Первая невеста чернокнижника Ефиминюк Марина
— Макс.
— Что?
— Ты же его не убьешь?
Почему прозвучало так, будто я уговариваю чернокнижника прикончить чудаковатого соседа? Он промолчал, что не добавляло оптимизма. Впрочем, о каком оптимизме могла идти речь на трескучем морозе?
Постоялый двор прятался за поворотом. Двухэтажное строение с черепичной крышей одной стеной жалось к скале, отчего со стороны казалось, будто оно пыталось уступить место дороге. Из трубы коромыслом шел сизый дым. Не сговариваясь, мы прибавили ходу.
Думаю, что наше появление станет притчей во языцех, историю начнут передавать детям, а те, в свою очередь, рассказывать своим детям. Ведь меньше всего немногочисленные постояльцы, хозяин и слуги ожидали, что, когда раскроется парадная дверь, в общую залу войдут девица в летнем сарафане и с посохом белого мага в руке и замерзший до мертвецкой синевы чернокнижник. Странно, что от задубелой одежды Макса не пошел пар, когда мы оказались в жарко натопленном помещении с огромным, весело горящим камином.
— Господин черный маг! — кинулся к нам хозяин, высокий худой человек в переднике, повязанном на поясе. — Госпожа… белая колдунья?
— Ой, не пугайтесь. Я не колдунья, и посох — не мой. Случайно своровала… в смысле, обменяла у белого мага на метлу… Макс, заставь меня заткнуться.
— Проклятье немоты? — любезно предложил он.
— Спасибо, сама справилась.
Хозяин смотрел на нас с нескрываемым ужасом. Видимо, появление одновременно чернокнижника и белой колдуньи, притворявшейся колдуньей черной, снилось ему только в кошмарах.
— Еды, питья и комнату, — велел Макс.
— Конечно, господин чернокнижник, — чрезвычайно низко поклонился хозяин.
Нежданный гость уверенно направился к столу напротив камина, напрочь проигнорировав, что он занят. На грязном полу оставались влажные следы от сапог, но через секунду испарялись эффектным дымком. При приближении мага семейство, мирно вкушающее похлебку под тихое потрескивание горящих в камине поленьев, вкушать перестало и дружно схватило тарелки (сразу видно слаженную командную работу), а глава династии, не сводя с Макса опасливого взгляда, стряхнул со столешницы в пятерню хлебные крошки.
Когда чернокнижник усаживался, то стол даже вытирать не пришлось.
— Можно посох постоит в уголочке? — вежливо уточнила я у хозяина, прикидывая, куда бы притулить осточертевшую палку, чтобы она не мешала посетителям.
— Как пожелаете, — испуганно попятился владелец.
Пока я шлепала по обеденному залу к камину, он следовал за мной по пятам. Наверное, даже стул бы отодвинул, как вышколенный официант, но стояли скамьи.
— Какого питья принести, господа маги? — уточнил он.
— Хочу вишневого шикера, — объявила я. — Не знаю, что это такое, но его почему-то все заказывают.
— А вишневого нет, — испугался хозяин, — только травяной.
— Несите какой есть, — согласился Макс.
Скорости, с какой нас обслужили, позавидовала бы самая известная в мире бургерная, где вообще-то бутерброды готовили в мгновение ока. Вместе с миской рагу и кусками хлеба грубого помола принесли глиняную бутыль с длинным горлышком.
— Наш лучший шикер, — объявил хозяин, вытаскивая пробку.
Напиток оказался темного цвета, с густым пряным ароматом, отчаянно похожим на запах «Рижского бальзама», обожаемого моей бабушкой. Жуткое питье, да простят меня ценители. Пригубив шикер, я так и заявила, мол, какая же гадость эти ваши напитки магического мира. От того, с какой жадностью Макс опрокинул стаканчик, меня передернуло.
— Хороший шикер, — просипел он, прихлебнув ложкой рагу прямо из общей миски.
— Если захотите бира или машкэ, то зовите, — кажется, хозяин мысленно перекрестился, что сумел удовлетворить вкус странных клиентов (откуда ему знать, что вкус у нас невзыскательный).
— Уважаемый, — остановил его чернокнижник.
На глазах у почти опустевшего за несколько минут зала он протянул руку. От раскрытой ладони заструился алый свет, в воздухе запахло паленым, а на краю деревянной столешницы начал проявляться выжженный знак Кернов. У хозяина алчно блеснули глаза.
— Вместо платы, — кивнул Макс, сжимая кулак, но я заметила, что по рисунку на ладони скользили красноватые искры.
— Благодарю, господин чернокнижник, — отвесил очередной поклон «уважаемый».
Едва мы остались вдвоем, я спросила:
— Что означает этот знак?
— За помощь он сможет рассчитывать на любую услугу от меня, — пояснил Макс и снова опрокинул стопку тикера.
— А если он захочет кого-нибудь проклясть на смерть?
— Так тому и быть.
Я не нашлась чем ответить. Глянула на стаканчик. В глянцевой поверхности отражалось мое крошечное искривленное лицо.
— Я пью «Рижский бальзам», оплаченный человеческими душами, но от этого он не становится вкуснее.
Залпом я проглотила напиток и крякнула от его крепости.
— Шикер — коварный, — заметил Макс. — От него легко опьянеть.
— Да брось, — высокомерно отмахнулась я. — Ты никогда не жил в студенческих общежитиях нашего мира. Поверь, мне этот ваш шикер как лимонад.
В следующий момент зал постоялого двора поплыл. Перед глазами потемнело. Раздался громкий стук, и только спустя пару секунд я осознала, что просто ударилась лбом о столешницу, отрубаясь благодаря местному алкоголю. Шикер оказался гораздо крепче лимонада.
Я проснулась от холода и попыталась натянуть одеяло. Оно оказалось очень мягким, подбитым изнутри мехом. С закрытыми глазами пошарила по гладкой ткани, с трудом продрала один глаз и немедленно выяснила, что закутана в чужой плащ. Слава богу, что хотя бы на платье, а не на голое тело. Потом обнаружилась еще одна странность: на другой половине кровати (не сказать, чтобы очень широкой) спокойно спал Макс, а между нами лежал… посох.
Предполагаю, что с чернокнижником мы по-братски поделили матрац из-за отсутствия свободных номеров на постоялом дворе. Обычно во хмелю во мне просыпалось крайне вредное и опасное человеколюбие, так что я наверняка посчитала жестокостью укладывать мужика на ледяной пол, когда изо всех щелей, особенно из щели под дверью, страшно сквозило. Но что, черт возьми, в кровати делал посох? Я его прихватила вместо плюшевого зайки? Или на тот случай, если вдруг придется отбиваться от пьяных поползновений сексуального черного мага? Что за нежданное проявление девичьей скромности?
— Своим деятельным сопением ты разбудишь даже мертвого, — сиплым ото сна голосом, не открывая глаз, пробормотал он.
— Почему у нас в кровати посох? — немедленно вопросила я, пока от догадок не лопнула похмельная голова. Господи, из чего они делают свой шикер, если после единственной рюмки меня мучило похмелье, как от половины бутылки виски?
Макс повернулся на бок, подпер взлохмаченную голову рукой и усмехнулся:
— Все-таки ты очень странная женщина. Почему ты не спросишь, что в этой кровати делаю я?
— Это очевидно — ты спишь, — закатила я глаза, — но почему с нами еще и посох спит?
— Ты решила, что хозяин хочет его своровать, и взяла с собой в постель.
Очень на меня похоже! Однажды после очередной студенческой вечеринки я проснулась в комнате тремя этажами выше, обнимая два зимних сапога из разных пар. Сапоги, к слову, были чужие.
— Какое счастье, что я не решила, будто кто-то хочет украсть хозяина! — простонала я, закрывая лицо ладонями, а потом глянула на Макса сквозь расставленные пальцы: — Чей на мне плащ?
— Его же, — издевательски ухмыльнулся подлец. Не помню, сколько он вчера принял на грудь треклятого шикера, но, похоже, все похмелье досталось мне.
— Я решила, что плащ тоже хотят стащить?
— Тебе он просто понравился. Не переживай, наш хозяин был счастлив его подарить. Даже больше: после того как ты благословила всю его семью до десятого колена на урожай, плодовитость и богатство, он настаивал.
— Из благодарности, что ли?
— Он решил, что ты его прокляла, — покачал головой чернокнижник. — Еще вопросы?
— До комнаты ты меня донес?
— Нет, что ты, — ухмыльнулся Макс. — Ты проявила крайнюю настойчивость в желании самостоятельно покорить лестницу. Помогала себе посохом и ползла, никогда не видел такой целеустремленности. Но не переживай, к этому времени народ уже попрятался в комнатах.
Лучше бы я вчера закопалась в сугробе и тихо-мирно умерла от переохлаждения.
— Так спустимся на завтрак или сразу вернемся в Мельхом? — одним плавным движением вставая с кровати, спросил Макс.
— В замок, — покачала я головой. — Как можно скорее!
Прежде чем вернуться в Мельхом, я аккуратно заправила кровать и сложила складочка к складочке плащ. Трофейный посох прихватила с собой, чтобы было чем отбивать Дунечку от демонических кошек.
Ночь Белой звезды, предвестницы звезды Черной, была темна и дождлива. Побелевшее ночное светило скрывали плотные облака. Масляные уличные фонари едва горели, и фигуру чернокнижника, стоявшего напротив дома Ирена Орсо, прятали глубокие тени.
Обычно в ночь Белой звезды светлые уходили в леса, проводили ритуалы, чтобы напитаться холодной энергией светила. Макстену пришлось ждать почти две седмицы, пока трусливый щенок, опутавший жилище десятком мощных заклятий, решится покинуть стены опечатанного логова. Понимал, недоносок, в чей огород залез и чью женщину едва не заморозил до смерти. Алина простудилась, а потому ненавидела магический мир какой-то особенной, извращенной ненавистью, отравлявшей существование мужчин демонического замка.
В окне на первом этаже блестела одинокая свеча — никак белый прислужник ждал возвращения хозяина. Вторжение чернокнижника кое-чему научило жильца, и теперь строение переливалось многослойными, запутанными контурами, способными сдержать даже озлобленного демона.
Макс любовался стройностью магического плетения. Силы и таланта недоноску было не занимать. Доживи он до полувека, стал бы хранителем Восточной долины, и тогда Мельхом, признав сильного конкурента, возможно, закрыл бы магическую дверь. Жаль, Ирен Орсо совершенно не умел ладить с соседями, что никак не способствовало долголетию.
Некоторое время понадобилось, чтобы начертать ритуальным кинжалом четыре пентаграммы. Макс закрыл глаза, расставил руки. В ночной тишине колдовская речь звучала громко и отрывисто. С каждым новым словом голос чернокнижника набирал силу и хрипоту, наполнялся звериным рыком. Устами колдуна заговорил демон Мельхом, существо из ада, веками служившее угасавшему роду Керн. Он скучал, заключенный в стенах замка, требовал развлечений, хотел крови, жертв, войны. Пусть кровь в ночь Белой звезды и не прольется, но Макстен ощущал злую радость демона в предчувствии злой шутки.
На улице поднялся ветер. Бешеными спиралями он закручивал редкие дождевые капли, трепал кроны деревьев, срывая листья, ломая ветви. Ночь наполнилась гулом и треском. Неожиданно на кухонном окне в доме шевельнулась занавеска — слуга захотел проверить силу неожиданно поднявшейся бури. Тут он увидел Макстена, лицо вытянулось и немедленно исчезло. Раскрылась входная дверь.
— Что творишь ты, адское зло?! — вскричал прислужник, не выходя за порог.
Последнее слово заклятья разрубило пространство. Макс опустил руки, и ветер мгновенно стих. Воцарилась невозможная тишина.
— Ты не заберешь мою душу, так и знай! — потрясал кулаком прислужник, не в состоянии заметить, что дом накрыл красноватый светящийся купол. — Я призван служить добру и справедливости.
— Ладно.
— Чего? — не расслышал приспешник белого недоноска.
— Адью, — вдруг вспомнил чернокнижник иномирное слово, однажды брошенное Алиной. Каким же ехидным оно тогда показалось!
Он щелкнул пальцами. Дом исчез. Вместо него остались лысый клок сухой земли и неопрятный сад.
Глава 5
В гостях хорошо, а дома лучше
— Карлсон! Кис-кис, тварюшка, — позвала я демонического крылатого кота. — Куда ты делся?
Высматривая зверя, с миской молока в руке я пересекла двор. Обычно зверь пробирался через разрушенную кладку за дубом, где высота стены доходила мне едва до груди. Мельхом мог бы починить ограждение без вмешательства каменщика, но, подозреваю, ему было до жути интересно, сожрет ли крылатохвостатая тварь курицу. Подозреваю, что демон болел за своих.
Кровожадного зверя приходилось отгонять от Дунечки по пять раз на дню. Я попыталась поселить курицу в кухонном чулане. Когда она не пожелала затаиться на полчасика и с глупым видом продефилировала по кухне во время ужина, хозяин замка коротко объяснил, что или птица живет на заднем дворе, или мы обе. Выбор был скуден и очевиден.
Ночью, после выдворения Дунечки из замка, мне вдруг вспомнилось, что в случае с котами слова «сытый» и «ленивый» практически синонимы. Расчет оказался верным: даже магическая животина с крыльями, клыками и глазами, вспыхивающими, как два бесовских светильника, потеряла интерес к охоте, едва появилась дармовая кормежка. Более того, Карлсон оказался слабаком! Хватило всего одной недели, чтобы демонический кот получил истинное имя, научился тереться о мои ноги, басовито мурчать и страшно шипеть на ворон, недобро поглядывающих на Дунечку с лысого дуба. Вчера крылатый бес распугал надоедливых шпионок и, довольно щурясь с толстой ветки, сторожил счастливо гуляющую по двору курицу.
Деревенская идиллия!
В голову даже пришла мыслишка забрать обоих с собой и поселить у бабули на даче. Могу поспорить, что во всем поселке очень быстро исчезнут мыши, кроты, соседский визгливый пес Тузик, круглогодично живущий в будке, а если сильно повезет, то и сами соседи, из года в год ворующие из теплицы помидоры. Я не намекаю, что Карлсон попытается их сожрать, как когда-то меня, просто испугать. До частичной амнезии. Они бы забыли дорогу в наш дачный поселок и перестали тырить чужой урожай.
Пристроив миску с молоком между толстыми корнями дуба, я встала на цыпочки и посмотрела за ограду. Показалось, что в высокой некошеной траве за пределами замка мелькнул длинный хвост.
— Карлсон, кис-кис! Иди молочком заправься, а то через часок захочешь съесть Дунечку!
Он хрипловато мяукнул, я задрала голову и сначала не поверила своим глазам. На тонких веточках дуба, спутанных и переплетенных, набухали почки, точно на дворе шел разгар весны, а не середина удушливого лета. На ощупь они оказались мягкими, готовыми в любой момент лопнуть и распуститься по-особенному нежными листиками.
— Что делаешь? — заставил меня оглянуться оклик Макса.
Спрятав руки за спину, он стоял всего в нескольких шагах.
— Ты видел? На дубе появились почки, — соскакивая на землю, я отряхнула руки.
— Я… догадывался, что такой исход возможен, — ответил он сухо, через паузу, словно подбирал правильные слова, и немедленно поменял тему: — С кем ты разговаривала? С котом?
— Нет, — слишком поспешно отказалась я от любых отношений с крылатой скотиной.
— Алина, скажи, что ты не подкармливаешь вингрета.
— Что за винегрет?
— Вингрет, — терпеливо поправил черный маг. — Дикая крылатая кошка.
— Нет, что ты. — С самым невинным видом я незаметно задвинула ногой миску с молоком под корни дуба. — Я похожа на чокнутую, чтобы кормить окрестных кошек?
— Они живут стаями, — похоже, Макстен действительно напрягся. — Прикормишь одного, придется избавляться от полусотни. Вингреты заполонят весь замок. Начнут плодиться, драть ткань на стенах, гадить…
— Разве я могу подложить вам такую свинью: устроить кошачий апокалипсис и свалить домой? — Мысленно я помолилась, чтобы Карлсон оказался убежденным мизантропом и ярым противником семейных отношений. — А что ты хотел?
— Составишь мне компанию? — неопределенно кивнул чернокнижник куда-то в сторону замковой стены, словно предлагал перелезть и ускакать на своих двоих в закат.
— Нас попытаются убить?
— Нет, — широко улыбнулся Макс, и в уголках глаз собрались морщинки. — Я надеюсь.
— Что будем делать?
— Прогуляемся. Ты толком не видела нашего мира, а завтра возвращаться.
Верно. Завтра ночь Черной звезды, и я отправлюсь домой. Отпуск а-ля страшная сказка, ставшая явью, подошел к концу. В глубине души (очень глубоко) я даже испытывала светлую грусть, охватывающую любого курортника в последний день на морском побережье (если, конечно, ему повезло не подхватить ангину).
В последние две недели дом незаметно менялся, ширился, поднимал потолки. Комнаты увеличились, стали светлее, ведь окна подросли. Кое-где появлялись разноцветные витражи. Стыдно сказать, но абсолютно все мозаичные картинки рассказывали о моих злоключениях в замке. Особенно четкой у Мельхома вышла сцена, где я выкапывала яму в уголочке кладбища. Издеваясь, он поместил витраж в гостиной, где я несколько дней подряд кропотливо вязала прощальные подарки мужчинам — полосатые шарфики. Пряжу в городе выбирал Олень, а он страдал не только отсутствием магического таланта, но и художественного вкуса. Я специально связала ему фиолетово-зеленое уродство. Пусть каждое воспоминание обо мне отзывается глазным тиком!
— Мы пойдем в Ансель? — предположила я, неторопливо шагая рядом с Максом.
— В Восточной долине третью седмицу плохая погода.
— Как жаль, — вздохнула я. — Хотела швырнуть камень в окно сеятеля добра.
— Боюсь, что пока это проблематично, — вдруг заметил чернокнижник.
— Думаешь, что он ради безопасности забил окна?
— Забьет, как только отыщет.
— Молоток и гвозди? — пошутила я.
— Молоток, гвозди, — согласился маг, — окна… дом.
— Ты что-то сделал с его домом? — едва не умерла я от любопытства.
— Передвинул. — Уголки губ изгибались в лукавой улыбке.
— Конечно… — кивнула я. — Передвинул… Это объяснило абсолютно все.
Официально заявляю, Макстен Керн — абсолютный чемпион в умении объясняться загадками! Если бы в магическом мире проводили соревнование на скрытность, он бы получил золотую медаль.
Тут скрытный «чемпион» открыл магическую дверь. Неожиданно повеяло морским соленым воздухом, и, кажется, прозвучал крик чаек.
— Прошу, — приглашающим жестом указал Макс на проход.
— Благодарю, — не без пафосного кокетства улыбнулась я и переступила через порог.
Вокруг стояли покосившиеся надгробья, между влажными и темными после дождя могилами струился жиденький туман. Магическая дверь открылась на кладбище, и со стороны внешнего мира Мельхом выглядел потемневшим от времени, дождей и морского ветра склепом. За одну секунду из деревенской пасторали, греющей душу, я переместилась в фильм ужасов. Как мне вообще пришло в голову, что чернокнижник может пригласить девушку на человеческую прогулку?
— Погода не очень, — с сожалением покачал головой Макс.
— Зато место… впечатляющее, — не без иронии заметила я.
— Ты не любишь море? — Он явно издевался, прекрасно понимая, что дама намекает на прогулку по кладбищу. Место, может, тихое, безлюдное, никакой суеты и толкучки, однако, учитывая, с какой охотой в магическом мире просыпаются покойники, не сказала бы, что очень безопасное.
— Море люблю, а кладбища — нет, но если ты гарантируешь, что нас никто не попытается съесть…
— Склеп — просто ворота. Мельхом по собственному желанию выбирает, где они будут открываться, — понял мою мысль Макстен. — У него вообще своеобразное чувство юмора.
Откровенно сказать, в его замке у всех своеобразные чувство юмора и мышление, особенно у Хинча.
— Знаешь, Макстен Керн, ты, конечно, профессиональный некромант и все такое прочее, но давай вернемся засветло.
Мельхом был настоящим эстетом. Когда могилы и надгробные плиты остались позади, вид открылся потрясающий. Скалистый берег кружевным песчаным краем спускался к морю. Вода, отражавшая глубокое небо, была темно-синей, словно в ней растворили чернила. Светило солнце. Раздел неба и земли, спрятанный под темной густой завесой, стирался, и море выглядело бескрайним до головокружения. А краски вокруг казались сочными, глубокими, как на отретушированных фотографиях.
— Рейсден, — пояснил Макс. — Обычно здесь дождливо, но нам повезло.
Не торопясь, мы добрались до рыбацкой деревушки с домами из потемневшего камня, выеденного морскими ветрами. Погода стояла отличная, и на улицах кипела жизнь, хотя я ожидала, что, как в фильмах о старой Англии, деревушка окажется почти вымершей. На чернокнижника никто не обращал внимания, словно бы у него не было никаких оккультных татуировок, одна из которых, к слову, темнела почти на шее и каждый раз выглядывала из-под рубашки без ворота. Не заметить рисунок было невозможно, но торговец в продуктовом магазинчике («лавке», поправил меня Макстен) спокойно продал кое-какой снеди и бутылку бира. Принимая монеты, он приветливо улыбался и даже не поплевал в спину, когда мы выходили на улицу.
— На нас никто не обращает внимания, — не стала скрывать я удивления.
— Я посчитал, что ты захочешь провести спокойный день, и подправил нам внешность.
Хотела бы я поймать хотя бы одно отражение, чтобы понять, какими нас видели местные жители. Может, у меня косоглазие или торчат передние зубы? Однако в магическом мире еще не дожили до зданий с зеркальными стенами и широкими витринами, где можно было себя разглядеть в полный рост.
— Как ты выглядишь? — пристала я с расспросами.
— Моложе, — коротко ответил Макс.
— Покажи!
Когда я повернула голову, то с изумлением обнаружила, что рядом со мной шел высокий, худощавый юноша в одежде чернокнижника и с глазами Макса. Темноволосый красавчик, никогда не знавший бритья.
— Можешь таким остаться? — немедленно попросила я.
— Почему я вдруг оскорбился? — хмыкнул Макстен, и снова передо мной предстал знакомый мужчина со шрамами на лице.
— К слову… — наконец поймала я одну весьма тревожную мыслишку. — Когда Эверт выставил меня из замка, почему ты не запудрил мозги людям, а заставил меня разгуливать по улицам полуголой? Я была уверена, что попаду на костер за разврат.
— Никогда не трачу силы на магию, когда мне плевать.
— Честно, — отозвалась я после паузы. — Добавить нечего и обидеться не получается.
Взгляд остановился на лавке с крупной вывеской: «Дом морской ведьмы».
— Магическая лавка? — обрадовалась я. — Пойдем скорее.
— Алина, ты издеваешься? — возмутился чернокнижник.
— Мне нужны сувениры.
— Как понимаю, сувенир — это не проклятье? — сдержанно уточнил он незнакомое слово.
— Вообще не проклятье, — ухмыльнулась я.
— Ноги моей не будет в лавке с бесполезным хламом.
Обе ноги колдуна спокойно переступили порог и даже сделали несколько шагов в тесном, захламленном зале. «Морская ведьма» оказалась «морским волком», в смысле, упитанным мужчиной с хитрющим взглядом профессионального афериста. Не удивлюсь, если сувенирный магазинчик он открыл на деньги, обманом украденные у честных королевских подданных.
— Вы не местные, — начал он беседу после приветствий. — Хотите амулеты от злых чар?
При этих словах Макстен сморщился, как от острой зубной боли.
— Вот смотрите, — не унимался торговец и указал на продетую в грубую шерстяную нитку странную загогулину размером с треть ладони, — амулет от гнева.
— От гнева — это хорошо, — кивнула я, немедленно решив, что куплю штуку маме. Она наверняка впадет в ярость, когда пройдет эйфория от моего возвращения.
— Такого знака не существует, — на ухо мне буркнул чернокнижник.
— А зря вы, молодой господин, так говорите! — вдруг обиделся торговец, хотя мы все понимали полную бесполезность украшения. — Между прочим, у нас места магические. Вы когда-нибудь слышали о черных колдунах Кернах? На старом рыбацком кладбище ворота в их замок.
— И часто местные жители пытаются открыть эти ворота? — сдержанно уточнил Макс.
— Что вы, боятся.
— И правильно делают…
— Я один раз ходил, — заявил торговец.
У Макстена выразительно вытянулось лицо.
— Удачно?
— Спрашиваете! — важно развел руками «морской волк» и вдруг вытащил из-под прилавка кинжал, отдаленно напоминавший ведьмовской, с помощью которого колдовали чернокнижники. — В замке нашел. Родовой кинжал Кернов. Хочешь, парень? Отдам задешево.
Глядя на то, как Макс сдерживается, чтобы не проклясть пустозвона, я с трудом прятала издевательскую улыбку.
— Воздержусь, пожалуй, — сухо отказался он от покупки.
— Да бери! Отличный кинжал! — настаивал «морской волк», не подозревая, что стоит в трех секундах от опасности насмерть захлебнуться водой из стакана прямо за прилавком.
— Лезвие туповато, — изогнул одну бровь Макс, в глубине глаз сверкнуло пламя. Похоже, ему тоже не мешало завести амулет по управлению гневом и каждый раз, когда накрывало, бить себя по лбу. Недолго думая, я ткнула чернокнижника локтем в ребра. Он охнул, потирая ушибленное место.
— Я еще возьму колокольчик, — не сводя с колдуна многозначительного взгляда, объявила я.
Бабуля уже лет двадцать коллекционировала металлические колокольчики и расставляла в старой, еще советских времен стенке.
Вскоре мы вернулись к морю и, стараясь не свернуть шеи на каменистой тропинке, спустились к пляжу. Солнце грело, пенистые ласковые волны облизывали берег. Обувь мы скинули, и Макс быстро подвернул брюки. Едва не мурлыча от удовольствия, я прошлась по горячему песку до воды. Легкая волна набежала на голые ступни…
— Проклятье, холодно-то как! — отскочила я подальше. Никакого удовольствия.
Макстен вытянулся на песке и, подперев голову рукой, прямо из горла прихлебывал бир.
— Будешь? — протянул он мне бутылку.
Я уселась рядом и сделала большой глоток, на вкус бир вовсе не напоминал пиво, скорее густой травяной напиток с горчинкой.
— Почему у вас вся выпивка — сплошная гадость? — сморщилась я, возвращая бутылку, но от следующего глотка все равно не отказалась. Пить из бутылки, без бокалов, лежа на песке возле ледяного моря, было проявлением особенной близости, заставлявшей сердце сладко и испуганно цепенеть.
— В нашем мире считается, что из рук чернокнижника нельзя принимать еду и питье, — вдруг вымолвил Макс, щурясь на солнце.
— Можно заработать проклятье?
— Или приворот.
— И что, Макстен Керн, старик-некромант из рода темных магов, ты решил меня приворожить? — ехидно вымолвила я.
— Упасите демоны, — хрипловато хмыкнул он. — Боюсь, мне потом придется приплатить твоей семье, чтобы по-хорошему забрали в родной мир, иначе через пару лет мы будем жить в лачуге.
— Мельхом меня любит, — с презрением фыркнула я. — У нас… у вас даже дуб ожил!
— Точно. Ожил, — невесело усмехнулся Макстен и вдруг спросил: — Кто тебя ждет в том мире?
— Семья, — вздохнула я, пересыпая из пригоршни в пригоршню мелкий белый песок. — Родители, бабушка с дедушкой, младший брат.
— Мужчина?
— Ты слишком прямолинейный, — сморщилась я.
— Выходит, нет.
За месяц, проведенный в замке, мы ни разу не говорили о том, кого я оставила в родном мире. При мыслях о семье на душе скребли кошки. Страшно представить, что с ними происходило, ведь я исчезла из квартиры, запертой изнутри. Уверена, родители поставили на уши полицию, всех моих друзей и знакомых. Наверное, от отчаяния обратились к ясновидящим. Надеюсь, кто-нибудь разглядел через границы миров, что их дочь жива и даже относительно здорова, если не считать простуды, подхваченной после прогулки по зимним горам. Я плохо представляла, что именно скажу родным, когда появлюсь на пороге родительского дома. Не соврешь же, что меня своровали инопланетяне.
— Не проще сказать правду? — вымолвил Макс.
— Прости? — удивилась я, вдруг осознав, что рассуждала вслух.
— Если не знаешь, как солгать, то говори правду.
— Что усилиями Оленя… прости, твоего талантливого ученика Эверта Ройбаша я перенеслась в магический мир и целый месяц ждала ночи Черной звезды, чтобы вернуться домой? Они вызовут санитаров еще до того, как я вытащу пробку из бутылки с шикером.
— Санитары — это особый вид лекарей? — уточнил Макс.
— Ага, их вызывают всем, кто возвращается из магического мира, — хохотнула я, кажется, немного захмелев от бира. — Скажу, что уезжала в монастырь подумать о жизни. Вот подумала, вернулась, подарки привезла.
Я вытащила из кармана платья медный колокольчик и потрясла. В воздухе рассыпался хрустальный звон.
— Алина, не хочу тебя расстраивать, но в нашем мире эти колокольчики вешают во дворе, когда в доме кто-нибудь умирает, — объявил Макс.
Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо. Маленький колокольчик с оккультными символами на куполе и умильным язычком резко утратил привлекательность.
— То есть… кхм… ты хочешь сказать, что своей бабушке я привезу посмертный колокольчик? Милый подарочек с тонким намеком?
— Вроде того, — охотно согласился он.
— Не мог как-нибудь подмигнуть, когда мы были в лавке? — возмутилась я.
Читать бесплатно другие книги:
