КроШа. Книга вторая Кистяева Марина
Глупо. И нелепо.
Наверное…
Дальше. Несмотря на то, что Лера приучила себя думать, что к Сардынову она не имеет права ничего испытывать, что их взаимоотношения временные, ее женская сущность пришла в нежный трепет, стоило услышать, что Тимур не хочет никого, кроме Леры.
Приятно, черт побери.
Даже очень.
И отчего-то так сладко, так жарко стало между ног.
Странная реакция.
Но сейчас не о ней.
Собрав волю в кулак и максимально мобилизовавшись, Лера ответила:
— Мне вполне ясны твои условия. И твои требования.
— Это не требования, Лера, — его глаза гневно вспыхнули. — Это предложения.
Спорить она не стала.
— Давай по пунктам. Не буду скрывать — я хочу воспитывать детей. Обоих малышей. Это естественно. Поэтому… поэтому для меня брак с тобой, если и не идеальное решение, то приемлемое, — как надулись вены на его висках, и заходили желваки, невозможно было не заметить. «Барину» что-то не понравилось в ее словах? Потерпите. Не всегда же ей молчать. К тому же, сейчас-то ей как раз и дали возможность высказаться. И имеет же она право на небольшую месть? — Мне приятно, что ты считаешь, что я буду хорошей матерью. Я постараюсь. И да, я немногословна от природы. Не люблю пустой болтовни. Лишь иногда, с подругами. Что касается финансовой стороны… Тут я тебе, Тимур, ничего не могу сказать. Сам знаешь, в каком положении находится моя семья и какие суммы мне нужны на их реабилитацию. Чего-то лишнего я не хочу, — теперь он ко всему прочему и нахмурился. — По поводу секса. Глупо было бы с моей стороны лукавить и говорить, что ты меня не устраиваешь. Я кончаю с тобой, и это плюс. Искать кого-то на стороне — не хочу. И не буду. Про чувства тоже пока думать не хочу. Ты просишь остаться покорной в постели… — тут она сделала небольшую паузу, отметив, что когда дают тебе высказаться, при этом не вступая в диалог, мысли путаются сильнее, и ты сбиваешься и забываешь, что хотела сказать. — Думаю, это не проблема. Проблема… в пунктах о разводе.
На мужском лице не дрогнул ни один мускул.
— Что тебя не устроило? Озвучивай.
Лера убрала с лица непослушные, еще не причесанные после ночного сна волосы. Хороши же они — ведут переговоры об их дальнейшей жизни: один после душа, вторая ещё вообще не вставала с кровати. Переговорщики, блин.
— Мы с тобой не имеем права развестись в первые десять лет. Почему?
— В десятилетнем возрасте дети уже в состоянии принять разрыв родителей.
Лера бы поспорила. В каком бы возрасте не находился ребенок, ему сложно перенести развод родителей. Будучи взрослыми, кстати, тоже.
— Если кто-то из сторон желает прервать брак, то раздел детей будет происходить через суд.
— Да.
— Суд будет происходить в стране, гражданином которой является отец, — Лера снова вернулась к написанному. — Я правильно тебя поняла?
— Да, Лера. На данный момент я являюсь гражданином Российской Федерации. Второго гражданства у меня нет. И не предвидится. Дети наши будут гражданами России.
Лера снова вчиталась в договор. Даже, если именно в этих строках заключался подвох, что она могла предъявить?
Ей предоставляют шанс. Первое, и самое главное, остаться при детях. Второе, гарантируют обеспечить дальнейшее лечение и профессиональную реабилитацию мамы и брата. Третье, она сможет выкрутиться — ей не придется лгать близким людям о расставании с мифическим возлюбленным, а еще придумывать стопудовый, очень веский, неоспоримый довод, почему она отказалась от ребенка в роддоме. И с ужасом представлять, что скажет мама и что предпримет еще полностью не восстановившийся Геныч.
Минусы. Они тоже были. Лера была бы полной идиоткой, если бы не понимала, что жизнь с Тимуром Сардыновым будет нелегкой. Он сам хорошо себя охарактеризовал. Очень точно. Жесткий. Властный. Так и есть на самом деле.
На жалкое мгновение Лере подумалось, что и он, наверное, способен не только хотеть. Не только проводить с девушкой время в горизонтальной плоскости. Неужели он не помышляет о любви? О взаимности? И к чему тогда собственнические инстинкты…
Пришлось оборвать себя. Не о том думаешь, Лера, ох, не о том.
Какие, черт возьми, размышления о любви, когда речь идет о собственных детях и здоровье родных?!
Возможно, кто-то, узнав ее историю и ее мысли, скажет, что она слишком практична. Лишена романтики.
Первое — да.
Второе… Романтика не помогла оплатить жизнь мамы и брата. В мире живут сотни тысяч людей, которые вступали в брак из чистого расчета и счастливы.
А еще…
Была бабушка Глаша.
И ее слова, что внушали робкую, но надежду.
— Мне этот пункт не нравится. Но я не буду настаивать, чтобы ты его убрал, — Лера скептически улыбнулась. — Тимур, кто я и кто ты. У тебя связи, влияние, положение. У меня — молодость и здоровье. При желании, если откинуть прочь человеческие принципы и мораль…Ты же заберешь у меня обоих детей. Сейчас. Или десять лет спустя. Я не хочу думать плохо о будущем, но…
— Хорошего же ты обо мне мнения, девочка.
— Адекватного.
— Все может быть. Итак? Тебе нужно время на размышления?
Лера покачала головой.
Зачем оно ей?
В новом контракте ничего не было завуалировано. Отсутствовал мелкий шрифт. Четко прописывался имущественный момент, но Лера на деньги Тимура и не претендовала. Вылечит родных — низкий ему поклон. На свои нужды сама заработает.
Тут впору снова усмехаться. И про дизайнера узнал. Хорошо работают у него люди. Грамотно.
— Я подпишу его, Тимур, — глухо отозвалась она. — У меня еще один вопрос назрел.
Она не смотрела на мужчину, снова уткнулась в папку, иначе увидела бы, как жадно вспыхнули антрацитовые глаза. Как в них появилось новое хищное выражение, с которым ей ни разу не приходилось сталкиваться. Как дернулся корпус Тимура, точно желал податься вперед, туда, где сидела растрепанная и розовощекая Лера.
Остановился.
— Какой? — его голос прозвучал хрипло.
— По поводу росписи. Мы же… мы же не будем… — она запнулась и покраснела еще сильнее.
Уголки мужских губ дрогнули.
— Лера, сформулируй мысль до конца.
Вот засранец! Лера была уверена, что он понял ее!
— Я не хочу ни свадебного банкета, ни пышного белого платья, ни прочих атрибутов бракосочетания. Роспись, желательно, ты и я, если такое возможно.
— Без проблем. Тут все сделаем так, как ты захочешь.
Больше Лера не медлила. К папке была прикреплена ручка. Она сняла ее с крепежа и поставила свою подпись.
Вот и всё.
Ещё один виток сделала её непростая Судьба.
Услышав звук разрываемой бумаги, Лера недоуменно заморгала. И лишь подняв голову и увидев, как Тимур рвет их первый контракт, вспомнила про его обещание.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
Когда Сардынов обогнул кровать и зашел к Лере с другой стороны, девушка чуть приподняла голову.
Что он задумал… Девушка невольно замерла.
Тимур опустился на корточки, чтобы их лица оказались напротив друг друга.
— Ты сделала правильный выбор, девочка, — негромко проговорил он и, вытянув руку, двумя пальцами притянул ее за подбородок.
Его поцелуй был другим. Он целовал ее не спеша, без зарождающейся страсти. Его губы спокойно прикасались к ее. И между тем, Валерия чувствовала, как каждое его движение несет негласный посыл — теперь они связаны.
Больше всего Лера опасалась реакции матери. Как та воспримет новость о скором бракосочетании дочери? Естественно, возникнут вопросы. На разговор с ней Лера отправилась одна.
— Что случилось? — Маргарита Николаевна мгновенно отметила необычную бледность дочери.
— Мам… В общем тут такое дело… Я выхожу замуж за Тимура, и ты скоро станешь бабушкой.
— Тааак, — протянула Маргарита Николаевна, прищурив глаза и отмечая, как замерла нахохлившейся птахой дочь, наверняка, решившая, что сейчас со стороны матери последует гневная тирада, что при данных обстоятельствах вполне ожидаемо и оправданно.
Женщина поступила мудрее.
Протянула руки и, пряча материнскую тревогу подальше, глухо сказала:
— Иди ко мне. Дай я тебя обниму, непутевую.
Лера не поверила своим ушам и глазам. Как так?.. И это все? Или данная реакция затишье перед бурей?
Зато Геныч был куда категоричнее.
— Это хорошо, что вы расписываетесь. Но я все равно, как только встану на ноги, тебе жопу напорю, а твоему… жениху накостыляю.
— Договорились, — проговорила Лера, улыбаясь и пряча слезы. — Ты только встань, ок, Геныч?
Лера бы соврала, если бы сказала, что не волновалась перед росписью. Но больше всех волновалась и хлопотала Диана.
Лера думала, что после ее угроз, и близко к себе не подпустит личную помощницу. Как ни странно, та через два дня выглядела снова так, словно и не пила по-черному несколько дней подряд. Леру нет-нет да подмывало рассказать Тимуру про ее «душевный» разговор с Дианой. И каждый раз она эту мысль откидывала, как не нужную. Они с Тимуром не на том уровне доверия, чтобы Лера пришла к нему и сказала:
— Милый, тут твоя личная помощница мне поведала про ваше совместное прошлое. Я, конечно, тебе сочувствую, но знаешь, как-то не особо себя комфортно чувствуешь, когда тебя грозятся хлопнуть, если ты не влюбишь в себя одного мужчину. Ну да, тебя, милый.
Стоило представить, как Лера нечто подобное говорит Сардынову, как на лице появлялась глупая улыбка. Наверное, Лера совсем становилась странной и бесстрашной.
Диана, узнав, что они решили расписаться, развела активную деятельность.
— Что с платьем? — был ее первый вопрос.
Лера пожала плечами.
— Какие-нибудь предпочтения? Бренды? Кутюрье? Тимур сказал, что вы расписываетесь через неделю. Как мало времени… Мне бы хотя бы месяца три… Тогда еще можно было бы успеть! Ладно, будем брать, что есть.
Лера сидела в кресле, читала лекции, скинутые девчонками. Лекции были ужасно скучными и неинтересными. И девушка все чаще задавалась вопросом — а, может, зря она не послушала маму, что настаивала на ее обучении дизайнерскому делу? Все равно в юриспруденции она оказалась довольно посредственной.
— Диана, я не буду ездить по бутикам, — спокойно проговорила Лера, едва ли не равнодушно встретив всполошенный взгляд личной помощницы.
— Как не будешь?
— Вот так. Не хочу.
Диана открыла рот и тотчас закрыла его.
— Ок. Без проблем.
Лера вздохнула с облегчением, чтобы через три часа обнаружить в своей комнате довольно улыбающуюся все ту же Диану и еще пять девушек в фирменной униформе.
— Как там говорится — если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету? Будем примерять здесь!
Это было сказано столь торжественно, что Лера растерялась и покраснела. Ну, не выгонять же работниц бутиков, что приехали к ней с примеркой.
Когда один белоснежный шедевр сменялся другим, Лера спрашивала себя — сколько же надо было заплатить, чтобы организовать выезд на дом?
Ей ничего не понравилось.
— Как так? Совсем ничего?
— Нет.
— Хорошо… Все платья были с пышной юбкой. Я поняла тебя, Лера.
Следующей день ознаменовался примеркой более современных нарядов, подходящих под описание делового стиля.
И вот тут Лера не устояла перед платьем, словно пошитым специально для нее. Верх представлял собой топ на тонких лямках. Низ же состоял как бы из двух юбок: одна — обтягивающая, как вторая кожа, устремлялась книзу и заканчивалась у лодыжек, вторая шла воланами по бедрам. Дополняла наряд изящная накидка.
— Диана, я хочу вот это, — без всякого стеснения заявила Валерия, красуясь перед зеркалом. Впервые за время примерки у нее заблестели глаза.
Диана довольно улыбнулась.
— Прекрасный выбор.
Через два часа перед Валерией лежали несколько ювелирных футляров.
— А это что?
— Тимур одобрил все. Тебе необходимо выбрать.
Лера с толикой страха смотрела на черные и красные бархатные коробочки, понимая, что сверкающие, переливающиеся камушки в серьгах, колье и цепочках — бриллианты.
— Я не знаю, — тут Лера растерялась. Она мысленно пыталась представить, сколько стоят хотя бы вон те серьги в виде толстой цепочки и ей становилось дурно.
— Можно я помогу?
Мир, определенно, менялся, если Диана спрашивала у нее разрешения. Лера медленно кивнула.
— Давай остановимся на этом гарнитуре. Он идеально подойдет к твоему платью.
Диана указала на изумительный комплект из тонких серег, инкрустированных десятками бриллиантов и заканчивающиеся жемчужиной. Колье шло под горло, и лишь одна нить, так же унизанная бриллиантами и жемчужиной, спускалась вниз.
У Леры не нашлось слов.
В день бракосочетания никто более, кроме жениха и невесты, не присутствовал на процедуре. Тимур учел пожелания Леры.
Сам Тимур был в черном костюме. И крепко держал руку Леры. Выпускал ее лишь по надобности.
День бракосочетания важен для любой девушки. Хочет она того или нет. Валерия так же сильно волновалась, то твердо, без малейшего колебания ответила «да», когда понадобилось.
Отправляясь на встречу с Верестовым в тот далекий осенний день, могла ли она предположить, чем закончится ее авантюра? К чему она приведет? Какой коктейль эмоций пробудит в ее душе?
Какую подарит надежду.
Лишь после того, как они вышли из зала бракосочетания, Тимур снял накидку с плеч Леры и вместо нее накинул на плечи короткую шубку. На улице пошел первый редкий пушистый снежок.
— Холодно уже.
Девушка готова была разрыдаться.
Все, как во сне. Тимур, свадьба, она сама.
И лишь блеск стальных глаз был реальнее всего остального.
Глава 15
Тимур вернулся быстро. С порезанными яблоками — зелеными и красными — красиво уложенными на белоснежной тарелке. Во второй руке он держал стакан с водой, где плавали маленькие дольки лимона.
Молча подойдя к кровати, он поставил ночные лакомства на прикроватную тумбу со стороны Леры и присел на край кровати.
— Больше не тошнит? Может позвонить Орешко?
Бедная Ангелина Геннадьевна! Лера не знала, сколько ей платит Тимур, но если бы ее беспокоили по каждой ерунде днем и ночью, она бы не выдержала и, как бы не дорожила клиентом, указала бы на время и на свою занятость. И у Орешко они были не единственными!
— Тимур, вот кого точно не стоит беспокоить, так это Ангелину Геннадьевну, — девушка постаралась улыбнуться, хотя взгляд зацепился за обнаженные мужские плечи и отказывался от них отлипать.
Странные у нее гормоны. Очень странные. Разве такое может быть, чтобы тремя минутами назад тебя выворачивало наизнанку, скручивало внутренности, а когда буря успокоилась, ты не без зарождающегося возбуждения начинаешь смотреть на красивого мужчину, что с недавних пор числится твоим мужем и с тех же самых пор осторожничает в отношении секса с тобой? Вернее как — Сардынов не прикасался к Лере с того дня, как у нее начинался токсикоз.
Три недели.
И если бы ей кто три недели назад сказал, что она будет изводиться от недотраханности — да простят ее французский, но именно такой она себя и чувствовала — Лера бы улыбнулась, мысленно охарактеризовав сказавшего, как человека недалекого или абсолютно ее не знавшего. Она, что практически равнодушно относилась к сексу, и вдруг превратится в нимфоманку, что сквозь опущенные ресницы будет наблюдать, как переодевается в ее присутствии мужчина? Как играют его обнаженные ягодицы, когда он натягивает белье? Или как перекатываются сильные мускулы, не прикрытые ни рубашкой, ни футболкой? Она бы сказала — бред.
Сейчас реакции собственного тела пугали Леру. Это все гормоны. Гормоны и ничего более.
Ведь правда же?
Как сейчас.
Только ушла тошнота и исчезла горечь во рту, появились другие признаки. Грудь потяжелела, соски раздражались даже от нежного шелка сорочки. Между ног так же было дискомфортно. Непривычно. Словно чего-то не хватало. И думать о том, чего конкретно Валерии не хватало, было стыдно.
Да, именно стыдно.
Перед собой.
Потому что ситуация получалась карикатурной.
Она не должна была хотеть Сардынова.
Во-первых, она беременна. Во-вторых, он вроде бы как на время оставил ей в покое, и она должна была этому радоваться. Почему радоваться? Потому что между ними не было никаких чувств. Страсть возникает в результате привязанности, зародившейся симпатии. А не… по контракту.
Сколько Лера ни думала, не пыталась анализировать — ничего не получалось.
Она просто чувствовала.
Чувствовала, что ей необходимо его тепло по ночам и тихо бесилась, когда он, осторожничая, откатывался на другую половину кровати и засыпал.
Чувствовала потребность прильнуть к его плечу, а еще лучше устроиться на нем и уснуть. Сладко. Без накатывающей тошноты и подбирающихся кошмаров.
Чувствовала, что ей не хватает его властных требовательных поцелуев. Его жадного взгляда, направленного на ее груди или на плоть между ног.
Она видела — он по-прежнему ее желал. Да-да, черт возьми, Лера постоянно пялилась на его эрегированный член, который сложно было не заметить под хлопковыми домашними штанами. Слышала, как Сардынов раздраженно шипит сквозь зубы, устраиваясь спать на живот и задевая тем самым органом о матрас. Так почему у нее не спросить о самочувствии и хорошенько ее не оттрахать?
Лера злилась и признавала свою неправоту. О самочувствии он ее как раз и спрашивал. Постоянно. И о ее желаниях. И о ее предпочтениях. Почему ей просто не сказать ему — возьми меня. Так нет, язык прилипал к нёбу, в горле вставал ком, и чувствовала она себя при этом реально кисейной барышней из восемнадцатого века.
Вот и сейчас — так хотелось провести рукой по литым плечам. Скользнуть вниз по спине, играючи пройтись по позвонку и ноготком подцепить резинку штанов. Дать понять, что она готова. Что она хочет.
Но вместо этого Лера потянулась за яблоком и с приличной долей ярости сделала первый укус.
Кисловатый сок приятно отозвался на вкусовых рецепторах, не вызвав тошноты.
Тимур молча наблюдал за ней, и Лера кое-как доела несчастное яблоко. Раз попросила, будь любезна скушать.
— У меня к тебе есть разговор, — Тимур выждал, пока она проглотит последний кусь, и лишь тогда выдал. Правильно — иначе бы Лера подавилась.
В груди мгновенно что-то сжалось, и девушка интуитивно приготовилась к худшему.
Если Сардынов говорит, что у него к ней разговор — хорошего ждать не приходилось. «Барин» изволит чудить.
— Я тебя слушаю, — отозвалась девушка, облизнув пересохшие губы и не заметив, как жадный взгляд стальных глаз метнулся к ним. Поймал кончик розового языка и тотчас ретировался. Опасно.
— Мой знакомый продает дом. Небольшой по местным меркам. Расположен он смежно с моим участком по восточной стороне. Я хочу его купить.
Лера непонимающе продолжила смотреть на Тимура.
— Хорошее желание.
— Для твоей семьи, — его слова били не в бровь, а в глаз. Разили наповал. — Для Маргариты Николаевны и Геннадия. Свежий воздух им пойдет на пользу. Да и рядом будут с тобой и малышами, когда те родятся. Твоя задача состоит в том, чтобы уговорить их принять дом и переехать в него.
Лера, проведя с Сардыновым три месяца бок о бок, думала, что пережила в плане эмоциональных качелей все, что можно и нельзя. Он подкидывал ей один сюрприз за другим. Постоянно что-нибудь вворачивал новое. Шокировал. Выводил ее из зоны комфорта.
Но то, что он сейчас предлагал…
Если бы Лера стояла, она бы упала. Ноги подкосились бы точно. Жаркая волна окатила тело, ввергая девушку в новую борьбу с собственным телом.
После того, как она подписала второй контракт, Виктор Игнатьевич Вягизов связался с ней пару дней спустя. Он долго и муторно говорил ей медицинскими терминами о состоянии родных. Лера сначала и не поняла, что он фактически отчитывается перед ней, дает полный расклад. В конце беседы он вскользь поздравил ее с бракосочетанием и сообщил, что бесконечно рад, что финансовые вопросы с нее снялись. Лера промолчала.
К Вягизову у нее было двоякое отношение. С одной стороны, Лера понимала, что он — не благотворительный фонд, и в его клинику ежедневно обращаются те, кому нужна помощь, и среди них есть процент «холопов». Он не может всех принимать. С другой стороны стало неприятно, что он кардинально изменил тон общения, как только она связалась с Сардыновым.
Но, в любом случае, она была благодарна Виктору Игнатьевичу, что он вытащил маму и брата.
Предложение же Тимура в очередной раз показало Валерии, что она ни черта не знает человека, чьей женой стала. Ни на йоту. Делец, циник, с травмой в прошлом. С расчетом подходящий ко всему. Даже к ребенку. И тут… Для чего ему возиться с ее родными? Да еще покупать им дом?
Лера, чтобы выиграть время и как-то скомковать мысли в кучу, подтянула к себе одеяло.
— Тимур, это… неожиданно.
А что она могла еще сказать?
Захлопать в ладоши от радости? Броситься к нему на шею?
В другой жизни, Лера, в другой…
— Вягизов их выписывает на днях. Тебе он говорил о дальнейшей реабилитации?
— Да.
— Думаю, и твоя близость им не будет лишней. Поэтому — поговори с ними.
Вот так просто.
Куплю — поговори.
И никаких эмоций на лице.
Зато саму Леру начинало потряхивать от их избытка.
Сколько можно? Неужели они всю жизнь будут жить под одной крышей, но каждый сам по себе?
Тогда почему Тимур настаивает, чтобы она спала с ним в одной постели? Если в его планах нет перспективы на сближение, то для чего ему ее сопение под ухом?
— Я поговорю, — стараясь не показать нелепую обиду непонятно на что, ответила Лера и потянулась за одеялом. — Спасибо. Ты очень внимателен. Да, очень.
Брови Сардынова медленно изогнулись.
— Лера?
— Если ты не возражаешь, я спать!
Она видеть его больше не могла! Заносчивая задница! Нет, не задница! Задница у него как раз отличная, а вот то, что находится в груди… Не сердце, а камень. Булыжник.
Не обращая внимания на удивленное выражение на лице так называемого мужа, Лера забралась под одеяло и повернулась набок, спиной к продолжающему сидеть Тимуру.
Вот пусть, что хочет, то и думает о ее поведении! Пусть списывает все на разбушевавшиеся гормоны. Она еще нормально себя ведет! Она еще сдерживается!
Только отчего-то предательски защипало в глазах…
Тимур, больше ничего не говоря и никак не комментируя ее поведение, встал, выключил свет, оставив лишь приглушенный ночник на противоположной стене, и, скинув штаны, так же лег спать, забравшись под одеяло.
Лера заскрежетала зубами.
Сардынов, будь он неладным, был обнажен. Полностью!
Это нормально? Вот как реагировать на его поведение! И ведь сейчас не пройдет и пары минут, как по комнате раздастся его ровное дыхание.
Лера, раздражаясь еще сильнее, перевернулась на спину.
У нее сна не было ни в одном глазу.
Может, встать и попить?
Не хотелось.
Хотелось другого — удовлетворения иной потребности организма.
И, Лера, мысленно обозвав себя нерадивой трусихой, решилась.
Раз Сардынов так печется о ее физическом благополучии, пусть уж удовлетворяет все ее позывы.
Кровать была большой. Королевских размеров, и Тимур не раз и не два Леру крутил-вертел на ней в удобных для него положениях. Вытянуться в полный рост можно было и вдоль и поперек. Чтобы приблизиться к Тимуру, необходимо было перекатиться минимум через полтора метра.
Что Лера осторожно и сделала. Чувствовала она себя при этом едва ли не преступницей.
Читать бесплатно другие книги:
