Истории фейри. Десятина Блэк Холли

• Вслушайся, как призрачный сверчок
• Страшную, лукавую играет
• Музыку под земляным холмом.

ЛУИЗА БРОГАН. ЛЮБОВЬ ПРЕВЫШЕ МУДРОСТИ

Она проскользнула внутрь холма.

Воздух внутри был густым от сладости, и каждый вздох кружил голову. Длинные низкие столы ломились от яств: золотые груши, каштаны, чаши с хлебом, вымоченным в густом молоке, разломленные на четверти гранаты, лиловые лепестки на хрустальных блюдах и множество иных невероятных угощений. Широкие серебряные кубки заполнили столы, точно жабы. Какие стояли ровно, какие лежали перевернутыми. Затянутые в алые наряды дамы бродили среди мужчин в рваных лохмотьях, а придворные танцевали бок о бок со старухами.

Гости веселились и пели, пили и бились в экстазе. Наряды на них были разнообразные, но совсем не похожие на средневековые одежды. Они больше напоминали изыски безумной органической моды. Воротники, вздымающиеся над головой, как огромные плавники. Костюмы из листьев и лепестков. Изящные платья, подолы которых были изодраны в лохмотья. Ужасные, странные или прекрасные, как та луна, все они были особенными.

– Неблагой двор, – воскликнула Кайя.

Не этого она ожидала, а скорее пещеру с кучей гниющих человеческих костей и пленниками-фейри. Чего-то простого. А теперь, глядя на веселящуюся толпу, Кайя не знала, что и думать.

Зал был большим, таким огромным, что она не могла разглядеть силуэт на противоположной стороне. Нечто похожее на великана, который, сгорбившись, сидит у помоста. Каждый шаг словно подталкивал ее в новом, ошеломительном направлении. Вот скрипач, играющий на каком-то невероятном инструменте с несколькими грифами и тысячей струн, по которым нужно неистово водить смычком. Длинноносая женщина с веснушками и ушами, как у шакала, жонглировала шишками. Трое мужчин с красными волосами и двойным рядом острых акульих зубов окунали шапки в кучу сырого мяса, пропитывая их кровью. Огромное создание с крыльями, как у летучей мыши, и похожими на ходули конечностями сидело прямо на столе и лакало сливки из покореженной медной миски. Оно зашипело, когда Кайя проходила мимо.

Куполообразный свод над головой украшало переплетение корней.

Кайя взяла со стола кубок. Он был богато украшенный и очень тяжелый, но главное – чистый. Она наполнила его красноватой жидкостью из серебряного графина, стоящего в центре стола. На поверхности напитка плавали крошечные семена, но пах он приятно и даже не совсем странно, так что Кайя рискнула сделать глоток. Напиток оказался горько-сладким и так ударил в голову, что на мгновение Кайе пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.

Из чаши со странными колючими фруктами она выбрала серебряное яблоко, повертела его в руках и осторожно откусила кусочек. Мякоть у него была кроваво-красной, а вкус – восхитительно медовым. Яблоко оказалось таким вкусным, что Кайя проглотила его целиком и даже слизала с пальцев сок. Следующее было коричневым и гнилым на вид, зато зернистая мякоть, когда девушка попробовала кусочек, была ароматная, как сладкий огненный ликер.

Ее охватила волна заразительного веселья. Здесь, под холмом, ничто и никому не покажется странным. Здесь можно танцевать, кружиться и петь.

Внезапно Кайя осознала, как далеко зашла в толпу. Она столько раз поворачивалась, что уже не помнила, откуда пришла.

С великой осторожностью она попыталась вернуться назад тем же путем. Мимо прошла троица дам в легких, как утренний туман, серебристых платьях. Глубокий вырез идентичных нарядов демонстрировал впалые спины. Кайя пригляделась внимательней, но нет, спины действительно были вогнутыми и гладкими, как чаши. Она заставила себя идти дальше. Низкорослый мужчина – гном? – с замысловатыми серебряными браслетами и темными локонами до плеч покосился на Кайю, вгрызаясь в большой абрикос.

С каждым мгновением это место становилось все более нереальным.

К ней спикировал ухмыляющийся крылатый мальчишка.

– Ты пахнешь железом, – заявил он и попытался ткнуть Кайю пальцем в бок.

Под взрыв хохота она отшатнулась от его руки, фокусируя взгляд на бледно-зеленых, как у кузнечика, крыльях мальчишки.

Кайя проталкивалась сквозь толпу, лавировала среди танцоров, кружащихся в сложных, запутанных танцах. Перескочила когтистую лапу, которая попыталась схватить ее за лодыжку из-под тяжелой алой скатерти, промчалась мимо большой шахматной доски, где гости играли извращенную живую партию.

Сатир с кудрявой бородкой и рогами цвета слоновой кости сгорбился, осторожно отрывая крыло маленькому фейри, пойманному в ловушку его мясистого кулака. Малыш верещал и, как колибри, молотил свободным крылом по сжимавшим его пальцам. На руку козлоногого брызнула бледно-зеленая кровь. Кайя замерла, шокированная зрелищем, к горлу подступила тошнота, когда сатир швырнул маленькое создание в воздух. Оно отчаянно закружило по воздуху, падая на земляной пол.

Кайя хотела подойти и поднять его, но мужчина придавил несчастное создание сапогом, растирая его в пыль.

Пошатываясь, Кайя ринулась прочь, расталкивая вставших на пути фейри в яростном желании убраться отсюда подальше. Пробираясь сквозь толпу, она корила себя за то, что была так глупа, решив прийти сюда. Это Неблагой двор. Место, куда мерзейшие создания Фейриленда приходят веселиться и пить до беспамятства.

Трое мужчин в блестящих зеленых фраках с длинными и тощими, как черенок метлы, конечностями, толкали по кругу мальчишку с оленьими глазами и ногами, как у кузнечика. Он настороженно пригибался, будто готовился прыгнуть, но всякий раз оказывался не готов к новому толчку.

– Отпустите его, – потребовала Кайя, наступая на них. Она не могла просто пройти мимо, мальчик был слишком похож на Грисла.

Абсолютно одинаковые на вид мужчины дружно повернулись к ней. Мальчишка попытался улизнуть, но один из троицы ухватил его за шею.

– Кто это у нас тут? – спросил он.

– Я могу предложить вам что-нибудь в обмен на него, – импульсивно воскликнула Кайя.

Один из троицы захихикал, а другой достал маленький нож с рукоятью из слоновой кости и металлическим лезвием, от которого за милю несло железом. Третий тощий тип запустил руку мальчишке в волосы, заставляя его запрокинуть голову.

– Нет! – взвизгнула Кайя, когда железное лезвие пронзило левую глазницу мальчика. Глазное яблоко лопнуло, как спелая виноградина, и прозрачная жидкость вперемешку с кровью потекла по его лицу. Мальчишка закричал, плоть его зашипела от соприкосновения с железом.

– Люблю работать на публику, – заявил один из троицы.

Кайя отшатнулась, пошарила по ближайшему столу и схватила кубок, поднимая его, как миниатюрную дубинку.

Тощий тип с ножом провел железным лезвием вниз по щеке жертвы, по шее. Мальчик дергался и пищал, здоровый глаз болезненно крутился в глазнице. Железо оставляло на коже тонкую красную полосу, кожа вздувалась белыми волдырями.

– Хочешь спасти его, куколка? – обратился к Кайе кто-то из троицы.

Руки ее дрожали, кубок в них казался неподъемным и уж точно не был оружием.

– Мы не собираемся его убивать, – сообщил мужчина, удерживающий мальчишку за волосы.

– Просто хотим сделать его посговорчивей, – добавил тот, что с ножом.

Ярость вскипела у Кайи в груди. Брошенный кубок угодил прямо в плечо типу с ножом, орошая фрак каплями вина, и упал на грязный пол, где беспомощно закружился на месте.

Один из троицы рассмеялся, другой рванул к ней. Кайя нырнула в ряды собравшихся вокруг фейри, отталкивая с пути утонченную даму и протискиваясь сквозь толпу.

А потом резко остановилась. Там, в зале, наполовину скрытый от ее глаз тремя созданиями с жабьей кожей, склонившимися над игрой в кости, был Корни.

Он сидел на полу, опершись спиной на опрокинутый стол и сжимая в руке кубок. Зажмурившись, парень раскачивался взад-вперед. Штаны его пропитались вином, но Корни, казалось, этого даже не замечал.

Толпа пирующих была такой плотной, что Кайе пришлось залезть под стол.

– Корни? – позвала она, тяжело дыша.

Корни сидел прямо перед ней, но словно ничего не замечал.

Кайя потрясла его. Это парень заметил и наконец-то поднял на нее взгляд. Он был чертовски пьян. Нет, даже хуже, он казался алкоголиком, не просыхающим годами.

– А я тебя знаю, – заплетающимся языком проговорил Корни.

– Да, это я, Кайя.

– Кайя?

– Что ты здесь делаешь?

– Они сказали, это не для меня.

– Что не для тебя?

Рука с кубком слабо шевельнулась.

– Вино?

– Не для меня. Вот я и выпил. Я хочу все, что не для меня.

– Что с тобой случилось?

– Это, – сказал он и дернул губами, видимо пытаясь изобразить улыбку. – Я видел его.

Она бегло оглянулась на толпу.

– Кого?

Корни указал на помост, где высокие бледные фейри общались и пили вино из серебряных кубков.

– Твоего парня. Робина Беловолосого. Ну, я так думаю.

– Что он делал?

Корни покачал головой, безвольно болтающейся на шее.

– Тебе не будет плохо от вина? – спросила Кайя.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

– Мне уже плохо.

А потом запел «Короля боли», тихим голосом и жутко фальшивя. Взгляд его устремился в никуда, на губах играла легкая улыбка, а пальцы одной руки лениво поигрывали пуговицей на рубашке, словно пытались ее расстегнуть.

– Пойду найду его, – решила Кайя.

Она посмотрела на Корни, который что-то бормотал, водил по стенкам кубка пальцем, а потом облизывал его.

– Жди меня здесь, хорошо? Никуда не уходи.

Корни ничего не ответил, но Кайя искренне сомневалась, что он вообще может сейчас стоять на ногах. Корни был в стельку пьян.

Кайя влилась в толпу, устремляясь в указанную парнем сторону.

Там, на высоком деревянном троне, спинка которого доходила до самого свода, сидела женщина с багряными волосами, заплетенными в густые косы. Дерево трона было настолько поедено термитами, что напоминало кружево. В ногах женщины резвились гоблины.

Ройбен подошел к трону и опустился на одно колено.

Кайя должна была подобраться ближе. Видно было очень плохо. Но вдруг она заметила небольшую нишу в стене, где она могла бы спрятаться. Ниша находилась достаточно близко к трону, чтобы можно было удобно подсмотреть, что там происходит. Она проследит за Ройбеном и придумает, как заставить его заплатить за смерть Грисла.

Рэз Ройбен Рай шел сквозь толпу, мимо столика, рядом с которым в руках огра бился спрайт – то ли от ужаса, то ли от наслаждения. Прежний он, несомненно, остановился бы. Серебряный клинок ждал своего часа у него на бедре, но его Госпожа велела не вмешиваться, а Ройбен научился быть ее покорным маленьким рабом. Он просто прошел мимо.

Леди Никневин, Королева Неблагого двора, сидела на троне в окружении придворных. Багряные волосы обрамляли бледное лицо с сапфирами глаз, и Ройбен вновь на мгновение замер, пораженный ее холодной красотой. Подле нее веселилась четверка гоблинов. Один, как ребенок, дергал ее за юбку. Рэз Ройбен Рай упал на колени и склонил голову. Волна серебряных волос растеклась по земле, когда он поцеловал пол перед своей Королевой.

Он не желал быть сегодня здесь. Грудь еще болела, хотелось лишь лежать неподвижно с закрытыми глазами. Но каждый раз, закрывая их, он видел полное шока и ужаса лицо человеческой девчонки, когда она падала на грязный пол закусочной.

– Можешь подняться, – провозгласила Леди. – Подойди. У меня есть поручение для тебя.

– Я весь ваш, – сказал Рэз Ройбен Рай, стирая с губ землю.

– Неужели? – Она едва заметно улыбнулась. – Служишь ли ты мне так же хорошо, как служил моей сестре?

Он помедлил, прежде чем ответить.

– Возможно, лучше, ибо поручения ваши сильнее испытывают меня.

Улыбка сползла с ее лица.

– Ты смеешься надо мной?

– Прошу прощения, Госпожа. Ничуть. Просто вы редко поручаете мне праздные дела.

Она рассмеялась в ответ холодным серебристым смехом, вырывающимся из ее горла подобно вороньей стае.

– Ты не способен на придворные речи, рыцарь. Но все же мне доставляет удовольствие иметь тебя подле себя. Почему?

– Ради забавы, Госпожа? – предположил он.

Глаза ее были колючими и блестящими, как осколки синего стекла, но улыбка – неподражаемо прекрасна.

– Ну, уж точно не ради ума. Поднимись. Как понимаю, сегодня твоим присутствием здесь я обязана смертной девчонке?

Поднимаясь, Ройбен знал, что лицо его бесстрастно. Нельзя показывать ей свое удивление.

– Я был неосмотрителен.

– Должно быть, она замечательная девочка. Расскажи нам о ней.

Парочка джентри наблюдала за их беседой внимательно, как за поединком. Ройбен был осторожен, лицо его даже не дрогнуло. Голос был беспечен, а слова не казались тщательно выверенными.

– Она сказала, что знакома со свободными фейри. У нее есть Дар видеть нас. Умная девочка. И добрая.

– Но разве не свободные фейри пытались тебя убить? – улыбнулась Леди.

Он кивнул, не сумев удержать дрогнувшие уголки губ.

– Предполагаю, они не столь близки между собой, моя Госпожа. Ведь не зря мы зовем их «свободными».

О, ей не по вкусу такой ответ. Он знал это точно.

– Тогда у меня есть идея, – сказала его Госпожа, поднимая изящный пальчик к улыбающимся губам. – Приведи ее к нам. Юная дева с даром истинного зрения станет замечательной жертвой для Десятины.

– Нет! – выкрикнул он.

Это был резкий ответ, почти приказ, и головы всех придворных с любопытством повернулись на звук. Ройбен ощутил, как желчь подступила к горлу. Глупо. Он ведет себя глупо.

– Им это не понравится, что вы возжелали принести в жертву их любимицу.

Улыбка Леди Никневин наполнилась торжеством.

– Что ж, если она действительно их любимица, это станет напоминанием, что нельзя ломать мои игрушки, – сказала Леди. Его вспышку она словно и не заметила.

Возможно, Леди Никневин хотела задеть его, назвав своей игрушкой, но Ройбен едва ее слышал. Перед внутренним взором его уже умирала девушка. Губы ее двигались, извергая проклятия, повторяя его истинное имя.

– Позвольте отыскать вам замену, – услышал он собственные слова.

Может быть, она посчитает забавным такой вариант: заставить его мучиться и искать невинную жертву взамен столь же невинной и доступной.

– Пожалуй, не стоит. Приведи девушку ко мне через два дня. Возможно, я посмотрю на нее и изменю свое решение. Нефамаэль недавно явился с посланием из двора моей сестры. Служи хорошо, и, может быть, я позволю тебе передать с ним весть в Благой двор.

Взгляд его метнулся к названному рыцарю, который, казалось, был увлечен беседой с козлоногой поэтессой и не замечал их разговор с Королевой. Ройбену становилось не по себе от одного только взгляда на железный обруч, обнимающий лоб рыцаря. Поговаривали, что, даже когда он снимал этот обруч, зияющий шрам прорезал плоть глубокой черной полосой. Рыцарь носил плащ с подкладкой из шипов. Если Ройбену и хотелось как-то отомстить Благому двору, то месть эта приняла облик Нефамаэля. Он замечал, как часто Королева Благого двора отсылала своего нового рыцаря в Неблагой двор по самым незначительным поручениям.

Ройбен преклонил колени, коснувшись лбом земли, но мысли его были уже далеко.

Он прошел сквозь толпу, мимо столика, у которого видел огра и его жертву.

Ничто не напоминало о них, кроме трех вишневых капель крови и мерцающей пыли с крыльев спрайта.

Клятвы его резали по живому, как тончайшая железная проволока.

Кайя смотрела, как Ройбен спускается с помоста, борясь с разрывающими горло чувствами. «Умная девочка. И добрая». Такие простые слова заставили сердце биться сильнее, и Кайе это не нравилось.

Знает ли Ройбен, что голос его смягчился, когда он говорил о ней?

«Он настолько непредсказуем, что даже сама Королева не может ему доверять. Он может быть добр к тебе, а в следующее мгновение всадить меч в сердце».

Но воспоминание о прикосновении его губ к ее коже не желало исчезать. Даже если потереть это место. Даже если разодрать его до крови.

Кайя подобралась, когда другой рыцарь приблизился к Королеве и низко поклонился, целуя подол ее платья.

– Встань, Нефамаэль, – сказала Королева. – Полагаю, ты принес послание для меня.

Рыцарь поднялся с той же грациозной, размеренной церемонностью, что и Ройбен. Лоб его обнимал металлический обруч, кожа вокруг была темной, словно от старого ожога. Что-то в его желтых глазах казалось Кайе знакомым.

– Вот послание, которое моя госпожа желает донести до вашего слуха. – Улыбка его лишь доказывала неподчинение «своей госпоже». – Госпожа сказала, что хоть в войне и настало перемирие, ее волнует вопрос отношения к смертным. Несколько фаворитов госпожи пересекают ваши границы, и она просит предоставить им свободный проход через ваши земли. Мне велено дожидаться вашего ответа, но приказа тотчас же возвращаться не было. И должен признать, приятно быть дома в дни Десятины.

– Это все, что она передала?

– Именно. Впрочем, одна из придворных дам Королевы молила меня справиться о ее брате. Судя по всему, она не получала от него вестей с тех самых пор, как рыцарь присоединился к вашему двору. Такая милая девочка. С очень длинными белыми волосами – такие с легкостью можно использовать вместо поводка, если есть желание. – Очередная лукавая улыбка. – Она хотела бы знать, почему вы никогда не отправляете Ройбена вместо гонца.

Королева тоже улыбнулась:

– Приятно видеть тебя дома, Нефамаэль. Быть может, ты сможешь помочь моему рыцарю доставить нашу жертву ко двору?

– Почту за честь.

Внезапно кто-то схватил Кайю за руку, дергая на себя. Она завизжала.

– Тебе нельзя здесь находиться. – Голос Ройбена был подобен льду, а пальцы крепко сжимали ее предплечье.

Переведя дыхание, она встретилась с ним взглядом.

– Я лишь хотела услышать Королеву.

– Если бы другой рыцарь поймал тебя здесь, он бы с удовольствием продемонстрировал, что при дворе делают со шпионами. Это не игра, пикси. Тебе опасно здесь находиться.

Пикси? Тогда она вспомнила. Зеленая кожа, черные глаза и сложенные крылья – вот что он видел. Он ее не знал, вернее, думал, что не знает. Кайя облегченно выдохнула, хотя до этого даже не догадывалась, что задерживает дыхание.

– Это не твоя проблема, – бросила она, извиваясь в хватке его рук.

Кайя мысленно сказала себе: конечно, он ее отпустит. Но слова Спайка эхом отдавались в голове. Она представила Ройбена на черном жеребце с мерцающими белыми глазами, лицо его покрыто кровью и грязью, когда он мчится через кусты, загоняя в ловушку беднягу Грисла.

– Неужели?

Он продолжал сжимать ее предплечье и практически тащил следом за собой через толпу. Находясь в самом центре событий, Кайя заметила, что фейри не просто уступают Ройбену дорогу, они шарахаются в стороны при виде него.

– Я верный рыцарь Никневин. Возможно, лучше волноваться о том, что я с тобой сделаю, а не о моих проблемах?

Она вздрогнула.

– И что ты сделаешь?

– Ничего, – вздохнул рыцарь. – Но ты должна немедленно покинуть холм.

Ничего? Поднимая глаза на Ройбена, Кайя ожидала увидеть в его лице что угодно, но не бесконечную усталость. Но нет, она, а не ярость плескалась в его светлых глазах.

Но Кайя не могла уйти, как и не могла рассказать рыцарю, что ее смертный друг спокойно спит где-то под столом в другом конце зала. Пришлось выкручиваться.

– Мне что, нельзя здесь находиться? Не заметила, что у вас вход строго по списку.

Взгляд Ройбена потемнел, а голос стал тише.

– Для Неблагого двора высшее наслаждение, когда шпионы свободных фейри чтят нас своим присутствием. Редко появляются желающие присоединиться к нашим забавам.

Да, она ступила на опасный путь. Усталость исчезла, и лицо рыцаря стало непроницаемым. А у Кайи внутри все сжалось. «Высшее наслаждение… к нашим забавам». Он многозначительно подчеркнул, что тоже принимает участие в этих «забавах».

– Выход там, – сказал Ройбен, указывая на земляной туннель, определенно не тот, через который она попала сюда. Этот скрывался за креслом и был ближе к «великану» у помоста. – Но тебе лучше поторопиться. Сейчас же. Пока никто не заметил, как я с тобой разговариваю.

– Почему? – удивилась Кайя.

– Кое-кто может решить, что ты мне приглянулась. А потом, что будет забавно, увидеть мое лицо в тот момент, когда мне придется причинить тебе боль.

Голос Ройбена был холоден и спокоен. Слова срывались с его губ так легко, словно ничего не значили. Просто набор звуков, тонущих во тьме. У Кайи похолодели руки, когда она вспомнила их встречу в закусочной. Каково это – быть марионеткой? Каково чувствовать, как собственные руки предают тебя, подчиняясь чужому приказу?

Ярость грозовой тучей клубилась в груди. Кайя не хотела понимать, что Ройбена заставили убить Грисла. Не хотела прощать его. Но больше всего не хотела так желать его.

– Давай, пикси, – поторопил рыцарь, – вперед!

Кайя злилась, что не может перестать думать о его губах. Может быть, попробовав их на вкус, она избавится от этого чувства? В конце концов, если любопытство кошку сгубило, то искупление дало ей второй шанс. Искупление, сатисфакция, удовольствие…

– Как я могу тебе верить? – протянула Кайя. – Докажи, поцелуй меня.

– Сейчас нет времени на ваши хитрые шуточки, пикси, – ответил он.

– Поторопись, если хочешь быстрее от меня избавиться. – Она сама была в шоке от своих слов. Как только решилась на такое?

Но куда сильнее Кайя удивилась, когда Ройбен коротко коснулся ее губ своими. И ее словно молнией пронзило.

– Иди, – сказал Ройбен. Сказал таким тихим шепотом, словно одним поцелуем у него выпили все дыхание. Глаза его потемнели.

Кайя нырнула в туннель, не успев даже понять, что только что натворила. И конечно же, в тот момент она совершенно не думала о планах мести.

На улице было холодно и светло. Невероятно, но ночь прошла, пока она была на пиру. Прохладный ветер шелестел последними листьями на деревьях, и Кайе, пока она обегала холм, пришлось обнять себя руками, дабы сохранить хоть каплю тепла. Она помнила, где под заплаткой коричневой травы прятался вход, нужно было лишь вновь попасть внутрь. Если держаться поближе к стене, ее никто не заметит. Корни где-то там, в зале, и на этот раз она не потеряется, запомнит как-нибудь путь наружу.

Но трава на холме везде была одинаковой. Кайя прекрасно помнила место: рядом с большим вязом, у могильного камня с гравировкой АДЕЛАИДА. Она упала на колени и зарылась пальцами в траву, отчаянно взрывая промерзшую почву. Земля, земля, земля – плотная и холодная, словно входа в подземный дворец никогда и не существовало.

– Корни! – вскричала Кайя, прекрасно понимая, что он глубоко под холмом и не сможет услышать ее. Но она звала его, снова и снова, сотню, тысячу раз.