Шолох. Тень разрастается Крейн Антонина
Мне было не до шуток.
Я никогда не боялась шторма, но сейчас толща чёрной воды, жадной, беснующейся под ногами, напоминала мне древнее чудовище, ненасытное в своей ненависти. Километры темноты, уходящие вертикально вниз, давящая тишина, куда не проникает свет, слепые рыбы-фонарщики – всё это казалось чуждым и до отвращения нереальным. Краем глаза увидев, как очередная волна накидывается на нашу скрипящую шукку, я чуть ли не впервые в жизни всерьёз обратилась с молитвой к богам.
Очень жаль, что знакомство с ними никак не повлияло на ситуацию.
Рихана заставила Мелисандра выйти на доску. На середине пути к её краю Кес обернулся, открыл рот и крикнул мне что-то, но ветер подхватил его слова и выбросил за борт, как мусор. Корабль накренился, и… Мелисандр беззвучно ухнул вниз, в разверстую пасть моря.
Что?!
В моём крике ужас смешался с изумлением.
Серьёзно?! Так быстро?!
Мы действительно так умрём?!
Но времени горевать или закатывать истерику у меня не было. Теперь Рахана толкала на доску меня: настойчиво, без всех тех разговоров, которых так ждёшь от истинных злодеев. Я извернулась и попробовала пнуть её в колено, смутно надеясь на чудесное спасение. Но мах ногой на мокрой поверхности оказался до глупости неловким – и, поскользнувшись, я также полетела вниз.
От удара о тёмную воду я потеряла сознание.
Возвращение в мир было стремительным и некомфортным.
Кто-то с силой зажал мне нос и, когда я взбрыкнула, накрыл лицо маской, по ощущению, сделанной из чего-то вроде желе. Несколько секунд я дрыгала ногами, задыхаясь и пытаясь отбиться, но безуспешно. Не успела я подумать, что умирать второй раз за день – это уже совсем ненормально, как ситуация стабилизировалась. Меня отпустили, маска перестала ощущаться, и я смогла открыть глаза.
Оказалось, что я лежу на белой койке, похожей на лазаретную. А вокруг – вода. Всё помещение – под водой. Я видела тонкие прозрачные трубки, напоминающие кошачьи усы – они, судя по всему, отходили прямо от моего лица.
– Дышите нормально, – сказал незнакомый мужчина, склонившийся надо мной.
Он был одет в шелка, колыщущиеся в воде, и его глаза, нос и губы скрывала такая же, как, видимо, у меня, маска.
Это же блёсен! Подводный житель!
– Я в Рамбле? – опешила я.
– Да. Вас доставили с поверхности; вы тонули. Наши охотники спасли вас. Они дали вам все необходимые зелья для нахождения под водой: для дыхания, для зрения, от давления и холода, мембранное для горла и для здоровья кожи… А потом доставили сюда, и я установил вам рамбловскую маску. Благодаря ей сейчас нормализуется и гравитация.
И действительно – мои безвольно зависшие руки вдруг опустились вниз, будто я была на поверхности, а не на дне моря. Я осторожно ощупала лицо. Маска была мягкой и прозрачной, сквозь неё краски мира выглядели ярче, чем должно: предметы чуть ли не светились, а самые тёмные объекты вдобавок слегка мерцали и переливались.
Поразительное зрелище.
Эта маска – волшебное изобретение тех безрассудных мечтателей, которые пару тысяч лет назад решили, что им надоело жить на земле, и поэтому ушли под воду. Но факты – вещь упрямая: на глубине нечем дышать, зато есть проблемы с холодом, сопротивлением, распространением звука… В общем, почти со всем.
Однако храбрецы были упрямыми в своей придури и очень умными, а потому сначала разработали миллион магических зелий, избавляющий от всевозможных неудобств, а потом изобрели ещё и заменяющее их хитрое устройство – знаменитую рамбловскую маску.
Подводных жителей называют блёснами. Есть тут, в Рамбле, и другие – рыбьеголовые. Обе расы уживаются достаточно мирно: на праздничных открытках их всегда рисуют в обнимку.
– Вы спасли нас? – спросила я блесна-целителя.
Он кивнул, не вдаваясь в подробности. Потом отошёл в другой конец палаты и начал обрабатывать мои вещи, чтобы они были пригодны для использования под водой. Я с интересом следила за процессом.
Я уже бывала в Рамбле: мы с Кадией и Дахху дважды ездили сюда на каникулах – играли в подводный тринап, лежали на Пляжах У Бездны, ходили в пузырьковые бани подводных гейзеров… Но Рамбла столь невозможна и удивительна, что мне, наверное, никогда не надоест любоваться её причудами.
Вообще, она устроена так, что при взгляде сверху напоминает мозаику. Здесь есть два типа кварталов, которые по большей части чередуются друг с другом. Тип первый и более распространённый – это так называемые купольные кварталы. Они накрыты огромными магическими щитами, жизнь под которыми, по сути, напоминает жизнь на суше – ведь там везде воздух, а не вода. Хотя есть специфика, конечно: диковинные растения, особая причудливая архитектура и мода. В Рамбле всегда достаточно темно, этот волнующий полумрак, кажется, сказался на менталитете местных жителей – они какие-то… ночные. Загадочные, неторопливые, томные и развращённые, любящие летящие шелка, венцы, драгоценные камни, сложные прически.
Но также в Рамбле есть и аутентичные придонные кварталы – как тот, где я оказалась сейчас. Выходя в них из купольных кварталов, нужно пить зелья или надевать маски, а также по возможности не забывать обрабатывать свои вещи, особенно те, которые банально развалятся под водой – скажем, блокноты или книги.
С обработкой помогают сухоняши – улиткипереростки, которые, ползая, оставляют за собой тонкий фосфоресцирующий след. Этот след – специальная мембрана, которая сохраняет предмет сухим. Или же помогает ему быстро высохнуть с минимальными потерями – как в нашем случае.
Дай улитке порезвиться на твоём вечернем платье – и можешь смело нырять в нём в бассейн, если характер вечеринки позволит. Лавки с сухоняшами можно найти у всех ворот, ведущих из купольных кварталов в придонные. И почти в каждом придонном доме: ведь мембрану иногда нужно обновлять.
А ещё блёсны с успехом продают сухоняш в сельские районы Асерина: там они высоко ценятся фермерами, чьи территории, бывает, на много дней увязают в проливных дождях Туманного Нагорья.
Блёсны переодели меня: на мне была длинная перламутровая рубаха, слегка холодящая кожу. Её чешуйчатая ткань была как живая, облизывала ноги прохладными язычками незнакомого материала, взбиралась вверх, стараясь потуже обтянуть шею.
А вот мои спальные шорты и майку как раз сушила улитка. Любимый плащ-летяга, увы, остался на шукке… Эх-х!!! Ладно, об этом я погорюю потом. Закончив с шортами, сухоняша двинулась было к ремню и портупее Мелисандра, но вдруг опасливо попятилась. Блёсен с сомнением посмотрел на улитку; потом взял вещи Кеса, похлопал по пришитому к ним кожаному мешочку, заглянул внутрь, нахмурился и быстро вышел из палаты.
Тотчас двери снова распахнулись, и в помещение ворвался сам Мелисандр – с той скоростью, с которой было возможно двигаться под водой. С непривычки мне показалось, что на него напала медуза, которая подмяла лицо саусберийца и теперь пытается его сожрать: именно так со стороны выглядела маска. Громкий вопль, исторгнутый Кесом, только поддежал эту сюрреалистичную иллюзию.
Впрочем, это оказался вопль ликования.
– Мы живы, Ти! Мы живы! – буйно радовался Мел, тряся меня за плечи. – Тебе-то повезло, ты сразу потеряла сознание. А я так долго боролся с этим праховым штормом! Да ещё и тебя пытался на поверхности удержать, ох. Успел пережить все стадии принятия. Когда рядом вдруг вынырнули рамбловские охотники, я решил, что это уже предсмертные галлюцинации. И только когда они начали настойчиво пичкать меня своими зельями и тащить на глубину, обещая помочь, я осознал, что нам невероятно повезло.
Вернулся блёсен-целитель с баночкой какого-то бальзама в руках и попросил меня, прижав её к маске, глубоко вдохнуть. Я смиренно согласилась. Маска пропускала ароматы: в ноздри мне ударил запах, напоминающий о гвоздике и эвкалипте. После этого я по просьбе блёсна передала бальзам Мелу.
– Эх, Тинави! – сделав вдох, продолжил радоваться Кес. – Как же здорово – жить! Жить на полную катушку!
Я рассеянно подняла брови, мол, и впрямь.
Мне вдруг стало как-то нехорошо… Несмотря на маску, я не могла нормально дышать.
Кес ещё что-то восторженно болтал, а я стала медленно оседать на пол. Рубаха, в которую я была одета, вдруг ожила и помогла мне приземлиться. Блёсен, отошедший в угол палаты, отвернулся и начал копаться в каких-то склянках.
– Мел… – прохрипела я. На этом мои силы кончились.
– Ты что с ней сделал, сволочь?! – рявкнул Кес, увидев, что творится.
Но потом, закатив глаза, Мелисандр и сам стал падать – как древний каменный колосс, очень прямо, медленно, лицом вверх, снося к праховой бабушке прикроватную тумбу.
Мир вокруг меня заполнился всполохами разноцветных огней. Я снова выключилась.
«Что за день! – воскликнул бы Дахху. – Ну что за день!»
Роскошный зал стал следующим куском моей разбитой мозаики под названием «сегодня». Я очнулась и обнаружила себя сидящей на троне.
Ого! Вот это поворот!
Но «ожившая» лазаретная рубаха никуда не делась. Она стискивала меня с любовной страстью и не давала шевельнуться, намертво приклеив мои руки к подлокотникам, а позвоночник – к спинке. Я только и могла, что растерянно оглядываться.
Обстановка смущала.
Мой трон стоял на сцене в небольшом театральном зале. Подводном: стеклянные стены обросли водорослями, вместо светильников были гигантские рыбы-удильщики на цепях, водоросли заменяли кулисы, а пол отсутствовал – его роль играл белый песок.
Все места в театре были заняты: несколько десятков зрителей вальяжно развалились в коралловых креслах. Судя по дорогим одеждам и обилию украшений, это всё была местная аристократия. Половина воспользовалась рамбловскими масками, чтобы выйти в придонный квартал, другие, видимо, предпочли зелья и теперь сидели, сжимая в руках бокалы и маленькие курительные трубки. То и дело они подносили их ко рту, из трубок вместо дыма вырывались пузыри, похожие на мыльные. Они были не вполне безобидными, судя по чересчур томным лицам зрителей. Среди гостей я разглядела и блёснов, и рыбьеголовых, а в первом ряду полулежала сама подводная владычица во впечатляющей короне из ракушек…
Ой-ой. На какое шоу они все пришли? Только не говорите, что на мою экзекуцию!
Увидев, что я очнулась, владычица выжидающе вскинула брови. Я сделала то же самое. Тогда она раздражённо закатила глаза, и тут я не рискнула повторять.
Так. Ну. Предположим.
– Приветствую, владычица! – с опаской кивнула я.
Теперь она удовлетворённо кивнула, а потом прищёлкнула пальцами. Гости поднялись и плавно склонились в изящных полупоклонах и реверансах, а из дальнего конца зала к нам выдвинулся некто в мантии с капюшоном и с грифельной доской. Его окружали рыбы, много-много рыб, похожих на мини-стражников.
«Капюшон» шёл настолько медленно и уныло, что можно было свихнуться.
Я надеялась, что кто-нибудь по дороге даст ему пинка животворящего, но нет: рамбловцев такой темп совершенно устраивал. Они продолжали стоять в позах выражения почтения, пребывая в явно потрясающем настроении, шушукались и серебристо посмеивались без особой причины, а владычица полулежала, закинув голову назад и рассеянно разглядывая потолок.
Всё это было очень странно.
Рамбла, конечно, знаменита своей аристократичной заторможенностью, но происходящее сейчас совсем уж напоминало вечеринку в опиумном притоне.
Когда «капюшон» наконец-то приблизился к владычице, та что-то шепнула ему и указала на меня пальцем. Он ме-ееедленно повернулся. Ёлки-моталки. Он что, сейчас ещё и к трону двинет?! В обход сцены, так же траурно?
Помогите!
Но обошлось. «Капюшон» лишь поставил доску на выдвижную треногу и начал писать. Этот стиль общения напомнил мне дело о тихом лодочнике, которым я занималась как Ловчая.
– «Приветствуем тебя в Рамбле, дочь верхнего мира».
Место на доске предсказуемо кончилось. Человек неторопливо стёр написанное и приступил к следующей фразе.
– «Владычица Льянва Лои К`га Гэлдри предлагает тебе роль ночной рассказчицы».
Это ещё что за ерунда?
Десятки глаз смотрели на меня в ожидании.
– Спасибо, владычица Лья… Ээ, – «капюшон» успел стереть имя королевы, а я его не запомнила. – Спасибо за предложение и за спасение спасибо, но меня ждут на поверхности. Благодарю вас всем сердцем и прошу указать нам с другом путь на материк.
Я не стала выведывать, с какого перепугу блёсны разглядели во мне рассказчицу. Ситуация была крайне сомнительная, но мысль о долгой дискуссии посредством доски угнетала.
– «От предложений Лои К`га Гэлдри не принято отказываться», – выведенные «капюшоном» буквы прямо-таки светились укоризной.
– Просто я недостойна этой роли, поверьте. Мне жаль.
К`га Гэлдри встала. Подданные с лёгкими стонами неудовольствия тоже опять поднялись.
Человек в капюшоне начал ожесточенно стирать написанное, но владычица остановила его жестом.
Она певуче обратилась напрямую ко мне:
– Вы были на корабле с пиратами. Значит, вы преступники. Преступникам – наказание. Но нынче Рамбла милосердна… Поэтому вы станете гостями. Вам будет комфортно. Плата – ночные истории о жизни верхнего мира.
Я возразила:
– То, что мы были на корабле с пиратами, означает как раз-таки, что мы жертвы!
– Вещи твоего друга говорят об обратном. Фальшивые удостоверения. Перстень-оружие. Это – признак нечистой совести.
– А как насчёт презумпции невинности?
– В бездну презумпцию! – сонно отмахнулась К`га Гэлдри.
М-да. А мы с Мелисандром на днях ещё нашу политику осуждали…
Между тем владычица стукнула о песок серебристым жезлом с сияющим наконечником.
– Идея с рассказчицей гуманна и справедлива, – поведала она. – Жаль, что ты не оценила её, чужачка… Тогда поступим иначе.
Несколько рыбьеголовых внесли в зал клетку с Мелисандром. Кес двумя руками вцепился в прутья и клял «этих дохлых селёдок» на чём свет стоит.
– Мы ждем историю, – К`га Гэлдри подняла подбородок. – А скаты ждут дозволения…
Вышеупомянутые обитатели глубин, облепившие клетку изнутри, неожиданно напрыгнули на Мелисандра. Блестящие разряды тока саданули его по плечам. Мел зашипел, как масло на раскалённой сковороде. Вельможи заахали от удовольствия.
– Хей, полегче! – сказать, что я была в шоке от этих психов, – ничего не сказать. – Будет вам история. Не знаю только, зачем…
– Хочется, – объяснила К`га Гэлдри.
И действительно: чем не серьёзная причина.
Вдруг капюшон упал с головы человека, писавшего на доске.
Ох! Не зря во мне всколыхнулись воспоминания!
Ибо подле морской владычицы стоял Ол`эн Шлэйла, тихий лодочник. Ни блёсен, ни рыбьеголовый, серединка на половинку. По его собственным словам – рыбий хозяин. Перехватив мой взгляд, он отвернулся.
Ол`эн Шлэйла… Я вспомнила нашу встречу. Мы с Кадией должны были уладить конфликт между Шлэйлой и рыбаками-тилирийцами. Казалось, мы всё сделали правильно, но… потом тилирийцы подожгли дом Шлэйлы. Видимо, тогда он и решил вернуться в Рамблу.
Я мрачно уточнила:
– О чём хотите историю?
– О чём угодно, – К`г Гэлдри склонила голову набок. Все её подданные мгновенно сделали то же самое. Зеркалят, подхалимы.
И тогда я просто пересказала им дело о тихом лодочнике. Ну как – просто.
Превратила её в сказку: перевела всё в третье лицо, добавила красок. Представила себя рыцарем-паладином. Заменила рыбьеголового на птицеголового – живут же на западных островах люди с головами орлов.
Человек-птица в моей истории пытался понять, о чём поют небеса над Шолохом – так же как настоящий Ол`эн пытался выяснить, о чём шепчет речное дно. Человек-птица узнал, что кто-то во вселенной допустил страшную ошибку и теперь мироздание рушится, ибо в него пришёл Зверь… Он напутствовал паладина, чтобы тот разобрался в происходящем.
Наша реальная история со Шлэйлой тут бесславно заканчивалась, но в вымышленной я продолжала.
Я рассказала о том, как паладин, молодец такой, раскопал своим двуручным мечом все секреты неба. А потом направил «ошибившегося» человека на войну со злом – и война эта идёт прямо сейчас, втайне от непосвящённых. По страшному секрету я поведала, что паладин хочет рассказать человеку-птице о происходящем, но не может! Потому что его похитили глупые раскормленные голуби, которые клюют его прямо в макушку своими идиотскими требованиями.
Однако, возможно, в следующей серии человек-птица спасёт паладина? Тогда он узнает немало всякого интересного.
Тут я мстительно замолчала.
– И что, дочь верхнего мира? – владычица обиженно надула губы.
– И всё. Это конец первой части. На сегодня достаточно.
– Так нечестно!
– Так пишется половина историй.
– Ты плохая рассказчица.
– Что же вы хотите от преступницы! Мой скудный ум не может с ходу придумать продолжение, увы. Надо будет как следует поразмышлять в тишине.
Ол`эн Шлэйла смотрел на меня во все глаза. Стая рыб вокруг него в волнении трепыхала хвостами.
Сказка ложь, да в ней намёк. Судя по всему, мой намёк успешно дошёл до цели.
– Ну ладно, – зевнула К`га Гэлдри и неожиданно сменила гнев на милость. – Тогда продолжишь завтра. Но если ещё хоть раз оборвёшь историю – несдобровать твоему другу.
…А, нет, не сменила.
Она томно махнула рукой, и клетку с ругающимся Мелисандром куда-то утащили. На груди Мела я мельком заметила все четыре артефакта. Ну хоть какие-то плюсы – не отобрали наш трофей.
Перламутровая ночнушка наконец-то позволила мне пошевелиться. Более того, неугомонная одежда стала настойчиво подталкивать меня к выходу из зала, заставляя кланяться вельможам по дороге. Изысканные поклоны не помешали мне, впрочем, корчить им зверские рожи.
По длинным коридорам живая одежда увела меня в маленькую комнатку и там насильно бросила на кровать.
Ох.
6
Дикая охота
Старинная песня
- Над Шепчущим морем глубокая ночь,
- И старец в усталой лодчонке уснул,
- Сомненья и страхи откинуты прочь,
- Как будто Небесный Проказник слизнул.
- О бортики хлещет волна за волной,
- Но сон старика безмятежен и тих.
- Не знает, что прямо под ним, под водой,
- Королевской охоты бушует прилив…
Я долго пыталась уснуть. Получалось плохо. Спать на спине я не умею, а волшебная ночнушка не позволяла выбрать другую позу.
В итоге до рассвета я просто страдала от бессонницы и костерила подводное царство на чём свет стоит. Я прошлась по каждой рыбёшке, по каждой водоросли в Рамбле… Естественно, и себя не оставила без внимания.
Прахова кошёлка! Ядрена мандаринка! Ну кто тебя, Тинави, просил снова связываться с Кесом по вопросу об амулетах? Почему я тогда заявила, что помогу ему найти четвёртый артефакт? Что за минутное помешательство это было?
Есть же люди – чуешь за версту, что у них любимые духи – «Пахнет Керосином». И всё равно почемуто идёшь с ними, приворожённый ароматом необычного… Зачем нам это? Почему в нас нет какогото мудрого предохранителя, не дающего сделать неверный выбор?
Или неверных выборов в принципе не существует? Любая ситуация, с точки зрения вселенной, имеет равное количество достоинств и недостатков, смотря какую позицию займешь?
Единственным слушателем моих скорбных псевдофилософских стонов была мраморная скульптура драконихи.
На то, что это именно девочка-дракон, недвусмысленно намекал венец на чешуйчатой ящериной голове. У драконов, знаете ли, матриархат. Вернее, был матриархат. Пока последняя королева не умерла, а новой почему-то не оказалось. Не нашлось вообще ни одной самочки, которая могла бы занять трон.
С тех пор драконы спят беспробудно… Как будто чего-то ждут. Или просто не хотят жить без своей королевы.
Дверная ручка в мою комнату медленно повернулась. Тихо тренькнуло – это звякнули бутылочные стекляшки, которые у блёснов играют роль звонка.
Ночная рубашка, прибившая меня к кровати, заинтересовалась происходящим. Она дёрнулась вверх, как разбуженная собака, и я с невольным любопытством приподнялась на локтях.
На пороге стоял Ол`эн Шлэйла. Прежде чем закрыть за собой дверь, он привычно подождал, пока внутрь проскользнёт его рыбья гвардия.
«Здравствуй, Тинави», – поставив на пол доску, накорябал на ней Шлэйла.
– Привет, Ол`эн.
Он замялся перед следующей фразой:
«А ты… расскажешь мне продолжение истории?»
– Да, – я усмехнулась. Слишком уж это было похоже на приход грустного сынишки к маме поздно вечером: «Мам, а можно сказку на ночь?»
– Там дальше про богов-хранителей, Ол`эн. Тебе понравится, – я подмигнула тихому лодочнику.
Он молитвенно коснулся пальцами лба. Щель, заменявшая ему рот, улыбчиво выгнулась на крупном, нечеловеческом подбородке. Рыбье лицо, казалось, не было предназначено для таких эмоций. Оно было тугим и неподвижным, как резиновая маска.
Ол`эн присел в ракушечное кресло, и я рассказала ему всё.
Про то, как хранитель Карланон по ошибке выпустил Зверя, когда искал Отца; про то, как Зверь ранил Карланона, и Карланон сбежал в Шолох, а по дороге потерял память, став мальчишкой по имени Карл. Про то, как я сама невольно стала мастером по возвращению воспоминаний. И что мы с Карлом, принцем Лиссаем и хранительницей Авеной поучаствовали в битве против Зверя. А потом нас раскидало, как игральные кубики по доске: нас с Карлом – в Шэрхенмисту, Лиссая с Авеной – неизвестно куда… И теперь мой друг-хранитель мечется по вселенной, оценивая нанесённый Зверем ущерб, латая раненое Междумирье и выискивая врага.
Ол`эн выслушал историю, задумчиво покивал. Затем восхищённо уточнил:
«То есть ты видела Авену, да?»
Точно. Они же, жители Рамблы, просто сохнут по этой хранительнице. Ведь у каждого из богов есть своя особенность. Так, Теннет, он же Анте Давьер, был пророком и повелителем времени, пока не потерял магию и совесть заодно. Карланон специализируется на защитных чарах и целительстве. Рэндом – мастер телепатии. Авена – божественная судья и воительница, которая в какой-то сюрреалистичный этап своей биографии передвигалась по небу на рыбе. Как раз эта несчастная рыба заставляет всех в Рамбле болеть за белокурую богиню как за свою.
– Да, я видела Авену! Она чудесная.
Тихий лодочник блаженно улыбнулся и вновь прижал пальцы ко лбу.
Я перевела тему:
– Ол`эн, почему ты вернулся в Рамблу? Из-за склочных тилирийцев? Прости, что я не проследила…
Полумесяц улыбки сполз с лица Шлэйлы. Он обернулся на своих рыб, которые нервно мельтешили вокруг драконьей скульптуры.
Ол`эн вздохнул, и писчее перо запрыгало у него в руках.
«Нет. Просто когда мир падёт, я хочу быть рядом со своей семьей».
– Мир не падёт, ты чего! – ахнула я.
Кажется, кое-кто слишком сильно сгустил краски в своём рассказе о Звере.
«Падёт, – упрямо возразил Шлэйла. И пояснил: – Дно всё ещё боится, госпожа Тинави, причём гораздо сильнее, чем раньше. А оно никогда не ошибается. Это из-за страха, наполняющего всё вокруг, наша знать сейчас пытается забыться, вдыхая толченые жемчуга и наслаждаясь тёмными развлечениями. Воттолько от сладостного дурмана кошмар не уходит, а лишь набирает силу. Рамбла сейчас сонная и беспощадная из-за ужаса, наполнившего сердца блёснов».
Я вздохнула. Что ж, не зря театральные зрители показались мне странными.
– Но теперь всё будет хорошо, не бойся, – пообещала я. – Карланон уже вернулся к своим обязанностям и обязательно выиграет в войне против Зверя.
Шлэйла опустил взгляд.
«Возвращение одного хранителя отнюдь не гарантирует безопасность».
– Ол`эн, давай не будем пессимистами. В жизни вообще никогда нет стопроцентной гарантии на что-либо. В любой момент всё может пойти прахом, но думать об этом – себе дороже. Надо просто жить. Карланон справится. Поверь мне.
Шлэйла будто прислушался к чему-то. Потом упрямо покачал головой.
– «Нет, не справится. Всё куда хуже, чем ты думаешь, госпожа».
Я не знала, что ответить на это. Одна часть меня хотела как следует тряхнуть Шлэйлу за плечи, чтобы выбить из него эти упаднические настроения, а другая… Другая невольно начинала сомневаться в своём оптимизме.
Я всегда была очень внушаемым человеком.
– «Ты плыла домой?» – спросил Ол`эн.
– Да. Мы с другом направлялись в Шолох. Мы не воры. Точнее… – я прикусила язык.
Вообще-то именно ворами мы и были.
«Неважно, – Ол`эн устало прикрыл глаза. – Ты должна быть со своим народом, как я – со своим. Мы утешим их в конце, если Авена, сиятельная богиня, краса мира и т. д. и т. п., не справится со Зверем».
– Авена и Карланон, ты хотел сказать?
В ответ на мой упрёк Шлэйла невозмутимо подчеркнул слова «и т. д. и т. п.».
Потом подошёл, двумя пальцами взялся за подол моей рубахи и что-то шепнул. Ткань затрепетала, сначала слабо, потом сильнее, а затем… опала. Я почувствовала, что меня больше ничего не держит. Снова свобода! Классическое женское нытьё про власть, которую над нами имеет одежда, теперь обросло для меня новым значением.
«Я покажу тебе выход. Только тихо, не стоит попадаться никому на глаза», – наспех накорябал Ол`эн Шлэйла.
– Мелисандр должен пойти с нами.
«Он тоже знаком с богами?» – рыбий хозяин глянул на меня с подозрением.
Я замешкалась. Мне ужасно захотелось соврать: конечно, знаком, вытаскивай его скорее, религиозный ты фанатик! Но пока я решалась на эту ложь во спасение, моя эмоциональная физиономия, судя по всему, выдала меня с головой.
«Тогда он вместо тебя останется на роли ночного рассказчика».
– Ну уж нет! – запротестовала я. – Мы уйдём вместе. Не оставлю я Мела в вашем сбрендившем городе!
«Но это справедливо. Он преступник, он должен расплати…» – Я не дала Шлэйле дописать, сердито выхватив перо из его рук.
Потом заглянула ему в глаза своим Убеждающим и Подкупающим Взглядом.
– Ол`эн! Раз ты боишься, что мир падёт, разве не стоит пустить к семье и Мелисандра тоже? Будь милосерден. Ведь Рамбла милосердна. Пожалуйста, помоги и ему тоже. Поможешь?
Шлэйла заволновался, испуганно замотал головой.
Его руки были удивительно тёплыми для холоднокровного существа. А глаза – такими грустными, что мне вдруг захотелось плакать. Я заметила, что несколько крупных чешуек на правом веке Ол`эна смялись, сам глаз потускнел. Рыбий аналог бельма? Не удержавшись, я мысленно позвала на помощь унни и коснулась века. Как ни странно, на этот раз теневые блики с готовностью затанцевали, и целительная сила потекла сквозь меня.
Шлэйла ахнул. Пощупал свежую чешую, изумлённо моргнул почерневшим глазом и вдруг поклонился. Так как перо всё ещё было у меня, он не смог ничего написать.
Зато крохотные рыбки, столбом вьющиеся подле него, вдруг засуетились, перестроились и сложились в одно слово: «Помогу».
Ол`эн, его свита и я долго блуждали по тихим тропам придонного квартала Рамблы.
Меня завораживал этот мир. Плавно, всё вокруг было так плавно…
Улицы пустовали. Только проплывающие мимо стайки медуз волшебно мерцали и переливались, вызывая опасное желание дотронуться до них. По бокам от дороги колыхались заросли актиний, а над головой у нас волшебно рассеивались слабые столбы света, тщетно пытающиеся пробить толщу воды.
Никто, кроме спящих скатов, не охранял клетку с Мелисандром. Увидев меня, Кес хотел было издать радостный вопль, но мой указательный палец возле губ стал ему предостережением.
Клетку с пленником поместили во внутреннем дворике подводного театра. Ростры затонувших кораблей стояли здесь на постаментах, как скульптуры, и их гордые лица, казалось, искажены ужасом, а не былым триумфом первооткрывателей. Мелкий песок пестрел ракушками, а скамьи для гуляющих затянула тина.
Мелисандр не скучал: прямо перед его клеткой высились информационные стенды с вариантами туристических маршрутов по Рамбле, которые он с удовольствием изучал.
Однако сейчас Рамбла пустовала и казалась до крайности недружелюбной. Как и сказал Шлэйла, всё подводное королевство болезненно замерло и закрылось от страха, будто устрица: теперь я сама видела и чувствовала это.
– Знакомься, это Ол`эн, – я представила лодочника Мелисандру. – Он поможет нам сбежать. Пожалуйста, следуй его указаниям.
– Будет сделано. Ол`эн, приветствую! – воссиял Мелисандр, когда Шлэйла, поклонившись, начал отпирать замок. – А что у нас в программе побега? Взорвём пару тюрем напоследок? Сорвём поцелуй с уст владычицы?
Шлэйла глянул на меня с ужасом, мол, что за друг у тебя такой? Нас ждут неприятности?
– Нет, Мелисандр, мы просто тихонечко уйдём, – я перебила мечтания Кеса.
– Ну-ну. Значит, нормального плана нет?
– Это и есть нормальный!
– Ну-ну, – ещё раз повторил Кес до крайности неодобрительно.
Теперь мы втроём двинули прочь. Сначала шёл Ол`эн, потом его рыбы, потом, осторожничая, по стеночке кралась я. Мелисандр замыкал шествие, сообщив, что лучше он будет всю дорогу любоваться моей задницей, чем я его. Периодически он восторгался окрестностями и выпавшими на нашу долю приключениями, а также радостно вещал о том, что успел прочитать о Рамбле на стендах.
В конце концов я перестала слушать. Мы шли уже очень долго, когда я поняла, что за спиной стало подозрительно тихо.
– Ол`эн! Мелисандр пропал! – окликнула я нашего провожатого.
Читать бесплатно другие книги:
