Драконова Академия. Книга 2 Эльденберт Марина
Вот так глупо стало обидно, как вообще давно не было. Альгор еще и подлил масла в огонь:
— На сегодня достаточно, — заявил он, резко поднимаясь из-за стола.
Ну достаточно так достаточно. Я поднялась так же резко, схватила сумку.
— Куда ты собралась, Лена? Я открою тебе прямой портал к дому.
— А я не говорила, что собираюсь домой, — язвительно заявила я.
Ну давай, Лена, еще язык ему покажи! Захотелось пнуть не то Альгора, не то себя, не то дверь, но я сдержалась. Бальзамом на душу стал знакомо сверкнувший серебром взгляд.
— Куда же?
— Это не моя тайна, — хмыкнула я. — Чудесных вам выходных, архимаг.
И, пока архимаг собирал весь свой темный сарказм, я ретировалась за дверь. Понимая, что не захоти он меня отпускать, не отпустил бы, и от этого почему-то стало еще обиднее. Ну да и ладно, хочется мне обижаться — буду обижаться, имею законное право на четыре дня женской радости в дурном настроении.
А с тем, чем занималась мама, то есть Эвиль, сама разберусь!
Разумеется, никаких планов у меня не было, поэтому я дожидалась исключительно открытия портала для старшекурсников. Успела прогуляться по парку, и, когда перед центральным входом в Академию стал собираться народ, тоже направилась туда. Запоздало подумала о том, что стоило бы предупредить Хитара, чтобы меня забрали. Эх, никак не привыкну к тому, что в этом мире все по-другому. Интересно, а такси у них есть?..
Эту мысль прервал звонкий хлопок. Настолько звонкий и резкий, что выбил меня из мыслей о том, как же, собственно, я буду добираться домой. Не только меня: все смотрели в одну сторону, а кто-то еще и выпустил какие-то странные конусообразные (напоминающие свет из стареньких кинопроекторов) лучи из браслетов. Сначала до меня дошло, что они таким образом снимают происходящее. Как снимали эпическую встречу Ленор и Софии, чтобы выложить ее в местный недоаналог Инстаграма, или как тут у них это называется.
«Флидхаар», — подсказала память.
А потом я увидела Драконову и держащегося за щеку Сезара Драгона. София даже несмотря на свой загар полыхала от гнева, а старший Драгон смотрел на нее так, словно не мог поверить в то, что только что произошло.
Все замерли, а может, даже само время замерло. На мгновение. Потом крутанулось и полетело по новой, потому что Сезар Драгон просто взвалил Софию на плечо — легко, как будто она была пушинкой, и, невзирая на ее яростное сопротивление, то есть попытки дергаться и колошматить кулаками по широкой спине, исчез вместе с добычей в индивидуальном портале.
Толпа ахнула. Больше всего потрясенной выглядела Клавдия, хотя могу и ошибаться. У меня не было под рукой такого прибора как стремномер (или стремноном?), и заклинания похожего я не знала. Пока. Надо будет поискать.
— Не представляю, что скажет Люциан… — донеслось откуда-то возбужденное.
— А мне интересно, что скажет Женевьев.
Тут все почему-то посмотрели на меня. Ну ладно, понятно почему, в меня ткнули пальцем: Клавдия, которая о чем-то откровенно шепталась с другой фрейлиной.
— Ларо, а ты ничего сказать не хочешь? — ехидно поинтересовалась какая-то незнакомая старшекурсница.
«Идите в жопу» звучало недипломатично, поэтому я покачала головой. Собиралась уже отвернуться, когда услышала:
— Что она вообще тут делает?
— Ну как бы подстилке Альгора не положено с однокурсниками через порталы ходить, нужно окружение рангом повыше.
Я так и не поняла, кто это сказал. Точно не Клава, но кто-то из адепток-старшекурсниц. В этот момент я осознала две вещи: если хочется кого-то послать в жопу, надо посылать — потому что все они собрались здесь явно не просто так. И второе: стоять в этой расчудесной компании мне резко расхотелось. Поэтому я развернулась и ушла, устроилась на скамеечке и принялась гуглить, то есть эвилить, кто такая Женевьев.
Может, зря конечно. Может, стоило снять браслеты и попытаться проверить, артефакт я все-таки или просто имею внутри себя спонтанную спящую темную магию. Может быть, я так и сделала бы. Если бы не Валентайн. Если бы не его отец. Если бы не еще много бы: откуда я знаю, что вообще может произойти, когда во мне в следующий раз проснется магия темных драконов?
Поэтому я сидела и читала про невесту Сезара. Женевьев закончила Академию в этом году. Ее семья была одной из сильнейших, ее называли королевской даже несмотря на то, что правил Ферган. Отец Женевьев был примерно равен ему по силе (плюс-минус), и объединения двух сильнейших фамилий ждала чуть ли не вся Даррания.
Хрупкая светловолосая принцесса ничем не напоминала ту, что может жахнуть в случае, если узнает о перекинутой через плечо Драконовой, с другой стороны, кто из нас напоминает? Я вот, например, тоже мелкая и тощая, но если сниму браслеты… В общем-то, Женевьев отмечали не только за силу крови, но и за ее доброе сердце. Она занималась благотворительностью из собственных средств (читай за счет собственной магии) организовала детскую школу-приют, которую курировала лично.
С Сезаром их ожидал договорной политический брак, но, насколько я поняла, они действительно встречались. По крайней мере, местный Фейсбукограм показывал вполне милые их «фоточки» на прошлом зимнем балу, на выпускном балу принцессы, в городе, куда они выбирались вместе, а еще возле приюта.
Они стояли вдвоем, улыбаясь собравшимся рядом с ними детям. Явно счастливым, и в целом от этого запечатленного с помощью магии изображения веяло солнечным теплом. В кадр попала еще молоденькая воспитательница, подхватывающая на руки совсем крохотную девчушку, и это тоже было очень мило.
Я так зачиталась про будущую королеву, что не заметила, как открыли портал. К счастью, обернулась на возбужденные голоса и, быстро подхватив сумку, побежала туда. Порталов на мою беду оказалось несколько, и в какую очередь становиться мне, я вообще категорически не понимала.
— Тебе куда? — поинтересовалась миловидная рыжеволосая девушка, которая стояла в самом конце очереди.
— Мне на Центральный Хэвенсградский.
— Это туда, — она ткнула в самую быстро двигающуюся очередь.
— Спасибо.
Девушка пожала плечами и шагнула в свой. Я же быстро добежала до указанного, встала в самый конец. На меня обернулись стоящие впереди парни-близнецы, светловолосые настолько, что проще было бы назвать их снежноволосыми, но ничего не сказали. Они ушли в портал, следом за ними шагнула я… и поняла, что это точно не Центральный Хэвенсградский. Потому что в довольно просторном зале несмотря на многочисленные пылающие под потолком сферы царил полумрак, а за окнами вовсю мело. Снега в вечерних сумерках было столько, что из-за этого высоченные окна зала казались отрезанными от мира. За моей спиной громыхнуло смехом, я обернулась…
И портал в Академию схлопнулся прямо перед моим носом.
Близнецы, которые шли передо мной, уже скрылись в дверях, ни разу не обернувшись, ко мне же подошла девушка в светло-зеленой форме.
— Тэри, — недовольно произнесла она, — не стойте в зоне открытия портала, нам нужно провести разрядку магического фона перед следующим.
Тэри, мысленно вспомнив всех добрых старшекурсников, отправивших ее неведомо куда, добрым словом, прошла в зал и огляделась. Сам по себе он напоминал вокзал (взять тот же Московский) с зонами ожидания, сувенирными отделами, всякими местами для перекуса и прочей радостью. Вот только выходов на перрон не было, вместо них — портальные зоны. Неподалеку от места, откуда я отошла, в воздухе полыхнуло и раскрылся портал.
— Принимается переход из Нуаринга, — прорычало по залу.
М-да. А я, похоже…
«Добро пожаловать в Портуале», — мерцала вывеска над дверями, ведущими вот в ту снежную жуть. То есть не жуть, конечно же, уютный зимний вечер. Если у тебя есть как минимум курточка, а желательно — пуховик, как у Кенни*.
Благо хоть я успела немного покопаться в местном мироустройстве и поняла, что оказалась на Севере. То есть там, где совсем неподалеку от городка, в горах находится еще одна академия. Ну вау, что уж там. Получается, что меня отправили в самый удаленный от Хэвенсграда портал, а я, умница такая, даже не удосужилась проверить или переспросить. Правда, не факт, что мне бы другие сказали правду.
Мысленно ругнувшись еще пару раз, я огляделась повнимательнее: там, где стояла я, был принимающий зал. Зал отправных порталов располагался справа, по соседству, и, к моему несказанному счастью, выходить и тащиться через заснеженную улицу ко входу было не надо, можно пройти насквозь.
Что я и сделала. Еще бы тут расписание найти… и кассы. Вообще будет счастье века. Ладно хоть переживать не надо по поводу оплаты за билет, или как это у них тут называется. Спасибо Валентайновым денежкам, то есть Валентайновой магии. Мне, конечно, должны были выдать законное от Хитара, но до Хитара я еще не добралась, а когда доберусь…
Уй, чтоб вас!
Такая мысль посетила меня, когда я все-таки нашла расписание. В старинном бронзовом обрамлении в зале на постаменте стояло нечто, напоминающее не то голографический лист бумаги, не то дисплей навигатора в торговом центре. На нем я и увидела, что портал в Хэвенсград только что закрылся, а следующий будет через два часа. То есть ближе к ночи.
Про регулярные рейсы в столицу в Даррании, видимо, тоже не слышали. Либо же направление не пользовалось спросом перед выходными. Оставив в покое местный информационный стенд, я направилась к кассам.
— Мне нужно в Хэвенсград, — сказала я, поправляя сумку на плече, женщине в очках и в такой же светло-зеленой форме, в какой была та, что прогоняла меня из зоны открытия порталов.
— Сожалею, — она оглядела меня с головы до ног, — но дешевых билетов нет.
Да, мне однозначно надо менять гардероб. Хотя я вообще-то в форме. Во всех смыслах.
— Мне можно недешевый, — сказала я.
Кассир поправила очки.
— Девочка, остались только самые дорогие. Первое и второе место.
Про порталы я не то чтобы много знала, но исходя изо всего изученного и уже имеющейся у меня информации могла предположить. Создаются они с помощью магического разрыва пространства в двух точках, и это в свою очередь порождает очень сильный магический фон в месте разрыва. Проход первым и вторым, очевидно, считается чем-то вроде местного бизнес-класса, и не только потому что ты проходишь первым, но и потому что в момент разрыва колебания магического фона сведены к минимуму, а дальше с каждой секундой они идут по нарастающей. Поэтому и нельзя один портал держать бесконечно, поэтому не получится открыть следующий за закрывшимся портал в Хэвенсград из Портуале через пять секунд, может произойти магическая неприятность. И проходить первыми лучше исключительно потому, чтобы особо чувствительным не сделать потом буэ из-за давления магически концентрированного колебания.
— Давайте первое, — сказала я.
У кассира округлились глаза, но больше она ничего не сказала. Протянула местный аналог «терминала», который высосал оплату за билет у меня из браслета (интересно, как вообще проверять, сколько с меня списали? Надо будет задать вопрос Эвиль), а взамен в браслет влетела сине-голубая искорка.
— Ваш проходной импульс. Портал в Хэвенсград откроется в Первом ряду. Вы имеете право воспользоваться залом ожидания для особых гостей.
О как.
— И питанием в том числе.
— Спасибо, — я освободила кассу к явному удовольствию тех, кто стоял за мной, и направилась искать местный бизнес-зал. По сути, здесь все было очень цивильно: магические указатели не просто мерцали в воздухе, их можно было даже попросить тебя провести куда угодно, если виритт или виритта заглючили. Я как раз наблюдала один такой случай, когда в глаза бросилась огромная картина? Скульптура? Я не знала, как назвать то, что расположилось за многочисленными рядами кресел общего зала ожидания, просто было очень красиво. Каменные бюсты выступали прямо из стены и мерцали, подсвеченные золотом магии, явно с отсылкой к королевской семье.
Над этими бюстами мерцало: «Ими гордится Портуале», и я подошла поближе, посмотреть. Здесь был какой-то гритт, несколько выдающихся ученых, изобретатель маджикаров, а слева на стене я увидела след от сбитой скульптуры. Выровненный, аккуратненький, но все-таки понятно, что там кто-то еще был. Присмотревшись к буквам, затертым настолько, что различить их можно было с большим трудом, я замерла.
Потому что затирали имя моей… то есть имя матери Ленор.
Эвиль Меррале-Ларо.
— Хорошая была девушка. Добрая, — раздался за моей спиной старческий голос.
_____________________________________________________
*Персонаж мультфильма South Park
Обернувшись, увидела стоявшего рядом со мной мужчину. Лет восьмидесяти, если не больше: полностью седой, сухонький, с меня ростом, он рассматривал именно место, где находилась скульптура Эвиль.
— Вы ее знали? — вырвалось у меня.
— Знал ли я ее? — Мужчина перевел взгляд на меня, подслеповато щурясь даже через очки. — Я ее учил, тэри. Моя лучшая адептка.
То, с какой гордостью он говорил, подкупало. Не меньше подкупало и то, что во всей Даррании супруги Ларо стали париями, а этот человек откровенно признавался в том, что был учителем Эвиль.
— Я ее дочь, — сама не знаю, зачем это сказала. Чисто технически я дочерью Эвиль Ларо не была, да и о чем мне говорить с ее преподавателем? Но мужчина неожиданно нахмурился и подался вперед, вглядываясь в мое лицо, словно пытаясь понять, не лгу ли. Руки у него слегка подрагивали, и мне почему-то подумалось, что он поразительно напоминает старичка из второго подъезда.
У него было прозвище Люк Бессонович — потому что все знали, что в советское время он был режиссером в небольшом театре, и, несмотря на то, что Люк Бессонович (на самом деле Евгений Дмитриевич) регулярно делал зарядку в небольшом садике под окнами нашего дома, после восьмидесяти пяти начал изрядно сдавать. Родные к нему не приезжали, а все его заслуги перед искусством были позабыты и остались в прошлом. Я помогала ему таскать сумки с продуктами и иногда бегала в магазин по его просьбе — от покупок на мои деньги человек старой закалки категорически отказывался, а вот такую помощь принимал с благодарностью.
В его двухкомнатной квартире в рамках висели фотографии с репетиций и с выходов на бис, кажется, я знала историю каждого из актеров, кто откуда пришел, куда потом ушел, как сложилась карьера каждого из них. Сидя за застеленным клеенкой в крупную красную клетку столом, Евгений Дмитриевич часами мог разглагольствовать о том, кто и на ком женился, у кого был роман, кто отлично играл, а кто пытался спустя рукава изобразить то, что даже не чувствовал.
Все это в один момент пронеслось у меня перед глазами, а еще неожиданно пришла мысль: неужели у этого человека тоже никого нет?
— Да… да, ты на нее похожа, девочка. Одно лицо, — произнес, наконец, мужчина.
— Ленор. Меня зовут Ленор, — я протянула ему руку. — Я учусь в Академии Драконова.
— Дмитрий Крижановский, — представился мужчина в ответ. — А я преподаю в Роусделе. Точнее, преподавал.
Роусдел! Та самая академия, основное направление которой — магическая наука. Вот только почему Эвиль Ларо училась тут? Она же жила в столице… или нет?
— Очень рада знакомству, — искренне произнесла я. — Вы тоже куда-то собираетесь?
— Я? Нет. Дочку жду, она у меня в столице. В Хэвенсграде работает, но каждые выходные приезжает в гости, — морщинистое старческое лицо озарилось улыбкой. — Вот-вот портал откроют, но я тут пока хожу. Разминаю кости, и так сижу все время.
Меня так и подмывало спросить, что он преподавал, и хорошо ли знал мою маму, но я не представляла, с чего начать разговор.
— Хотите, похожу с вами? — предложила я. — У меня рейс… портал еще не скоро, могу составить вам компанию.
— Я с радостью. Главное, чтобы тебе со стариком не скучно было.
— Мне не будет, — заверила я, и мы направились вдоль стены с гордостью Портуале в дальний конец зала ожидания. — Значит, Эвиль, у вас училась?
Спросила и поняла, что брякнула, но Дмитрий моей ошибки не заметил.
— Да, всегда помогала мне. Очень талантливая. Не то, что ее брат. Тот хоть и пыжился, и надрывался, вечно что-нибудь путал так, что волосы на голове дыбом. И с магией ему не так повезло, силы поменьше, чем у сестры, вот он и пытался все время ее подсидеть. Постоянно пакости какие-то устраивал, чтобы ее обойти. Я еще говорил, что из него толку не будет… а вот поди ж ты, — мужчина скривился, потом продолжил: — Даром, что не родной.
Ого.
— Хитар Равен? — уточнила я.
— Да, он самый. Усыновили его родители Эвиль, когда у них дочка уже была.
А ведь и правда. Если подумать, Меррале — девичья фамилия Эвиль, а Равен… получается, Равен вообще не из их семьи.
— Так они здесь жили? — вырвалось у меня.
— Что-то ты слишком мало о своей семье знаешь, — на меня укоризненно посмотрели. — Да, родом они отсюда. И бабка с дедом твои тоже, Эвиль остаться здесь хотела, но ее забрали в столицу, когда слух пошел о ее таланте. Ну это всяко предсказуемо было. Перевели в Академию Драконова по королевскому гранту. А братец, разумеется, за ней увязался. Худо-бедно, но тоже втиснулся как-то. Уж не знаю, как она их там уговорила.
Хотела подробностей, Лена? Получай. Разговор с преподавателем Эвиль еще больше заставил увериться в том, что Эвиль над чем-то работала. Над «чем-то», связанным с Сезаром, потому что просто так королевские гранты не раздают. Или раздают? И у меня уже на почве всего просто паранойя разыгралась?
Про родителей Эвиль я спрашивать не стала, но тут объявили, что открывается портал из Хэвенсграда, и я проводила Дмитрия в зал ожидания. Глядя на то, как мужчина обнимается с дочерью, улыбалась, а после того, как они вместе вышли в метель, все-таки вернулась к залу для особых клиентов и устроилась там на диванчике, неподалеку от небольшого искусственного водопада.
Мне все время казалось, что я упускаю что-то важное, и сейчас это чувство только усилилось. Решив, что над таким стоит думать на свежую голову, я закрыла глаза, а открыла от того, что надо мной стоял Валентайн.
Очень злой Валентайн.
Глава 18
Пока я сонно моргала на своего «покровителя», он совершенно непокровительственно прищурился и выдернул меня из мягкого, между прочим, кресла. Спустя мгновение мы уже были в той самой спальне, в которой я устроила разгром: сейчас, правда, она была в полном порядке. Не считая ее природной мрачности.
— Что… — начала было я.
— Как ты оказалась в Портуале?! — почти прорычал Валентайн.
Вот тут я окончательно проснулась: во-первых, сложно не проснуться, когда на тебя рычат. Во-вторых, обидно все-таки. У меня там портал… оплаченный. Правда, им же и оплаченный, но все равно обидно. А в-третьих…
— А ты как там оказался? — поинтересовалась я.
— Очень просто. Одна примерная адептка сообщила мне, что у нее планы и что она сама доберется домой. И вот в полночь…
— Когда? — Глаза сами собой распахнулись очень широко.
— В полночь, — ядовито подсказал Валентайн. — Ко мне врывается этот недоделок Хитар Равен и орет, чтобы я немедленно вернул ему его приемную дочь. В эту минуту я понимаю, что его приемная дочь, то есть ты, просто-напросто исчезла. Хотя мне сказала, что собирается домой.
Э-это что еще такое было?! Нет, то, что я проспала, я уже поняла. Причем ни один добрый человек, работающий в зале для особых клиентов, не разбудил меня и не сказал, что мой портал на Хэвенсград, как тот поезд Москва-Воркутю — тю-тю. Но вот это что сейчас было? С какой стати он меня отчитывает, как… как какую-то школьницу?! Да, на мне его браслеты, но все это фикция. И, если уж на то пошло, я не его женщина и быть ей не собираюсь. Никогда!
— Во-первых, — в точности копируя его ядовитый тон, заявила я, — я сказала, что у меня планы. Во-вторых, отчитываться перед тобой я не обязана. А в-третьих, спасибо, что сказал дяде про нас, мне объяснять не придется. Теперь верни меня домой, и я пойду спать.
Глаза у Валентайна почернели очень недобро.
— Что ты делала в Портуале, Лена?
— К любовнику ездила! Ай…
Я не успела пискнуть, как мир перевернулся. Что-то похожее, наверное, испытала Драконова, когда Сезар перекинул ее через плечо, потому что сейчас я висела вниз головой на плече Валентайна. Недолго, правда, уже спустя мгновение я кувыркнулась в пуховые перинки кровати, на лету успев удивиться. В прошлый раз здесь было гораздо жестче… в смысле, матрас, сейчас же я просто провалилась, как в сугроб, который так же мягко спружинил и «выплюнул» меня на поверхность.
— Ты слушала, когда я говорил? — холодно поинтересовался Валентайн, опираясь ладонями о кровать и оказываясь со мной лицом к лицу. — Про моего отца? Понимаю, его имя звучит для тебя недостаточно серьезно, но придется привыкнуть. К тому, что этот мир — не твой мир. К тому, что путешествовать непонятно куда непонятно зачем — опасно. Особенно посреди ночи. Особенно тебе. И, поскольку ты всего этого не понимаешь, будем учить.
Он двигался так быстро, что я едва успевала следить за молниями его движений. Раз — и Альгор уже сидит на кровати. Два — и меня так резко дернули к себе на колени, что я растянулась поперек. Правда, на удивление гармонично, а вот когда его ладонь мягко легла на мои ягодицы, я задохнулась. От такого прикосновения все внутри вспыхнуло, а потом еще и дополнительно заискрило, когда Валентайн произнес:
— Тебя в детстве часто шлепали, Лена?
Что? Нет! Нет-нет-нет.
При мысли об этом меня всю перетряхнуло, и я совершенно ненормально задергалась в руках Альгора, брыкнулась, кулаком попала ему в коленку и свалилась на пол. Правда, на полу тоже надолго не задержалась, с такой скоростью я еще не бегала. Спустя минуту дверь в ванную уже захлопнулась с треском. Я даже успела подтащить к ней тумбочку, когда внутри предсказуемо открылся портал. Не в тумбочке, к сожалению, а в ванной. Я попятилась, наткнулась на стену и выставила вперед руки:
— Не подходи! Не подходи, или…
Поблизости не было даже ничего, чем я бы могла защититься, но я как-то запоздало вспомнила про браслеты.
— Лена.
Пальцы дрожали, меня всю трясло, поэтому разомкнуть проклятые металлические оковы не получалось.
— Лена, успокойся. Я тебя не трону.
Слова, его голос доносились до меня как из какой-то трубы, но я все же каким-то образом уловила их смысл. Очередная попытка раскрыть браслеты не увенчалась успехом, зато на глаза навернулись слезы, и меня затрясло еще сильнее. От того, что я только что пережила. От того, что почувствовала, когда его ладонь легла на мои ягодицы — до его первых слов. От унизительного чувства собственной беспомощности, но главное — от того, что я сейчас выглядела, как… как истеричка. Или, скорее, как перепуганный котенок, которого в угол загнала свора собак.
Валентайн собакой, конечно, не был, но все это произошло у него на глазах!
Мне захотелось провалиться сквозь землю, или чтобы он провалился сквозь землю. Да, лучше, чтобы он! Видеть его не могу.
— Уйди, — сказала я, стараясь вложить в голос побольше уверенности и силы.
— Лена, в чем дело?
— В чем дело?! — Я сжала кулаки, с трудом сдерживаясь от того чтобы не заорать. — Ты меня спрашиваешь, в чем дело?!
— Да. Спрашиваю. Потому что твоя реакция не нормальна.
— Моя?! — я задохнулась. — Моя?! Ненормально переворачивать меня вверх тормашками и угрожать поркой! Вот что ненормально, Валентайн! Но в твоем мире, как ты выразился — может быть и вполне нормально, я не знаю. Если это так, я не хочу иметь с ним ничего общего, ни с ним, ни с тобой! Я лучше сразу сдамся туда, куда положено сдаваться с темной магией.
— Я сказал, что тебя не трону, — его взгляд потемнел.
— Да иди ты! — выражение из моего мира как нельзя лучше описывало мои чувства и мою веру в его слова. — А еще ты говорил, что не будешь меня лапать. Ну и помимо этого, вытаскивать меня спящую, орать на меня… после того, как я по ошибке влезла не в тот портал, а потом долго разбиралась, как мне попасть обратно и заснула потому, что устала — вот это вот все…
Во мне кончился воздух, зато в Валентайне он, похоже, начался:
— Сразу нормально объяснить нельзя было?
— А когда ты нормально со мной разговаривал?!
М-да. Не орать все-таки не получилось. От моего голоса вскрикнул, кажется, даже кафель — и не осыпался мне под ноги, наверное, исключительно благодаря не той звуковой частоте. Хорошие новости, впрочем, тоже были: Валентайн не двигался с места, только глаза его меняли цвет — от человеческого темного до магического серебра, а после — до самой смерти, напоминающей черную ночь. Черты его лица заострились, стали хищными, но мне было уже как-то все равно.
— Верни меня домой, — твердо сказала я. — Или дай пройти. Сама доберусь.
— Уже добралась.
— Как умею. Добралась бы, если бы не заснула.
Самые сильные эмоции схлынули, и теперь мне уже не было стыдно за свою истерику. В конце концов, стыдиться мне нечего. Я ничего такого не сделала, ничего такого, из-за чего мне должно быть стыдно. Моя детская попытка сбежать… на нее тоже есть свои причины. Точнее, причина, но об этом я никому и никогда не расскажу. Об этом не знала даже Соня, и пусть так и будет дальше.
— Ты можешь остаться здесь, — произнес Валентайн.
Тьма уступила место серебру, а то в свою очередь откатилось до простого человеческого цвета радужки. Вот только ничего в этом мужчине человеческого не было, и, должно быть, это отразилось в моих глазах. Ну или «передатчик» включился, потому что лицо Альгора закаменело.
— Эта комната теперь твоя, Лена. Я подумал над твоими словами и решил, что вторая спальня точно не помешает. С обстановкой, правда, пока не разобрались, но ты сможешь оформить комнату по своему вкусу.
— Ты ненормальный? — спросила я. И впрямь ненормальный: говорить об обстановке после всего, что было, как о само собой разумеющемся. — Зачем мне комната в твоем доме?!
— Потому что ты — моя женщина.
— С женщинами разговаривают, Валентайн. На них не орут и не пытаются перекинуть через колено, чтобы отшлепать. Ну, не знаю. Может кому-то такое и нравится, ректору Эстре, например.
— С Эстре у меня ничего нет.
— Да мне плевать! — Я снова сжала кулаки, вдохнула, выдохнула и добавила уже спокойнее: — Мне все равно. Я здесь не останусь. Просто верни меня домой, и закроем тему.
Правда, я не была уверена, что закроем. Мне еще у него учиться. Темной магии. Но я не хочу. Не могу. Не хочу оставаться с ним наедине, не хочу больше испытывать эти странные мгновения помешательства рядом с этим мужчиной, от которого мурашки в башне позвоночника пачками хватают инфаркты. Поэтому я добавила:
— И это, — указала на браслеты взглядом, — лучше снять.
— Лучше для кого? Для тех, кто может попасть под заклинание, подобное сети Грихмира, или под темную магию, которая спонтанно вырвется из тебя? — Валентайн шагнул ко мне, а я наконец-то отлепилась от стенки. Уже не руками, взглядом обозначая границы: не подходи. Он поморщился, но все же остановился. — Лена, это больше не повторится. Никогда.
Я покачала головой:
— Просто отправь меня домой, Валентайн.
Настаивать на снятии браслетов? И подвергнуть опасности для начала жизнь Макса, Хитара и всех слуг, а после — всех адептов в Академии? Нет уж, спасибо. Здоровый эгоизм, конечно, никто не отменял, но не до такой же степени. К тому же, я дико устала, и все, на что меня сейчас хватит — это пожелать Адергайну Ниихтарну, как тому, кто причастен к моему появлению в этом мире, дичайшего несварения всех времен и народов. Чтоб ему месяца три с толчка не слезать, а еще лучше, в драконоформе.
Не знаю, чего и кому желал Валентайн, но портал он все-таки открыл. Мы вышли перед особняком Ларо, и я постучала в дверь. На этот раз встречать вышел не только дворецкий, но еще и дядюшка, раздувающий ноздри. Как только он попытался открыть рот, наткнулся взглядом на мрачного Альгора. Рот закрылся сам по себе, а я, наплевав на этикет и пожелания доброй ночи, поднялась к себе и рухнула на кровать.
Надо бы переодеться, архимаги пусть сами там разбираются. А если кто-то из них сунется ко мне…
Что «если» я не успела додумать. Так же, как и переодеться, потому что темнота накрыла меня с головой, и я провалилась в сон.
Валентайн Альгор
Совершенно невыносимая, несносная, безбашенная, сводящая его с ума девчонка! Или женщина? Два дня без нее, точнее, два дня безуспешных попыток справиться с этим безумным влечением к ней, а у него уже крышу сносит.
Проследив за тем, как она взлетела по лестнице, Валентайн перевел тяжелый взгляд на Равена. Вот на нем, пожалуй, можно будет здорово отыграться. За то, что влетел в его дом с вытаращенными глазами и начал голосить, что, спутавшись с ним, его приемная дочь тут же исчезла в неизвестном направлении. Спасло его только то, что в тот момент Валентайн не способен был думать ни о чем другом, кроме нее.
Браслеты могли защитить ото всего, даже от темной магии, но не от отца. Драх его знает, почему он первым делом вспомнил Адергайна: должно быть потому, что Лена просто исчезла, а он ничего не почувствовал. Провернуть это так мог только он, и в тот момент Валентайну было совершенно не до разбирательств с Равеном. Но сейчас…
— Полагаю, вы застыли статуей и не приглашаете меня в кабинет исключительно для того, чтобы сначала извиниться?
Лицо Равена мгновенно вспыхнуло.
— Извиняться тут должны вы. Вы позорите мою…
В следующий момент архимаг дернулся и замер, потому что ладонь Валентайна мягко легла на его горло.
— Никогда больше не используйте слово «позор» в отношении своей подопечной, Равен. Результат вам не понравится.
Он убрал руку, и Равен непроизвольно схватился за горло.
— Что ты себе позволяешь?! Ты в моем доме, переходишь все границы…
— Накажи меня, — усмехнулся Валентайн. — Так и будем стоять, или продолжим разговор там, где нам никто не помешает?
Дворецкий всеми силами пытался слиться с обстановкой, но у него это плохо получалось. Униформа насыщенного темно-красного цвета не вписывалась в светлый холл. Хотя, возможно, и вписывалась, но слиться с ним ему не грозило при всем желании, поэтому мужчина просто осторожно отступил в сторону, на всякий случай — поближе к двери.
Лояльность и преданность налицо.
Мысли отразились усмешкой и приподнятым уголком губ, после чего Равена знатно перекосило.
— Вы… ты…
— Понятно. Разговор продолжаем здесь. В таком случае, моя первая рекомендация. Не обижайте Ленор. Не давите на нее и не делайте вид, что произошло что-то из ряда вон — я сейчас говорю о нашей связи. Обо всех ваших попытках я так или иначе узнаю, Равен. Не выговаривайте ей за то, что случилось, это не ее вина. И позаботьтесь о том, чтобы в вашем присутствии она чувствовала себя защищенной. Девочке нужен нормальный отец, а не вопящее истеричное нечто.
В Равене, кажется, кончился воздух. Он попытался открыть рот, но с губ сорвалось только какое-то пыхтенье, лицо его, изначально пунцовое, сейчас пошло красными пятнами вразброс.
— Вы забываетесь, архимаг Альгор! Вы говорите с равным себе…
— Идите спать, — Валентайн похлопал Равена по плечу, — и не напрягайтесь. По крайней мере, пока соблюдаете нашу с вами договоренность. Да, к слову. Если попытаетесь компенсировать наш разговор на Ленор или на ее брате, об этом я тоже узнаю. И оторву вам голову.
Оставив владельца дома исходить гневом на пару со своим преданным слугой, который не бежал по улице исключительно потому, что был не в лучшей физической форме и очень держался за место, Валентайн поднялся по лестнице вслед за Леной. Найти ее не составило труда: ни тогда, ни сейчас — но в миг, когда разгневанный Равен влетел в его дом, разбрасываясь истеричными воплями, его просто замкнуло. Как замыкает контур неправильно сплетенного темного заклинания, которое впоследствии рванет так, что мало не покажется.
На несколько мгновений он просто утратил самообладание, и его вторая суть не замедлила этим воспользоваться. Щедро плеснула в кровь своего яда, вымораживая человеческую суть, отрезая от контроля и решения держаться с Леной исключительно официально, не переходить границ.
«Ты не настаиваешь на сексуальных отношениях между нами».
Это условие, которое она ему поставила… да плевать ему было на это условие. Плевать на ее сопротивление, он все равно нашел бы способ сделать ее своей. Если бы не угроза, о которой Валентайн старался не думать.
Черная страсть.
Одержимость. Болезненное влечение. Желание, приводящее к безумию и зацикленности на одной-единственной драконессе. Лена драконессой не была, но с ней вообще все непонятно. Не по правилам. Он и не думал, что такое возможно — так сходить с ума по девчонке, которая младше его почти на десять лет. В то время как этих девчонок — боящихся его и все равно воспринимающих это как опасную игру, желающих закрутить роман с ним, были сотни. Запрещенные удовольствия всегда слаще, вот женщины и западали на него. На единственного темного дракона в Даррании. Двое замужних и вполне благопристойных особ даже поспорили на фамильные драгоценности, на что будет похож секс с ним. Видимо, ожидали щупалец тьмы или чего-то вроде.
Спать с ними Валентайн, разумеется, не стал, но эта информация знатно подняла ему настроение. Он даже предложил Эмильене написать книгу, эротические мемуары о тайной связи с ним, и явить миру новый бестселлер. Драконесса шутки не поняла, обиделась даже, вот только Валентайну было все равно.
Ему всегда было все равно. До появления в его жизни Лены. И если раньше он не думал о черной страсти по причине того, что она человек, то сейчас… к сожалению, он слишком хорошо знал своего отца. Слишком долго учился мыслить, как Адергайн — его воспитание не предполагало других вариантов. Поэтому Лена для него под запретом. Как бы сильно к ней ни влекло.
Вот только попробуй это объяснить себе, когда смотришь на нее спящую. Она и впрямь сильно устала: лежала на кровати, свернувшись клубочком, прямо в форме. К ней не стоило ни то что приближаться, даже просто стоять в дверях ее комнаты, но все же Валентайн шагнул вперед и прикрыл за собой дверь.
В этой спальне даже не развернешься толком, обстановка напоминает о казенных учреждениях не самого высокого уровня. А ведь она могла бы сейчас спать у него — в той комнате, которую он хотел переделать под нее. Полностью. Могла бы, если бы он не сорвался так глупо. Если бы не что-то страшное, оставшееся в ее прошлом, заставившее эту смелую девочку превратиться в испуганного зверька.
— Я бы никогда не причинил тебе боль, Лена.
Прежде чем опуститься на кровать рядом с ней, Валентайн накинул легкое заклинание сна, которое не позволит девушке проснуться даже если за окнами будут бить пушки. Недолгое: полчаса максимум, но ему хватит. Хватит, чтобы ее раздеть и нормально уложить спать.
Проще всего оказывается снять пиджак. Здесь всего три пуговицы, и они поддаются легко. С блузкой сложнее: хотя бы потому, что под белой тканью угадывается белье, и можно только представлять, какая нежная у нее кожа. Впрочем, почему только представлять. Когда пальцы касаются петель пуговичек на блузке, в раскрывающемся вырезе видна манящая ложбинка между грудей.
Безумие какое-то.
С этим просто нужно быстро покончить, но быстро не получается. Больше того, картина, как он наклоняется и касается губами высоко вздымающейся груди видится слишком ярко, а перед глазами, наоборот, темнеет.
— Я. Схожу. С ума.
Собственный голос должен был отрезвить, но он звучит незнакомо. Гораздо ниже привычных насмешливых, снисходительных или приказных нот, как будто близость этой женщины открывает в нем неизвестные даже ему самому, неведомые доселе глубины. Нет, это определенно помешательство, потому что не касаться тонкой светлой кожи кажется просто какой-то изощренной пыткой. Тем не менее ему удается избавить ее от пиджака и от блузки и справиться с ним.
Если все получилось, значит, он достаточно владеет собой, чтобы оставаться рядом с ней. Чтобы продолжать обучение.
Далее — черед юбки, и перед глазами вспыхивает картина, когда Лена лежала у него на коленях. Ощущение ладони на ее ягодицах даже сейчас чувствуется так остро, что сквозь пальцы в запястье ударяет жаром. Дрожь в руке — это что-то новенькое, по крайней мере, такая, когда подушечки пальцев словно тянет магическим арканом к плоскому животу, а в голове, сводя с ума, звучит голос:
«Прикоснись… Прикоснись… Прикоснись…»
Это действительно напоминало безумие, и оно было настолько сильным, что он почти коснулся светлой, нетронутой загаром кожи. Коснулся бы, если бы из-за спины не донеслось хриплое угрожающее рычание, одновременно полоснувшее знакомым оттенком силы. Валентайн обернулся в мгновение, столкнувшись взглядом со зверем. Или, точнее будет сказать, зверенышем.
Призрачный мясник — одна из самых смертоносных тварей, приходящая из-за грани. Призвать ее в этом мире может только очень могущественный маг, знающий заклинание призыва, эта тварь рождена для убийства. Она воплощается и развоплощается, появляется в одном месте, исчезает, появляется в другом исключительно для одной-единственной цели: убивать. Из-за ее способности так перемещаться в пространстве сражение с ней крайне опасно. Тот, на кого указывает заклинание, обречен, если не наделен сильной магией и отменной реакцией.
Но самое невероятное заключалось в том, что мясник рычал на него. Посылать призрачного мясника к Альгору — самое нелепое изо всего, с чем ему доводилось сталкиваться. И оскорбительное, пожалуй. Будь это взрослая особь, это еще можно было бы понять. Контур заклинания Валентайн выплел молниеносно, но кое-что заставило его помедлить. Обходя его по кругу, с другой стороны, черный, как ночь, дракончик косился на спящую девушку. Осторожно и, кажется…