Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

– Одну минуту. – С достойной прытью меня увлекли за ближайший трейлер, чтобы тут же перехватить за плечи, с тревогой вглядываясь в лицо. – Танни, что случилось? Где болит?

– Где болит у тебя?! – рявкнула я так, чтобы это услышал он и не услышали остальные. – Ты со скалы рухнул?!

Кажется, в этот момент до гения режиссерского дела дошло, что его… гм, обманули, потому что из взволнованного взгляд стал колючим и жестким.

– По-твоему, это смешно, Танни?

– По-моему, это уже не смешно. Я понимаю, что ты привык к выступлениям на публике, но делать из наших отношений шоу я не позволю!

– У нас есть отношения?

Мне захотелось оторвать себе язык и засунуть в то место, которым я думаю.

– Нет, не привыкла подбирать бывшее в употреблении не первой свежести, – хмыкнула я. – Я о тех отношениях, которые у нас были. С меня хватит и того, что ты перед всеми выставил меня идиоткой один раз.

– Я не хотел!

– Правда? – изумилась я. – А по-моему, ты очень хотел! Ты очень хотел в очередной раз сделать мне больно, и тебе это удалось.

Точно оторвать и засунуть.

Я почувствовала, как в груди закипает мини-солнышко, и это дало Гроу стратегическое преимущество, то есть возможность перехватить мои руки в свои, чтобы смягчить пламя.

– Танни. Я думал, что ты убила моего ребенка!

– А я думала, что ты женишься на Сибрилле, – прорычала я. – Кстати, я до сих пор думаю, что вы идеальная пара! Пусти!

Руки мои он не выпустил, пришлось прибегнуть к запрещенному приему и пнуть его под коленку. Экс-режиссер-бойфренд и далее по тексту, разумеется, увернулся, а потом крепче перехватил меня и прижал к себе.

Вот да, это именно то, чего мне не хватало для полного счастья! Моя зверюга внутри вильнула хвостиком и призывно заурчала, я прямо почувствовала исходящий от нее виброрежим «самец обнаружен».

– Если ты сейчас же не уберешь руки, – сообщила вышеобозначенному самцу, – я звоню Леоне и говорю, что у меня с тобой биологическая несовместимость.

– Танни, я думал, что у меня никогда не будет детей…

– Я счастлива, – сообщила я.

– Потому что после общения с отцом сам отказался от такой возможности. Ты сказала, что убила моего ребенка, – он заглянул мне в глаза, – хотя я сделал вазэктомию. Я не думал, что когда-то стану отцом, и уж тем более я не думал, что когда-то стану отцом твоего ребенка. Когда ты сказала, что сделала аборт, меня натурально порвало.

У меня натурально отвисла челюсть. Ну или ненатурально, чешуя их знает, эти челюсти.

– Ну, ты и наблище, – сказала я, когда во мне родились первые цензурные слова. – Тебе не приходило в голову, что о таком говорят перед началом отношений, а не после того, как они закончились?!

– Какая тебе разница? – Ноздри Гроу шевельнулись, делая его похожим на дракона. – Если они закончились?

Действительно, что это я?

– Никакой, – огрызнулась. – Руки убрал.

– Командовать будешь своими мальчиками, – он кивнул на вырастающие из-за трейлера тени вальцгардов, – а меня достаточно просто попросить.

– Прошли те времена, когда я тебя просто просила, – сообщила я, выразительно глядя ему в глаза. – Отпускаешь? Или звонить Леоне?

Гроу разжал руки с каким-то яростным выдохом.

– Что с тобой не так, Танни?! – прорычал он. – Все, что я делаю, все не так.

– Все так, – сказала я и сунула руки в карманы, чтобы скрыть легкую дрожь совершенно не драконьего характера. – Может, просто ты не тот? Об этом ты не подумал?

Лицо Гроу стало совсем звериным, зрачки вытянулись, предвещая скорое позеленение одной конкретной драконоособи мужского пола.

– Ты это сейчас серьезно? – спросил он.

– Более чем. Я это сейчас серьезно уже в сто десятый раз. – Хорошая вещь карманы, там пальцы можно сжимать и разжимать, сколько душе угодно. – И если ты реально хочешь ставить трюки, самое время заняться работой. У меня все.

Не дожидаясь ответа, развернулась и вышла к команде, которая прилипла взглядами к трейлеру, как зритель к голографическому экрану во время показа блокбастера. Но стоило мне появиться, все сделали вид, что заняты своими делами: обсуждением света и звука, настройкой оборудования и прочим. Я решила, что мне тоже не помешает, особенно когда из-за спины раздался голос Гроу (обычно после таких интонаций съемочную группу ждала большая и глубокая драконья задница).

– Начнем с репетиций. Первое правило техники безопасности…

Первое правило моей техники безопасности заключалось в том, чтобы находиться как можно дальше от Гроу. Как можно дальше не получалось, потому что он был приставлен ко мне Леоной в качестве пожарного и контрактом в качестве постановщика трюков.

Пока он объяснял, как все будет происходить, – в частности, какая идет страховка, кто нас будет подстраховывать, что я должна делать и чего не должна, я внимательно слушала. Я вообще стала на редкость внимательная к тому, что касалось обеспечения жизнедеятельности моего организма, потому что теперь у меня был тот, за кого я отвечаю.

Или та.

Поэтому, когда Гроу попросил меня повторить, что он только что сказал, я ему терминологией каскадеров разложила все по полочкам. Собравшиеся, то есть страхующая нас команда, сосредоточенно слушали. Остальные просто смотрели. У меня вообще было такое чувство, что надо было позволить ему извиниться.

Нет, серьезно.

По-моему, наш побег за трейлер вызвал куда более живой интерес, чем если бы Гроу в красках расписал все то, что предшествовало появлению ребенка. Хотя здесь я могла ошибаться.

– Ты небезнадежна, Ладэ, – сообщили мне в обычном тоне и отвернулись. – Начинаем с репетиций, заход в Айоридже в половине седьмого. Потом у нас будет в распоряжении вся ночь.

Пока я пыталась осмыслить его «ты небезнадежна», смысл остальных слов от меня как-то относительно ускользнул. Потом я задрала голову и посмотрела наверх, то есть на канат, по которому Теарин предстояло идти.

Что-то внутри тоненько трепыхнулось.

– У тебя есть последняя возможность отказаться, – сообщили мне все тем же тоном, читай, тоном великого режиссера.

Девочка-каскадер, имя которой я не могла вспомнить, как ни старалась, наградила меня изучающим взглядом. Гораздо более внимательным, чем Гроу: он вообще смотрел так, словно я была для него рабочим инструментом.

Ну, вот и круто.

– Не дождетесь, – сказала я.

Джамира хотела что-то возразить, но передумала. Я же решила, что с меня на сегодня хватит, и направилась к башне, читай, к декорациям.

– Страховка, Ладэ, – донеслось почешуестичное сзади.

Настолько почешуестичное, что мне захотелось сказать, куда он может ее себе засунуть, предварительно свернув кольцами. Вместо этого я обернулась и сказала с милой улыбкой:

– Да, разумеется.

– На мои команды реагировать без промедления, – заметил Гроу.

Потом развернулся ко мне спиной.

– Все на позиции.

Пока на мне крепили эластичный трос, страхующие расползлись по местам. Теперь девочка-дублер смотрела на меня, как на самоубийцу, но отступать я не собиралась. Подъем на башенку не занял много времени, и, чисто теоретически, не так уж это было и высоко. Мой балкон однозначно выше.

Теперь на меня снизу пялились все (большая часть съемочной группы прибыла из солидарности, поскольку им особо не требовалось присутствовать на репетициях, а некоторых не было даже в графике съемочного дня). Мысль об этом придала мне уверенности, и к натянутому канату я направилась уже шустрее. Вот только сразу перед ним остановилась, глядя на обручи, которые потом еще и гореть должны будут.

Обручи.

Гореть.

И как поведет себя мое пламя в связи со всем этим? А если оно поведет себя как-то не так и я все спалю? Или кого-то? Или… себя?

Да чешуя с ней – со мной, но вот спалить иртханенко (я не знала, какой у него пол, поэтому решила, что иртханенко – наиболее точное определение) мне совсем не хотелось. Больше того, мне уже вообще не хотелось никуда лезть: ни на канат, ни в обручи.

– Готова? – поинтересовался Гроу на том конце башни.

Я уже хотела сказать, что нет, но в эту минуту увидела идущую к Джамире Сибриллу.

Судя по тому, какой оживленный у них завязался разговор с периодическим поглядыванием в сторону моей башенки, Сибрилла как минимум просила меня уволить и обещала заплатить неустойку из собственных средств. Я посмотрела на это безобразие, потом посмотрела на Гроу, который застыл на другой стороне башни. Чисто теоретически, даже если я упаду, меня поймают. Не трос, так подстраховщики, не подстраховщики, так силовые нити, которых на камере не видно.

С другой стороны… а оно мне надо? Надо кому-то что-то доказывать? Вон у меня внизу дублерша стоит, судя по всему, не беременная. Вот пусть она и прыгает.

– Отбой, – сказала я и полезла вниз.

По ощущениям, внизу хором вздохнули. Что касается меня, я никогда в жизни еще не испытывала такого колоссального облегчения. В последнее время мне вообще сложно было представить, что тянуло меня на перила или куда-то еще. Но вот что самое удивительное, эта гармония внутри сопровождалась каким-то умиротворенным порыкиванием, как если бы драконица меня одобрила.

– Ну, круто, – сказала я себе под нос. – Всю жизнь мечтала об одобрении какого-то драконочешуйчатого.

К тому же новорожденного. Ей же три дня от роду, а уже туда же, считает, что может мне указывать, что я должна делать.

– Наигралась? – спросил Гроу, подходя ко мне.

– Ага, – сказала я и мигом утратила к нему всякий интерес.

Сибрилла направлялась к нам, у меня не было ни малейшего желания с ней общаться, но стоило мне повернуться в сторону Джамиры, как в груди вспыхнуло солнышко.

«Р-р-р», – раздалось изнутри.

Нет, разумеется, я ничего такого не услышала, но кожа покрылась мурашками, волоски встали дыбом, и вот прямо все мое существо воспротивилось тому, чтобы сделать хоть шаг в сторону режиссера. Зато к Гроу меня потянуло с такой яростной силой, как если бы на нас навешали пару десятков магнитов или просто пару. Повышенной мощности. Если бы только к Гроу, к Сибрилле тоже.

Захотелось вцепиться ей в загривок и…

Э…

– Привет, Танни, – сказала она.

Вот зря.

– Привет, будущая жена великого гения, – хмыкнула я, стараясь справиться с желанием драконицы отгрызть этой ледяной что-нибудь ценное. Справляться с этим надо было срочно, иначе я рисковала подпалить ей платиновые патлы (руки горели прямо-таки буквально). Обращаться за помощью к Гроу сейчас я бы не стала, даже если бы на меня напала огненная икота, пришлось спасаться бегством к Джамире.

– Рада, что ты передумала, – сказала она и улыбнулась.

Я бы с удовольствием улыбнулась в ответ, но у меня до сих пор чешуя на загривке стояла дыбом.

– Уймись, – посоветовала я озабоченной зверюге, не желающей упускать перспективного самца.

– Что?

Я выразительно посмотрела на Джамиру, понимая, что сказала это вслух.

– Я не тебе. Прости.

Уточнять кому, она не стала, а я поспешила перевести тему:

– Спасибо за то, что собрала всех… и за поддержку. В общем, ты понимаешь.

– Вообще-то это не я. Это Гроу.

Я собиралась продолжить, но после этих слов продолжение стало не актуально.

– Он собрал всех, Танни, – добавила она, – и если честно…

– Если честно, я не хочу об этом говорить, – призналась я. – Мне хватило того, что произошло в конференц-зале, и да, я беру свои слова обратно насчет извинений.

Джамира покачала головой, а потом выдала:

– Танни, он все всем рассказал.

Что, простите, он сделал?!

– Что он рассказал? – поинтересовалась я на удивление спокойно.

– Что ваши отношения переживают не самые лучшие времена и что он наговорил всякой чешуйни, не имеющей никакого отношения к реальности, именно поэтому.

У меня даже слов не нашлось, чтобы что-то сказать. К счастью, говорить ничего не пришлось, потому что Джамира кивнула в сторону съемочной группы:

– Если все разрешилось, возвращаемся к съемкам. Будем снимать сцену возвращения Теарин в Аринту.

В эту минуту у меня возникло стойкое чувство, что меня развели как породистого виара. То есть чисто теоретически можно было предположить, что съемочную группу в полном составе пригонять сюда ради торжественной встречи меня вряд ли кто-то бы стал, но… очень хотелось верить, наверное.

– Гроу сказал, что я не стану прыгать? – снова поинтересовалась спокойно.

– Нет, – Джамира покачала головой, – он сказал, что понятия не имеет, что ты будешь делать. Но в случае, если бы ты все-таки решила исполнять трюки сама, он бы оплачивал съемочный день.

Я обернулась на Гроу, который уже развлекался хождением по канату, и замерла. Со стороны это действительно смотрелось эффектно. Он делал это так легко, как если бы в воздухе родился, разве что напряжение, витающее над площадкой, сейчас ощущалось на физическом уровне. На него залипали все, и на девочку, идущую к нему, тоже.

В миг, когда их пальцы соприкоснулись, а потом спустя короткую паузу они шагнули вниз, по толпе пронесся сдавленный вздох.

Перехват одного обруча, скольжение над вторым, падение в другой.

Короткие, едва различимые мгновения между.

Переворот – и последний проходной обруч.

Когда его ноги коснулись земли, я поняла, что почти не дышала. Дыхание осталось где-то на уровне его прыжка. Аплодисменты громыхнули с такой силой, настолько переполненные эмоциями, что драконица во мне вздыбила чешуйки и попыталась рыкнуть. К счастью, рыкнуть я не успела, а даже если бы успела, это все равно никто бы не услышал. Гроу перехватил руку своей напарницы и отвесил достойный Эргана поклон.

Я почувствовала на себе пристальный пронизывающий взгляд и, обернувшись, увидела Сибриллу. Она смотрела на меня в упор, явно намекая, что невеста тут как бы она. После такого смотреть на Гроу мне расхотелось, и, пусть даже драконица рвалась в бой, читай, кусаться, царапаться и рычать, я глубоко вдохнула, глубоко выдохнула и посоветовала ей идти в пустошь.

Когда Гроу начал поворачиваться ко мне, я резко отвернулась и продемонстрировала ему свою ж… пятую точку. Для себя я решила, что мне надо отучаться ругаться, или иртханенок вырастет некультурным. Как быть с воспитанием в общем, я пока особо не задумывалась, но надо же с чего-то начинать.

Почему бы не с этого.

Сцена возвращения Теарин в Аринту в новом сценарии относилась к тому моменту архивов, который я еще не успела прочитать даже в изложении сценаристов. Поэтому, когда уселась в кресло и Гелла с ассистентками взялись за грим, уткнулась в смартфон.

– Все внезапно? – спросил Бирек, который устроился в свободном кресле и создавал массовку.

Массовку он создавал в трейлере, где было не то чтобы много места, поэтому Гелла посоветовала ему пойти прогуляться и посмотреть, как проходят репетиции трюков. Если верить забежавшей Лире, Гроу что-то не нравилось в синхронности, и он уже почти достал девушку, которая заняла мое место.

На имени Гроу я притворилась глухой, потому что имя странно на меня действовало. Еще более странно было думать, что прямо за стенами этого трейлера он прыгает в обручи раз за разом.

Все это не то чтобы отвлекало, но создавало определенного рода информационный мыслешум. В частности, на тему того, что трейлер подтащили прямо к установке с обручами, чтобы Гроу был рядом со мной, даже если я откажусь прыгать. Вечером же, во время прыжков в горящие обручи, трейлер наверняка на аэроподушке перетащат подальше, но…

– Она точно пожалела, что согласилась, – снова вернул меня в реальность Бирек.

– Ты все еще здесь?! – огрызнулась Гелла.

– От злости морщины появляются, – заметил стилист.

– А у тех, кто мне мешает, синяки, – рыкнула Гелла.

– Злая ты, – беззлобно фыркнул Бирек.

Я подняла голову и поняла, как отчаянно мне их не хватало. Едва открыла рот, чтобы пригласить Бирека и Геллу посидеть где-нибудь после съемок, когда поняла, что не могу. То есть не представляю, как им объяснять присутствие Гроу и как вообще все объяснять.

Иртханство – жопа! Полная, безоговорочная драконья жопа, и плевать я хотела на свой язык, за которым собиралась следить. Просто я не представляла, как иначе назвать то состояние, когда не можешь даже толком пообщаться с друзьями и поговорить с ними обо всем.

– Танни, что-то не так? – спросил Бирек.

– Дракона твоего за ногу! Линзы! – рявкнула Гелла. – Мы забыли линзы!

В эту минуту я поняла, что жопа – это еще слабо сказано.

– Не надо линзы, – сказала я, когда одна из ассистенток метнулась за коробочкой.

– То есть как не надо? – нахмурилась Гелла.

– Ну, вот так. Буду сниматься без них, а крупный план доработаем спецэффектами.

– Это кто сказал?

– Гроу.

– Гроу у нас теперь не режиссер.

– Все вопросы к нему.

Гелла вопросительно посмотрела на меня, но я уткнулась в смартфон. Чувствовала себя при этом крайне паршиво, потому что врать друзьям – это фу. Да что говорить, такими темпами друзей у меня скоро не останется, и от осознания этого становилось еще более паршиво.

То ли мое настроение передалось гримерной команде, то ли что, но после этого все действия в трейлере ограничивались исключительно звяканьем баночек, шуршанием кисточек и командами Геллы повернуться, оторваться от сценария, смотреть наверх, смотреть вниз и так далее. Даже Бирек ушел и не возвращался до самой прически, хотя его больше никто не прогонял. В результате на съемочную площадку под камеры я вылезла в настроении, которому мог позавидовать Гроу в самом дерьмовом своем состоянии.

– Что у тебя с лицом, Танни? – ехидно поинтересовался Рихт.

Очень не вовремя.

– Представила, что мне нужно терпеть твою даармархскую рожу, – огрызнулась я.

– Да, контракт великая сила. Лично мне рядом с тобой даже находиться противно.

От такого фееричного заявления я на миг опешила. Ненадолго, правда, потому что после всего случившегося разбираться в мотивах Рихта у меня не было ни малейшего желания.

– Противно – не находись, – хмыкнула я. – Плати неустойку и вали из проекта.

– А ты у нас теперь крутая, да? – поинтересовался Паршеррд. – Всеобщая героиня и все такое? Особенно когда Гроу так трогательно расписал, что был не прав, хотя, как по мне, этот ребенок к нему вообще никакого отношения не имеет.

– Ты, дракона твоего за ногу, что сейчас сказал?

Это спросил Гроу, причем спросил так, что у меня волоски на загривке встали дыбом.

– Сказал то, что думаю, – хмыкнул Паршеррд. – После того как она всю ночь шлялась с таким высоким парнем, похожим на тех, кто с ней таскается…

Договорить он не успел, потому что ему прилетело в нос, следом – под дых, а после вся съемочная площадка имела удовольствие лицезреть скрюченного Даармархского, которого Гроу удерживал в захвате. Никто не завопил только по той причине, что все произошло слишком быстро.

– Проси прощения. – Гроу сказал это так, что мне тоже захотелось.

Не знаю, у кого и за что, но все присутствующие резко замерли. Подозреваю, что им тоже хотелось попросить прощения и убраться куда подальше. Лично я такое чувствовала впервые: меня накрыло звериным ощущением опасности на уровне инстинктов. «Пригнуться к земле было бы нелишним», – сообщила драконица. Что она еще хотела мне сообщить, я так и не узнала, потому что Паршеррд сдуру сказал:

– И не подумаю.

В следующий момент взвыл, потому что рука оказалась вывернута под непредусмотренным физиологией углом.

– На счет один ломаю руку, – сообщил Гроу нейтральным тоном.

От которого захотелось не просто пригнуться, а притвориться мертвой.

– Ладно! – взвыл Паршеррд. – Ладно! Хорошо! Я прошу прощения! Доволен?!

– Набла с два. – Летящий в пыль Даармархский – то еще зрелище, и, наверное, очень круто, что никто из зрителей этого не узнает. Потому что лично для меня после такого образ точно перестал бы быть цельным. – Когда я звонил тебе, чтобы пригласить в проект, я даже не подозревал, что связываюсь с ходячим дерьмом. Надеюсь, ты хотя бы роль не запорешь.

Рихт вскочил на ноги, и все ахнули, потому что скула у него была знатно рассечена.

– Я тебя засужу, Гроу, – прошипел он. – Понял? Твоей политической карьере конец!

В ответ Гроу показал ему выразительный жест, совершенно недостойный политика.

– Я это не замажу, – мрачно сказала руководитель гримерной команды Даармархского. – Тут только швы и пластинки, а это минимум сутки.

– Гроу! – Джамира наконец пришла в себя. – Мы сроки срываем конкретно! Ты понимаешь, что проект висит на волоске?!

– Клал я на ваш проект, – выдал Гроу и повернулся ко мне: – Танни, ты как?

– Пить хочу, – сказала я.

И пошла пить, потому что, помимо по-прежнему стоящих дыбом волосков, внутри проснулось знакомое странное чувство с рычанием запрыгнуть на этого психованного недодракона и сказать всем, что это мое.

Следующие два часа меня перегримировывали для другой сцены, которую по идее надо было снимать на рассвете, но поскольку наш график поехал в задницу дракона, в большую такую чешуйчатую задницу большого такого дракона, глубоко-глубоко, единоличным решением Джамиры после согласования со мной (я подтвердила, что спецэффектами можно сделать из второй половины дня рассвет) договорились снимать сцену побега Теарин с Янгеррдом и компанией.

Здесь, к слову, все прошло успешно, потому что все актеры были на месте, даже Сибрилла еще никуда не успела слинять.

Может, оно и к лучшему, поскольку эту сцену я уже прочитала в разных интерпретациях и помнила почти дословно. Все шло хорошо до того момента, как мы с Сибриллой оказались лицом к лицу, и я от лица Теарин поинтересовалась:

– За что ты меня так ненавидишь?!

А она с ненавистью выдохнула мне в лицо:

– За то, что он любит тебя!

В эту минуту что-то произошло. Точнее, оно и должно было произойти – по сценарию Сибриллия на тросах резво улетала в сторону, но в реальности улетели мы вместе. Просто потому, что от ударившей в меня ярости внутри полыхнуло пламя. Прокатилось от груди до кончиков пальцев, собираясь плеснуть прямо на съемочную площадку. Я едва успела подумать, что виаренку наблец, когда Сибрилла перехватила мою руку, и в этот момент сработали тросы.

Фееричный полет через несколько метров площадки запомнился мне очень хорошо, равно как и падение на маты. Точнее, падение на Сибриллу, что все мое существо отказывалось принимать как возможный исход. Когда я резко обернулась, отбрасывая со лба совершенно не по сценарию упавшие туда волосы, Джамира наконец крикнула:

– Стоп, снято! – Прежде чем я успела опомниться, она уже подлетела ко мне с горящими от восторга глазами: – Танни! Ты сможешь это повторить?

Не уверена.

– Что? – на всякий случай уточнила я, покосившись на Сибриллу.

Надо было быть совсем оцехаррой, чтобы не понять, что она только что забрала мое пламя и тем самым спасла от самовозгорания. Не только меня: кроме глаз режиссера, поблизости ничего не горело, ладони не жгло, а вспышка пламени осталась только в воспоминаниях.

– Вот это. Когда ты так поворачиваешься и отбрасываешь волосы. С тем же яростным взглядом. Я понимаю, что этого нет в сценарии, но мне понравилась ваша импровизация, девочки. Это делает образ Теарин еще более живым.

– Да. Да, думаю, смогу, – сказала я.

– Отлично! Тогда у нас пятнадцать минут перерыва, и продолжаем! – Джамира хлопнула в ладоши и повернулась к остальным: – Переснимать не будем, все отлично. Что скажешь, Джерман?

Джерман посмотрел сначала на меня, потом на Сибриллу. Потом поднял вверх большой палец и вернулся к своей девочке, то есть к каскадерше, которая, судя по выражению лица, мысленно уже готовила кровавое убийство постановщика трюков.

– Сибрилла, на пару минут, – сказала я.

– Что, появилось желание говорить? – поинтересовалась она.

У меня появилось большое желание ее послать, но я оставила его при себе.

– Видимо, да.

Сибрилла взглянула на меня так, будто была не прочь подморозить на месте, но все-таки отцепила тросы и поднялась следом за мной. Я поднялась раньше, поскольку тросов у меня не было, и мы дружной цепочкой направились за трейлер. Цепочка состояла из двух растрепанных девиц и вальцгардов в костюмах, от которых, несмотря на охлаждающие воздух установки, только чудом пар не валил: жара здесь все-таки неимоверная.

Съемочная группа провожала нас заинтересованными взглядами. Могу поклясться, что некоторые даже делали ставки, как скоро из-за трейлера донесутся визги и полетят клочки волос.

– Ну и что это было? – спросила я.

– Что это было – что?

– Какого ты забрала мое пламя?

– Нужно было позволить тебе подпалить съемочную площадку? – поинтересовалась она. – О’кей, не вопрос, в следующий раз позволю тебе это сделать.

Я сложила руки на груди, глядя в ее голубые льдинки.

– Что ты хотела мне сказать?

– Драконы, Танни, как ты меня достала! – Она выдохнула это мне в лицо. – Меня тошнит от твоей непробиваемой уверенности, что весь мир вертится вокруг тебя. Что все происходит только потому, что здесь замешана ты. О чем я хотела поговорить? Тогда хотела, сейчас не хочу. И знаешь что, шла бы ты на…

Сибрилла выразительно показала мне средний палец и вылетела из-за трейлера раньше, чем моя драконица успела на нее ощетиниться. Я философски посмотрела ей вслед и подумала, что это как-то не по тексту. То есть по опыту всей моей жизни – это мои слова, а Сибрилла должна отмороженно смотреть мне вслед.

Об этом и о многом другом я думала между сценами. Потому что, когда разворачиваешься рядом с лежащей на земле Хеллирией и когда нужно что-то говорить от лица Теарин, размышлять о том, что Сибрилла в курсе случившегося со мной, о том, что она меня спасает, а потом посылает на… и о том, что она хотела что-то мне сказать, а теперь не хочет, достаточно сложно. Очень некстати ближе к вечеру всплыли в памяти собственные слова на тему, что все, что она хочет мне сказать, скажет через Хеллирию, и с той минуты я уже не могла от них отделаться.

Поэтому еще одну сцену мы не досняли, но Джамира и без того была довольна: благодаря тому, что я отказалась от трюков, мы сегодня перевыполнили план. Пока вся съемочная площадка залипала на натуральные съемки, то есть на падающих в объятые пламенем обручи Гроу и каскадершу, я тщетно пыталась избавиться от мысли, почему моя драконица чуть не дыхнула огнем.

Избавиться от мысли не получалось, она оказалась слишком прилипчивой.

Сибриллино «Потому что он тебя любит!» – получилось настолько натуралистично и яростно, что теперь я вообще не была уверена в том, что она в этот момент играла.

Это наводило на очередной логический виток: что-то пошло не так. В смысле что-то в последнее время все говорят мне о том, что Гроу меня любит.

В отличие от него.

За эту мысль мне захотелось себя пнуть, но я только потерла пластиночку, которую налепила под платье сразу после вспышки с Сибриллой. Из оцепенения меня выдернул голос Джамиры:

– На сегодня закончили!

– Танни, ты вообще где? – поинтересовался Бирек. – Ты хоть видела, что они на последнем дубле творили в обручах?