Козырные тузы Желязны Роджер

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

— Это точно. Тогда я, наверное, попью кофе и пойду.

Красавец все так же продолжал лучиться улыбкой.

— Вы куда-то спешите?

— Я приехала сюда… ну, в Нью-Йорк, чтобы найти Джека Попрыгунчика. Я видела его в новостях.

— Даже не думайте об этом. — Улыбка никуда не делась, но глаза стали как две ледышки. — Вы ничем не можете друг другу помочь.

— Но…

— Я сказал, даже не думайте об этом.

Девушка снова уткнулась взглядом в колени.

— Бросьте, Джейн. — Его голос смягчился. — Я просто пытаюсь уберечь вас, вы в этом нуждаетесь. Могу себе вообразить, что такой прощелыга сделает с такой наивной девушкой, как вы. В то время как Астроном найдет вам достойное применение.

Она вскинула голову.

— Применение?

— Применение вашей силе, вернее было бы выразиться. Прошу прощения.

Джейн издала короткий горький смешок.

— Какая разница! Может, по сравнению с вами я и наивна, но никак не глупа. Сэл предостерегал меня.

— Да, но Сэл не был тузом, правда? Он был просто жалкий маленький педик, один из тех джокеров, которые всегда существовали в нашем мире. Ошибка природы.

— Не смейте так говорить о нем! — вспылила она, и пот внезапно выступил у нее на лице, потек по рукам и ногам.

Роман удивленно посмотрел на нее.

— Вы сделали это намеренно? Или это просто реакция на стресс?

Прежде чем она успела что-либо ответить, в кабинет вошел красный мужчина и восточного вида женщина с тарелкой маленьких аккуратных бутербродиков. Джейн затихла и принялась наблюдать за парой, которая накрыла на стол и даже разлила кофе по чашкам.

— Оцените нашу кухню. — Роман жестом пригласил ее приниматься за еду. — Тузам надо поддерживать свои силы.

— Нет, спасибо.

Белокурый красавец мотнул головой, и парочка встала по сторонам от двери. И снова вода заструилась по лицу Джейн, закапала с кончиков волос. Ее одежда стала намокать.

— Это вода из воздуха вокруг меня, — объяснила она Роману, который начал заметно тревожиться. — Такое иногда со мной случается, когда на меня наседают или… ну, в общем, иногда.

— Симпатическая нервная система, — протянул он. — Всплеск адреналина вызывает потоотделение, чтобы ваша кожа стала скользкой и вас было труднее удержать.

Джейн взглянула на него с неожиданным уважением. До этого не додумался даже Сэл, а ведь он был такой умница и вечно проводил всякие эксперименты, чтобы определить пределы ее способностей. Если бы не Сэл, она бы и не узнала, что может воздействовать только на предметы, находящиеся не более чем в полумиле от нее. Сэл также выяснил, что на восстановление сил у нее должно уходить сорок восемь часов, и обучил ее зря не расходовать их. «Нельзя оставаться совсем беззащитной», — наставлял он. И после того единственного раза, еще в Массачусетсе, Джейн никогда больше не допускала и не допустит этого. Сэл охранял ее те два долгих дня, когда она, переходя от страха к надежде, считала, что сила покинула ее навсегда. Но Сэл был прав, когда предсказывал, что сила вернется, и Джейн была готова отдаться ему целиком и полностью.

Он отказался. И после ее вторичного предложения снова отверг девушку. Он не мог ни стать ее возлюбленным, ни заменить ей отца. Джейн должна сама отвечать за свою жизнь — как любой другой человек. А потом, словно для того, чтобы окончательно довести до нее свою мысль, вернулся к себе и утонул в ванной.

То была самая жестокая шутка в мире. Сэл Карбон, единственный ее настоящий друг, поскользнулся, ударился головой и захлебнулся мыльной водой. Всего пять недель назад.

— Сэл, ты мой брат по духу, — вновь и вновь повторяла ему Джейн, и он соглашался.

Их объединяла редкая дружба — родство мыслей, сердец и душ. Они идеально подходили друг другу — если бы только он не был геем! Вторая по жестокости шутка в мире.

— Водяная Лилия.

Это прозвище вернуло ее в реальность.

— Я же сказала — не называйте меня так. Только Сэл звал меня Водяной Лилией.

— Исключительное право Сэла осталось в прошлом вместе с ним самим. — Роман вдруг снова смягчился. — Ладно, милая. Расскажите-ка мне, что вам известно о происшествиях последних месяцев?

— Ровно столько же, сколько и всем остальным. — Джейн пугливо протянула руку и взяла ближайшую к ней чашку кофе. — Я смотрю новости. По-моему, я говорила об этом.

— Так вот, ничто еще не кончено. В следующем месяце этот городишко, эта страна да и весь мир увидят такое, по сравнению с чем все произошедшее несколько месяцев назад покажется детским лепетом. Лишь те, кто будет на нашей стороне, могут надеяться встретить будущее в рядах живых.

На лице девушки выступили новые капли.

— Если вы не полицейские, то кто же?

Красавец одобрительно улыбнулся, глядя, как она пригубила свою чашку.

— Что вам известно о масонах, Джейн?

— О масонах? — Она вдруг расхохоталась. — Мой отец — масон! — Девушка успела подавить смех, пока он не перерос в истерику. — А при чем здесь масоны?

— Шотландское братство.

Смех Джейн оборвался и затих. Улыбка красавца снова стала ледяной.

— Я говорю, что ваш отец, вероятно, принадлежит к шотландскому братству. Мы же — египетские масоны. Это совсем другое дело.

Девушка снова хихикнула.

— Вы совсем не похожи на египтянина.

На лице у нее выступили новые капельки влаги, струйками побежали по шее.

— Вы нужны нам, Джейн. — Теперь голос Романа звучал почти ласково. Она стянула со стола салфетку и промокнула ей лицо. — Вы очень нужны нам. Ваша сила может сыграть решающую роль.

— Моя сила, — повторила она задумчиво, вспоминая мальчишку, который рыдал в три ручья в кафе пять лет назад. Новость о самоубийстве Дебби (обширная кровопотеря вследствие вскрытия вен, в переводе с медицинского — перерезала себе вены и истекла кровью; да, кстати, жертва находилась на третьем месяце беременности) не заставила его пролить ни слезинки. Джейн никак не могла понять, какие же чувства Дебби хотела вызвать этим поступком у своего неверного дружка.

Дебби была ее лучшей подругой до того, как в ее жизни появился Сэл, но она никогда не относилась к ней с таким благоговением, как к нему, как будто Дебби принадлежала какой-то другой вселенной. Возможно, так оно и было, и существовала еще одна вселенная, в которой Дебби не стала лишать себя жизни, когда отец ее ребенка бросил ее. А у Джейн не возникло необходимости выжимать слезы из глаз вероломного мальчишки, и вирус дикой карты так и остался дремать в ее организме. Может быть, имелась и еще одна вселенная, где Сэл не тонул в ванне и не оставлял ее одну, отчаянно жаждущую поверить хоть кому-нибудь.

Она взглянула на мужчину, сидящего напротив нее. «Вы нужны нам», — сказал он. Какая разница, кто такие эти «мы». Хоть египетские масоны, хоть какие другие. Как чудесно было бы отдать себя в чьи-то руки, знать, что о тебе позаботятся и защитят.

«Понимаешь ли ты это, Сэл? — вопросила она бездонную пустоту. — Понимаешь ли ты, каково это — остаться один на один с силой, которая слишком велика для тебя? Я нужна им, Сэл, они сами так говорят. Эти люди мне не нравятся — а ты бы возненавидел их с первого взгляда, — но они позаботятся обо мне, а мне это сейчас так необходимо! Я одна как перст, где бы ни находилась, я пришла сюда забытыми путями, и мне некуда больше идти. Знаешь ли ты об этом, Сэл?»

Бездонная пустота не отвечала. Джейн поймала себя на том, что кивает белокурому красавцу.

— Хорошо. Я останусь. То есть я понимаю, что вы все равно не отпустили бы меня, но я остаюсь у вас по доброй воле.

Его ответная улыбка почти успокоила ее.

— Мы понимаем различие. Красный и Ким Той отведут вас в вашу комнату. — Он поднялся и протянул ей руку. — Добро пожаловать, Джейн. Теперь вы — одна из нас.

Девушка отступила, подняв обе руки над головой, как будто он держал ее на прицеле.

— Нет, — твердо возразила она. — Я остаюсь здесь по доброй воле, но это все. Я — не одна из вас.

Его глаза опять превратились в мерзлые ледышки. Роман опустил руку.

— Ладно. Вы остаетесь, но вы не одна из нас. И это различие мы тоже понимаем.

Комнатка, которую ей отвели, располагалась в углу огромного холодного каменного мешка, разбитого на клетушки при помощи оштукатуренных перегородок. Джейн доставили ее немногочисленные пожитки из крошечной квартирки, которую она снимала, принесли в комнату телевизор и койку. Она смотрела новости, жадно вылавливая малейшие упоминания о Джеке Попрыгунчике. В остальное время занималась тем, что извлекала из кончиков пальцев капли воды и внимательно смотрела, как они отрываются и падают вниз.

— Хорошенькая она? — поинтересовался Астроном, сидя в своем инвалидном кресле у могилы Жана де Аллуя.

Каменное изваяние еще хранило следы крови: не так давно Астроному пришлось подзарядить источник своей силы.

— Ничего. — Роман небрежно пригубил бокал вина и поставил его на столик.

Старик постоянно соблазнял его — выпивкой, наркотиками, женщинами. Роман из вежливости пробовал и неизменно отставлял предложенное в сторону. Все только гадали, сколько еще Астроном будет смотреть на это сквозь пальцы. Рано или поздно он должен был выдвинуть какое-нибудь причудливое требование, которое повлечет за собой низвержение Романа. Близость к Астроному не проходила даром еще никому.

Взгляд Романа наткнулся на темный закуток под кирпичной аркой, где в мрачной задумчивости сидел Несущий Гибель, устремив бездонный взгляд на что-то, видимое лишь ему одному. В другом углу, неподалеку от фонарного столба, нетерпеливо шелестел жестким хитином Кафка. Он просто не мог не шелестеть этим своим мерзким экзоскелетом. Звук был такой, будто надвигается несметное тараканье войско — надкрылье к надкрылью. Роман даже не потрудился скрыть свое отвращение при виде Кафки. Что касается Несущего Гибель, то он вызывал чувство, которое было за гранью отвращения. Порой Роману казалось, что сам Астроном его побаивается. Однако Несущий Гибель и Кафка уже получили свою долю унижений, на которые их обрек вирус дикой карты, в то время как он сам мог лишь догадываться, что уготовил ему Астроном. Он надеялся, что у него будет достаточно времени, чтобы сообразить, как вести себя. Да еще и Элли… Мысль о жене подействовала на него как удар в поддых. Нет, только не надо сейчас об Элли. Он взглянул на бокал с вином и в миллионный раз подавил желание забыться. «Если уж я паду — нет, когда я паду, — то сделаю это в расцвете своих способностей». Астроном внезапно рассмеялся.

— Мелодрама — твоя стихия, Роман. Это все твоя мужественная внешность. Я так и вижу, как ты спасаешь вдов и сирот. — Смешок затих, оставив после себя недобрую улыбку. — Смотри, осторожней с той девчонкой. А не то можешь до срока отправиться к праотцам.

— Могу. — Взгляд Романа устремился на галерею. Итальянские деревянные статуэтки куда-то пропали; он не смог восстановить в памяти их вид, как ни старался. — Но не отправлюсь.

— И отчего же ты так в этом уверен?

— Она — воплощенная добродетель. Пай-девочка. Простушка двадцати с небольшим лет от роду, которая еще не успела запятнать себя убийством.

Он запоздало взглянул на Несущего Гибель — тот буравил его взглядом, который, учитывая некоторые его особенности, не предвещал ничего хорошего.

Роман прижался спиной к обветшалому пьедесталу. Это будет ужасно, но зато продлится совсем недолго. Вечность протяженностью в каких-то несколько секунд. Но тогда он ничем не сможет помочь Элли. «Прости, родная», — подумал он и приготовился к мраку.

Долю секунды спустя старик приподнял палец. Несущий Гибель поник и вновь уставился в пустоту. Роман едва удержался от того, чтобы не выдохнуть.

— Двадцать лет, — протянул Астроном, как будто один из его людей не находился всего мгновение назад на краю гибели от рук его персональной машины для убийств. — Прекрасное время. Столько сил и вся жизнь впереди. Не самый уравновешенный возраст, пора безумств. Ты точно уверен, что совсем не боишься ее безрассудных порывов?

Роман не удержался и исподтишка метнул взгляд на Несущего Гибель, который, казалось, потерял всякий интерес к происходящему.

— Я не прочь рискнуть жизнью ради хорошего человека.

— Жизнью? — Старик хмыкнул. — А чего-нибудь поценнее у тебя нет?

Роман позволил себе улыбнуться в ответ.

— Прошу прощения, сэр, но если бы моя жизнь не представляла для вас никакой ценности, вы давным-давно скормили бы меня Несущему Гибель.

Астроном захохотал — на удивление весело.

— Мозги и мужественная внешность — вот что делает тебя таким полезным для всех нас. Должно быть, именно поэтому твоя жена тебя выбрала. Как думаешь?

Роман продолжал улыбаться.

— Весьма вероятно.

Ее сны полнились странными образами, существами, которых она никогда прежде не видала. Они тревожили девушку, проплывали в ее сознании с настойчивостью, которая наводила на мысли о том, что кто-то управлял ими, и напоминала ей о требованиях Романа вступить в их ряды. Египетские масоны. Сны рассказали Джейн все о них — и об Астрономе.

Астроном. Щуплый старик, меньше ее ростом, худой — кожа да кости — и с непомерно огромной головой. Глаза, которые Сэл назвал бы тухлыми, и этот его знак — мизинец и указательный палец, выставленные как рога. Лицо Сэла мимолетно промелькнуло в ее спящем сознании и исчезло.

Джейн увидела вход в какое-то здание, похожее на церковь — нет, скорее, храм, но определенно не церковь. Она видела его, но как будто все происходило задолго до ее рождения. Ее бесплотный дух оглядел ночную улицу и взмыл по ступеням храма, мимо стража, который словно застыл на своем посту. Джейн успела увидеть огромный зал, озаренный огнем многочисленных свечей, две колонны и человека в каком-то кричаще-красном одеянии с белым фартуком, стоявшего на помосте. А потом раздался крик.

Не просто крик — вопль души, расстающейся с телом. Этот звук нестерпимо резанул ее слух. Точка обзора вдруг сместилась — как будто развернули камеру, — и она увидела, что кричит маленький человечек, Астроном. Картинки беспорядочно замелькали, сменяя одна другую: шакалья морда, ястребиная голова, вот еще один человек с бледным широким лицом; вот очки маленького человечка отбрасывают странный отблеск, вот какое-то непонятное существо, тварь, похожая на сгусток слизкой массы… мерзость… мерзость… мерзость…

Она очнулась — сидя в кровати с прижатыми к лицу руками.

ТИАМАТ.

Непрошеное, слово вторглось в ее сознание и, нежеланное, повисло там в темноте. Джейн потерла лицо ладонями и снова улеглась.

Сон немедленно вернулся, навалившись с чудовищной силой, затягивая ее в вязкий омут. Маленький человечек с громадной головой улыбался ей… нет, ведь ее там не было, и она была страшно этому рада — никому бы не пожелала увидеть такую улыбку! Точка обзора вновь сместилась, и девушка увидела, что теперь старик стоит на возвышении в окружении нескольких фигур — Романа, краснокожего человека, женщины восточного вида, пугающе худого мужчины, окруженного атмосферой смерти, другой женщины, в лицо которой намертво въелось выражение такой печали, что на нее было больно смотреть (Джейн откуда-то знала, что она медицинская сестра). А еще там был молодой альбинос с лицом старца и существо — пожалуй, мужского пола, — которое больше всего походило на антропоморфного таракана.

«Господь Бог все еще на перерыве, малышка. — Она смотрела в лицо мужчины, который привел ее сюда, — того, кого здесь называли Иудой. Он единственный из всех мог видеть ее. — Нас свел счастливый случай, крошка. Тебе повезло. И мне тоже. Прямо в яблочко!»

Все померкло. Ее охватило ощущение невероятно стремительного движения. Что-то увлекало ее к крошечной искорке света, мерцавшей впереди во мраке.

Внезапно Джейн оказалась там; проблеск света превратился в рдеющую массу, которая неслась на нее со скоростью мысли. Вдруг сияющее пятно разлетелось вдребезги, и девушка мягко упала на мшистый лесной ковер у подножия исполинского дерева.

«Что ж, — подумала она, — похоже, с Белым кроликом я разминулась, но Болванщик должен быть где-то поблизости».

Девушка поменяла положение и обнаружила, что вынуждена цепляться за массивный корень, а не то ее унесет прочь.

«Смотри, — шепнул чей-то голос прямо ей в ухо. Она повернула голову, и волосы поплыли по воздуху, как коса утопленницы по течению, но она никого не увидела. — Смотри. Смотри! Смотри и увидишь!»

Клок тумана выплыл между двумя лиственницами и, рассеявшись, открыл ее взору мужчину, разряженного со всей пышностью моды восемнадцатого столетия. У него было аристократическое лицо, а от его пронзительного взгляда у нее перехватило дыхание. Но она напрасно боялась. Призрак развернулся, воздух у него за спиной зарябил, и из него вдруг вылепилась невиданная машина. Джейн поморгала, чтобы получше разглядеть ее, но как она ни старалась, все равно не смогла бы сказать, велика машина или мала, с острыми углами или плавными очертаниями, изваяна из мрамора или же сооружена из тряпок и деревяшек. Что-то замерцало и отделилось от сооружения: часть механизма просто встала на ноги и зашагала прочь.

Нет, то, что она сочла частью машины, оказалось живым существом. Она хотела на миг отвести глаза, но не смогла. Это же пришелец, похожий на некоторых из тех, что она видела в новостях. «Джек Попрыгунчик». Эту мысль вдруг что-то аккуратно оттеснило на задний план.

Пришелец обернулся к мужчине и протянул к нему руку — или какой-то придаток. Теперь существо куда больше напоминало живую материю, чем железяку, превратившись в нечто приблизительно двуногое, хотя, по всей видимости, форму удерживало исключительно силой воли. Пришелец коснулся машины, мгновение спустя на ее поверхности появился какой-то отросток. Мужчина очень осторожно взял его. Пришелец слегка сник, даже как-то уменьшился в размере. Джейн поняла, что он истратил массу жизненной силы на то, чтобы дать человеку — что?

Человек прижал странную штуковину к губам, потом ко лбу, поднял высоко над головой. Она начала изменяться, последовательно принимая форму сначала человеческой кости, затем куба, чего-то еще…

«Шакти, — прошелестел голос — Запомни. Машина Шакти».

«Мне никогда в жизни этого не забыть», — подумала она.

«А теперь смотри. Смотри вверх».

Джейн нехотя подняла голову и взглянула на небо. Ее взгляд понесся ввысь сквозь облака, небесную синь, сквозь солнечный свет — пока окончательно не покинул Землю и достиг немигающих звезд. Они расступились, и девушка очутилась во мраке космического пространства, но ее взгляд продолжал лететь вперед.

Что-то было впереди, невидимое во тьме. Что-то настолько далекое, что расстояние не укладывалось у нее в голове. Что-то, спешившее к Земле. Оно было там в тысяча семьсот семьдесят седьмом году, когда тот человек («Калиостро», — подсказал ее разум, и Джейн не удивилась, откуда ей это известно) принял ту штуковину — Шакти — у пришельца, а потом принялся творить так называемые чудеса, включая чтение мыслей, левитацию, перевоплощение, поражая умы легковерных при всех королевских дворах Европы и усиленно вербуя народ в египетские масоны…

Девушка пыталась осмыслить информацию, обрушившуюся на нее во сне. Не то чтобы это имело какое-то значение: все равно она ничего не будет помнить, когда проснется. Со снами всегда так. Разве нет?

…потому что он хотел создать организацию, которая сбережет механизм Шакти в целости и сохранности и будет передавать его от поколения к поколению, выбирая самых надежных хранителей, пока его загадки не будут раскрыты и он понадобится, чтобы на Землю могла прибыть…

Что-то заклубилось перед ней во тьме. Или, быть может, сама тьма корчилась в агонии, пытаясь укрыть этот ужас, этот…

…чтобы на землю могла прибыть…

Знание вломилось в ее мозг без предупреждения и жалости, куда более страшное, чем когда она коснулась его в сознании Астронома. То было средоточие, скопище наиболее развитых, утонченных и доведенных до совершенства форм зла во всей вселенной, рядом с которым меркли самые изощренные злодеяния человечества.

Многие тысячелетия зло неслось к этому миру, пожирая все на своем пути, оно могло обрушиться на планету в любой миг, в любой миг…

ТИАМАТ.

Она проснулась с криком. Чьи-то руки хватали ее, и она начала вырываться, извиваясь и пытаясь ударить их. Всюду вокруг была вода — она висела в воздухе, пропитывала простыню и плед.

— Тише, тише, все хорошо, — послышался голос, но не тот, что преследовал ее во сне.

Китаянка Ким Той пыталась успокоить ее, как будто она была раскапризничавшимся ребенком. Загорелся свет; женщина успокаивающе обняла ее. Джейн позволила ей обращаться с собой как с маленькой и приказала воде остановиться.

— Ты кричала, — сообщила Ким Той. — Я решила, что тебя режут.

ТИАМАТ.

— Мне приснился кошмар.

Женщина ласково погладила влажные рыжие волосы.

— Кошмар?

— Мне приснилось, что кто-то высыпал мне в лицо ведро червей.

Астроном захлебывался хохотом.

— Да она — чудо, настоящее чудо!

Альбинос, сидевший на полу рядом с инвалидным креслом, умоляюще взглянул на него.

— Значит, сон был хороший?

— О да, сон тоже был чудный. — Старик потрепал его по белым волосам. — Ты все сделал совершенно правильно, Воскресший.

Альбинос заулыбался, состарившаяся раньше времени кожа вокруг розовых глаз пошла морщинками трогательной радости.

— Роман!

Роман, сидевший за столом в другом конце темной комнаты, оторвался от компьютера.

— Пусть она еще немножечко побудет один на один со своим ужасом, прежде чем мы представим ее остальным членам нашей маленькой конфедерации. И пускай Ким Той продолжает ее опекать.

Роман кивнул, украдкой бросив взгляд на монитор.

— Завтра ночью мне опять понадобится твоя помощь, Воскресший, — сказал Астроном альбиносу. — Сделаешь то же самое. Я хочу, чтобы следующие две ночи она просыпалась с криком.

Розовые глаза пристыженно потупились.

— Ну-ну, ты же понимаешь, что сейчас тебе живется куда лучше, чем в те времена, когда ты продавал разным извращенцам эротические сновидения по десятке за штуку. — Астроном хохотнул. — Ты — один из моих самых полезных тузов. А теперь пойди отдохни.

Едва альбинос скрылся в темном коридоре, как старик обмяк в своей коляске.

— Несущий Гибель?

Тот в мгновение ока подскочил к нему.

— Да, Несущий Гибель. Сейчас нам обоим это нужно, не так ли? Вызови машину.

Роман остался за компьютером, а Несущий Гибель выкатил коляску с Астрономом на поиски какой-нибудь злополучной уличной проститутки, которая не подозревает о том, что эта ночь станет последней в ее жизни. Он запретил себе думать об этом. Он не позволит себе жалеть никого из них, ни за что не позволит. Все они — Воскресший, Ким Той, Красный, Иуда, Джон Ф. К. Блэк, Коулмен Хаббард (о, это отдельный разговор, туз в рукаве Астронома, один-ноль-ноль-один), даже эта простушка Джейн Водяная Лилия — все они одинаковые, пешки в игре Астронома. И он тоже, но ему приходится это делать только ради Элл и, чтобы защитить ее.

«ЭЛЛИ, — напечатал он, и буквы замерцали на мониторе, — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ».

«И Я ТЕБЯ ТОЖЕ», — промелькнули на экране слова, тут же сменившиеся сообщением «НЕВЕРНАЯ КОМАНДА. АВАРИЙНОЕ ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОГРАММЫ».

Где-то далеко Фортунато проснулся, дрожа, весь в холодном поту.

— Тихо. Тихо, мой хороший. — Женский голос звучал ласково, руки были нежными и теплыми. — Мишель рядом. Я здесь, милый, я здесь.

Фортунато позволил ей обнять его и прижался лицом к ее безупречной груди.

— Опять те сны, да? Не бойся. Я с тобой.

Он погладил теплый бок и сказал женщине, чтобы она засыпала. Потом выскользнул из ее объятий и заперся в роскошной ванной.

Пути назад не было. Он не мог вычеркнуть из памяти то, что когда-то узнал. Знание подарило ему силу, но сила обернулась ловушкой.

Следует позвонить Тахиону, а еще лучше, самому поехать в Вилледж и разбудить его.

Эйлин.

Фортунато зажмурился и стискивал челюсти, пока мысль о ней не отступила. Надо было взять у Тахиона какое-нибудь средство, таблетку забвения, чтобы перестать вновь и вновь натыкаться на воспоминания о ней, но что-то не давало ему сделать это. Ведь тогда Эйлин окончательно перестала бы существовать.

Он кое-как побрызгал водой себе в лицо и замер перед зеркалом с полотенцем в руках. На какую-то долю секунды в зеркале отразилось другое лицо, залитое водой: совсем юное, женское, с широко распахнутыми зелеными глазами и медными волосами. Очень красивое, совершенно незнакомое и зовущее на помощь. Нет, зовущее не его лично, без какой-либо надежды на отклик. Молящее. Потом лицо исчезло, и он остался наедине со своим отражением.

Он уткнулся лицом в полотенце. Оно было мягкое и дорогое, из тех, что купила Мишель. Когда она принесла их домой, они растерли друг друга с ног до головы и принялись заниматься любовью.

Кундалини. Почувствуй энергию.

Ленора. Эрика. Эйлин. Он потерял их всех.

Он вернулся к Мишель.

Джейн взяла из рук Ким Той чашку с дымящимся зеленым чаем и сделала маленький глоток.

— За вторую ночь без кошмаров, — со слабой улыбкой произнесла она. — Надеюсь.

Ким Той натянуто улыбнулась в ответ. После тех снов, что Астроном послал ей, девчонка должна была раскиснуть. То был только намек на Тиамат, настоящее прикосновение бесповоротно свело бы ее с ума. Однако эта маленькая невинность восседает тут и как ни в чем не бывало попивает чаек. Кто бы мог подумать, что она окажется таким крепким орешком? Один такой тихоня стоит десятка, потому что у него чистая душа, а эта искренность наделяет его убийственной силой. Знает ли об этом старый извращенец Астроном, или он настолько далек от невинности, что даже помыслить ни о чем подобном не может? Что вообще этот гнусный старый мерзавец может знать о невинности?

И он собирается завладеть миром. Да, конечно.

Но она действительно верит в это. Верит нерушимо. Верила. Нет, верит. Ведь верит же? И вообще, кого она называет гнусным старым мерзавцем? Разве это не Ким Той кружила мужчинам головы, влюбляла их в себя, а потом, когда очередная жертва исполняла свое предназначение, разве не она превращала эти головы в труху?

Она взглянула на Джейн. Ничего удивительного, что в отсутствие Красного она предпочитает общество женщин. Девушка протянула руку и нажала кнопку на пульте дистанционного управления. Телеэкран с шуршанием ожил.

— Вчера вечером я смотрела «Соколиное гнездо», и потом мне ничего не снилось, — сказала она чуть робко. — Теперь у меня появился предрассудок. Мне хочется посмотреть его, чтобы отогнать кошмары. Даже если будут показывать повтор.

Ким Той кивнула.

— Не только тебе, но еще почти миллиарду человек.

— Сэл обожал ток-шоу. Особенно «Соколиное гнездо». Он говорил, что ему ужасно хочется посмотреть, как они на этот раз обойдутся с ее крыльями. — Она замолчала — рекламный ролик уступил место ослепительному лицу Соколицы. — Сэл говорил, они ни разу его не разочаровали.

— Кто «они»?

— Ее костюмеры.

— А-а.

Примерно через полчаса после начала на экране появилось изображение худощавого мужественного красавца с рыжими волосами и ореховыми глазами. Джейн даже подскочила в своем кресле.

— Это он! — Она опустилась на колени перед телевизором. — Джек Попрыгунчик. Я всегда смотрю о нем в новостях. Он настоящий герой.

Ким Той прибавила звук. Лицо исчезло, и вместо него показали студию, в которой Соколица расспрашивала богато одетую женщину с еще более дорогой по виду камерой в руках.

— Мне кажется, вам удалось точно уловить дух Джека Попрыгунчика, — говорила Соколица. — Это, наверное, было нелегко.

— Ну да, еще и потому, что снимок был сделан без подготовки, — отвечала ее собеседница. — Хотите верьте, хотите нет, но мне просто повезло. Я оказалась в нужном месте в нужное время. Д. П. не знал, что я его снимаю, хотя впоследствии дал мне разрешение использовать этот снимок.

— Д. П.? — переспросила Соколица.

Женщина жеманно потупилась.

— Так его зовут близкие друзья.

— Ну, надо думать, — пробормотала Ким Той.

— Что? — повернулась к ней Джейн.

— Близкие друзья. Ха! Скорее всего, он так говорит всем бабам, с которыми спит, чтобы не сбиться со счету. Это проще, чем запоминать их по именам, и куда менее хлопотно, чем коллекционировать их скальпы или ставить на каждой по клейму.

Джейн сникла. Ах да, она же считает его героем. Ким Той покачала головой. В таком возрасте девушкам давно пора усвоить, что у некоторых героев… члены не то чтобы из глины, но определенно страдают излишней активностью.

Как у ваших героев, мадам? Может, как у Астронома?

Ким Той заглушила эту мысль, заставив себя сосредоточиться на интервью. Дамочка-фотограф, по всей видимости, специализировалась на съемке тузов. На экране замелькали новые и новые фотографии; к удовольствию Джейн, Джек Попрыгунчик появлялся еще несколько раз, перемежаемый снимками Модульного человека, доктора Тахиона, панциря Великой и Могучей Черепахи, Звездного Света и самой Соколицы.

— Жаль, она не может сфотографировать тебя, — заметила Ким Той, когда снова началась реклама.

Джейн пожала плечами.

— Я ведь джокер.

— Ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Но это действительно так. Я — ходячее несчастье. Один из двух самых дорогих мне людей утонул, другая истекла кровью. — Она отвернулась от телевизора. — Да, я определенно приношу несчастье, и это совсем не смешно.

Ким Той хотела что-то ответить, как вдруг в воздухе перед телевизором что-то замерцало. Обе женщины безмолвно смотрели, как из тени вылепился силуэт Астронома.

— Ким Той, Джейн. Я хочу вас видеть.

Он не нуждался в ответе. Ким Той делала вид, будто полностью поглощена этим зрелищем, надеясь, что ее раздражение не бросается в глаза. Дешевый трюк, чтобы пустить пыль в глаза девчонке. Похоже, старик возлагает на нее большие надежды, раз пошел на такое, чтобы произвести на нее впечатление. Мог бы поберечь энергию и послать за ними Красного.

Доктор Тахион выглядел все так же безупречно, несмотря на то что было далеко за полночь.

— Я знал, что он собрал вокруг себя тузов. Но машина, которая тебе приснилась… в общем, она действительно существует, и очень давно по вашим меркам. — Он прищурился, оглядел раздутый лоб Фортунато. — Для тебя ведь такой самопроизвольный выход из тела — большая редкость, верно?

Фортунато отвернулся от Тахиона (педик чертов, можно подумать, нам своих не хватает, так нет, они еще и из космоса к нам летят) и уставился в окно.

— Я просто хотел сообщить вам об этом. В Клойстерсе сконцентрировалась уйма силы. Она позвала меня. Сила притягивает силу.

— Воистину так, — пробормотал такисианин. «Педик из космоса». Фортунато никогда не любил его, но Тахион ни разу еще не видел высокого экзотического землянина в столь откровенно возбужденном состоянии.

— Они взывают к той твари из космоса. К Тиамат. Вся их организация лишь для того существовала многие столетия, чтобы отдать нашу планету в лапы этой нечисти.

Тахион тяжело вздохнул. Он внезапно почувствовал, что очень устал. Сорок лет одна напасть за другой — тут кто угодно устанет. Он отдавал себе отчет, что Фортунато, стоящий в его роскошной гостиной со своим раздутым лбом и буквально искрящийся силой, вряд ли согласился бы с ним.

Сила притягивает силу? О, он мог бы порассказать им об этом! Если бы он мог отступить назад и разглядеть замысел вселенной, то, возможно, многое узнал бы о собственной расе, о Дне дикой карты и приближении Тиамат, Роя, или как там еще его называли. Возможно, то действительно был замысел вселенной, а может быть, просто сила дикой карты звала Рой. Разумеется, это означало бы, что вирус вызвал Рой еще до того, как сам появился на свет, но Таху не привыкать было сталкиваться с причудами времени и пространства.

Нет, это ничего не меняло… Он взглянул на Фортунато, которого переполняли кундалини и нетерпение. Время мучиться угрызениями совести давным-давно миновало; настало время действовать, делать все, что в его силах, и ни на йоту меньше. Чтобы искупить то время, когда он мог бы сделать больше, но бездействовал.