Драконова Академия. Книга 2 Эльденберт Марина

Глава 19

Лена

Давно я не спала так сладко. Настолько, что, проснувшись, обнаружила на своем лице отпечатавшуюся подушку — это я поняла, когда потерла щеку ладонью. Шторы в комнате не задернули, и осеннее солнце заливало комнату, а высокое небо полыхало яркостью голубизны так, что было больно глазам.

Выходные!

Я уже и забыла, что это такое. В этом мире прошло две недели, а мне кажется, что я живу тут вечность. В сладкую негу пробуждения попытались прокрасться мысли о Соне, но я запретила себе думать и вспоминать о ней. И обо всем, что осталось в моем родном мире. Так можно всю жизнь прожить прошлым, а у меня впереди будущее. И у Сони тоже, если я доберусь до книги Валентайна Альгора так, чтобы он этого не заметил. Поправочка: не если, а когда.

С этой мыслью я от души потянулась и ойкнула — в ногу что-то впилось. Я мгновенно села на постели и подтянула пострадавшую стопу к себе. «Что-то» оказалось чешуйкой с платья Люциана. Наверное, когда горничные убирались, завалилась сюда. Покрутив сверкающую платиной чешуйку, отложила ее в сторону, откинула одеяло…

Одеяло?!

Моя форма, аккуратно сложенная, лежала на кресле. Я бы сказала, издевательски аккуратно: блузка и пиджак перекинуты через подлокотник, юбка — складочка к складочке ¬— на сиденье. Вот…

Ничего цензурного в голову не приходило, поэтому я плотно сжала губы. Можно было предположить, что обо мне позаботилась какая-то горничная, если бы я не знала, кто меня привез. При мысли о том, что Валентайн меня раздевал, кровь попыталась добраться до лица и изобразить смущение, но ее перекрыла ярость. Совести у него нет! Совсем.

Конечно, нет, Лена. Он же темный дракон. Хотя что касается совести, у некоторых светлых тут с ней тоже туго. Мысли о Люциане я отогнала так же, как мысли о прошлом и о том, что осталось в моем мире, быстренько привела себя в порядок, оделась и спустилась к завтраку.

В столовой уже восседал Хитар. Судя по накрытому на троих столу, ждали и меня, и Макса. Судя по мрачному выражению дядюшкиного лица, ждали в очень плохом настроении. Ну да и ладно, Хитар в хорошем настроении — это как Валентайн Альгор и Люциан Драгон с совестью.

— Доброе утро, — поздоровалась я, усаживаясь на свое место.

Залитая солнцем столовая почему-то именно сейчас напоминала о весне, а не об осени, это обманчиво-уютное тепло заставило улыбнуться своим мыслям. Хитар же после такого помрачнел еще больше.

— Ничего не хочешь объяснить? — раздул ноздри он, указывая глазами на браслеты.

— Думаю, все, что нужно, вам уже объяснили.

Если Валентайн поднялся ко мне, и не просто поднялся, но умудрился меня раздеть, и этот дом не рухнул, то Хитара в известность о том, что я «Альгорова женщина» уже явно поставили.

— Ты была помолвлена с Люцианом Драгоном…

— Была, — согласилась я, хотя что-то в груди больно кольнуло. Чтобы оно там не кололось, я переключилась на стол и расстелила на коленях светло-кремовую салфетку с золотистыми вензелями.

— И?

— Теперь не помолвлена. — Про личные границы и личную жизнь в этом мире не знают, я уже поняла.

Хитар явно собирался продолжить допрос, но не успел: вошедший слуга наклонился к нему и что-то прошептал на ухо. Как можно кислое лицо сделать еще кислее? Хитар Равен, мастер-класс по секундному перевоплощению, обращайтесь!

— Вот к чему приводит попустительство, Ленор, — снисходительно-пафосным тоном сообщили мне. — Твой брат отказывается спускаться к завтраку, а я, согласно нашей договоренности, даже никак не могу на это повлиять.

— Зачем на это влиять? Захочет есть — придет. Не захочет — пусть сидит у себя, — я оглянулась на дверь. — Так что? Мы есть-то будем? Потому что я очень хочу.

У меня вчера опять вечер без ужина, так и похудеть можно. Что Ленор совершенно не требуется.

Опекун скривился, но все-таки коснулся колокольчика, стоявшего по правую руку от него. Мелодичный звон, явно усиленный каким-то заклинанием, разнесся по дому, а спустя несколько минут слуги уже внесли завтрак. На удивление, роскошный: здесь были и круглые шарики, чем-то напоминающие наши сырники или рикотники, и яйца — почему-то голубые в серую крапинку, раза в два больше привычных, и каша, и соусы, и джемы, и хлеб. Даже поджаренные ломтики бекона, уж не знаю, как он здесь называется, но выглядело это все так аппетитно!

— Хотите Джмерг или ранха, тэри Ларо?

Надо же, какой прогресс, спрашивают, что я буду пить у меня, а не у дяди!

Джмергом здесь называли нечто среднее между какао и кофе, бобы джмергового дерева обжаривались и точно так же мололись, вот только вкус у них изначально был горьковато-шоколадный, как у очень темного шоколада. Ранх — местный аналог чая, у него было множество сортов, и вкусов соответственно тоже — от насыщенно-фруктового до молочного и кисло-сладкого. Причем все это без добавления каких-либо ягод, фруктов или ароматизаторов, исключительно создание природы, заключенное в листьях.

— Джмерг, — выбрала я.

Мне сегодня по магазинам бегать, не помешает взбодриться.

— Смягчить?

— Нет, — я покачала головой, чтобы молока не добавляли. И, когда слуги отступили, пожелала дяде приятного аппетита. Кажется, он удивился, потому что даже морщина гнева между бровями стала поменьше.

За завтраком мы больше особо не разговаривали, я любовалась раскинувшимися за окнами парком и думала над тем, что надо бы помимо одежды купить себе плед и подушечек и вечером посидеть в беседке. Огня в листьях уже стало больше, а красота природы очень вдохновляет и умиротворяет. По крайней мере, меня.

— Я переведу тебе содержание, о котором мы говорили, — сам напомнил Хитар.

Поразительно!

— Зайди ко мне в кабинет через полчаса.

Отлично. Полчаса — времени как раз хватит, чтобы собраться.

— Максу я ничего не переводил, ему нет восемнадцати зим, и он вряд ли сумеет распорядиться средствами. Но я сегодня отправлю с ним Гоиса, чтобы они вместе приобрели все необходимое. Можем и с тобой поступить так же…

— Нет, — категорически отказалась я. Мне не просто хотелось побыть одной, мне хотелось погулять по Хэвенсграду и насладиться минутами покоя и шоппингом. Хоть немного передохнуть перед тем, как через пару дней снова нырять в учебу и вот это вот все. Кроме того, я привыкла сама распоряжаться своими средствами и самостоятельно выбирать себе одежду, поэтому сопровождение точно будет лишним.

— Ну как знаешь, — на удивление покладисто согласился Хитар.

После завтрака я взлетела к себе и, помедлив, все-таки постучала к Максу. Я, конечно, не считаю, что за здоровым парнем надо бегать и кудахтать над ним, как курица-наседка, но, может, у него что-то случилось?

— Я сказал, что не пойду на завтрак! — рявкнули из-за двери.

— Это я. У тебя все хорошо?

— Иди в задницу.

Да, лучше не бывает.

— Я-то пойду. Главное, чтобы потом было кому вытаскивать из очередной задницы тебя. С таким характером засосет в ближайшую, и очень быстро.

Впрочем, ругаться с братом Ленор мне совершенно не хотелось. Равно как и что-то у него выспрашивать и выяснять, потому что все здесь люди взрослые: весной ему уже будет восемнадцать. Захочет — придет ко мне, не захочет — пусть сам разбирается. Кроме того, у меня было на редкость хорошее настроение, и мне не улыбалось опять его портить. Поэтому я быстро собралась, спустилась вниз к дяде за средствами, положенными мне по содержанию, и спустя несколько минут уже выпорхнула из дома.

Бутики Даррании, ждите меня!

Я иду!

Хэвенсград оказался больше похож на Москву, чем на Санкт-Петербург. Хотя бы масштабами. Портальные перемещения внутри города, насколько я поняла, были слишком затратны, гораздо проще было запустить местные аналоги автобусов. Все просто: для тех, кто как Люциан и Альгор может позволить себе прыгать порталами — пожалуйста, портальные точки. Я даже видела их по пути к остановке общественного транспорта — пространство два на два, очерченное мерцающей окружностью, над которой, как на интерактивной карте, можно вызвать всю схему таких переходов внутри Хэвенсграда. Для остальных — маджибусы. А вот метро у них не было, и это был кошмар. Попробуйте представить себе Москву без метро: вот это здесь на дорогах и творилось. В итоге, собираясь доехать до Алой площади, чтобы оттуда начать свою прогулку по магазинам и не только, я вышла на пять остановок раньше.

Что самое забавное, о транспорте я подумала только после выхода из дома, не привыкла еще к тому, что все по-другому. А Хитар, гад этакий, даже не предложил выделить мне маджикар с водителем и даже не поинтересовался, как я собираюсь добираться и куда. Что в принципе логично, потому что ему на нас с Максом плевать с высоты Академии Драконова. Но все равно обидно: два с половиной часа потратить на пробки даже в магическом мире — это жесть.

Торговых центров у них тоже не придумали, но, к счастью, придумали галереи бутиков, как в Европе. То есть магазины кучковались на определенных улицах, где-то подороже, где-то подешевле. Поэтому, отложив визит на Алую площадь, я решила сначала пробежаться по всему самому необходимому, тем более что чем дальше от центра, тем проще были местные бренды и тем ниже цены.

Если следовать логике, в ценах я могла себя не ограничивать, потому что у меня были средства, перечисленные Валентайном. Но магию Альгора я тратить не собиралась, поэтому будем действовать исходя из полученного от опекуна. Там сумма в разы меньше (да вообще несравнимо), хотя полученная одномоментно, за все время экономии на нас, весьма приличная. Так что, думаю, на все хватит.

Первым делом я зашла в магазинчик со всякими зельями для лица и тела и набрала, наверное, пакетов пять. Тащить это все с собой было не вариант, поэтому там же, на месте, оформила и доставку. Судя по тому, что девушка-консультант (а здесь — помощница старшего управляющего лавкой «Почувствуй себя королевой») вообще не обращала внимания на мои браслеты, она либо не знала об их значении, либо ей было все равно.

Все равно было и остальным, мимо которых я проходила на улице. Хотя по городу текли людские реки, никто на меня не косился, не говоря уже о чем-то большем, из чего я сделала вывод, что можно расслабиться. И да, действительно, все как в Москве. Думаю, даже если бы я себе плакат повесила «Женщина Валентайна Альгора» спереди и сзади, на него все равно никто бы внимания не обратил.

Если в «Почувствуй себя королевой» я залетела по желто-сиреневой вывеске, которая мне понравилась чисто визуально, то по магазинчикам с бельем прогулялась раз десять туда и обратно, почти по всем, рассматривая, выбирая и примеряя. Комплектов белья набрала десять штук, и еще добавила к ним тридцать трусиков, чем несказанно обрадовала продавца.

— Вы не пожалеете, — улыбалась она, раскладывая все по пакетикам, которые в нашем мире называли экологичными. На ручках у них еще были повязаны бантики, только разного цвета — розовые, красные и голубые. — У нас лучшая лавка нижнего белья на Седьмой Драконьей.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Давайте сразу оформим доставку.

— Портальную или обычную?

— Можно обычную.

— Хорошо, тогда с вас тринадцать с половиной единиц магии.

Я привычно приложила браслет к считывателю и прямо представила, как похудели сэкономленные от широкой души Хитара для меня средства. Все-таки нижнее белье — это моя слабость. Красивое белье — моя слабость вдвойне. Хорошо, что я не начала с Алой площади, там совсем рядом какой-то местный бутик известного дизайнера белья, про который я читала, пока тряслась в маджибусе. Вот где можно оставить все состояние, причем даже не Хитара, а Валентайна.

На пробежки между магазинами белья и примерку тоже ушло время, поэтому у меня уже ощутимо начинал урчать живот. Все-таки совмещать экскурсии и шоппинг — не вариант.

7-я Драконья, — значилось на вывеске дома. Я вызвала Эвиль и попросила найти мне что-нибудь, где можно перекусить.

«6-й Драконий переулок. Чайная тэрны Хлит», — выдала мне виритта, показывая маршрут, напоминающий запутавшийся клубок ниток.

Москва. Как есть Москва.

Правда, старинная. В Хэвенсграде не было высоток, вообще не было домов выше пяти-шести этажей, хотя фасады в центре были как произведения искусства. Барельефы и горельефы, драконьи морды, статуи драконов, восседающие, как горгульи-охранители. Пока я крутилась по запутанным, вымощенным булыжниками улочкам, есть захотела еще сильнее. Возможно, именно поэтому, оказавшись в ранховой тэрны Хлит, решила не брать с собой выпечку, а посидеть за маленьким уютным столиком, которых в зале примостилось всего четыре штуки. Тем не менее, оказавшись здесь, я почему-то почувствовала себя как дома.

Гораздо больше дома, чем в особняке Ларо. Здесь пахло выпечкой, а очередь из посетителей совсем не по-мегаполисовски, кажется, была друг с другом знакома. Встав пятой по счету за дородным мужчиной с пивным брюшком, рассуждающем со стоящей перед ним женщиной об их общем соседе, который постоянно музицирует по ночам, я стала рассматривать витрину.

Выбор здесь был просто огромный: и сладкая выпечка, и выпечка с мясом или соленьями, и какие-то подозрительно похожие на макаронс пирожные или печенья, между створками которых устроилась самого разного рода начинка. Обслуживала гостей, очевидно, сама тэрна Хлит — миловидная седовласая женщина, управляющаяся с пирогами и прочим так споро, что очередь передо мной очень быстро рассосалась.

— Доброго дня! Уже выбрала, девочка? — с улыбкой обратилась она ко мне.

— Добрый день, — поздоровалась я и тоже улыбнулась. Невозможно не улыбаться, когда напротив тебя такой счастливый солнечный человек. — Нет, я у вас впервые. Может быть, подскажете, что у вас самое вкусное?

— У меня все самое вкусное, — без лишней скромности рассмеялась она. — Зависит только от того, что ты любишь.

Совместными усилиями мы выбрали для меня небольшой пирожок с сырной начинкой, залитый яичным желтком, и рогалик с кремом и ягодами, поразительно похожими на нашу ежевику и малину. Правда, здесь они были сине-сиреневого и оранжевого цвета, а в середине лежала долька местного цитрусового в тоненькой прослойке желе. Со вкусом ранха тоже определились: травы и молоко, и тэрна Хлит отправилась заваривать ранх, а я — за столик, который сразу присмотрела.

У окна, подальше от входа — отсюда отлично просматривался тот самый 6-й Драконий переулок, витрина какого-то магазинчика с драгоценностями-бижутерией и сувенирами, а еще стильная вывеска-указатель «Туасон ле Фре». Название показалось мне очень знакомым, но как я ни старалась, не смогла вспомнить, откуда. Поэтому махнула рукой и решила наслаждаться едой, тем более что аромат выпечки просто сводил с ума.

Да ладно бы только аромат, откусив кусочек нежного, тающего на языке теста, я мысленно прикрыла глаза и чуть было не застонала от удовольствия, как в рекламе. С поправкой на то, что у меня все было бы искренне, потому что вкус у этого пирожка оказался просто ум отъешь!

— Вижу, что понравилось, — произнесла тэрна Хлит, поставив на скатерть с крупными оранжевыми цветами подставку и чайничек. Или ранхичек? Ранхничек? Нет, пусть будет чайничек, для меня так проще. — Подожди минут пять, пока заварится, а я сейчас принесу чашку.

Кивнув, продолжила путешествие в мир гастрономического удовольствия, заодно рассматривая обстановку. Чайная-ранховая была оформлена в осеннее-весенних тонах. Я бы сказала, что больше все-таки в весенних: от оранжевых рамок картин на стенах, до обивки стульев и узоров на скатертях. Сами сюжеты картин тоже больше наводили на мысли про весну — высокое небо и цветущие деревья, поля, раскинувшиеся на необъятные просторы, речушка, петляющая между зеленых берегов.

Рассматривая картины, я снова соскользнула взглядом за окно и, споткнувшись о «Туасон ле Фре», спросила у тэрны Хлит, ставящей чашку на столик:

— Не знаете, что это такое? — указала на вывеску.

— Туасон ле Фре? Да кто же их не знает! Это известный магазин очень дорогих подарков, девочка. У них такие вывески по всему центру, сам магазин располагается в двух шагах от Алой площади. Огромный такой, там королям да аристократам все на заказ делают.

Тэрна Хлит поспешила к новым покупателям, вошедшим в лавку, а у меня в памяти словно огнем подсветило:

«С наибольшей вероятностью, коробочку подменили во время праздничного фуршета, когда мы с отцом отлучались со своих мест, но кто это сделал и когда, мне сказать сложно. Не исключено и то, что подарок уже был «заражен», когда мы его покупали в «Туасон ле Фре», но это было сделать гораздо сложнее — заранее все просчитать, да по большому счету это и неважно».

Неужели именно об этом «Туасон ле Фре» говорила мама Эвиль в своем последнем послании дочери?! Неужели именно там они приобрели тот роковой подарок, который чуть было не стоил жизни Керуану и уничтожил родителей Ленор?

Снова звякнул колокольчик.

— Фи! Что за забегаловка? — раздался знакомый голос.

— А я говорила, надо до Алой площади идти, там заведения поприличнее, а не такие вот.

— Девочки, я ногу натерла!

Я подняла голову и предсказуемо наткнулась взглядом на Софию Драконову со свитой.

Ну вот не могли они в самом деле зайти куда-нибудь в «элитное ресторанное заведение» для особ такого статуса, и не портить мне мой уютный перекус? А заодно и настроение тэрне Хлит, которая нахмурилась за прилавком. Честно говоря, я бы тоже нахмурилась: кому приятно, когда о твоем детище говорят такое.

— У тебя что, нет магического смягчителя? — раздраженно поинтересовалась Клавдия у девушки, которая жаловалась на ногу. — Нет, это даже не ранховая, это недоразумение!

В мою сторону девицы не смотрели и, прежде чем я успела ответить Клаве, что единственное недоразумение здесь она, ответила сама владелица заведения:

— Девушки, к моему глубочайшему сожалению, я вас обслужить не смогу. Пожалуйста, уходите.

Клава открыла рот. Вытаращила глаза.

— Да ты… ты хоть знаешь, кто мой отец?! Обслужить она нас не сможет! Да я сделаю так, что ты…

— Клавдия, замолчи! — резкий голос Софии прозвенел так, как могла бы прозвучать пощечина. — Если ты не умеешь себя вести, лучше сидеть дома или взять пару-тройку уроков хороших манер. Простите, пожалуйста, мы уже уходим.

Да, пощечиной это и было. Правда, словесной. У Клавы глаза только каким-то чудом не вылезли из орбит, она уставилась на Софию так, словно та оскорбила ее в лучших чувствах. Что касается меня, я обрадовалась, что не жую, потому что София не просто извинилась перед самой обычной смертной, она выглядела по-настоящему смущенной. Расстроенной. И первой направилась к выходу, за ней, переглянувшись, потянулись остальные. Что касается Клавдии, она, вздернув нос и сверкая глазами, вышла последней. Направилась в сторону, противоположную той, куда пошли София с подружками. Драконова изо всех них была единственная в удобной обуви. Не на каблуках и при сверкающем макияже, с простым хвостом, стянутым самой обычной резинкой.

Я и сама не поняла, что это было. Не поняла и почему перегнулась через стол, чтобы проследить, куда пошли София с подружками. На подружек мне было плевать, конечно, а вот Драконова… Лозантир его знает, что ж меня так торкнуло ее выражение лица.

— Прошу прощения, — вздохнула тэрна Хлит, видимо, по-своему истолковав мое повышенное внимание к девушкам. — Такое здесь увидишь нечасто.

— Все в порядке, — я вернулась на место, тем более что София со свитой уже завернули за угол. — Вы все правильно сделали. У вас чудесное заведение, и никому не стоит позволять его оскорблять.

Тэрна Хлит улыбнулась, собиралась что-то ответить, но в этот момент снова случился наплыв посетителей. Дальше, пока я пила чай и доедала невероятно вкусную выпечку, людей становилось все больше и больше. Очередь уже начала завиваться загогулинками, все столики заняли, и я, увидев, как мама с малышом глазеют на остатки моего чая — может, сейчас освободится место — решила, что и правда пора идти дальше.

Вот только на выходе свернула не в сторону одежды и обуви, как собиралась, а пошла по указателям к «Туасон ле Фре». Идти оказалось прилично, но меня в самом деле вывело к салону дорогих подарков. Его было видно издалека — он занимал целых три этажа отдельного дома, витрины в два человеческих роста с магическими вывесками, логотипом закольцованного дракона, чья чешуя больше напоминала цепь. Черное с золотом: неброским, не сверкающим, как радость сороки на солнце, а утонченным. Сразу становилось понятно, что туда стоит заходить только тем, у кого на счету столько магии, сколько у Валентайна Альгора.

Остановившись у огромной витрины, в которой слева были выставлены драгоценности на обитых темным бархатом бюстах, а справа, в роскошных коробках, браслеты для виритт, напоминающие мне о швейцарских часах с баснословными ценами, я задумалась.

Эвиль сказала, что заговор против Керуана мог начаться и здесь, но так ли это на самом деле? И насколько велика вероятность что в салоне такого уровня могут «начинить» подарок опасной магией? Запрещенной темной магией!

— Что, размечталась? — поинтересовался проходящий мимо парень. — Нам такое светит только если мир перевернется. Ну или если спереть это…

Он хохотнул.

— Что невозможно. Там такие охранные заклинания, что без рук останешься сразу. Даже при попытке разбить витрину. Слушай, а может это… ну, познакомимся?

Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и повернулась к нему. Да, так меня еще не клеили: в другом мире, с разговорами про ограбление.

— Ты знаешь, что это? — Я показала ему браслеты Валентайна.

— Не-а.

— Это браслеты архимага Альгора. Поищи информацию на досуге.

Он открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но потом закрыл и быстренько ретировался. Поверил или нет, но однозначно подумал, что я не в себе, а с чокнутыми связываться — себе дороже.

Ладно, определенная польза от него была.

Защитная система здесь на таком уровне, что подлог исключен. Значит, он имел место быть уже после того, как мои родители забрали подарок.

Споткнувшись на мысли «мои», нахмурилась, но потом снова перевела взгляд на витрину. Или же кто-то из работавших в «Туасон ле Фре» был в заговоре против Керуана, но я бы все-таки поставила на второе. Не потому, что перечитала детективов, а потому что чем меньше людей знает о заговоре такого уровня, тем проще. В магазине нужна целая цепочка, чтобы все это устроить. Если так разобраться, темная магия в Даррании под запретом (ну, не считая Альгора и нашего обучения). И то, это сейчас. В те годы с ней все наверняка было гораздо строже, поэтому…

Нет, я правда собираюсь этим заниматься? Мне что, своих дел не хватает?

Но это ведь тоже мое дело. Сейчас. Я теперь Ленор Ларо, и это — репутация моей семьи. По которой здорово потоптались все, кто только мог, в том числе и настоящие заговорщики. Заговорщик?

Я перевела взгляд на широкую улицу, протянувшуюся наверх. По ней шло множество людей, и вела она к Алой площади, очертания которой уже просматривались даже отсюда — точнее, верхушка Дворца и окружающих его узорчатых стен.

Сделав себе пометку узнать, что вообще родители Ленор дарили Керуану, я присоединилась к людскому потоку и тоже направилась туда. В самое сердце Хэвенсграда.

Глава 20

Люциан Драгон

Впервые за, наверное, всю его жизнь, Люциану не хотелось вообще ничего. Ни тусить с друзьями (хотя Дас звал к себе на выходные), ни развлекаться с девочками, потому что от девочек просто тошнило. В каждой блондинке он видел Ларо, но, что гораздо хуже, в каждой брюнетке, рыжей или шатенке — тоже. А ведь прошло всего-ничего, но она въелась в него, как вплавляются чары в меррьярскую сталь, и он понятия не имел, что с этим делать дальше. Ну, кроме Дорнар-орхарр, но каждый раз тягать по этому поводу из погреба папаши бутылки было бы чересчур.

Да и потом, одного раза ему с лихвой хватило. Он думал, что будет наслаждаться раздражением Сезара, но даже братцева ярость была ему по чешуе. Не по чешуе были только мысли о том, как Ларо проводит время с Альгором. Наверняка смеется над ним. И думает об очередной гадости.

В Академии Джиа могла за ней проследить, но в городе по понятным причинам это было невозможно. Поэтому весь первый выходной день настроение было просто дерьмо, а к вечеру стало еще хуже. Потому что вечерами думается обо всякой дряни в стиле, «как можно было бы его провести, если бы». О том, что Драконова тоже вернулась в Академию, ему доложила все та же Джиа. К Софии он и направился, по крайней мере, она хотя бы тоже умела огрызаться. Все остальные при виде него только блеяли и таяли.

Драконова сидела за столом, когда он вошел. Ее комната, в отличие ото всех этих девчачьих розово-пастельных облачков, была в строгих темно-зеленых тонах с платиново-серебряными вставками, разве что на стенах места не осталось — их занимали грамоты, полученные Софией в школе то по одному поводу, то по другому. А вот свои портреты, целых три штуки, она сняла. Поставила в уголок: первым, закрывая все остальные, стоял какой-то с церемонии награждения, на которой художник запечатлел ее в срочном магическом порядке.

Просторная комната была условно поделена на две зоны: первая — отдыха, где стояла кровать, тумбочки и зачарованные под обстановку двери вели в большущую гардеробную. Там же по соседству располагались двери в ванную. Вторая — рабочая, импровизированный кабинет: стол, стеллажи с книгами, парящая в воздухе лампа.

— Решила подналечь на учебу? — хмыкнул он, рассматривая девушку.

София подвернула под себя ногу, в удобной пижаме и с затянутыми в пучок волосами она уж точно не тянула на первую гадину академии. Люциан подумал о том, как могла бы выглядеть Ленор в этом, и тут же поморщился.

— У тебя была когда-нибудь мысль, что ты находишься не там? Не с теми? Что все не так? — закусив губу, София повернулась к нему, и, в отличие ото всех предыдущих эпизодов их встреч, на ее лице больше не было такой привычной маски надменной неуязвимости.

— Нет. А что это тебя на философию потянуло? — Он приблизился, заглянул в магпроекцию, растянутую над столом.

Горбачев, Луковер, изобретатель маджикаров.

Горбачев, Тонимус, деятель искусств, создатель сценария «Ночи Фертаны».

Открытые карточки ему вообще ни о чем не говорили. Кроме, разве что, того, что София интересуется известными Горбачевыми, а с какой радости — непонятно. Она спрашивала его еще тогда, на занятии, когда Ларо вместо алтарь Горрахона брякнула «алтарь Горбачева», но он только пожал плечами: точно кто-то был с такой фамилией, а кто, он не помнит. Но чтобы вот так, серьезно на это влететь…

— Слышал, тебя мой брат вчера утащил из Академии, — хмыкнул он, совершенно ничего не испытывая по этому поводу. Вот бы и с Ларо так же было: думать о ней, и совершенно ничего не испытывать. Ни желания ее придушить, ни желания сцепиться с Альгором, да вообще ничего.

— Твой брат слишком многое себе позволяет, — хмыкнула Драконова, в мгновение ока преображаясь. — Но это у вас семейное.

— Слава Тамее, мы вернулись ко взаимным комплиментам, а то я уже подумал, что ты заболела.

— Разве что от тебя заразилась, — Драконова приподняла красиво очерченные брови. — А впрочем, это мне не грозит. И да, пришли результаты магической экспертизы по той ночи. Между нами ничего не было, Люциан. Я просто вырубилась.

Дурная на всю голову! Можно было догадаться, что Драконова пойдет узнавать, было ли между ними что-то, потому что она слишком заморачивалась по этому поводу. Что там может быть важного — вообще непонятно, ну переспали и переспали. Не переспали и не переспали, вечно девчонки создают проблемы на ровном месте: там, где их вообще быть не должно. Именно сейчас вот это здорово разозлило.

— Делать тебе нечего, — процедил он. — Хочешь, чтобы Сезар обо всем узнал? Что ты как курица-несушка бегаешь и пытаешься выяснить, что я тебя не тр…

— Даже если Сезар узнает правду, — она его перебила, — хуже от этого никому не будет. Мне надоело врать, изворачиваться и изображать твою девушку, хотя на самом деле ты был бы последним, с кем я бы связалась. Но в целом, Люциан, можешь не волноваться. Я не ходила в лазарет к Симрану. Я ходила в очень дорогую клинику в городе, в которой умеют хранить секреты, и уж точно не называла твоего имени.

«Ты был бы последним, с кем я бы связалась».

— Я тоже не ценитель змей в юбках, — вернул ей комплимент Люциан. — Но поскольку все так, как есть, советую тебе подбирать слова, моя дорогая София.

— А то — что? — Она сложила руки на груди и в этот момент стала донельзя похожа на Ларо. Впрочем, он уже привык к тому, что все девицы в округе похожи на Ларо.

— Проверим? — неизвестно зачем повторил он слова Ленор.

А потом, окончательно разозлившись на себя, на нее, на эту девицу, которая тоже смела диктовать ему условия — совсем как она — шагнул и резко впился поцелуем в красивые губы. София настолько растерялась, что даже не успела его оттолкнуть, а когда очнулась, зарычала, тяпнула его за губу, уперлась ладонями в грудь и чуть не саданула коленом в пах. Спасибо отточенной реакций, Люциан едва успел увернуться, перехватывая ее так, чтобы это не повторилось, заводя руки за спину.

В такой чудесной позе, с почти заваленной на стол Драконовой, их и застал Сезар, который — на минуточку — открыл портал прямо к ней в комнату!

Интересненькие новости!

— Пусти! — рванулась Драконова, раздувая ноздри, совсем как Сезар. — Да пусти же!

Что касается брата, он смерил ее таким взглядом, что на месте Софии стоило бы зашипеть и испариться от стыда за сам факт своего существования. София же только плотно сжала губы и метнула в Сезара яростный взгляд.

— Не хочу намекать, братец, но ты не вовремя…

— Не вовремя твой неуместный сарказм, Люциан, — процедил Сезар. Люциан даже опомниться не успел, на плечо тяжестью легла рука брата, а в следующий миг его швырнули в портал.

Прямо под лапы разгневанного отца.

То, что папаша в гневе, становилось понятно по тому, как раскалился вокруг его наисветлейшества воздух. Разве что не дымился, а золото чешуи было таким, словно впитало весь солнечный свет, а заодно и его жар. Глаза тоже полыхали золотом, из широких ноздрей вырывались струйки дыма. Главное, что не снизу, а то взлетел бы без силы крыльев. Мысль об этом, кажется, тоже пришлась не вовремя, потому что ухмылку Люциан не сдержал. Чем вызвал еще большую ярость в разогревающем ни в чем не повинный зал для аудиенции отце.

— Как ты посмел?! — пророкотал он, из-за чего содрогнулись стены.

— Что именно? — уточнил Люциан. — Я за последнюю неделю много чего посмел.

— Заклинание королевской крови! — В рычание отца ворвалось шипение. — Как ты посмел применить его к Аникатии Эльдор?

О, Ани все-таки нажаловалась. Ну да и Лозантир с ней. Оправдываться и объясняться за это он не намерен, и уж тем более — перед ними. Особенно перед ними.

— Заклинание, созданное для особых случаев, защищенное законом. Как ты, мой сын, мог позволить себе злоупотреблять властью, полученной от рождения?

Теперь уже дрожали не только стены и окна в замке для аудиенций, похоже, дрожал весь замок. Вот бы он развалился к драхам! Ко всем лозантировым тварям.

— Она отказалась отвечать на мой вопрос. — Люциан сунул руки в карманы. — Мой прямой вопрос, от которого зависела моя репутация, и, между прочим, репутация всей королевской семьи.

Вот драх! Обещал же не оправдываться. Качнулся с носка на пятку и пожал плечами.

— Если это все, то я, пожалуй, пойду.

Хотя уходить не хотелось — особенно после того, как Сезар на глазах у Драконовой просто швырнул его в портал. Как какого-то драконеныша! К папаше! На головомойку! Хотелось высказать им все. а еще лучше — популярно объяснить, как они все его достали!

Не дожидаясь ответа, шагнул было к дверям.

— Стоять! — раскатами по залу пронесся голос отца. — Мы еще не закончили. Соблазнение Софии Драконовой и опаивание человеческой девушки дорнар-оррхар тоже объяснишь благими намерениями по защите репутации королевской семьи?

А вот это уже, похоже, Сезар настучал. Резко остановившись, словно наткнулся на невидимое препятствие, Люциан усмехнулся:

— Ты, может, и не закончил, зато закончил я. Можешь продолжать исходить гневом, пока не спалишь всю чешую и не лопнешь, но я на это смотреть не обязан.

— Люциан! — окрик Сезара за спиной заставил скривиться.

— Что? — усмехнулся он.

— Имей уважение, когда с тобой говорит отец.

Вот лучше бы он молчал.

— Швырять меня в портал, как нашкодившего драконенка, можно, а мне потом что делать? Иметь уважение? — Он повернулся к брату. — А знаешь что, ты прав. Имел я ваше уважение. Имел я тебя. И тебя. Идите вы все на…

Договорить не получилось: в тело словно разом ударили тысячи молний или огненных шаров. Боль на мгновение выбила разум, как заклинание, в котором резко разорвали контур, а потом соединили заново, но неправильно. Когда вот это соединение произошло, сквозь ярость бесчисленных жал ворвалось осознание, что он не удержался на ногах и теперь стоит на коленях. Распластанной до боли рукой опираясь о кажущийся ледяным несмотря на бушующее внутри пламя пол. Вслед за этим осознанием пришло и еще одно — то, что именно так работает заклинание королевской крови.

— Заклинание королевской крови дозволено применять в трех случаях. — Голос отца теперь напоминал не рычание, а дребезжание, или же ему просто так слышалось под воздействием сводящей с ума, испепеляющей боли. — По единоличному решению короля. По решению королевского совета для допроса в особых ситуациях. В экстренных обстоятельствах, угрожающих жизни королевской особы. Повтори!

Плавящая боль тело вгрызалась в сознание вместе со словами-рычанием, от которых сейчас дрожал зал. Не просто дрожал, окна прыгали перед глазами.

— Да… пошел ты… — сквозь громыхание собственного сердца в ушах процедил Люциан.

— Повтори!

— С удовольствием! — это он не то выплюнул, не то прокричал. — Да пошел ты!

— Люциан! Отец! — голос Сезара звучал как далекий раскат грома посреди сильнейшей грозы.

Боль прекратилась так же внезапно, как и накатила — просто схлынула волной, унося с собой ощущение, что ты сгораешь заживо, оставляя озноб, холодный пот и подрагивающие пальцы. Да, от темной магии совсем другие ощущение, но и магия светлых может приложить так, что мало никому не покажется. С драха ли он вообще думает о темной магии? Сейчас…

— В гарнизон. На год, — прозвучало сверху, и тогда Люциан вскинулся: