Драконова Академия. Книга 3 Эльденберт Марина
— Спорим? — Я протянула ему руку. — Нет, я ставлю на то, что твоя угроза полностью окунуться во тьму пройдет стороной, но если все-таки нет, то спорим? Спорим, что я останусь с тобой?
Валентайн улыбнулся и снова мягко перехватил мои руки. Вместо того, чтобы пожать мне ладонь.
— Я верю в то, что ты достаточно безумна для этого.
— Безумна?
— И столь же отважна. Но моя сила стремительно возрастает, я даже чувствую ее сейчас иначе, чем несколько месяцев назад. Единственное, о чем я жалею — так это о том, что потерял все эти месяцы вдали от тебя. Ты мало что знаешь об истинной тьме, Лена. То, что я рассказываю — это верхи. Не перебивай, пожалуйста. — Он сжал мои ладони, и я закусила губу. — Ты лучшее, что было и есть в моей жизни. Ты мой свет. Мне бы очень хотелось верить, что этого света хватит, чтобы отогнать тьму, но я не настолько наивен. Я не хочу тебе лгать. Не хочу, чтобы это стало для тебя неожиданностью или чтобы ты так или иначе пострадала. Я говорил об этом с самого начала, но, кажется, ты не понимаешь. Или слишком веришь в меня. Я хочу быть с тобой каждый вздох, пока мое сердце способно на чувства к тебе. Если бы это была вечность, я был бы счастлив. Увы, пока я не представляю, сколько времени нам осталось, но я буду делать все, чтобы его было как можно больше. Я клянусь тебе в этом, и я бы не заговорил об этом сейчас, если бы не сказал случайно «пока». Потому что даже в этом серьезном разговоре мы теряем мгновения, которыми могли бы наслаждаться.
Он замолчал, и молчал достаточно долго. Настолько, что мне хватило ясности: теперь можно говорить мне. Можно и даже нужно.
— Да, я верю в тебя, — честно призналась я. — Верю в тебя, верю в нас. Но даже если отбросить все это, я счастлива, потому что ты говоришь со мной откровенно. Нет никаких потерь мгновений, мы вместе прямо сейчас. Какая разница, о чем мы говорим? Или ты считаешь, что в отношениях всегда только свет и радость?
— Нет. Я так не считаю, но я хотел бы дать тебе максимум света, что есть во мне. — Его голос неожиданно дрогнул. Кажется, неожиданно даже для него самого, потому что лицо Валентайна на глазах стало превращаться в камень, в эту непроницаемую маску, которой он всегда закрывался ото всех. В том числе от меня.
— В тебе гораздо больше света, чем ты думаешь, — сказала я. — Гораздо больше света и гораздо больше любви. Иначе зачем тебе ходить к той девочке в приют? Зачем общаться с ней? Зачем дарить подарки незнакомому ребенку? У тебя были все возможности воспользоваться своей властью надо мной, но ты не воспользовался.
Я глубоко вздохнула от переполнявших меня чувств:
— Все! Я устала убеждать тебя в том, какой ты хороший. Так что давай просто гулять и забудем обо всем этом. Ты прав: что толку говорить о том, что еще не случилось. Тем более что от меня ты даже в самой темной тьме не отвяжешься.
Я не позволила ему возразить, рывком увлекая за собой по ступенькам. По иронии судьбы мы вышли на ту самую улицу, где располагался приют, и где Соня увидела Женевьев. После чего у нее стремительно испортилось настроение, и она от меня сбежала. Правда, тогда я еще не знала, что она Соня, и уж тем более не знала, что она любит Сезара. Любит или влюблена? Неужели Люциан прав, и она согласилась поэтому? Просто потому, что не смогла от него отказаться, как… как сейчас я говорила Валентайну? И что, это значит, что я его люблю?!
Ой.
— Какое-то время назад я задумался о том, чтобы ее удочерить, — Голос Валентайна, к счастью, выдернул меня из предыдущей темы. Мы как раз проходили мимо приюта: красивый особняк благодаря подсветке фонарей ночью казался еще красивее и ни разу не напоминал детские дома, в которых на детях и на всем экономят, или те же, например, приюты в стиле классики Джейн Эйр. Мне оставалось только порадоваться, что мы уходим от темы отношений, а еще тому, что Женевьев вкладывается в такое дело, позволяя этому зданию действительно быть домом. Домом для тех, кто в нем так отчаянно нуждается. Я читала, что и подбор воспитателей курирует она, поэтому и с этим здесь наверняка все хорошо.
— Задумался, и? — уточнила я.
— Потом понял, что мне нечего ей дать. Разве что клеймо воспитанницы темного.
— Или любовь. Заботу. Семью. — Я подняла руки вверх. — Ты уж прости, Валентайн, но списывать все на тьму так удобно. Так легко не принимать решения, когда в тебе тьма.
— Ты мне сейчас мораль прочитала, или что? — он улыбнулся.
— Да нет. Просто поделилась своими мыслями. Ну и еще немного историей на тему «жить здесь и сейчас». Когда ты задумался о том, чтобы ее удочерить?
— Еще до твоего появления.
— Поздравляю. У этой девочки год мог бы быть отец.
Валентайн как-то странно на меня посмотрел, но ничего не сказал, а я решила не продолжать. Мы просто шли и молчали, но это тоже было на удивление уютно. Остался за спиной и приют, и улица, а впереди уже раскрылся широкий проспект, вдалеке которого виднелась Алая площадь.
Нет, все-таки на тему Москвы я была не права. Да, если долго копаться в прошлом и ностальгировать, можно было отметить схожие черты, но Хэвенсград, по большому счету, впитал множество атмосфер самых разных городов моего мира. Где-то — мосты, похожие на родной Санкт-Петербург, Прагу или Париж (последние я видела только на картинках, но все же!). Где-то — уютные кварталы с маленькими притоками Ваалы, напоминающие каналы Венеции или Амстердама. Где-то невысокие домики, черепичные крыши, где-то готика, застывшие на карнизах драконы, горельефы и барельефы. И, разумеется, вишенка на торте, то есть на городе — парящая в небе Академия Драконова. Шум и тишина, камень и цветение, парки и длинные, казалось, располосовавшие весь город улицы — все это Хэвенсград. Со своими портальными точками и даже пробками из маджикаров. С кучей фонтанов, один из которых, кстати, расположен прямо на Алой площади.
— С этого места для меня началась Даррания. — Валентайн остановился рядом с фонтаном. Отпечаток лапы дракона, застывший в алых камнях, подбрасывал струи ввысь, вокруг собралось множество людей и драконов. Все наслаждались магией, которая придавала воде то кроваво-красный оттенок, то серебристо-черный, то золотой — вроде как побеждающий тьму. Само это место было напоминанием о кровопролитных войнах и о том, что темная магия — это фу.
Фу такими быть, вот что я скажу.
— Пойдем? — Я хотела увести Валентайна, но он не позволил. Продолжал смотреть на бьющую в небо воду даже несмотря на то, что многие уже начали на нас оборачиваться и перешептываться — шутка ли, сам темный архимаг собственной персоной. Еще и меня с собой взял.
В какой-то момент захотелось показать им неприличный жест, но вряд ли до них дошел бы посыл, поэтому я просто обняла Валентайна двумя руками и прижалась всем телом.
Пусть думают, что хотят. Все они.
Валентайн притянул меня к себе, и о чем сейчас думал он, я знать не могла. По крайней мере, мне так казалось — до тех пор, пока фонтан не «заснул» у меня на глазах, а я не почувствовала холод темного промозглого раннего утра зимы или начала весны. Подсохшие корочки льда, черные изломы Дворца правления. Дрожь складывающихся крыльев, дрожь от холода. И вопли прикорнувшей у фонтана нищенки, вмиг проснувшейся:
— Темная тварь! Темная тварь!
Ее визг звучал у меня в ушах так же, как и топот стражей порядка и мгновенно заполонивших площадь военных, окруживших мальчишку-подростка. Он стоял полностью обнаженный, и вокруг него таяли очертания черно-серебряных крыльев, плавилась, становясь кожей, серебристо-черная чешуя.
Валентайн не сопротивлялся, когда его скрутили, когда брезгливо набросили грязное покрывало.
Я вынырнула из его воспоминаний так же резко, как в прошлый раз, с Эстре. Видимо, что было дальше, он не захотел мне показывать.
— Здесь началась моя новая жизнь, — произнес он уже вслух. — Ни об одной минуте которой я ни на миг не пожалел. И не пожалею.
Повернулся ко мне и почему-то улыбнулся, становясь моложе разом лет на пять.
— Ты удивительный, — произнесла я, провела пальцами по его скуле. Не удержалась и так же, подушечками, повторила контуры губ.
В толпе зашептались активнее, и Валентайн кивнул мне в сторону набережной:
— Пойдем.
Черное покрывало реки отражало огни, катало их на волнах, изредка ударяя о камни. Здесь стало прохладнее, еще и ветер какой-то внезапно подул. Валентайн мгновенно стянул пиджак и набросил его мне на плечи, закутывая, как в кокон и привлекая к себе. Теперь каждый его шаг отдавался во мне, а мой — в нем.
— Так на чем мы остановились в прошлый раз, когда говорили о твоем мире?
— О, об этом я могу говорить бесконечно. Только попроси, — фыркнула я. — Но вообще мы говорили про самолеты, про наши местные маджикары — в смысле про маджикары из моего мира, про то, что у нас нет магии и есть технологии, а еще про деньги. Про то, что они приближены к местным попыткам людей сделать что-то, на что можно обменивать товары и услуги.
— Это же неудобно.
— Неудобно, а как быть, если нет магии? Вот я, например, только недавно научилась понимать, что такое внутренний ресурс. Точнее, научилась я давно, а начала чувствовать — по-настоящему чувствовать, только недавно. У нас в мире такого не было, а как-то жить надо было.
— Просто делать что-то в обмен на что-то?
— Ну-у-у-у нет, — рассмеялась я. — Это ты уже какую-то утопию сочиняешь.
— Утопию?
— Утопичный мир, в котором все в гармонии и балансе брать-давать. В Даррании, например, тоже такого нет, несмотря на всю вашу магию. Ты же когда приходишь дорогое белье покупать, не танцуешь потом стриптиз консультанту, чтобы совершить равноценный обмен.
— Танцую — что, Лена?
Я поперхнулась. Не столько потому, что представила, как это объяснять, сколько потому что очень отчетливо увидела танцующего стриптиз Валентайна. После этой картины мне стало сначала жарко, потом холодно, потом опять жарко — на сей раз настолько, что впору пиджак снимать. Вот только я решила оставить, а то мало ли. Объясняй потом, что такое стриптиз. Во-первых, стремно, а во-вторых — вдруг ему понравится? Еще меня танцевать заставит. То есть попросит. А я не смогу отказать.
А-а-а-а! О чем я вообще думаю?!
Мама! Он же в мысли мои заглядывать может!
— У вас тут нет стриптиза? — уточнила я осторожненько.
— Нет, или по-другому называется.
Приватный танец, приватные услуги… да ну чтоб тебя! Как мало я знаю об этом мире. Все еще.
— Нет, и не надо, — я махнула рукой, быстренько выпихивая все ненужные картинки из сознания. Пронесло! — Как Соня себя вела, когда ты с ней разговаривал?
— А как должна была? — Валентайн заглянул мне в лицо.
— Не знаю. Не нервничала, там? Ничего не пыталась сказать?
— Нет.
Я вздохнула. Значит, Люциан прав. Это Сонино решение, и оно такое. Из-за любви.
— Снова переживаешь? — Валентайн потер мои плечи.
— Угу, — не стала отпираться. — Теперь из-за того, что она так легко согласилась. И Сезар… возможно, она его любит, но он?
— Он, Лена, скорее уничтожит себя, чем позволит себе снова причинить ей боль. — Мои плечи легко сдавили. — Он и попытался. В ту ночь. Обратил против себя свою же силу.
Я открыла рот, но Валентайн приложил палец к моим губам.
— Я не прошу оправдывать его поступок, и я его не оправдываю. Я знаю этого парня, и я знаю, что твоя подруга будет как величайшая в мире драгоценность рядом с ним. Бесценна и неприкосновенна — пока сама не попросит.
— Ты в этом уверен? — Я заглянула ему в глаза.
— Уверен ли? Сезар останется последним оплотом Даррании после того, как мне придется уйти. Я его к этому готовил, и…
— Ох, Валентайн, замолчи, — теперь уже я мотнула головой и остановилась.
— Не хочешь больше продолжать этот разговор?
— Гораздо больше я хочу сделать так, — я подалась вперед и коснулась губами его губ. Легко, как утихомирившийся ветер сейчас играл моими волосами, то щекоча ими лицо, то отбрасывая за спину.
— Ты удивительная, Лена, — хрипло сказал он, когда я отстранилась. В его радужке светилась серебряная кайма.
— Счастливая, — поправила я. А потом уже Валентайн меня поцеловал.
Гораздо глубже и откровеннее, чем я его. Гораздо интимнее, настолько властно и нежно одновременно, что я потерялась в его-нашем дыхании и в этой самой простой, бесконечной манящей ласке. Река билась волнами о ступеньки, шумела листва, а мы стояли на набережной и целовались, и не могли друг другом насытиться. В этом не было никакой магии, и в то же время было самое величайшее в мире волшебство.
Глава 36
Глава 36
Магистр Доброе утро смотрел на меня так, что становилось не по себе: глубоко, затягивающе. А ведь я всего-то тест проходила, и от этого теста ничья жизнь не зависела. Ну разве что моя, но я как-нибудь справлюсь с тем, что в очередной раз накосячила. А я накосячила! Я это видела по его взгляду. Следующая его фраза тоже была как бы намеком на то, что, в общем-то, со мной все сложно:
— Пожалуй, я поговорю с вами не на драконьем, адептка Ларо, — произнес он.
— Мне совершенно без разницы, — брякнула я.
— Да, судя по тому, что я вижу, на мой предмет вам без разницы.
Ну не может быть все настолько ужасно!
— Потому что вместо того, чтобы попросить подать вам руку, вы попросили на вас жениться.
Или может?
— Это как? — я потянулась, чтобы заглянуть в магические письмена.
— Вот так. Я объяснял разницу между agvaer noder и agverre noder. Я это точно помню. Где были вы в этот момент, даже не представляю, но ваша фраза получила совершенно иной смысл. Предложить руку и предложить руку в качестве потенциального партнера на всю жизнь — разница есть, правда, адептка Ларо?
Да он издевается! Просто решительно издевается. Хорошо хоть все остальные уже ушли, только Соня ждала меня за дверью.
— Но это еще не все. Со временами вы тоже напутали, — магистр улыбнулся как-то зловеще. Или мне так показалось. — Дословно у вас получилось «Вы не могли бы предложили мне руку», а если перевести литературно: «Вы не могли бы позвали меня замуж».
Душнила он, вот кто!
Я с трудом удержалась, чтобы закатить глаза.
— Это все?
— Нет, это не все, иначе я не попросил бы вас задержаться. Такая ерунда со временами у вас по всему тесту.
Так и знала, чтоб его!
— Поэтому к экзаменам я вас не допускаю. По крайней мере, пока не выучите времена и не пересдадите тест.
Что-о-о?!
— Из-за одного маленького потерянного времени?
— Не одного, а десятка. — Магистр оперся ладонями о кафедру и подался ко мне. — В мире драконов вас в лучшем случае высмеют. Вы знали, что на официальных приемах драконы предпочитают общаться на своем языке? Например, если на предстоящей помолвке Софии Драконовой и Сезара Драгона вы будете сыпать такими корявыми фразами, как вы думаете, на вас посмотрят?
Я буду молчать.
— Тот факт, что София Драконова — человек, никого не смущает?
— Ваше знание языка должно смущать! Вас! — рявкнул магистр, полыхнув золотом в зрачках. — Время пересдачи — послезавтра, после занятий. Все.
Вот же готова поспорить, что с таким характером на пересдачу приду не только я. А меня, именно меня он решил задержать и отчитать! Просто потому что я — это я. Хотя у меня в принципе форы по хотя бы малейшему изучению языка не было до того, как я сюда попала!
— В нашем мире говорят, что если ученик двоечник, то двойку надо поставить в первую очередь учителю! — огрызнулась я.
— Что значит — двоечник в нашем мире?
Да чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя!
— В моем, — сказала я. — В моем персональном мире за плохой результат ученика, то есть адепта, ответственен не только он, но и магистр!
Живите с этим!
Я вышла из аудитории раньше, чем успела что-то еще сказануть. И так уже сказанула.
Соня дожидалась меня, прислонившись к стене рядом с дверью. Так получилось, что на завтрак я, мягко говоря, опоздала. Влетела в Академию в самый последний момент перед рычанием на первое занятие, потому что утренним пробуждением мы с Валентайном… гм, несколько увлеклись. Поэтому и поговорить с Соней толком не получилось, даже просто ни о чем, не говоря уже о том, что произошло в ночь дуэли.
— Как прошло? — поинтересовалась она, увидев меня.
— Тоска. Пересдача, в смысле.
Соня приподняла брови:
— Серьезно?! Ты же так любила языки, Лен!
— Ну в нашем мире я как-то побольше сталкивалась с разговорным английским, например…
— Т-с-с-с! — Она сделала большие глаза.
— Тьфу. Прости. У меня от счастья совсем мозги отъехали, видимо.
— Валентайн? — Соня тепло улыбнулась, кивнула и мы направились в сторону следующей аудитории.
— Валентайн, — честно призналась я. Даже выкручиваться и спорить не хотелось.
— Я очень за тебя рада! — В том, что Соня говорит искренне, сомнений не было. А вот что касается легкой грусти в ее глазах, которая промелькнула — и тут же исчезла — это еще откуда?
— А ты как?
— А как я? Готовлюсь к помолвке.
— Ты любишь Сезара? — спросила в лоб.
Соня резко остановилась:
— Опять?!
— Нет. Я просто…
— Лена, мы закрыли эту тему, — произнесла она ледяным тоном. Настолько, что мурашки по коже пошли. Вот как после такого, скажите, верить в то, что она замуж по большой любви собирается?
— Нет. Не могу я ее закрыть, потому что…
— Да, я его люблю! Довольна?! — Соня сложила руки на груди. — Люблю мужчину, который меня изнасиловал. Хочешь еще что-то узнать на эту тему, валяй. Можем подробно обсудить случившееся той ночью, чтобы ты, наконец, успокоилась!
Она обошла меня и резко зашагала по коридору, я бросилась ей вслед.
— Сонь! Соня! Да подожди же!
— Я не хочу об этом говорить, Лена, что тут непонятного?! — Она метнула в меня резкий взгляд. — Пожалуйста! Я что, о многом тебя прошу?
— Нет. Не о многом.
— Тогда пожалуйста. — Соня глубоко вздохнула и сложила руки у груди в намасте. — Пожалуйста. Я не хочу ссориться с тобой из-за этого. Ты моя лучшая подруга, а я сейчас на взводе — думаю, тоже не стоит объяснять, почему. Поэтому давай говорить о чем угодно, только не об этом.
Я хотела сказать, что переживаю за нее. За то, что брак с Сезаром — это будет сложно даже несмотря на все чувства, но поняла, что эту тему реально стоит закрыть. Своими вопросами я ей лучше не сделаю, своими тревогами тоже. Только буду бередить рану. Пришлось засовывать все свои переживалки поглубже — туда, откуда они уже не вылезут, и сворачивать с темы.
— Вообще-то я хотела с тобой поговорить о том, что случилось на дуэли, — призналась я, когда мы завернули за угол к широкой лестнице и пошли на третий этаж. — О той ночи. Драконов… твой отец наверняка проводил расследование. Может быть, удалось узнать какие-то детали? Важные детали, которые ну… подозрительные.
— Подозрительные? — Соня прищурилась. — Ты о чем?
Я кратко пересказала ей разговор с Максом и пояснила, к каким выводам пришла в расследовании по делу родителей Ленор.
— Ты сумасшедшая, Лен, — она покачала головой. — Во что ты вообще лезешь? И зачем?!
И эта же самая девушка говорила, что это круто — заниматься расследованием? Когда мы с ней выяснили про «Туасон ле Фре» и невозможность подделки.
— Раньше я хотела в этом разобраться, просто чтобы на меня не смотрели, как на дочь заговорщиков. Потом — из-за предстоящего заседания по этому зимнему делу.
Соня помрачнела. Перед ней расступилась группа адепток, и она прошла мимо них, как королева. Устроилась на четвертом ряду, я села рядом.
— Понимаешь, — на всякий накинув cubrire silencial, пояснила я: — я так незаметно подружилась с Максом, и это дело стало гораздо больше, чем способом спасения. Чем-то личным. Не только из-за брата, хотя и из-за него тоже, но важным именно для меня.
Заклинание «прятало» наш разговор, но не скрывало, о чем говорят другие, поэтому до меня донеслось:
— Подумать только! Помолвка с Сезаром Драгоном.
— Добилась все-таки своего!
— Разбила их с Женевьев пару.
— А что ты хотела? Это же София Драконова.
Девицы покосились на нас, я начала было подниматься, но Соня положила руку поверх моей.
— Забей, Лен. Мозгов у них не прибавится, а вот у тебя убавится нервов. Оно тебе надо? — Подруга помолчала, пожевала губы: — Наверное, не стоит говорить, что если тут замешан Хитар, это дело опаснее, чем можно было себе представить раньше? Если честно, я не понимаю, почему ты просто не придешь с этим к Валентайну?
— Потому что он не обязан решать все мои проблемы.
— Но это дело серьезное.
— Вот именно что серьезное, а у него хватает серьезных дел. В том числе и по моей милости. Слушание это опять же… Он вообще рискуя своей репутацией за меня поручился.
Соня глубоко вздохнула.
— Лен, мое мнение ты услышала. Я бы не советовала тебе в это лезть самой.
— Но?
— Но зная тебя, я понимаю, что бесполезно тебе что-либо советовать. Увы, про ночь дуэли я знаю ничтожно мало, ровно то, что она была, и что я очнулась в этом теле. Как и ты. Еще я знаю, кто может знать больше, и что тебе это не понравится.
Я хотела спросить, почему, но мысль опередила вопрос. Кто может знать больше о ночи дуэли? Тот, рядом с кем я впервые проснулась в этом мире.
— Люциан Драгон.
Соня приподняла брови и усмехнулась.
— Да. И Сезар.
Как ни пыталась я себя убедить, что встречаться с братьями Драгонами себе дороже, пусть даже они могут пролить свет на произошедшее той ночью, не убеждалось. Причем чем больше я себя пыталась в эти мысли загнать, тем отчаяннее было внутреннее сопротивление. Что-то внутри будто насмехалось: что, уже передумала разбираться в смерти родителей, Лена? Когда я впервые поймала себя на этом, мне стало дико. Во-первых, родители Ленор не были моими родителями. Во-вторых… да шут его знает, что там во-вторых.
Стоило признать — я просто не хочу видеть Люциана Драгона. Не хочу с ним встречаться, и почему? Между нами уже давно ничего нет, а вчера я поставила в этой истории последнюю точку. Так какого мне не хотеть встречаться именно с ним? С его братом все было понятно, я боялась, что при личной беседе все-таки не удержусь и пну его в причинное место. Так, для профилактики, чтобы его не только обещанные Валентайном моральные принципы останавливали, но и временная недееспособность.
С этими мыслями я проходила почти все пары, и, когда в конце занятий Соня меня спросила:
— Ну? Что ты надумала?
Я ответила:
— Зови.
Она вздохнула, будто ни разу не сомневалась в моем решении, а потом отправила сообщения: сначала Сезару, затем Люциану. После чего мы пошли к ней.
В комнате Софии Драконовой в Академии мне бывать еще не доводилось, поэтому сейчас я поразилась тому, насколько здесь все уютно устроено. Разглядывая обстановку, я подошла к окну, наслаждаясь видом на красивый цветущий парк и корпуса. Весной преображается все, даже камень замка сейчас выглядел теплым и разогретым под лучами солнца.
— Попросить, чтобы нам принесли еды?
— Что? — Я вынырнула из собственных мыслей на голос Сони.
— Есть не хочешь, Лен?
— Нет, я не голодна. У нас сегодня всего две пары после обеда было.
— Всего! — фыркнула подруга, а после стала серьезной.
Потому что раздался стук в дверь.
Я тоже обернулась, сцепив ладони за спиной. Два часа «на поговорить» с Драгонами у меня было, потом Валентайн вернется из Дворца правления и заберет меня. Я могла бы открыть портал и сама, но он настоял, что будет забирать меня лично. Лично так лично, спорить я не стала. Тем более что мне в самом деле была приятна такая забота.
А вот видеть Сезара было неприятно: даже несмотря на все, что я узнала от Валентайна. Поэтому, когда он вошел, я сложила руки теперь уже на груди. Судя по его взгляду и сдвинутым бровям, меня старший принц тут увидеть не ожидал.
— В чем дело? — поинтересовался он, глядя на Соню. — Ты просила прийти. Я думал, ты хочешь поговорить.
— Мы с тобой уже все обсудили. Я пригласила тебя, потому что Ленор нужна помощь.
— Ленор?
— Да. Именно ей.
Наблюдая за этими двоими, вообще невозможно было сделать какие-то выводы. Соня и Сезар собирались объявить о помолвке, между ними вроде как были самые пламенные чувства, но вели они себя, как деловые партнеры в лучшем случае. О чем они там договорились? Что вообще происходит?
Раньше, я уверена, Соня рассказала бы все. Все-все-все, так всегда было между нами. Но сейчас она попросила ее не тыркать, и все, что мне оставалось — только уважать это решение.
— Хорошо. В чем именно заключается моя помощь?
Пока Сезар говорил, я тайком изучала этого парня. Раньше мы все время виделись на бегу, сейчас появилась возможность посмотреть и почувствовать. Темной магии я в нем не уловила: то ли он ее так старательно запрятал, то ли это было остаточное действие того, о чем говорил Валентайн — когда Сезар попытался себя уничтожить. Это был самый обычный адепт-старшекурсник, который смотрел на мою подругу… вот сейчас я это впервые уловила — с затаенной тоской. С ощущением безвозвратной потери. Совсем не так, как женихи смотрят на своих невест.
— Подождем твоего брата, — ответила Соня. — Тогда Лена… Ленор все расскажет.
Я кивнула, но вернуться к мыслям об этой донельзя странной парочке не успела: Люциан ввалился в комнату без стука.
— Соскучилась? — выпалил с порога. Осекся, потому что увидел сначала Сезара, успевшего отойти в сторону, потом меня. Нахмурился:
— Так, это что за собрание?
— Рассказывай, Лен.
Соня убедила меня в том, что от Драгонов моя идея с расследованием никуда не пойдет, но начинать говорить все равно было стремно. Особенно под весомым взглядом Люциана, который с каждым мгновением становился все тяжелее и тяжелее. На меня как будто пару гирь положили, и они стремительно набирали вес.
— Я занимаюсь расследованием смерти родителей, — сказала я, когда Соня активировала известное всем заглушающее заклинание, — и у меня есть все основания полагать, что ключ к разгадке в нашей с Софией дуэли. Поэтому мне здорово пригодилось бы все, что вы знаете, все, что вы видели, и все, что вы думали о том, что произошло в ту ночь.
— Расследованием? — Сезар сложил руки на груди, отзеркалив мою позу. — Разве их вина не была доказана?
Люциан продолжал молчать.
— Для меня они невиновны, — я вернула ему его взгляд. — И я хочу это доказать остальным.
— Странно, что со своей идеей ты не заявилась к своему Валентайну, — хмыкнул Драгон-младший.
— Почему я не заявилась к нему, тебя не касается, — мгновенно завелась я. Но тут же несколько раз глубоко вздохнула: — Вы сможете рассказать о том, что видели? Я не прошу вас мне верить или помогать как-то еще. Мне просто нужно увидеть ту ночь вашими глазами.
— Когда я вас увидел, ты ударила Софию заклинанием, отбросившим ее назад, — произнес старший принц. — Мощь этого удара была такой, что мне на миг показалось: она уже не поднимется.
Ну в общем, так оно и было. Просто Сезар об этом не знал.
— Потом ты потеряла сознание. Просто рухнула следом. Я вызвал Люциана сразу же, потому что нужна была чистейшая светлая магия. На месте. Только она могла помочь, если хотя бы одна из вас была бы еще жива.
Но мы не были. В смысле, София и Ленор умерли на месте, а взамен них пришли мы. Спасибо Адергайну Ниихтарну, но дело сейчас не в нем. Дело в том, что загадочным образом Ленор нашла и взяла «совершенно случайно» оставленное Хитаром заклинание. Убийственное заклинание, которое должно было уничтожить и ее, и Софию. Зачем? Хитар решил таким образом избавиться от дочери Эвиль? А следом пришел бы черед Макса? Но почему?!
— Я влил в вас двоих немного сил, — сообщил Люциан, который по-прежнему хмурился. — К счастью, прогнозы моего братца — депрессивные, как всегда, не оправдались. Вас просто здорово приложило.
Я не стала его разубеждать.
— После Сезар должен был доставить Софию в лазарет, а я тебя — к тебе в комнату. Из вас двоих ты выглядела лучше, да и в целом…
— Если бы с дочерью заговорщиков случилась неведома фигня, никто бы не расстроился, — закончила я.