Вечер вне дома Чейз Джеймс
– Салют, друг! Я приехал за вами. Услуга за услугу. Ну, влезайте. Сегодня я вас подвезу.
Кен пошел к машине неспешно, так как ноги не совсем его слушались, стали какими-то ватными.
– Спасибо, – пробормотал он, устраиваясь на заднем сиденье. – Я не знал, что сегодня утром вы воспользуетесь своим автомобилем.
– Мне и самому это не было известно до вчерашнего вечера, пока не пришел домой, – сказал Паркер, сразу помрачнев и предлагая Кену сигарету. – Моя теща приезжает к нам на несколько дней. Почему эта старая уродина не может взять такси и почему я должен мчаться за ней на вокзал, непонятно. И не думайте, что у нее нет ни гроша. Но она всегда ведет себя так, словно всю жизнь живет на милостыню. Я просил Мези не приглашать ее к нам, но моя жена всегда все делает наоборот, когда я прошу ее о чем-нибудь.
Кен закурил сигарету от зажигалки Паркера.
– А, вот как! – выразил удивление Холанд.
– А ведь лужайка еще не подстрижена, – заметил сослуживец.
– Нет, – быстро проговорил Кен, который забыл про лужайку. – Было слишком жарко.
– А как насчет развлечений? Хороший был вечерок?
– Замечательный, – ответил Кен, стараясь говорить нормально. – Я вытаскивал сорняки и рано лег спать.
Паркер рассмеялся.
– Рассказывайте сказки своей бабушке! Посмотрели бы вы на себя в зеркало. Ну, старина, вы себя полностью разоблачили: на вашем лице написана бессонная ночь. Как поживает моя подружка?
– Какая подружка? – спросил Кен, устремив глаза на встречный поток машин.
– Дружище Холанд, к чему такая скрытность. Вы прекрасно понимаете, что я буду молчать, и вы можете рассчитывать на меня. Вам она понравилась?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – быстро проговорил Кен.
– Я же дал вам телефон. Вы звонили ей, да?
– Я вам уже сказал, что остался дома и выдирал траву на клумбе с розами.
Паркер с недоверием посмотрел на Холанда.
– Ладно, ладно, если вы так хотите. Но все равно вы меня не убедили. В конце концов, так как я устроил вам это дело, будем считать, что расходы на него оказались не напрасными.
– Пусть будет так, – согласился Кен. – Но вчера вечером я оставался дома. И можете вы понять, что изводите меня без оснований.
– Я вас хотел немного подразнить, – оправдывался Паркер, немного удивленный той злостью, которая звучала в голосе Кена. – Просто так, шутки ради. Но если вы с такой обидой воспринимаете все это, то больше не буду. И все же Фей действительно великолепна. Когда Хеменгуэй познакомил меня с ней, он просто спас меня: она преобразила мою жизнь. Конечно, я очень рискую, согласен, но делаю это без сожалений. Это прелестная девушка, и поверьте мне, она стоит и риска, и денег.
– Может, и так, но не могли бы вы переменить тему разговора, – предложил Кен. – Вы же видите, что это не интересует меня.
– Вы знаете сюжет более занимательный? – с усмешкой проговорил Паркер. – Ну, если это может вам доставить удовольствие, скажите мне, что у вас в этих пакетах.
– Это оставила Энн. Она просила отнести кое-какие вещи в чистку.
– Я не понимаю, почему женщины заставляют нас делать такую работу. Мези тоже дала мне неимоверно длинный список поручений. Я надеюсь найти кого-нибудь в бюро, чтобы на него переложить груз заданий жены.
Некоторое время Паркер молча вел машину.
– Я думаю, что смогу нанести коротенький визит Фей во время обеденного перерыва, потому что у меня не будет возможности повидать ее, когда моя теща осчастливит своим посещением мой дом. Эта старая кобыла везде сует свой нос, и, если я прихожу немного позднее, она сразу начинает нашептывать моей жене.
Кен почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине.
– Во время завтрака? Она согласится принять так рано?
– Это не так уж и рано, – возразил Паркер со смехом. – Мне приходилось бывать у нее и в восемь часов утра.
При мысли о том, что Паркер поднимется к Фей в квартиру и окажется нос к носу с полицией, Кен похолодел.
– Вы не позвоните ей предварительно?
– О, конечно. Она ведь может оказаться занята. Но в час ее завтрака у меня будет шанс застать ее одну.
Кен снова вздохнул.
– Я думаю, что рискованно днем ходить в такое место.
– Подумаешь! Бояться нечего. В конце улицы имеется стоянка машин, и вся улица обсажена деревьями. Вы можете попробовать такой ход в один из дней, если уже не сделали этого, обманщик.
– Вы много говорите. Лучше обращайте больше внимания на дорогу. Вы чуть не врезались в фургон, – заметил Кен насмешливо.
В одиннадцать часов, когда основная масса клиентов уже ушла, Паркер закрыл свое окошко и с заговорщицким видом объявил Кену, что идет звонить:
– Я отлучусь меньше чем на пять минут. Посматривайте за моими бумагами.
Кен видел, как он прошел через холл и заперся в телефонной будке, поставленной для общего пользования. Сердце Кена сильно билось, пока Паркер находился в кабине. Вышел он оттуда каким-то другим. Его словно подменили: Паркер потерял свою веселость и бодрость, был бледен и взволнован. Он поспешно укрылся за своим окошком. Кен старался не показать виду, что заметил волнение Паркера. А сам, занимаясь регистрацией чеков, не мог унять дрожи рук. Выждав какое-то время, Холанд самым безразличным тоном поинтересовался:
– Ну как, назначили свидание?
– Боже мой! – выпалил Паркер. – У нее флики!
– Флики! – Кен, пораженный услышанным, уронил на стол авторучку.
– Да. Это, должно быть, облава. Вы представляете себе, что было бы, если бы меня засекли в этот момент.
– Откуда вы знаете, что это полиция?
– Тип, который подошел к телефону, начал с заявления, что он – лейтенант Адамс из городской полиции. Он хотел знать, кто я.
– Вы ему сказали?
– Конечно, нет. Я повесил трубку до того, как тот окончил говорить. Черт возьми! Что бы это могло значить? Я никогда еще за всю свою жизнь не слышал об облаве на девиц, которые работают у себя в квартире. И подумать только, они могли появиться у Фей в тот момент, когда я находился бы там.
– Вы хорошо сделали, что позвонили по телефону.
– Это точно! – Паркер вытер пот с лица. – Как вы думаете, они попытаются узнать, откуда звонили?
– У них нет на это никаких причин, – ответил Кен, сразу же осознавший, какая опасность угрожает ему самому. Полиция легко установит, откуда был сделан телефонный вызов. Если хоть один полисмен явится в банк, снабженный его приметами, полученными от Свитинга, он попадется, как крыса. А тут еще испачканный кровью костюм, прихваченный с собой.
– Может быть, ее обокрали или напали на нее? – нервно проговорил Паркер. – А может, они потому там, что Фей убита?
Кен уклонился от поддержания разговора, боясь, что голос может выдать его.
– Эти девицы страшно рискуют, – не унимался Паркер. – Ее очень даже свободно могли и убить.
Появление клиента у его окошечка помешало словоохотливому служащему продолжить размышление на на животрепещущую для него тему. За этим клиентом последовал другой, и в течение нескольких минут оба работника банка занимались каждый своим делом.
Кен не мог успокоиться: «Экий кретин Паркер! Вдруг полиция захочет узнать, кто звонил? Тогда она нагрянет сюда. – Холанд тревожно посматривал на свои часы-браслет. – Еще целый час до завтрака. Полиция, может быть, уже в дороге…» Его беспокоил оставленный в шкафчике гардероба костюм. Сосредоточиться не давала работа с посетителями. Из-за них Кен не имел времени обдумать возникшую по вине Паркера ситуацию и настроить себя, чтоб быть готовым к скорой встрече с полицией. Все случилось намного быстрее, чем можно было ожидать и чем хотелось Кену: незадолго до перерыва набатом прозвучали тихие, произнесенные неуверенным голосом слова Паркера:
– Вошел какой-то тип, очень похожий на флика.
– Где? – Сердце Кена на единый миг остановилось, а в следующий – застучало со страшной силой. В пустынном холле, почти незаметный на фоне стены, за одной из колонн стоял высокий человек, одетый в каштанового цвета костюм. Фетровая шляпа была того же цвета. Плотного телосложения, с толстым лицом сангвиника и маленькими глазками, он очень походил на сыщика. Напряженная внимательность его ввергла Кена в тревогу.
– Никаких сомнений, это легавый, – тихо проговорил Паркер.
Не ответив сослуживцу, Кен следил за незнакомцем. Тот прошел через холл в телефонную будку.
– Как вы думаете, меня кто-нибудь видел, как я звонил по телефону? – прошептал Паркер.
– Сомневаюсь. Из двери нельзя увидеть кабину.
– Если меня спросят, я скажу, что хотел позвонить своей жене, но мне не удалось соединиться с ней. Может быть, полисмен будет удовлетворен моим ответом, а вас вообще не потревожит.
– Я бы очень хотел этого.
Они видели, как неизвестный вышел из кабины и задержался у двери, чтобы позвонить куда-то, а потом поговорить с посыльным. Последний казался удивленным, когда что-то объяснял высокому мужчине. В следующие минуты тот, оставив в покое посыльного, через холл шел прямо к Кену. Кровь застыла у Холанда в жилах. Но он постарался сделать вид, что что-то старательно пишет.
– Вот они и узнали, – вполголоса проговорил Паркер.
Великан подошел к стеклянному барьеру, разделяющему служащих банка и посетителей, и его инквизиторский взгляд, пошарив по лицам, остановился на Кене.
– Городская полиция, сержант Донован, – отрекомендовался он низким голосом. – Я ищу типа, который полчаса назад разговаривал по телефону. Кто-нибудь из вас его видел?
Кен поднял глаза на кирпичного цвета лицо Донована. Вокруг курносого носа сыщика было множество морщин, а под ним торчали тщательно ухоженные рыжие усы.
– Нет, я никого не видел, – ответил Кен.
– Я только что пользовался телефонной кабиной, сержант, – сказал Паркер абсолютно ровным голосом. – Я звонил своей жене. Надеюсь, вы не меня имели в виду?
– Меня не интересует звонок вашей жене. Вы никого не видели из посторонних, кто пользовался бы телефоном?
– Видел старого человека, потом девушку, – лгал вдохновенно Паркер. – Но это было больше часа назад. А потом мы, вот оба, были очень заняты, и я больше никого не заметил.
– Занятость, однако, не помешала вам позвонить жене, – поддел Донован, сверля глазами Паркера.
– Ничто меня не удержит, когда я хочу позвонить собственной жене, – ответил Паркер с широкой улыбкой.
Сержант вынул из кармана мятую сигарету и сунул ее между губ, прикурив от зажигалки из желтой меди.
– Вы видели кого-нибудь, кто бы пользовался телефоном? – снова обратился полисмен к Кену.
– Я вам уже сказал, что нет. – Кен не мог вынести взгляда этого человека.
– Вы могли изменить свое мнение.
– Я никого не видел.
Донован сделал недовольную гримасу.
– Никто, никогда и ничего не видел в этом чертовом городе, все подряд ничего не знают. – Он бросил на обоих мужчин последний подозрительный и жесткий взгляд, потом, перейдя через холл, вернулся к посыльному.
– Ну, вот! – со вздохом обронил Паркер. – Мне бы не хотелось еще раз встретиться с этим очаровательным парнем, чтобы он снова начал растирать меня в табак. А вам?
– Мне тем более, – ответил Кен, чувствуя неприятную дрожь в коленках.
– Во всяком случае, я хорошо выкрутился.
– Еще не время радоваться, – возразил Кен.
Они видели, как Донован о чем-то поговорил с посыльным, потом коротко кивнул и покинул банк.
– Тут что-то очень скверное, – предположил Паркер. – Если прислали сюда этого шпика, значит, Фей убили. Черт возьми! Я счастливо избежал неприятности.
Часы на здании городского отеля пробили час тридцать, когда Кен вышел из городского магазина, держа под мышкой два пакета. Он быстро прошел по центральной улице и вошел в банк. Его замысел осуществился. Выпачканный костюм висел среди сотен подобных в демонстрационном зале. А что касается ботинок, то они тоже заняли свое место среди большого количества выставленных на витрине. Был, правда, момент замешательства, когда продавец, завернув купленный Кеном светло-серый костюм, взамен такого же, но оставленного им в магазине, спросил, не забыл ли покупатель пакет, с которым пришел в магазин. Кен, не теряя хладнокровия, ответил, что у него не было пакета. Продавец, слегка удивленный, попытался утверждать, что видел пакет, но, услышав твердое: нет! – не стал настаивать на своем. Этим дело и закончилось, но заставило Кена попотеть вдобавок к тому, что он переживал при появлении этого полицейского, прилетевшего в банк всего через полчаса после телефонного звонка Паркера. Он, как показалось Холанду, очень уж внимательно разглядывал его. Не узнает ли он его по описанию, которое полиция получила во время следствия?
В дневных газетах тоже ничего не говорилось об убийстве Фей, и Кен отрицательно покачал головой на молчаливый вопрос Паркера.
– Ничего? – удивился Паркер. – Вы уверены?
– Ничего. – Кен протянул ему газеты. – Посмотрите сами.
– Это, без сомнения, менее серьезно, чем я думал, – сказал Паркер, пробегая глазами заметки в газетах. – У этих девиц всегда истории с полицией, с которой я не хочу никаких столкновений. Поэтому Фей меня теперь не скоро увидит…
День проходил медленно. Кен все время наблюдал за входной дверью, ожидая вновь появления массивного полицейского. Когда наконец банк закрыли, напряжение нервов ослабло. Холанд стал пересчитывать спокойно свою кассу.
Донимал по-прежнему Паркер:
– Если этот флик начнет задавать нескромные вопросы, могу я рассчитывать на вашу поддержку, Холанд?
– Безусловно, – ответил Кен, представляя себе реакцию Паркера, если бы он знал правду. – Вам не следует беспокоиться.
– Пусть вас услышит Бог, – нервно проговорил Паркер. – Если они как-нибудь обнаружат, что это я звонил по телефону, у меня будет много неприятностей. Старый Шварц придет в восторг, узнав, что я посещал дом свиданий. Он сразу же выкинет меня за дверь. А что касается моей жены, то здесь и подумать страшно, что будет.
– Успокойтесь, я никому и ничего не скажу.
– Это послужит мне уроком, – твердил Паркер. – Никогда больше я не буду посещать курочек. – Он закрыл свою кассу и добавил: – Я убегаю. Настало время ехать за тещей. Очень сожалею, что не могу подвезти вас домой.
– Это ничего, – отозвался Кен. – Мне осталось зарегистрировать всего несколько чеков, я скоро закончу. До завтра.
Он повозился еще немного, ожидая, чтобы Паркер ушел. Потом спустился в гардероб, взял оба пакета, свою шляпу и вышел через черный ход. Он воспользовался автобусом и доехал до угла улицы, чтобы купить газету. Направившись к дому, Кен стал просматривать объявления.
В разделе последних новостей увидел то, что страшился увидеть:
«УБИЙСТВО В ХОЛОСТОЙ КВАРТИРЕ!
Бывшая танцовщица неизвестным убийцей заколота кинжалом…»
Холанд не мог заставить себя читать дальше и сложил газету. Дальше он продолжал свой путь в каком-то сомнамбулическом состоянии, из которого его вывела соседка: дойдя до своего сада, он увидел, что миссис Фелдинг стоит на своем излюбленном месте и внимательно рассматривает его. Это была ее ежедневная процедура. Энн пыталась внушить Кену, что миссис делает это не со злого умысла, а просто потому, что ей скучно. Но, по мнению Кена, эта старая ведьма вмешивалась в дела, которые ее совершенно не касались.
– Вы сделали прогулку по городу, мистер Холанд? – спросила она, уставившись на него своими маленькими любопытными глазками и рассматривая пакеты, которые он держал в руках.
– В самом деле, – ответил Кен.
– Я надеюсь, что вы не наделаете глупостей в отсутствие жены, как это всегда делал мой покойный супруг, стоило мне лишь на минутку-другую отвернуться, – сказала она, грозя пальцем.
«Старая корова!» – со злостью подумал Кен, с трудом делая сотню шагов, которые отделяли его от дома.
– Вы поздно возвращаетесь домой, – продолжала соседка, хитро улыбаясь. – Мне кажется, что я слышала, как вы вернулись сегодня в два часа ночи.
Сердце Кена упало.
– Это был, безусловно, не я. – Приятная улыбка соседки погасла. Ее пронзительный взгляд заставил Кена отвести глаза.
– О, я смотрю в окно, мистер Холанд. Поэтому уверена, что это вы возвращались так поздно.
– Тем не менее вы ошиблись, – коротко возразил Кен, упорствуя в своей лжи. – Простите, мне нужно написать Энн.
– Ну что ж, тогда передайте ей привет, – сказала соседка, не спуская с него глаз.
– Не забуду этого сделать, – с натянутой улыбкой проговорил Кен.
Он быстро подошел к своей двери, открыл ее и зашел в вестибюль. Если полицейские вздумают спросить эту всезнайку, он пропал. Она может погубить его. Она шпионила за ним и видела, когда он вернулся прошлой ночью. А в настоящий момент она рассмотрела оба пакета. Если полиция спросит его, какой ответ должен он дать? Кен чувствовал себя, как крыса в западне. Он налил себе большую порцию виски и сел на диван. После того как он уничтожил содержимое целого стакана, он смог прочитать последние новости.
«Сегодня утром труп Фей Карсон, бывшей танцовщицы в кабаре „Голубая роза“, был обнаружен женщиной, делающей в квартире уборку. Она лежала поперек кровати. Подозревают, что орудием убийства явился заостренный нож для разбивания льда в холодильнике.
Сержант Донован, который проводит следствие, заявил нам, что располагает большим количеством улик, которые позволят ему очень быстро обнаружить преступника. Он хочет сразу приступить к допросу человека высокого роста, крепкого телосложения, одетого в светло-серый костюм и шляпу такого же цвета, который проводил мисс Карсон в прошлую ночь домой».
Кен выронил газету и закрыл глаза. Его охватил панический страх, толкающий на безумный поступок: сесть в машину и убежать от этого места как можно дальше, прежде чем полиция станет за ним охотиться.
«Человек высокого роста, в костюме светло-серого цвета и шляпе той же расцветки…» – сверлили мозг строчки из газеты.
Какое безрассудство покупать точно такой же костюм, который оставил в магазине, чтобы только не дать Энн заметить его отсутствие! Он понял, что никогда не рискнет надеть его. Холанд провел рукой по своему потному лицу. Что же делать? Неужели бежать?
«Идиот, – подумал он про себя. – Возьми себя в руки! Побольше хладнокровия!»
Кен встал, развязал оба пакета и отнес костюм и ботинки в спальню, где разместил покупки в шкафу. Потом он вернулся в салон, благословил небо за отсутствие Энн, которая дала ему свободу действий. Но через шесть дней она вернется, и у него не останется больше никаких иллюзий, что будет возможно утаить от нее всю правду. Дело не может так быстро окончиться. А если и завершится, то только одним: он окажется в тюрьме.
Холанд закурил сигарету и подошел к окну, так как услышал, что у дома остановилась машина.
Кен увидел, как из машины выпрыгнули двое. Он как вкопанный остался стоять на месте, стиснув зубы от обиды и горечи. Из двоих, быстро пересекших улицу и приближавшихся к саду, один был огромного роста. Мужчина, который первым толкнул калитку, был одет в коричневый костюм. Кен узнал его. Это был сержант Донован.
Часть вторая
Глава 1
В девять часов утра, спустя семь часов, как Кен Холанд оставил квартиру на Лессингтон-авеню, полицейская машина резко затормозила перед домом № 25 и пристроилась позади других машин, которые уже более четверти часа стояли здесь. Регулировщики стали наводить порядок, и лейтенант Гарри Адамс – офицер службы по расследованию убийств – вышел из машины и медленно поднялся по ступенькам к входу.
– На последнем этаже, лейтенант, – подсказал регулировщик, приветствуя его. – Сержант Донован уже там.
– А где вы хотите, чтобы он был? В подвале? – И, не взглянув на регулировщика, Адамс вошел в вестибюль. Остановившись перед ящиками для писем, чтобы прочитать фамилии, он проворчал: – Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же, чтобы оно произошло именно в доме свиданий!
Адамс был небольшого роста, худой и живой. Его шевелюра ослепительной белизны сильно контрастировала с черной шляпой. У него было грубое лицо со впалыми щеками и длинный острый нос. Когда он бывал во власти гнева, его серые глаза начинали гореть, как электрические лампочки. Он считался жестоким, неумолимым и опасным. Ненависть к нему подчиненных была не меньше той, которую чувствовали преступники, несчастливая судьба которых ставила их на его пути. Но это был полицейский офицер первого класса. Его мозг работал четко, как машина. И Донован знал это, постоянно пребывая в страхе перед Адамсом, которого считал способным понизить его в звании при малейшей оплошности.
Медленным шагом Адамс поднимался по лестнице. Он никого не встретил. Можно было подумать, что жильцы дома, зная о его приезде, попрятались по своим норам и теперь находились за запертыми дверями, притаившись, даже сдерживая дыхание. На верхней площадке Адамса приветливо встретил Джексон. Он, достаточно хорошо зная лейтенанта, удержался от соблазна начать разговор, не будучи приглашенным к нему.
Адамс зашел в большой салон, где Флетчер – эксперт – занимался снятием отпечатков пальцев. Донован бродил по комнате, заметно огорченный. Адамс миновал салон и вошел в спальню, как будто заранее зная, что найдет там труп. Остановившись у кровати, Гарри в течение нескольких минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, лейтенант достал сигарету, закурил и выпустил дым из тонких ноздрей.
Донован вошел в спальню и остановился, молчаливый и настороженный, не спуская глаз с офицера.
– Врач едет? – спросил Адамс, повернувшись к сержанту.
– Он в дороге, лейтенант.
Адамс наклонился к умершей и ощупал ее руку.
– По моему мнению, смерть ранее шести часов не наступила…
– Кинжал, лейтенант…
Адамс посмотрел на нож на полу, потом повернулся к Доновану.
– Ну и что?
Сержант покраснел.
– Это оружие преступления, – сказал он, сожалея, что заговорил.
Адамс поднял свои белые брови.
– Вы проницательны. А я думал, что она взяла его для того, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, что это орудие преступления. – Его взгляд загорелся. – А чем же еще это может быть, дурак? – Он повернулся к подчиненному спиной и стал ходить по комнате под взглядом Донована, в котором ясно читалась ненависть.
– Какие сведения вы собрали относительно ее? – спросил Адамс.
– Она новичок в своей профессии и занималась ею лишь около года. До этого танцевала в «Голубой розе». Она никогда не фигурировала в наших списках и не была замечена в чем-то предосудительном.
– Войдите и закройте дверь, – распорядился Адамс. Донован послушался. Он знал по опыту, что спокойствие Адамса не предвещало ничего хорошего, и все время держался настороже.
– Газеты еще не оповещены, не так ли? – спросил Адамс, садясь на край кровати и отталкивая ногу Фей, чтобы освободить себе местечко, совершенно не смущаясь соседством трупа.
– Нет, лейтенант.
Донован боялся журналистов. Городская пресса, которая непрерывно упрекала полицию в бездействии, несколько раз проехалась на его счет, совершенно не стесняясь в выражениях…
– Нужно будет поставить их в известность, но не раньше полудня, чтобы у писак осталась одна возможность поместить наше сообщение только в вечерней хронике и лишь одной строкой, – продолжал Адамс. – Таким образом, у вас будут половина дня и вся ночь для того, чтобы приготовить более подробный материал для утренних газет. Они накинутся на него. «Геральд» много месяцев ищет ссоры с городскими властями. Из-за этого убийства, если быстро не навести порядка, нас могут здорово потрепать. А некоторые высокопоставленные лица вынуждены будут покинуть свои посты, включая и шефа полиции, с которым Линдсей Барт не очень ладит. Если бы Барт и журналисты, которыми он командует, были бы менее популярны, нам нечего было бы их опасаться. Но это дело поможет им подлить горючего в огонь… Существование Лессингтон-авеню – этого гнезда проституции менее чем в двухстах метрах от центра города – дает отличный материал для статьи, тогда как наш шеф заявил, что наш город чист, как лучшая клиника, – отчеканил Адамс, раздавил сигарету в пепельнице, стоявшей на ночном столике, и посмотрел Доновану прямо в глаза. – Если я вам и рассказываю все это, то только для того, чтобы вы осознали всю важность данного дела. Газеты не перестанут нас поносить, пока не будут полностью удовлетворены. И это вы, Донован, должны их успокоить. Вы используете все, что возможно. Я помогу вам советами, если в этом будет необходимость. Но это на вас ляжет ответственность как за поражение, так и за победу. Вы поняли?
– Да, лейтенант. – А про себя подумал: «Этот длинноносый подонок с того момента, как только занял это место, только и ждет случая, чтобы уничтожить меня. Он знает, как сложно будет установить преступника, и этим обязательно воспользуется, чтобы избавиться от меня. Такова моя участь. Убили шлюху – а я попал в гущу политики».
– Это будет нелегко, – продолжал Адамс. – Особенно если ее убил какой-нибудь сумасшедший. – Лейтенант не торопясь закинул ногу за ногу и обнял колени руками. – Вы когда-нибудь молились, Донован?
Гигант стал багровым и посмотрел на лейтенанта. Но видя, что тот говорит серьезно, пробормотал:
– Да, иногда.
– Тогда вот хороший совет: помолитесь о том, чтобы этот тип не оказался садистом. Если ему понравится закалывать курочек, он может отправиться в другой дом свиданий и дать снова повод газетам нас бичевать. Существует же много подобных заведений в нашем городе. Прегради ему дорогу, Донован. Если это сумасшедший, то нужно помешать ему действовать в таком духе.
В дверь постучали – и Донован открыл ее. Доложили о прибытии доктора.
– Входите же, – разрешил лейтенант, обращаясь к доктору Саммерфельду, человеку высокому, толстому, плешивому, невозмутимому флегматику. – Она полностью в вашем распоряжении, и вы очень желанный гость.
Адамс прошел в салон, в котором Холсби, полицейский фотограф, устанавливал свой аппарат.
– Получите распоряжения у сержанта Донована, – сказал лейтенант, обращаясь к Флетчеру и Холсби. – Это следствие ведет Донован. – И, повернувшись к нему, спросил: – С чего вы начнете, сержант?
– Пока врач осматривает тело, пойду опрошу соседей, может быть, кто-то что-нибудь видел.
– Вы не лишены простодушия, сержант, – заметил Адамс. – Это совсем не в духе проституток – сотрудничать с фликами.
– Одна из них убита. Это может заставить их заговорить.
– Вы психолог, сержант, – задумчиво проговорил Адамс.
Донован повернулся к Флетчеру, который с большим трудом сдерживал приступы смеха.
– Вы найдете острый нож в спальне. Снимите с него отпечатки пальцев. И немного больше активности. Вы здесь не для того, чтобы строить рожицы.
– Хорошо, сержант. – Флетчер выпрямился.
Донован вышел из квартиры, провожаемый пристальным взглядом Адамса. Лейтенант постоял еще немного, раздумывая над чем-то, а потом повернулся и пошел в спальню, чтобы поговорить с доктором Саммерфельдом.
Рафаил Свитинг, услышав звонок, вытер рукавом пот с лица. Видя появление в доме полицейских, он знал, что рано или поздно они позвонят в его дверь. «Что же такое могло произойти в квартире надо мной?» – спрашивал он себя. Он улавливал тяжелые шаги над собой, и у него укреплялось ощущение, что мисс Карсон убита. Но он отказывался в это верить. Именно теперь это случилось, когда он так хорошо замаскировался и притаился, и не хотел, чтоб его кто-либо тревожил, тем более флики.
Так как звонок продолжал звенеть, Свитинг быстро оглядел свое помещение, пыльное и с обветшалой мебелью, в которой исчезали следы его ночной деятельности. Он быстро прятал в большой шкаф бумаги, конверты и справочники и, заперев его на ключ, решил, что сыщики не посмеют делать обыск без соответствующего ордера. И даже если они откроют шкаф, то ничего противозаконного не обнаружат. Если и догадаются, то только о том, за чей счет существует теперь их бывший клиент.
Болонка развалилась в кресле. Она бросала на своего хозяина боязливые взгляды, как будто чувствуя опасность по ту сторону двери. Свитинг осторожно и нежно погладил собаку по голове, но животное, полумертвое от страха, не успокоилось.
Собрав все свое мужество, Свитинг пошел открывать дверь. Он увидел огромного человека, стоявшего напротив него, и облегченно вздохнул оттого, что никогда раньше не видел своего посетителя, что это был не лейтенант Адамс.
– Что вы хотите? – спросил он с легкой улыбкой.
– Я инспектор полиции, – сказал Донован, вспоминая, знает ли он этого маленького толстяка. Мозг сержанта медленно шарил в воспоминаниях, но никак не натыкался на имя человека, которого следовало допросить. – Как ваше имя?
– Свитинг. – Урод прижался к двери так, чтобы закрыть от сыщика внутренность помещения. – А что случилось?
– Этажом выше убита женщина, – сообщил Донован. – Вы видели кого-нибудь входящего сюда прошлой ночью?
– Нет. – Свитинг покачал головой. – Я рано лег спать. К тому же я живу обособленно и не вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются.
У Донована было предчувствие, что толстяк скрывает правду.
– Вы ничего не слышали?
– У меня крепкий сон, – ответил тот, поняв, что этот большой человек для него не опасен. Он его не узнал. Видя, как приехал Адамс, Свитинг очень испугался, так как лейтенант, без сомнения, сразу же узнал бы его. – Я очень огорчен, что не могу быть вам полезен. Я даже не был знаком с этой молодой особой. Я встречался с ней раза два или три на лестнице, вот и все. Убита, говорите вы? Это ужасно!
– Вы никого не видели и ничего не слышали?
– Совершенно верно. Если вам больше ничего не нужно, то прошу меня извинить. Вы меня вытащили из постели.
Улыбаясь Доновану, Свитинг начал медленно закрывать дверь. Сержанту действительно больше не о чем было спрашивать этого типа. Он сделал резкий кивок головой и отступил на шаг. С ласковой улыбкой Свитинг закрыл перед ним дверь – и Донован услышал, как ключ повернулся в замке. Полицейский сдвинул шляпу, потер себе лоб и сделал несколько шагов по лестнице, сожалея, что опять инициатива дознания, как это часто бывало, уплывает из рук, что Свитинг ловко увернулся от правдивых ответов. Доновану все-таки казалось, что он где-то видел этого толстого бродягу. Пришлось признаться себе, что Адамс сразу бы вспомнил, он никогда не забывал ни одной физиономии.
Огорченный тем, что никто ничего не знал, никто ничего не видел, никто ничего не слышал, что с нулевым результатом нельзя явиться на доклад к лейтенанту, Донован стал спускаться вниз. Он остановился у двери, выкрашенной в желтый цвет, и позвонил.
Мэй Кристи открыла ему дверь. Она тоже видела появление полицейских машин и знала, что следует ожидать непрошеных гостей. Она приготовила себя к этому при помощи хорошей порции джина, запах которого ударил Доновану в нос.
– Я инспектор полиции, – сказал он. – И мне надо с вами поговорить.
Он вошел в помещение, заставив девицу отступить.
– Вы не смеете сюда врываться, – запротестовала она. – Что могут подумать люди…
– Заткнись и сядь! – рявкнул Донован.
Мэй послушалась не потому, что Донован испугал ее, а затем, чтобы все же узнать, что полиция делает в доме. Она взяла сигарету и подняла накрашенные ресницы.
– Что вас привело ко мне?
– Ты знаешь Фей Карсон?
На лице девицы отразилась радость.
– У нее неприятности? – быстро спросила она.
– Ее убили.
Сержант видел, как лицо проститутки совершенно изменилось от страха и во взгляде мелькнуло выражение ужаса.
– Убита? Кем?
Читать бесплатно другие книги:
