Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил Миллер Т. Кристиан
Над столом друг над другом располагались книжные полки. Монтано записала названия книг. «Краткая история времени» Стивена Хокинга, «Этика» Бенедикта Спинозы, «Этика бл**ства» Досси Истон и Джанет Харди. Биография Зигмунда Фрейда. «Единственная книга по астрономии, которая вам понадобится». Библия. «Происхождение сексуальности и интимного».
На другой полке стояли компакт-диски в синих пластиковых обложках. На них лежал розовый фотоаппарат Sony Cyber-shot.
«Слишком идеальное совпадение», – подумала Монтано.
На протяжении всего дня Монтано и другие по кусочкам разбирали всю жизнь О’Лири. В корзине для грязной одежды в ванной они нашли кусок черной ткани, похожий на маску для лица. В корзине на кухне – пару перчаток Under Armour с узором в виде сот. Под матрасом – черный пистолет «ругер» калибра 380 с шестью патронами в магазине. В кладовке компьютерной комнаты висел черно-зеленый рюкзак «Игл-Крик», заполненный пластиковыми пакетами. В одном лежали чистые пластиковые туфли на высоком каблуке с розовыми лентами. В другом пакете с застежкой находились ярлычки с аккуратно выведенными черным маркером надписями. ЧУЛКИ. ЗАЖИМЫ. ДИЛДО. КЛЯП.
В глубине кладовки Уильямс заметил черный гитарный усилитель и развернул его. С его задней стороны торчали два пластиковых пакета с застежками. Уильямс вытащил их. Монтано положила их на пол. Внутри оказались женские трусы. В персиково-белую полоску, ярко-розовые, белые, светло-розовые, коричневые, шелковые голубые и белые с разноцветными цветочками. Всего десять пар.
Его трофеи.
Изобилие улик поразило всех работавших на месте обыска полицейских. Казалось, они закончили собирать гигантскую головоломку. Из разрозненных кусочков складывалось одно имя: Марк О’Лири.
– Нам, как детективам, часто приходится проводить обыски. Иногда находишь кое-что интересное. Иногда мелочи. Но обычно не бывает такого, что находится почти все, что связывает один случай с другим, – говорит Хасселл. – А там обнаружилось столько улик, что это казалось даже абсурдным.
После ареста Галбрейт заехала к Эмбер. С момента изнасилования прошло тридцать девять дней. Детективу хотелось поделиться новостями.
Эмбер встретила ее у парковки. Галбрейт рассказала, что нападавшим оказался Марк О’Лири. И что до нее он изнасиловал еще нескольких женщин. Что Эмбер помогла расследованию своим вниманием к деталям, умением поддерживать разговор с ним, своими догадками о его прошлом. Тем, что позвонила в полицию. Галбрейт редко проявляла эмоции, но тогда ее захлестнули чувства – облегчения, удовлетворения, счастья. На глазах у нее выступили слезы.
«Я сделала это ради тебя», – думала она.
Эмбер же, напротив, оставалась спокойной. Она поблагодарила Галбрейт и обняла ее. А потом вернулась к себе домой. Галбрейт хотелось бы увидеть более живую реакцию, хотя она понимала, что не вправе требовать чего-либо от другого человека. В конце концов, это не ее дело. Переживания жертвы изнасилования глубоко личные.
Хендершот позвонила Саре и сказала, что им нужно повидаться. Сара ответила, что занята и не знает, получится ли у нее найти свободное время.
– Это очень важно, – настаивала Хендершот. – Я подъеду к тебе, неважно куда. В любое место.
Тем вечером она поехала на встречу с Сарой в ресторан Denny’s. Женщина сидела за столиком в углу одна. У нее не было поблизости никаких родственников. Муж умер. Ничто не отвлекало ее от постоянных переживаний.
Хендершот села рядом и сообщила новости:
– Все кончено. Мы поймали его.
По щекам обеих женщин, сидевших друг напротив друга за столиком, потекли слезы.
– Это был, если можно так выразиться, один из самых счастливых моментов в моей жизни. Когда я села перед ней и сказала, что после всего, что пришлось пережить, ей никогда больше не придется бояться этого человека, – говорит Хендершот.
Казалось, они закончили собирать гигантскую головоломку. Из разрозненных кусочков складывалось одно имя: Марк О’Лири.
Майкл О’Лири не понимал, что происходит. Подъехав к дому 65 по Харлан-стрит, он увидел множество полицейских. Вокруг натянутой ленты толпились зеваки. Там же, снаружи, стояли ведущие новостей, говоря о чем-то в камеры. Майкл вышел из машины и представился полицейским. На него тут же надели наручники и усадили на заднее сиденье полицейского автомобиля.
Потом Майкла доставили в комнату для опроса в центральном офисе Бюро расследований штата Колорадо. Перед ним уселись два детектива. Один представился Скоттом Берджессом. Другая – Эдной Хендершот.
– У вас есть какие-то догадки о том, что случилось? – спросил Берджесс.
– Нет, конечно. Ни малейшего представления, – ответил Майкл.
Он уже знал, что его брат арестован, но не знал, почему. Однажды Майкл видел по телевизору, как мужчину из Аризоны арестовали за то, что он подстрелил целую кучу народа. Тот мужчина, чудаковатый одиночка, напомнил ему брата. Неужели Марк соорудил бомбу или еще что-то?
– За нарушение правил дорожного движения так с людьми не поступают, – сказал Берджесс.
Потом Берджесс и Хендершот принялись задавать ему вопросы. Может ли он описать свой распорядок дня?
Майкл рассказал, что каждое утро в восемь часов уезжает в школу для парикмахеров, а после полудня работает доставщиком в мебельном магазине.
Случалось ли ему куда-нибудь ездить в пикапе Марка?
Да, однажды. Он отвозил на нем подставку для телевизора куда-то в пригород Денвера.
Пользовался ли он компьютером в задней комнате?
Конечно. Но у него своя учетная запись с паролем. Он проверял результаты футбольных матчей. Иногда посещал сайт знакомств Plenty of Fish.
Был ли он когда-нибудь в Ороре? Или в Уэстминстере? Или в Голдене?
Нет. Да. Нет.
