КроШа. Книга вторая Кистяева Марина

Глава 17

Затишье закончилось перед Новым Годом.

Лера, полностью погрузившись в хлопоты по переезду и обустройству дома, даже не заметила, как буря медленно подкралась.

Токсикоз перестал ее беспокоить в прежнем объеме, и она безвылазно торчала в строительных магазинах. Подбирала материалы для отделки, мебель. Мама ворчала, Геныч супился или ухмылялся.

— Скажешь хоть слово — прибью, — как-то раз бросила ему Лера.

Тот примирительно поднял руки кверху.

— Я вообще молчу.

— Вот и молчи.

А еще у Леры вошло в привычку все обсуждать с Тимуром. Как так получилось, она и сама не поняла. Просто однажды перед сном стала говорить, что сделала, что заказала. Спросила его совета. Он выслушал и ответил. И лишь потом, уже засыпая, Лера с легким недоумением осознала, что именно произошло.

Они начали общаться.

По-настоящему.

Разговаривать.

Тимур ее не оттолкнул. Не высмеял. Отнесся с пониманием.

Правда, табу на секс так и не отменил.

За прошедшие недели Лера так уставала, что даже была рада. Сил к вечеру у нее не оставалось. Нет, она бы, конечно, не отказалась, если бы он поласкал ее языком, оральная ласка в его исполнении стала для нее особым лакомством. Но просить было стыдно.

Так и жили.

— Ты много работаешь, — как-то заметил Тимур за завтраком, посылая Лере недовольный взгляд, который она, поглощенная чаем, не заметила.

— Хочу, чтобы дом был готов к Новому Году, — сказала и внезапно осеклась. Поставила кружку на стол и лишь потом посмотрела на Тимура. — Кстати, про праздник. А где мы его будем встречать?

— Для меня Новый Год, как праздник таковой не имеет значения. Я с большей симпатией отношусь к Рождеству. На него, скорее всего, улетим куда-нибудь отдохнуть. Пожелания какие-нибудь будут?

Лера покачала головой.

— Нет. Куда выберешь, туда и полетим. Предпочтений нет. Тогда… возможен вариант встретить новогоднюю ночь с моими близкими? Тимур, я понимаю, что ты не горишь желанием с ними общаться, и я…

То, как резко отодвинул от себя чашку Тимур, заставило Леру оборвать себя. Она невольно вжала плечи в голову, наблюдая, как мужское лицо искажается сдерживаемой яростью.

— Лера, — голос Тимура способен был заморозить Тихий океан. — Скажи мне, пожалуйста, как хорошо ты меня знаешь, чтобы понимать?

Каждое выговоренное сквозь плотно сжатые губы слово долетало до Леры острыми ледяными осколками и неприятно ранило нежную кожу. То небольшое, невесомое перемирие, что установилось между ними, оказалось слишком хрупким. И Лера была причиной того, что оно лопнуло, разлетелось на множество частиц.

— Я не то хотела сказать, — более глупого оправдания Лера не могла придумать.

Сверкнув глазами цвета стали, Тимур резко поднялся, с шумом отодвинув стул.

— Приятного дня, Валерия.

Ей надо было остановить его. Окрикнуть. Ее душа требовала именно таких действий.

Но, как назло, тело и язык отказались повиноваться. На Леру нашло оцепенение. Она смотрела, как удаляется высокая фигура мужа и чувствовала, как пропасть разворачивается под ногами.

Посидев некоторое время в оглушающей тишине, Лера поднялась. Сегодня запланирован перевоз вещей. Мама обещала приехать вместе с Генычем. Брат по-прежнему передвигался на инвалидном кресле, что не придавало ему доброты. Радовало одно — он уже мог стоять на ногах без посторонней поддержки.

Когда Лера одевалась, заметила, что руки мелко дрожат. На нее сильно подействовало гневное замечание Тимура. И кто дернул ее за язык? Он прав — она его не знает. Абсолютно. Спроси ее, какой кофе он предпочитает пить, и она не ответит. Хотя нет. Про кофе знает. Черный, крепкий с одной ложкой сахара.

А остальные предпочтения?

Какие фильмы любит смотреть? Любит ли читать? Что слушает? Посещает ли театр или оперу?

Лера сжала виски пальцами.

Прошло более трех месяцев со дня их знакомства. Под сердцем она носит их детей. Их общих детей, которых они будут воспитывать вдвоем. По крайней мере, десять лет точно. Тимур незаметно, ненавязчиво помогает ей во всем. С учебой, с ее увлечением дизайном. Обеспечивает ее родных медицинской помощью. Купил дом по соседству, чтобы Лера могла видеть их так часто, как ей захочется.

А что она…

Что она?

Где Лера затормозила? Когда упустила что-то важное?

Девушка села на подлокотник кресла. Тихо, Бекетова, тихо. Назвав себя девичьей фамилией, она горько усмехнулась. Она даже мысленно продолжала себя считать незамужней. Формально она взяла фамилию Тимура. Это вышло само собой. После росписи, им вручили документы, где она была записана под фамилией Сардынова.

Валерия Сардынова.

Она долго пробовала новое имя на вкус.

Валерия. Сардынова. Как перекат карамельных шариков.

И чем больше она пробовала, тем сильнее ей нравилось.

В глазах защипало.

Лера что-то делает не так. Определенно. Может, стоит посоветоваться с мамой? Эту мысль она отбросила сразу же. Маму беспокоить нельзя. Да и как она ей объяснит ситуацию с Тимуром? Лера подозревала, что мама догадывалась, что между ними все не так просто. Присматривалась, задавала наводящие вопросы как бы между делом, хотя напрямую ни о чем не расспрашивала, за что Лера ей была благодарна. Новой порции лжи она не хотела.

На душе было погано и, одеваясь, Лера то и дело поглядывала на телефон. Позвонить Тимуру и извиниться? А что она скажет? Да и звонки между ними не приняты. Кому сказать — засмеют. Женаты, спят вместе, ждут детей, а не перезваниваются. Она — потому что он не звонит, он — потому что занят. Да и для его поручений есть личные помощники.

Черт.

День прошел в хлопотах.

Лера была рассеянной, ее постоянно одергивали и переспрашивали. Она же все думала, что вот пройдет еще час, может, два, она подойдет к Диане и попросит номер телефона Тимура. Или его секретаря.

Время шло. Лера так и не подошла.

Тимур не пришел ночевать. Впервые за время их супружества.

Лера, кусая губу, и ворочаясь с бока на бок, старательно уговаривала себя не плакать.

Это оказалось только начало. Тот снежный комочек, что грозился превратиться в лавину.

Муж появился под утро.

Лера проснулась за пять минут до его прихода. Не выспавшаяся и раздраженная, с привычной тошнотой по утру, она протянула руку к прикроватной тумбочке и повернула к себе электронные часы.

4:35

Мило.

Соседняя сторона кровати оставалась пустой.

Сходив в туалет, и заставив себя снова лечь в постель, Лера крепко зажмурила глаза. Почему же так пакостно на душе? И так холодна кровать… Почему Лера не находит себе места? Нервничает? Изводится?

В голове снова и снова, раз за разом прокручивались одни и те же мысли — где Тимур? С кем он? Задержался на работе? Уехал к Руслану? Или…

Про «или» лучше было не думать. Вот совсем. Стоило безжалостной фантазии нарисовать картину, где Тимур обнимает другую девушку, в груди расцветала такая боль, что хоть вой. Было чувство, что одновременно ее пронзали сотни мелких игл. Валерия раньше сталкивалась с подобным выражением, но сейчас ей удалось его испытать. Хотелось рвать и метать. А еще плакать.

Она, закусывая губы едва ли не до крови и сжимая покрывала, гнала прочь мысли о том, что Тимур мог проводить ночь с любовницей. Лера до такой степени привыкла, что он постоянно с ней, постоянно трогает, ласкает ее, спрашивает с нее секс, что одна мысль, как он целует другую, выворачивала душу наизнанку.

Черт побери, он ее муж!

Муж!

И вот так пропадать ночь где-то после глупой обиды…

Леру мелко затрясло. Неужели он вообще ее ни во что не ставит? Не правда. Это она загнула. Она видела, что он делал для нее и семьи. Да и много ли мужчин будут поддерживать беременную жену, когда та активно общается с «белым другом»?

Но любовница…

Лера уже готова была встать с кровати и отправится на кухню — лежать одной на холодных простынях не было сил, — когда услышала тяжелые шаги.

Кто-то поднимался по лестнице.

Мужчина.

И она узнала его по шагам… Как в той песенке — «я милого узнаю по походке»… Неужели и Тимур стал для нее «милым»? Вышел из категории красивого мужчины с дюжиной тараканов в голове и превратился в того, кого хочется иметь единолично?

Лера резко села, не замечая, как короткие ногти от напряжения впились в нежную кожу ладоней.

Дверь открывали по-максимуму бесшумно. Он думал, что она спит?

Тимур, осторожно вошел в комнату, и свет от ночника упал на него, заставив Леру испуганно вскрикнуть и соскочить с кровати.

— Тимур!

— Тихо-тихо, малышка. Не шуми.

— Тимур! Ты…

— Все хорошо.

И это он называет хорошо!

Слова непротолкиваемым комом застряли в горле. И единственное, что могла делать Лера — это дышать и прислушиваться к неистово бьющемуся сердцу, которое грозилось выпрыгнуть из груди.

Пиджака на Тимуре не было. А то, что осталось от рубашки, и рубашкой назвать было нельзя. Изорванная, испачканная грязью и кровью. Сам Тимур выглядел не лучше. На щеке царапина, чуть выше — синяк. На лбу тоже глубокая царапина, заклеенная пластырем.

Как во сне, не чувствуя ног, Лера подбежала к мужу и лихорадочно принялась осматривать его на предмет сильных повреждений. И когда увидела под рубашкой бинты, вскрикнула и сделала еще один шаг, максимально приблизив себя к мужу.

— Что произошло… что произошло… — она не могла себя слышать и видеть.

Но ее мог слышать и видеть Тимур.

И то, что он видел, не могло не удивить его.

— Я попал в аварию, не справился с управлением. Не был пристегнут ремнем безопасности, и меня выкинуло на трассу. Хорошо, что не было встречки, а сзади едущая машина успела затормозить, — он говорил обыденным тоном, точно ничего не произошло.

У Леры же перед глазами замелькали мушки, и чтобы позорно не упасть к ногам мужчины бесполезным кулем, она осторожно, помня о возможных травмах, положила руки на плечи Тимура.

— Господи… — глаза увлажнились, она из последних сил сдерживала рвущиеся наружу рыдания. — Почему не позвонил… Не сообщил… Я же подумала, ты специально не приехал ночевать, решил проучить меня…

Тимур нахмурился.

— Проучить? За что?

Они разговаривали посредине комнаты.

— Как за что? Утром за завтраком я наговорила тебе… Черт, Тимур, у тебя что-то болит? Конечно, болит, о чем я спрашиваю! Пойдем в кровать или кресло! Или тебе, наверное, надо в душ? Точно, в душ!

— Лера! — его окрик подействовал на нее оглушающе. Она перестала мельтешить и даже на мгновение успокоилась — задрала лицо выше, чтобы посмотреть в глаза Тимура. Правильно и сделала, потому что он в свою очередь смотрел на нее пристально и очень серьезно. — А, ну, перестань паниковать. — Я тут. Дома. С тобой. Ничего страшного не произошло. Пара ссадин и одно сломанное ребро. Все.

Тут…

С тобой…

Дома…

Это оказалось последней каплей.

Лера столько времени держала эмоции в себе, привыкла их подавлять и ни коем образом не говорить никому, а тем более, Тимуру о своих чувствах, что сейчас ее прорвало. И она негромко, почти неслышно прошептала:

— А я подумала ты к любовнице поехал.

Эти слова стоило сказать, хотя бы для того, чтобы посмотреть на лицо Тимура.

Сначала оно застыло. В прямом смысле. Замерло. Ни одна мышца не дернулась, не двинулась. Потом, спустя двадцать секунд, когда смысл сказанного дошел до мужчины, его брови медленно поползли вверх.

А потом Тимур и вовсе откинул голову назад, рассмеявшись.

Он смеялся открыто, искренне, забористо. Как смеется человек, с плеч которых внезапно свалился огромный груз. Он его пытался скинуть бесчисленное количество раз, но никогда не получалось. А тут — оп — и его больше нет.

Смеясь, Тимур положил руку на правый бок, видимо, ребро было сломано с этой стороны.

Лера же, немного пораженная его реакцией на ее слова, невольно улыбнулась.

Смех Тимура… Он был чудесным.

— На кой… на кой хрен мне любовница, если у меня есть ты?

Вот это признание стоило бессонной ночи. Стоило непролитых слез. Оно много чего стоило.

Проведя рукой по лицу, не зная, что больше сказать, чтобы не выставить себя еще большей дурочкой, Лера негромко произнесла:

— Пойдем я тебя помою. И плечи разомну.

Мужской смех тотчас оборвался.

И глаза цвета стали задержались на порозовевшем женском лице.

— Получается, ты себе напридумывала черте что?

Лера пожала плечами.

— Получается, что так.

— А позвонить?

— У меня нет твоего номера.

— Это ты сейчас серьезно?

— Абсолютно.

Тимур покачал головой и притянул Леру к себе. Та осторожно прижалась к его телу и с легкой тревогой отметила, что к обычному его запаху примешался запах медикаментов. Она закрыла глаза и тихо вздохнула. Почувствовав, как Тимур целует ее в макушку, снова едва смогла удержать слезы.

Да что же она какая чувствительная стала…

Или дело не в чувствительности? А в том, что они впервые проявляют нежность открыто по отношению друг к другу?

Испытывая легкий стыд за свои грешные мысли, Лера призналась, что ей безумно нравится вот так стоять, обнимая потрепанное тело Тимура. И ей было хорошо. Ей было очень хорошо.

Именно на душе. Наверное, впервые с момента их знакомства. Она позволила себе роскошь открыться, принять то, что ей дают и не оттолкнуть, не искать подвоха.

— Ты там говорила что-то про мытье и массаж? Не передумала?

— Нет.

Осторожно отодвинув ее от себя, Тимур взял ее за руку и повел в ванную, точно Лера была маленькой девочкой. Порой рядом с ним она себя именно так и чувствовала — глупой, неразумной. Сейчас снова спрашивала себя — когда же наступит время, и они будут общаться на равных? И от кого это больше зависит?

— Я помогу, — Лера встала за спину Тимура и потянула за рукава его рубашки.

Он не противился.

На теле так же имелись многочисленные мелкие ссадины. Лере хотелось прикоснуться к каждой. Дотронуться осторожно-осторожно, кончиком пальчика. Или подуть. А лучше всего поцеловать.

— Повязки снимать нельзя? — вместо этого спросила она.

— Снимай. Не в бинтах же мыться. Врач перестраховался. От перелома никто не умирал. Потом затянусь.

Тимур по-прежнему стоял к ней спиной, и не мог видеть ее довольную улыбку. Он дал добро, а она и рада стараться. Лера, стараясь не задеть ссадин, сняла повязку. Она уже говорила, что залипает на спину мужа? А на его ягодицы? В голове мелькнула шальная мысль — она их ни разу не покусывала. Во время секса. А хотелось.

Чтобы не привести ненароком шальное желание в действие Лера прошла к ванне и открыла воду. Убедившись, что та нужной температуры, обернулась. И снова внутри девушки что-то дрогнуло. Пронзило область груди и стремительно обрушилось вниз огненной лавой.

Сегодняшнее утро было щедрым на сюрпризы, на неожиданные открытия.

Лера как бы увидела себя со стороны. Она стоит в пол-оборота и заворожено смотрит на собственного мужа. Мужа, которого до сих пор чурается. Мужа, к которому начинает что-то испытывать. Не ревнуют без чувств.

Тимур стоял полностью раздевшись. Казалось, она видела его обнаженным сотни раз. Десятки раз — любовалась красивым мускулистым телом. Сначала, просто, как девушка, прожившая всю жизнь в одном доме со старшим братом и вынужденная периодически слышать, как трудно накачать «восемь кубиков». Она оценила его мужскую стать.

Сейчас она смотрела на него иными глазами. Глазами молодой женщины, которой жизненно необходимо заявить права на это сногсшибательное сильное тело.

Лере пришлось одернуть себя.

О чем только думает…

И тотчас прилетело в ответ — о Тимуре, о муже.

— Лера, ты, наверное, зря воду наливаешь.

— Почему?

Хорошо, что он заговорил и отвлек ее.

— Мне сейчас неудобно будет садиться. Лучше душ.

Тимур, двигаясь с грацией раненного, но отнюдь не слабого хищника, подошел к ней и потянул за плечи, давая понять, чтобы она поднялась.

— Разденься.

Сегодня Лера с особым удовольствием обнажалась перед ним. Она понимала, что никакого сексуального подтекста его указание — или все же просьба? — не несет, и после того, как они примут душ вместе, продолжения не последует. Она и сама его не допустит. Переломанное ребро — не шутка. Но как же приятно было наблюдать, как темнеют мужские глаза! Как в них появляется знакомая поволока — признак желания. Да что глаза. Лера не без удовольствия заметила, как член наливается кровью и встает.

Она скинула сорочку.

— Пойдем?

В душе она встала за его спиной и, взяв мочалку, осторожно стала смывать с бронзового тела следы крови и грязи. Она слышала, как периодически из плотно сжатых губ Тимура вырывалось приглушенное шипение. Вода, попадая на ссадины, причиняла дискомфорт.

Тимур стоял, упираясь руками в стенку душевой кабины, откинув голову назад. Лера омывала его, а хотелось целовать. Аккуратно. Нежно. Чтобы показать не страсть, а именно тепло, идущее из души.

Он устал. Она это видела и чувствовала. Да и как тут не устать? С утра жена нервы помотала, наговорив всякой ерунды, день на работе, а под вечер или уже ночью авария. Не спал.

Сердце защемило от накатившей нежности к этому сильному мужчине. Что-то под утро Валерия совсем растрогалась. Или наружу, наконец, начали пробираться первые чувства?

— Я хочу тебя.

Его признание не было неожиданным. Пока Лера омывала мужа, член не опал, не стал вялым.

— Тимур, я вижу. Но со сломанным ребром…

Ее рука легла на его пах и осторожно дотронулась до уже потяжелевших яичек. От осознания того, что даже в таком измотанном состоянии его тело откликается на ее присутствие рядом, грело душу.

— Дай себе время до вечера. Пожалуйста.

Она осторожно прижалась к нему — кожа к коже. Показывая, что не отказывает, что тоже нуждается в нем. Возможно, ее попытки выглядели неубедительными, неумелыми, но они шли из самого сердца.

Сегодняшним утром все воспринималось иначе.

В первый раз…

Тяжелая мужская рука опустилась ей на талию, после чего Тимур положил подбородок на ее затылок.

— Ты права. Я валюсь с ног от усталости. На хрен работу. Не пойду. И да… Утром запишешь мой телефон. Глупость какая… У тебя серьезно нет моего номер, Лера?

— Серьезно.

— Абсурд какой-то.

В их отношениях было много абсурда. Но сейчас об этом точно не стоило упоминать, чтобы не разрушить возникшую хрупкую идиллию.

— Тимур, давай, ложись, поспи.

— А ты полежишь со мной рядом?

Почему после этого вопроса слезы снова подобрались к глазам, а в горле образовался ком?

Не в силах ответить, она кивнула.

Они вышли из душевой, и Лера, взяв полотенце, так же осторожно промокнула тело Тимура, стараясь не пропустить ни одного мокрого участка тела. Мужчина наблюдал за ней с легкой улыбкой.

— Ты такая красивая.

Черт. Черт! Черт!!..

Они легли в кровать, и Тимур, шипя и приглушенно ругаясь, пытаясь принять более удобную позу, все же притянул девушку к себе, уложив ту на плечо. Как ни странно, но Лера сразу же почувствовала, как глаза наливаются тяжестью. С другой стороны, чему удивляться? Она всю ночь спала урывками.

— Тимур, если ты уже сегодня не будешь работать, то, может, проведешь вечер со мной? — закрыв глаза, спросила она.

— Проведу, — он ответил сразу же, и если бы Валерия не погружалась в сон, то непременно заметила бы, что он ответил без колебаний.

Она, удобнее устраиваясь у него на плече, прошептала, уткнувшись куда-то в подмышку.

— Мои же в дом заезжают. И твое присутствие необходимо. А то как-то неправильно получается.

С лица Тимура медленно сползла улыбка.

— Хорошо, мы придем. Будут только твои?

— Да, и еще пару друзей Геныча. Самые близкие.

Мужские губы сжались в тонкую линию.

Глава 18

Валерия суетилась до тех пор, пока Геныч не подкатил к ней на инвалидной коляске и не фыркнул:

— Мелкая, а ну, угомонись.

Лера растерянно посмотрела на брата и поставила поднос с закусками на столик.

— Геныч, я…

— Сейчас ты пойдешь и сядешь с нами. Выпьешь. Я — кофе, ты — чай, парни — пиво. И больше не будешь мельтешить перед глазами туда-сюда. Все накрыто. Хватит егозить.

— Но…

— Валерия.

Если брат называл ее полным именем — дело плохо.

Значит, Геныч нервничал не меньше ее. Лера постаралась успокоиться. Правда, что она суетится? С раннего утра, причем. Как в девять часов выбралась из объятий Тимура, что сонно что-то проворчал, так и отправилась хозяйничать. Она хотела попросить Антонину Васильевну приготовить закуски, за что получила от матери нагоняй.

— Ребенок, я вполне в состоянии накрыть на стол. Причем, парни мясо уже замочили, так что не надо лишних движений. Ты и так теперь с нами проводишь больше времени, чем дома. Муж не ворчит?

Хороший вопрос. Сегодня она обязательно спросит. Наверное.

С матерью Валерия спорить не стала. Но все же четыре пиццы принесла.

Маргарита Николаевна покачала головой, при этом по-доброму улыбнувшись.

Будущие хозяева дома и гости расположились на утепленной веранде, чтобы проще было готовить мясо на костре.

Жарить мясо вызвался Тимур и Михей.