Пост сдал Кинг Стивен

– Не бери в голову, я все поняла. – Фредди выпустила струю дыма. – Твоему боссу нужна «ловушка для глаз». Чтобы это сделать, надо превратить демоверсию в игру. Это довольно просто. Не требует особо сложного программирования. – Она взяла выключенный «Заппит». – Эта штуковина прямо-таки элементарная.

– В какую игру?

– Не спрашивай меня, брат. Это по творческой части. Никогда не была в ней сильна. Скажи своему боссу, пусть прикинет, что к чему. В любом случае, как только эта штуковина включится и через вай-фай свяжется с Сетью, потребуется лишь установить руткит[44]. Хочешь, чтобы я это записала?

– Нет. – Брейди отвел толику быстро уменьшающегося объема памяти Зет-боя именно для этой информации. А кроме того, когда дойдет до дела, эта работа ляжет на Фредди.

– Как только руткит установлен, можно загружать исходную программу с другого компьютера. – Она вновь заговорила с русским акцентом: – С секретной базы Зеро под ледовой полярной шапкой.

– Мне сказать ему и про это?

– Нет, скажи только про руткит и исходную программу. Усек?

– Да.

– Что-нибудь еще?

– Брейди Хартсфилд хочет, чтобы ты вновь навестила его.

Брови Фредди взлетели к короткой стрижке.

– Он с тобой говорит?

– Да. Поначалу его трудно понять, но когда привыкаешь, можно.

Фредди оглядела свою гостиную – тусклый свет, разбросанные вещи, запах вчерашней китайской еды навынос, – словно интерьер вызывал у нее интерес. Разговор становился все более зловещим.

– Не знаю, друг. Я сделала доброе дело, но никогда не была в герл-скаутах.

– Он тебе заплатит, – сказал Зет-бой. – Не очень много, но…

– Сколько?

– Пятьдесят долларов за визит.

– Почему?

Зет-бой не знал, но в 2013-м в его голове оставалось еще немало от Эла Брукса, и он понимал, в чем дело.

– Я думаю… потому, что он знал тебя раньше. Помнишь, когда ты и он чинили компьютеры других людей. В прошлом.

К доктору Бэбино Брейди не испытывал той жгучей ненависти, которую вызывал у него Ходжес, тем не менее доктор Б. значился в его черном списке. Бэбино использовал Брейди как подопытного кролика, и тому это совсем не нравилось. Доктор потерял всякий интерес к пациенту, поскольку экспериментальный препарат вроде бы не давал результатов, и это не нравилось Брейди еще больше. А самое худшее заключалось в том, что уколы возобновились, едва Брейди пришел в сознание, и кто знал, шли они на пользу или во вред. Они могли и убить, но Брейди, который готовил собственную смерть, не видел в этом причины для бессонницы. Его тревожило другое: а вдруг препарат лишит его обретенных способностей? Бэбино требовал от персонала, чтобы никто и нигде не говорил о том, что Брейди способен передвигать предметы силой мысли, но сам в это верил, хотя Брейди никогда не демонстрировал свои таланты в присутствии доктора, несмотря на его постоянные просьбы. И еще Бэбино верил, что телекинез Брейди – результат использования церебеллина.

Брейди вновь назначили компьютерную и магнитно-резонансную томографии. «Ты – восьмое чудо света, – сказал ему Бэбино после одной из них, осенью 2013 года. Доктор шел рядом с каталкой, на которой Брейди везли в палату 217, и, по мнению пациента, сиял как медный таз. – Лечение не просто остановило отмирание твоих мозговых клеток – оно стимулировало рост новых. Более жизнеспособных. Ты хоть понимаешь, что это означает?»

«Будь уверен, говнюк, – подумал Брейди. – Поэтому никому не показывай эти снимки. Если они попадут в прокуратуру, мне не поздоровится».

Бэбино по-отечески похлопал пациента по плечу, чего Брейди терпеть не мог. Словно свою любимую собачонку. «Человеческий мозг состоит примерно из ста миллиардов нервных клеток. Те, что находились в центре Брока, получили серьезные повреждения, но восстановились. Более того, они создают нейронные связи, каких мне видеть не доводилось. Придет день, когда ты прославишься не как убийца, а как спаситель людей».

Если такое и случится, подумал Брейди, ты до этого дня не доживешь.

Будь уверен, кретин.

«Никогда не была сильна по творческой части», – сказала Фредди Зет-бою. И не погрешила против истины. Зато Брейди по творческой части в свое время преуспевал, и пока 2013 год плавно перетекал в 2014-й, провел много времени, думая о том, как усилить воздействие демоверсии «Рыбалки» и превратить ее, по меткому выражению Фредди, в «ловушку для глаз». Но найти нужное решение не удавалось.

Во время ее визитов они не обсуждали эффект «Заппита», в основном вспоминали (само собой, говорила по большей части Фредди) работу в киберпатруле. Все эти безумные люди, с которыми они сталкивались на выездах. И Энтони Фробишер по прозвищу Тоунс, их босс-говнюк. Фредди постоянно к нему возвращалась, и получалось, что она говорила Тоунсу в лицо все то, о чем на самом деле думала, но не решалась озвучить. Визиты Фредди были однообразными, но успокаивали. Они уравновешивали ночи отчаяния, когда Брейди чувствовал, что останется в палате 217 до конца своих дней, во власти доктора Бэбино с его «витаминными уколами».

Я должен его остановить, думал Брейди. Я должен его контролировать.

И для этого очень подошла бы модифицированная демоверсия. Потому что, упусти он первый шанс проникнуть в разум Бэбино, второго могло и не представиться.

Теперь телевизор в палате 217 работал не меньше четырех часов в день. В соответствии с указом Бэбино, который сказал старшей медсестре Хелмингтон, что «мистеру Хартсфилду необходимо внешнее стимулирующее воздействие».

Мистера Хартсфилда полностью устраивали полуденные новости (где-то обязательно что-то взрывалось или случалась иная трагедия с многочисленными жертвами), однако прочее – кулинарные шоу, ток-шоу, «мыльные оперы», лживые медицинские передачи – он считал чушью. Но однажды, когда Брейди сидел на стуле у окна и смотрел викторину «Приз-сюрприз» (во всяком случае, смотрел в сторону экрана), его осенило. Участнице, которая добралась до бонусного раунда, предложили шанс выиграть путешествие в Арубу на частном реактивном самолете. Ей показали огромный компьютерный экран, на котором перемещались большие цветные кружки. От нее требовалось коснуться пяти красных, которые превращались в числа. Если сумма открытых ею чисел превышала сто, она выигрывала.

Понаблюдав, как ее взгляд мечется по компьютерному экрану, Брейди понял, что решение найдено. Розовые рыбы, подумал он. Они будут двигаться быстрее остальных, и потом, красный – цвет злости. А розовый… какой? Как его назвать? Нужное слово сверкнуло в голове, и он улыбнулся. Ослепительно улыбнулся, и с этой улыбкой вдруг стал девятнадцатилетним.

Розовый – цвет успокаивающий.

Когда приходила Фредди, Зет-бой иной раз оставлял библиотечную тележку в коридоре и присоединялся к ним. Однажды летом 2014 года он протянул Фредди распечатанную инструкцию. Брейди написал ее на библиотечном компьютере в один из тех крайне редких случаев, когда не мог ограничиться указаниями, – ему пришлось сесть в кресло водителя, чтобы взять управление на себя. По-другому не получалось, потому что даже самая маленькая ошибка могла свести на нет его усилия.

Фредди взглянула на распечатку, заинтересовалась, просмотрела более внимательно.

– Слушай, умно, – признала она. – И подсознательные послания – это круто. Отвратительно, но круто. Все это придумал таинственный доктор Зет?

– Да, – ответил Зет-бой.

Фредди перевела взгляд на Брейди:

– Ты знаешь, кто такой доктор Зет?

Брейди медленно покачал головой.

– Точно не ты? Потому что это очень похоже на твою работу.

Брейди тупо смотрел на нее, пока она не отвела глаза. Он позволял ей увидеть больше, чем Ходжесу, или медсестрам, или персоналу центра лечебной физкультуры, но не собирался открываться перед ней. Во всяком случае, пока. Она могла и проболтаться. А кроме того, он еще не знал точно, что собирается делать. Говорят, мир проложит дорогу к твоей двери, если ты изобретешь хорошую мышеловку, но Брейди пока не знал, поймает ли кого-нибудь его мышеловка, а потому предпочитал не высовываться. Да и доктора Зет еще не существовало.

Но в его появлении Брейди не сомневался.

Вскоре после того как Фредди получила распечатанную инструкцию, подробно объясняющую, что надо сделать, чтобы модифицировать демоверсию «Рыбалки», Зет-бой во второй половине рабочего дня заглянул в кабинет Феликса Бэбино. Обычно доктор проводил там час – пил кофе и читал газету. У окна (с видом отнюдь не на автостоянку) находилась миниатюрная площадка для гольфа, чтобы отрабатывать удары. Этим он и занимался, когда Зет-бой не постучав вошел в кабинет.

Бэбино холодно на него посмотрел:

– Вам помочь? Вы заблудились?

Зет-бой протянул «Заппит-зеро», модифицированный Фредди (ей пришлось приобрести кое-какие компьютерные компоненты, оплаченные с быстро тающего банковского счета Эла Брукса).

– Посмотрите сюда. Я скажу вам, что делать.

– Уходите немедленно, – ответил Бэбино. – Не знаю, какая муха вас укусила, но это мое личное пространство и мое личное время. Или вы хотите, чтобы я вызвал охрану?

– Посмотрите, а не то увидите себя в выпуске вечерних новостей. «Врач ставит эксперименты на обвиняемом в массовом убийстве Брейди Хартсфилде, используя не прошедший необходимые испытания препарат из Южной Америки».

Бэбино вытаращился на Зет-боя с отвисшей челюстью и стал очень похож на то, во что должен был превратиться, когда Брейди начнет уничтожать его разум.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о церебеллине. Пройдут годы, прежде чем он получит одобрение Управления по контролю за продуктами и лекарствами. Я добрался до ваших файлов и сделал пару десятков фотографий на мобильник. А также сфотографировал снимки головного мозга Брейди, которые вы никому не показываете. Вы нарушили множество законов, док. Посмотрите игру, и все останется между нами. Откажетесь, и ваша карьера рухнет. Даю вам пять секунд на размышление.

Бэбино взял игровую приставку и посмотрел на плавающих рыб. Играла тихая мелодия. Время от времени полыхала синяя вспышка.

– Стучите по розовым рыбам, доктор. Они будут превращаться в числа. Суммируйте их в уме.

– И долго мне это делать?

– Вы поймете.

– Ты псих?

– Вы запираете дверь кабинета, когда уходите, и это правильно, но здесь полным-полно мастер-ключей, которые открывают все замки. И вы оставляете компьютер включенным, что мне лично кажется верхом безумия. Смотрите на рыб. Стучите по розовым. Складывайте числа. Это все, что вы должны сделать, а потом я оставлю вас в покое.

– Это шантаж.

– Нет, шантажируют ради денег. Это обычная сделка. Смотрите на рыб. Больше просить не буду.

Бэбино посмотрел на рыб. Попытался стукнуть пальцем по розовой и промахнулся. Стукнул еще, и снова мимо. «Твою мать», – пробормотал он. Попасть по розовой рыбе оказалось труднее, чем ожидалось, и он начал проявлять интерес. И синие вспышки совсем не раздражали. Наоборот, даже помогали сосредоточиться. Тревога, вызванная тем, что этот старикан слишком много знал, растаяла, ушла на задний план.

Ему удалось попасть по розовой рыбе, прежде чем та «нырнула» под левую границу экрана, и на ее месте появилась девятка. Это хорошо. Отличное начало. Бэбино уже забыл, почему он это делает. Поймать розовую рыбу – вот что важно. Мелодия играла и играла.

Этажом выше, в палате 217, Брейди смотрел в свой «Заппит» и чувствовал, как его дыхание замедляется. Он закрыл глаза и уставился в одну красную точку. Это был Зет-бой. Брейди ждал… ждал… и наконец, когда он уже подумал, что у жертвы иммунитет, появилась вторая. Поначалу слабая, она начала становиться четче и ярче.

Словно распускающаяся роза, подумал Брейди.

Две точки принялись игриво плавать взад-вперед. Он сосредоточился на той, что была Бэбино. Точка замедлила ход, перестала двигаться.

Попался, подумал Брейди.

Но от него требовалась осторожность. Это была тайная миссия.

Глаза, которые он открыл, принадлежали Бэбино. Доктор все смотрел на рыб, но перестал стучать по розовым. Он превратился… какое слово они использовали? Дегенерат. Бэбино превратился в дегенерата.

В первый раз Брейди не стал задерживаться надолго, но ему и не потребовалось много времени, чтобы понять, к каким богатствам он получил доступ. Эл Брукс тянул разве что на домашнюю копилку. Феликс Бэбино – на банковское хранилище. Брейди достались его воспоминания, знания, способности. От Эла он мог научиться только умению соединять электрические провода. Благодаря Бэбино ему становилась подвластна трепанация черепа и операции на человеческом мозге. А самое главное, он получил доказательство того, что предполагал в теории и на что очень надеялся: вызванный «Заппитом» гипноз открывал разум для вторжения. Модифицированный Фредди «Заппит» оказался весьма эффективной «ловушкой для глаз» и, Бог свидетель, очень быстро обеспечивал нужный результат.

Брейди не терпелось поймать в нее Ходжеса.

Прежде чем уйти, Брейди запустил несколько мыслерыб в разум Бэбино, но только несколько. С доктором он намеревался действовать предельно осторожно. Бэбино следовало основательно подсадить на демоверсию (у профессиональных гипнотизеров она называлась бы мотивационным механизмом), прежде чем Брейди объявит о своем присутствии. Одна из мыслерыб того дня убеждала доктора, что дальнейшее сканирование мозга Брейди – напрасный труд, поскольку ничего интересного на снимках нет и не будет. И инъекции церебеллина следует прекратить.

Потому что никакого прогресса в состоянии Брейди не наблюдается. Потому что тот останется таким навсегда. А вот его, Бэбино, могут поймать.

– Если поймают, будет плохо, – бормочет Бэбино.

– Да, – поддакивает Зет-бой. – Если вас поймают, плохо будет нам обоим.

Ранее Бэбино выронил свой паттер[45]. Теперь Зет-бой поднял его и вложил в руку доктора.

По мере того как жаркое лето переходило в холодную и дождливую осень, Брейди усилил хватку. Мыслерыб он выпускал осторожно, словно рыбовод – мальков форели в пруд. Бэбино начал испытывать желание потискать молоденьких медсестер, рискуя нарваться на обвинения в сексуальном домогательстве. Бэбино иной раз крал обезболивающие из аптечного склада Ведра, используя идентификационное удостоверение несуществующего врача – его по указанию Брейди изготовила Фредди Линклэттер. Бэбино делал это, хотя рано или поздно его должны были поймать, а он располагал другими, более безопасными способами заполучить эти лекарства. Однажды он украл часы «Ролекс» из ординаторской отделения нейрохирургии (хотя у него был свой «Ролекс») и спрятал в нижнем ящике рабочего стола, о чем тут же благополучно забыл. Мало-помалу Брейди Хартсфилд – который едва мог ходить – из собственности доктора превратился в собственника и обложил того со всех сторон. Стоило Бэбино дернуться, скажем, попытаться рассказать кому-либо о происходящем, и ловушка захлопнулась бы.

Одновременно Брейди принялся лепить личность доктора Зет, с гораздо большей осторожностью, чем в случае Библиотечного Эла. Во-первых, он приобрел определенные навыки. Во-вторых, на этот раз исходный материал был куда более высокого качества. В октябре, когда в разуме Бэбино плавали уже сотни мыслерыб, Брейди начал перехватывать контроль над телом доктора – не только над разумом, – совершая все более длительные путешествия. Однажды он проехал на «БМВ» Бэбино до самой границы с Огайо, только для того, чтобы посмотреть, не слабеет ли на расстоянии его хватка. Не слабела. Похоже, перехватить контроль не представлялось возможным. И сама поездка очень ему понравилась. Он остановился в придорожном ресторане и заказал луковые колечки в кляре.

Пальчики оближешь!

С приближением рождественских каникул 2014 года Брейди обнаружил, что пребывает в состоянии, которое помнил разве что по раннему детству. Ощущения были невероятно чужими, и он сообразил, что к чему, лишь когда Новый год остался далеко позади и дело шло к Дню святого Валентина.

Он испытывал удовлетворение.

В глубине души он боролся с этим чувством, окрестив его маленькой смертью, но по сути соглашался принять. И почему нет? Палата 217 перестала быть для Брейди тюрьмой. Как и собственное тело. Он мог умчаться в любой момент, на пассажирском сиденье или за рулем. Только приходилось соблюдать осторожность, не занимать слишком часто водительское кресло и не задерживаться надолго в чужом разуме. Вот и все. Сознание человека было ограниченным ресурсом. И когда оно уходило, становилось бесполезным и тело.

Плохо, но что делать?

Если бы Ходжес продолжал появляться, Брейди попытался бы реализовать еще одну цель: заставить его посмотреть на «Заппит», который лежал в ящике прикроватного столика, проникнуть в разум детпена и запустить самоубийственных мыслерыб. Тот же метод, что и с сайтом «Под синим зонтом Дебби», только с более мощными средствами. На этот раз речь шла бы не о предложениях, а о прямых командах.

Но намеченный план так и остался нереализованным, потому что Ходжес перестал приходить. Появился сразу после Дня труда, произнес обычную тираду: Я знаю, что ты все понимаешь, Брейди, я надеюсь, ты страдаешь, Брейди, но действительно ли ты можешь передвигать вещи, не касаясь их, Брейди, покажи мне, как ты это делаешь… – и как отрезало. Брейди предположил, что исчезновение Ходжеса из его жизни – главная причина необычного и не во всем приятного удовлетворения. Ходжес был колючкой под седлом, доводящей до безумия и заставляющей нестись галопом. Теперь колючка исчезла, и он мог щипать травку, если ему того хотелось.

Отчасти он и щипал.

Получив доступ к расчетному счету и инвестиционному портфелю доктора Бэбино, Брейди ни в чем себе не отказывал по части компьютеров. Бэбино снимал деньги со счета и покупал. Зет-бой отвозил приобретенное оборудование в мышиную нору, где проживала Фредди Линклэттер.

Она заслуживает квартиру получше, думал Брейди. С этим надо что-то делать.

Зет-бой привез ей все «Заппиты», украденные в библиотеке, и в каждом Фредди модернизировала демоверсию «Рыбалки»… за отдельную плату, разумеется. И хотя цена была высокой, Брейди платил не торгуясь. В конце концов, он тратил деньги дока, бабло Бэбино. А вот что делать с модернизированными игровыми приставками, Брейди не имел ни малейшего понятия. Со временем он мог обзавестись еще парой дронов, но пока не видел такой необходимости. И он начал понимать, что означала его удовлетворенность: эмоциональная версия штилевой полосы в океане, когда ветра нет вовсе и остается только дрейфовать.

А причина тому – отсутствие новой цели.

Так все и продолжалось до 13 февраля 2015 года, когда внимание Брейди привлек сюжет в «Полуденных новостях». Ведущие, которые только что хохотали, наблюдая за проделками двух детенышей панды, резко опечалились, едва за их спинами вместо панд возникло стилизованное изображение разбитого сердца.

– В пригороде Суикли это будет грустный День святого Валентина, – объявила женщина.

– Ты права, Бетти, – согласился с ней мужчина. – Двое выживших в Бойне у Городского центра, двадцатишестилетняя Криста Кантримен и двадцатичетырехлетний Кит Фрайс, покончили с собой в доме Кантримен.

– Кен, – продолжила женщина, – потрясенные родители сообщили, что Криста и Кит собирались пожениться в мае, но оба получили серьезные травмы, попав под автомобиль, за рулем которого сидел Брейди Хартсфилд, и физические и душевные страдания оказались для них невыносимыми. Подробности узнаем у Фрэнка Дентона.

Теперь Брейди слушал очень внимательно, сидел выпрямившись, со сверкающими глазами. Мог ли он записать эту парочку на свой счет? Он не сомневался, что да, то есть число его жертв в бойне увеличивалось с восьми до десяти. Пока еще меньше дюжины, но уже лучше!

Репортер Фрэнк Дентон, естественно, с печальной физиономией, какое-то время что-то вещал, а потом камера сместилась на отца этой Кантримен, который зачитал предсмертную записку, оставленную парочкой. Он говорил запинаясь и глотая буквы, но смысл Брейди уловил. Эти двое рассчитывали на загробную жизнь, где раны заживут, боль уйдет, а Бог и Спаситель Иисус Христос поженит их здоровыми и невредимыми.

– Как грустно, – подвел итог мужчина-ведущий. – Очень грустно.

– Это точно, Кен, – кивнула Бетти. И тут же за их спинами появилась толпа идиотов в свадебных нарядах в бассейне. Печаль на лице Бетти сменилась радостью. – Но вот это поднимет вам настроение. Двадцать пар решили сочетаться браком в бассейне. И это в Кливленде, где сейчас двадцать градусов[46]!

– Вся надежда только на горячую любовь! – Кен улыбнулся, продемонстрировав идеальную работу дантиста. – Бр-р-р! Подробности у Патти Ньюфилд.

«Сколько их еще у меня? – задался вопросом Брейди. Его трясло от нетерпения. – Девять модифицированных «Заппитов» плюс два у моих дронов и еще один в ящике стола. Кто сказал, что я закончил с теми безработными говнюками?

Кто сказал, что точка поставлена?»

Брейди продолжал следить за судьбой «Заппит Инк.», раз или два в неделю посылая Зет-боя проверить оповещения «Гугла». Разговоры о гипнотическом эффекте демоверсий «Рыбалки» и, пусть и в меньшей степени, «Свистящих птичек» затихли. Их сменили рассуждения о грядущем банкротстве компании. В том, что это произойдет, сомнений уже не возникало. Когда «Санрайз солюшнс» купила «Заппит Инк.», блогер, называвший себя Электрическим Вихрем, написал: «Ух ты! Похоже на парочку раковых больных, которые решили сбежать, хотя жить им осталось шесть недель».

Теневая личность Бэбино уже сформировалась, и именно доктор Зет начал собирать информацию о выживших в Бойне у Городского центра, составляя список получивших наиболее серьезные травмы, то есть наиболее подверженных суицидальным мыслям. Двое из них, Даниэль Старр и Джудит Лома, оставались прикованными к инвалидным креслам. Лома еще могла встать на ноги, Старр – никогда. А Мартина Стоувер, парализованная от шеи, проживала с матерью в Ридждейле.

«Я оказываю им услугу, – думал Брейди. – Точно оказываю».

Он решил, что оптимально начать с мамаши Стоувер. Поначалу собрался отправить Зет-боя на почту, чтобы тот отослал ей «Заппит» бандеролью с запиской: «Подарок для Вас», но не был уверен, что старуха не выбросит игровую приставку в мусорный бак. Приставок у него имелось только девять, и он не мог рисковать потерей даже одной. Модификация каждой обошлась ему (точнее, Бэбино) в круглую сумму. И он решил поручить эту миссию Бэбино. В сшитом на заказ костюме, в строгом темном галстуке он выглядел куда более презентабельно, чем Зет-бой в мятых мешковатых зеленых штанах. Такой, как Бэбино, не вызвал бы у матери Стоувер никаких подозрений. Брейди оставалось только придумать достоверную легенду. Что-нибудь об исследовании рынка? Книжном клубе? Викторине с призами?

Он все еще перебирал варианты – и никуда не спешил, – когда оповещение «Гугла» доложило об ожидаемом исходе: «Санрайз солюшнс» обанкротилась. Произошло это в начале апреля. Само собой, назначили конкурсного управляющего, и в самом скором будущем на сайтах продаж ожидалось появление списка «реальных активов». Для тех, кто не мог ждать, в объявлении о банкротстве имелся перечень имущества «Санрайз солюшнс», которое едва ли могло найти покупателя. Брейди полагал, что это интересно, но не настолько, чтобы доктор Зет тратил время на просмотр списка активов. Наверняка среди них имелись и «Заппиты», но у Брейди их было девять, и он считал, что больше не нужно.

Месяц спустя его мнение изменилось.

Одна из наиболее популярных рубрик «Полуденных новостей» называлась «Слово от Джека». Джек О’Мэлли, толстый старый динозавр, наверняка начинал, когда телевидение было черно-белым, а теперь жужжал пять минут в конце каждого выпуска, делясь со слушателями тем, что еще оставалось у него в голове. Он носил огромные очки в черной роговой оправе, и его щеки, когда он говорил, тряслись, как желе. Обычно его монологи веселили Брейди, и он слушал их с улыбкой, но в тот день «Слово от Джека» сыграло иную, отнюдь не забавную роль. Оно открыло перед Брейди новые перспективы.

«После сюжета о трагической смерти Кристы Кантримен и Кита Фрайса, не так давно показанного в этой программе, их семьи завалили соболезнованиями, – говорил Джек ворчливым голосом Энди Руни[47]. – Их решение покончить с собой, поскольку они больше не могли терпеть постоянную невыносимую боль, возобновило дискуссию об этичности самоубийства. К сожалению, оно также напомнило нам о подлеце, который причинил им эту постоянную невыносимую боль, монстре по имени Брейди Уилсон Хартсфилд».

«Это я, – радостно подумал Брейди. – Когда называют не одно, а сразу два твоих имени, это означает, что ты настоящее чудовище».

«Если после этой жизни будет еще одна, – сказал Джек (сдвинув косматые, как у Энди Руни, брови и потрясая щеками), – Брейди Уилсон Хартсфилд полностью расплатится за свои преступления. А пока давайте вспомним про светлую подкладку этого темного облака печали, потому что тут действительно есть что вспомнить.

Через год после подлых убийств у Городского центра Брейди Уилсон Хартсфилд попытался совершить еще более ужасное преступление. Ему удалось пронести большое количество пластиковой взрывчатки на концерт в аудиторию Минго, где он собирался взорвать тысячи подростков, которые пришли туда, чтобы хорошо провести время. Но в тот раз его остановили отставной детектив Уильям Ходжес и проявившая отвагу женщина по имени Холли Гибни. Именно она разбила голову этому маньяку, прежде чем он успел привести в действие…»

Тут Брейди потерял нить. Какая-то женщина по имени Холли Гибни огрела его по голове и чуть не убила? Да кто такая эта гребаная Холли Гибни? И почему никто ни разу не сказал ему об этом за пять лет, прошедших с того дня, когда она отключила его и отправила в эту палату? Как такое могло быть?

Легко, решил Брейди. Когда случившееся было на слуху, он лежал в коме. «А позже я убедил себя, что это либо Ходжес, либо его ниггер-газонокосильщик».

Когда появится возможность, он посмотрит в Сети, кто такая Гибни, но это не имело особого значения. Она осталась в прошлом. А будущее открылось ему в блестящей идее, которая, как и все лучшие изобретения, явилась Брейди целиком и полностью, так что требовались лишь мелкие усовершенствования, чтобы довести задумку до идеала.

Он включил «Заппит», нашел Зет-боя (тот раздавал журналы пациенткам, ожидающим приема в отделении акушерства и гинекологии) и отправил к библиотечному компьютеру. Как только старик сел перед экраном, Брейди вышвырнул его из водительского кресла и взял контроль на себя, уставившись в монитор близорукими глазами Эла Брукса. На сайте «Активы банкротов» он обнаружил перечень всего, что осталось от «Санрайз солюшнс». Активы были разбросаны по двенадцати различным компаниям. «Заппит» в списке была последней, но с точки зрения Брейди только она и представляла интерес. Среди ее активов числились и 45 872 игровые приставки «Заппит коммандер», которые предлагались к продаже по цене 189 долларов 99 центов партиями по четыреста, восемьсот и тысяче штук. Ниже красными буквами следовало предупреждение о том, что часть приставок неисправна, но «большинство в идеальном рабочем состоянии».

От возбуждения Брейди сердце Эла гулко ухало. Пальцы сжались в кулаки. Подталкивание к самоубийству жалкой кучки выживших в Бойне у Городского центра меркло в сравнении с захватившим его новым грандиозным планом: довести до конца начатое тем вечером в аудитории Минго. Он видел, как пишет Ходжесу из-под «Синего зонта»: Думаешь, ты меня остановил? Ошибаешься.

Круто, чего там говорить.

Брейди не сомневался: у Бэбино хватит денег, чтобы купить по игровой приставке каждому зрителю того концерта, но предстояло работать со всеми по очереди, поэтому количество следовало просчитать, чтобы не надорваться.

Он послал Зет-боя за Бэбино. Тот приходить не хотел. Теперь он боялся Брейди, чем доставлял своему пациенту огромное удовольствие.

– Тебе придется кое-что купить, – начал Брейди.

– Кое-что купить. – Покорность. Никакого страха. В палату 217 вошел Бэбино, но теперь перед стулом Брейди стоял доктор Зет, ссутулившийся, с поникшей головой.

– Да. Ты захочешь положить деньги на счет новой компании. Думаю, мы назовем ее «Геймзет анлимитед».

– С зет на конце. Как у меня. – Губы главного невролога Кайнера изогнулись в бессмысленной улыбке.

– Очень хорошо. Скажем, сто пятьдесят тысяч долларов. Еще ты найдешь Фредди Линклэттер новую квартиру, лучше и больше. Чтобы она могла получать купленный тобой товар, а потом с ним работать. Свободного времени у нее не останется.

– Я найду ей новую квартиру, лучше и больше, чтобы…

– Заткнись и слушай. Ей также понадобится дополнительное компьютерное оборудование.

Брейди наклонился вперед. Он видел перед собой сияющее будущее, то самое, в котором Брейди Уилсон Хартсфилд поднимался на вершину славы спустя годы после того, как детпен уверовал, что игра закончилась.

– Самая важная часть дополнительного компьютерного оборудования называется ретранслятором.