– Имеются ли у вас родственники, проживающие в Денвере, родственники-мужчины? – спросила Хендершот.
Нет. Из родственников-мужчин у него, кроме брата, только отец. И тот проживает в Аризоне.
Под конец Берджесс попросил его приподнять штанины.
Майкл показал им шрам на икре, оставшийся после падения с велосипеда в детстве. Разве он имеет какое-то отношение к чему-то?
– Вы скажете, за что его арестовали, или нет? – спросил он.
Берджесс на секунду замялся. Почему-то ему оказалось тяжело сообщить всю правду. Майкл, похоже, и в самом деле не имеет ни малейшего представления о случившемся. Берджесс сказал, что были изнасилованы несколько женщин. Пострадавшие описали нападавшего как мужчину ростом метр восемьдесят и весом около ста килограммов. ДНК указывала на кого-то из рода О’Лири. И одна женщина видела родимое пятно на ноге насильника.
– Мне жаль это вам сообщать, и я понимаю, что для вас и ваших родственников осознать это будет трудно, – сказал Берджесс Майклу. – Но у нас есть все основания утверждать, что, к сожалению, подозреваемый – это Марк.
Майкл поначалу только молчал. Берджесс с Хендершот продолжали задавать вопросы, но он перестал отвечать. Минуты проходили в тишине. Полицейские ждали, пока он заговорит.
Наконец он произнес:
– Эта новость убьет маму. Она точно не вынесет, голову даю на отсечение. Это крах всей ее жизни. Эта новость погубит ее, съест живьем. Но уже неважно, все равно никто ничего не сможет поделать. И я ничего не смогу поделать.
Он хотел добиться у Берджесса ответа на вопрос, действительно ли они уверены в том, что задержали того, кого нужно? Может, его брата подставили?
Берджесс уверил его, что никто никого не подставлял. Полицейские обнаружили в их доме много улик.
– Я считаю, что их более чем достаточно, – сказал он Майклу.
Майкл не хотел показаться предателем по отношению к брату. Родственные узы и все такое. Но это – это было слишком.
– Я в каком-то смысле раньше равнялся на него. Считал, что он может служить примером. Теперь не знаю, что и думать. Все это ужасно неприятно. Не знаю даже, как буду смотреть ему в глаза. Уж лучше бы он умер. Для него все кончено. Хочется даже самому пристрелить его.
Майкл рассказал детективам, что его брат увлекался оккультизмом. Астрологией и алхимией. Тайными обществами. Вместе со своими знакомыми обсуждал какие-то странные идеи о всемирном социальном устройстве. По его словам, в мире существовали только два вида людей: те, кто наверху, и все остальные, пребывающие под их влиянием.
– В их мире все поделено между «альфами» и «браво».
Эти слова показались Берджессу странно знакомыми. Насильник упоминал что-то похожее в разговоре с Эмбер. Что-то загадочное про волков и «браво». А теперь и его брат вспоминает подобные рассуждения. «Может ли случиться так, что разные люди придерживаются общей тайной философии? Каковы шансы?» Подвернулся случай вставить еще один кусочек в головоломку.
– Вы когда-нибудь слышали, как он использует термины «волки» и «браво»?
– Да, как раз такие и слышал, – ответил Майкл.
– Что это такое?
– «Волки» – это, по сути, «альфа», а «браво» – это большинство обычных людей. Они физически не совпадают, не совпадают духовно, вообще не соответствуют друг другу. Подавляющее большинство людей находятся на низшем уровне и подчиняются установленным правилам. А «волки» не обращают внимания на правила.
– Значит, вот как он воспринимал себя? И что же он изучал?
– Его обычно относили к категории «альфа», а альфа-самцы занимаются сексом с множеством женщин. Их невозможно ограничить и взять под контроль. Я не знаю, как это связано с его выходками, с изнасилованием и всем прочим. Мне кажется, это слишком заумно и преувеличено. Не хочу даже думать об этом. В общем, он тот еще псих, – подвел итог Майкл.
Когда Монтано входила в дом О’Лири, за ней последовал еще один человек – Джон Эванс, пятидесятилетний эксперт по компьютерам, гражданский специалист из Бюро расследований штата Колорадо. Эванс знал, что насильник угрожал опубликовать снимки жертв в Интернете. И что у О’Лири были свои порнографические сайты. В задачи Эванса входило исследовать все компьютеры, жесткие диски и мобильные телефоны в доме. Если Монтано искала физические доказательства вины Марка О’Лири, то Эванс искал цифровые.
Эванс издавна увлекался компьютерами. Еще в юности, в 1980-х годах, он приобрел один из первых домашних компьютеров, Commodore 64. Это устройство умело немногое. Складывать числа. Выводить надпись «Привет!» на экран. Отображать примитивную графику. Но парень буквально влюбился в машину с громыхающими коричневыми клавишами и мерцающим экраном. В то время она казалась настоящим чудом.
Увлечение переросло в карьеру. После службы в военно-морском флоте – три года в Антарктиде с ее потрясающими воображение полярными ночами, а затем бесконечными днями – Эванс переехал в штат Колорадо. Сначала он устроился в службу отлова бездомных животных – «собачатником», как их называли, а затем в полицейский департамент Голдена криминалистом по анализу улик и места преступления. Работая преимущественно в одиночестве в кабинете, уставленном шкафами, он регистрировал и каталогизировал отпечатки пальцев, образцы ДНК, пистолеты и фотографии, простыни и порванную одежду. Интерес к электронике подтолкнул его посещать занятия по компьютерной и видеоэкспертизе и анализу цифровых носителей для использования их в судебном процессе. Он получил сертификат судебного эксперта по компьютерам – первый в Голдене и один из немногих в Денверском регионе.
Слухи о его мастерстве распространились широко. Его начали привлекать к работе другие ведомства. Поначалу в окрестностях Голдена. Но затем о помощи просили уже полицейские всего штата Колорадо. Видеозапись с камеры наблюдения слишком размыта? Эванс ее улучшит. Нужно взломать жесткий диск? И с этим справится Эванс. Зашифрованные электронные письма? Эванс – как раз тот, кто нужен.
В процессе Эванс узнал, что некоторые компьютеры скрывают самые темные тайны. Во многих случаях дело касалось детской порнографии. Это означало, что он проводил часы за монитором, разглядывая самые ужасные изображения, какие только можно представить. Он даже невольно познакомился с каноном – стандартным набором из десятков тысяч фотографий и видеозаписей совращаемых детей, ходивших по Интернету среди сексуальных извращенцев со всего света. Привыкнуть к этому было сложно. Это всегда было тяжело и никогда не казалось нормальным. Но он как-то приспособился, подобно полицейским, имевшим дело с трупами.
– Через какое-то время возникает иммунитет. Но все равно трудно. Иногда мне приходится просто вставать и отходить от монитора, – говорит Эванс. При этом он замечал новые, ранее не попадавшиеся ему снимки и записи. С детьми, которых, вероятно, еще можно было спасти.
В задней комнате О’Лири Эванс составил каталог всех компьютерных принадлежностей. Всего тут обнаружилось два компьютера, один на рабочем столе и один в кладовке рядом с рюкзаком и гитарным усилителем. Один iPhone. Две флешки на книжных полках. Компакт-диски. И две карты памяти SSD в фотоаппаратах – в похищенном розовом Sony Cyber-shot и Canon Rebel XTi, той же модели, о которой О’Лири упоминал в своей переписке с женщинами из раздела знакомств на Craiglist.
Эванс перевез все в Региональную компьютерную судебно-криминалистическую лабораторию Скалистых гор, расположенную в ничем не примечательном офис-парке Сентенниала, одного из самых южных пригородов Денвера. В основанной ФБР лаборатории агенты и следователи из Колорадо совместно занимались вопросами, касающимися электронно-криминалистической деятельности. Правоохранительные органы штата отправляли сюда зашифрованные файлы, полустертые учетные записи, IP-логи интернет-соединений в надежде обнаружить улики преступлений. Эванс, работавший здесь на постоянной основе как представитель полицейского департамента Голдена в проекте ФБР, безумно наслаждался общим процессом.
– Тут словно пытаешься помочь всем и сразу, – говорит он.
Его рабочее место было оборудовано семью компьютерами, ПК и «Маками» – каждый с двумя мониторами. Они беспрестанно тихо гудели, раскрывая цифровые тайны. Эванс походил на биржевого брокера с Уолл-стрит, только с тем отличием, что у него на экранах отображались одни лишь убытки, а не прибыль.
– Мы постоянно, день за днем, ищем только плохое.
Компьютер О’Лири выдал улики почти сразу же. Эванс обнаружил резервную копию данных с iPhone, на котором Марк делал заметки, наблюдая за Эмбер. Первые заметки были датированы 28 сентября, что почти тремя месяцами ранее изнасилования. В тот день преступник сделал несколько записей, проведя пять часов у квартиры будущей жертвы. Последняя была сделана уже в 2:30 ночи, когда Эмбер «вернулась домой, разделась до трусов и очень долго находилась в ванной, затем села за стол и стала писать». 10 ноября преступник описывал, как наблюдал за Эмбер и ее другом. Она «вернулась домой с парнем примерно с 10:30 до 10:45, друг был в пижаме, игра окончена». 3 января он с беспокойством отметил, что Эмбер, возможно, собралась переезжать. Той же ночью он подобрал ключ к замку, чтобы подготовиться к проникновению в квартиру. «Пробрался туда около часа, дома одна», – написал он за день до изнасилования.
На iPhone следователи обнаружили и доказательства того, что О’Лири следил за разведенной женщиной из Литлтона. Но подтверждений ее изнасилования не было. Одни лишь планы.
В iPhone нашлись и контакты О’Лири. Их было немного. Брат Майкл. Мать и отчим. Несколько местных друзей. И один номер из зоны 602. Принадлежавший некой женщине из Аризоны по имени Каликса.
Все свои находки Эванс отправлял Галбрейт и Хендершот, сопровождая их описанием в свойственном ему кратком стиле: «Вот парочка интересных находок за сегодня». Муж Эдны, Майк Хендершот, был лучшим другом Эванса. Они познакомились в полицейском департаменте Голдена. Там же Эванс познакомился и с Галбрейт. Таким образом, его тоже можно было назвать членом неформальной «синей» сети.
Среди загруженных О’Лири файлов Эванс нашел электронную версию книги, посвященной методам и приемам, используемым полицейскими: «Справочник по расследованию изнасилований». Его написали два опытных полицейских, несколько десятилетий занимавшихся расследованием преступлений на сексуальной почве, – Джон О. Савино, бывший сотрудник Нью-Йоркского полицейского департамента, и Брент Э. Терви, криминалист-психолог. Справочник был написан простым языком, содержал множество примеров из практики. В нем приводились подробные психологические портреты насильников и некоторые из их преступлений. Анализ образцов ДНК, обнаруженных на предметах, к которым прикасался преступник. Использование системы ViCAP. Характеристики серийных насильников. Эвансу показалось, что О’Лири тщательно изучил эту книгу.
О’Лири был прилежным учеником во всем, что касалось изнасилования.
При анализе Эванс наткнулся на странный файл, хранившийся на жестком диске компьютера с рабочего стола О’Лири, с намекающим названием «Дрянь». Он был огромным – занимал почти семьдесят пять гигабайт, что достаточно для хранения всех книг большой библиотеки или десятков тысяч фотографий и видеофрагментов. И надежно закрытым. Эванс выяснил, что О’Лири использовал программу TrueCrypt для защиты файлов от посторонних глаз.
Эванс поставил себе цель: во что бы то ни стало раскрыть секреты «Дряни».
Но и в зашифрованном виде файл предоставил кое-какие улики. О’Лири переносил изображения в «Дрянь» на хранение. Перенос папок с фотографиями оставлял следы на компьютере. Обнаружилось, что одна из перемещенных папок называлась «Девушки». В ней, в свою очередь, располагалось несколько папок, каждая с женским именем. Среди них Эванс обнаружил имена Эмбер и Сары. Имя Дорис упоминалось 1422 раза в 211 разных файлах.
Также там упоминались еще восемь других имен, незнакомых Эвансу. Он сделал копии, которые могли бы помочь следователям выявить других жертв насильника.
– Если знать, насколько аккуратно он складывал и хранил даже свое нижнее белье, то легко понять, почему папки названы именами женщин, – говорит Эванс. – Он был очень тщательным во всем без исключения.
Один из своих компьютеров Эванс выделил исключительно для взлома «Дряни». В ожидании он использовал другие инструменты для анализа двух карт памяти из фотоаппаратов О’Лири из дома 65 по Харлан-стрит, каждая размером с почтовую марку.
Там он и нашел улики, которые искал.
Фотографии жертв.
О’Лири попытался скрыть их. Насколько мог судить Эванс, О’Лири перенес фотографии с камеры в «Дрянь», сделав их копии в этой защищенной папке. После чего стер все с карты памяти. Подумал, что стер. На самом деле стерлись лишь имена файлов, но электронные данные остались на карте – они будут храниться там, пока поверх них не запишутся данные другой фотографии. Самый аккуратный из насильников снова оставил следы – на этот раз цифровые.
Воспользовавшись программой по восстановлению удаленных файлов, Эванс получил более четырехсот фотографий Эмбер в разных позах и с выражением страха на лице. Так же восстановились более двухсот фотографий Сары со связанными руками, которой было приказано лечь на кровать и раздвинуть ноги. Сомнений не оставалось. Человек, сделавший снимки, и был О’Лири. И он насиловал женщин точно так, как они описывали.
Пролистывая фотографии, Эванс иногда делал перерывы. Ему просто нужно было встать, выйти и покурить. Всего за двадцать пять лет службы в правоохранительных органах он повидал миллионы порнографических фотографий – многие очень жестокие, многие с детьми. Но на них были изображены неизвестные ему люди без имен и фамилий. На этот же раз он знал имена взирающих на него с экрана женщин, на чьих лицах застыло выражение ужаса.
О’Лири был прилежным учеником во всем, что касалось изнасилования.
– Невозможно просто так сидеть и перебирать их, – говорит он. – Со временем становится все тяжелее и тяжелее. Это реальные события. Ты понимаешь, что это снимки реальной жертвы.
Когда Эванс позвонил Галбрейт и Хендершот и сообщил им новости, они сразу же устремились в лабораторию, чтобы самим посмотреть фотографии и опознать своих потерпевших.
Краткое заключение Хендершот: «Не знаю более гнусного человеческого существа».
Хендершот обратила внимание на фотографию, где на Саре были большие красные сандалии. Она видела их в ящике, когда осматривала квартиру жертвы. Сара упоминала, что насильник заставил ее обуться, но не помнила, во что именно. Хендершот попыталась выяснить еще раз и позвонила Саре. Поговорив пару минут, она задала прежний вопрос. Не помнит ли Сара, какую обувь заставил ее надеть насильник?
Оказалось, что Сара помнит. Женщина сказала, что несколько недель назад просматривала фотоальбом и увидела фотографию, на которой она была в красных сандалиях. И тут же в ее памяти всплыла картинка: это те же самые сандалии, которые схватил насильник.
Хендершот была поражена. Через полгода после изнасилования травмированное сознание Сары «восстановило» утраченное изображение. Ее память продолжала находить кусочки головоломки и сопоставлять их друг с другом.
Эванс же продолжал выявлять файлы, которые, по мнению О’Лири, были стерты. Он нашел восемь фотографий, сделанных несколько лет назад. Они были частью более крупной коллекции, но поверх большинства снимков уже были записаны другие – по мере того как О’Лири насиловал и снимал очередных женщин. Еще бы одно нападение, и эти восемь снимков разделили бы ту же участь, пропав навсегда.
Но Эванс восстановил их и показал Галбрейт. Это были снимки девушки в розовой футболке. На ее лице застыло то же выражение ужаса, что и на лицах остальных женщин.
Внутри Галбрейт все похолодело. Еще одна жертва О’Лири. Но как найти ее?
Ответ предоставила последняя фотография. Марк О’Лири положил на живот девушки ее ученические водительские права. Щелк.
На снимке четко отпечатались ее имя и фамилия. И ее адрес.
Линвуд, штат Вашингтон.
13
Глядя в аквариум с рыбками
Понедельник 11 августа 2008 года
До 7:55
Линвуд, штат Вашингтон
Он приехал в предрассветный час и ждал у ее квартиры, у окон спальни, прислушиваясь к ее разговору по телефону. Ночь выдалась сухой, и он удобно устроился, прижавшись к стене, благодаря чему голос звучал громче.
Ему нравились деревья: они давали укрытие, а вокруг этого жилого комплекса их было достаточно. В жилых комплексах не найти таких укромных мест, как вблизи отдельных домов, но в них были и свои преимущества. Взять хотя бы эти раздвижные стеклянные двери, которые до смешного легко открыть, если их не запирают, что случалось часто. И еще окна. Бывало, что он разгуливал посреди ночи, переводя взгляд с одного окна на другое, все открыты, во всех горит свет. Словно глядишь в аквариум с рыбками.
Он обратил на нее внимание пару недель назад. Он медленно проезжал на машине мимо жилых комплексов, высматривая те, что подходили под его критерии. Ему хотелось найти комплекс, в котором было бы достаточно мест для укрытия. Если снаружи светло и открыто, его легко заметят. И еще там должны быть окна в спальне, в которые легко заглядывать. И чтобы было много путей отступления. Ему не хотелось оказаться загнанным в угол. Иногда, оценивая комплекс, он заходил в пустую квартиру – возможно, образец для подыскивающих жилье, – чтобы изучить расположение комнат и отметить все подробности.
Ему также хотелось, чтобы комплекс располагался, по меньшей мере, в полутора километрах от его дома. Как говорится: «Не гадь там, где ешь». Ее комплекс находился в шести километрах, в десяти минутах езды. И он часто бывал в Линвуде, отправляясь туда, как и многие, за покупками. Circuit City, Fred Meyer, Best Buy, Walmart. Здесь он перекусывал в Olive Garden и Taco Bell и обедал в темном, заполненном дымом местном корейском ресторане Secret Garden, подававшем жаркое. Как раз на прошлой неделе он заезжал в торговый центр Олдервуд-молл и заходил в Barnes & Noble.
В Линвуде было много районов преимущественно с отдельными жилыми домами. В таких домах есть свое очарование. Их обитатели реже входят и выходят. Здесь меньше посторонних наблюдателей, которых нужно учитывать. Но в жилых комплексах легче выслеживать, легче проезжать мимо или проходить, как бы невзначай останавливаясь у окна спальни и не привлекая при этом внимания. Там он мог смешаться с другими. При этом он понимал, что даже в жилых комплексах не стоит задерживаться надолго. Поэтому пару раз он отходил от ее окон и какое-то время гулял, чтобы не вызывать подозрений.
Потом возвращался и прислушивался. Было понятно, что она говорит по телефону, потому что никто ей не отвечал. Он ждал, пока она уснет.
Ей было восемнадцать лет. Он предпочитал женщин от восемнадцати и, возможно, до тридцати. Несмотря на монстра внутри, у его порочности имелись границы, или, по крайней мере, так говорил он сам себе. Не младше восемнадцати. Он также избегал домов с детьми, потому что не хотел, чтобы они оказались замешанными во все это. Лучше всего одинокие женщины. Также он избегал домов с собаками, потому что они лают. Собаки хуже сигнализации.
Если не считать возраста, она была не совсем его типом. Он понял это, заглянув в ее спальню. Но он потратил столько времени на охоту (он так и называл это занятие – «охота»), сотни часов, возможно, тысячи, что уговорил себя включить в свои фантазии как можно больше разных типов женщин.
К этому времени он прожил в штате Вашингтон два с половиной года. Он переехал сюда, вернувшись из Кореи и вступив в армейский резерв, где ему поручили готовить офицеров запаса. Зарегистрировался он в Форт-Льюисе, но жил в Маунтлейк-Террас, к северу от Сиэтла.
Первые попытки поохотиться в Вашингтоне выдались такими же жалкими, как и в Корее. Он не помнил, сколько раз дело заканчивалось провалом.
– Даже не знаю, много раз, – говорит он и добавляет, когда его просят уточнить: – Семь или восемь.
В один из тех случаев он зашел в спальню женщины с ножом в руке, а она, увидев его, пробежала мимо. Просто взяла и убежала. И он позволил ей сбежать. Если бы он попытался схватить ее, то, возможно, порезал бы, а ему этого не хотелось. Вся проделанная работа, вся подготовка пошла насмарку. Да, с ее стороны поступать так было глупо, но он уважал ее за это.
В другой раз он разгуливал по кондоминиуму и заметил пожилую женщину лет шестидесяти. Но не мог разглядеть ее как следует. Двор был слишком открытым, и он наблюдал за ней из-за ограды, притаившись в кустах, метрах в десяти-пятнадцати. Он подождал, потом зашел в ее дом. Телевизор был включен. Он прошел в спальню и увидел, что она спит. Она выглядела достаточно старой, чтобы он засомневался. «Ну не знаю», – подумал он про себя. Минут пятнадцать-двадцать он спорил сам с собой. Затем подошел к кровати и закрыл ей рот, чтобы она не закричала. Женщина выглядела настолько изумленной, что он испугался, как бы у нее не случился сердечный приступ. Стянув одеяло, он понял, что не сможет ничего сделать. Уж слишком она была старой. Он натянул одеяло обратно.
– Я зашел сюда по ошибке, – заговорил он, обращаясь к женщине. – Я не собираюсь ничего красть. Я не причиню вам вреда. Извините, что напугал. Пожалуйста, не вызывайте полицию. Сейчас я уйду через заднюю дверь.
И он ушел.
Но затем начал укорять себя. В последующие дни и недели он повторял себе: «Ты зря тратишь жизнь; проводишь одну ночь за другой, выслеживая, подготавливаясь, а потом, если женщина не соответствует твоим фантазиям, уходишь». Поэтому он решил расширить свои фантазии. Он искал порнографические фотографии и видео с пожилыми женщинами и усердно смотрел их. В следующий раз он должен отреагировать как следует. В следующий раз его труд не пропадет зря.
Между тем девушка, за которой он наблюдал, продолжала разговаривать по телефону.
Беседуя с Джорданом, Мари заметила какое-то движение в темноте, но не придала ему значения.
– В моем окне что-то промелькнуло. Наверное, просто тень.
Может, случайный прохожий. Во всяком случае, длилось это недолго.
Когда наконец она замолчала, было уже минут пятнадцать до восхода. Он перелез через перила, скользнув по их поверхности. К заднему крыльцу примыкала внешняя кладовка. Он прошел мимо нее к раздвижной стеклянной двери. Дверь была не заперта. Он шагнул в гостиную.
Он знал планировку квартир такого типа. Гостиная выходила в небольшую обеденную зону, ведущую к двери в спальню. Начав охоту на эту девушку, он дважды пробирался в ее дом, чтобы проверить обстановку. Пролистал ее бумаги и просмотрел все ящики, чтобы убедиться в том, что в пределах досягаемости нет никакого оружия.
Со временем он научился как следует планировать свои действия. Как он сам сказал: «Чем больше профессионализма, тем меньше ошибок». Именно так и выразился – «профессионализм». Для изнасилования он составил целый особый словарь. Эти слова дегуманизировали жертв и часто пародировали военный жаргон. «Осуществляя разведку», он искал «цели с множественным потенциалом». Свою заключительную подготовку в ночь «вылазки» – проверку маски, веревок, перчаток – он называл «предбоевой проверкой».
Тогда он, пожалуй, находился еще на полпути к вершине «профессионализма». До этого раза у него было несколько проколов, когда он привлекал внимание полиции. В апреле 2007 года в Маунтлейк-Террас в пять утра его остановил полицейский, записал его имя и составил отчет: «Задержанный разгуливал среди жилых зданий в темной одежде». Он наплел полицейскому совершенно глупую историю о том, что у него сломалась машина, и он хотел постучаться в чью-нибудь дверь, чтобы воспользоваться телефоном. Но в следующую пару недель он замечал, как мимо его дома медленно проезжают полицейские машины, очевидно, наблюдая за ним. «Вот дерьмо, – подумал он. – Теперь я у них под наблюдением». После того случая он на некоторое время залег на дно.
Он также понимал, что его странное поведение может порождать нежелательные вопросы у окружающих. Он приходил домой рано утром в испачканной одежде, как будто где-то ползал или продирался через кусты. Он посещал занятия в Институте искусств Сиэтла, где платил одному из товарищей среди студентов, фотографу, за то, что тот делал снимки для его сайта. Этот студент оборудовал фотостудию, где находилась клетка с фетиш-снаряжением и висячим замком. В эту студию они пригласили моделями трех женщин, которые, по словам студента, были «опасно исхудавшими». Брак его трещал по швам – вплоть до того, что он предложил жене поддерживать «открытые отношения». И вплоть до того, что она согласилась. Ей тоже надоело все время работать, чтобы содержать семью, пока он сидел за компьютером и делал вид, что занимается веб-дизайном, хотя на самом деле пробовал себя в порнобизнесе.
Из-за всех этих сайтов и ночных вылазок он забывал о своих военных обязанностях. Часто не являлся на сборы и тренировки, которые армейский резерв проводил раз в месяц. Целый год не встречался лицом к лицу со своими командирами.
В гостиной, как раз по ту сторону стеклянной раздвижной двери, он увидел пару черных кроссовок – ее кроссовок. Вынув шнурки, он поставил кроссовки на место. Позже детектив отметит, насколько аккуратно была расставлена обувь, как если бы в этом не было ничего подозрительного.
Для изнасилования он составил целый особый словарь. Эти слова дегуманизировали жертв и часто пародировали военный жаргон.
Он просто проявил тщательность, как и во всем остальном.
Одним шнурком он перевязал ее нижнее белье. Другой приготовил, чтобы связать ей руки.
Он не пользовался постоянно одним и тем же снаряжением. Иногда приносил наручники или повязку на глаза; иногда обходился тем, что удалось найти. Иногда брал с собой пистолет. В других случаях пользовался оружием, которое находил во время предыдущих посещений этого дома. По мере расширения его фантазий рос и список экипировки. Сегодня он решил попробовать еще одно развлечение. Взял с собой фотоаппарат.
Внутри квартиры он готовился с полчаса, возможно, больше. Отчасти это была психологическая подготовка – настройка на то, чтобы собраться с духом и спрыгнуть со скалы согласно его словам.
В кухне он подошел к подставке для ножей и вынул нож с черной ручкой, самый левый из верхнего ряда.
Потом прошел в спальню.
Примерно в семь утра, может, без четверти, он встал в дверном проеме, подняв нож в левой руке.
Он наблюдал, как она просыпается.
– Повернись, – приказал он Мари, и она повернулась. – Перекатись на живот.
Когда она выполнила и это, он сел на нее верхом, прижав нож к лицу.
– Руки за спину.
Он связал ей руки и завязал глаза. Сунул в рот тряпку, чтобы заглушить любые звуки.
– Интересная у тебя была беседа, – сказал он, давая понять, что все время был рядом, подслушивая и ожидая. – Нужно было запираться, – посоветовал он.
– Перевернись обратно.
Когда она перекатилась, он принялся насиловать ее, похотливо ощупывая все тело руками в перчатках.
Найдя ее сумочку, он вытряхнул содержимое, взял учебные водительские права, положил ей на грудь и сфотографировал.
Мари слышала шорох, но не могла понять, что он делает. Щелчки фотоаппарата она распознала, этот звук был ей знаком. Не имея возможности говорить или кричать, она молилась. Молилась, чтобы остаться в живых.
Закончив свое грязное дело, он сказал, что, если она обратится в полицию, он опубликует фотографии в Интернете, где их смогут увидеть ее дети, когда они у нее появятся.
Потом он вынул кляп и снял повязку с ее глаз, приказав отвернуться и уткнуться лицом в подушку.
Одними из последних были слова сожаления. Он извинился и сказал, что все вышло как-то глупо, что в его голове все казалось лучше.
Он вышел из комнаты, открыл входную дверь и покинул квартиру.
14 августа 2008 года – в тот день, когда Мари отвезли в полицейский участок Линвуда и допросили, вынудив признать, что она выдумала свою историю, – Марк О’Лири заехал в оружейный магазин Линвуда на Шоссе 99, где купил четыре упаковки патронов и винтовку.
В следующем месяце он зарегистрировал еще пять порнографических сайтов, в том числе teensexhub.net и porninjector.com. Еще через месяц он изнасиловал шестидесятичетырехлетнюю женщину в Киркленде к востоку от Сиэтла. Последовательность действий при этом была почти та же самая, вплоть до использования шнурков жертвы для связывания рук.
В следующем году его исключили из армейского резерва. Если действительную службу он закончил с отличием, то его служба в резерве была охарактеризована как «неудовлетворительная». В списке достоинств, отмечаемых галочками «да» или «нет», он получил отрицательные отметки во всех пунктах: преданность делу, чувство долга, уважение, самоотверженность, честность, прямота, мотивация. В характеристике отмечалось: «Нельзя рассчитывать на его исполнительность в любом деле, даже требующем низкой квалификации». Он не появлялся на сборах почти два года.
Летом 2009 года О’Лири выехал из западной части штата Вашингтон и направился по шоссе 90 через горы на юго-восток к Якиме. Потом свернул на шоссе 84 к Бейкер-сити в Орегоне; миновал Берли в Айдахо и Огден в Юте и выехал на шоссе 80, ведущее к Рок-Спрингс в Вайоминге. Продолжая двигаться на восток, он проехал почти весь Вайоминг до Небраски, а затем повернул на юг – домой, в Колорадо, где поселился в пригороде Денвера и начал новую жизнь.
14
Чек на 500 долларов
Март 2011 года
Линвуд, штат Вашингтон
Детектив Галбрейт предвкушала этот звонок. Ей предстояло предоставить другому полицейскому департаменту ценные улики для расследования серьезного дела. Она словно протягивала руку помощи через несколько штатов: «Эй, посмотрите, что я нашла для вас». Или, по крайней мере, ей так казалось.
Когда же Галбрейт и в самом деле позвонила в полицию Линвуда – это было в четверг, 3 марта, – то сначала представилась, а затем упомянула имя и фамилию Мари и спросила, нет ли в департаменте дел, имеющих отношение к указанной женщине. Когда ей ответили, что да, то попросила предоставить копию.
Дежурный из полиции Линвуда сказал, что нужно отправить факсом запрос на официальном бланке. Они хотели убедиться, что Галбрейт действительно служит в полиции. Поэтому Галбрейт схватила первый попавшийся лист с логотипом их департамента полиции и напечатала: «Прошу предоставить сведения по указанному вопросу в возможно кратчайшие сроки. У нас имеются четыре похожих дела, относящихся к находящемуся под стражей лицу. Заранее благодарю! Стейси».
Минут через двадцать пришел факс из отделения делопроизводства полиции Линвуда. Она посмотрела на первую страницу, потом на вторую и снова перевела взгляд на первую. В нижней части от руки было приписано:
Потерпевшей предъявлено обвинение в ложном заявлении.
Ложное заявление. Женщина на фотографии. «Ложное заявление».
Галбрейт недоуменно взирала на эти слова, которые менее всего ожидала увидеть.
У нее замерло сердце. Затем вырвалось ругательство. Какая несправедливость!
– Эй, только послушайте! – обратилась она ко всем присутствовавшим поблизости полицейским.
После чего зачитала официальный ответ. Отчеты о проделанной работе в Колорадо занимали тысячи страниц и включали описание улик и методов расследования, протоколы опросов. Факс из Линвуда содержал всего сорок четыре страницы. Галбрейт внимательно прочитала все. Прочитала то, что рассказала Мари полицейским в первый день после нападения. Галбрейт, которая сама видела сделанные О’Лири снимки, понимала, что девушка говорила правду. Описание Мари совпадало с этими снимками.
Галбрейт поняла также, что не сможет помочь коллегам-полицейским расследовать это дело. Она должна сообщить им о немыслимой ошибке, о самом худшем, что может сделать детектив. Читая расследование из Линвуда – как зарождались и распространялись сомнения, как Мари колебалась в своих показаниях и под конец согласилась на сделку, – Галбрейт невольно представляла себе, через что прошла девушка, которую она видела на фотографии. А также задумывалась над тем, что предстоит пережить полицейским Линвуда.
Телефонный звонок застал сержанта Мэйсона по дороге на работу.
За два месяца до этого его перевели из отдела уголовных расследований в оперативную группу по борьбе с наркотиками, то есть на то направление, которое он знал лучше всего. Но он по-прежнему иногда брал дополнительные дела. Он окончил курсы по процедурам в криминальной юстиции в колледже Скаджит-Вэлли, получив такую же отметку «А», как и отметки по другим курсам, красовавшиеся в его личном деле.
Прошло два с половиной года с тех пор, как он закрыл дело Мари, и за все это время у него не возникало никаких сомнений. «У меня не было подозрений, что расследование было проведено не на 100 процентов правильно».
В действительности расследование Мэйсона свернуло с правильного пути после звонка Пегги, которая подозревала Мари во лжи. Теперь же ему позвонил Родни Конхейм, коллега-сержант по Линвуду, и сообщил, что Мари изначально говорила правду. Ее на самом деле изнасиловали. Того мужчину арестовали. Задержавшие его полицейские нашли фотографии, подтверждающие рассказ Мари.
Ее невероятную историю.
Он убедил женщину, на которую напали с ножом, отказаться от своих показаний и обвинил ее в преступлении. Сидя один в своей машине, он переваривал новости. Потрясение было таким сильным, что он почти не воспринимал, что происходит снаружи. По всей видимости, он автоматически припарковался на обочине, хотя точно этого не помнит: «Таковы правила. Я уверен, что так и сделал». Скорее всего, Конхейм старался приободрить его: «Я уверен в этом. Хотя тогда и не заметил».
Он поехал в участок и встретился с начальством. Все вокруг говорили о повторном открытии дела, об экстрадиции О’Лири, о необходимости сообщить об этом Мари и возместить ей расходы, о снятии судимости, но для Мэйсона это был сплошной шум. Все отводили глаза и не знали, что сказать детективу, оказавшемуся в центре этого скандала.
Пока его коллеги приступали к своим делам, Мэйсон размышлял о том деле. О телефонном звонке от Пегги. О менеджере проекта «Лестница», который сообщил, что Мари хочет сменить жилье. О самой Мари, которая, услышав, что ее вызывают в полицию, спросила: «У меня проблемы?» По отдельности эти факты значили не так уж и много. Но тогда казалось, что они все указывают в одном верном направлении. Мэйсон проработал в полиции более двадцати лет, но впервые усомнился в том, подходит ли он для этой работы. Как и всякому полицейскому, ему случалось переживать травматические события; он видел смерть, сталкивался лицом к лицу с опасностью. И каждый раз он собирался с духом и двигался дальше. Но этот случай был иным. Хотя он размышлял о себе и о том, что ему придется отвечать за свои поступки, его мысли невольно возвращались к Мари. Если он настолько ошибся, то должен ли продолжать свою работу? Может, пора уйти в отставку?
Расследование в Колорадо позволило распутать не только преступление, совершенное в двух тысячах километрах от штата, в Линвуде, но и схожий случай в Киркленде, штат Вашингтон, – с помощью Следственного управления ВМФ США, или сокращенно NCIS.
В 2004 году NCIS запустило программу «Обмен информацией между правоохранительными органами», сокращенно LInX. Целью ее было накапливать сведения о расследовании преступлений различными правоохранительными органами на федеральном уровне, а также на уровне штатов, округов и муниципалитетов. Поиск по ее базе данных мог выявить повторяющийся рисунок преступлений или связать между собой дела разных юрисдикций. В 2011 году на одном лишь Северо-Западе в этой программе участвовали по меньшей мере 275 агентств, разделяя между собой сведения о более чем 13 миллионах уголовных расследований. Такое активное участие позволило LInX набрать мощь, о какой ViCAP ФБР не могла и мечтать.
Связав О’Лири с изнасилованием в Линвуде, Галбрейт воспользовалась этой базой данных для поиска других нерешенных дел в штате Вашингтон со схожими маркерами. Тут же всплыл случай в Киркленде, где через два месяца после изнасилования Мари произошло нападение на шестидесятипятилетнюю женщину. Тут тоже все сошлось. На компьютере О’Лири нашлось упоминание имени жертвы в Киркленде. ДНК О’Лири сравнили с генетическим профилем, составленным на основе образцов, полученных со шнурков пожилой женщины. Они совпадали.
До выдвижения обвинения прокурор округа Киркленд в штате Вашингтон в письменной форме попросил Галбрейт просмотреть список улик и проверить его точность. Галбрейт отослала документ обратно, приписав на нем:
НИКАКИХ СОМНЕНИЙ! Это тот самый НЕГОДЯЙ!
Приятных выходных.
В полицейском департаменте Линвуда исправлять ситуацию поручили коммандеру Стиву Райдеру и сержанту Конхейму, присутствовавшему при последней бесплодной попытке Мари убедить полицейских в том, что насильник существовал в реальности. Им предстояло встретиться с коллегами из Колорадо, что казалось весьма унизительным, а также найти Мари и рассказать ей о Марке О’Лири.
– Одна из худших обязанностей, какие нам когда-либо приходилось выполнять, – говорит Райдер.
Сначала линвудские полицейские отправились в Колорадо. 14 марта они представились двум детективам, задержавшим насильника. Галбрейт отметила, что, несмотря на их незавидную миссию, держались они вполне достойно. «Приятные люди. Действительно приятные. Чувствовалось, что они принимают близко к сердцу интересы потерпевшей и искренне желают все исправить. Нисколько не высокомерные. Не было никакой стены в общении. Не возникало такого чувства, что они защищаются. Просто так получилось, и теперь нужно что-то делать». Галбрейт с Хендершот быстро ввели их в курс дела и предоставили отпечатки пальцев О’Лири, полученные после его ареста.
Полиция Киркленда сохранила физические улики, включая образцы ДНК, совпавшие с образцами О’Лири. Но полицейские Линвуда, придя к выводу о том, что Мари лгала, уничтожили простыни, волосы, волокна ткани и даже набор для анализа улик со всеми образцами, полученными в больнице, когда девушка выполняла все, что от нее требовали, чтобы помочь полиции поймать незнакомца с ножом. Все надежды на совпадение образцов ДНК пропали. При повторном поиске обнаружилась лишь карточка с частичными отпечатками пальцев, снятыми со стеклянной раздвижной двери. Эта карточка, вместе с отпечатками пальцев преступника, оставалась единственной надеждой на доказательство вины О’Лири с помощью оставленных им физических следов.
В тот же день, когда Райдер и Конхейм встретились с двумя детективами из Колорадо, они посетили тюрьму округа Джефферсон, чтобы выслушать то, что, возможно, скажет сам О’Лири. Но, узнав об их присутствии, О’Лири потребовал адвоката и отказался отвечать на какие бы то ни было вопросы.
На следующий день они отправились в Лейквуд, в офис Бюро расследований штата Колорадо. В конференц-зале сошлись представители всех органов, задержавших О’Лири в Колорадо, – из Голдена, Уэстминстера, Ороры, Лейквуда, CBI и ФБР, – а также полицейские из Линвуда, из того самого департамента, который мог бы предотвратить преступления в Колорадо, если бы его детективы расследовали дело до конца, а не поспешили закрыть как необоснованное. Встреча выдалась не слишком приятной.
– Мы сидели в обществе следователей, которые сопоставили все улики, провели огромную работу, решили это дело за нас, и нам оставалось лишь переглядываться между собой украдкой. У нас было такое чувство, что мы не заслуживаем даже находиться здесь, что наш департамент очень сильно нас подставил, – вспоминает Райдер. – Они словно смотрели на нас и спрашивали: «Как вы вообще могли так поступить?»
Полицейских Линвуда поразила слаженная работа представителей различных агентств штата Колорадо – «их дух сотрудничества», как выразился Конхейм. Они делились между собой информацией. Они проводили регулярные общие совещания. «Они были знакомы друг с другом. Было видно, что эти встречи проходят не просто ради галочки и что они давно поддерживают связь». В штате Вашингтон линвудская полиция похоронила все попытки из Киркленда скоординировать расследования по схожим делам, хотя департаменты находились всего в двадцати пяти километрах друг от друга. Несмотря на наводку Шэннон и ее настойчивые утверждения, что оба случая могут оказаться связанными, если только рассмотреть их совместно, – детективы обоих департаментов так и не встретились. Не связались они и в письменном виде, как и не обменялись доступной информацией по телефону. В отчетах по делам нет ни слова о том, что они вообще как-то взаимодействовали друг с другом.
В Колорадо Райдер и Конхейм своими глазами увидели, что значит сотрудничество. Они также увидели различные инструменты расследования, которых не было в распоряжении полиции Линвуда. Вернувшись в штат Вашингтон, они проследили за тем, чтобы их департамент приобрел автоматические считыватели номеров.
После завершения одного испытания предстояло другое. Его Райдер страшился больше всего. Теперь нужно было рассказать обо всем Мари.
Каким бы исключительным ни казался случай Мари – нападение на жертву, которую потом же и обвинили, – подобные дела можно обнаружить в полицейских департаментах по всей стране, когда к сообщавшим об изнасиловании часто относились с пренебрежением, а порой и враждебностью.
В случае Мари справедливость восторжествовала благодаря фотографии, сделанной и сохраненной насильником, что подтверждало истинность ее слов. В случае с тринадцатилетней девочкой из Уайт-Бэр-Лейк в Миннесоте таким подтверждением стала видеозапись. В 2001 году девочка сообщила о том, что ее похитили и изнасиловали, после чего высадили у торгового центра.
– Ты там никогда не была. Тебя туда не отвозили, – сказал следователь полиции девочке. Он утверждал, что просмотрел запись с камеры видеонаблюдения в торговом центре и ничего не увидел. – Ты врешь. Все, что ты говоришь, – сплошная ложь, – сказал он.
Чуть более недели спустя родители девочки сами просмотрели видеозапись и обнаружили фрагмент, подтверждающий, что их дочь говорила правду.
Читать бесплатно другие книги:
