Всего лишь тень Жибель Карин
– Да ну? А вы не заметили, что в палате есть окно? Вас очень утомит его открывать время от времени? Вообще-то, не самое сложное дело. И должно входить в ваши обязанности!
Лицо медсестры каменеет еще больше. Она становится лицом к лицу с Хлоей, уперев руки в бока и с мстительным огоньком в глубине глаз.
– Это все, мадам?
– Нет, не все! – повышает голос Хлоя. – Там сплошная грязь в ее палате, настоящий рассадник заразы! И мне пришлось помыть Лизу под душем!
– Ну и что? Это моя вина, что она писает под себя?
У Хлои дикое желание влепить ей пощечину.
Ну и что? Это моя вина, что мне хочется отвесить тебе оплеуху?
– Для чего вы здесь? – продолжает наступать она. – Вам не стыдно оставлять ее в таком виде?
– Вы хотите поучить нас делать нашу работу? Душ три раза в неделю. Уборка по утрам. Вы пришли в неудачный момент. Причем приходите вы нечасто!
А вот это уже удар ниже пояса.
– Какое ваше дело? – кричит Хлоя. – А синяки у нее на теле? Это ведь вы, да? Я уверена, что вы с ней плохо обращаетесь!
– Следите за своим языком! – оскорбляется дама в белом халате. – У нее проблемы с кровообращением. Это нормально, когда человек вообще не двигается!
– Вы меня за идиотку принимаете? Поверьте, это вам так не сойдет. Где директор этой лавочки?
– Директрисы сегодня нет, мадам. Если вы желаете ее видеть, следует назначить встречу.
– Мне не нужно назначать встречи. Я требую встречи с ней немедленно!
– Вы не можете ничего требовать! И если вы не прекратите скандалить, я вызову полицию!
– Отлично. Если вы перешли на такой тон, я вернусь завтра поговорить с вашей директрисой. И вы пожалеете, что со мной познакомились.
Медсестра захлопывает дверь у нее перед носом, и Хлоя на мгновение застывает перед этой стеклянной стеной, клокоча от гнева.
Потом решает двинуться к выходу и, проходя мимо открытой двери в какую-то палату, мельком замечает привязанную к кровати, совершенно голую старуху. Та монотонным голосом зовет на помощь.
Хлоя пускается в бегство, скатывается по лестницам, почти бегом пересекает холл. Забирается в машину, но не трогается с места. Глазами ищет окно палаты Лизы.
Слезы слепят ее, она больше ничего не видит.
Нет, она видит восьмилетнюю девочку, которая смеется и полна жизни.
Маленькую девочку, у которой все впереди.
Просто жизнь.
Глава 22
Меня зовут Хлоя.
Хлоя Бошан.
Мой отец на пенсии; раньше он был механиком. А мать работала на полставки в деревенской мэрии.
У меня две сестры. Элизабет и Жюльета. Лизе тридцать четыре года, Жюльете тридцать два. Мы родились и выросли здесь.
Одна из нас умерла здесь.
Меня зовут Хлоя, мне тридцать семь лет. Я разбила одну жизнь.
Нет, на самом деле несколько жизней. Всех тех, кто был мне дорог. И свою собственную.
Но это был несчастный случай. Всего лишь несчастный случай…
Мне было одиннадцать лет, Лизе восемь. Недалеко от дома располагался старый заброшенный завод. Родители, конечно, запрещали нам туда ходить. Мы, конечно, ходили… Потрясающее место для игр и приключений.
Однажды после полудня маме надо было отвезти Жюльету к врачу. Была среда, она оставила Лизу со мной. Я всего на час, не больше. Приглядывай хорошенько за сестрой.
Один час, не больше. Мне как раз хватило времени, чтобы убить младшую сестру.
Оказывается, убить человека – это быстро. И легко.
Едва мамина машина исчезла за поворотом, я вышла из дома. Вместе с Лизой.
И мы пошли на завод.
Опасные игры… Пугать себя. Кто никогда не пробовал?
Я поднялась первой. Поиграть в эквилибристов, мне всегда это нравилось. Ходить по старым металлическим балкам в трех метрах над землей. Это так возбуждает.
Лиза смотрела на меня восхищенными глазами послушного ребенка.
Я сказала, что теперь ее очередь. Она боялась, и я помню, как насмехалась над ней. Называла трусихой. По-мню еще, как подбадривала ее, когда она поставила ногу на балку.
Было похоже на пьяную танцовщицу. Сумасшедшую танцовщицу.
Это я была сумасшедшей…
Невероятно, как быстро это случилось.
Ужасный крик, тело падает в пустоту и разбивается о землю, почти у моих ног.
Это длится всего секунду. Но меняет все. Течение ее жизни, течение моей.
Сначала я подумала, что она притворяется. Притворяется мертвой.
Я трясла ее, говорила, что хватит играть.
Это был несчастный случай. Чертов несчастный случай…
Лучше бы я ее убила, мне кажется. По-настоящему убила. Окончательно.
Потом я солгала. Сказала, что меня не было с Лизой в тот момент, когда она упала, что она сбежала, когда я пошла в туалет. Что я пошла ее искать и нашла без сознания на заводе.
Моя первая настоящая ложь, моя первая трусость. Мое второе преступление.
Сидя за рулем одолженной машины, Хлоя еще долго ездила, куда глаза глядят. Куда ведут пустынные дороги, через лиственные леса и вдоль полей под паром.
Как ее голова. Тоже под паром. Мозг то ли пуст, то ли переполнен. Жуткие воспоминания, которые повторяются до бесконечности.
Именно поэтому она уехала подальше отсюда в совсем юном возрасте и практически никогда не возвращалась. Именно поэтому она и выстроила вокруг себя подобие крепости.
Только чтобы избежать смерти.
Выбрав бегство, запирательство. Делая все, чтобы выглядеть сильной, преуспевающей женщиной. Чтобы скрыть невыносимое.
Играя эту роль, она в конце концов сама с нею сжилась. Привычная маска стала лицом.
Я сделала плохой выбор?
А разве он у меня был, выбор?
В одиннадцать лет стать виновной в агонии собственной сестры, в горе собственных родителей…
Был ли у меня в действительности выбор?
Наконец Хлоя решает вернуться в родительский дом. Не очень представляя, куда ей двигаться. Все дороги приводят ее в исходную точку. К первородному греху.
– Это был несчастный случай, – шепчет она. – Просто несчастный случай, каких не счесть…
Родители обращались к самым крупным специалистам в Париже, Лионе, Марселе. Вердикт был всегда один и тот же. Никакой надежды на улучшение, никогда. Лиза была жива, но словно мертва. И это бесповоротно.
Хлоя никогда не забудет слез матери. А она сама изо всех сил мечтала все изменить или хотя бы исчезнуть. Исчезнуть вместе со своим стыдом и виной.
Мечтала занять место Лизы в инвалидном кресле.
Родители повели себя потрясающе. Ни одного упрека. Разве что несколько взглядов, несколько тяжелых многозначительных пауз.
Нет, Хлоя, это не твоя вина. Я ни в коем случае не должна была оставлять вас одних… Ты не могла знать, что Лиза сбежит из дома.
Нет, мама, это моя вина. Целиком моя вина. Лиза хотела подражать мне, пойти по следам своей старшей сестры. Своей героини.
Той сестры, которую сегодня она больше не узнаёт.
Хлоя слишком сильно хлопает входной дверью. Слабо контролируемый жест, слабо контролируемые чувства.
– Это ты, дорогая?
Да, мама, это я. Я, которая убила одну из твоих дочерей.
Начальные титры вечерних новостей по телевизору. Уже восемь. Сколько часов она безуспешно пыталась исчезнуть.
На кухне Хлоя целует мать.
– Ты так припозднилась, надо же… Видела Лизу?
Матильда замечает глубокую подавленность на этом обычно холодном лице.
– Что-то не так? Что случилось? – тревожится она, забывая про стряпню.
– Когда вы бываете у Лизы?
– Три раза в неделю. В понедельник, среду и субботу. Иногда по воскресеньям тоже…
– Но по четвергам никогда, верно?
– Нет, никогда. Папа по четвергам ходит на массаж. А я в этот день езжу за покупками… Но почему ты спрашиваешь? Что случилось?
Отец внезапно возникает в дверях кухни. Несмотря на проблемы со слухом и включенный телевизор, до него донесся их разговор.
– Случилось, что я нашла Лизу в ужасном виде!
– Что ты такое говоришь? – паникует Матильда.
– Она была…
Хлоя не находит слов.
– И этот центр просто кошмар! Как вы могли оставить ее в таком месте?
Лицо матери искажается, лицо отца мрачнеет.
– Никто ею там не занимается! Она заброшена, там грязно, воняет! У вас что, совсем нет сердца?
Матильда опирается о стол, ее усталые руки начинают дрожать.
– А ты? Можешь мне сказать, что ты сделала для нее, кроме как сбросить в пустоту? – наносит удар Анри.
На этот раз зашаталась Хлоя. Удар настолько силен, что у нее перехватывает дыхание. Однако она охотно подставит и левую щеку. Сама того не осознавая, именно затем она сюда и приехала. Именно этого и ждала много лет. Долгих двадцать шесть лет.
Она опускает глаза, молча сознаваясь в своем преступлении. Они знали, они поняли. И все равно ни разу ни в чем не упрекнули. До сегодняшнего дня.
– И ты позволяешь себе учить нас? – продолжает Анри глухим голосом. – Как ты смеешь? Если она оказалась в таком месте, то только из-за тебя!
– Анри! – вскрикивает его жена. – Остановись! Не говори такие вещи!
Хлоя не реагирует, раненная в самое сердце. Ждет, чтобы ее добили.
Отец медленно берет себя в руки, пока Матильда утирает слезы.
– Твоя мать и я, мы больше не могли держать Лизу здесь, в доме, – продолжает он. – Иначе мы никогда не отдали бы ее в центр. Для нас это было как нож острый… У нас больше не было сил за ней ухаживать. Ты можешь это понять?
Хлоя пытается не сбежать. Выдержать кару до конца. Она должна заплатить.
Она ждала этого двадцать шесть лет.
– Ее здоровье требовало ежедневного ухода! – подхватывает Матильда с рыданиями в голосе. – Там есть доктора, медсестры. Так для нас спокойнее… Мы просто больше не могли, вот и все. Помыть Лизу, одеть Лизу, покормить Лизу, постирать ее одежду, каждый день менять простыни! У меня больше не было сил. И отец, с его больной спиной…
Она снова плачет, Хлоя подходит обнять ее. Но Матильда жестко ее отталкивает. Она, которая ни разу в жизни не сделала по отношению к детям ни одного резкого жеста. Она, такая мягкая. Такая спокойная…
– А этот центр, может, и не из лучших, – снова вступает Анри, – но он единственный, который ближе чем в двухстах километрах отсюда, и в любом случае единственный, который мы способны оплатить. Вся моя пенсия уходит на это, нам почти ничего не остается на жизнь!
Хлоя вдруг понимает, до какой степени была слепа, эгоистична.
– Мы навещаем ее несколько раз в неделю, мы ухаживаем за ней, как можем. Но если у тебя есть предложение получше, я готов выслушать, – заключает отец.
– У нее… Я видела синяки у нее на теле, – пытается оправдаться Хлоя.
– Стоит к ней прикоснуться, и сразу синяк! А ты что решила? Что они ее бьют?
– Да, я так подумала, – признается она.
– Да с чего им это делать? Она их ничем не донимает, она ведь никогда не двигается! И никогда не жалуется.
Он прав. Но картины сегодняшнего дня не дают ей покоя.
– Простите меня, – тихо говорит наконец Хлоя. – Я не хотела вас ранить, но когда я ее сегодня увидела… И эта палата, такая страшная…
– Мы не можем найти что-то лучшее, Хло, – повторяет отец. – Если так пойдет дальше, нам придется продать дом, чтобы платить. И каждый вечер мы заснуть не можем, потому что тревожимся за ее будущее. Что с ней станет после нашей смерти? Можешь мне сказать?
– Я позабочусь о ней, – заверяет Хлоя едва слышным голосом.
– Правда? Так же, как ты заботилась о ней до сегодняшнего дня?
Хлоя наконец поднимает голову:
– Говорю тебе, папа, что позабочусь о ней. И я… я прошу прощения.
За то, что испортила вам жизнь. За то, что превратила ваши ночи в кошмар.
– Знали бы вы, сколько я о ней думаю… как не могу простить себе.
Матильда колеблется, потом все-таки обнимает Хлою.
– Он погорячился. Это не твоя вина, дорогая.
– Нет, моя. Я была с ней, когда она упала… Это я отвела ее туда.
Она ждет, что мать оттолкнет ее. Навсегда изгонит из этого дома.
Но Матильда продолжает прижимать ее к себе.
– Я так боялась, что соврала. Я думала, что…
Хлоя, рыдая, пытается закончить фразу. Дойти до конца этого ужаса.
– Я думала, что вы бросите меня, если я скажу правду!
– Успокойся, – тихонько говорит Матильда. – Успокойся.
– Так или иначе, слишком поздно плакать, – добавляет Анри.
Он тяжелым шагом возвращается к своему телевизору. Хлоя долгое время остается в объятиях матери. Давая волю так давно сдерживаемым слезам. Не имея сил видеть слезы отца. Которые он льет так часто.
Каждый день, вот уже двадцать шесть лет.
Меня зовут Хлоя.
Хлоя Бошан.
Мне тридцать семь лет.
Мне понадобилось двадцать шесть лет, чтобы сознаться в своем преступлении.
Думаю, что это из-за Тени я наконец обрела мужество.
Думаю, я изменилась.
Глава 23
Первая ночь за двадцать шесть лет.
Когда она не слышала крика Лизы. Когда она не видела, как та падает в пустоту.
На часах уже десять, Хлоя вспоминает, что сегодня пятница и вечером за ней должен приехать Бертран. Чтобы отвезти обратно в ее жизнь. В пасть Тени, возможно.
Но бежать не имеет смысла. Что должно вас нагнать, то нагонит.
Даже спустя двадцать шесть лет.
Хлое почти страшно снова увидеть родителей, пусть даже вчера вечером они больше не возвращались к прежней теме. Без сомнения, им стало лучше, когда вскрылся этот чудовищный гнойник. И им, и ей. И однако, ей сейчас так плохо…
Она решила оставить им чек перед отъездом. Для Лизы, конечно. Но возьмут ли они?
Надев что-то весьма легкое, на грани пижамы, и заколов волосы, она решается спуститься. Мать занята мытьем окон. Всегда в движении, как если бы это отвлекало ее от лишних мыслей. Хлое это знакомо. Вечный бег. Лишь бы не остановиться и тебя не поглотили зыбучие пески.
Преуспевать, всегда. Лишь бы забыть, как однажды потерпела крах.
– Привет, мама.
– Доброе утро, дочка. Хорошо спалось?
Кошмарная ночь; никаких падений в пустоту, но намного хуже. Отчаянное бегство, Тень несется по пятам. Смерть позади, совсем близко, и ежесекундно пытается схватить ее.
Кошмарная ночь, да. Но Хлоя спешит заверить в обратном.
Опять ложь.
– Я сегодня сделаю генеральную уборку! Твой друг приедет вечером, так что…
– Мама, не стоит!
– Вот еще. Кофе остался, хочешь?
– Только если ты выпьешь со мной.
Они располагаются в кухне, не находят нужных слов, ни даже взглядов.
– Папа еще не вернулся? – вдруг удивляется Хлоя.
– Нет. Видно, загулял!
– Знаешь, вчера вечером я…
– Не говори ничего, – просит Матильда.
– Как давно вы знаете? – все же спрашивает Хлоя.
– С первого дня, – признается мать. – Лиза никогда не пошла бы туда одна.
– Почему же… почему вы ничего мне не сказали, ни в чем не упрекнули?
Матильда разглядывает чашку с кофе, изо всех сил пытаясь сдержать слезы.
– Мы подумали… что так лучше для тебя. И для Жюльеты тоже. И потом, это моя вина. Я ни в коем случае не должна была поручать тебе Лизу, ты была слишком мала.
– Мама, я…
– Я знаю, что ты тоже страдаешь. Я знаю, что ты никогда этого не хотела. В жизни все делают глупости. Особенно в детстве. Некоторые из этих глупостей сходят с рук, слава богу. А другие… другие оказываются непоправимыми. И приходится смиряться. Приходится с этим жить. Выбора нет.
Добавить нечего, это точно.
– Если уж я не могу убедить тебя не отдраивать дом, то давай помогу, – предлагает Хлоя.
– Ты ведь приехала отдохнуть, – напоминает мать.
– Душой… Отдохнуть душой, – уточняет Хлоя.
Они еще какое-то время потягивают кофе, не говоря больше ни слова. Пока телефонный звонок не заставляет их вздрогнуть.
В отделении скорой помощи почти пусто. Хлоя и мать сидят в комнате ожидания.
Никакой точной информации. Только что с отцом произошел несчастный случай. Что он жив и им занимаются.
Телефон прозвонил полтора часа назад. Уже полтора часа, как страх и надежда сменяют друг друга, сталкиваясь в постоянном противоборстве.
Хлоя смотрит в окно. Машина «скорой помощи» только что подъехала ко входу, санитары сдают свой груз на носилках и отправляются обратно. В энный раз она смотрит на часы.
Выходит врач, она вскакивает, как и мать.
– Мадам Бошан?
Совершенно особые мгновения, когда все может снова рухнуть, как тогда.
– Как мой отец?
Лицо молодого интерна непроницаемо. Однако Хлоя уже поняла.
Реанимация, необратимая кома, паралич… История неизбежно повторяется.
– Он вне опасности, – объявляет наконец медик.
Хлоя закрывает глаза, ее лицо освещается улыбкой.
– Но что с ним случилось? – восклицает Матильда.
– Он упал. Все еще в шоке, но это пройдет. Вы сможете увидеть его через несколько минут, если хотите.
Они идут за интерном по лабиринту коридоров. Анри перевели на второй этаж, теперь он лежит в палате. На голове плотная повязка, в руку воткнута игла капельницы. Он подключен к аппарату, который следит за его пульсом и давлением. Глаза у него открыты, черты заострились.
– Его нашел один из гуляющих, – уточняет врач. – Он упал в овраг, насколько я понял. Не оставайтесь надолго, его нельзя утомлять.
Матильда целует мужа, потом черед Хлои.
– Па… как это случилось?
– Я шел по дороге над рекой… Там, где романский мост, помнишь? Я услышал шум, увидел, как со скалы падают камни. Потом не знаю… Пришел в себя уже внизу. Какой-то тип вызывал «скорую».
– Ты хочешь сказать, был камнепад и один из камней попал тебе в голову?
– Мне кажется. Все случилось так быстро.
– Господи, тебя чудом пронесло, – стонет Матильда.
– Все в порядке, – ворчит Анри. – Я же не умер.
– А мог бы! Знаешь, как ты нас напугал.
Читать бесплатно другие книги:
