Особняк на Трэдд-стрит Уайт Карен
В моей груди тотчас шевельнулось волнение.
– Ее дом? И где он?
– На Чалмерс-стрит. В одном из этих полностью реставрированных кварталов. Это была цветная женщина, которую поселил в этом доме ее белый покровитель.
У меня екнуло сердце. У Роберта была любовница?
– Она все еще живет там?
– Нет. И дом, и весь тот район уже к пятидесятым годам практически пустовали и не пошли под снос лишь благодаря стараниям Общества по сохранению исторического наследия. – Я услышала в голосе Софи нотки возмущения и впервые за всю свою сознательную жизнь была с ней почти солидарна. – Ну, как, помогла я тебе?
– Возможно. Сообщу, когда поговорю с Джеком.
В коридоре выкрикнули чье-то имя.
– Это меня, так что я должна идти. Позвоню тебе позже.
– Пока, Соф, – сказала я, но Софи уже дала отбой.
– Сюда идет Джек, – сказал мой отец, выглядывая из окна в торце дома. – Но что это он притащил с собой?
Встав рядом с отцом, я тоже посмотрела в окно. Джек между тем вытащил из машины два чемодана, коробку книг и, что самое удивительное, горшок с орхидеей.
– Откуда он узнал, что это мой любимый цветок? – пробормотала я.
– Неужели? – удивился отец. Мы с ним переглянулись, прекрасно понимая, что к чему.
– Наверно, он позвонил Нэнси, – сказала я, любуясь игрой мускулов на руках Джека, когда он без видимых усилий, словно перышки, поднял оба чемодана, умудряясь при этом ловко балансировать орхидеей.
– Похоже, он решил снова обосноваться здесь, – заметил мой отец.
Я ничего не ответила, лишь повернулась и бросилась бегом вниз по лестнице. Я успела распахнуть дверь прежде, чем Джек смог открыть ее сам, и замерла на пороге, разинув рот. Рядом с Джеком на крыльце, держа точно такую же орхидею в горшке, стоял Марк.
Наконец, вновь обретя голос, я поздоровалась с обоими и отступила, впуская их в дом.
Не говоря ни слова, Джек поставил свою орхидею на стол в прихожей, после чего, грохоча чемоданами, проследовал в свою старую спальню.
Марк поставил свою орхидею перед орхидеей Джека, после чего расцеловал меня в обе щеки.
– Я слышал про вчерашнюю ночь и подумал, что твой любимый цветок поднимет тебе настроение. Я страшно переволновался, но Нэнси заверила меня, что с тобой все в порядке. – Он втянул носом воздух. – Загорелась проводка?
Я кивнула.
– К счастью, пострадала только кухня. С остальным домом все в порядке.
Марк просиял улыбкой.
– Как ни прекрасен этот дом, вряд ли бы ты стала переживать, сгори он дотла, так ведь?
Я тотчас вспомнила возмущение в голосе Софи и постаралась спрятать не менее сильное в собственном голосе.
– Вообще-то, это был бы для меня удар.
Марк удивленно посмотрел на меня.
– Ах, вот оно как теперь. Мне говорили, что эти старые дома могут быть заразными.
– Что тут у вас заразное? – спросил отец, спускаясь по лестнице с хумидором в руках.
– Старые дома, – ответил Марк. – Мне кажется, Мелани подцепила микробы.
Отец спустился с лестницы и встал напротив нас.
– Этого следовало ожидать, правда, Мелани?
Я послала отцу предостерегающий взгляд. Но отец, похоже, прошляпил еще один сигнал, который мой личный радар уловил мгновенно, – мою любимую орхидею.
– Вот как? – искренне удивился Марк.
– Да. В детстве Мелани проводила немало времени в доме своей бабушки на Легар-стрит. Думаю, ее любовь к старым домам происходит оттуда.
Не зная, как мне поступить – встать на свою защиту или согласиться, – я предпочла промолчать.
Отец пристально посмотрел на Марка.
– Вы ведь тоже уроженец Чарльстона, не так ли? Может, вы слышали такое имя – Сюзанна Барнсли?
Марк задумчиво нахмурил лоб.
– Боюсь, оно ничего мне не говорит. А вы считаете, я должен ее знать?
– Вообще-то нет, – ответил мой отец. Я же пристально посмотрела на Марка. – Хотя, возможно, ее знал мой отец. Просто я нашел ее фото, перебирая его личные вещи.
Марк покачал головой.
– Боюсь, что ничем не могу вам помочь. – Он на миг задумался. – Если не ошибаюсь, ваш отец был дружен с Робертом Вандерхорстом, которому раньше принадлежал этот дом?
– Да, они были друзьями и партнерами по юридическому бизнесу.
– Значит, память меня не подвела. Я с трудом могу вспомнить, что ел на завтрак, зато разные мелочи застревают в памяти надолго.
Отец рассмеялся.
– Верно подмечено! Подождите, когда постареете. С годами это только ухудшается!
Их дружный смех был прерван появлением Джека. Громко топая, тот спускался к нам по лестнице. Марк бросил в его сторону холодный взгляд.
– Возможно, я ошибаюсь, Джек, но мне показалось, что вы решили здесь поселиться.
– Ваша наблюдательность, Мэтт, по силе уступает лишь запаху вашего одеколона.
Марк – следует воздать ему должное – ничего не ответил и вместо этого повернулся ко мне.
– Сегодня, по случаю Дня ветеранов, на мысе Патриотов будет фейерверк. Мне казалось, вам это будет интересно. Не хотите составить мне компанию?
– С удовольствием, – искренне ответила я. Мы практически не виделись с того момента, когда я отменила нашу совместную поездку на остров Пальм. Если то, что было между нами, можно было назвать «отношениями», нам в срочном порядке требовалось посмотреть фейерверк или что-то другое, чтобы стать еще ближе друг к другу и чтобы эти «отношения» развивались дальше. Независимо от того, сколько раз я ловила себя на том, что вспоминаю «почти поцелуи Джека» и сколь сильно я мечтала о новых. Да и правда об Эмили практически ничего не изменила. Джек по-прежнему оставался Джеком – насмешливый, самодовольный, приятный для глаз, но слишком колючий для сердца.
– Отлично, – сказал Марк, целуя меня в губы. Я же удивилась тому, что почти не ощутила этот его поцелуй. Как такое может быть?
– А как потом насчет ужина в «Джестине»? Страсть как хочется полакомиться пирогом с кокосовым кремом. Могу заехать за вами в семь.
– Было бы идеально, – ответила я, провожая его до двери. Здесь Марк снова поцеловал меня, на сей раз чуть дольше, после чего уехал.
Я вернулась к отцу и Джеку. И успела услышать, как тот передразнивает Марка:
– «Страсть как хочется полакомиться пирогом с кокосовым кремом»! И кто только говорит так в наши дни?
– Угомонитесь, – сказала я, скрестив на груди руки. – Кстати, а для чего чемоданы?
– Я вернулся в свою старую комнату. После прошлой ночи я решил, что еще один человек в доме вам не помешает.
Я не только целиком и полностью была согласна с ним, но еще и знала: спорить бесполезно. Поэтому я лишь подбоченилась и заявила:
– Ну, хорошо. Но вы должны следовать моим правилам. Во-первых, всегда опускать…
– Знаю, знаю, – перебил меня Джек. – Всегда опускать сиденье унитаза, и никаких девочек в доме после десяти вечера. Вас понял.
Я с трудом сдержала улыбку.
– Отлично. Я рада, что вы их помните.
– Я привык запоминать с первого раза, Мелли. – Он расплылся в улыбке. – Кстати, у вас есть что-то новое?
– Позвонила Софи и сказала, что роза из коробки – это, скорее всего, роза Луизы. Но что она значит, ума не приложу. А отец сумел проявить пленку и даже напечатать фотографии.
Отец открыл хумидор и, вынув снимки, протянул их Джеку. Тот несколько мгновений внимательно рассматривал их.
– Как вы думаете, для чего понадобилось фотографировать часы?
– Трудно сказать, но, мне думается, для того, чтобы привлечь внимание к циферблату – мол, он был другим. Но это мы уже и сами поняли. И я не уверена насчет фонтана. Разве только то, что в нем нет воды. Но вы посмотрите на другое фото. Что скажете по его поводу?
Джек всмотрелся в фотографию женщины.
– И кто это такая?
– Мы не знаем. Но отец обратил внимание на то, что на коленях у нее ноты песни «О, Сюзанна», – ответила я и осторожно добавила: – Помнится, кто-то однажды сказал мне, что совпадений не бывает, поэтому рискну сделать логический прыжок и предположить, что имя женщины тоже Сюзанна.
Джек пристально посмотрел на меня.
– Рад слышать, что мои уроки не прошли для вас бесследно. – Он повернулся к моему отцу: – Говорю это в самом уважительном смысле, сэр.
Отец шутливо отсалютовал ему и посмотрел на нас обоих.
– То есть вы считаете, что это та самая неуловимая Сюзанна Барнсли? – уточнил Джек.
Я кивнула.
– Думаю, да. Но это еще не все. Оказывается, Сюзанна Барнсли жила в доме на Чалмерс-стрит. Софи даже показывает его во время своих архитектурных экскурсий. Собственно, от нее я это и узнала. Может, с него и начать? А что у вас? – в свою очередь, поинтересовалась я. – Нашлось что-то новое в библиотеке?
Джек покачал головой.
– Я еще там не был. Мне нужно было первым делом собрать вещи и переехать сюда. Я думал, может, вы захотите составить мне компанию, после чего мы бы съездили ко мне, и я бы показал вам свои гравюры.
– Джек имеет в виду свои восковые рисунки циферблата, пап.
Отец покачал головой.
– Наблюдать за вами – все равно что наблюдать за теннисным матчем. Пойду-ка я лучше домой. Хочу еще раз покопаться в отцовских вещах. Вдруг найдется что-то такое, что прольет чуть больше света на эту невнятицу. Приеду к вам позже.
Предварительно убедившись, что заперли за собой дверь, мы с Джеком проводили отца, после чего вернулись к машине. Я вытащила письмо Роберта, написанное Невину, и еще раз громко прочла его вслух, обратив внимание на последний абзац. Будь бдителен во всем, что ты делаешь, и ни на миг не сомневайся в том, что тебя очень любили и твои родители, и все, кто тебя знал.
Помни, как тебя когда-то называла мать, и никогда не знай сомнений. Cerca Trova.
– Cerca trova, – повторил Джек.
– Вы уже включили это в свои шифры? – спросила я.
Он поднял бровь, но ничего не сказал.
– Ну, так как? – повторила я свой вопрос.
– Может быть, – с легким раздражением ответил он. Я рассмеялась. Джек резко нажал на педаль газа. От неожиданности мой желудок подскочил вверх.
– Между прочим, я все еще не простила вас за ложь.
– Знаю, – буркнул Джек и резко крутанул руль, сворачивая за угол. Меня бросило на него. – Но Эмили наверняка хотела бы, чтобы я не оставлял попыток.
Я посмотрела на Джека. Летний день бросал в салон машины длинные оранжевые стрелы солнечных лучей.
– Вы так думаете?
– Да, – ответил Джек, не оборачиваясь; взгляд его был сосредоточен на дороге. – Наверно, поэтому она и вернулась. Ради прощения. Ради нас обоих.
Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Внезапно до меня дошло, что с тех пор, как я здесь, в машине, рассказала Джеку правду, Эмили рядом с ним я больше не видела.
Внезапно машину наполнил густой запах камелий, предвестник осени в наших краях – а еще я была готова поспорить, что это был любимый цветок Эмили, – и, укутав нас своим шлейфом, постепенно исчез. Я улыбнулась. Похоже, Джек был прав.
Глава 22
Квартира Джека располагалась на Куин-стрит в районе, известном как Французский квартал, – свое название он получил благодаря тому, что когда-то здесь любили селиться французские торговцы. О нем было также известно, что в семидесятые годы двадцатого века квартал лишь чудом не пошел под снос – спасибо усилиям фонда «Спасем старый Чарльстон» и пожертвованиям, собранным по всей Америке. Софи и ее собратья из числа защитников исторического наследия вспоминали эту борьбу с благоговейным придыханием. Когда мы с Джеком на Вендю-рейндж свернули налево, я слегка поморщилась, вспомнив, как однажды сказала Софи, что снос старых домов мог бы решить в городе проблему с парковками.
Шагая к лифту в доме, который полтора столетия назад был рисовым складом, я поймала себя на том, что любуюсь работой архитекторов и строителей, сумевших превратить старый склад в шикарный современный кондоминиум. Джек тоже посмотрел на меня с многозначительной улыбкой. Я поспешила отвести взгляд, сделав вид, что рассматриваю лифт.
Джек распахнул передо мной дверь квартиры. Я растерянно остановилась в коридоре, решив, что он по ошибке впустил меня в соседскую квартиру. Моему взору предстала кирпичная кладка, высокие окна, высоченные потолки с деревянными балками. Такие квартиры на рынке недвижимости расходились в мгновение ока. Увидев же произведения искусства и мебель – эклектичную смесь современной функциональности и антиквариата, – я на всякий случай огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что меня не занесло каким-то ветром на телевизионное реалити-шоу.
– В чем дело? – спросил Джек, позвякивая ключами в руке.
– Я просто… не ожидала. – Еще раз оглядевшись по сторонам, я увидела груды корреспонденции на кухонной стойке, старые газеты, разбросанные под стильным стеклянным кофейным столиком, раскрытые спортивные журналы на обтянутом кожей диване. У меня тотчас зачесались руки сложить все аккуратно, и я решила, что, наверно, все-таки я у Джека.
– Не ожидали?
– Нет, – честно призналась я. – Скажите, это ваша мать приложила руку к интерьеру?
Джек швырнул ключи в фарфоровую вазу на сундуке в стиле Бидермейер в коридоре.
– Нет, вообще-то это моя работа. Мать лишь помогла мне приобрести кое-какие вещи на аукционе. Но, не считая этого, я все сделал сам.
Он перешел в кухню, где шагнул к высокому холодильнику из нержавеющей стали. Достав из него бутылку безалкогольного пива, предложил ее мне. Я отрицательно покачала головой.
Подойдя к стене жилой зоны, я посмотрела на висевший на ней карандашный рисунок балерины, смахивавший на работу Дега.
– Вы уверены, что вы не гей?
Встав рядом со мной, он сделал долгий глоток прямо из бутылки.
– Очень даже. Просто я знаю, где лучше поставить оттоманку и как смешать Чиппендейл с Крафтсменом. Должно быть, это гены.
Вспомнив, как он молча обвел глазами мою квартиру, я покачала головой, отгоняя малоприятное воспоминание.
– Давай займемся шифрами, – предложила я, спеша перейти к делу, чтобы не травить душу собственным неумением обставить квартиру и явным талантом Джека в этой области.
Джек повел меня за собой в отгороженную японской ширмой часть гостиной. Здесь стоял массивный письменный стол красного дерева, на котором посреди груды бумаг вальяжно устроился его «Мак». Вдоль голых кирпичных стен выстроились современные стальные книжные полки, плотно уставленные книгами. Деревянный пол закрывал неброский персидский ковер, согревая пространство и придавая этому уголку вид настоящей писательской кельи. Возле одной стены стоял замшевый диван с горбатой спинкой. Я предположила, что Джек любит вздремнуть на нем, когда вдохновение выпархивает в окно. Если, конечно, такое с ним случалось. Тот Джек Тренхольм, которого я знала, никогда не лез за словом в карман.
– Вот сюда. – Он указал на диван. Взяв рулон бумаги, он развернул его и положил на полу. Опустившись на колени рядом с ним с одной стороны, Джек придержал руками углы. Я сделала то же самое с другой.
– Это оригинальный оттиск, который я сделал с циферблата. Как вы сами уже видели, мы имеем полную бессмыслицу.
Я посмотрела на помятый верх бумаги и черные карандашные оттиски букв, следовавших, как мне показалось, в произвольном порядке
IFANKRNGMFEFIVEEMNROQNPDKNIASRKE.
– Как вы видите, вверху я расположил буквы колонками в том порядке, в каком они появляются на циферблате. Начиная с двенадцати часов – что вполне логично, учитывая, что это начало суток.
Присмотревшись внимательнее, я заметила, что в самом низу листа по всей его ширине был нарисован целиком весь алфавит. Бумага под этими буквами была затерта едва ли не до дыр – как я предположила, от безуспешных попыток Джека найти ключевое слово.
– Как это работает? – спросила я. Мне показалось, что передо мной нечто смутно знакомое. Моя бабушка обожала разгадывать различные головоломки и ребусы и частенько придумывала для меня свои собственные. Моя комната в ее доме была полна книжек с загадками и ребусами. Переехав жить к отцу, я скучала по ним. Я считала, что теперь эти книжки либо пылятся в коробке на чердаке дома на Легар-стрит, либо их давно выбросили.
– Если знать ключевое слово, его достаточно просто написать под алфавитом, начиная с буквы А, чтобы каждая буква ключа соответствовала той или иной букве алфавита. Затем, как только ключевое слово написано, вы пишете следом за ним алфавит, пропуская те буквы, которые уже есть в ключевом слове.
С этими словами Джек взял со стола карандаш и написал под алфавитом «CERCA TROVA» так, чтобы буквы точно совпали с каждой колонкой.
– В ключевом слове не должно быть повторяющихся букв, но, насколько мне известно, повторяющуюся букву можно просто вычеркнуть, как только она появится во второй раз. – И он вычеркнул букву А на конце слова «TROVA», поскольку та уже присутствовала в первом слове «CERCA», и следом за ней написал алфавит, за исключением тех букв, которые уже имелись в ключевом слове. Закончив, он испытующе посмотрел на меня.
– Ну вот, теперь прочтите мне буквы с циферблата, медленно и по отдельности.
Посмотрев на верх листа бумаги, где Джек написал непонятный набор букв, я по одной прочла их вслух – I, F, A, N, K, R, N, G…
– Помедленнее, не успеваю. – Он вновь начал вставлять буквы в шифр, отыскивая те, что были в старом алфавите, и потом находя им соответствия в новом, который он создал с помощью ключевого слова «CERCA TROVA». Заглянув ему через плечо, я попробовала прочесть, что получилось. Увы, с листа бумаги на меня снова смотрела абракадабра: BTCIFMIO.
Джек в сердцах бросил карандаш.
– Черт! Это не ключевое слово. Ни одно из сочетаний букв не дает осмысленного слова.
– Возможно, мистер Вандерхорст нарочно перепутал буквы, чтобы после того, как шифр будет разгадан, тот, кто его разгадает, будет вынужден разбирать абракадабру, чтобы найти настоящий ответ?
– Возможно. Но это сообщение слишком длинное, и между словами нет промежутков, что делает задачу практически невыполнимой. Кроме того, это предназначалось его сыну – подальше от досужих глаз и любопытных криптологов. – Джек почесал голову. – Я закончу с другими буквами шифра, на тот случай, если нам придется вновь вернуться к нему. Вдруг тут нужно еще покумекать.
– Я иду к вам, – сказала я, кладя на уголки листа книги, а сама перешла и села рядом с Джеком. – Давайте просто посидим и придумаем как можно больше слов или фраз, какие мог употребить Роберт Вандерхорст. Глядишь, какое-нибудь и подойдет.
– Хорошо. Но сначала я принесу себе еще одно пиво. Не хотите за компанию? Оно безалкогольное, но на вкус очень даже ничего.
– Уговорили, но только одно. Вряд ли это займет у нас много времени.
Джек скептически выгнул бровь, но ничего не сказал, лишь молча ушел на кухню и вернулся с двумя бутылками пива.
Спустя три часа и три бутылки пива мы с Джеком исписали все имевшиеся у него блокноты, используя всевозможные ключевые слова, какие только приходили нам в голову, включая такие слова, как веранда, Гражданская война, Магнолия-Ридж, Луиза, Невин и даже Генерал Ли.
Джек сидел на полу, спиной к книжным полкам. Он в сердцах швырнул карандаш через всю комнату.
– Глядишь, вдруг какое-нибудь и подойдет.
Я потерла усталые глаза.
– Может, нам для начала нужно расположить буквы в слове «cerca trova» в другом порядке?
Джек покачал головой и закрыл глаза.
– Где я уже видел эти слова? Честное слово, с ума можно сойти. – Он посмотрел на часы. – Уже поздно, а библиотека Исторического общества закрывается в четыре часа. Но мы еще в нее успеем. Может, что-то и прояснится.
– Что ж, разумно, – ответила я, позволяя ему поднять меня с пола. Не скажу, что перспектива встретить его знакомую вдохновляла, тем более что у меня уже начинала пухнуть голова. Но я продолжала видеть перед собой лицо мистера Вандерхорста, каким оно запомнилось мне в день нашей встречи. Внезапно меня охватило нетерпение, какого раньше я за собой не замечала.
– Куда мы едем? – спросила я какое-то время спустя, когда Джек остановил машину на Маркет-стрит, откуда до библиотеки Исторического общества было довольно далеко.
– Я должен купить цветы. Ивонна их обожает и обидится, если я приду с пустыми руками. Сейчас вернусь. – Подмигнув мне, он вышел из машины.
Оставшись одна, я скрестила на груди руки и одними губами в подражание ему произнесла имя «Ивонна». Джек вернулся с букетом желтых роз и попросил меня подержать его.
– Она любит желтый цвет, – многозначительно добавил он.
Я положила букет себе на колени. Наконец мы доехали до Митинг-стрит, где расположилось здание Исторического общества Южной Каролины. Тут Джеку не повезло: свободных мест для парковки у тротуара не было. Мы были вынуждены оставить машину в гараже, после чего зашагали к зданию в палладианском стиле с внушительным дорическим портиком. Я уже наполовину поднялась на высокое крыльцо, когда поняла, что по-прежнему держу букет роз. И поспешила отдать его Джеку.
Внутри было тихо. Пахло полиролью и старыми книгами. Главной особенностью овального зала была консольная лестница высотой в три этажа и куполообразный потолок, через который поступал свет. Я мысленно поаплодировала себе за то, что с первого взгляда определила архитектурные детали, за что спасибо книгам Софи. Более того, поймала себя на том, что любуюсь архитектурой здания, построенного ранее двадцать первого века.
– А вот и она, – сказал Джек.
Я осталась стоять, он же направился к женщине, сидевшей за длинным столом и державшей перед собой большую открытую книгу. Ее волосы были убраны на затылке в узел.
– Ивонна, – произнес он, подходя к ней. Женщина повернула голову и улыбнулась самой искренней улыбкой – такую редко увидишь, случайно наткнувшись на знакомых в месте, где вы не ожидали их видеть. Джек вручил ей цветы. Она тотчас уткнулась в них носом.
Джек отодвинул стул, помогая ей встать, затем поманил меня. Шагая к ним, я едва не споткнулась, впервые заметив рядом со столом трость.
– Ивонна Крейг. Позвольте представить вам Мелани Миддлтон.
Ивонна протянула мне руку, и я поразилась крепости ее рукопожатия. Невысокого роста, хорошо одетая, с проницательными карими глазами. На вид я бы дала ей лет восемьдесят. Она улыбнулась, продемонстрировав идеальные, ослепительно-белые протезы.
– Значит, вы и есть та самая счастливица, что унаследовала дом Невина? Мне всегда не давал покоя вопрос, как он поступит с домом. Миддлтон, я верно расслышала?
– Да, – ответила я и, чтобы избежать очередного и неизбежного вопроса про родителей, поспешила добавить: – Рада с вами познакомиться. Джек мне много о вас рассказывал.
Ивонна удивила меня тем, что громко фыркнула.
– Ха! Готова поспорить, что в его устах я была этаким вздыхающим по нему юным созданием. Я права? Не то чтобы я против, но, думаю, его энергия убила бы меня. Ну, вы понимаете, о чем я. – Она подмигнула, и я невольно рассмеялась. – Дайте-ка мне мою трость, красавчик.
Джек протянул ей трость.
– «Красавчик»? – спросила я одними губами у нее за спиной. В ответ Джек лишь недоуменно поднял брови.
– Ивонна любит притворяться, будто она старушка, но все, кто знают ее близко, скажут вам, что она даст сто очков вперед любой двадцатилетней. Я несколько лет ждал, когда мне подвернется шанс, но, увы, ее окружает такая толпа поклонников, через которую мне никогда не пробиться.
Ивонна шутливо пригрозила ему тростью.
– Не забывайте, молодой человек, что ваша лесть заведет вас неизвестно куда.
– Да, мэм, – ответил Джек. – Но скажите, удалось ли вам найти хоть что-нибудь о Сюзанне Барнсли?
– Вообще-то, да. И я должна извиниться, что это заняло так много времени. Но сегодня утром некий посетитель взял нужную мне книгу, а потом сам поставил ее на полку, хотя это запрещено правилами. – С этими словами она бросила на меня косой взгляд. – И этот необразованный посетитель поставил ее в совершенно другое место. Чистой воды лень, если хотите знать мое мнение. Я обнаружила ее лишь чудом, когда искала что-то для другого посетителя. Наткнулась совершенно случайно. Нет, вы только представьте, кто-то засунул ее между картами восемнадцатого века!
– Должно быть, какой-нибудь подросток, – рассеянно произнес Джек.
– Понятия не имею, – пожала плечами Ивонна. – Утром меня здесь не было. Знаю только, что кто-то ее брал, потому что Присцилла сказала мне об этом, когда я спросила у нее, где книга.
– Вот сюда, – сказала Ивонна, указывая на стол в углу зала, на котором громоздилась гора толстых томов в кожаных переплетах. Подойдя туда вслед за ней, мы с Джеком подождали, когда она откроет верхний том.
– Кстати, вам крупно повезло. Семьдесят пять лет назад некая добрая душа решила, что ему нужно найти потомков всех рабов, некогда живших на плантации Барнсли-Холл. Сам он был внуком кузнеца, и, думаю, ему хотелось узнать, кто из его родственников до сих пор жив. Поскольку фамилия Сюзанны – Барнсли, я решила первым делом заглянуть именно в этот том. – Ивонна вновь подмигнула. – И, как обычно, оказалась права. – Она бережно открыла что-то вроде амбарной книги. Мы с Джеком тотчас вытянули шеи, с прищуром глядя на мелкий, как бисер, почерк, которым были исписаны все строки.
– Только без паники, моя дорогая, – сказала Ивонна, обращаясь ко мне. – Я уже нашла нужную информацию и отксерокопировала ее для Джека. Впрочем, ее негусто – лишь кто были деды и бабки этой Сюзанны и ее родители. Самое примечательное, что один ее дед был белым. Она выросла в Северном Чарльстоне, где ее мать работала прачкой. Это все, что нам известно про ее детство. А вот последняя информация, по-моему, куда важнее. Согласно ей, в возрасте девятнадцати лет Сюзанна переехала в Чарльстон и поселилась в доме на Чалмерс-стрит. Очень даже симпатичный дом, учитывая, что у нее не было ни образования, ни средств к существованию.
Ивонна поджала губы.
– А поскольку вы уже дали мне ее последний известный адрес, я без труда нашла информацию о собственниках дома. Кстати, информация прелюбопытнейшая, если можно так выразиться.
С этими словами она подтолкнула ко мне через стол толстую папку.
– Думаю, мисс Миддлтон следует ознакомиться с ней первой.
Я посмотрела на Джека. Тот кивнул. Открыв папку, я увидела фотокопии страниц, заполненных аккуратным почерком.
– Кажется, она лежит сверху, – сказала Ивонна.
Я взяла верхнюю страницу, чтобы ознакомиться с документом.
– Это договор об аренде, – сказала я, пробежав ее глазами до самого низа, где стояли подписи. И там, черным по белому, была выведена подпись Огастеса Миддлтона.
Я отпрянула, и Джек взял лист у меня из рук.
– Но ведь… это же мой дед. С какой стати ему подписывать договор аренды на дом Сюзанны Барнсли?
Ивонна и Джек посмотрели на меня с одинаковым выражением лица – сочетанием удивления и легкой насмешки. И тогда причина дошла до меня. Я растерянно заморгала.
– Ах, вот оно что! Он… все понятно. – Моей первой реакцией было облегчение. Слава богу, у Роберта Вандерхорста не было любовницы. С другой стороны, своего деда я не знала и потому не удивилась и не устыдилась бы, узнав, что у него имелся хотя бы один порок.
– Похоже, они прожили вместе десять лет. По крайней мере, потом дом был сдан в аренду кому-то еще. Сюзанна съехала оттуда в 1930 году.
Джек вернул лист с договором в папку.
– И куда же она могла податься?
– Я так и знала, что услышу этот вопрос, – бодро улыбнулась Ивонна, – и поэтому провела кое-какие собственные исследования. Было интересно, что я смогу откопать. – Она улыбнулась улыбкой Чеширского кота, и я поняла, что сейчас последует нечто важное. Взяв в руки папку, Ивонна принялась перелистывать страницы. – То, что это Историческое общество Южной Каролины, еще не значит, что нам никогда не приходилось запрашивать информацию в таких же обществах в других штатах. И это очень хорошо.
– Это почему же? – уточнил Джек.
– Во-первых, я проверила архивы почтовой службы на предмет нового почтового адреса. И ничего не нашла. Что само по себе любопытно. Как будто она нарочно пряталась. В большинстве случаев, когда вы снимаете дом, то вносите залог, который возвращают вам, когда вы съезжаете. Почему бы не проверить, решила я, по какому адресу Сюзанне отправили чек, когда она съехала. Конечно, его могли отправить Огастесу, потому что он платил за дом. Но что, если все-таки нет? Как-никак она прожила в этом доме целых десять лет. Что, если хозяин дома решил, что залог – это ее деньги?
– И что вам удалось выяснить? – спросил Джек, садясь на край стола. По тому, как подергивалась его челюсть, я поняла: он сгорает от нетерпения.
– К счастью для вас, хозяин дома был человек дотошный и вел всему строгий учет, включая адреса, куда он пересылал любую корреспонденцию своих бывших жильцов. – С довольной улыбкой перелистав страницы в папке, Ивонна вытащила нужную, на которой от руки был написан адрес. – Я подумала, что вам это наверняка пригодится, и сделала для вас еще одну копию. И пока ждала вас, я вышла в Интернет и поискала ее номер телефона. Более того, я взяла на себя смелость позвонить по нему и спросить Сюзанну. Мне ответила не то сиделка, не то компаньонка, потому что она сказала мне, что Сюзанна спит, но, если я не против, она перезвонит мне позже. Я поблагодарила ее, сказав, что в этом нет необходимости, и повесила трубку. – Ивонна сверкнула глазами. – Думаю, это означает одно: она все ее жива.
Джек взял у нее из рук лист бумаги и посмотрел на него.
– Сюзанна Барнсли, дом номер сто два по Орчард-лейн, Колчестер, Вермонт.
Наши взгляды встретились, и я поняла: мы оба вспомнили клочок конверта, который был засунут в фоторамку. На нем было ее имя, а от адреса только слова «Орчард-лейн». Не выпуская из рук лист бумаги, Джек соскользнул со стола и, оторвав Ивонну от пола, заключил старушенцию в объятия – что ей явно понравилось, судя по ее улыбке и тому, как ее хрупкая сухая рука похлопала его по плечу.
– Ивонна, вы неподражаемы. Я бы искал эту информацию целую неделю, – заявил Джек, вновь ставя Ивонну на пол.
– Просто надо знать, где искать, мой красавчик. – Она посмотрела на него и кокетливо похлопала ресницами. – Думаю, за это ты должен сводить меня на ужин.
– Снова в «Блоссом» или предпочитаете что-то новенькое?
Читать бесплатно другие книги:
