Истории фейри. Десятина Блэк Холли
Кайя зашла ему за спину и присела, ощупывая гладкий доспех в поисках пряжек.
Внезапный порыв ветра встряхнул ветки над головой, окатывая их мощной россыпью тяжелых капель, и Кайя вновь задумалась: а вдруг среди деревьев действительно прячутся фейри? Она в спешке нащупала что-то пальцами. Если это так, им можно уже не опасаться Ройбена – такими темпами он в любую минуту может потерять сознание.
Чтобы снять нагрудник, Кайе пришлось не только отстегнуть его от задней пластины на плечах и боках, но и избавиться от ремней, соединяющих доспех с наплечниками и поножами. Наконец грудь была открыта. Обнаженная кожа под пластиной нагрудника была покрыта пятнами крови.
– Пусть дождь омоет рану. – Ройбен откинул голову назад и прикрыл глаза.
Кайя сняла плащ и повесила на ветку ближайшего дерева, а потом стянула рубашку, напоминая себе, что она и так дырявая. Девушка разорвала ткань на длинные полосы и принялась бинтовать ими грудь Ройбена. Он подобрался, когда ощутил прикосновение Кайи. Сначала глаза его сузились, потом удивленно распахнулись. Их цвет завораживал.
Ройбен выпрямился, ужаснувшись:
– Я даже не услышал, как ты рвала ткань.
– Постарайся оставаться в сознании, – попросила Кайя. – Тебе есть куда пойти?
Он покачал головой. Пошарив по земле рядом с собой, он подобрал листок и провел им по внутренней части кожаного нагрудника. Листок окрасился кровью, поблескивающей в полутьме.
– Брось его в ручей. Я… там живет келпи… не уверен, что смогу ее контролировать в такую погоду, но это лучше, чем ничего.
Кайя коротко кивнула, хоть и понятия не имела, что такое «келпи», и потянулась за листом. Ройбен не сразу отдал его.
– Я в долгу пред тобой. И мне претит сама мысль не знать, как я смогу его отплатить.
– У меня есть вопросы…
Он позволил забрать лист.
– Отвечу на три из них, полно и правдиво, насколько это в моих силах.
Надо же, она точно в сказку попала. Кувырком, с разбегу.
– Когда бросишь лист в воду, скажи: «Ройбен из Неблагого двора просит твоего содействия».
– Сказать кому?
– Просто произнеси вслух.
Она снова кивнула и бросилась к воде. Крутой берег ручья покрывали бурные сорняки и кучи битого стекла. Вырвавшиеся из земли корни нависали над берегом, как опрокинутые корзины, ползли по земле, подобно бледным рукам погребенных трупов. Кайя запретила себе даже думать об этом.
Она присела на корточки и опустила лист на воду окровавленной стороной вниз. Он, кружась, замер на месте. Кайя задумалась, а вдруг она бросила лист слишком близко к берегу, и подула, пытаясь оттолкнуть его подальше.
– Ройбен из Неблагого двора просит твоей помощи, – произнесла Кайя, надеясь, что правильно запомнила слова. Ничего не произошло. Она повторила еще раз, громче, чувствуя себя одновременно глупой и испуганной: – Ройбену из Неблагого двора нужна твоя помощь.
Из воды вынырнула лягушка и двинулась в направлении девушки. Она имеет какое-то отношение к келпи? И вообще, какой помощи можно дождаться от грязного мелкого ручья?
Но вскоре Кайя поняла, как ошибалась. То, что она приняла за лягушачьи глаза, на самом деле оказалось провалами, края которых трепетали, пока нечто подплывало все ближе. Кайе хотелось кинуться прочь, но долг вкупе с очарованием неизведанного приковали ее к месту. Провалы превратились в крупные ноздри на носу черного жеребца, вышедшего из черной воды ручья, словно сотканного из нее. Мох и грязь соскользнули с боков существа, когда оно повернуло голову, пронзая Кайю взглядом светящихся белых глаз.
Девушка не могла пошевелиться. Сколько минут она простояла, уставившись на пятнистые сероватые бока, гладкие, как тюленья кожа, очарованная нереальным свечением этих белых глаз? Существо изогнуло шею. Кайя отступила на полшага и попыталась что-нибудь сказать. Слова застревали в горле.
Конь, фыркнув, пошел к девушке, утопая копытами в грязи и ломая ветки. От него исходил тошнотворный запах застоявшейся воды. Кайя вновь осторожно отступила назад, споткнулась…
Она должна что-нибудь сказать.
– Сюда, – наконец выдавила Кайя, указывая на деревья. – Он здесь.
Жеребец двинулся в указанном направлении, переходя на рысь, и Кайя поспешила за ним, дрожа от облегчения. Когда девушка добралась до поляны, Ройбен уже сидел верхом на странном речном существе, ремни нагрудника были торопливо и неловко пристегнуты к доспеху.
Ройбен заметил, что она вышла из-под навеса мокрых ветвей, и улыбнулся. В свете луны глаза его казались более темными, чем раньше.
– На твоем месте я бы держался подальше от волшебного народа. Мы непостоянны, капризны и не ценим смертных.
Она вновь взглянула на мужчину. На доспехах его виднелись странные царапины, Кайя их не помнила. Неужели на него успели напасть? Но когда она уходила, Ройбен едва стоял на ногах – не верилось, что он мог сражаться.
– Что-то случилось?
Улыбка его стала шире, стирая с лица усталость. Глаза сверкнули.
– Не трать зря вопросы.
А потом конь сорвался с места и поскакал, петляя среди деревьев, двигаясь с грацией и скоростью, неподвластной ни одному живому существу. Под копытами его шелестели листья. Лунный свет сиял на гладких боках.
Кайя не успела даже осознать, что произошло, а фейри уже и след простыл. Она осталась одна в лесу. Продрогшая, но гордая собой. Когда она потянулась за плащом, то краем глаза заметила, как на земле что-то мерцает. Стрела!
Девушка опустилась на колени и подняла ветвь, венчающуюся железным наконечником. Пробежалась пальцами по грубой коре и коснулась слишком теплого металла. По телу пробежала дрожь, Кайя отшвырнула стрелу обратно в грязь. Лес внезапно показался ей мрачным и зловещим, и она со всех ног поспешила вернуться к дороге. Казалось, если она сейчас побежит, то не сможет остановиться.
Кайя уперлась ногами в скользкий земляной склон перед лужайкой во дворе дома бабушки и с трудом на него вскарабкалась. Она проскользнула мимо переполненного мусорного бака, старого битого «Форда» и ржавых банок из-под кофе, связанных проволокой в некое подобие заборчика для пожухлых растений на грядках.
Казалось, свет горел во всем доме, пробиваясь на улицу сквозь грязные шторы. В гостиной мерцал экран телевизора.
Кайя открыла заднюю дверь и проскользнула в кухню. В раковине горой высились кастрюли и сковородки, покрытые засохшей едой – сегодня была ее очередь мыть посуду. Но вместо этого она подошла к шкафчику, достала блюдце, налила в него молоко и положила на край кусочек черствого белого хлеба. «Стоит попробовать. – решила девушка, осторожно открывая дверь и ставя блюдце на крыльцо. – В крайнем случае, если ничего не выйдет, молоко достанется соседским кошкам».
Кайя прокралась в гостиную. Эллен сидела перед телевизором и ела мини-сникерсы, которые бабушка припасла для Хеллоуина.
– Черт, ну не трогай ты меня, – пробормотала она в бокал, из которого пила.
– Думаешь, я ничего не понимаю в этой жизни. Ты ведь у нас в семье самая умная, да? – говорила бабушка тем самым приторно-сладким голоском, который всегда дико бесил Кайю. – Но раз ты такая умница, как так вышло, что ты осталась одна? Что мужчины каждый раз используют тебя и бросают? Как так получилось, что единственным человеком, готовым тебя приютить, оказалась твоя старая глупая мать?
– Я уже миллион раз это слышала.
– И снова послушаешь, – заявила бабушка. – Где твоя дочь? Уже почти час ночи! Тебя вообще интересует, что она шляется неведомо где, всеми силами стараясь скатиться так же, как ее…
– Даже не заговаривай о Кайе! – с неожиданным пылом выплюнула мать. – С ней все в порядке. Не смей говорить о ней гадости.
Кайя опустила голову и попыталась как можно скорей и незаметней прошмыгнуть по коридору, но поймала взглядом свое отражение в зеркале. Тушь и тени размазались, стекая по щекам блестящими ручейками, словно после слез. Помада потускнела и практически стерлась с губ, длинным следом протянувшись по левой щеке – должно быть, Кайя случайно ее смазала рукой.
Обернувшись, она украдкой осмотрела гостиную. Мать перехватила ее взгляд, закатила глаза и едва заметным движением руки указала идти на второй этаж.
– Пока твоя дочь живет в этом доме, она будет подчиняться тем же правилам, что и ты в детстве. Мне неважно, что последние шесть лет девочка таскалась с тобой и твоими хахалями по крысятникам. Отныне она будет получать достойное воспитание.
Кайя тайком прокралась вверх по лестнице, скрылась в своей комнате и как можно тише прикрыла дверь.
Крошечный белый комод и слишком короткая кровать словно принадлежали совсем не ей. В клетке, стоящей на коробке со старыми игрушками, шуршали ее крысы, Исаак и Армагеддон.
Кайя скинула одежду и наплевав на мокрые волосы и грязь на лице, забралась в крошечную кровать, притянула ноги к груди, чтобы поместиться на матрасе, и закуталась в одеяло. Она знала, что такое настоящая одержимость, – видела, как мать желала славы. Кайя не хотела мечтать о невозможном.
Но сегодня, только этой ночью, она позволила себе думать о нем: о том, как вежливо он разговаривал с ней, как не похож был на других парней. О его сияющих глазах и кривой улыбке.
В сон Кайя провалилась, как в омут, сомкнувший свои воды над ее головой.
Глава 3
Папиросы – это совершеннейший вид сильнейшего удовольствия. Удовольствия изысканного и тонкого, но оставляющего легкий след неудовлетворения. Чего еще можно желать?..
ОСКАР УАЙЛЬД. ПОРТРЕТ ДОРИАНА ГРЕЯ
Кайя стояла в ручье, держа куклу Барби за светлые волосы. Прохладная вода щекотала ей ноги, солнце пекло спину, а в воздухе разносился аромат зелени и насыщенный запах земли. Ей было девять.
Во сне все казалось логичным, хотя Кайя знала, что на самом деле все было не совсем так. Воспоминание о теплом зеленом дне пришло из ранних лет. Но во сне все перемешалось, и здесь Спайк сидел на ковре мха, тянущемся вдоль берега, и шил для куклы платье и сумочку из листьев. Люти сидела верхом на Кене, обхватив его ногами за талию – ее переливчатые, как у бабочки, крылья легонько трепетали, – и пела пошлые песенки, от которых девятилетняя Кайя краснела и хихикала.
- Хотелось б притвориться, что он может влюбиться,
- Но нет, без сожаления на парня не взглянуть.
- Когда он без одежды, нет проблеска надежды,
- Что остальное тело прекрасно, как и грудь.
- Ни проблеска надежды, когда этот невежда
- Не хочет расстараться для девочки чуть-чуть.
Рядом с Кайей стоял молчаливый Грисл. Смеясь, она развернулась к нему. Друг попытался что-то сказать, но с губ его сорвался лишь гладкий белый камешек, который плюхнулся в ручей и лег на дно среди других камней, испуская странное свечение.
- Как жаль, не знает мальчик, пластмассовый
- мой зайчик:
- Есть у девчонки тайный, прекраснейший цветок.
Громкое карканье заставило Кайю резко вскинуть голову. На дереве сидел ворон, его черные перья переливались на свету, словно бензиновое пятно на поверхности воды. Ворон склонил голову и уставился на Кайю, оказалось, глаза его ослепительно-белые, как выплюнутый Грислом камень.
- Не страшно, пусть не знает. Так мало понимает
- Парнишка, у которого свой сдулся стебелек!
Ворон переступил когтистыми лапами по ветке, а потом взмыл в воздух. В следующее мгновение Кайя ощутила, как когти царапнули запястье, а клюв ужалил руку, – и кукла оказалась у ворона.
Кайя закричала и наклонилась, ища, чем можно было бы запустить в птицу. Рука ее нащупала камень, и девочка, не раздумывая, швырнула его в вора.
Ворон штопором упал в пышные кроны деревьев, Кайя бросилась за ним. Лес вокруг смазался, и внезапно она оказалась рядом с черным тельцем.
Ворон лежал неподвижно, перья слабо шевелились на ветру.
Рядом валялась кукла, а между ними покоился гладкий белый камешек. Тот самый, что слетел с губ Грисла.
И тут Кайя проснулась.
Мать стояла в дверях спальни, сжимая в руке телефон.
– Я звала тебя тысячу раз. Дженет звонит.
– Ага-а… – Кайя с трудом разлепила склеившиеся от туши глаза и потянулась.
Солнце вновь вернулось к жизни, пылая яростью после ночной проделки госпожи Луны. Вспышки лимонно-желтого света обещали обманщице головную боль, если она рискнет открыть глаза.
– Тяжелая ночка? – Мама прислонилась плечом к косяку и затянулась сигаретой.
Кайя потерла глаза. На фалангах пальцев остались черные блестящие разводы.
– Дженет звонит. – Эллен, казалось, одновременно раздражал и развлекал тот факт, что ей приходится повторяться. – Хочешь, передам, что ты наберешь ее позже?
Кайя покачала головой и взяла трубку.
– Алло? – Голос звучал хрипло.
Эллен вышла из комнаты и, судя по звуку, направилась вниз по лестнице.
– Что случилось вчера вечером? – Кайя не сразу поняла, о чем она спрашивает.
– А-а, ничего такого. Кенни пытался меня поймать, а рубашка раз – и порвалась.
– Кайя! Как можно было вот так взять и сбежать? Я думала, он сделал с тобой что-то ужасное! Мы всю ночь из-за этого ругались.
– Я боялась, что ты мне не поверишь, – печально призналась Кайя.
Должно быть, это прозвучало, как раскаяние лучшей подруги, потому что тон Дженет смягчился:
– Ну что ты! Конечно, я тебе верю.
Кайя не смогла придумать, что сказать в ответ на неожиданную передышку от назревающей ссоры.
– Ты в порядке? – поинтересовалась Дженет.
– Вчера по пути домой я кое-кого встретила. – Кайя села на кровати, внезапно осознавая, что так и заснула в лифчике, юбке и грязных чулках. Неудивительно, что она чувствовала себя так некомфортно.
– Неужели? – В голосе Дженет удивление смешивалось со скепсисом. – Парня?
– Ага, – ответила Кайя. Ей хотелось рассказать о случившемся, запечатлеть в памяти. Воспоминания о Ройбене уже тускнели под натиском утреннего солнца, подобно тому, как выцветают сны, если их не записать. – У него серые глаза и длинные волосы.
– Как у металлиста?
– Еще длиннее, – поправила Кайя, укутываясь в тошнотворно-розовое одеяло. Как и все в комнате, оно ей было мало.
– Странно. И как его зовут?
– Робин, – с легкой улыбкой ответила Кайя. Она была рада, что Дженет не видит выражения ее лица – явно по-идиотски счастливого.
– Как Робин Гуд? Серьезно? Он к тебе приставал?
– Мы просто разговаривали, – сказала Кайя.
Подруга вздохнула:
– Никого ты не встретила, да? Опять все выдумала.
– Он настоящий, – выпалила Кайя.
Настоящий. Самый настоящий из всех ее знакомых за долгое время. Сверхнастоящий.
– Вечеринка была отстойной, – перевела тему Дженет. – Я едва не надрала задницу одной курице. Пончик уговаривал успокоиться, но я была слишком зла и расстроена. Короче, приходи к нам, и я все расскажу.
– Ага, давай. Пойду собираться.
– Ладно, пока.
На линии раздались гудки, когда Дженет повесила трубку. Кайя отключила телефон и бросила его на тумбочку.
Она поднялась с кровати и осмотрела комнату. Одежда кучами валялась на полу, по большей части все еще хранясь в черных мусорных пакетах. Вся обстановка не изменилась с тех пор, когда Кайе было четыре: крошечная белая детская мебель, розовые стены, а на полках – целая армия кукол со стеклянными глазами, укоризненно смотрящими на нее.
«Нужно отыскать Грисла и Спайка». Раньше ей даже не приходилось звать их – друзья всегда оказывались рядом, когда она в них нуждалась. Но это было давно, в детстве. Тогда Кайя могла поверить во все на свете. Ее ноги не свешивались с маленькой кроватки, и девушке не приходилось нагибаться, чтобы посмотреться в зеркало.
Кайя вздохнула. Может, она уже не милая наивная девочка, чистая, точно слеза единорога? Вдруг суть в этом?
Кайя скинула вчерашнюю одежду и отыскала среди вещей потертые джинсы и голубую майку с эмблемой G-Force[4]. В ванной, умывшись прохладной водой и оттерев растекшийся макияж, она вгляделась в свое отражение. Фиолетовый мелок, которым она вчера покрасила волосы, уже почти весь осыпался.
Кайя опять вздохнула и собрала волосы в два лохматых хвостика. Может, если она снова будет выглядеть на десять, фейри явятся на зов в честь великой любви к детям?
Леопардовый плащ еще не высох, так что Кайя натянула кожаную куртку Ллойда и пошарила по карманам: пара смятых квитанций, пластиковый медиатор «под черепаху» и мелочь. Она, как ужаленная, выдернула руку из кармана. В подушечке пальца торчал тонкий коричневый шип. Не зря Кайя боялась, что у Ллойда в карманах обязательно найдется какая-нибудь гадость. Она вытащила колючку и пососала палец с крошечной алой точкой. Затем, бросив шип на комод, спустилась на первый этаж.
Мама сидела за кухонным столом и листала журнал. Рядом стояла открытая бутылка джина, а на блюдечке дотлевала зажженная сигарета.
– Идешь к Дженет? – поинтересовалась Эллен.
– Ага.
– Милая, может, выпьешь перед уходом кофе? Выглядишь еще не проснувшейся.
– Нет, все нормально. Бабуля взбесится, когда увидит блюдце.
Не говоря уже о бутылке джина!
– Не пытайся поучать мамочку, – пошутила Эллен, откидываясь на спинку деревянного стула.
Но Кайя за нее переживала. Да, мама иногда выпивала, но не в ее привычках было подливать алкоголь в кофе наутро после выпитой вечером бутылки.
– Слышно что-нибудь от Ллойда?
– Не-а. – Эллен покачала головой. – Я позвонила паре старых подружек из «Сладкой Киски», но все они стали занудными и порядочными девочками.
Кайя рассмеялась. Она прекрасно помнила, как Лиз скакала по сцене в фиолетовом латексном костюме кошечки, словно Джули Ньюмар[5] в стиле глэм-рок. Представить ее «порядочной» было выше сил Кайи.
– Встретитесь?
– Возможно, – беззаботно отозвалась мать. – Лиз со Сью открыли какую-то захудалую музыкальную лавчонку в Рэд Бэнк.
– Это же круто!
Эллен вздохнула:
– В общем, понятия не имею, когда они в последний раз брали в руки чертовы инструменты.
Кайя покачала головой. Глупо было надеяться, что мама прекратит попытки вернуться в город, но она ничего не могла с собой поделать.
– Передай бабушке, что я обязательно вернусь пораньше.
– Ты будешь приходить домой, когда и во сколько захочешь. Я твоя мать, я и решаю.
– Спасибо, мам, – улыбнулась Кайя, выходя на улицу.
Порывы ветра бросали на газон кучки ярких, как губная помада, листьев. Кайя глубоко вдохнула прохладный осенний воздух.
– Люти-Лу, – шепнула она. – Спайк, Грисл… прошу, вернитесь. Вы нужны мне.
«Я сейчас просто пойду к Дженет. Просто пойду к Дженет, как и сказала, а потом уже придумаю план».
Дженет жила в трейлерном парке на главной дороге, позади автозаправки, где работал ее брат. Проходя через парковку, Кайя махнула ему рукой.
Корни в ответ неохотно улыбнулся. Его коричневатые волосы были неровно подстрижены: спереди – слишком коротко, сзади – длинно. Одет парень был в куртку с аппликацией и грязные джинсы, на коже краснели пятна. Ничуть не изменился за столько лет, только слегка подрос.
Кайя обошла здание заправки и перепрыгнула через буйно разросшиеся кусты, чтобы попасть в трейлерный парк. Местные фургончики транспортом были только номинально – все стояли без колес, а у большинства имелись даже заборчики и крылечки, сталью и цементом закрепляющие их место под солнцем. По усыпанной гравием дорожке Кайя направилась к трейлеру Дженет.
Русоволосая девушка примерно ее возраста развешивала влажное белье. Позади нее в гамаке развалился мужчина, толстые нити впивались в его тучное тело. Три таксы бешено лаяли, гоняясь друг за другом вдоль сетчатого забора.
Кайя побарабанила в нужную дверь.
– Входи, – позвала Дженет.
Сквозь москитную сетку виднелись ее ноги, свешивающиеся с края грязно-голубого дивана. Ногти на них подруга накрасила насыщенным красно-коричневым цветом, а между пальцами вставила валики из туалетной бумаги, чтобы лак не смазался.
Дверь жутко скрипнула, открываясь. Там, где белая краска облупилась, ржавчина проела петли. В главной комнате трейлера стояла полутьма, окна плотно закрывали шторы, а источников света было всего три: дверь, тусклая янтарная лампочка на кухне и телевизор. На экране перед полным залом народа ругались две женщины. У одной из них брови были выложены стразами.
– Хочешь сделать маникюр? – предложила Дженет. – У меня есть крутой синий лак.
Кайя покачала головой. Впрочем, подруга, скорее всего, на нее не смотрела.
– Можно заварить кофе?
– Давай, и мне тоже сделай. – Дженет потянулась, вытягивая блестящие от лака пальчики на ногах и прогибая спину. На ней была мужская майка-алкоголичка и хлопковые трусики с маргаритками. – У меня жуткое похмелье.
– Где все?
– Ма с Супругом на блошином рынке. Корни скоро должен прийти с работы. Не поверишь, что она притащила мне в прошлый раз: блузку с короткими рукавами, а на ней – коты из страз! Реально, где вообще такое можно откопать?
Кайя рассмеялась. Мама Дженет обожала собирать всякую крикливую безвкусицу, но особенно страстно она любила все, что связано с сериалом «Звездный путь». Стены трейлера были покрыты коллекционными плакатами, фанартом в рамочках и спрятанными под стекло фазерами и трикодерами. А Дженет едва помещалась на диване среди кучи подушечек со Споком и его фразочками.
– Я видела Корни по пути сюда. Кажется, он меня не узнал.
– Он дебил. Целыми днями дрочит у себя в комнате. Совсем уже ослеп от этого дела.
Кайя достала с полки две кружки и налила в них воды из-под крана.
– Может, это просто я изменилась?
Она нажала кнопку, открывая микроволновку, и поставила туда кружки. Они закружились на заляпанном стеклянном поддоне.
– Может быть. – Дженнет пощелкала каналы, останавливаясь на VH1[6].
– Так что вчера случилось? – Кайя знала, что вопрос порадует подругу.
Дженет подтянулась, принимая сидячее положение, и убрала звук на телевизоре.
– В общем, когда мы пришли к Фатиме, Эйми начала… играть с волосами Кенни и гладить его, приговаривая, какие они мягкие. Должно быть, она узнала, что мы поругались.
– Прости.
– Забей. – Дженет прижала к груди подушечку с надписью «Живи долго и процветай»[7]. – Короче, подхожу я к Эйми и тоже начинаю наглаживать ее волосы, глажу и хвалю, какие же они приятные, просто класс, – в общем, слов не жалею. Маркус, конечно, принимается ржать. Знаешь, этим его странным грохочущим смехом откуда-то из живота. Капец как громко!
– А что делал Кенни?
Интересно, он с каждой встречной заигрывает? Было стыдно, что она позволила ему прикоснуться к себе. Но порой Кайя ловила себя на мысли, что где-то внутри нее таится ее другое, плохое «я», которое желает любви, жаждет ее настолько отчаянно, что готово ради этого на все.
– Ничего. Он любит, когда девчонки ругаются из-за него. – Дженет устало покачала головой, словно говорила о непослушном ребенке. – В итоге Эйми обозвала меня свихнутой лесбиянкой, но не сдалась: так и уверяла, что просто разговаривала с Кенни.
– Ты хоть ей врезала?
Микроволновка пискнула, и Кайя, кивнув, сыпанула в каждую кружку быстрорастворимый кофе. На поверхности образовалась тонкая белая пенка.
Дженет кивнула:
– Пыталась, но меня остановил Пончик, а ее удержал Кенни. Потом приперлась Фатима и завела долгую речь о том, что мы просто друг друга не так поняли и бла-бла-бла, хотя она сама ни черта не видела. Просто испугалась, что мы разгромим ей дом.
Опустив взгляд в чашку, Кайя вспомнила темную, спокойную воду ручья. Сердце ее внезапно пустилось вскачь от одного только воспоминания.
– Ты меня слушаешь? – спросила Дженет.
– Слушаю, – ответила Кайя, насыпая сахар и сухое молоко в кружку подруги, потом вручила ей. – Держи кофе.
– Так вот, ты когда-нибудь видела необрезанный член?
Кайя покачала головой.
– И я нет. Поэтому сказала: «Отлично, мы все скинемся по доллару, если покажешь». А он в ответ: «Всего за десять баксов?»
Она улыбалась в ответ на болтовню Дженет, но перед внутренним взором стоял Ройбен, мокрый, истекающий кровью, и корявая ветвь-стрела, пронзившая его едва ли не в самое сердце.
Петли протестующе заскрипели, когда Корни распахнул дверь и, громко топая, ввалился в трейлер. Он окинул взглядом девушек, подошел к холодильнику, открыл его и сделал большой глоток Mountain Dew прямо из бутылки.
– Ты чё творишь? – возмутилась Дженет.
Когда Корни распахнул дверь, в трейлер проскользнула белая кошка с раздутым от котят животом. Кайя протянула руку, чтобы погладить маленькую ушастую головку.
– Не беси меня, я только что отработал две смены.
Сейчас Кайя разглядела, что на спине джинсовки у него была аппликация в виде демонической головы. В заднем кармане джинсов виднелись очертания бумажника, от которого бежала цепочка к кольцу на ремне.
– Мама терпеть не может, когда ты пьешь из бутылки, – сказала Дженет.
– И что? – удивился Корни, показательно делая еще один глоток. – Ты ей наябедничаешь? А может, мне тоже стоит рассказать, что тебе не помешал бы личный вомиториум, как у римлян? Только блеваториум.
– Заткнись, дрочила! – Дженет схватила трубку стоящего на кухне телефона и принялась бить по кнопкам. А потом удалилась в комнату, слушая гудки.
Кортни повернулся к Кайе. Она отвела взгляд, затаскивая тяжелую пушистую кошку к себе на колени. Та заурчала, словно моторчик.
– Ты ведь та девчонка, которая верит в фейри, да? – спросил Корни.
Она пожала плечами:
– Я Кайя.
– Будешь газировку? Я слюни в бутылку не пускал. – Он вытер рукавом губы.
Кайя покачала головой. Что-то маленькое, словно камушек, ударилось о ее колено.
Окна были закрыты. Она подняла голову к потолку, но лампа выглядела целой. Может, что-то свалилось с полки? Но, опустив взгляд на пол, у своих ног Кайя увидела всего лишь желудь. В это время года они были повсюду: падали с вездесущих дубов, застилая дворы. Она подняла находку и вновь посмотрела на окно. И все же, может, оно было открыто? Желудь казался удивительно легким, а из-под шляпки виднелась тоненькая белая полоска.
Корни протирал лицо влажным полотенцем. Кайя сомневалась, что это он бросил желудь – во время удара по коленке они как раз разговаривали. Она легонько потянула за шляпку желудя, и та легко поддалась. Вся мякоть у него внутри была вынута, а в образовавшейся полости свернулся крошечный клочок бумаги. Кайя осторожно достала его и прочла записку, сделанную розовато-красными чернилами: «Не разговаривай больше с черным рыцарем. Никому не называй своего имени. Все опасно. Грисла нет. Нам нужна твоя помощь. Встретимся сегодня ночью. ЛЛ и С».
Что значит «Грисла нет»? Где нет? А черный рыцарь? Они о Ройбене? Больше под описание никто не подходит. И что означает «все опасно»?
– Кайя, – окликнула ее Дженет, высовываясь из комнаты, – хочешь сходить в торговый центр?
Она торопливо затолкала желудь в карман кожаной куртки.
– Подозреваю, ты планируешь, что я вас подвезу, – хмыкнул Корни. – А ты знала, что у тех, кто ходит по магазинам, должны быть деньги?
– Заткнись, задрот, – прикрикнула на него Дженет и утащила подругу в комнату.
Кайя присела на кровать. Комната Дженет была полна разномастной мебели: деревянный комод со стеклянными ручками, белый туалетный столик из ДСП и кушетка с погнутым металлическим каркасом. Здесь царил такой же бардак, как и у Кайи: вещи свисали с выдвинутых ящиков комода и захламляли пол. Но у Дженет даже беспорядок выглядел очаровательно. Пока Кайя носила джинсы, майки и всякое ретростарье с бабушкиного чердака, у Дженет были красные юбки с бахромой из перьев и блузки, переливающиеся золотисто-голубым цветом, как рыбья чешуя. Крышку туалетного столика и комода покрывали коробочки с тенями, блестящие заколки, спреи для тела и баллончики с пеной для волос. За место на стенах соревновались плакаты музыкальных групп и заметки, написанные цветными маркерами на белых обоях. «ДЖЕНЕТ + КЕННИ = ЛЮБОВЬ» – красовалась на двери блестящая надпись. Кайя не могла сказать точно, но, кажется, под именем Кенни виднелись другие буквы.
– Что мне надеть? – Дженет достала пушистый розовый свитер, такой короткий, что едва прикрывал грудь. – Я так не замерзну?
– Для полного образа не хватает только мохнатой мини-юбки. – Кайя откинулась на подушки и, потянувшись рукой в карман, надавила пальцем на крошечный кончик желудя, так что он впился в подушечку.
– А в чем пойдешь ты?
– В этом. – Кайя обвела рукой полинялую футболку и джинсы.
Дженет вздохнула и поморщилась.
– Парни считают, что у тебя экзотическая внешность. Да я ради таких слов почку отдать готова!
Кайя угрюмо покачала головой. Странно, что подавляющему большинству белых парней азиатки казались привлекательными. В их представлении азиатские девушки были гремучей смесью невесты на заказ и мастера кунг-фу.
Читать бесплатно другие книги:
