Ведьма Резник Юлия
Она боится. Это видно невооруженным взглядом. В глазах плещутся миллионы различных эмоций. Паника, интерес, желание? Игорь садится около нее, обхватывает руками лицо. Проводит пальцем по губам:
— Все будет только так, как ты позволишь, — шепчет.
— Хорошо, — хриплый шепот в ответ.
— Я тебя поцелую. Ладно?
Несмелый кивок. Он целует ее нежно, трепетно, но она все равно дрожит. Сердце колотится, как сумасшедшее. Мужчина смотрит на нее пристально, прикидывает что-то в уме. Потом отодвигает Ксению, ложится на спину, закидывает руки за голову, и в ответ на ее удивленный взгляд говорит:
— Я полностью в твоем распоряжении. Все будет так, как хочешь ты. Никакого принуждения.
Глаза Ксении потрясенно распахиваются.
— Ну же, Ксень, не бойся. Может, связать меня? — протягивает задумчиво. — Тебе будет комфортнее?
И опять она утрачивает свою надменную маску. Губы подрагивают, лицо становится каким-то совершенно детским и беззащитным.
— Нет, Игорь, — откашливается, — не нужно никого связывать.
И тут же ныряет в омут с головой, неумело касается губами его губ и замирает выжидающе. Усилием воли Игорь запрещает себе шевелиться. Она несмело целует губы, нос, скулы. Совершенно по-детски. Неумело. А он заводится, как сумасшедший, так, что даже дыхание перехватывает. Ксения отстраняется, касается его щеки рукой, поглаживает, опускается к шее, пальцами проводит по впадинке, между ключицами, целует в яростно бьющийся на шее пульс. Скользит рукой по безволосой груди, щекочет ребра, поглаживает пресс, и все это — не отрывая взгляда от его, Игоря, глаз. Спускается еще ниже… Туда, где все полностью для нее готово. Несмело обхватывает длинный ствол. Он судорожно выдыхает. Начинает легкие, поглаживающие движения рукой.
— Ты — красивый, — шепчет.
Игорь лишь низко стонет в ответ. Нет, он все еще помнит о том, что является главной целью происходящего, но, хоть убей, у него не получается оставаться в стороне, как изначально планировалось. Он с головой ныряет в свою любовь к этой непостижимой женщине. Пусть будет больно потом… Ладно. Выдержит, стерпит. Но сейчас есть он и она. Его ведьма. Его любовь.
А Ксения поцелуями прокладывает дорожку по его груди, перекидывает ногу, оседлав, устраивается на его бедрах.
— Сними, пожалуйста, — указывает на ведьмин балахон.
Она послушно и бесстыдно выполняет его просьбу. В конце концов, он видел ее обнаженной уже не один десяток раз. А он стонет от открывшейся красоты, потому что каждый раз — как первый. Эти маленькие грудки сводят его с ума. И с чего вдруг? Раньше он предпочитал более пышные размеры. А тут негусто, но так все красиво… Идеально. Рот наполняется слюной — так хочется попробовать их на вкус. Некстати вспомнил руки Степана на ее груди. Черт… Лучше об этом не думать. А Ксения, видя, как его скрутило, берет его ладони и прикасается ими к себе. Ведет вверх, к крепким грудкам, к возбужденным соскам. Игорь не может не воспользоваться открывшейся возможностью. Сжимает их легонько, перекатывает между пальцев. Стонут оба, в унисон. Мужчина ласкает ее всю — грудь, спину, руки… Она склоняется над ним, целует робко, а он, как оголодавший, накидывается на ее губы. Ксения не замечает, как начинает тереться промежностью о его пах, и он шипит. Даже легкий хлопок сверхчувствительная головка воспринимает, как наждачку.
— Больно? — растерянно.
— Нет. Просто сними… — проводит пальцем по краешку слипов.
Девушка встает с него, нерешительно стаскивает белье, и он залипает на ее маленькой, худенькой попке. Ксения бросает на него несмелый взгляд через плечо.
— Возвращайся, милая.
Она робко поворачивается и быстро забирается на него абсолютно голая. Он опускает взгляд. Раскрытая из-за позы, насыщенно-розовая, припухшая, с влажно поблескивающим клитором… Обалденно красивая! Стонет, не в силах сдержаться. А она опять начинает о него тереться, как кошка, скользя губками по его члену. Игорь впивается в рот, толкается бедрами навстречу ее движениям. Но этого мало!
— Ксень, давай же, впусти меня…
Она открывает затуманенные глаза:
— Я не знаю, как… — нерешительно.
Он приподнимает ее, скользит пальцами внутрь. Влажно, очень влажно и туго.
— Вот так, — шепчет, поглаживая ее стеночки.
Ее переполняют миллиарды ощущений. И желание преобладает над ними всеми. Стонет, опускаясь на его пальцы.
— Давай, милая, так же, только на него, — поглаживает себя рукой.
Она берет его за основание и плавно насаживается. Он входит туго. Практически болезненно. Ксения стонет.
— Что случилось, девочка? Больно?
— Умхххх, — невнятно.
И вот он — внутри. Ксения насадилась и не шевелится, привыкая, подстраиваясь под его длину, сжимая его невольно. И он терпит, стиснув зубы. Хотя до боли хочется начать движение. Ведьма осторожно качнулась — раз, два… Не выдерживает, толкается ей навстречу, рвет ритм. Начинается скачка, которую, как ему кажется, он не преодолеет — настолько сильно хочется кончить. А она еще далека, и Игорь это отчетливо понимает. Смачивает пальцы в их соках и начинает помогать себе рукой, поглаживая набухший клитор. Она движется на нем, взмокшая от напряжения, пот струится по лицу и между грудей. Невероятно сексуально! Финиш приближается, а Игорь с трудом сдерживает себя. Ксению начинает натуральным образом потряхивать от напряжения, она близка, как никогда. Он сильно надавливает на пуговку клитора, и ведьма кричит в пароксизме страсти. Игорь догоняет ее и, в последний момент успевая вытащить член, обжигает горячими струями свой живот. Она падает на него, не переставая дрожать, не замечая, что пачкается в его сперму, и в одно мгновение проваливается в сон.
Он лежит, не в силах пошевелиться еще несколько минут. Он окрылен… Он низвержен. Он влюблен и проклят. Он силен и, как никогда, слаб. Он на вершине мира, он у ее ног. Он — герой, он — предатель.
Перекладывает бережно Ксению на постель. Вдыхает последний раз горький аромат ее волос, целует скулу. Встает. Нужно обтереть ее. И самому обмыться. Нет, не под душем. Он еще не готов проститься с ее тонким ароматом на себе. Просто обтереть живот… Натягивает джинсы. Выходит, крадучись, как преступник. Но в чем его вина? В том, что полюбил ту же женщину, что и друг? А мог ли он этого избежать? Заходит в душ, смывает сперму с живота, моет руки, пристально глядя на себя в зеркало. Смачивает полотенце и выходит из ванной. Дверь в комнату Степана открыта. Заглядывает к другу. Тот напряжен, и это сразу бросается в глаза.
— Все?
— Все.
— Помогло?
— Не знаю, она сразу уснула.
— Так утомил? — ехидно, и почти сразу же отчаянно, — черт, Слабый, прости…
— Да ладно. Понимаю я все, — устало потирает глаза, — пойду, оботру ее, пока полотенце не остыло.
И выходит из комнаты. А Степан идет к снарядам и, преодолевая адскую боль, принимается за упражнения. Может так он сотрет из памяти произошедшее, может так преодолеет черную ревность, разъедающую кислотой его душу?
Ксения спит, а мужчины, преодолев первую неловкость, наконец, спокойно принимаются каждый за свою работу. В тишине готовят ужин, который сами же и съедают, приняв нелегкое решение Ксению не будить. Завтра тяжелый день — понедельник. Пусть выспится.
Вечером Игорь помогает Степану с сероводородной ванной, до которой не доходили руки в последние дни. А после сидят на берегу, смотрят на звезды и думают каждый о своем. Сколько их было, таких вечеров? Тысячи. С самого раннего детства. С тех пор, как маленького перепуганного Игорька поместили в приют, где с рождения находился Степан. Зареванный крохотный малец был до смерти напуган. Оглушен и шокирован изменениями в своей жизни. Он постоянно плакал, звал маму, и не мог понять, почему она не приходит. Сколько дней он просидел на скамейке у входа, в надежде, что за ним придут? А потом прибился как-то к старшему на четыре года Степану и всю свою любовь, всю детскую преданность сосредоточил на друге. А Степе, вовсе не знавшему любви, такое обожание было только в радость. Так и жили. Росли, взрослели, крепли, делились мечтами и секретами, строили планы на будущее. И не расставались практически никогда. Только на время армии Степана.
Вздыхают в тишине:
— Помнишь, как я тебя из армии ждал? Других бабы, а тебя я.
— Ага, и дождался ведь, — улыбается Степа, — один ты и дождался, — задумчиво.
— А поступление мое? Ты ж там всех запугал до усрачки.
— А чего они отличника брать не хотели? Развели кумовство.
— Так институт престижный, не для мальчиков детдомовских.
— Кто сказал? — И смеются оба.
— А фирму… Фирму, помнишь, как открывали?
И опять дружный хохот. Потому что это было действительно смешно. Степан пришел из армии в никуда. Как-то так вышло, что даже положенное детдомовцу жилье ему не дали. И делай, что хочешь! А тут еще Игорь через полгода из детдома выпускается. Устроился Степан в частную лавочку, устанавливали системы кондиционирования. Платили так себе, но опыта поднабрался. Да и с поставщиками оборудования связи наладил.
Когда Игорь вышел из детдома, стал вопрос о его дальнейшей судьбе. Друг рвался на работу. А Степан настаивал, что мозги Игоря не должны пропасть даром, как и школьный аттестат с отличием. Буквально за руку привел его в университет, хотя друг противился изо всех сил и психовал, мол, где это видано — тратить время на учебу, когда нужно деньги зарабатывать. Но Степа был непреклонен, мозги у Игоря были — дай Бог каждому. Вкалывать, как раб на галерах, с такой светлой головой было преступлением. Он всем сердцем желал ему лучшей доли. И настоял-таки, на своем — Игорь поступил. Хоть и с боем, уж больно непростой факультет выбрали. Где по большей части золотая молодёжь места оккупировала, ввиду престижности профессии. Но поступил, и выучился при всесторонней и полной поддержке Степана. Хорошо, что Игорю, в отличие от Зимы, вернули родительскую квартиру. Двушку-распашонку, в которой они и обитали поначалу. Тяжело им жилось и легко одновременно. Степан работал, уставая, как собака, Игорь учился, получая повышенную стипендию. Но находилось время и на пьянки, и на девчонок, трахались они в то время, как кролики. И споров кто с кем — не возникало. Если Степан положил глаз на одну подружку, Игорь автоматически подкатывал к другой. И наоборот. Никакого соперничества. Девок полно, а брат — один.
Спустя года три, Степан внезапно осознал, что как-то незаметно он взвалил на себя практически всю фирму. А директор, в чьи непосредственные обязанности это входило, все чаще закладывает за воротник, с радостью перекладывая на кого-то свою работу. Поделился он этими мыслями и с Игорем. А тот возьми и огорошь его:
— Ну, так и зачем ты на чужого дядю за копейки пашешь, если в состоянии уже собственное дело развивать?
— Я?! Собственное дело? Сбрендил, что ли?!
— А почему бы и нет? Сам говоришь — все на себя взвалил. Начиная от монтажа, и заканчивая участием в тендерах.
— Ты, точно, того! Это же не так просто…
И уже Игорь упирается, демонстрируя просто ослиное упрямство, зудит и зудит на ухо, пока Степан не соглашается-таки начать собственное дело. Ему всего двадцать шесть, Игорю — его главбуху и финансовому директору по совместительству — двадцать два. Сейчас их поступок кажется отчаянно смелым, как только решились? Как выстояли и поднялись на такой уровень? Начинали ведь с абсолютного нуля. Будучи уже в должности генерального директора, Степан еще около двух лет принимал личное участие в самых сложных работах, батрача наравне со всеми. Первый относительно большой заказ удалось заполучить только после четырех лет безупречной работы. Полученную прибыль было решено вложить в организацию собственного производства металлических конструкций, необходимых в работе. Денег, конечно, не хватило. Влезли в кредит, и понеслось… Бизнес рос, расширялся и выходил на качественно новый уровень. Степану тоже пришлось отучиться, потому как на определенном этапе ему банально перестало хватать знаний. Так он стал дипломированным строителем. И настолько окунулся в этот процесс, что все остальные моменты стали ему попросту не интересны. Тогда было решено функцию генерального директора переложить на Игоря, а за Степаном оставить должность технического детектора. Так они и жили, пока с Зимой не приключилась беда. Банальное нарушение правил охраны труда, которое привело к самым печальным последствиям.
— Пойдем, брат. Завтра опять к работе, нужно отдыхать, — прерывает воспоминания Степан.
Глава 11
Утро встречает Ксению приливом новых сил. Как же давно она не чувствовала такой бодрости! Потягивается, как кошка, а проснувшийся Игорь с интересом наблюдает за ней.
— Ну, как ты?
— У меня скоро нервный тик начнется от этого вопроса, — смеется Ксения, бесстыдно вставая с кровати и неторопливо одеваясь.
— Вижу, что хорошо, — улыбается Игорь.
Она зыркает на него через упавшие на глаза взлохмаченные пряди:
— Да, способ действенный. Только дальше что делать?
— Не заморачиваться. Решать проблемы по мере их поступления.
— А ты… Ты сможешь так?
Пожимает плечами:
— Разве есть какой-то иной выход?
Замолкают. Потому что выхода действительно нет. А пока она до такой степени себя загоняет, он и не появится. Ладно… Поднимут Степана, даст Бог, кончится война, и она отдохнет. Обязательно.
Бредет в душ, и сразу же к Степану.
— Вставай, лежебока! Ваша фея прилетела и готова дальше феячить.
Степан открыл глаза и поначалу не поверил, что перед ним Ксения. Настолько она преобразилась. Исчезли черные круги под глазами, лицо утратило землистый оттенок, и помолодела лет на пятнадцать. Казалось, что даже ее фигура несколько изменилась, утратив пугающую худобу.
— Ну же, Степан! Давай, в ванную, и сразу же ко мне.
— Подожди, Ксень! Ты как вообще? — ухватил за тонкую руку, не давая сбежать.
— Нормально, Степа. Нор-маль-но!
— А… Все нормально, правда? Он не…
— Нет, Степа, нет. Игорь позволил мне самой…
— Ты кончила?
Она вспыхивает в ответ. А он зубы сжимает, не имея сил удержаться от этого глупого вопроса.
— Да, я… Да.
— Первый раз, или ты уже ласкала себя сама?
— Первый, — шепчет.
— Я хотел бы подарить тебе этот оргазм, — смотрит прямо в глаза, и закручивается в них что-то сумасшедшее.
— Я знаю, — шепчет, — я бы тоже хотела.
— Да?
— Да.
— Я люблю тебя, Ксения. Так сильно люблю… Когда успел только!
Девушка обнимает его, гладит макушку, целует.
— Все будет хорошо. Потерпи немного.
С этого дня все возвращается на круги своя. Игорь работает, Степан лечится и помогает Ксении с хозяйственными делами амбулатории. И ведьма тоже полностью возвращается к своей практике. Лечит рукам военных, возобновляет прием детишек. Ну и особое внимание уделяет Степану. Врачуя его, порой, по два раза в день. И он сам не дает себе спуску. Разминка, гимнастика, превозмогая боль и преодолевая себя. Он уже практически может стоять. Он так сильно этого хочет! Возвращается чувствительность, полноценно восстанавливается работа всех органов. Всех! За исключением одного. Его младший друг до сих пор не подает признаков жизни. Хоть бы что-то, и то Степан бы так не переживал, но… Ноль, полный ноль. И он с ума сходит, изводя себя все больше и больше. Он знает, что Игорь удовлетворяет Ксению, но они как-то сговорились между собой и делают это незаметно для Степана. А он ни на минуту не может расслабиться, прислушиваясь и приглядываясь. Чертов параноик! Они ведут себя, как ни в чем не бывало. Близостью своей не кичатся, но даже это разъедает ему кишки.
— Степан, ты перегибаешь палку, — убеждает его ведьма, — все должно быть в меру. И твоя нагрузка тоже должна быть дозирована.
— Я хочу встать, — выделяя каждое слово, цедит мужчина сквозь зубы.
— И ты встанешь! Если не испортишь все. Сейчас ты себе только вредишь.
Степан отворачивается упрямо, но всё же возвращается в коляску.
— Когда?
— Ты уже можешь стоять, думаешь, я не знаю? Скоро и пойдешь. Имей терпение.
— Думаешь, это легко?! — взвивается мужчина. — Я как тебя с ним представлю, у меня внутри все переворачивается! На стены лезть готов от ревности.
— У меня нет выбора, Степан. Мне так отведено, и не мною решено.
— А кем, кем решено, что моя любимая женщина должна спать с другим?!
— Не гневи Бога и перестань зацикливаться на себе! Ты не думал, каково нам?!
— Думаю, не так уж и плохо!
Ведьма останавливается, приковывая к себе его взгляд:
— Плохо. Невозможно расслабиться… Как повинность отбываем.
— Ты кончаешь!
— И он кончает. Как воришка, втихую. С отстраненным выражением на лице и раздирающей душу болью в сердце. Ты подумал, каково Игорю?
— Я думаю об этом каждый день!
— А ты отпусти ситуацию. Все равно невозможно ни на что повлиять. Я не могу отказаться от секса, потому что отдаю беспрецедентно много энергии. Просто не могу.
Девушка выходит из комнаты истощенная и морально, и физически. Она на распутье. Она не понимает, что с ней. Необъяснимая тяга к обоим мужчинам. Да, Ксении запал в душу немногословный, серьезный Степан. Уже одно только это выбивает из колеи никогда не сталкивающуюся с чувствами, привыкшую к одиночеству ведьму. Но она четко видит его в своем будущем. И в нем же — будущем — она видит и Игоря! И тут одно из двух: либо она перестала понимать свои видения, либо судьба впервые показывает ей альтернативу.
— Привет. Чего лежишь?
— Устала, — бурчит Ксения.
— Мне…
— Нет! Все… Хватит! Надоело твое мученическое выражение лица каждый раз.
— Я просто не хочу тебя напугать!
— Напугать?!
— Да! И увязнуть не хочу… Еще больше, — добавляет Игорь тихонько.
— Ты как повинность отбываешь!
— А что это для меня, как не повинность? — взрывается. — Или ты, может, резко в меня влюбилась, и у нас все по любви, а я не в курсе?!
— А может и влюбилась!
Смотрит на нее шокировано.
— А как же Степан?
— Не знаю я, Игорь! Ничего не знаю. Мой он мужчина… Но и ты… Ты тоже мой!
— Это как? — смотрит на нее в полнейшей растерянности.
— Не знаю, Игорь. Чертовщина какая-то происходит последнее время. Голова кругом… Пойду, пройдусь.
— Какой пройдусь? Тебя шатает всю.
— Пройдусь! — сказала, как отрезала.
Он терпеливо ждал ее возвращения больше двух часов. Не дождавшись, пошел на поиски. Ксения далеко не уходила, сидела на поваленном бревне, устремив взгляд в звездное небо. Подошел к ней тихонько, сел рядом:
— Что дальше-то будет?
— Не знаю, — хрипло отвечает девушка. — Знаю только, что хочу тебя здесь и сейчас. Не потому, что надо, а потому, что хочется до ломоты.
Ксения смотрит на него своими глазами угольными, а он тает от ее слов. И, отбросив все сомнения, Игорь тоже позволяет себе быть счастливым. Здесь и сейчас. Пусть только на миг. Но разве счастье не состоит из вот таких коротких вспышек?
Обхватывает ее голову руками, притягивает к себе в долгожданном поцелуе. Скользит губами по ее сладким губам, поглаживает руками груди сквозь тонкий трикотаж футболки. И от этого его прикосновения еще более острые, практически болезненные. Ксения хочет его до боли. В нее вселяется какая-то дикая потребность. В безумной жажде целует, лижет его в ответ. Обхватывает ногами, ерзает. Одежда мешает. Прочь ее. Впервые берет инициативу в свои руки и стягивает с мужчины футболку. Какой красивый… Нравится ей безумно. И грудь лепная, и твердый пресс. И глаза колдовские… Зеленые.
— Красивый, какой же красивый мальчик, — шепчет запекшимися губами, — Люблю тебя. Мой!
Речь бессвязная, неразборчивая из-за хриплого и прерывистого дыхания. Но она дурманит, околдовывает его. Ведьма!
Снимает шорты, скользит рукой по члену. Стонут оба, в унисон.
— Красивый… упругий… гладкий. Мой! — добавляет алчно, и проводит рукой жестко так… На грани боли практически.
Он всхлипывает, перехватывает инициативу, сдвигается немного, приподнимает ее одной рукой, другой срывает ее простые асексуальные хлопковые слипы, оставляя их болтаться на одной ноге. И пальцами в сердцевину, где все истекает, готовое его принять. В лунном свете все окутано магией. Звезды отражаются в ведьминых шальных глазах. И желание, как морок, как наваждение, заслоняет собой все вокруг. Врывается в нее толчком. Подхватывает под попку, и на весу размашистыми движениями трахает изо всех сил. Она легкая, как пушинка, оттого не самая простая поза подходит идеально. Идеально плотно, идеально глубоко, идеально жестко. Ксения тоже активно движется, насаживаясь максимально. Ее лицо искажено в пароксизме страсти, густые волосы взмокли и завились в мелкие колечки. Она прекрасна в своей необузданности. Девушка опускает руку к клитору и начинает помогать себе кончить, в такт его отчаянным толчкам. Как же он хочет это видеть! Перед глазами уже рябит, он сдерживается из последних сил, и вот он. Взрыв! В горячке оргазма ведьма кусает его в основание шеи, и дрожит, в такт затихающим толчкам. И только сейчас он понимает, что кончил прямо в нее. И мысли не возникло выйти. Как будто так и должно быть, как будто так правильно. Приваливается, уставший, к дереву, осторожно придерживая любимую, которая все еще находится в прострации.
— Люблю тебя, — шепчет в волосы.
Глава 12
На следующий день Степан и Ксения уже завтракают, когда Игорь выходит из комнаты. Да уж… Разоспался. На ходу застегивает манжеты на развивающейся парусом рубашке. Хорошо хоть поглаженные есть.
Степан резко откидывает приборы и бросает полный ярости взгляд в сторону друга:
— Ты можешь не так явно демонстрировать свои трофеи? — цедит сквозь зубы.
— Ты о чем, Степ? — оторопел Игорь.
— Прикрой укусы на шее! Партнеры не поймут, — тычет пальцем и разворачивает коляску прочь.
— Черт, — Игорь растерянно проводит по шее, невольно бросая взгляд на поникшую Ксению. — Прости, Степ… Прости, брат, я правда не хотел.
— Что не хотел? Трахать ее?
— Заткнись! Мне ты можешь говорить все, что угодно. Заслужил. Наверное… Но Ксению не тронь, — рычит Игорь.
Степан резко разворачивается, так что даже коляска опасно накреняется вбок.
— Млять, — выругался, — я ничего не понимаю! Объясни мне, тупому, — требовательный взгляд в сторону ведьмы, — ты хочешь быть с ним?
— Да, — голос ведьмы звучит на грани слышимости, и два потрясенных взгляда в ответ, — но также я хочу быть и с тобой. И я понятия не имею, с кем останусь в итоге.
Теперь психует уже Ксения. С громким стуком сгружает посуду в раковину, хотя посудомойка вон она — рядом, и выходит из комнаты.
— Черт! — одновременно.
— Вот куда она пошла? — рычит Степан.
Ответом на вопрос — рев мотора. Тойота ведьмы выезжает во двор, и дальше, на грунтовку.
Ксения давит на газ, не в силах взять себя в руки. Как же дико она устала от этих непоняток! И как мужчинам что-то объяснять, если она сама ничего понять не может? Каким образом донести, что она не пытается усидеть на двух стульях? Просто действительно не может выбрать. Не время еще. Так решено, и не в ее праве что-то менять. Табу!
Притормаживает на въезде в село. Здесь гонять, как попало, нельзя. Вон сколько детей. Местные и городские, отправленные родителями к бабушкам и дедушкам на каникулы. Ксения отвлеклась, наблюдая за ребятней, и тут, как вспышка: она идет к дому с охапкой трав, а навстречу по грунтовке на велосипеде неуверенно катится темно-рыжая малышка, лет четырех. Сзади за багажник ее поддерживает темноволосый мальчик постарше. Лет шести-семи. Не то, чтобы Ксения разбиралась… И она отчетливо, как никогда, понимает, что это ее, Ксении, дети. Их звонкие голоса звенят в голове, но слов разобрать нельзя. Вдруг мальчишка вскидывает голову, и женщина встречается с серебристым взглядом Степановых глаз. Девочка же, тут и думать нечего — копия Игоря. Видение исчезает так же быстро, как и появилось. Час от часу не легче. Напротив, все запуталось еще сильнее. Ксения устало надавливает на глаза. Ну, вот что это означает?
Сидит еще какое-то время в машине, потом, так ничего и не решив, выезжает на дорогу и направляется в амбулаторию. Любовь любовью, а работу никто не отменял.
А день, как назло, хуже некуда. Знакомые ребята привезли двух парней, подорвавшихся на мине. У одного оторвана нога, а второго отбросило с такой силой, что серьезно повредило спину, помимо всего прочего.
— Знаем, что у тебя битком все, но больше не к кому обращаться.
Ксения надавливает на глаза. Разве дело в отсутствии мест? Сил сколько уходит. Силы где брать?
— Заносите, — вздыхает устало, — одну палату уже полностью отремонтировали. Мебель пока не заказывали, старые койки из подсобки достанете. Сами все будете делать. У меня с персоналом — беда.
— Обижаешь, Ксения. Сделаем все в лучшем виде. Может, еще чем помочь?
Ксения машет рукой неопределенно:
— Здесь всегда есть работа. Вон, крышу сделали, теперь утепляем стены снаружи под сайдинг.
— Так чего ж ты молчишь, что руки нужны? Ребята-дембели — чем не помощники. Материалы все есть?
— Да… — растерянно.
— Ну, вот и организуемся к выходным.
— Так вы что, мне поможете? — пораженно.
— Конечно! Какие вопросы? Ты раньше-то чего клич не кинула? И мы как-то не сообразили, — мужчина чешет макушку смущенно, — ты уж извини.
Ксения смотрит на вояку пораженно. Ей как-то и в голову не приходило — попросить чисто о физической помощи. То есть просила она постоянно. Средства, медикаменты, оборудование. Добивалась перепрофилирования амбулатории, создания на ее базе легального реабилитационного центра. И в битвах с чиновниками от медицины порой чувствовала себя банальной попрошайкой. Как будто не помочь воюющей стране хотела, а для себя что-то урвать. Если бы не широкий общественный резонанс, так бы и топталась на одном месте. А тут, слава Богу аттестация через месяц начнется. Глава местного облздрава даже с предварительным визитом нагрянуть решил.
— Ладно, — улыбается девушка, — пойдем, новую палату покажу.
И начинается каторжная работа с новыми пациентами. Назначает лечение, процедуры. Много работает руками, особенно со спинальником. У него сильнейшие боли. Хорошо хоть последний раз ее внутренний запас сил пополнился практически полностью. Вот что значит обмен энергией в процессе жаркого, несдержанного секса. Когда полностью срывает контроль и блоки. Внизу живота становится тепло, и скручивается все в тугой узел. Так, спокойно! Не до воспоминаний пока. Пациенты ждут.
Игорь в это время находился в офисе. И тоже был под завязку загружен. Из-за задержки поставки оборудования у них срывались сроки выполнения работ по чрезвычайно важному контракту, и они попадали на огромные штрафные санкции. Разруливать ситуацию нужно на месте. Значит, надо лететь в Гамбург. Черт, как некстати.
Звонит Степану, обрисовывает ситуацию:
— Как думаешь, продержитесь три-четыре дня?
— Лети. Что может случиться за такой короткий срок?
Игорь заканчивает все дела, отдает распоряжение секретарю заказать билеты. Шенген действующий, слава Богу. На ведьмин хутор уже не едет — нет времени. Все необходимое в дорогу имеется в его холостяцкой квартире. Заезжает туда, собирает чемодан. И едва успевает в аэропорт. Времени нет даже на звонок Ксении. Ничего, Степан все объяснит.
Ксения устала. Очень. Тяжелый день. Но ничего, у нее есть свое собственное лекарство. Вымученно улыбается, паркуясь.
Степан встречает ее на крыльце.
— Ксень, я извиниться хотел. За утро.
— Проехали. Ужинали уже?
— Нет, тебя жду.
— А Игоря еще нет? — удивляется девушка, насыпая овес Бурану.
— Игорь в срочной командировке.
— Да? — удивленно, — он мне не говорил…
— Он и сам не знал, а потом завертелось все так, что времени ни на что не осталось.
— Ясно… Так, а как ты один справляешься?
— Нормально, я же уже почти стою сам.
— Я знаю, — улыбается.
— Устала? Пойдем, я тебя покормлю.
— Угу, новеньких привезли… А что у нас на ужин? — заинтересованно поводит носом.
— Гречка с ливером. Следую твоим рекомендациям.
Ксения улыбается глядя на него, берет тарелки. Наполняет две порции. Глушит свет, зажигает красивые свечи на столе.
— Это что же, романтический ужин? Блин, а я гречку…
— Ну и что, — хохочет Ксения, — главное не еда, а то, что эту еду сопровождает.
И уверенным жестом достает из шкафчика бутылку вина.
— Вино? — восторгается Степан, — это что же, и мне можно?
— А то! Заслужил. Откупоривай!
— По поводу чего гулянка? — улыбается мужчина, ввинчивая штопор.
Читать бесплатно другие книги:
