Козырные тузы Желязны Роджер

«Half Past Dead»

1

Бренная ехал за «мерседесом», битком набитым «Белоснежными цаплями», всером «БМВ», который угнал три дня назад, до самых кладбищенских ворот.

Он остановился в сотне ярдов позади них с выключенными фарами, а один из «Цапель» вышел из «мерседеса» и распахнул покосившиеся кованые створки, Бреннан подождал, пока они не скрылись на кладбище, выскользнул из своей машины, взял с заднего сиденья лук и колчан со стрелами, накинул ни голову капюшон и пошел следом за ними.

Шестифутовая кирпичная кладбищенская стена была покрыта пятнами городской копоти и уже осыпалась от старости. Он с легкостью подтянулся и без единого звука спрыгнул с той стороны.

«Мерседес» уехал куда-то в середину кладбища. Водитель заглушил мотор и выключил фары. Дверцы рас крылись и с лязгом захлопнулись. Надо было подбираться поближе.

Ночь была темная, полная луна то и дело скрывалась за плотными изменчивыми облаками. Деревья, буйно разросшиеся на кладбище, затемняли городские огни. Он медленно продвигался в темноте, и ветер, на сотню голосов перешептывающийся в кронах деревьев, заглушал его шаги.

Бреннан спрятался за старым надгробием, торчавшим, как искривленный зуб изо рта всклокоченного великана. У него на глазах трое «Цапель» вошли в мавзолей, который когда-то по праву считался жемчужиной этого кладбища. Памятник некогда богатому, а ныне совершенно канувшему в Лету семейству потихоньку ветшал вместе со всем остальным кладбищем. Мраморные стены были безвозвратно испорчены кислотными дождями и птичьим пометом, позолота за годы забвения потускнела и облупилась.

Один бандит остался караулить, а остальные нырнули внутрь склепа. Он закурил сигарету, и вспыхнувший огонек на миг озарил его лицо. Это был Чен, которого Бреннан преследовал последние две недели.

Еще во Вьетнаме он узнал, что Кин переправляет в Штаты героин через уличную шайку «Белоснежные цапли». Он выследил эту банду и вышел на Чена, который, по всей видимости, занимал в организации не последнее место, в надежде отыскать доказательства, которые говорили бы о связи «Цапель» с Кином. За последние несколько недель он стал свидетелем не одного злодеяния, но не обнаружил ничего такого, что имело бы отношение к Кину.

Этого он объяснить не мог. Город переживал настоящий героиновый бум. Порошка было столько, что уличная цена на него резко упала, а количество смертей от передозировки превысило все мыслимые пределы. «Белоснежные цапли», через которых шел поток наркотика, продавали его по мизерным ценам, направо и налево уводя покупателей у мафии и у гарлемской группировки Красавчика Вилли. Но Бреннану так и не удалось разузнать, откуда они получали наркоту в таких количествах и по таким низким ценам.

Сидеть за надгробием было без толку. Если это кладбище и могло дать ему какой-то ответ, он крылся в мавзолее.

Приняв решение, Бреннан вытащил стрелу из колчана, липучкой прикрепленного к ремню, и натянул тетиву лука. Он вздохнул, глубоко и плавно, один раз, другой, и поднялся. На глаза ему мельком попалось имя, высеченное на надгробии. Арчер.[19] Оставалось от души понадеяться, что это не дурное предзнаменование.

Мишень была не из самых сложных, однако Бреннан все же призвал на помощь свою выучку дзен, чтобы прояснить разум и укрепить мышцы. Он прицелился на фут ниже и чуть левее тлеющего кончика сигареты и, когда подошло время, спустил тетиву.

Лук у него был четырехблочный, с эллиптическими блоками, которые, как только достигался предел упругости, снижали первоначальное усилие натяжения в сто двадцать фунтов до шестидесяти. Нейлоновая тетива тренькнула, отправив смертоносное древко в полет. Бреннан услышал глухой стук и сдавленный стон: стрела поразила ни о чем не подозревающую цель. Он выскользнул из мрака, точно осторожный зверь, и подбежал к телу Чена, распростертому у стены мавзолея. Бреннан задержался ровно настолько, чтобы убедиться, что Чен мертв, и оставить одну из своих карт — туза пик, которую он наколол на наконечник стрелы, торчащий из спины его жертвы. Потом приготовил еще одну стрелу и приоткрыл кованую дверцу склепа. За ней оказалась лестница в дюжину ступенек, ведущая вниз, к еще одной двери, из-за которой пробивался тусклый свет. Бреннан немного подождал, прислушиваясь, затем бесшумно спустился по ступеням. Перед дверью остановился и снова прислушался. Внутри кто-то двигался. Бреннан медленно досчитал до двадцати, но не услышал ничего, кроме тихих шаркающих шагов. Итак, дело зашло достаточно далеко. Теперь повернуть назад было бы попросту глупо.

Бреннан толкнул дверь и припал на одно колено, натянув тетиву до самого уха. В комнате находился один бандит, одетый в цвета «Белоснежных цапель». Он пересчитывал полиэтиленовые пакетики с белым порошком и делал пометки на листе бумаге, прикрепленном к доске. От изумления парень широко разинул рот, и в ту же секунду Бреннан спустил тетиву. Стрела ударила его прямо в грудь и опрокинула навзничь на высокую, по колено, груду туго набитых пакетиков.

Бреннан одним скачком пересек комнатушку, но бандит был мертв столь же бесповоротно, как и прочие обитатели этого склепа.

А что случилось с двумя оставшимися «снежными пташками», которые вошли в усыпальницу? Они словно сквозь землю провалились. Или, вернее, скрылись сквозь потайную дверцу в какой-нибудь из стен.

Он перекинул лук через плечо и прощупал стены, пробежавшись по ним пальцами в поисках скрытых швов или трещин и простукав на наличие пустот. Обследовав одну стену, Бреннан так ничего и не нашел и принялся за вторую, как вдруг услышал за спиной приглушенный свист воздуха и ощутил теплое и затхлое дуновение.

Он молниеносно обернулся. Изумление на его лице было столь же искренним, как и у тех двоих, что появились словно из ниоткуда в центре мавзолея. У одного из них, тоже одетого в цвета «Цапель», на каждом плече висело по сумке. Другой — джокер, похожий на ящера, держал в руках шар для боулинга. Бреннан вдруг пораженно осознал, что они провалились сквозь землю. А теперь вот вернулись.

Бандит с набитыми сумками стоял к нему ближе всего. Бреннан скинул свой лук, замахнулся, как будто это был не лук, а бейсбольная бита, и ударил его в висок. Тот застонал и как подкошенный рухнул рядом с кучей героина.

Джокер попятился. Череп у него был безволосый, нос напоминал крохотную пуговку с двумя зияющими ноздрями, торчащие верхние резцы казались чересчур длинными. Он раскрыл безгубый рот и зашипел, обнажив болтающийся раздвоенный язык, который лихорадочно метнулся в сторону Бреннана. Шар для боулинга джокер крепче прижал к себе.

При чем тут боулинг? Форма и размер совпадали, но в нем не было углублений для пальцев, а теперь воздух вокруг сферы запульсировал и заискрился энергией. Это было какое-то приспособление, которое позволило джокеру и его товарищу материализоваться посреди мавзолея. Они пользовались им для того, чтобы переправлять сюда героин из… из какого-то тайника. И джокер собирался снова привести его в действие.

Бреннан замахнулся на джокера луком, но тот уклонился с непринужденной плавной грацией. Сияние, окружавшее странное приспособление, стало ярче. Бреннан бросил лук и приблизился к противнику, исполненный решимости во чтобы то ни стало отобрать странную штуковину у противника, пока тот не сбежал или не обратил его энергию против него.

Схватить «ящера» было делом несложным, но джокер принялся дергаться и извиваться в руках Бреннана, каждый раз выскальзывая из его хватки, как будто кости у него были резиновые. Какое-то время они боролись друг с другом, потом Бреннан обнаружил, что его собственное лицо от лица джокера отделяют всего несколько дюймов. Преувеличенно длинный язык бандита выметнулся наружу, неторопливым, почти чувственным движением порхнул по щекам Бреннана. Тот невольно шарахнулся, открыв более рослому противнику шею и горло. Ящероподобный рванулся вперед, забыв о странном приспособлении, и сомкнул челюсти на шее Бреннана, почти у самого плеча.

Бреннан почувствовал, как зубы джокера впиваются в его плоть. Ящероподобный заработал челюстями, нагнетая в рану слюну. Шея вокруг укуса мгновенно занемела, и Бреннана охватила паника.

Вызванный ужасом прилив сил помог ему вырваться. В зубах у джокера остались клочья его кожи, по шее и груди полилась кровь. Вся правая половина тела начала быстро неметь.

Джокер позволил противнику отступить вместе с мнимым шаром для боулинга. Он свирепо улыбнулся и подвижным раздвоенным языком слизнул с подбородка кровь Бреннана.

«Он отравил меня», — подумал Бреннан, узнавая симптомы быстродействующего нейротоксина. Он понимал, что ему грозит, так как не был тузом и, следовательно, не обладал защитными механизмами или средствами — ни брони, ни необыкновенного тела.

Джокер не сомневался в действенности своего яда. Он отступил и приготовился наблюдать за тем, как незваный гость будет умирать. Бреннан понимал, что ему нужна помощь, причем незамедлительная. На всей Земле был лишь один человек, способный нейтрализовать действие, которое яд уже начал оказывать на его тело. Сейчас она должна была находиться в клинике Тахиона, но добраться до нее не было никакой возможности. Сердце его гулко билось, разгоняя отраву по всем клеточкам тела, и он уже с трудом держался на ногах.

Бреннан безмолвно выкрикнул ее имя, вложив в этот призыв все свое отчаяние.

«Мэй!!!»

И смутно ощутил запульсировавшую в ответ на его эмоциональный всплеск энергию черной сферы, которую прижимал к груди. Она была теплая и убаюкивающая. Улыбка джокера сменилась недоуменной гримасой. Он зашипел и бросился вперед. Бреннан не в силах был шевельнуться, но это было неважно.

На какой-то леденящий миг он перестал понимать, где находится, оцепеневшие сознание и тело казались чужими, а потом вдруг очутился в ярко освещенном коридоре, выкрашенном в теплые тона. Мэй стояла там, разговаривая с пижонски одетым невысоким и худощавым мужчиной с длинными огненно-рыжими кудрями.

Оба обернулись и уставились на него в немом изумлении. Самому Бреннану было сейчас не до эмоций.

— Яд, — просипел он сквозь чужие непослушные губы и рухнул, выпустив из рук шар и погрузившись в непроглядный мрак.

Его обнимала клубящаяся звездная тьма, напоенная мускусными ароматами джунглей. Сознание пронизывали крохотные огоньки — сигареты его людей — и далекие звезды, щедро рассыпанные по небу Вьетнама. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием да ревом далеких животных где-то в джунглях. Он глянул на светящийся циферблат часов — четыре утра.

Галговски, его сержант, сидел рядом с ним на корточках.

— Уже поздно, — прошипел он.

Бреннан пожал плечами.

— Вертолеты всегда летают поздно. Я схожу.

Старшина неопределенно хмыкнул. Бреннан улыбнулся куда-то в ночь. Галговски был отъявленным пессимистом и вечно видел все в самом мрачном свете. Но это отнюдь не мешало ему совершать невозможное, когда положение становилось хуже некуда, и спасать остальных, когда они уже теряли надежду на спасение.

Издалека донесся стрекот вертолетного винта. Бреннан с ухмылкой взглянул на сержанта. Тот молча сплюнул на землю.

— Собери ребят. И с того портфеля глаз не спускать. Он недешево нам достался.

Мендоза, Джонстон, Большой Эл… Трое из десяти человек его отборного взвода, которых Бреннан повел в вылазку на региональный штаб вьетконговцев, никогда больше не вернутся назад. Но'зато они выполнили свою задачу. Захватили документы, доказывающие то, что Бреннан уже давно подозревал. Как во вьетнамской, так и в американской армии были люди, которые вели нечистую игру. Он едва успел пробежать бумаги взглядом, прежде чем запихать их в портфель, но они подтвердили его подозрение, что самый главный вор, самый гнусный предатель — генерал армии Южного Вьетнама Кин. Эти бумаги были приговором изменнику.

Вертолет приземлился на поляне, и Галговски, прижимая к груди доказательства, которых хватило бы на то, чтобы разом отправить дюжину человек в категорию отщепенцев, погнал подчиненных к машине, которая должна была отвезти их домой. Бреннан остался ждать в подлеске, глядя на тропку, где в любую минуту могли показаться преследующие их вьетконговцы. Довольный, что им в конце концов удалось оторваться от погони, он двинулся обратно к поляне, и тут ночь неожиданно вспорол ураганный огонь.

Бреннан услышал, как закричали его ребята, вскинулся и почувствовал обжигающую вспышку боли: по лбу чиркнула пуля. Он упал, и ружье, завертевшись, отлетело куда-то в темноту. Выстрелы неслись с поляны. От вертолета.

Он безмолвно приник к земле, глядя на поляну мутными от боли глазами. Звездный свет озарял распластанные по поляне тела его ребят. Ни один из них не подавал признаков жизни. Между ними расхаживали другие люди, выискивая живых. Он сморгнул кровь с ресниц как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из проверяющих в комбинезоне вьетнамской армии из пистолета выстрелил Галговски в голову, когда тот попытался подняться.

Луч прожектора выхватил из темноты лицо убийцы. Это был Кин. Бреннан едва сдержал ругательство: один из прихвостней Кина вырвал из мертвой руки сержанта портфель и передал его командиру. Кин порылся в бумагах, довольно кивнул и швырнул все содержимое в костер. Пока бумаги догорали, Кин обводил взглядом джунгли. Искал. Бреннан знал — Кин ищет его. Он клял паралитический шок, охвативший все его тело, от которого он дрожал как в лихорадке. Последнее, что он помнил, — как Кин шел к вертолету, а потом шок лишил его сознания.

В этой тьме не было огней, лишь чьи-то руки из прохладного огня на его щеках. Прикосновение было обжигающим и в то же время успокаивало. Он ощутил, как вся его боль, вся горечь и гнев покидают его, медленно, капля за каплей — как будто с него сняли старый изношенный плащ. Бреннан глубоко вздохнул, желая остаться в этой целительной тьме, в этом море невыразимого спокойствия, которое нахлынуло на него. Теперь навсегда покончено с борьбой и с убийствами. Убийство еще никому не приносило добра, лишь приумножая зло. Зло продолжало существовать. Зло и Кин. Он убил моего отца, но я не могу, не должен убивать его. Неправильно это — поднимать руку на другое разумное существо, неправильно…

Смущенный, Бреннан разлепил глаза. Это не Вьетнам. Он находится в госпитале. Нет, в джокертаунской клинике доктора Тахиона. Совсем рядом с его лицом было другое лицо, с закрытыми глазами и крепко сжатыми губами. Юное, женственное, безмятежно прекрасное лицо, хотя и искаженное невыносимой болью. Ее длинные блестящие волосы птичьими крылами окутывали его лицо. Руки ее были прижаты к его щекам. Между пальцев струилась кровь.

При помощи силы, которую давала ей дикая карта, она проецировала его отравленное тело на себя, восстанавливала поврежденное и приказывала телу Бреннана сделать то же самое. Их души и личности смешались, и на миг он отчасти превратился в нее, в то время как она отчасти стала им. В вихре воспоминаний он уловил горе, которое пережила Мэй, узнав о гибели своего отца от рук Кина и его бандитов.

Она открыла глаза и улыбнулась светлой улыбкой мадонны.

— Привет, капитан Бреннан, — сказала она так тихо, что лишь он один мог расслышать ее. — Теперь вы здоровы.

Она отняла ладони от его щек, и единение их сознаний распалось, как только был разорван физический контакт. Он вздохнул, уже тоскуя по ее прикосновению, безмятежности и спокойствию, которых ему самому было никогда не достичь.

Мужчина, который разговаривал с Мэй в коридоре, подошел к его кровати. Это был доктор Тахион.

— Ваша жизнь висела на волоске, — сказал он озабоченно. — Благодарение Идеалу, у нас есть Мэй. — Он помолчал, внимательно разглядывая Бреннана. — Что произошло? Каким образом вы завладели сингулярным переместителем?

Бреннан опасливо уселся. Онемение уже прошло, но после исцеления голова у него все еще кружилась.

— Вы о той штуке? — спросил он. Тахион кивнул. — Что это такое?

— Телепортационный прибор. Одна из редчайших вещей в галактике. Я считал, что он пропал, навсегда утрачен.

— Значит, он ваш?

— Он некоторое время находился у меня.

Тахион рассказал Бреннану историю многострадального сингулярного переместителя — по крайней мере, в той ее части, которая была ему известна.

— Как он попал к «Цаплям»?

— Что? — Тахион перевел взгляд на Мэй. — К каким цаплям?

— Это банда из китайского квартала. «Белоснежные цапли». Их еще зовут «Снежными пташками», потому что они контролируют изрядную долю торговли тяжелыми наркотиками во всем городе. Очевидно, они использовали этот самый переместите ль для контрабанды героина. Я отобрал его у них, но был ранен одним из их более… необычных боевиков.

— Он исчез, когда мы приземлились в Гарлеме, — сказал Тахион. — Возможно, кто-то из «Цапель» был в толпе, которая собралась вокруг нас?

— И он забрал его, сообразив, что это такое? Вряд ли, — негромко сказал Бреннан, и взгляд его стал отсутствующим. — И потом, Гарлем — не территория «Цапель». У них есть там свои агенты, но не слишком многочисленные.

— Что ж, не знаю, каким образом переместитель всплыл на поверхность, но я рад, что это случилось, — заметил доктор. — Теперь у нас есть возможность предложить блестящую альтернативу безрассудному плану Ланкестера напасть на Рой в космосе.

— Рой? — Бреннан знал о полуразумных пришельцах из космоса, которые последние несколько месяцев пытались закрепиться на Земле, но борьба с ними до сих пор не затрагивала его лично. — И какую же… какую пользу может эта перемещающая штука принести в борьбе с Роем?

— Долго рассказывать. — Тахион вздохнул и провел ладонью по лицу. — Один человек из Государственного департамента, которого зовут Ланкестер, возглавляет Федеральную комиссию по борьбе с Роем. Он уже несколько недель не дает мне проходу и требует употребить мое влияние на тузов, чтобы убедить их атаковать Прародительницу Роя — источник появления чудовищ, — которая вращается по эксцентрической орбите вокруг Солнца. Это, разумеется, абсолютно бредовая идея. Попытка выступить против этой твари будет самоубийством даже для самых могущественных тузов. Все равно как если бы комары попытались свалить с ног слона. Но сингулярный переместитель дает нам кое-какие интересные возможности.

— Он может телепортировать человека на такое расстояние? — уточнил Бреннан.

— Человек, совершенно не знакомый с его действием, как, к примеру, вы, — ответил Тахион, — может использовать переместитель для прыжков на короткие расстояния. Чтобы добраться до Прародительницы Роя, нужен могущественный телепат. Но это осуществимо. Человек может переместиться внутрь этой твари. Человек, вооруженный, скажем, тактическим ядерным устройством.

— Понятно.

— Я был уверен, что вы поймете. Я объясняю вам все это потому, что, говоря с практической точки зрения, сингулярный переместитель у вас.

Бреннан перевел взгляд с Тахиона на Мэй, которая молча стояла у его постели, потом обратно на Тахиона. У него появилось впечатление, что девушка успела что-то рассказать о нем такисианину, но он знал, что она ни в коем случае не рассказала бы больше необходимого. И то лишь потому, что полностью доверяла ему.

— Я перед вами в долгу, — сказал Бреннан. — Он ваш.

Тахион тепло, по-дружески, сжал локоть Бреннана.

— Спасибо вам. — Он взглянул на Мэй, потом снова на Бреннана. — Я знаю, что вас в городе держит какая-то вендетта. Мэй немного рассказала мне об этом, когда объясняла про свое прошлое и способности. Без подробностей. Они были не нужны. — Доктор помолчал. — Я слишком хорошо знаю, что такое долг чести.

Бреннан кивнул. Он верил Тахиону и — до определенной степени, разумеется, — доверял ему. Такисианин, наверное, не имел никакого отношения к Кину, но один из тузов — Черепаха, Фантазия или Глюкс — определенно был с ним связан. И Бреннан каким-то образом должен выяснить, кто именно.

2

Из клиники Бреннан вышел незадолго до полуночи и отправился домой, в однокомнатную квартирку на окраине Джокертауна, которая служила ему оперативной базой. Она состояла из ванной, кухоньки и жилой комнаты с раскладным диваном, допотопным креслом-качалкой и самодельным рабочим столом, заваленным снаряжением, которое с первого взгляда узнал бы любой лучник. И таким, о назначении которого догадался бы далеко не всякий лучник.

Бреннан разложил диван, разделся и со вздохом смертельно усталого человека повалился на постель. И проспал целые сутки, завершая процесс исцеления, начатый Мэй. Проснулся он голодный, как волк, и отправился готовить себе еду, когда послышался негромкий стук в дверь. Он глянул в глазок. Это оказалась Мэй — единственная живая душа, которая знала, где он живет.

— Что-то случилось? — спросил Бреннан, заметив на всегда безмятежном лице тревогу.

Он отступил в сторону и впустил ее в комнату.

— Не знаю. Похоже.

— Расскажи.

Он отправился за стойку, отделявшую кухню от комнаты, и налил кипятка из чайника, который посвистывал на плите, в две маленькие чашки без ручек. Они были старше, чем Соединенные Штаты, и стоили дороже, чем все остальное имущество Бреннана. Одну он передал Мэй, которая устроилась в кресле-качалке, а сам уселся на смятой постели напротив.

— Дело в докторе Тахионе. — Девушка сделала глоток горячего ароматного чая, собираясь с мыслями. — Он ведет себя как-то… странно.

— В каком смысле?

— Он стал грубым и раздражительным. И забросил своих пациентов.

— С каких пор?

— Со вчерашнего дня, после того, как вернулся со встречи с тем человеком из Государственного департамента. Но это еще не все.

Она пристроила бесценную чашку на коленях и вытащила из сумочки, которую опустила на пол рядом с креслом, сложенную в несколько раз газету.

— Ты это видел?

Бреннан покачал головой.

Заголовок возвещал: «ТАХИОН СОБИРАЕТСЯ ВОЗГЛАВИТЬ ОПЕРАЦИЮ ТУЗОВ ПРОТИВ УГРОЗЫ ИЗ КОСМОСА». На снимке, помещенном ниже, был запечатлен Тахион рядом с мужчиной, который, если верить подписи, был Александром Ланкестером, главой Федеральной комиссии по борьбе с Роем. Статья утверждала, что Тахион набирает тузов, согласных последовать за ним в космос, где за пределами досягаемости баллистических ракет вращалась по орбите Прародительница Роя. Капитан Глюкс и Модульный человек уже дали свое согласие.

Что-то пошло не так, подумал Бреннан. Тахион понадеялся, что сингулярный переместитель положит конец разговорам об этом бессмысленном предприятии. Однако, похоже, в действительности происходило совершенно противоположное.

— Думаешь, правительство шантажом вынудило его пойти на это? — спросил Браннан. — Или каким-то образом установило над ним мысленный контроль?

— Не исключено. — Мэй пожала плечами. — Я знаю только, что ему может понадобиться помощь.

— У него есть друзья?

— Есть, но большинство из них бедные и беспомощные джокеры. С другими трудно связаться. Третьи могут не захотеть действовать, если в операции будет каким-то образом замешано правительство.

Бреннан поднялся и понес свою чашку к стойке. Паутина человеческих отношений оплетала его, снова пыталась затянуть его в свои цепкие тенета. Он выплеснул чаинки в раковину и вгляделся в дно чашки. Оно было голубым, как чистейшее бездонное озеро или бескрайнее безоблачное небо. Созерцать его было все равно что постигать пустоту. Это занятие было приятно в силу крайнего его спокойствия, но, вдруг понял Бреннан, не вело к просветлению.

Он снова обернулся к Мэй. Решение было принято.

— Ладно. Я посмотрю. Но я совершенно не разбираюсь во всяких штучках вроде мысленного контроля. Мне понадобится помощь.

Он протянул руку к телефону и набрал номер.

Бреннан редко бывал в общих залах «Хрустального дворца», хотя в комнатах третьего этажа провел не одну ночь. Элмо кивнул ему, когда он вошел, не сказав ни слова относительно чемоданчика, который он нес. Карлик указал на угловой столик, за которым сидела Кристалис в компании мужчины в черных джинсах и коричневой кожаной куртке. У него были красивые правильные черты, если не считать непомерно раздутого лба.

— Ты, — проговорил Фортунато, когда Бреннан подошел к столику.

Он перевел взгляд с Бреннана на Кристалис. Она ответила ему невозмутимым взглядом, и жилка, пульсирующая на прозрачной шее, не забилась ни на йоту быстрее. Женщина подняла глаза на Бреннана и холодно кивнула, не продемонстрировав никаких следов той страсти, которую помнил третий этаж «Дворца».

— Это Йомен, — сказала она, когда он занял третий стул. — Полагаю, у него есть кое-какая информация, которая может тебя заинтересовать.

Фортунато нахмурился. Последнюю их встречу вряд ли можно было с полным правом назвать сердечной, хотя подлинной вражды между ними не было.

— Говорят, ты ищешь способ добраться до Роя. Я знаю, что может помочь.

— Слушаю.

Бреннан рассказал ему о сингулярном переместителе. Он ни в чем не солгал, но кое-какие подводные камни искусно обошел, следуя инструкциям Кристалис относительно похода, который с наибольшей вероятностью помог бы ему заручиться поддержкой Фортунато.

— Что еще ты можешь, помимо способности выходить из своего тела? — поинтересовался Фортунато, когда Бреннан закончил рассказывать ему о странном поведении Тахиона.

— Я могу позаботиться о себе. И о большинстве тех, кто может попытаться помешать нам.

— Это ты тот маньяк-убийца, о котором пишут газеты?

Бреннан пошарил в заднем кармане брюк и вытащил игральную карту. Он бросил ее на стол перед Фортунато лицом вверх. Чернокожий сутенер взглянул на нее и кивнул.

— Мы с Черной Тенью — единственные тузы пик, о которых мне известно. — Он поднял глаза на Бреннана. — Но, думаю, еще одному места хватит. Единственное, чего я не понимаю, какую выгоду получишь от этого ты. — Фраза предназначалась Кристалис.

— Если у вас все получится, то какую угодно. От вас обоих.

Фортунато хмыкнул и поднялся.

— Да уж, ты такая. Ладно, идем. Надо проверить, все ли мозги на месте у нашего денди из космоса.

В утренних сумерках Бреннан повез их к дому Тахиона. Краешком глаза он то и дело ловил на себе внимательный взгляд Фортунато, но никаких вопросов чернокожий туз задавать не стал. Фортунато еще не принял его до конца, Бреннан понимал это и осторожничал, хотя открытого недоверия не выказывал. Но его это не смущало. Он сам еще не до конца был уверен в Фортунато.

«БМВ» остановилась в переулке за домом. Они вышли из машины и оглядели здание.

— Пойдем через парадный вход или через черный? — спросил Фортунато.

— Если есть выбор, я всегда предпочитаю черный.

— Разумно, — пробормотал Фортунато. — Разумно.

Бреннан вытащил из багажника «БМВ» свой чемоданчик, открыл его, перекинул через плечо блочный лук, прицепил к поясу колчан со стрелами. Чернокожий туз смотрел на его манипуляции с сомнением в глазах, но ничего не сказал.

— Идем.

Они подошли к зданию сзади, и Фортунато израсходовал частицу своей энергии на то, чтобы спустить пожарную лестницу. Они принялись карабкаться вверх, пока не очутились у окна спальни Тахиона.

В комнате, залитой светом опрокинутой настольной лампы, царил настоящий разгром. Похоже, ее обыскивали и не потрудились после этого поставить все вещи на свои места. Бреннан с Фортунато переглянулись.

— Происходит что-то непонятное, — пробормотал Фортунато.

Окно было закрыто, но Бреннана это не смутило. Он стеклорезом вырезал в стекле круглое отверстие, просунул в него пальцы, повернул ручку и бесшумно раскрыл раму. Потом предостерегающе выставил вперед руку, удерживая Фортунато, и приложил палец к губам. Они с минуту прислушивались, но ничего такого не услышали.

Первым в комнату вошел Бреннан — с бесшумностью кота соскочил с подоконника, держа в левой руке лук; правая замерла над колчаном. Фортунато последовал его примеру, издав при приземлении столько шуму, что Бреннан пробуравил его укоризненным взглядом.

В коридоре, который вел в кухню, гостиную и гостевые спальни, они услышали какой-то грохот, глухие удары и звон, как будто беспечный или неосторожный гость шуровал где-то в глубине квартиры. Посетители тихо пробрались по коридору, миновали закрытую дверь гостевой спальни. Коридор выходил в гостиную, которая выглядела так, как будто по ней промчался торнадо. Невысокий худощавый мужчина с длинными рыжими кудрями методично вытряхивал с полок книги и что-то за ними искал.

— Тахион, — позвал Бреннан.

Доктор обернулся и посмотрел на двоих нежданных гостей — совершенно невозмутимый и ни капли не удивленный. Потом двинулся на них безо всякого выражения на лице.

Фортунато внезапно толкнул Бреннана в спину с такой силой, что тот растянулся на ковре.

— Это не Тахион! — воскликнул он.

Следующие несколько секунд Бреннан не мог отделаться от чувства, что он просматривает видеозапись в режиме ускоренной перемотки. Фортунато что-то такое сделал со временем. Он превратился в размытое пятно, с немыслимой скоростью понесшееся к двойнику Тахиона, но с такой же скоростью отлетел назад, едва стоило им соприкоснуться.

Бреннан выхватил стрелу и выстрелил с колена.

Стрелу украшали красные и черные перья — систему цветовой маркировки он изобрел сам. Полое древко было сделано из алюминия и набито пластиковой взрывчаткой. Наконечником служил чувствительный к нажатию детонатор. Стрела была слишком тяжелой, чтобы ее полет оставался стабильным на больших расстояниях, но существо, выдающее себя за Тахиона, находилось менее чем в двадцати пяти футах.

Стрела ударила его в грудь и взорвалась, обдав комнату дождем горелой плоти и какой-то липкой зеленоватой жижи. Взрыв отбросил самозванца назад. Верхняя часть его тела исчезла, оставив пару подергивающихся ног, соединенных с туловищем, из которого вываливались нечеловеческого вида внутренние органы и вытекала густая зеленая кровь. Прошло еще несколько секунд, прежде чем ноги прекратили попытки идти.

— Что это было? — прокричал Бреннан, стараясь перекрыть звон в ушах.

— Ни малейшего понятия, — отозвался Фортунато, выбираясь оттуда, куда его закинул самозваный Тахион. — Я попытался прощупать его разум, но ничего похожего на человеческое там не оказалось.

— Он был вылитый Тахион, — сказал Бреннан уже потише — слух начинал потихоньку к нему возвращаться. — До последней черточки. — Он нахмурился. — Никто не завладевал сознанием Тахиона. Подменили его самого.

— Когда ты в последний раз видел его? Я имею в виду, настоящего?

— Вчера. В клинике. Перед тем, как он отправился в отель «Олимпия» на встречу с этим Ланкестером из госдепа.

— Давай-ка проверим этот отель.

Дряхлый и седой как лунь старик в форме коридорного без малейшего усилия поднял Бреннана над головой и швырнул в стену. Тот сполз на ковер, хватая ртом воздух. Положение становилось угрожающим.

Коридорный навис над ним; его морщинистое лицо не выражало совершенно ничего. Бреннан вскочил на колени — легкие мгновенно объял огонь — и увидел, что глаза коридорного закатились. Старик покачнулся назад, замолотил руками, как будто на него налетел ураган. Его повело — со стороны это выглядело как какой-то безумный танец, — и он вывалился из окна в конце коридора. Путь до мостовой внизу ему предстоял неблизкий.

Бреннан с трудом выпрямился, а Фортунато сжал и разжал пальцы.

— Может, мозгов у них и нет, зато ими можно управлять.

— Кто-нибудь мог это услышать, — прохрипел Бреннан: дыхание мало-помалу восстанавливалось.

— Лучше было позволить ему сделать из тебя лепешку?

— Ну да. — Он блаженно сделал глубокий вдох. — Надо на некоторое время затаиться.

Они остановились перед одним из номеров.

— Как насчет этого? — спросил Фортунато.

Бреннан молча пожал плечами. Чернокожий туз положил ладонь на ручку и прикоснулся к ней сознанием. Пружины замка щелкнули, засов поддался, и дверь открылась.

— Им придется попыхтеть, чтобы выследить нас, — заметил Фортунато, когда они очутились в темном номере. — Как думаешь, сколько у них агентов?

— Трудно сказать, — отозвался Бреннан, с осторожностью разминая ноющую спину. — Больше, чем я ожидал, это уж точно.

— Я-то думал, тебя сам черт не заметит.

Бреннан покачал головой. Он-то собирался найти этаж, на котором располагался номер Ланкестера, и разузнать о нем как можно больше, пока Фортунато при помощи своей ментальной силы будет следить за его перемещениями с лестницы. Однако самозваный коридорный тут же заметил его и набросился. Единственное, что Бреннану оставалось делать в такой ситуации — ждать, когда подоспеет Фортунато.

— Пожалуй, стоит перейти к запасному плану, — сказал Бреннан.

— На это может уйти время.

Фортунато устроился на одной из двуспальных кроватей с поджатыми под себя ногами, прямой спиной и расслабленно лежащими на бедрах руками. Он устремил взгляд прямо перед собой. Бреннан вытащил лук и колчан со стрелами, которые оставались у Фортунато, пока он сам обследовал отель, и подошел к двери, прислушиваясь к звукам в коридоре.

Чернокожий туз, похоже, впал в глубокий транс — чем-то похожий, подумалось Бреннану, на состояние медитации. Через миг из разбухшего лба Фортунато показались бараньи рога, мерцающие и слабо различимые в темноте.

Бреннан наблюдал за ним, поджав губы. Обучение дзен научило его тому, что магии не существует, но здесь прямо перед его глазами находилось доказательство совершенно противоположного. Хотя что такое магия, если не факт, объяснить который наука пока не в состоянии?

Бреннан решил, что обдумает этот вопрос позднее: Фортунато резко распахнул глаза. Они казались колодцами тьмы, а зрачки расширились так сильно, что почти закрыли собой радужную оболочку. Голос его звучал хрипло, чуть дрожа: