Вечное таинство – смерть Леман Валерия

Глава 29. Таинство смерти-2

Оставшись один на освещенной террасе, прислушиваясь к трелям сверчков и мягкому шелесту желтеющей листвы, я сидел в состоянии легкой прострации, не думая ни о чем и обо всем сразу, под конец решительно открыв бутыль отцовского джина и плеснув себе в чарку.

Головокружение началось у меня с первого же глотка — сказался ранний подъем и день, полный трагических событий. Вдруг я подумал, что, будь Старый Лис хотя бы наполовину русским, сейчас бы он нипочем не ушел спать, покуда мы с ним на пару не добили бы вот эту самую бутыль джина.

Лулу — это было следующее направление моих мыслей. Странное дело, я почти ее не знал — разве можно считать настоящим знакомством пятнадцать-двадцать минут нашей легкомысленной болтовни однажды утром! И тем не менее я не меньше отца переживал за ее участь и ощутил немыслимое облегчение, обнаружив живой в кладовке квартиры Нико. Славная, милая Лулу — я от всего сердца надеялся, что скоро она придет в норму и вернется в этот дом.

Допив чарку за здоровье и благополучное возвращение малышки Лулу, я целиком переключился на сегодняшнюю трагедию, в очередной раз буквально кожей почуяв весь ужас таинства смерти. И ведь, выходит, права была Аиша со своими мрачными предсказаниями!

«…Смерть будет во главе всего, именно она будет направлять твои действия, придавая им смысл — только не спрашивай меня, что конкретно это значит, жизнь очень скоро сама тебе покажет!..»

Вот жизнь и показала — расставила все по своим местам. Две смерти — смерть любимой девушки и ее парня — определяют ныне смысл всех моих действий. Я хочу знать, кто и за что совершил эти жестокие убийства. Я перевел дух и плеснул себе еще немного джина. Сегодня в моей жизни все реально кружит вокруг темы смерти! Даже та мадам, что банально пыталась меня закадрить, и та в стихах своих говорит о смерти:

Это вечное таинство — смерть…

Сначала — труп Мари на могильной плите ее прабабки: залитая кровью белоснежная блуза, жестоко откинутая назад голова и остановившийся взгляд широко распахнутых в небо глаз! Казалось, только что мы болтали с ней в салоне авиалайнера, только что, беспечно смеясь, бродили по осеннему, столь лирическому и прекрасному Парижу, только что едва не поссорились у меня в спальне…

Вспоминая совсем недавнее прошлое, ощущаешь его буквально кожей: я вновь чувствовал легкий аромат духов Мари, вздрагивал от отчаянного взгляда ее серых глаз и слышал сумасшедший стук ее сердца — кажется, совсем рядом, так близко, на расстоянии вытянутой руки!.. Я вздохнул. Вот так: сегодня любимся, ссоримся, пьем шампанское, плачемся друг дружке в жилетку, а назавтра одного из нас уже нет в живых. В какую же опасную аферу втянул Нико свою подругу?

«…Ты даже не удивился, что я чего-то или кого-то боюсь?..»

«…И с самого начала у нас все было очень даже неплохо. А потом… Потом что-то началось. Что-то не наше, чужое. И мне стало страшно…»

«…Я подумала: что, если так будет повторяться каждый раз? Знакомишься с человеком, влюбляешься, ощущаешь счастье… И вдруг в один момент все уходит. Ты смотришь на человека, который только что был родным, и удивляешься: это — незнакомец, чужой и холодный…»

Так что же тогда началось? Отчего Мари вдруг стало страшно рядом с ее возлюбленным Нико? Откуда эти мысли о том, что ужасная круговерть каждый раз будет повторяться, что каждый раз, в одно мгновение, почти родной человек вдруг будет превращаться в чужака?

Увы, на все эти вопросы я до сих пор не нашел ответа. Вздохнув, налил себе еще джина и, постаравшись отвлечь свои мысли от печальных тем, неторопливо выпил. Да, что ни говори: человек предполагает, а бог — располагает. Я полагал, что просто-напросто спрячусь в Париже от Веры Буниной, а в итоге оказался вовлечен в настоящую трагедию с ужасными убийствами, атмосферой паники и страха…

Я взял в руки бутыль джина, размышляя, стоит ли налить себе еще. И тут же мои мысли вновь вернулись к Мари. Нет, все-таки что за тайна стала причиной ее гибели? Зачем, едва я появился в офисе отца, она кинулась мне в объятья? Чтобы переночевать под крышей дома моего отца, где вместе с ним проживала бывшая фотомодель Лулу, вместе с которой они когда-то работали в рекламном агентстве — во время двойной кражи перстня с бриллиантом? Так в чем тут, черт возьми, дело? В чем соль?..

И вдруг я почувствовал опасность… Одно мгновение леденящего ужаса — и я, сам себе не отдавая отчета, вскочил, словно подхваченный волной, и резко развернулся.

Все походило на кошмарный сон: в мертвенно-бледном свете луны, как в театре теней, прямо передо мной замер парень с поднятыми руками, в которых ослепительно блеснула тонкая нить. Стальная нить!..

Все произошло в какие-то доли секунды. Я чисто инстинктивным движением грохнул парня бутылью джина по голове, где-то на периферии моего сознания мелькнула мысль, что парень этот — некий призрак, которому мой удар бутылкой совершенно не страшен… Заледенев от ужаса, я наблюдал, как «призрак» качнулся, его руки резко опали вдоль тела, и он мешком рухнул на траву.

— Полиция! — закричал я, сам едва не теряя сознания от всего этого — бледного рухнувшего призрака, света луны и совсем недавней угрозы моей жизни. — Полиция, где вы там все?!

Естественно, мой далеко не шаляпинский голос никто не услышал, и ответом мне была лишь закуковавшая где-то в гуще деревьев кукушка. Спотыкаясь и дрожа всем телом, я кинулся к воротам. Выскочив на улицу, распахнул дверцу полицейской машины и принялся трясти за плечо благополучно задремавшего полицейского, который немедленно пришел в себя и испуганно выпучил на меня глаза:

— Что такое? Что случилось?!

Я, мертвой хваткой вцепившись в плечо ажана и сбивчиво объясняя, что только что на меня было совершено покушение, но я успел оглушить покушавшегося бутылкой, потащил его за собой к террасе. Естественно, что когда мы наконец приблизились к столику с опрокинутым мною шезлонгом, никакого парня, живого или мертвого, поблизости уже не было.

— Я не понимаю, что произошло? Почему вы так кричали? — гораздо более спокойно произнес полицейский, оправляя свой мундир.

Я глубоко вздохнул:

— Сейчас, вот прямо здесь, на этом месте, я оглушил бутылкой по голове незнакомого парня, который вдруг оказался за моей спиной, совершенно определенно намереваясь меня прикончить…

Я перевел дух и, включив фонарик в своем сотовом, наклонился к тому месту в траве, куда минуту назад рухнул парень-призрак. Трава была примята, на что я, кстати, обратил внимание полицейского, и тут же валялась разбитая, благоухающая джином бутыль.

— Видите?

Я осторожно поднял эту ценную улику и положил ее на столик, потом вновь наклонился над примятой травой. И тут на помощь мне пришла все та же волшебница-луна: в ее свете тускло сверкнула тонкая нить. Я, затаив дыхание, уцепил пальчиками и осторожно поднял ее; развернувшись к побледневшему полицейскому, я протянул убийственную улику ему:

— Видите? Снова тонкая стальная нить. Похоже, парень хотел аккуратно перерезать мне горло — как Мари и Нико.

Только я произнес эти слова, как в то же самое мгновенье мне захотелось выдуть полный стакан джина, чтобы прогнать внезапно подступившую тошноту. Так что поверьте на слово: я первым нещадно обругал себя за разбитую бутыль.  

Глава 31. Алкоголь, продлевающий жизнь

— …Зачем ты разбил бутылку с моим джином? Мог бы взять любую другую бутыль из бара и сколько угодно отбиваться от своих убийц!..

Когда отец, которого, разумеется, разбудили приезд полиции, грохот шагов и голоса в доме, с недовольным видом спустился из своей спальни и прошел на террасу, где в тот момент находились все наши ночные гости, то были его первые слова после моего краткого изложения последних событий.

Как только он произнес свою реплику, мне захотелось сбегать в гостиную за бутылью красненького и обрушить ее на голову Старого Лиса. Вместо этого я сжал зубы и сдержанно улыбнулся.

— Спасибо, папа.

Словно и не слыша мой ответ, Старый Лис развернулся к взъерошенному и толком не проснувшемуся комиссару Риво и поинтересовался, каким образом убийца проник на территорию, несмотря на дежурного полицейского у входа. Комиссар лишь мрачно мотнул головой, пробормотав нечто невразумительное, повернулся ко мне и дружеским жестом подбадривающе потрепал по плечу. Отец, оскорбленный таким небрежением к собственной персоне, резко выкрикнул, что при подобной охране ему страшно будет привезти в свой дом Лулу, когда ее выпишут из клиники — а вдруг и на нее нападет тип с проволокой?

Излив свою невыспавшуюся душу, он гордо задрал голову и покинул нас, вернувшись в дом.

— Поздравляю вас с тем, что вы остались живы и вполне здоровы, — пробурчал комиссар. — Убийца наверняка рассчитывал без проблем снести вам голову, как и двум своим первым жертвам.

Он вздохнул и уселся в шезлонг. Я, ощущая невероятную усталость, сел напротив него.

— Вас спасли молодость и ваша отличная реакция. Скажите, как вы почуяли, что за вашей спиной кто-то стоит? — комиссар усмехнулся и покачал головой. — И бутылка джина оказалась очень кстати. Вот и верь после этого, что алкоголь укорачивает нам жизнь! Все с точностью до наоборот.

Мои руки слегка дрожали, как будто с того самого момента, как я опустил бутыль на голову убийцы, из меня разом вышли все силы.

— Комиссар, не желаете ли продлить свою жизнь глотком — ну, не отцовского джина, так коньяка?

Комиссар крякнул, закурил свою трубку и согласился на коньяк, за которым я тут же сбегал в гостиную, быстренько принес два симпатичных бокала. Мы молча чокнулись и выпили.

За нашими спинами с фонариками в руках сновали полицейские, по еле заметным отметинам изучая возможный путь отступления раненного мною убийцы; на втором этаже, в спальне отца, вспыхнул и почти тут же погас свет, а мы с комиссаром молча потягивали убийственный алкоголь, и я ощущал, как постепенно ко мне возвращаются и силы, и твердая почва под ногами.

— Итак, дело становится более и более серьезным, — негромко проговорил комиссар. — Сначала некто проник ночью к вам в дом, но его остановила собака. Буквально на следующий день собаку нейтрализуют, а бывшую фотомодель Лулу похищают, требуя непонятный выкуп, абсолютно не конкретный. Да и голос вымогателя казался слишком нервным, дерганым. Честно говоря, я был уверен, что все это глупая попытка недалеких людей вытянуть из солидного господина Муара деньги — ну или тот самый перстень, украденный в агентстве «Мадлен». Но похитителей неожиданно убивают самым жутким образом. И вот — это ночное покушение на вас! В какой-то мере понятно, почему убита парочка — они были замешаны в каком-то нечистом деле. Но вы! При чем тут вы?..

Комиссар покачал головой.

— Как бы там ни было, хорошо одно: вы видели преступника. С утра будем ждать вас в управлении, может, получится составить фоторобот.

Еще несколько минут ночной тишины, нарушаемой лишь отдельными репликами полицейских, углубившихся в конец сада, да шелестом листвы. Более-менее придя в себя, я доложил комиссару о своем визите к однокласснице Лулу. Удивительно, но факт: все это дело действительно закрутила Люсиль Бонье из чувства перманентной злости — зависти к Лулу; она же скорей всего и стянула перстень у полиции — чтобы отпечатки пальцев не выдали ее непосредственного участия в попытке подставить Лулу. Я предположил, что девица тут же спустила колечко в унитаз — на этом ее участие в том деле благополучно завершилось.

Выслушав меня, комиссар по своему обыкновению кивнул, пыхнул трубкой и сказал:

— Мы изучили то дело — все примерно совпадает с вашей версией. Действительно, полиция тогда тут же готова была закрыть дело, потому что с самого начала стала очевидна довольно примитивная подстава Лулу. Но повторная кража перстня, уже у самой полиции, перевернула все с ног на голову. Было совершенно непонятно, что к чему. Через наших информаторов до нас дошло, что дружок Мими угрожал отомстить Лулу за всю эту аферу и полицию. Вам сегодня покажут фотографию Пако: как знать, может, убийства проволокой — его новая стезя? Хотя, как правило, люди пошиба Пако редко меняют свое амплуа, и воришка Пако таковым останется на всю жизнь…

Еще одна пауза, наполненная одинокой трелью невидимого сверчка. Я вновь разлил коньяк по бокалам. Комиссар принялся в очередной раз выбивать трубку и по новой ее набивать.

— Почему-то я заранее уверен, что Пако здесь ни при чем — этот убийца с проволокой полиции неизвестен, — продолжил комиссар. — Кстати сказать, кровь на носовом платке Мари принадлежит Нико. Итак, на сегодняшний день факт: Нико в сговоре с Мари проник в ваш дом, но его остановил пес. Нико ушел ни с чем. Во второй раз пара подстраховалась и, отключив пса, похитила Лулу. Потребовали непонятный выкуп. На место получения выкупа не явились, а поутру попытались скрыться, но были убиты на кладбище неким типом, который нынешней ночью явился к вам, также попытавшись убить. Зачем? Мне бы понять, что связывает все эти события и какова конечная цель всех действий!

Хотел бы и я это знать! Мы с комиссаром сидели друг против друга, полуприкрыв глаза, неторопливо отпивая коньяк.

Комиссар вдруг нахмурился:

— И все-таки… Ведь не может оказаться простым совпадением тот факт, что погибшая Мари и похищенная ею Лулу вместе работали в одном агентстве, что в этом агентстве был неприятный инцидент, «заваренный» бывшей одноклассницей Лулу, ее врагом Люсиль Бонье!

Что тут можно было ответить? Простое совпадение или хитросплетение событий, вытекающих одно из другого…

Мои мысли вновь благополучно вернулись к Лулу: мир фотомоделей! Птичий базар, где красотки дружно ненавидят, завидуют, подглядывают, хвастаются и все в том же роде. Люсиль Бонье попыталась грубо подставить малышку Лулу, а в итоге сама едва не попала в тюрьму. Украденный из богатого дома перстень с бриллиантом окончательно сгинул куда-то, Лулу поспешила уволиться. Вслед за ней уволилась и Мари и почти тут же устроилась на работу к Старому Лису — новому другу Лулу! Что это — тоже случайность или…

Я высказал комиссару ход своих мыслей, и он, выслушав, устало кивнул:

— Похоже, есть смысл еще раз тщательно перепроверить все, связанное с агентством и работой в нем Лулу и Мари. С утра отправлю инспекторов по прежнему адресу Мари Петрофф опросить соседей; думаю, стоит также уточнить, как она узнала о вакансии в «Садах», и прочее, прочее. Впрочем, я с вечера давал примерно те же задания, думал и сам быть на ногах с утра пораньше, — комиссар не выдержал, от души зевнул и потряс головой. — Эх! Теперь, похоже, лучше и вовсе не ложиться, не то просплю до обеда, а в этом деле важна каждая минута.

Тут к комиссару подбежал молоденький инспектор и бойко доложил, что преступник и проник на территорию, и покинул ее через лаз в ограждении в самом конце сада — за ним расположена дорога, по которой практически нет движения и где по большей части паркуются местные жители. Скорей всего, именно там и стоял автомобиль «призрака» — на асфальте четкие следы свежей крови.

Выслушав доклад, комиссар поднял глаза на меня.

— Наш убийца силен: быстро пришел в себя и поспешил убраться. И вряд ли он обратится в клинику с травмой головы. Что-то подсказывает мне, что наш призрак уйдет в тень, сам позаботится о своей голове. Как вы думаете — ваш удар был достаточно сильным, чтобы проломить череп?

Я пожал плечами.

— Понятия не имею, комиссар! Я был сам не свой, как будто в меня вселился чей-то дух. И все-таки… — Я минуту раздумывал, словно в очередной раз сжимал в руке бутыль джина. — Нет, не думаю!

Комиссар кивнул.

— Я тоже так не думаю. Если же вы все-таки проломили ему голову, скоро мы об этом узнаем, парень просто-напросто может отключиться прямо на дороге. Все!

Он решительно хлопнул ладонями по коленям и поднялся.

— Все, мсье, советую вам отправляться на боковую. На данный момент все возможное мы сделали. На этот раз я оставлю у вас патруль — ребята будут ходить вокруг вашего дома, хотя, если честно, сегодня к вам вряд ли кто-нибудь еще сунется. Немедленно отправляйтесь спать. Спокойного сна!

Я проводил комиссара до машины, проследил за медленно закрывшимися воротами и, вернувшись в дом, запер все двери, после чего бегом поднялся к себе в спальню, не раздеваясь, рухнул в постель и уснул без задних ног. 

Глава 31. Ветеринарный след

Говорят, что если ты всерьез чем-то себя озадачил, твои мозги продолжат свою работу и во время сна. Что касается меня, я на все сто согласен с этим: уснув после всех событий, несколько часов я находился в черной бездне полной отключки, но ближе к утру мне приснился сон.

Я вновь совершал путешествие вместе с Мари, только на этот раз мы не летели на самолете и не ехали на поезде — по бесконечному золотому полю нас неторопливо везла телега, я лежал на спине в ворохе каких-то трав, беспечно грызя сухую соломинку и любуясь голубой бездонностью неба.

Мари, напротив, была чрезвычайно раздражена и абсолютно всем на свете недовольна. Я попытался было развеселить подружку, щекоча своей соломинкой ей за ухом, но она в сердцах отмахнулась от меня.

— Никогда тебя не понимала, дорогой Ален, — она почти с отчаяньем сжимала кулачки. — Все-то тебе хорошо и прекрасно, все-то у тебя всегда складывается удачно. Ты даже собак не боишься, ужасных собак! Огромных бездомных московских псов! И, сознайся: ты их даже не считаешь!

Я все так же беспечно улыбался, любуясь с одинаковой благостью синевой неба над головой и глазами любимой девушки Мари, и это отчего-то приводило ее почти в ярость.

— Ну, признайся, ведь ты их не считал? Не считал, ведь так?

Она смотрела на меня с ужасным раздражением, качала головой и все повторяла фразу про счет собак, а под конец и вовсе залаяла, заскулила, словно и сама собиралась с минуты на минуты превратиться в лохматую псину. Тут я заволновался, слегка испугался и… проснулся.

За окном сероватый денек, тишина в доме — судя по всему, отец уже умчался трудиться в свои «Сады». Отчаянно зевая, я спустился на кухню и зарядил кофемашину. Пока, уютно булькая, кофе капал в чашку, я размышлял над своим сном.

Итак, мне приснилась мертвая ныне Мари да к тому же столь непохожая на саму себя при жизни — рассерженная, раздраженная, злая и недовольная всем на свете. И эта ее бесконечно повторяющаяся фраза про то, что я не считаю собак, а потом и тявканье! К чему бы это?

Разумеется, здесь мои мысли благополучно переключились на Билли: я подумал, что совсем забыл про нашего славного пса, а надо бы позвонить и узнать, что с ним и когда его можно будет забрать домой. Почти тут же меня кольнуло: а ведь все вновь сводится к ветеринарии и в конечном итоге к собакам!

Все началось с того, что я стал сопровождающим дворняги Билли — московского подарка для Лулу; в самолете мне повезло сидеть рядом с Мари, которая точно так же везла с собой собаку для кого-то из знакомых; мы вполне душевно пообщались и расстались, даже толком не попрощавшись.

Зато на следующий день Мари страшно обрадовалась, увидев меня в офисе отца! Она сделала все, чтобы попасть в наш дом — разыграла передо мной влюбленность, смеялась и прижималась ко мне. В доме она легко подружилась с Лулу, с которой и знакомиться не пришлось — тут же выяснилось, что они давно были знакомы. Итог — ночной визит ее дружка Нико, которого встретил и куснул Билли.

Вскоре — странное похищение Лулу и еще более странное требование в обмен на ее жизнь вернуть то, что «нам не принадлежит». Перед похищением злоумышленники делают неумелый укол в бедро Билли мощного средства, используемого при операциях животным; чуть позже я узнаю от Мишеля, что Мари неплохо знала некоего ветеринара…

И вот Мари и Нико — оба жестоко убиты, а на меня совершено покушение сразу после моего визита в ветклинику «Бастет». Уж не он ли и есть жестокий убийца с проволокой в руках? Жестокий убийца с большими светлыми глазами. Мне они особо запомнились… Как у ангела, правда, падшего…

К концу своих размышлений я твердо решил, заранее созвонившись с комиссаром и обеспечив себе подкрепление, явиться в клинику «Бастет» чуть раньше условленного времени, чтобы бросить взгляд где-нибудь на входе: их славный доктор и мой падший ангел — не одно ли это лицо?

Задумавшись, что мне даст подтверждение этого факта и с какого боку во всем этом деле может быть замешан ветеринар, я крутил в пальцах чайную ложку, которая вдруг выскользнула, улетев под стол. Чертыхнувшись, я полез за ней.

Надо сказать, этот длинный стол на кухне отца является продолжением разделочного — своего рода тумбы, тяжелой и массивной, — уставленного кухонной техникой.

Разумеется, я залез под стол и тут же убедился, что ложка залетела под тумбу. Пришлось пошарить под ней пальчиками, а когда это не дало результата, сунуть самый длинный нож. Результат превзошел все ожидания: я достал не только ложку, но и маленький тонкий шприц с иглой.  

Глава 32. Неудачный день

Вновь устроившись за столом, я осторожно положил шприц перед собой. В нем еще оставалось немного лекарства, а поршень был наполовину выдвинут. Итак, скорей всего, этот шприц появился здесь либо в ночь первого визита Нико, когда его покусал Билли, либо в день похищения Лулу. Вполне возможно, на нем могли остаться отпечатки пальцев. Интересно, кому сей шприц предназначался? Стало быть, нужно срочно отправляться в полицию: передать шприц экспертам, договориться о подкреплении для визита в клинику, ну а кроме того, я должен еще успеть составить фоторобот убийцы.

Я быстро собрался и покинул дом; полчаса пути, и я был в кабинете комиссара Риво, не без торжественности преподнеся ему свою находку. Внимательно меня выслушав, комиссар отправил шприц экспертам, а меня повел в отдел информации, где я пытался составить фоторобот моего незадачливого убийцы. Большие, широко распахнутые и очень светлые глаза — пожалуй, только они и остались у меня в памяти, все остальное ушло в тень.

Вернувшись в кабинет, комиссар угостил меня горячим кофе. Сделав первый глоток, я ощутил, насколько же в подобные октябрьские дни аромат и вкус кофе кажутся особенно волшебными, и поделился своими размышлениями с Риво. Он лишь усмехнулся и традиционно закурил свою трубку.

— Кофе — великий волшебник! Я буду зевать весь день, если с утра не выпью пару чашечек!

Мы с комиссаром поболтали обо всем и ни о чем — не знаю, как сам Риво, а я напряженно ожидал результата экспертизы шприца. Когда наконец-то раздался телефонный звонок и комиссар взял трубку, я замер; казалось, прошла целая вечность, прежде чем он, все внимательно выслушав, брякнул трубку назад и подмигнул мне.

— Не буду повторять вам все термины нашего эксперта, скажу по-простому: в шприце — остатки снотворного, используемого в ветеринарии, отпечатков нет, стало быть, работали в перчатках. Как вам это?

Ну, конечно! Шприц могли выронить в день похищения Лулу — вкололи снотворное оглушенному Билли, потом шприц выскользнул из рук, улетел под стол. А могли выронить его и в ночь первого визита. Но для чего? Для того, чтобы усыпить Билли и отправиться по дому в поисках непонятно чего? Или чтобы уже тогда похитить Лулу?

Увы, на данный момент все это были вопросы без ответов. Бог их знает, что искали, чего требовали от Старого Лиса печальная Мари и ее нервный Нико! Бог их знает, каким тут боком задействован зловещий парень с ангельскими глазами и дьявольскими ручками. Я подумал, что теперь самое время отправиться в компании парочки инспекторов в клинику «Бастет» — посмотреть на доктора Буасье и попытаться выяснить, что конкретно связывало его с покойной Мари и не он ли поставщик снотворных средств для Билли.

Я дождался обещанных инспекторов и в двух словах объяснил им суть задачи: в том случае, если доктор подойдет под мое описание убийцы, немедленно его задержать. Если же окажется, что мсье Буасье и близко не похож на моего «ангела», я дам им знак, после чего они могут спокойно возвращаться в управление. Выслушав мой инструктаж, инспектора дождались одобрительного кивка комиссара, и мы отправились.

Бывают дни, когда все складывается как бы само собой, легко и безупречно, словно откуда-то с небес некие силы, играючи, направляют нас в нужные двери, подталкивая в нужное время к нужным людям. А бывает все с точностью до наоборот — что бы ты ни делал, какие бы героические усилия ни прилагал, а все выходит боком.

Наверное, в день после покушения на мою молодую жизнь мне следовало не дергаться и сидеть дома, благодаря небеса за свое чудесное спасение: моя святая удача после жуткой ночи, очевидно, притомилась и устроила себе передышку. Я за считаные минуты доехал в компании инспекторов до клиники.

Я подумал, что, возможно, доктор уже приехал, ведь мы договорились на десять часов утра. Приказав инспекторам ожидать меня у дверей клиники, я бодро вошел внутрь. Новая симпатичная регистраторша без труда нашла запись о моей условленной встрече с доктором Морисом Буасье и, слегка нахмурив бровки, бросила выразительный взгляд на часы: было уже начало одиннадцатого, а доктором и не пахло. Она даже позвонила ему, но не отвечали ни домашний, ни мобильный телефоны доктора.

Девушка мило улыбнулась, извинилась и развела руками, тут же предложив услуги другого специалиста, но я вежливо отказался. Что было делать? Я отпустил инспекторов, а сам созвонился с отцом: с ним на пару мы навестили Лулу, которая уже вполне пришла в себя.

Потом мы отправились в ветеринарную клинику, где выздоравливающий Билли дружески помахал нам хвостом. После всего этого нам только и оставалось, что вернуться домой, сообразить ранний ужин с отбивными и салатиками, в связи с прохладной погодой уютно устроиться за столиком в гостиной.

Здесь Старый Лис не без торжественности достал новую бутыль джина и разлил по чуть-чуть мне и себе.

— Мой дорогой Ален, — начал он прочувствованным голосом, любуясь джином в хрустальном стакане. — Наверное, я должен перед тобой извиниться. Если помнишь, в ужасную ночь, когда на тебя было совершено покушение, я сгоряча пожалел разбитую бутылку моего любимого джина. Прости меня, сын! Разумеется, твоя жизнь неизмеримо дороже самого лучшего джина. Благодаря тебе спасена моя дорогая Лулу, благодаря тебе у нашей семейной фирмы замечательный сайт. Давай же, мой дорогой Ален, выпьем за твое здоровье и благополучие! Поверь: свой тост я поднимаю с чувством особой благодарности. Чин-чин!

— Чин-чин!

Как мало нужно человеку если и не для счастья, то просто для ощущения радости бытия! Несколько слов искренней отцовской благодарности — и я ощутил себя вполне благополучным. Мы еще немного посидели, неспешно перекидываясь отдельными репликами, отпивая маленькими глотками волшебный джин, а ближе к одиннадцати разбрелись по своим спальням.

Слава богу, я не спешил сразу укладываться спать – словно печенкой чуял, что события этого дня на том не завершатся. Я стоял у темного окна, по которому начали беззвучно стекать первые полоски дождя, и в моей памяти вдруг всплыл хрипловатый женский голос:

И снились ей долгие серые сны

Про таинство вечное — смерть…

Я невольно тряхнул головой, усмехнувшись. Ну, конечно, мне не забыть, как меня беззастенчиво пыталась снять, то декламируя стихи, то набавляя цену, интересная мадам в ресторанчике славного Рафика. Надо бы при случае спросить его, не видал ли он ту даму раньше. Просто интересно, почему она уселась именно за мой столик?

Можно, конечно, немного пофантазировать. Допустим, проходя мимо «Бейрута», мадам увидела в окне мой профиль, немедленно влюбилась с первого взгляда, зашла, случайно услышала отрывок моей беседы по телефону, поняла, что я — русский и… Ну и понеслось — ностальгия, душевные порывы, зов плоти фемины «слегка за пятьдесят»…

Про таинство вечное — смерть…

А ведь та мадам была роскошно одета… Скорей всего, к ресторанчику она прибыла на машине. Зачем? Неужели очередная случайность? Ехала мимо и внезапно жутко захотела кофе…

Я еще не успел додумать свою мысль до конца, как раздался телефонный звонок, в тишине дома прозвучавший почти оглушительно. Я взглянул на экран сотового — звонил комиссар Риво.

– Ален, еще не спите? А у нас тут новый труп… Разумеется, все в том же месте – на кладбище Монмартра, правда, немного в другой части, гораздо более посещаемой. Мы только что получили сообщение, я выезжаю. Присоединяйтесь!  

Глава 33. Смерть убийцы

Я подъехал к уже почти родным воротам кладбища около полуночи. Вновь меня встретил полицейский, на этот раз лишь кивнув, и повел на место, в прямо противоположную часть кладбища. Только тут, двигаясь по чуть шуршащему гравию мимо живописных могил и гигантских деревьев, я вдруг почувствовал резкую смену настроения: это было нечто, что трудно объяснить словами, что витало в самом воздухе, в сумрачных тенях кладбища, вокруг возникающих из тьмы надписей на могильных камнях.

Таинство смерти! Я словно шагнул в другое измерение, где все равны, где нет королей и плебеев, а лишь одни бессмертные души — белые или черные.

— Это здесь… — сказал полицейский.

В тусклом свете фонарей я сначала увидел спину склонившегося над чем-то комиссара, а затем, как только он развернулся ко мне, отступив чуть в сторону, и своего «знакомого» убийцу.

Что ж, и эта смерть была оформлена по примеру предыдущих: парень, словно в глубочайшей задумчивости, сидел, запрокинув к черному небу бледное лицо с остановившимся взглядом широко распахнутых глаз, спиной опираясь о колени бронзового шута, который, подперев скулу рукой, с печальной гримасой смотрел в затылок трупу.

— Представьте себе, это тоже могила русского — танцора Вацлава Нижинского, — проговорил комиссар, невольно понижая голос, словно лунная ночь и молчаливое окружение могил не давали ему права нарушать святую тишину. — Я бы и знать не знал, кто это, но моя супруга всю жизнь просто обожает балет; буквально на днях прочитала мне статью в журнале про этого самого Нижинского. Господи, да она мне о нем все уши прожужжала!

Вот так смерть убийцы дала мне уникальный шанс увидеть могилу артиста балета в лунном свете. Невольно шевеля губами, я попытался прочитать скромный текст на могильном камне: Вацлав Нижинский, даты жизни и смерти…

И тут же на память пришли строчки из дневников уже полусумасшедшего Нижинского — книга случайно попала мне в руки в прошлом году и была прочитана залпом, оставив сильнейшее впечатление: «Шекспировские клоуны, у которых так много юмора, мне симпатичны, но у них есть злобные черты, из-за чего они отдаляются от Бога. Я ценю шутки, так как я Божий клоун. Но я считаю, что клоун идеален, только если он выражает любовь, иначе он не является для меня Божьим клоуном…»

У меня мгновенно появилась мысль, что убийца нашего убийцы также читал дневники Нижинского и с долей черного юмора пристроил тело своей жертвы — при жизни человека с ангельским ликом и черной душой — у ног «Божьего клоуна».

…Комиссар негромко переговорил с прибывшими экспертами, кивнул и отступил в сторону, дав приказ действовать. Тут же откуда-то из тьмы выступили доселе невидимые мне санитары: они быстро и аккуратно уложили труп в мешок, застегнули молнию, перекинули на носилки и понесли тело на выход по той же аллее, по которой пришли сюда мы.

— Что скажете? Ну и денек, — только и выдохнул комиссар, глядя на меня устало закрывающимися глазами. — Судя по всему, наше дело, вместо того, чтобы распутываться, наоборот все сильнее закручивается. Еще немного, и я перестану понимать, кто кого и за что убил и есть ли вообще виновный? До сих пор я был уверен, что существует убийца-одиночка, безжалостно убирающий всех своих вчерашних помощников в некоем совершенно непонятном деле. И вот — убит он сам! Не сбит машиной, не забит в общей драке — убит! И снова труп на могиле. Жаль, мы не можем закрыть кладбище хотя бы на пару дней, пока все эти убийства уже наверняка не прекратятся! Мы приезжаем за телом, увозим его, кладбище вновь открывают для посещения туристов; на следующий день — нате вам, получите новый труп! О господи, кто же все это мог сотворить?

И тут же, словно произнесенный монолог дал новое направление его мыслям, комиссар обернулся в темноту, дав резкие и четкие команды — осмотреть все вокруг, а также с утра опросить все местное население, особенно собачников, что вечером выгуливают в окрестностях своих собак, — вдруг кто-то что-то видел.

Из темноты в очередной раз выступили новые персонажи — инспекторы полиции, и я подумал, что на этот раз все слишком напоминает театр марионеток: щелчок пальцев — и перед вами один персонаж, еще жест — и его место занимают новые лица. Главное — не потерять головы от быстрой смены персонажей.

Комиссар отдал последние распоряжения, развернулся ко мне и жестом пригласил на выход:

— Пойдемте, Ален. Интересно, что последует за этой смертью? Надеюсь, весь этот кошмар когда-нибудь прекратится.

По своему обыкновению, он известным мне до подробностей движением выбил трубку и на ходу набил ее новой порцией табака.

— Лично мне все происходившее рисуется так… Сегодня ранним вечером, едва начало темнеть и все «кладбищенские» туристы исчезли, некто присел вместе с убийцей у могилы, быть может, даже приобнял его за талию и… нажал на спусковой крючок пистолета с глушителем. После этого встал, отряхнулся и пошел на выход — вот как сейчас идем мы с вами. Как ни ужасно выглядит картина, а происходило все наверняка очень просто и обыденно.

Комиссар неторопливо закурил трубку.

— Я пытался допросить сторожа — бесполезно. В такую дождливую погоду туристов почти нет, и он не выползал из своей будки… Как бы там ни было, а здесь явно появляется новый персонаж — до сих пор убивали, перерезая шею проволокой, а в данном случае использован банальный пистолет.

На глазок эксперт сказал, что, судя по всему, использовали дамский пистолет с пулей-капсулой, наполненной дробью, их обычно используют на близком расстоянии. Так что парень еще какое-то время мучился – сидел, прислонившись к ледяным коленям шута, и стонал. Так сказать, заслуженная кара за грехи…  

Глава 34. Подсказка снов

События этого дня в буквальном смысле выбили меня из сил. Простившись у ворот кладбища с комиссаром и договорившись, что завтра непременно приеду к нему, чтобы узнать все последние новости, я на автопилоте долетел до дома, поднялся в свою комнату и мгновенно уснул: моя голова упала на подушку, а я снова погрузился в сновидения.

Этот сон явно перекликался с предыдущим, настойчиво продолжая тему, служа очередной подсказкой; вся информация, накопившаяся в моей голове, получившей наконец передышку, начала неторопливо перевариваться, как пазл, факт к фактику складываясь в неожиданный рисунок.

В этом сне все опять сводилось к собакам; на этот раз я их выгуливал. Все мои подопечные были громадными дворнягами, и я с трудом удерживал их на поводках. При том главной моей задачей отчего-то было точно сосчитать их всех, а это оказалось практически невозможно — псы кружили на месте, бесконечно менялись местами, прятались друг за дружкой, словно их целью было если не свести меня с ума, то окончательно запутать.

«Билли, дружище, скажи им, чтобы хотя бы пять минут посидели неподвижно!» — не выдержав, в конце концов взмолился я. А Билли был тут же, рядом, по правую руку от меня. Задумчиво потирая лапой нос, он ответил мне, как самый обычный человек: «Ты забыл? Это все Паша виноват — накормил меня какой-то гадостью. Теперь замучаешься запорами».

Почти тут же рядом с нами оказалась Анастасия из приюта «Друг человека». Она потрепала по загривку сначала Билли, а потом — меня, как будто между нами не было ровно никакой разницы: «Ну, что, все поняли, ребята?..»

«…Все поняли?.. Все поняли?.. Все поняли?..»

Этот жизнерадостный бодрой голос, как заевшая пластинка, еще звучал во мне, когда я проснулся в полумраке своей комнаты. Откуда-то снизу, наверняка из кухни, доносились звуки радио и работающей кофемолки, за окном мягко стучали по подоконнику капли дождя, а во мне беспрерывно и монотонно звучал лукавый девичий голос: «Все поняли, ребята?..»

Несколько минут я в прострации пялился в смутно белеющий потолок. «Что же тут понимать? — мелькнула мысль. — И понимать нечего. Все в принципе и так ясно. Собаки огромных размеров летят в Париж. Подозрительный Паша чем-то их «кормит»… Ясно чем! Наверняка в желудках псов перевозится какая-то контрабанда! Паша перепутал пса, скормив «груз» собаки Мари нашему Билли. С того все и началась. Так просто!.. Нужно срочно позвонить в Москву».

С этим решением я внезапно ощутил прилив сил, энергично вскочил и, с невероятной скоростью приняв душ, одевшись и приведя себя в порядок, спустился к отцу на кухню, застав его за чашечкой кофе с круассанами.

— С добрым утром, мой дорогой Ален! — он слегка усмехнулся. — Поздравляю: пожалуй, впервые за все время ты спустился к завтраку вместе со мной. Могу я предложить тебе кофе?

От чашки кофе я не отказался, но, делая первые глотки, мимо ушей пропускал все реплики отца, в очередной раз выстраивая события последних дней по порядку. Итак, договариваясь с отцом о предоставлении мне «политического убежища» на неопределенный срок, я обещал в качестве «платы» привезти бездомного пса из приюта «Друг человека». Перед отлетом я принял Билли из рук активистки приюта по имени Анастасия. Что же тогда она мне сказала? Совершенно точно тогда прозвучало имя некоего Паши!..

«…Мы сделали Билли укол, чтобы в течение нескольких часов полета он мирно спал. Этот укол имеет слабительный эффект, так что постарайтесь по прибытии создать условия, чтобы парень справил нужду, вы понимаете? Вообще-то Билли страдает запорами, но один наш несознательный работничек накормил его перед отъездом чем-то непотребным, хотя мы всегда перед дорогой стараемся не перегружать желудок животных тяжелой едой. А этот Паша — любитель поддать — поделился своим закусоном с Билли. Ну, ничего, Паша у меня еще попляшет!..»

Удивительно, как порою долго до нас доходят вполне очевидные факты! Некий Паша, который «чем-то накормил» собаку, судьба которой лететь в Париж, и тут же — моя соседка по самолету Мари, точно так же, как и я, сопровождающая счастливо «усыновленного» пса из того же самого приюта… Все ясно: Паша, или кто там, перепутал собак! Пожалуй, чудесным совпадением можно считать лишь то, что Мари оказалась секретарем отца. И почему мне сразу же не показалась подозрительной ее радость при виде меня?

Вообще откуда во мне эта самоуверенность: девушка в меня влюбилась, она так рада вновь меня увидеть?! Ведь она обрадовалась явно из-за совсем другого — просто ей, кровь из носа, необходимо было увидеть Билли! Вот почему мы с ней в конце концов оказались в доме отца, вот почему Мари тут же подружилась с Лулу — весьма кстати оказалась их совместная работа в рекламном агентстве. Но странно, все разговоры у них шли не о «Мадлен» и общих знакомых, а о собаках — собаках, которых, по словам самой Мари, она с детства терпеть не могла!

Что ни говори, а вывод из всего этого вполне очевиден: «усыновление» собак вполне может быть «крышей» для криминала. Контрабанда без особого риска! В желудках крупной собаки (собак?) можно перевозить наркотики, алмазы и прочие ценные штучки…

— … ты меня совсем не слушаешь!

Эта реплика отца, произнесенная с самыми возмущенными интонациями, вернула меня в реальность: Старый Лис, поджав губы, укоризненно качал головой, по всей видимости, собираясь покинуть дом. На нем уже был плащ, а в руках он держал ключи от машины.

Заметив мой вполне осознанный взгляд, отец любезно поклонился:

— Слава богу! С возвращением, дорогой Ален! Не знаю, где витают твои мысли, но спешу довести до твоего сведения, что я отправляюсь в офис. Ты, полагаю, отправишься туда чуть позже?

Я согласно кивнул и, проводив отца, ринулся в гостиную – поудобнее устроился в кресле и набрал московский номер Анастасии.  

Глава 35. Сказка о курочке Рябе

Наш разговор вышел на редкость бестолковым. После традиционных вопросов-ответов по поводу самочувствия Билли и благополучно ли он прижился на новом месте, я наконец-то смог задать свой главный вопрос, на который моя собеседница только горько усмехнулась.

— Ах, этот Паша! На редкость отвратный тип. Пил как сапожник, то и дело пропускал свою смену, матерился, в том числе и в разговоре с клиентами… Слава тебе господи, он позавчера нас покинул — пусть так и не хорошо говорить, но, думаю, так лучше и для него, и для нас.

Признаться, я слегка опешил.

— Анастасия, вы хотите сказать?..

— А что тут хотеть? Говорю, что есть: умер наш Паша! Как нам сообщили, допивал свою очередную бутылку самогона, и сердце его не выдержало. Вот и все!

Разумеется, мне тут же пришло в голову, что в этом, «собачьем», деле никто просто так не умирает, и, стало быть, нашлись свои убийцы и в Москве, чтобы избавиться от лишних свидетелей. Ясное дело, доводить свои мысли до Анастасии я не стал, вместо того спросил, неизвестны ли ей какие-либо знакомые оного Паши, кто мог бы знать о его контактах и прочее. Конечно, она удивилась моему непонятному интересу. Вот тут я почел разумным минимально ввести ее в курс дела:

— Послушайте, Анастасия, не хочу вас пугать, но в ближайшее время к вам, по-видимому, придут из полиции, чтобы допросить по поводу этого самого Паши. Дело в том, что он использовал желудки ваших псов для контрабанды — не буду сейчас вдаваться в подробности, вы сами скоро все узнаете. Я же прошу вас собраться всем коллективом и попытаться вспомнить все, что касается Паши: быть может, кто-то из вас видел его в компании неких лиц, или кому-то Паша что-то такое необычное сообщал, понимаете?

Естественно, первые секунды славная Анастасия была в шоке, а потому понимала туговато, но постепенно все до нее благополучно дошло.

Напоследок мы обменялись нашими координатами и расстались, как и на вокзале, лучшими друзьями.

Не теряя времени, я поискал у себя номер майора Петра Ивановича Лучникова, с которым в свое время мы неплохо подружились, — по всему выходило, что пора было ввести в курс дела и полицию России.

Майор после приветствий веселым голосом сообщил, что мой звонок прямо к его утреннему чаю — недаром, дескать, все его коллеги шутят: у Лучникова такой ароматный чаек, что и в Париже унюхаешь.

— Петр Иванович, а я ведь и звоню вам из Парижа! — обрадовал я майора и кратко ввел в курс дела: рассказал о своем знакомстве с приютом «Друг человека», о Билли, о Мари Петрофф и всех прочих парижских приключениях, включая три трупа на кладбище Монмартра.

Выслушав мой рассказ, майор только присвистнул:

— Весело живете! И кстати, твой рассказ кое-что мне напомнил. Не буду сейчас ничего тебе говорить, чтобы не мутить воду, просто перезвоню позже, когда наведу справки. Идет?

— Идет, Петр Иванович! Только давайте, в целях экономии, я сам перезвоню вам из парижской полиции — вам теперь работать вместе, а я выступлю скромным переводчиком. Договорились?

— Договорились, дорогой мой человек!

Я организовал себе еще одну чашечку кофе, ощущая легкое волнение, выпил его стоя и отправился в управление полиции к комиссару Риво.

Ей-богу, пройдет не один десяток лет, а я наверняка буду в красках и ощущениях вспоминать этот парижский октябрь: музыку дождя и почти летнее, теплое солнце, свою грусть вперемежку с лирическими моментами и аромат кофе, каждый раз возвращавший радость бытия.

Я приехал в управление практически как свой человек, поднялся в кабинет к комиссару и, неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, рассказал ему о своих снах про собак и про идею, которую они мне дали.

Комиссар внимательно меня слушал и дымил своей трубкой. Когда мой рассказ благополучно подошел к концу, в кабинете на несколько мгновений повисла тишина.

— У вас нет ощущения, что мы с вами — герои одного из нынешних полицейских сериалов? — наконец произнес комиссар с лукавой полуулыбкой. — Я работаю в полиции почти сорок лет и с полной ответственностью могу сказать, что ежедневная рутина нашей работы мало интересна: грабежи, кражи, убийства в драках или криминальные разборки — во всем этом на самом деле мало захватывающего. Но это дело, оно…

Он пощелкал пальцами, подыскивая слово.

— Оно какое-то киношное! Как будто нас пригласили сыграть самих себя в кинофильме по сценарию человека с больной психикой. Последние дни я все спрашиваю себя: все это происходит на самом деле?

Что я мог ему ответить? Как поется в какой-то песне, «жизнь полна импровизаций». Но сомневаться в том, что все происходящее с нами вполне реально, не приходилось: печальная и красивая парижанка Мари Петрофф, в которую я влюбился в самолете, жестоко убита…

— Кстати! — вдруг многозначительно поднял палец комиссар. — Сегодня нам стало известно, кто наш убитый убийца. Сегодня утром к нам в управление явился владелец клиники «Бастет», мсье Живо; он молча кинул газету с портретом убитого и кратко сообщил, что это доктор Морис Буасье, который сотрудничал с его клиникой. Каково, а? — Комиссар покачал головой. — Жестокий убийца был ветеринаром, что полностью совпадает с вашей версией: стало быть, именно он руководил контрабандой, которую переправляли в желудках псов. Но вот что привозили к нам из России?

Мы еще немного поговорили на эту тему, после чего комиссар на несколько минут меня оставил, чтобы отчитаться начальнику уголовного управления и ввести его в курс дела по поводу сотрудничества с московскими коллегами.

Дождавшись его возвращения, я взглянул на часы и понял, что пора звонить. Комиссар кивнул мне и мирно устроился в своем кресле.

На этот раз разговор получился лаконичным, но чрезвычайно насыщенным. После первых же слов приветствия майор перешел к делу:

— Итак, докладываю о наших последних открытиях. Первое. Ваш Паша, который кормил животных в приюте, оказывается, имел богатое криминальное прошлое: три срока в местах лишения свободы за участие в крупных ограблениях. Достигнув шестидесяти лет, мужичок словно бы остепенился, жил тихо и мирно, ни в каких аферах не участвуя, с прежними друзьями-товарищами не общаясь. Словом, про него все благополучно забыли, посчитав раскаявшимся в неправедной молодости мирным пенсионером.

Во время короткой паузы я услышал, как майор шумно отхлебнул горячего чая из чашки.

— И вот, как удалось выяснить, полгода назад наш пенсионер внезапно обратился в приют для бездомных животных «Друг человека» с нижайшей просьбой позволить ему абсолютно бесплатно ухаживать за несчастными тварями божьими, холить их да кормить. Разумеется, подобное волонтерство в приюте приветствуется, к тому же пенсионер чуть ли не ночевал там — времени-то свободного уйма! К собакам и кошкам относился действительно с любовью, разговаривал с ними, как с людьми. Но вот только Паша пил по-черному, каждый день. И собаки да кошки становились его «собеседниками», им он рассказывал о подвигах своей молодости. Во всем же остальном он был ответственным, надежным, готов был работать с утра до ночи и не просил ни копейки за свой труд, что, по признанию одной сотрудницы, всех очень удивляло.

— Так вам удалось выяснить, что за всем этим волонтерством стояло? — не выдержав, перебил я.