходил тесты для службы в армии, его признали подходящим для занятия криптографией. Теперь он сам стал настоящим криптографом.

Он создал десятки сайтов для привлечения родственных душ из теней. Больше всего дохода приносили следующие: skinnyteen.net, abusedteenwhores.com, grannypanties.net, hotteachersex.net. Другие сайты были посвящены изнасилованию или инцесту. Были сайты, на которых демонстрировались женщины в гротескных позах, с кляпом во рту, унижаемые. Пожилые седые женщины, растянувшиеся на кровати или занимающиеся сексом с молодыми мужчинами. А также другие, выглядящие опасно молодыми. Один из сайтов, thinfetish.com, предназначался для тех, кто находил сексуально привлекательными крайне худых.

Его привычки вовсе не помогали успокоить монстра. Но он придумал, как заставить его платить.

Этого никогда не бывало достаточно. Чтобы деньги продолжали поступать, он постоянно находил новые изображения для размещения в своей сети сайтов. Новый материал привлекал новых клиентов, а старых побуждал возвращаться. Он как-то признался одному знакомому, что ему приелось «дешевое» порно.

Ему хотелось чего-то более аутентичного. Более реального. Такого реального, насколько это возможно.

Через месяц после отъезда Маши в Джорджию он погрузился в мир современной романтики – увлекся сайтами знакомств. Как обычно, подготовился он к этому обстоятельно. Расставил на книжной полке в задней комнате современные руководства по «пикапу» – быстрому «съему» женщин. Усердно изучал книги «Игра: Проникновение в тайное общество мастеров пикапа» Нила Страусса и «Метод Мистери: Как таскать в постель красоток» Эрика фон Марковика. Обе книги описывали превращение «обычного разочарованного парня» в неотразимого «мастера пикапа», способного затащить в постель любую «супергорячую детку». Они якобы раскрывали приемы опытных соблазнителей, которыми делились ими между собой на тайных встречах. Так, например, метод «Тик-Так» заключается в том, чтобы протянуть девушке конфетку «Тик-Так», а затем сказать, что вы любитель делать «подарки по-индейски», то есть получать что-то взамен, и потому она должна поцеловать вас. «Метод ворсинки» заключается в том, чтобы подойти к понравившейся женщине в баре, держа ворсинку в руке, сделать вид, что смахиваешь мусор с ее плеча, и спросить: «Давно это у тебя?» Также они описывали различные способы подчеркнуть свою внешность (например, носить светящееся в темноте ожерелье, привлекающее к вам внимание по «методу павлина»).

В мире соблазнителей-пикаперов женщины считаются «целями». В книгах приводились различные сценарии, помогающие пикаперу добиться своего. Описывались реакции на возможный отказ или «негативные приемы». Например:

Если цель прерывает вас, скажите: «Эй, я вообще-то разговариваю?» Или: «Прости… можно, я сначала закончу?» Потом вы обращаетесь к другим в группе: «Она всегда такая?» – и иронично закатываете глаза.

Другими словами, стоит немного осадить красотку, так она обратит на вас особое внимание, и, возможно, вы ей покажетесь привлекательным. Практическая психология.

С женщинами он знакомился на онлайн-сервисах вроде OkCupid. Выискивал в разделе «Случайные встречи» в газете электронных объявлений Денвера – среди бесконечного потока фотографий с членами, любительского порно и откровенных предложений заняться сексом, в основном от мужчин. Находя объявление от женщины с предложением вместе где-нибудь перекусить, он отвечал шутками о своей скучной жизни.

Собирался посидеть дома и почитать (да, знаю, звучит интересно), но решил пролистать объявления и увидел твою публикацию. Наверное, и правда было бы неплохо пропустить пару бокалов.

О себе:

32 года.

1,87 м.

99 кг.

Разведен.

Начитан, много путешествовал, уверен в себе, с чувством юмора, любитель поговорить.

Ничего не ожидаю. Просто хочу немного прогуляться.

Не курю, наркотики не употребляю.

Если объявление размещала фотограф-любитель, он писал, что обожает уроки фотографии. «У меня Canon Rebel xTi, а обращаться с камерой я не умею, ха-ха! Может, дашь пару ценных советов?» Заканчивал свое сообщение он парочкой смайликов.

Некоторые женщины находили его пугающим. Одной двадцативосьмилетней женщине из Денвера он признался, что обожает коротышек в сексуальной одежде, с большим количеством косметики на лице. «У каждой девушки бывают фантазии об изнасиловании», – писал он. Но когда другая женщина в возрасте тридцати одного года написала, что любит посещать клуб садомазохистов «Пристанище» в центре Денвера, он ответил презрительной насмешкой. В этом клубе проводились секс-вечеринки, на которых мужчины и женщины занимались садомазохизмом «с границами». Специальный «хозяин подземелья» следил за уровнем жесткости. Каждый посетитель должен был придумать особое кодовое слово, при произнесении которого немедленно бы прекращалось нежелательное для него действие. Кровь и экскременты строго запрещались. «Эти люди не знают, что такое доминирование», – сказал он.

Но он знал – и это заставляло его искать подходящих женщин. «Я чувствовал их. Мог схватить девушку сзади за волосы. Если она реагировала, я сразу понимал, что передо мной та самая». Женщина, над которой он мог доминировать. Он просил их надевать на свидание туфли на высоком каблуке и пользоваться помадой. Иногда они просили его исполнить их фантазии об изнасиловании. Ему нравился грубый секс. «Меня заводили унижение и моральная распущенность в целом». Но встречи эти всегда проходили по взаимному согласию. «Я относился к девушкам с уважением. Никогда не бил и не оскорблял их – ну разве что, если они сами этого хотели».

Но и эти встречи с элементами садомазохизма не удовлетворяли его. Он узнавал женщин ближе, и они уже не были целью. Они становились реальными людьми. «С женщинами я мог проделывать что угодно, самое безумное – с такими хорошенькими, привлекательными, умными. Но в этом-то и заключалась проблема. Они мне нравились, и я их знал. По какой-то причине это отбивало во мне интерес. Я уже не получал того, что раньше».

Потом, просматривая OkCupid, он наткнулся на анкету женщины по имени Эми. Это была тридцатипятилетняя официантка из клуба свингеров на юге Денвера. С темными волосами и прямой челкой, круглым лицом с выразительными, широко расставленными глазами. Обслуживая столики, она носила школьную форму или бикини. В анкете она описала себя тремя прилагательными: «коварная», «любопытная» и «с причудой».

«Мой тип», – подумал он и отправил сообщение: «Хочу узнать, какая у тебя причуда».

На первом свидании он заехал к ней на работу. Они играли в бильярд. Она описала его как «идеального джентльмена», очаровательного и остроумного. Он оставил превосходный отзыв на OkCupid: «Она не только великолепна, но и очень умна. Это женщина, чьи мысли движутся со скоростью света».

«Ты одна из немногих в этом мире, с кем я могу поддерживать настоящие отношения», – написал он ей однажды.

Долго они не встречались, но поддерживали контакт. Ей было трудно заснуть. Он допоздна обслуживал свои порносайты. Они обменивались электронными письмами и сообщениями всю ночь. Он воспринимал Эми как свою подругу по темноте.

Однажды она рассказала о происшествии в своем жилом комплексе. Она шла по коридору, когда на нее накинулся какой-то мужчина. Она отбилась от нападавшего. «Рано или поздно он придет. Просто пока недостаточно готов. Он вернется, и тогда у него все получится», – писал он. При других обстоятельствах этим нападавшим мог оказаться и он. «Единственное, что мешает мне стать этим парнем – это моя семья и моя жизнь».

Он признался ей, что сам садист, и ему хочется разных партнерш. Хвастался своими порносайтами. Описывал свои фантазии про жестокий, грязный секс. Утверждал, что женщины – мазохистки, которым нравится, когда мужчины унижают и оскорбляют их. «Некоторым женщинам нравится, когда у них от секса остаются синяки по всему телу – так они получают подтверждение своей привлекательности».

Иногда он применял методы обольщения, почерпнутые из книг. Однажды, когда Эми долго не отвечала, он отправил ей сообщение на Facebook: «Если готова поговорить, буду держать свою страничку открытой подольше. Если нет, иди трахайся со своим гигантским электрическим вибратором на подставке из книг, которые ты, скорее всего, никогда не читала». Хороший «негативный прием» – выбить ее из равновесия, а затем отправить другое сообщение, эмоциональное и понимающее: «Когда мы были вместе, я говорил тебе, что иногда у меня возникает ощущение, будто в моей жизни чего-то не хватает. Я постепенно начинаю понимать, чего именно. Все так сложно. Но люди – сложные существа. Гораздо сложнее, чем ты себе представляешь», – писал он.

В августе 2010 года он начал встречаться с двадцативосьмилетней Карлой из Денвера. Однажды они зашли в «Грин Маунтин Ганз», семейный оружейный магазин в мини-молле, и он показал ей пистолет, который хотел купить: «ругер» калибра 380.

Позже, в том же месяце, 10 августа он изнасиловал Сару. Выйдя из ее квартиры, он заложил в ломбарде их с Машей обручальные кольца. Потом поехал в Департамент транспортных средств и получил новые водительские права. И под конец заехал в «Грин Маунтин Ганз». Предъявив свои новые права и заплатив 328,13 доллара наличными, из которых 200 долларов похитил у Сары, а остальные получил за кольца, – он купил «ругер».

Вернувшись домой, засунул нижнее белье Сары в черный гитарный усилитель в своей спальне.

Он послал фотографию своего нового пистолета Карле.

Он получил два трофея.

В октябре 2010 года у него появился новый сосед, помогавший оплачивать счета, – его младший брат Майкл. Любой, встретивший их на улице, сразу бы понял, что они родственники. Ему было 32 года, он весил 99 кг, ростом был 1,87, со светлыми волосами и карими глазами. Майклу было 30, он весил 104 кг, ростом был 1,87, со светло-соломенными волосами и зелеными глазами. Иногда их принимали за одного и того же человека.

Но под внешним сходством скрывались глубинные различия. Они были родственники, но не близкие души.

Иногда брат его раздражал. Майкл любил спорт. Обожал «Титанов» из Теннесси вплоть до того, что повесил их футбольный флаг в своей комнате. Приходил в заднюю комнату по меньшей мере раз в день, чтобы проверить результаты футбольных и баскетбольных матчей.

Он пытался предупредить Майкла: спорт для слабых духом. Это пустая трата времени, заставляющая «тупых тупеть еще сильнее».

В этом и заключалась проблема. Майкл был уж слишком обыкновенным. После школы он служил в армии, а затем хотел заняться баскетболом в колледже. Открыл магазинчик в Йоркском колледже – небольшом христианском учебном заведении в маленьком городке среди равнин юго-восточной Небраски. После окончания колледжа у него не было возможности применить свой диплом по бизнесу, и поэтому он переехал обратно в Колорадо и зарабатывал на жизнь доставкой мебели. Свое будущее решил связать с самой обычной работой – записался в школу парикмахеров при Техническом колледже Эмили Гриффит в Денвере. Так он и воспринимал себя: как самого обычного парня. У него была постоянная подружка, посещавшая церковь и знакомая с ним еще со старшей школы. У них был большой круг друзей и знакомых. Они любили ходить в рестораны и кино. Принцип, которым он руководствовался, был гораздо проще философии его брата. «Я просто хочу жить своей жизнью и делать то, что доставляет мне радость».

Майкл понимал, что отличается от брата. «Глубокий парень, очень глубокий, – описывал он его. – Умен, как черт». Его старший брат не выпивал. Не курил. Не употреблял наркотики. «У него немного друзей, – говорил Майкл. – Даже не знаю, кто у него лучший друг». Старший брат держался, по большей части, особняком, запирался в задней комнате в доме 65 по Харлан-стрит и сидел за своим компьютером. Никогда не позволял Майклу наблюдать за тем, чем он занимается. Настаивал на том, чтобы у них были разные учетные записи. «Я не гляжу на его файлы, а он, я уверен, не просматривает мои», – говорил Майкл.

Майкла впечатляли мозги брата. Но было в нем что-то странное. Он держал на полке странные книги о символах, древних религиях, тайных обществах. Иногда начинал рассуждать о причудливых теориях заговора. По словам младшего брата, он думал иначе, чем другие. «Как будто все эти обычные вещи, взгляды на жизнь нормальных людей – все это не для него».

В качестве примера младший брат указывал на новую подругу старшего, с которой тот стал встречаться той же осенью. Она тоже предпочитала быть «в стороне от нормального общества».

Ее звали Каликса Бакли^[5]. Ей было тридцать два года. Она выросла в округе Сан-Мигель, в районе захиревших шахтерских городков и черных степей на юго-западе Колорадо. В восемнадцать лет она записалась в военно-морской флот, но возненавидела его и через год дезертировала. Она вернулась в Колорадо, где ее арестовали и обвинили в грабеже аптеки и автозаправки в крохотном городке Норвуд. В итоге она сошлась с мужчиной старше нее по имени Чак Трэверс^[6]. Они переезжали с одного места на другое, останавливаясь в трейлерных парках и мотелях в пустыне округа Навахо на востоке Аризоны. Чак подрабатывал механиком. Каликса же сосредоточилась на написании некоего манифеста на основе мифологии индейцев хопи. Она называла его «Теорией всего».

Каликса и Чак жили вместе тринадцать лет и считали себя супружеской парой. Но при этом у них были открытые отношения, и оба регулярно занимались сексом с другими людьми. Так что не было ничего необычного в том, что Каликса заинтересовалась мужчиной из Колорадо, связавшимся с нею на электронной доске объявлений. Сначала они переписывались по электронной почте. Со временем обменялись телефонами. Разговоры длились часами. Они говорили о фильмах. О книгах. О разных пустяках. Оба стали «ближе брата с сестрой».

Каликса решила полететь в Колорадо, чтобы увидеться со своим новым знакомым вживую. Чак, служивший в радиотехнической разведке морской пехоты, считал, что разбирается в людях. Он и сам не раз говорил по телефону с незнакомцем с доски объявлений и находил его интересным, но своеобразным. Его окончательный вердикт: мужчина «умный, начитанный, с садистскими наклонностями и манией величия». Но достаточно безопасный, чтобы Каликса могла с ним встретиться. В октябре 2010 года Чак отвез ее в международный аэропорт «Скай-Харбор» в Финиксе, в шести часах езды от их номера в мотеле «Дезерт-Инн» на старом шоссе 66 в Холбруке, штат Аризона.

Он встретил Каликсу в аэропорту Денвера и отвез в дом 65 по Харлан-стрит, где ей предстояло провести две недели. У нее были высокие острые скулы, вытянутое лицо и узкий нос. Темные волнистые пряди спускались на плечи. Глаза, которые она иногда подводила тушью, казались глубоко впавшими, излучающими угрозу. Она знала, что мир устроен сложно и в нем есть тайные группы, контролирующие массы. В ней он нашел женщину, которая придерживалась его взглядов на мир. Он почувствовал особую связь с ней. «Она мне очень нравится», – признавался он.

Его брат Майкл воспринял ее иначе. Каликса его раздражала. Он называл ее «чокнутой любительницей органики и теорий заговора». Она вела долгие разговоры по телефону, к обрывкам которых он невольно прислушивался. Говорила про алхимию, архетипы и бесконечность. Намекала на то, что является высокопоставленным членом могущественной тайной организации. Однажды Майкл провел вечер в городе вместе с Каликсой и братом. Брат предупредил его, чтобы он соблюдал осторожность. Каликса скрывается от закона. Даже правительство не все знает о ней – у нее нет номера социального страхования. За Каликсой охотятся некие таинственные люди, которые даже последовали за ней в Колорадо. Майкл пообещал никому ничего не рассказывать. «Не хочу оказаться трупом».

Как понял Майкл, брат считал себя принадлежащим к элите – просвещенной группе тех, кто знает, как мир устроен на самом деле, и кто пользуется этим знанием, чтобы не увязнуть в рутине и обыденности. На взгляд Майкла, звучало безумно, но он в это верил.

– Это не просто какая-то чушь, точно говорю вам, – заявлял он тем, кто сомневался в рассказах его брата о неких тайных структурах. – Я-то знаю, я ведь живу с ним. Ну, то есть в этом действительно что-то есть.

Еще Майкл знал, что брат разделяет глубокий интерес Каликсы к оккультизму. Брат читал написанный в XIX веке трактат «Магус», где говорилось о Каббале, влиянии планет, природной магии единорогов, амулетах и оберегах. Он считал себя экспертом по «Герметическому корпусу», сборнику мистических трактатов, относящихся к 200 году нашей эры. Он хвастался тем, что подмечает немало любопытных деталей. Однажды он сказал знакомому, что ему не нравится христианское неоплатоническое толкование «Корпуса»:

– Я видел в Сети и другие версии, которые, на мой взгляд, переведены лучше с греческого оригинала.

Он увлекался нумерологией. Заполнял тетради рядами языческих символов. Охотился за текстами, которые было трудно найти: «Книгой Тота», излагавшей всю египетскую теософию. Интересовался современными научными предположениями, поддерживающими его социальные теории, вроде теории «суперорганизма» Берта Холлдоблера и выпускника Гарварда Э. О. Уилсона, описывающей иерархические общества насекомых. Его интриговал гипнотизм.

Он хотел документировать свои размышления в блоге. Подыскивал блогу различные названия вроде «Теория улья», «То, что есть», «Первобытный ум», «Племя два ноль». Его темой, как он писал другу, были «духовность, оккультизм, философия и т. д. Довольно обычный блог с моими мыслями».

Каликса посетила дом 65 по Харлан-стрит еще раз в ноябре. Он надеялся, что их отношения перерастут в нечто более серьезное. Впервые после расставания с Машей он почувствовал эмоциональную связь. И все еще задумывался о детях. «Давно, очень давно… я так не увлекался женщиной», – говорил он знакомым. Рядом с ней он ощущал себя другим человеком, и это его поражало. Он не просматривал порно. Не выходил на охоту. Она успокаивала его. Монстр затаился в глубине.

– Мы с ней были настолько совместимы и мне с ней было так комфортно, что я даже не думал об этом, – признался он. – У меня не было повода думать о чем-то еще.

Но у Каликсы были другие планы. Она заявила, что ее не интересуют серьезные отношения. Ей нужно писать книгу. И у нее остался муж, который живет один в пустыне. Им пора двигаться дальше. Она – вдруг и неожиданно – превратилась в «бывшую подружку». 15 декабря она уехала окончательно.

Он снова остался один.

«Она могла бы помочь мне», – размышлял он про себя. Но вместо этого повела себя почти как женщина из песни «Little Wing», которую он пел своей матери.

Это все, о чем она думает,

Улетая с ветром.

5 января он изнасиловал Эмбер.

После этого спрятал еще одни трусики в свой гитарный усилитель.

Цикл начался снова.

10

Хорошие соседи

25 января 2011 года

Уэстминстер, штат Колорадо

Хендершот и Эллис долгое время работали вместе. Они даже в шутку договорились об одной услуге. В случае особо скучного совещания – а таких в полиции бывает немало – присутствующая на нем просит подругу помочь. «Пришли смс-сообщение о том, что мне срочно нужно покинуть совещание. И добавь “911”, чтобы казалось, что дело не терпит отлагательств». Это был план взаимного спасения, которым они, правда, до сих пор ни разу не воспользовались.

Поэтому, получив от Эллис сообщение – с номером «911», – Хендершот предположила, что это та самая шуточная операция по спасению. Сама Хендершот провела утро на обязательном тренировочном семинаре в мэрии Уэстминстера. «Забавно», – подумала она. Но это была не шутка.

Эллис спешила поделиться важными новостями. Она только что получила снимки отпечатков перчатки и обуви с места предполагаемого изнасилования в Лейквуде. Исследовала эти отпечатки ее знакомая, криминалист Шери Шимамото. Вместе они посещали двухнедельные курсы в академии ФБР в Куантико, штат Вирджиния. Шимамото входила в так называемую «голубую сеть» – неформальное сообщество криминалистов Денвера.

Обнаружила отпечатки как раз Шимамото, и это не казалось простым совпадением. Она была буквально помешана на обуви. У нее было пятьдесят пар, включая пять пар кроссовок Adidas Superstars со знаменитыми тремя полосками – предмет обожания фанатов всего мира. До полиции она одно время продавала обувь в Lady Foot Locker, и это была ее самая любимая работа. У Шимамото был диплом по математике, но из-за своей страсти она предпочла стать криминалистом, специализирующимся на обуви.

Конечно, отпечатки следов обуви – это не отпечатки пальцев. Они не уникальны для каждого человека. Но при некоторой удаче они могут кое-что рассказать о преступнике и помочь поймать его. Отпечаток может указать на бренд – например, Nike или Merrell. А специфические отметины – углубление на пятке, потертости на подошве, высокий подъем – могут предоставить криминалистам уникальные зацепки. Определяя отпечатки, Шимамото часами сидела на сайте интернет-магазина Zappos.com, где размещены подробные изображения подошвы, верха и боковых сторон тысяч различных марок обуви. Или отправлялась в местный торговый центр и зависала в обувных магазинах. Таков был ее способ расследования в попытках подобраться ближе к преступнику.

На месте преступления в Лейквуде Шимамото прошлась по полу в ванной и кухне с кисточкой и бихроматическим порошком, выявляющим следы масла или грязи, оставленные пальцами или обувью. Она обнаружила четыре отчетливых отпечатка, похожих на следы от кроссовка. Еще один сходный отпечаток подошвы она нашла на влажной земле снаружи, у окна спальни. Обработав порошком окно в поисках отпечатков пальцев, она нашла вместо них отпечаток перчатки.

Перчатки с узором в виде сот на ладони.

Едва Эллис вывела на экран снимки, отправленные ей Шимамото, она сразу же узнала узор. По размеру и форме он совпадал со странными отпечатками в виде сот, обнаруженными на перилах заднего крыльца у квартиры Сары. Тогда она не могла точно сказать, какой объект оставил такие отпечатки. Теперь же знала, о чем и сообщила Шимамото. После чего помчалась в магазин спортивных товаров Dick’s, где обнаружила пару мягких черных перчаток Under Armour. На пальцах и ладонях у них имелись характерные выступы в виде сот.

Следующим шагом было опознать кроссовки. Эллис изучила фотографию, сделанную криминалистом Кали Джипсон у квартиры Эмбер в Голдене. Отпечатки казались почти идентичными с теми, что обнаружила Шимамото в грязи у окна спальни в Лейквуде. Мэтт Коул, партнер Галбрейт, для идентификации отослал их изображение на специальный сайт. Вскоре пришел ответ: они принадлежат кроссовкам Adidas ZX 700, впервые поступившим в магазины в марте 2005 года.

Увидев результаты расследований двух криминалистов, Хендершот поняла, что мужчина, напавший на женщину в Лейквуде 6 июля 2010 года, был тем же, кто насиловал Дорис и Сару.

Хендершот тут же позвонила в департамент полиции Лейквуда.

Это был самый странный из случаев, какие когда-либо поручали расследовать детективу Аарону Хасселлу. Его вызвали на место предполагаемого изнасилования в уютном районе частных домов. Звонившая, женщина по имени Лилли, сообщила о том, что, когда она спала, на нее напал мужчина в черной маске. Она стала кричать и звать на помощь, тогда мужчина прошел в другую комнату, чтобы посмотреть, есть ли в доме кто-то еще. Лилли воспользовалась этим шансом, чтобы сбежать. Она вылезла из окна у изголовья кровати и упала головой вниз с высоты два метра, отчего у нее треснули ребра и позвонок. Преодолевая боль, она добралась до соседней двери и стала стучать в нее.

Но прибывшие на вызов полицейские не обнаружили в доме следов проникновения. Никаких отметин взлома на дверях, никаких разбитых оконных рам. Все двери были заперты, как и окна. Хасселл поговорил с четырьмя соседями: никто из них не видел и не слышал ничего необычного. Техники-криминалисты не обнаружили следов ДНК. «Совсем никаких улик», – подумал Хасселл.

Но это было не совсем так. Шимамото нашла отпечатки обуви и перчатки. Они не совпадали с принадлежавшими Лилли вещами. Но и не указывали на преступника и даже на то, что преступление действительно имело место. Это мог быть садовник, ухаживающий за двором Лилли, или регулярно приходившие в дом рабочие. Еще у женщины был партнер, пожилой мужчина, иногда остававшийся ночевать. Оставить эти отпечатки мог любой из них.

Лилли и сама была довольно странной личностью. Женщина называла себя «свободным духом» и просила о разных необычных вещах. Она позвонила Хасселлу, чтобы сообщить, что с момента попытки изнасилования ее кот шипит на людей в черной обуви. Возможно, полицейским следует поискать кого-нибудь в черных ботинках или кроссовках. «Она считала, что эта информация окажется полезной для расследования», – писал детектив. Один знакомый Лилли, русский художник, по ее описанию сделал набросок нападавшего, и она попросила Хасселла распространить его в прессе. На рисунке был изображен мужчина в маске, закрывавшей все лицо, кроме голубых глаз и светлых бровей. Никаких других черт, позволявших опознать его, не было. Хасселл отказался выполнить ее просьбу. В другой раз она попросила детектива обойти спортзалы в поисках хорошо сложенного белого мужчины, ростом метр восемьдесят, с голубыми глазами.

– Таких найдется очень много, – сказал он ей.

Более чем через два месяца после вызова полиции она вдруг вспомнила, что перед нападением на ее компьютере отобразилась странная беспроводная сеть под названием «Чистое зло».

Наконец она попросила Хасселла вызвать гипнотизера, чтобы ее опросили в состоянии транса. Детектив связался со следователем прокуратуры округа Джефферсон, обладавшим лицензией гипнотерапевта. Все трое встретились ветреным октябрьским днем в здании полиции Лейквуда, месяца через три после нападения. Следователь начал сессию, применив обычную технику погружения в гипноз.

– Представьте, что вы находитесь в лифте, – сказал он Лилли. – Вы спускаетесь все ниже и ниже.

Женщина прервала его:

– Нет, не спускаюсь. – У нее была своя техника. – Я иду по лугу.

Она попросила следователя предоставить ей роль медиума. Она якобы понимает, что говорят коты, белки и деревья, ставшие свидетелями нападения. Под гипнозом Лилли описала сцены, которые ранее не помнила и которые не могла видеть сама. По ее словам, она якобы видела, как грабитель проникает в дом через гараж. Как он стоит и наблюдает за ней через окно.

«Воспоминания» Лилли в состоянии транса не впечатлили ни следователя, ни детектива. Следователь назвал сеанс «непродуктивным», и Хасселл написал об этом в отчете. Не то чтобы Лилли мешала следователю, но точно не помогала.

Лилли тоже была разочарована. Она в целом не доверяла полицейским. За несколько месяцев до нападения у нее уже был неприятный инцидент с полицией. У соседнего дома росло высокое дерево, перед которым она любила проводить свои ритуалы. Когда в дом переехали новые жильцы, они вызвали полицию, увидев странную женщину, поющую и танцующую у них на дворе. Полицейские приказали Лилли удалиться. Она подала жалобу на то, что они ее преследуют.

В другой раз, уже после нападения, в 3:30 утра она услышала снаружи дома, в котором гостила, странный звук и вызвала полицию. На вызов ответил денверский полицейский. Постучав в дверь, он поднял фонарик к плечу. Лилли показалось, что у него в руке нож, и она отказалась открыть дверь. На следующий день она попросила Хасселла внести полицейского в список подозреваемых и провести расследование. Детектив отказался.

Хасселл ее разочаровывал. Он всегда и во всем ей отказывал. Он отказал ей, когда она попросила о встрече с полицейским художником, чтобы составить набросок подозреваемого. Поэтому ей и пришлось обратиться к своему русскому знакомому. Полиция не воспринимала ее серьезно.

– Это не важно. Это не имеет особого значения, – так, по ее словам, полицейские отвечали почти на все ее просьбы.

– Это важно, – настаивала Лилли. – Я знаю, как он выглядит. Знаю, как двигается. Я знаю о нем многое. Я видела его глаза. Видела его тело. Я – творческая личность. Я помогу вам.

Примерно через месяц после нападения, работая в саду, Лилли заметила нож с деревянной ручкой, воткнутый в землю у забора. Она признала в нем нож со своей кухни, которым обычно разрезала арбузы. Наверное, его и держал в руках насильник. А потом воткнул в землю, перед тем как убежать. Почему полицейские не нашли его? Почему ей самой приходится все делать и сообщать им о важных уликах? Она пожаловалась на «неотзывчивость» Хасселла.

Недовольны Хасселлом были и родители Лилли. Они наняли частного следователя, детектива полиции Денвера в отставке. Частный следователь обнаружил нечто вроде большой царапины на двухметровом деревянном заборе, окружающем задний двор Лилли, но кроме этого ничего не нашел. Тем не менее он четко дал понять Лилли и ее родителям, что Хасселл не выполняет свою работу. Однажды в участок пришла мать Лилли, чтобы поговорить с Хасселлом.

– Скажите честно. Вы верите моей дочери? – спросила она.

Ответить на этот вопрос было трудно.

Хасселл вырос в консервативной семье. Его отец, ветеран ВВС, занимался ремонтом электроприборов. Его мать была учительницей в школе. Сам он посещал колледж Седарвиль – небольшое баптистское учебное заведение в районе Дейтона, штат Огайо, где делался упор на изучение Библии. Ученикам преподавали теорию креационизма. Девиз колледжа не оставлял никаких сомнений в его ориентирах: «Ради короны и завета Христа». Здесь не приветствовали тех, кто верил в телепатию и духов деревьев.

Хасселл также понимал, что женщины могут лгать об изнасиловании. Еще в начале своей карьеры он приехал на вызов женщины, утверждавшей, что на нее напали. По ее словам, ей удалось прогнать насильника, брызнув в него из перцового баллончика. Хасселл обнаружил следы перцового спрея по всей спальне. Но его насторожили другие детали. Женщина сказала, что мужчина стянул с нее штаны. Но ее джинсы лежали кучкой – так, как если бы она сама расстегнула молнию и дала им упасть. Потом он нашел чек, говоривший о том, что женщина купила баллончик за день до этого. Когда он спросил об этом, женщина призналась, что выдумала происшествие. Также выяснилось, что она жаловалась соседям на нападение другого мужчины за пару недель до этого. Хасселл пришел к мнению, что она испытывает «непреодолимую потребность в привлечении внимания», и привлек ее к ответственности за ложный вызов.

И все же Хасселл знал достаточно, чтобы понимать, что знает не все. Всего в одиннадцати километрах от Седарвиля располагалось другое частное учебное заведение, колледж «Антиох», но казалось, он находится в параллельной вселенной. Упор в нем делался на демократию, студенческое самоуправление и социальную справедливость. От студентов требовали участия в коллективной работе. Учителя не просто ставили оценки, а рассказывали, почему они именно так оценили работу. Девиз колледжа «Антиох» звучал так: «Стыдись умирать, пока не одержал хотя бы одну победу во благо человечества». У Хасселла было достаточно возможностей общаться со студентами «Антиоха». Он понял, что можно отличаться от других, не боясь осуждения. Поэтому он не спешил осуждать Лилли. «Многие из тех, с кем я работал, называли ее чокнутой. Но мне так не казалось. Я считал, что у нее необычные убеждения».

Кроме того, имея кое-какой опыт за плечами, он усвоил, насколько опасно обвинять возможную жертву во лжи. Он не считал, что принял неверное решение в начале карьеры – ложные заявления отнимали время и энергию. Но теперь, будучи детективом, он понимал, что людям не всегда удобно делиться какими-то сведениями, особенно если они боятся, что их арестуют за дачу ложных показаний. Руководство Лейквуда, по сути, не приветствовало аресты за ложные заявления, кроме разве что серьезных дел.

Кроме того, в случае с сексуальным насилием имелись свои риски. Изнасилование и без того считается преступлением, в связи с которым подается непропорционально мало заявлений. Если обвинить того, кто подал заявление и кому не поверили, другие жертвы в следующий раз еще подумают, стоит ли обращаться в полицию. А преступник тем временем останется на свободе и, возможно, изнасилует кого-то еще. Это укрепит миф о том, что женщины лгут об изнасиловании. В методической литературе для полицейских международная организация «Покончим с насилием над женщинами» отмечает, что ложные сообщения об изнасиловании часто являются следствием «серьезных психологических и эмоциональных проблем… Их, возможно, лучше всего решать, обращаясь к службам социальной поддержки, а не преследуя подавшего ложное заявление».

Хасселл разработал свою теорию происшедшего с Лилли. Она сказала, что перед сном пила травяной чай. Он провел исследования в Сети и нашел информацию о том, что в результате приема такого чая в больших дозах у людей могут возникать яркие сны. Он предположил, что Лилли могла проснуться, увидев необычно реалистичный сон, вылезти из окна и упасть, прежде чем прийти в себя. По крайней мере, это был один из способов, каким можно было объяснить отсутствие доказательств, не обвиняя Лилли во лжи.

Но он продолжал сомневаться. Объяснить загадочные отпечатки обуви и перчатки не так уж легко. И Лилли получила серьезные повреждения. Возможно, какой-то монстр и в самом деле проник в ее дом. Возможно, он до сих пор разгуливает на свободе. Хасселл понял, что ему будет трудно прийти к каким-то определенным результатам.

И все же при почти полном отсутствии серьезных улик он чувствовал, что сделал все, что было в его силах.

В октябре 2010 года он прекратил активное расследование преступления, но не закрывал дело на тот случай, если позже появится какая-то дополнительная информация.