Между двумя мирами. Школа выживания Ефиминюк Марина
– Я не оправдываюсь, а заткнуться не могу.
– Кстати, где амулет ведьмы Гленн?
– Потеряла во дворе.
– Зачем ты его украла?
– Я не крала! Вернее, сорвала, конечно, но не специально. Сначала мы выпали в доме Исаи Гленна. Я сбежала от грабителя, но, когда переместилась в толпу народа вместо улицы, запаниковала. Если бы увидела руну на стене, то пробудила бы ее, а так от страха вцепилась в амулет. Всегда плохо соображаю, когда начинаю истерить.
У Роя вырвался смешок.
– Ладно, Голубая кровь, здесь не зал суда, а тебе надо отдыхать. Я попытаюсь найти Кая. Надеюсь, он все-таки в Абрисе.
– В Тевете, – сказала я. – Город Кромвель, квартал Каменных горгулий. Улицу и строение тоже назвать?
– Ты ему подбросила талисман-маячок? – фыркнул знахарь.
– Мы живем вместе, в смысле в одном доме. Я на первом этаже, Кайден – в мансарде.
Последовала странная пауза. На языке крутился десяток вопросов, но после ночных злоключений вряд ли мне хватило бы сил переварить очередную порцию правдивых ответов.
– Мне кажется, что я сейчас умру от избытка признаний, – честно сдалась я и направилась к лестнице на второй этаж, но потом остановилась: – Я не подслушала, а просто услышала твое имя. Рада познакомиться, Рой.
Он не улыбнулся в ответ и невпопад произнес:
– Я не подслушал, а просто услышал, что он называет тебя Лера. Так?
Оставалось только медленно, настороженно кивнуть.
– Вряд ли ты знаешь, что в переводе с древнего рунического языка «лера» означает неизбежность. Чем дальше он бежит от тебя, тем ближе к тебе оказывается. Это к тому, что ты можешь называть меня по имени, Валерия, но совершенно точно я не рад нашему знакомству.
– Вы, абрисцы, такие искренние в душевных порывах, что даже плакать хочется.
Едва передвигая ноги, я поднялась на второй этаж, добрела до стылой, темной спальни и завалилась в одежде на кровать поверх холодного покрывала. Меня тошнило от упадка сил и бесконечного дня. Закрыв глаза, я провалилась в глубокий сон, больше походивший на обморок.
То ли Рой пытался извиниться за грубость, то ли просто был гостеприимным хозяином, но с утра меня ждала теплая вода в купальной комнате, а на стуле женская одежда. Более того, дом пропах горелой кашей, видимо, он собирался еще и завтраком меня накормить. Я хотела от души поблагодарить его за вынужденную заботу и предложить приготовить приличный обед, но когда спускалась на кухню, то услышала, как он с насмешкой вымолвил:
– Ты, старик, задержался.
– Где она?! – громыхнул голос Кайдена, и, вцепившись в деревянные перила, я застыла на середине лестницы, не понимая, отчего так сильно перепугалась. В кухне прозвучали быстрые шаги.
– Эй, у тебя такой вид, как будто ты хочешь свернуть ей шею.
– Угадал, – невесело отозвался гость. – Именно это я и планирую сделать!
Кайден появился на первой ступени и замер, увидев меня. Ощупал злым взглядом от макушки до пяток. Он был небрит, взъерошен и под расстегнутым пальто одет в ту же рубашку, что и накануне, когда мы вдохновенно выясняли отношения.
– Откуда у тебя царапина на щеке? – требовательно вопросил он.
Недолго думая, я развернулась и, едва не потеряв одну туфлю, бросилась наутек.
– Не могу поверить, – устало выдохнул он. – Ты сейчас пытаешься сбежать от паладина?
Могла бы огрызнуться, но только слепец не заметил бы, что для споров господин Вудс находился явно в озверелом настроении. Однако спрятаться в спальне мне не дали. Только я повернула ручку, как Кай вынырнул из воздуха и ладонью яростно прихлопнул приоткрытую дверь.
– Ой!
– Ты хотя бы представляешь, что я пережил в эту проклятую ночь?! – рявкнул он.
Без преувеличений, я вжала голову в плечи, точно боялась, что получу затрещину. Последовала длинная пауза. Похоже, вид у меня получился столь жалкий и испуганный, что Кайден резко выдохнул, явно стараясь вернуть самообладание.
– Иди сюда.
Он мягко притянул меня к себе и крепко обнял. Это были первые настоящие объятия с момента нашего знакомства. Он пах мускусным, сугубо мужским ароматом, кружившим голову. Я чувствовала, как под моей прижатой к его груди ладонью колотилось сердце.
– Ради всего святого, кто так поступает? – произнес Кай с укоряющей интонацией. – Устроить грандиозный скандал, собрать вещи и молча укатить на вокзал. Мы ведь не дети.
Спорное утверждение. Относительно меня – так точно. На его фоне я наверняка выглядела как неразумное дитя.
– Скажи, что мне было делать, когда под утро в дом пришли стражи и попросили поехать на опознание тела? – корил меня он. – Клянусь, я оставил в участке лет десять жизни! Какое счастье, что тебя просто перетянули в Абрис. Отсюда я, по крайней мере, могу тебя вернуть…
Внезапно он примолк и отстранился, чтобы озадаченно посмотреть мне в лицо.
– Кстати, Лера, а как ты оказалась здесь?
Тут я осознала сразу две вещи. Кайден действительно не догадывался о том, что со мной сделала темная руна. А второе, знахарь не передал ему ни слова из нашего ночного разговора, оставив за мной выбор: снова соврать или открыться.
– Переместилась? – неуверенно вымолвила я, точно спрашивала, устроит господина Вудса такой ответ.
Некоторое время мы друг друга рассматривали. Не знаю, в какой момент он все понял – его лицо оставалось непроницаемым, ни один мускул не дрогнул. Он выдал замешательство, когда, отстранившись, запустил руки в растрепанные волосы и со странным видом прошелся по коридору, а когда вернулся, то крепко сжал мои плечи ладонями, заставляя чувствовать себя маленькой и очень хрупкой.
– Как давно ты узнала? – склонившись и заглядывая мне в лицо, тихо спросил он.
– За пару дней до твоего появления. Совершенно случайно, когда нашла тот сборник рун в библиотеке.
– Кому-то рассказывала?
– Только здравнику.
– Хорошо. – Он помолчал. – Понятно.
Уронил руки и направился к лестнице.
– Кай… – позвала я. – Объясни, что происходит? Что за переполох? Те люди, которые сюда ворвались вчера, назвали меня двуликой.
Он замер на секунду, точно ноги отказались идти, и, не оглядываясь, произнес:
– Мне надо выпить… И чего-нибудь покрепче.
Секундой позже Кайден исчез и, судя по всему, оказался в кухне. То, с какой естественностью он пользовался темным даром, даже не пытаясь скрыть его силу, наводило на мысль, что в Тевете ему постоянно приходилось себя контролировать.
– Виски с утра? – услышала я Роя, насмехавшегося над другом. – Сюрприз удался?
– Не то слово, – хмуро отозвался Кай, и вдруг в воцарившейся тишине с такой яростью шибанула дверца посудного шкафа, что я даже вздрогнула.
– Полегче, старик, – вспылил знахарь, – этот шкаф сколотил еще мой дед.
Когда я спустилась в кухню, пропахшую подгорелой кашей, мужчины одарили меня одинаково мрачными взглядами. Невольно я заметила на кухонном прилавке откупоренную пузатую бутылку виски. Похоже, пили они прямо из горла.
– Ладно, вы тут выясните отношения, а я пока вздремну, – объявил Рой, позволяя нам остаться наедине. – Только, чур, не бить посуду и не ломать мебель.
На втором этаже стихли его шаги, а мы по-прежнему не произнесли ни слова.
– Я знаю, о чем ты хочешь узнать, – заговорил Кайден. – Двуликий. Обладатель Истинного света, способный зажигать темные руны, существо, по сути, противоестественное природе магии. Изменяется ли магия из-за постоянных перемещений, из-за нанесенных рун или еще по какой-то причине – неважно. Время от времени такие появлялись в Абрисе, и те, которые мнили себя избранными, обязательно приносили несчастья. Как правило, они долго не жили.
– Выходит, окажись на моем месте другой человек, ты бы его приговорил?
– Это нечестный вопрос, – мягко осек меня Кайден.
Он был прав. Вынуждать его подстраиваться под мир романтических оборок и девичьих фантазий о благородных темных ведунах, несущих добро и справедливость, нечестно. И еще нелепо. С самого начала было ясно, что человек, натренированный убивать, никак не вписывался в образ идеального героя, и либо я принимала Кайдена со всем его багажом, либо жила без Кайдена. Второй вариант вызывал глухую боль в груди, в районе сердца.
– В Тевете ты искал двуликого?
Он кивнул.
– Зачем тебе нужен двуликий? Ведь не для того, чтобы просто поймать и казнить… или что вы там делаете…
Молчание.
– Не скажешь?
– Нет. – Он покачал головой. – Ты просила уважать твое право на честность, так что не вынуждай меня снова лгать.
– Выходит, Рой был прав. Когда ты вернулся в Тевет, то не собирался со мной встречаться? Никогда?
– Я не буду извиняться за то, что считаю правильным даже сейчас, – спокойно парировал он.
– Но ты ведь не мог не понимать, что мы снова столкнемся в университете?
– Откровенно говоря, я не знал, где именно ты учишься, Валерия. Кромвель – академический город, помимо университета в нем пять академий и институт благородных девиц.
– Ладно, с этим ясно, но зачем ты поселился в моем доме?
– Вообще-то дом принадлежит университету, – мягко намекнул он, что его расквартировали по распоряжению ректора, как когда-то нас с отцом.
Я почувствовала себя окончательной дурой. В глубине души мне нравилось думать, будто он перебрался в Тевет исключительно из-за тоски по мне. Фантазии обычно противоречили логике и не позволяли трезво мыслить.
– Двуликие всегда появлялись там, где происходили хаотичные перемещения через границу, – продолжил он. – В разное время ими являлись простые путешественники, исследователи Абриса, преступники и в этот раз им определенно был скользящий. Прикинуться преподавателем оказалось самым простым способом попасть в университет. В конце концов, кто знает традиции Абриса лучше самого абрисца? Оливер Вудс назвался моим отцом и дал рекомендации ректору. Мне оставалось только следить за игроками.
– Тогда почему ты не увидел этого во мне? Я испугалась, когда решила, что умираю.
– На самом деле я все время слишком пристально наблюдал за тобой, – отозвался Кайден. – В этом вся проблема. Когда ты рядом, я теряюсь в пространстве.
Он сделал большой глоток виски прямо из бутылки и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Ты быстро опьянеешь, если будешь пить без стакана, – заметила я.
– Было бы неплохо, – вздохнул он, но бутылку закупорил.
В растерянности я смотрела в окно. В воздухе порхали крупные хлопья снега, и тишина казалась до жути глубокой. Он рассказал мне так много, но фактически ничего не сказал. Наверное, паладинов с детства учили искусству недоговаривать.
– И что теперь? – тихо произнесла я.
– Ни о чем не беспокойся, просто живи, как жила прежде. Никто не знает, кто ты и где тебя искать. Я позабочусь о том, чтобы так и оставалось.
– А ты? – В груди странно заныло. – Ты попадешь в неприятности?
– Неприятности? – Он невесело хмыкнул, давая понять, что ситуация гораздо хуже, чем мне кажется. – Вероятнее всего. Но, Лера, для меня не стоит выбор между мной и тобой. В любом случае это всегда будешь ты. Я осознавал это раньше и еще яснее осознаю теперь.
Меня охватило оцепенение. В животе завязались крепкие узлы.
– Выходит, мы снова прощаемся? – язык еле-еле шевелился. – Ты прощаешься со мной?
– Вообще-то, если мне не изменяет память, именно ты хочешь расстаться. Цитируя дословно: «Давай больше никогда не встречаться». И еще: «Я отказываюсь тебя видеть». Разве не твои слова?
– Мои, – не стала отпираться я. – Поэтому ты вдруг решил послушаться и исчезнуть?
– А ты бы приняла меня?
– Да, – не раздумывала ни секунды я.
Последовала долгая пауза. Сердце билось в груди как безумное.
– Дурочка, – наконец мягко усмехнулся Кайден, – ты должна была отказаться.
Я следила, как, выйдя из-за кухонного прилавка, он приближался, неторопливо, не срезая путь стремительными, отчасти пугающими перемещениями, а просто подошел и обнял меня. Было здорово оказаться в его руках, но я стояла по-глупому напряженная, точно нашкодившая лицеистка.
– С каждым разом отпускать тебя становится сложнее, – вымолвил он. Губы едва ощутимо коснулись моих еще влажных после купания волос, и тело от макушки до пяток пронзило магическим разрядом, будто я превратилась в громоотвод и по мне в землю прошла молния.
– Если отпустишь меня окончательно, то потом будешь до конца жизни жалеть, – пригрозила я.
– Знаю.
– Ты мне душу наизнанку выворачиваешь, – вдруг вырвалось совершенно некстати и как-то очень жалобно для самого серьезного в моей жизни признания. Оставалось только носом шмыгнуть.
– И это я тоже знаю, – вздохнул он.
Позже Кайден устроил мне допрос с пристрастием. Было непонятно, о чем он думает, слушая рассказ о нападении и о темном маге в доме Исаи Гленна, ведь его лицо оставалось непроницаемым. Более того, он даже смотрел не на меня, а в окно, но напряженная поза со сложенными на груди руками говорила о том, что он слышал и оценивал каждое слово.
– И еще кое-что… – Я наконец решилась рассказать про убитую королеву школы. – Когда я переместилась в первый раз, то столкнулась с Аглаей Коваленко.
– Погибшая адептка? – Он бросил на меня острый, пробирающий до мурашек взгляд.
– Она была в том доме, и похоже, по собственной воле. Позже ее нашли с четырьмя вырезанными рунами на руке. Что это вообще за место такое странное? Оттуда невозможно выйти через дверь.
– Ворота между Теветом и Абрисом.
– А почему их называют домом Исаи Гленна? – опешила я.
– Потому что когда-то ворота и были домом колдуна, виноватого в магическом взрыве.
Похоже, вид у меня сделался столь дурацкий, что Кайден впервые за последний час усмехнулся.
– Что, госпожа Уварова, вас учили другой истории Абриса?
– Сам как будто не знаешь, – отозвалась я, вспоминая, как зубрила уроки истории, где говорилось, что причиной Большого взрыва был магический катаклизм. Странно прожить почти двадцать лет и вдруг услышать, что катаклизм имел имя и фамилию.
В Тевет мы вернулись глубокой ночью, хотя начали перемещаться в тот час, когда заметенные окрестности дома знахаря погрузились в вечерние сумерки. Я не понимала, от чего зависело время скольжения. Мы то перемещались за минуты, то проваливались в пустоту на пару часов.
Столицу поливал ледяной осенний дождь – неожиданный и неприятный сюрприз. Нам с трудом удалось поймать кеб, и когда возница остановился напротив нашего дома, я отодвинула кожаную занавеску. Родительский особнячок за кованой оградой спал, озарены были только окна на первом этаже, в кабинете отца. Дорожку к каменному крыльцу засыпали опавшие кленовые листья. Ступени блестели под светом тусклого фонаря, висевшего под козырьком.
– Пойду. – Я бросила на Кайдена, сидевшего напротив, быстрый взгляд. Его лицо терялось в темноте салона. – До встречи.
Он сдержанно кивнул. Выбравшись под дождь, я сложила ладони над головой и ринулась к крыльцу, перепрыгивая лужи на выложенной плитками дорожке. Заскочила под козырек, но не успела потянуться к бронзовому дверному молоточку, как Кайден схватил меня за локоть и резко развернул к себе. На его волосах и лице блестели капли дождя. Глаза были шальными.
– Ты что делаешь? Если папа увидит…
Я осеклась, когда холодными пальцами он сжал мой подбородок. Его губы нашли мои. Поцелуй был мягкий, легкий, скорее намек, обещание чего-то большего, чем настоящий поцелуй.
– До встречи, Лера. Я уже по тебе скучаю.
Все произошло так быстро, что я даже не успела ни распробовать, ни насладиться, так и стояла дура дурой с широко открытыми глазами и следила, как Кай возвращался в карету.
Звякнул дверной колокольчик, когда-то давно еще повешенный мамой (при жизни она любила всевозможные уютные мелочи). Открылась дверь.
– Валерия? – услышала я испуганный голос отца и резко оглянулась. – Светлые духи, это ты!
Помятый, в расстегнутом домашнем халате, он остолбенел в дверном проеме и, не делая попытки обнять или просто пропустить в дом, таращился с таким ужасом в осунувшемся лице, точно увидел привидение. В этом мы с ним были похожи, в шоке и панике всегда начинали туго соображать.
– Привет, пап… – И я понимала, что нас ждал сложный для обоих разговор.
Где-то далеко безлюдная улица наполнилась звонким цоканьем лошадиных копыт и грохотом отъезжающего кеба.
– Какое счастье, что ты цела! – наконец отмер родитель, заключая меня в объятия.
Дознавателем, появившимся в обед на следующий день, пришлось скормить сказку, будто я убежала от грабителей, заблудилась ночью в лесу и почти сутки добиралась до столицы. Хотя версия не выдерживала никакой критики, мне не задали ни одного лишнего вопроса. Видимо, все были счастливы просто оттого, что жертва появилась живой и здоровой.
Когда, изображая гостеприимных хозяев, мы всей семьей, то есть я, отец и тетушка Матильда, поили исключительно нелюбопытных стражей дорогущим цветочным чаем, по первому этажу разлетелся настойчивый стук дверного молотка.
– Посмотрю, кто пришел, – заявила я, заметив, с какой готовностью тетка приподнялась с полосатого дивана. Дудки! Кто первый на ноги вскочил, тот из гостиной и сбежал!
Когда я открыла входную дверь, даже ойкнуть не успела, как оказалась стиснутой в крепких объятиях Валентина Озерова. Он с такой силой привлек меня к худощавому, жилистому телу, что я даже прикусила язык, в прямом смысле этого слова. От гостя пахло мужским благовонием и кисловатым запахом, характерным для перемещений сквозь магические ворота. Над нами от сквозняка истерично звенел колокольчик, на окне рядом с дверью парусом надувалась занавеска, а народ в гостиной с большим удивлением следил, как мы вдохновенно обнимались, и вряд ли что-то понимал.
– Ты что делаешь? – зашипела я, пытаясь освободиться.
– Заткнись, Лерой, и постой спокойно, – пробормотал он, зарываясь лицом в мои распущенные волосы. – Я потратил целое состояние на твои поиски, так что заслужил компенсацию.
– Я, типа, так отрабатываю? – упираясь ладонями в его грудь, процедила я.
– Молодые люди, закройте входную дверь, иначе все тепло выпустите, – прозвучал сдержанный голос тетушки Матильды. Отец немедленно закашлялся, подозреваю, что пытался замаскировать смех.
Наконец заметив посторонних, Тин отпрянул от меня, как от чумной. Думала, что даже дверь закроет с другой стороны, но врожденное нахальство дало о себе знать. Он с достоинством прошел в гостиную и со всей вежливостью поклонился присутствующим.
– Валентин Озеров, – представился гость дознавателям. Те странно переглянулись, вероятно оценив звучность фамилии и все, что за ней стояло, и быстренько попрощались.
– Весь чай выдули. Может, ждали, что их еще и накормят? – вздохнула тетушка и, с тоской посмотрев на дно опустевшей чашечки, вылила в рот последние капельки. – Молодые люди, как насчет обеда?
– У меня еще дела, – немедленно отказался Валентин.
– Я провожу тебя к карете, – предложила я, накидывая на плечи вязаную шаль.
Столицу Тевета не зря называли Кленовым городом, с приходом сезона листопадов улицы расцветали желто-красными факелами. Обычно под ногами шуршали листья, и дворники едва успевали сгребать разноцветный ковер на пешеходных мостовых, но в этом году осень зачастила дождями, в пестрых кленовых шевелюрах уже светлели заметные проплешины. На улице гулял сильный ветер, срывал с деревьев ледяные дождевые капли, трепал волосы и одежду.
До экипажа дошли в молчании. Тин на ходу натягивал кожаные перчатки, а я куталась в шаль.
– Как тебе удалось добраться до дома? – спросил он тихо, прежде чем забраться в салон.
– Как-то, – дернула я плечом, старательно избегая встречаться взглядом и стуча носком домашней туфли по выступающему камню.
– Ты была в Абрисе эти сутки?
Я резко вскинулась и посмотрела в его бледное лицо, вдруг заметив темные круги под глазами.
– Нет. – Пауза оказалась слишком долгой, чтобы он поверил моей лжи. – Да и как бы я туда попала?
– Мои люди нашли выжженный круг в лесу. Оттуда явно кто-то перемещался.
И хотя я понимала, чем яростнее огрызаюсь, тем подозрительнее оно выглядит, все равно спросила:
– Почему ты говоришь так, как будто обвиняешь меня в чем-то?
– Я не обвиняю, Лерой. – Тин покачал головой, а потом осторожно убрал мне за ухо выбившуюся от ветра прядь волос. – Я до смерти испугался. Кстати, в участке сказали, что опознание тела проводил ваш сосед по дому? У вас появился сосед?
– Подселили кое-кого, – туманно отозвалась я. – Преподавателя. Он единственный был в доме, когда ночью пришли стражи. Ну, ты езжай…
Он усмехнулся, догадываясь, что его просто выставляют, чтобы не отвечать на неприятные вопросы.
– Иди в дом, потом поеду.
– Ладно, – согласилась я и быстренько посеменила к крыльцу.
– Лерой, постой! – позвал Тин, заставив меня оглянуться.
Он подошел стремительной походкой, вновь стягивая перчатки.
– Что случилось? – удивилась я.
Внезапно он обнял мое лицо теплыми ладонями, а потом прижался горячими губами к моему лбу. Не знаю, было ли в планах Тина ошеломить меня, но я вытаращилась на него как баран на новые ворота.
– Что это было?
– Не знаю. – Он одарил меня полуулыбкой. – Что это было?
В ответ я очень по-умному моргнула. Нет, когда он полез ко мне целоваться по-взрослому, было хотя бы ясно, как реагировать, но сейчас ему действительно удалось сбить меня с толку. Не вмажешь же по лицу за детский чмок в лоб. И наверное, я была ужасным человеком, если невольно вспоминала прошлую ночь, невыносимо нежный поцелуй Кайдена и то, как неистово, до боли сжималось сердце.
– Увидимся, Лерой. – Валентин едва заметно щелкнул меня по носу.
– Ага, – промычала я в ответ, а когда он повернулся спиной, сама от себя не ожидая, потерла лоб ладонью, будто прикосновение мужских губ оставило отпечаток, похожий на след от губной помады. Краем глаза я заметила, что на окне первого этажа шевельнулась занавеска. За странным прощанием следила тетушка Матильда.
– Я за вами подглядывала, – без стеснения заявила она, когда я вернулась в дом. – Мне не нравится Валентин Озеров. Он играет с тобой.
– Знаю.
До вечера я заперлась в отцовской библиотеке и изучала книги о параллельном мире, пытаясь найти хотя бы упоминания о Сердце Абриса или о двуликих, но складывалось впечатление, будто сами абрисцы слыхом не слыхивали ни о том, ни о другом.
Когда ко мне заглянул отец, вдруг стало ясно, что в комнате давно царят грязноватые сумерки и холод – я не зажгла свет и забыла пробудить руну тепла. Папа щелкнул пальцами у светильника, и на стене одновременно вспыхнули все лампы, а библиотеку залил белый свет.
– Я получил подтверждение от профессора Вудса, завтра он ждет тебя, – произнес родитель.
– Спасибо, – отозвалась я.
После вчерашнего возвращения мне пришлось рассказать ему почти про все: про темную руну, про странности, происходящие с даром Истинного света, и даже про невольное путешествие в Абрис.
– Что изучаешь? – спросил он, вытаскивая с полки толстый том по истории Тевета.
– Ты когда-нибудь что-нибудь слышал о Сердце Абриса?
Он задумался, а потом покачал головой:
– Не приходилось. Абрисцы вообще очень скрытные, когда дело касается магии. В Тевете магическим светом владеют абсолютно все, там – только избранные. Они занимают верхушку, и зачастую обычные люди сами не разбираются в рунах родного мира.
Некоторое время папа молчал. Как всегда, когда собирался сказать нечто важное, но просто не знал, с чего начать.
– Говори уже, не томи, – пробурчала я, закрывая книгу.
– Может, тебе сделать перерыв до осени? – вдруг огорошил он меня. – Я считаю, что тебе нужна пауза. Приведешь в порядок магический свет, обдумаешь будущее. Ты же знаешь, что тебя всегда ждут в Королевской академии. Ты ведь не хочешь переводиться из-за Валентина?
– Глупости.
– Ты увлечена им.
Вот и наступил неловкий момент, когда без двух седмиц совершеннолетняя девица неожиданно вынуждена говорить с отцом «про мальчиков»!
– Да, была, – согласно кивнула я, – но университет выбрала только из-за программы по артефакторике.
Лгунья! Если бы Тин не надумал уехать из столицы обратно на малую родину, я, не сомневаясь ни секундочки, приняла бы приглашение от Королевской академии и создавала бы магию в лучшей артефакторной учебной лаборатории в Тевете. Но моя первая любовь умотал в провинцию. Сейчас, когда наваждение Валентином Озеровым прошло, я поняла, как было глупо выбирать университет только из-за парня, но, сам того не подозревая, он привел меня к Кайдену. Точно неизбежность! Наверное, стоило поблагодарить Тина и угостить хорошим обедом.
– Так ты подумаешь насчет перерыва?
– Хорошо, подумаю, – вздохнула я, исключительно чтобы его успокоить.
Прошлой ночью, после тяжелого разговора, он закрылся в кабинете, накачался виски, как бывало во времена маминой болезни, а потом плакал, тихо и горько, так могли плакать только убитые горем отцы дочерей, попавших в огромные неприятности. Думала, у меня сердце разорвется.
В дверь постучались, и в библиотеке появилась тетушка. В руках она несла коробку.
– Посыльный принес. – Матильда протянула посылку.
– От кого? – удивилась я. В столице у меня почти не осталось друзей.
– Тебе лучше знать, – усмехнулась тетка и, прежде чем выйти, объявила: – Скоро будем ужинать. И не смейте приносить в столовую макулатуру!
Макулатурой она бесцеремонно называла книги. После смерти мамы трапезы в нашем доме проходили в гробовом молчании, способном отбить аппетит даже у человека, месяц проголодавшего в Выжженной пустоши. Я ела, как правило, уткнувшись в какой-нибудь учебник по магической физике или алхимии, а отец – в исторический альманах. Уважение и к еде, и к теткиным усилиям проснулось во мне чуть позже, после нашего с отцом переезда в Кромвель, тогда стало ясно, что без Матильды и ее стряпни нам грозит голодная смерть.
Внутри коробки лежала тонкая пластина из белого камня размером с женскую ладонь. Артефакт, позволяющий передавать сообщения на расстоянии, просто записав их на поверхности пластины, назывался магическим планшетом. Я встречала забавную безделицу в дорогущей магической лавке, куда захаживали только представители высшего общества. Ну и Тин меня затащил ради нового стило, к сожалению, безвозвратно потерянного в разграбленной карете на дороге между Кромвелем и столицей.
Я считала, что придумка принадлежит теветским артефакторам и по-хорошему завидовала мастерству создателя, но круг рунической вязи в углу пластины был образован незнакомыми символами и на осторожное касание отозвался красноватым сиянием темной магии. Выходило, что идею стащили у абрисцев! Даже как-то обидно за родину.
– Что там? – вероятно, заметив подозрительную вспышку, полюбопытствовал отец.
– Сувенир от Валентина, – выпалила я, поспешно опуская крышку и пряча абрисскую вещицу от чужих глаз.
Закрывшись в спальне с розовыми стенами и расставленными на полках моделями артефактов вместо фарфоровых кукол, я уселась за письменный стол и вытащила почти невесомую пластину из коробки. На дне пряталась сложенная вчетверо записка:
«Скучаю».
В отличие от меня, у Кайдена был четкий, понятный почерк.
Едва руна разгорелась, как белая глянцевая поверхность приобрела матовость, характерную для листа обычной бумаги, и немедленно появилась первая надпись на абрисском языке:
«Лера, ты в порядке?»
С глупой широкой улыбкой я вытащила из ящика стола старенькое ученическое стило, перечеркнула послание, отчего оно немедленно исчезло, и нацарапала по-теветски:
«Ты в Тевете?»
«Нет».
«Жаль».