Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина
Пару минут он молча смотрит на меня (мне кажется, что пару минут, на самом деле это может быть две секунды или полчаса), потом разворачивается и выходит.
Я все больше понимаю Рэйнара. Все больше понимаю, почему он меня спрашивал, что я чувствую к Гроу, потому что сейчас мне хочется орать и кидаться чем-нибудь тяжелым.
Вместо этого я набираю номер Ленарда и, когда он кричит в трубку: «Танни?!», – выдыхаю последнюю дрожь и остатки жара в короткое:
– Привет.
С Ленардом вышла засада. В смысле засада вышла, когда медики попытались налепить мне усмиряющих пламя пластин. Эта разработка появилась не так давно и применялась для детишек, у которых пламя просыпалось раньше времени. Обучать их было достаточно сложно, поэтому иртханы-ученые подсуетились и придумали действующее на пламя лекарство. Это было безопасно, и на время действия препарата пламя как бы «засыпало». В больнице мне его не лепили, потому что хотели понаблюдать, а сейчас, после воздействия таких пластин, мне предстояло ходить на съемки (чтобы не объяснять людям, с чего это Танни Ладэ таращится на всех драконьими глазами). Собственно, про конфиденциальность на время изучения моего пламени Леона мне объяснила, и я даже с ней согласилась.
А вот насчет Ленарда была категорически не согласна. Правда, то, что поднять этот вопрос при Леоне забыла, поняла только сейчас. Почему-то для меня было само собой разумеющимся сказать ему все, как есть.
– Я не стану врать парню, которого собираюсь усыновить, – заявила я, перехватывая руку медика.
Иртхан слегка подвис:
– Но у нас приказ Председателя…
– Я. Не. Стану. Пользоваться. Этим. Сейчас.
Иртханы, которые прыгали вокруг меня с датчиками и анализами около часа, переглянулись. В их глазах я прочла многое, в частности, что-то вроде: «Вязать буйнопомешанную и ляпать пластинку». Вязать буйнопомешанную с таким родством было достаточно сложно и опасно, поэтому они повернулись к Гроу.
Наблодракон, который за всем этим наблюдал, изрек:
– На ночь ее вполне можно оставить без пластин. Я буду рядом.
– Но… – начал было иртхан.
– Под мою ответственность.
– Вы же знаете, что ей нельзя выходить к людям с такими глазами? – уточнил один из медиков.
– Знаю, знаю, – кивнул Гроу. – Спасибо всем и до свидания.
Медиков он чуть ли не выпнул за дверь, после чего посмотрел на меня.
– Я вас ненавижу, – сказала я. – Вас всех.
Гроу пожал плечами и ушел. В смысле вышел из комнаты, где я, абсолютно озверев, срывала с себя датчики, а он с кем-то говорил по телефону (не иначе как с Сибриллой). Пока я ругалась страшными словами под вопли «обиженной» на такое обращение аппаратуры и думала, как объяснить Ленарду, что мы увидимся завтра, в номере снова хлопнула дверь.
– Как ты уговорил свою тетушку тебя отпустить?
– Да никак. Она до сих пор орет, наверное.
У меня натурально отвисла челюсть, потому что голос Ленарда в мою картину мира не вписывался. В таком состоянии (с отвисшей челюстью и полупридушенной змеей проводного датчика в руке) он меня и застал.
– Вау! – сказал, глядя мне в глаза.
Я подняла челюсть и подперла ее руками. На всякий.
– Меня ненадолго пустили, – сказал Ленард, сунув руки в карманы и приближаясь. Кажется, он не собирался никуда бежать и уж тем более говорить, что передумал. – Вроде как я же тебя такой видеть не должен.
Я покосилась на маячившего в проеме раскрытой двери Гроу. Последний опять уткнулся в телефон и делал вид, что он диван, но, кроме него, Ленарду об этом рассказать было некому. Когда успел только?
– Садись, что ли. – Я похлопала по кровати, и парень опустился рядом со мной. – Ну, как вы тут без меня?
– Я чуть не спятил, когда обо всем узнал, – признался он. – То есть когда узнал, что тебя похитили. И потом второй раз, когда Гроу мне объяснял про пламя… Но сейчас же все в порядке, да?
Ленард опустил глаза, и о чем он там думал, мне понять было сложно.
– Сейчас почти все в порядке, – ответила я. – Но пока меня будут изучать, чтобы я не спалила полгорода ненароком.
– А ты можешь?! – живо поинтересовался он.
– Если честно, не хочу проверять.
Ленард фыркнул, но тут же снова уткнулся взглядом в колени.
– Эй. Все же в порядке? – повторила его вопрос.
– Ну… да. Наверное.
Снова повисшее молчание заставило меня в очередной раз покоситься на Гроу, но покоситься удалось только на локоть (тот торчал из-за стены, явно намекая на то, что Гроу к ней прислонился).
Я не представляла, как спросить Ленарда о том, что он чувствует. Нельзя же спрашивать в лоб – ты меня не боишься? Ты все еще хочешь, чтобы я стала твоим опекуном? Если в самом начале нашего разговора я была на сто процентов в этом уверена, то теперь пятьдесят куда-то делись. А оставшиеся пятьдесят отщелкивались в меньшую сторону по одному проценту в секунду.
– А я пустынника видела, – сказала я, чтобы хоть как-то разбавить молчание.
– Танни, ты все еще хочешь становиться моим опекуном?
Признаться, на пару секунд я зависла. А когда отвисла, внимательно посмотрела на него.
– А почему нет?
– У тебя и других проблем хватает, – сказал он. – Сначала это… то, что с тобой случилось, – ты же теперь иртханесса. А потом скоро станешь мамой, и я буду у вас единственным человеком в семье.
Ленард снова уставился себе на колени, а я отчетливо вспомнила, что чувствовала, когда узнала о Леоне. Да я до сих пор это чувствую… чувствовала, хотя она неоднократно меня защищала и прикрывала мою задницу. Я сознательно избегала их семейных посиделок и даже к племянникам относилась настороженно, потому что считала, что я там лишняя. Среди них.
Сейчас, глядя на Ленарда, я уже не была уверена в том, что действительно была лишней.
– Если честно, нашей семье очень нужен человек, – сказала я. – Нам нужен ты, Ленард.
– Зачем?
– Потому что я тебя люблю.
– Иртханы не любят людей.
– Я бы попросил такое не озвучивать, – донеслось из соседней комнаты. – Это неполиткорректно.
– Гроу, заткнись, – попросила я.
– Ты сама любезность, Танни.
Я перевела взгляд на Ленарда и протянула ему руку.
– Это все та же я, Ленард. Во мне ничего не изменилось.
Удивительно, что, говоря с ним, я одновременно говорила и с собой, и мне хотелось… в общем, странные это были чувства. С одной стороны, надавать себе по ушам за то, что все это время я сознательно отгораживалась от Леоны, с другой – сделать так, чтобы с Ленардом не произошло то же самое.
– В это сложно поверить, – сказала я. – Потому что это пламя действительно разделяет, и со стороны кажется, что мы теперь оказались в разных мирах.
– Разве это не так? – Он по-прежнему на меня не смотрел.
– Это так. И не так. Потому что еще несколько дней назад я была человеком, и я… совершенно не изменилась. Я по-прежнему люблю шарики с беконом. Бэрри. И тебя. Когда моя сестра говорила мне то же самое, я ей не верила. – Я вдруг поняла, что мне нужно сказать это вслух. – Подсознательно не верила, хотя всеми силами старалась себя убедить, что она по-прежнему моя сестра. Мы стали реже видеться и в конце концов отдалились настолько, что я даже не представляю, почему она поступает так, а не иначе. Хотя когда-то мы говорили с ней, как я сейчас говорю с тобой, Ленард. Знаешь, чего я боюсь больше всего?
Мальчик молча поднял голову.
– Боюсь, что однажды с тобой будет так же. Я не хочу тебя терять, понимаешь? Не хочу однажды проснуться и понять, что мы чужие и что между нами сотни тысяч телепортационных сборок. – Я закусила губу. – Давай договоримся, что этого не случится. И что если мне пламя ударит в голову, ты найдешь в себе силы сказать: «Эй, Танни, у тебя мозги набекрень», а не станешь от меня закрываться.
Я по-прежнему протягивала ему ладонь и ждала. Секунды собирались в минуты, и я даже не представляю, сколько этих самых минут прошло, пока он все-таки принял мою руку и ее пожал. И хотя я рассчитывала на целительные обнимашки, сейчас мне стало несоизмеримо легче.
Да, наверное, обнимашки были бы лишними.
По крайней мере, сейчас.
– Класс, – сказала я, когда мы разомкнули руки.
– Класс, – подтвердил он. Поднялся, направился было в сторону двери, но тут же обернулся. – Я очень рад, что с тобой все в порядке. Но если ты еще куда-нибудь влипнешь, Танни… – Лицо Ленард сделал очень суровое. – Я за себя не отвечаю.
От такого заявления я даже не нашлась, что сказать, а когда нашлась, дверь уже хлопнула.
– Это он вроде как сказал, что за меня волновался? – задала риторический вопрос в пустоту.
– Он сказал, что волновался, – ответила пустота голосом Гроу. – В самом начале, когда только пришел. Но ты не услышала.
Не дожидаясь ответа, он нацепил беспроводной наушник и уселся прямо напротив меня на пол, после чего снова уставился на дисплей.
Я хотела сказать, что говорить нужно так, чтобы тебя услышали, но передумала. Взяла свой смартфон и написала Ленарду: «Спокойной ночи». Потом подумала и написала Леоне: «Я знаю, что у вас еще не вечер, но на всякий случай спокойной ночи».
Хотела написать Имери, но передумала.
С ней я лучше лицом к лицу поговорю. Что бы там ни решили Леона и Рэйнар по результатам моего исследования, ей я тоже обо всем расскажу.
Кстати, о «расскажу».
– Спасибо, – буркнула я, не поднимая головы.
– На здоровье, – донеслось от стены.
Как раз в это время в чат с Леоной упало сообщение: «Доброй ночи, Танни». От Ленарда спустя пару секунд пришло: «Разве драконы ночью спят?» – и ехидный смайлик.
«Спят», – уверенно написала я, хотя сна не было ни в одном глазу.
Отправила сообщение и полезла в архивы Ильеррской.
Глава 12
Ильерра
Ильерре потребуется много времени, чтобы возродиться, и лишь в моих силах его сократить. Я думала об этом, когда ходила по улицам города, во времена отца цветущего, а ныне разоренного, опаленного огнем. Когда смотрела в лица людей, почерневшие от горя, тревог и страха.
Горрхат уничтожил все, что мог, но кое-что он все-таки сохранил: подземелья замка были набиты сокровищами, словно он собирался прожить не одну, а сто тысяч жизней. Во времена шаманов верили, что суть человека или иртхана способна менять оболочки и переходить из жизни в жизнь, но я не была убеждена в этом. Равно как и не представляла, что делать с золотом и драгоценностями в полностью изолированном государстве.
Завалы путей разбирались, но это происходило медленно, еды едва хватало даже для замковых слуг, тем не менее все, что могли, мы бросили в город, чтобы накормить голодающих людей. В долину я ходила сама – с хаальварнами и с теми, кто не боялся вместе со мной выйти за стены. Туда, где в любой момент разозленные многолетней болью драконы могли превратить нас в головешки.
– Вам стоило принять предложение местара Даармархского, – сказал мне как-то один из советников отца.
Старик провел в подземельях все эти годы и почти полностью ослеп, я приблизила его к себе именно потому, что отец ему доверял.
– Возможно, – сказала я. – Но тогда мы получили бы не Ильерру, а далекую провинцию Даармарха. Отсюда очень удобно со временем завоевать земли, до которых он не успел дотянуться, и не уверена, что нашим соседям это понравится. Так или иначе, мы бы снова погрязли в войне.
Старик улыбнулся.
– Похоже, мне нечего делать рядом с вами, – сказал он.
Я не была в этом настолько уверена. Я вообще не была уверена ни в чем, но каждое утро для меня начиналось с того, что я одевалась удобно и шла в долину вместе с добровольцами. Только там можно было добыть еду для людей, которые по-прежнему боялись. Боялись, даже несмотря на то, что тень Горрхата уже не закрывала им солнце.
Мы возвращались к обеду с тем, что сумели набрать, пока служанки готовили обозы еды, я купалась и отдыхала, а после шла в город, чтобы лично говорить с людьми о том, что бояться нечего. Кто-то воспринимал меня настороженно, кто-то – враждебно (для простых горожан я была всего лишь сбежавшей девчонкой, бросившей их на произвол судьбы). Были и те, кто говорил об Огненном кольце – собравшихся вокруг нас с Витхаром драконах, и именно на них я больше всего рассчитывала. Именно они, простые люди, а не я, могли возродить доверие к правящему роду.
Когда я это поняла, перестала ходить в город, и у меня появилось свободное время после обеда. Время, к которому я оказалась не готова.
Второго разговора с Витхаром у нас не состоялось. Он попытался прийти ко мне на следующий день после случившегося, но я отказалась от встречи. На поправку он шел быстро: от лекаря я узнала, что повязка уже снята и что правитель Даармарха готов к обороту, но медлит. Именно в те дни мне отчаянно хотелось стать слабой. Отчаянно хотелось все бросить каждый день, каждую минуту. Поддаться искушению доверительного разговора, позволить Витхару рассказать о том, как ему было больно от потери ребенка. О том, что он хотел защитить нас, поэтому выбрал Джеавир. Эти неправильные мысли изводили меня каждый миг бодрствования, и я понимала, что чем дольше он остается рядом, тем слабее я становлюсь.
Что просто-напросто тешу себя надеждами, которым не суждено сбыться.
Поэтому одной ночью просто пришла к Бертхарду.
На следующее утро Витхар покинул Ильерру.
Бертхард все понял, но не сказал ни слова упрека. Он поддерживал меня во всем и просто был рядом, я не просила его о помощи, но его помощь всегда опережала мои просьбы. Из близлежащих городов Ильерры прибыли знатные семьи, и я вела переговоры с главами родов о том, чтобы их сыновья становились хаальварнами. Нам нужна была новая сильная армия.
Некоторые согласились, но многие отказались, и тогда Бертхард занялся вербовкой среди горожан. Вступившим в армию полагалось довольствие, в два раза превышающее обычный заработок, их семьи находились на особом положении. Несколько попыток налетов он удержал своими силами и силами хаальварнов, драконы даже не вошли в город. Каждый раз в это время, стоя на стене и глядя в полыхающее небо, я вспоминала тот день.
Вспоминала, как падал Витхар и как я бежала к нему по горящей земле. Вспоминала, как пропускала через себя потоки пламени, еще не зная, что делаю роковой выбор.
Каким он был бы, если бы я понимала, на что иду?
Что было бы, если бы я допустила наш второй разговор?
Ответа у меня не было, но такие вопросы были роскошью. Особенно сейчас, поэтому я перенесла часть государственных дел с вечера на послеобеденное время, а вечера заполнила экономическими подсчетами и дополнительными сборами продовольствия. С каждым днем за стены вместе с нами выходило все больше людей, и это не могло не радовать.
Когда прошли дожди, долина начала оживать, в нее потянулись сначала мелкие грызуны, а потом и остальные подземные звери. Прилетели несколько диких виаров, которых мы сразу забрали в замок, чтобы одомашнить. Виары были незаменимыми охотниками, бесшумными и стремительными, и именно с их помощью можно было легко выследить добычу, неуловимую для людей.
Прошло около полугода, на землях Ильерры ощутимо похолодало. Мне по-прежнему приходилось сражаться с недоверием высшей аристократии, не желающей меня принимать. Простому народу было все равно, они были счастливы уже тому, что им есть, чем кормить семьи, и что драконы больше их не тревожат. Что касается сильных родов Ильерры, до меня то и дело доносились слухи о волнениях.
Случилось то, о чем меня предупреждал Витхар: по их мнению, женщина, а особенно женщина в таэрран, не должна править. Поначалу это были лишь вспышки злословия, изредка доходящие до меня, но ближе к холодам, которые нам предстояло пережить, Бертхард вернулся с плохими новостями.
– В восточной провинции мятеж, – сообщил он. – Они отказываются поставлять нам продовольствие и требуют суверенитета. Или нового правителя.
Я знала, что все к этому идет, но сейчас оказалась совершенно к такому не готова.
– Мы легко с ними справимся, – произнес Бертхард. – Тем более сейчас, пока к ним не присоединились северные – они сомневаются.
Это был самый простой выход, но я покачала головой:
– Нет.
– Нет? Теарин, нам придется, иначе они…
– Нет.
Я не повысила голос, но Бертхард замолчал. Мы не были любовниками, даже той ночью между нами ничего не было, я просто осталась в его покоях до утра. Он был главнокомандующим армии Ильерры, а я – самопровозглашенной правительницей. Официального вступления на трон не случилось, да и когда? Не до того было.
– Мы не станем воевать со своими.
– Они станут, Теарин, – горько сказал Бертхард.
– Не станут. Если меня признают другие правители.
Клянусь, в этот момент он посмотрел на меня, как на умалишенную. Наверное, это был первый и единственный раз, когда Бертхард позволил себе сомневаться в моих словах и во мне, но я не могла его за это судить. Потому что сама не верила в то, что у нас получится.
– Мы отправим гонцов, – сказала я. – Пригласим наших соседей на коронацию. Наши пути почти восстановлены, мы заключим торговые соглашения и договоримся о взаимной поддержке. После этого… будет проще.
Проще не стало.
Мы едва успели отправить гонцов (хаальварнов, через пустоши, чтобы выиграть время), когда к самым холодам в Ильерру вернулся Сарр. С ним прибыл наместник Даармархского в сопровождении войска. И вести о том, что у Витхара родился наследник.
«У Ибри родился мальчик, но сама она не пережила роды, – лишь скупые слова в свитке говорили о той боли, которую чувствовала Мэррис. – Местар делал все, чтобы ее спасти, но он не всесилен. Она умерла быстро, сгорела в пламени, чтобы дать жизнь моему внуку. Местар был рядом с ней все это время и держал ее за руку, когда малыш появился на свет. Местар признал его своим наследником и объявил всем, что этот мальчик – будущий правитель Даармарха».
К счастью, во мне хватило сил поприветствовать брата.
К несчастью, на все остальное сил уже не хватило. Я поднялась к себе, в бывшие комнаты отца, где он проводил важные встречи и которые для этих же целей теперь использовала я, опустилась за стол и закрыла глаза.
Казалось, все это должно было остаться в прошлом: и Ибри, и Мэррис, и вся жизнь в Аринте. Казалось, должно было остаться в прошлом пламя, текущее сквозь пальцы и отзывающееся ударами крохотного сердечка. И имя, которое я подбирала тому, кто уже никогда не увидит свет. И любовь, которая никогда не достанется драконенку, который должен был назвать меня мамой.
Но нет. Оно было живо. Оно ворочалось во мне, запечатанное под пластами неотложных дел, в которые я заставляла себя погружаться день за днем, снова и снова, только чтобы об этом не думать. Послание Мэррис вскрыло эту рану, если не сказать – мое сердце. Я чувствовала, что оно истекает кровью, но не могла найти в себе силы даже пошевелиться.
Мне не хотелось никуда идти и ничего делать.
Мне хотелось кричать. Кричать до срыва голоса, пока не выйдет из груди вся боль. Пока я не приму, что никогда не увижу лица того, кто так доверчиво пытался согреть меня изнутри. Он пытался, а я… его убила.
– Теарин.
Бертхард вошел и остановился напротив меня. Он явно хотел что-то сказать, но осекся, увидев мое лицо.
– Что было в этом послании?
Свиток лежал на столе, и я молча подтолкнула его к мужчине. Бертхард развернул плотно скрученный лист, а я снова уставилась на свои руки. Я ждала слов утешения или каких-то еще – сейчас мне правда было не важно, что он скажет, но никак не того, что Бертхард произнес:
– Тебя ждет наместник Даармархского. Нам нужно дать ему ответ.
– Что? – очень тихо спросила я, подняв голову.
– Наместник Даармархского и его войско, – жестко повторил Бертхард, отшвырнув свиток, как грязную тряпку.
Я посмотрела ему в глаза, в которых, как мне казалось, должна была увидеть хоть каплю сострадания – ведь он прекрасно знал о том, что мне довелось пережить, – и сказала, четко проговаривая каждое слово:
– Мне. Плевать.
– Плевать, что у границ Ильерры стоит войско того, кому принадлежит большая часть Огненных земель? – Бертхард шагнул ко мне. – Да? Это ты хочешь сказать?!
– Да. – Я запрокинула голову, с трудом сдерживая порыв рассмеяться. – Да. Именно это я хочу сказать.
– Он приберет Ильерру к рукам и глазом не моргнет.
– Пусть забирает.
Пощечина заставила щеку вспыхнуть. Сначала – щеку, потом меня всю. Прекрасно понимая, что если бы Бертхард бил в полную силу, я бы ударилась головой о резную спинку кресла, сейчас взвилась с него вихрем.
– Как ты посмел?! – прошипела ему в лицо. – Я – правительница Ильерры…
– Ты не правительница. Ты тряпка, о которую можно вытирать ноги. Что правитель Даармарха с радостью сделает в очередной раз.
Я бросилась на него с криком, достойным не самой воспитанной горожанки. Целясь в лицо, желая расцарапать эту непробиваемую маску, которой прикрывался, как мне казалось, мой друг и союзник.
– Ненавижу! – взвыла, когда Бертхард перехватил меня за талию. – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Я царапалась, кусалась, выкрикивала проклятия до тех пор, пока он не развернул меня так, что взгляд зацепился за свиток с посланием Мэррис.
«Он держал ее за руку…»
Это меня он должен был держать за руку! Меня, когда на свет появился бы наш малыш, мое маленькое огненное чудо. Я убила его, чтобы спасти эту бессердечную тварь, а он даже не сказал мне, что сожалеет!
Из глаз брызнули слезы, и я закричала.
Надрывно, как раненый зверь, позволяя себе обмякнуть в руках Бертхарда, по-прежнему крепко прижимающего меня к себе. Соскальзывая вниз, на пол – пусть видит, что мне все равно. Пусть видит во мне тряпку, если ему так хочется, пусть!
Вот только соскользнуть мне не позволили, напротив. Вздернули выше, крепче прижимая к себе: так, что под ладонями я чувствовала биение его сердца. Поглаживая по спине, коснулись губами волос, сдавленно выдохнули:
– Мне жаль, Теарин. Мне так жаль.
Эти слова прорвали плотину, которая смела бы остатки меня, если бы не Бертхард. Он держал меня на руках, как ребенка. Укачивал. Когда я выла – громко, на одной ноте, позволял уткнуться лицом в плечо, чтобы никто не слышал. Он ходил со мной по комнате, мерил ее шагами, пока я судорожно всхлипывала, пытаясь успокоиться.
И только когда поток слез иссяк, когда с губ сорвался хриплый выдох, больше похожий на стон, он меня отпустил. И вышел.
Без слов.
Без обещаний, что все будет хорошо.
Без фальшивых вопросов о том, как я себя чувствую.
Я еще немного посидела за столом, пытаясь собрать мысли воедино, а потом поднялась. Бертхард был прав: наместник Даармархского и его войско действительно стоят у границ Ильерры. Точнее, уже не у границ – они пересекли их, и чем дольше они здесь остаются, тем хуже.
Мне потребовалось время, чтобы привести себя в порядок (я не хотела, чтобы меня видели в таком состоянии даже служанки). После чего снова спустилась вниз и направилась к западным воротам, за которыми временно разместили часть войска. Когда я шла через двор, на меня смотрели все. Хаальварны и слуги, горожане, которые помогали благоустраивать замок, и новобранцы, которым предстояло стать частью армии Ильерры. От моих слов зависело слишком многое, и мне предстояло очень правильно их подбирать.
Обычно я приглашала всех к себе, но сейчас решила говорить с наместником перед хаальварнами Даармархского.
– Местари Ильеррская, – статный темноволосый мужчина склонил голову в знак приветствия, – местар Ноург Ларрмийский к вашим услугам.
– Местар, – я вернула ему приветствие, – для меня большая честь принимать вас в Ильерре.
Мужчина пристально посмотрел на меня. На лице его выделялись густые брови и борода, укрывающая не только квадратный подбородок, но и высокие скулы.
– Для меня взаимно большая честь оказать вам услугу и помощь, – он окинул взглядом и замок, и раскинувшийся за ним город, и, казалось, всю Ильерру, – которая сейчас, несомненно, станет для вас подспорьем.
– Глупо отказываться от помощи, – с улыбкой сказала я. – Если это касается возможности восстановить пострадавший во время налетов город.
– Помощь несколько иного рода, местари Ильеррская, – заметил иртхан. – Это войско станет армией Ильерры на время, пока я помогу удержать власть для вашего брата.
На миг показалось, что на меня смотрит Витхар. Ощущение было таким ярким, что все внутри содрогнулось: он и правда словно смотрел на меня сквозь расстояние в тысячу лиц. Хаальварнов и простых воинов Даармарха, которых наместник привел с собой.
– Это очень щедрое предложение, – произнесла я, глядя ему в глаза. – Но помощь такого рода нам не требуется.
Наместник взглянул на меня уже совершенно иначе.
– Местар Даармархский готовил меня к такому ответу, – произнес он. – У меня четкий приказ, местари. Оберегать Ильерру с вашего согласия или же без него.
Он произнес это нейтральным тоном. Слишком спокойно, но даже если бы он отдавал приказы, их смысл не был бы более четким.
Или мое согласие.
Или война.
– Нам стоит принять его предложение, – произнес старец, которого я пригласила себе в советники. – Противопоставить этому ультиматуму нам нечего.
– Согласен, – подтвердил один из полководцев Бертхарда. – На Ильерру до сих пор не покушались лишь потому, что… – Он осекся, глядя на меня, и тут же поспешно добавил: – Если мы откажемся, нас ждет война, в которой мы не сможем победить.
– А ты что скажешь? – Я устало посмотрела на Бертхарда.
Он молчал. Наверное, слишком долго, чтобы мне стал ясен его ответ.
– Решение я приму завтра, – сказала, поднимаясь. – Благодарю всех.
– Наместник недоволен столь долгим ожиданием… – начал было хаальварн, который явно намекал на мою связь с Даармархским, но под тяжелым взглядом главнокомандующего осекся.
Он покинул комнаты первым, за ним вышел старец. Бертхард остался стоять, прислонившись к стене, неподвижно. Поскольку у меня не было сил здесь оставаться, я тоже направилась к дверям.
– Теарин.
– Что? – поинтересовалась я на ходу.
– Я все время думаю, что мы можем сделать, и не вижу другого выхода.
– Ну почему же? – Я остановилась и усмехнулась. – Другой выход озвучил твой подчиненный. Война.
Впрочем, какая война? Нас действительно можно взять голыми руками. Не уверена, что для этого даже рукава понадобится закатывать.
Бертхард шагнул было ко мне, но я покачала головой.
– Я хочу побыть с братом.
С той минуты, как прибыло войско, доставившее Сарра в Ильерру, мы больше не виделись. Раньше я представить себе такого не могла, чтобы после долгой разлуки я отодвинула наш разговор более чем на полдня, но сейчас… видимо, сейчас многое изменилось. Возможно, я даже смогу принять наместника Даармархского и перешагнуть через это.
Комнаты Сарру выделили из немногих готовых, из тех, что привели в достойное состояние. Я помедлила перед тем, как войти, постучала и только после этого толкнула двери.
– Теа? С каких пор тебе нужно разрешение, чтобы со мной повидаться? – удивился брат.
Он успел переодеться с дороги, влажные волосы еще не высохли.
– Не мерзнешь? – спросила я.
Сарр рассмеялся.
– Но кое-что в тебе все-таки осталось прежним. Я уже не мальчик. Я воин, и мне не привыкать к смене климата.
Брат действительно сильно повзрослел: за эти месяцы, что мы не виделись, вытянулся еще больше. Как жаль, что он не может пока стать правителем, ему нет и двенадцати. Ему нужно совершить оборот и призвать драконов, чтобы ему поверили, но даже тогда…
Драконы!
Я вспомнила окружающее нас Огненное кольцо, когда драконы один за другим садились вокруг нас с Витхаром. Если бы я могла позвать их, если бы могла привести за собой совершенно другую армию… Нет, это нереально. Невозможно. Они не откликнутся на мой призыв, ведь на мне таэрран.
Усилием воли заставила себя прогнать эту мысль.
– Садись, – Сарр кивнул на диванчик, – что ты стоишь?
– Мне так проще думается, – призналась я.
Но все-таки села.
Читать бесплатно другие книги:
