Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

Я не смогу позвать драконов. Пытаться даже не стоит.

Сарр опустился рядом со мной и подпер подбородок кулаком.

– Ты так изменилась, – произнес он.

– Надеюсь, в лучшую сторону.

Откуда доносится странный скрежет, я поняла не сразу. Скрежет перешел в топот, а в следующий миг ко мне метнулась черная тень и с размаху ткнулась прямо в платье пылающим носом.

– Дири! – воскликнула я, когда колотящий хвостом виар заверещал слишком тонким для такой махины голосом.

– Вот кто никогда не повзрослеет, – фыркнул Сарр.

– Ну, ты и вымахал! – воскликнула я, обхватывая огромную морду ладонями и глядя в голубые глаза.

– Он тебя не забыл, – произнес брат. – Чуть с тоски не помер, когда тебя похитили. Отказывался есть, пить…

Я покачала головой и наклонилась к самой морде зверя. Как же так получилось, что я его даже не заметила утром?!

– Огромное ты чудо, – произнесла еле слышно и поцеловала в нос.

Губы обожгло, зато Дири радостно взвизгнул и принялся носиться по комнате, едва не сшибая все на своем пути.

– У меня ощущение, что его ты ждала больше, чем меня, – хмыкнул Сарр.

– Я ждала вас обоих. Но где он был утром? Почему не с тобой?

– Прилепился там к одному, в походе, – отмахнулся брат. – Он его кормил хорошо. Скажи лучше, что ты думаешь по поводу наместника?

От чувства легкости, посетившего меня в эти несколько коротких минут, не осталось и следа.

– А что по этому поводу думаешь ты?

– Я думаю, что нам стоит согласиться. – Сарр серьезно кивнул. – Тебе надо отдохнуть, Теа. Пусть все решает он.

Я ощутила острый укол раздражения, если не сказать ярости.

Умом я понимала, что это действительно выход, но все во мне противилось этому решению. Вдвойне горьким было то, что я шла к брату, чтобы просто отвлечься, но он сам поднял эту тему. Больше того, он добровольно готов был отдать Ильерру в руки Даармархскому.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – произнес Сарр. – Я знаю о ребенке, Теа. Витхар мне все рассказал.

Витхар?!

– Чудесно, – сказала я.

Вышло очень сухо.

– И мне безумно жаль. – Брат потянулся, чтобы взять мои руки в свои, но я сложила их на коленях. – Мне правда безумно жаль, – добавил он. – И я тоже считаю, что тебе нужна передышка. Позволь ему решить наши проблемы, а потом, когда я стану старше, я позабочусь об Ильерре так же, как наш отец.

– Наш отец такого никогда не сказал бы. – Я резко поднялась.

– Ты не знаешь, что сказал бы отец! – Сарр тоже поднялся, его глаза сверкнули. – Ты можешь делать выводы, основываясь лишь на своих предположениях, которые далеки от истины.

– Ты не помнишь отца…

– Да! Но и ты не помнишь! Ты видишь образ правителя, у которого все было хорошо. Он никогда не был в такой ситуации, Теа. Не тебе решать судьбу народа, который истекает кровью.

Мне показалось, что я ослышалась.

Показалось, что земля уходит у меня из-под ног, потому что… Потому что все, даже Бертхард, отвечали молчанием на мои слова о наместнике. Я надеялась, что Сарр скажет мне то же, что чувствую я. Вопреки всякой логике и, быть может, здравому смыслу. Но он говорил то, что я боялась озвучить себе сама.

Я. Не. В состоянии. Защитить Ильерру.

Да, может быть, это была правда. Но на минуту я хотела поверить в то, что это не так. Хотела это услышать.

Почувствовать, что я не одна.

– Доброй ночи, Сарр, – тихо сказала я.

– Ты знаешь, что так будет лучше, Теа. – В глазах брата мелькнуло что-то похожее на сожаление.

Дири метнулся было ко мне, но я вскинула руку:

– Назад.

Виар обиженно вздрогнул, словно я его ударила, и замер. Радость в глазах померкла, а я вышла из комнаты. Шла все быстрее, ускоряя шаг, мне было нечем дышать, и я надеялась лишь, что свежий воздух это исправит.

– Местари, скоро пойдет дождь, – предупредил меня хаальварн, стоявший у дверей, но я даже на него не взглянула.

Я вырвалась из каменных стен, в которых провела столько времени, пытаясь исправить то, что натворил Горрхат, пытаясь что-то изменить, вернуть в Ильерру то, что уже безвозвратно утрачено. Сарр был прав: я не знаю, как поступил бы отец. Отца больше нет, его нет и мамы тоже, да что там – Ильерры, которую я помню, тоже больше нет.

Дождь пошел раньше, чем я думала. Ледяные струи обрушились на меня прямо с неба, хлынули, подхваченные порывами сурового холодного ветра.

Теперь я уже почти бежала.

В непроглядную темень долины, которая еще не оправилась от бесконечных налетов. Туда, где едва начавшую пробиваться зелень сорвали холода. Я бежала так, что не заметила в размытой дождями земле камень. Споткнулась и полетела в грязь, едва успев выставить руки. Ветер наотмашь хлестнул по лицу мокрыми волосами, и я судорожно вздохнула.

Осознав, где именно я сижу.

Это место – то самое, которое я старательно обходила стороной, когда шла с корзинами для сбора грибов, орехов и ягод. Даже когда возвращалась с наполненными, выбирала дорогу длиннее, несмотря на усталость. Это было место, где я потеряла все, спасая Витхару жизнь.

– Вы, – прошипела, вглядываясь в далекую, распростертую за долиной пустошь. – Вы… отняли у меня все! Будьте вы прокляты!

Последнее я выдохнула, швырнув мокрой ледяной грязью туда, где, как мне казалось, находились драконы. Впрочем, они могли находиться где угодно. Сейчас сама мысль о том, чтобы их позвать, казалась смешной, как и тщетные попытки запечатанной таэрран иртханессы что-то спасти.

Возродить страну такой, какой я ее помнила.

Бессильная ярость бушевала внутри так же, как вокруг меня набирающее силу ненастье. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делаю, сомкнула ладони на таэрран, чувствуя, как она начинает раскаляться под ними. Таэрран нельзя закрывать – это печать, которую ты должна показывать всем, печать наказания и унижения, поэтому любая попытка ее скрыть приводит к тому, что она загорится.

Ладони уже начинало жечь, шею тоже, и я с криком отдернула руки.

«Ваши родители мертвы. Они оба мертвы, местари! – прижимая руки к щекам, бормотала служанка, лицо которой было залито слезами. – Небо, храни нас всех, Небо…»

С пути ее оттолкнул один из хаальварнов, а следом вошел Горрхат.

– Пошли вон, – скомандовал он, и служанку уволокли.

А Горрхат шагнул ко мне.

– Не приближайся, – сказала я, глядя ему в глаза.

Глядя сверху вниз, и он действительно словно оступился, замер на миг.

– У тебя нет выбора, Теарин. Теперь, когда твои родители мертвы… ты станешь моей женой.

«Выбор есть всегда», – так я ему тогда ответила.

Я не отдам Ильерру.

Эта мысль пробилась сквозь все остальные, как искра пламени вспыхивает в ночи.

Не позволю никому сделать ее подобием Даармарха! Никому!

Эта мысль вытолкнула меня из грязи. Подбросила ввысь.

На этот раз я уже не бежала, я шла. Расправив плечи, подставляя их колючему холоду, позволяя ветру вгрызаться в кожу, в одежду, в волосы, хлестать меня по щекам.

– Я отдала все, – шептала я, глядя в надвигающуюся на меня пустошь. – Я отдала все, и вы это знаете. Помогите мне!

Эмоции, которые рвались из меня, были ничуть не слабее пламени. Я знала, что драконы чувствуют боль своих, поэтому кричала всем сердцем. Отчаянно, яростно, раскрывая свою уязвимость, отчаяние, страх. Не оборачиваясь, не оглядываясь, в темноту, звала до сорванного горла не приказами.

Просьбами.

С каждым шагом все громче и громче, здесь, где слышать меня мог только ветер… и драконы.

В миг, когда над пустошью прокатилось пламя, мне показалось, что мое сердце остановилось. На миг показалось даже, что в отголосках этого пламени я снова живу и что все мое существо рвется ввысь, словно я и правда могу взлететь. Его было столько, что дыхание оборвалось, а после сорвалось с губ судорожным всхлипом. Десятки, сотни огней, вспыхивающих над пустошью, летящих ко мне.

Пламя драконов вспороло непроглядную, окружающую меня тьму.

Они опускались передо мной один за другим, садились рядами, на этот раз замыкая в огненный полукруг. Жар их раскаленных тел разогревал воздух настолько, что я мгновенно перестала дрожать от холода. Я смотрела им в глаза, и звери отзывались рычанием, от которого все внутри содрогалось, раскрываясь огненным цветком. Сжимая кулаки, я смотрела на них – сотни драконов заполнили землю вокруг. Сотни откликнулись на мой зов.

Когда я поняла, когда в полной мере осознала, что мне удалось… Впервые за этот невыносимо долгий побег развернулась к замку.

Отсюда он казался крохотным, его огни – бессильными перед обступающей его тьмой, но теперь я знала, что отсюда начнется Ильерра. Новая Ильерра.

Такая, какой ее сделаю я.

– Мама, я хочу его погладить!

То, что мама думает об этой идее, малышку не волновало.

Горожане воспринимали драконов скорее как защитников, нежели как союзников, но именно с этих слов в Ильерре началась совсем другая жизнь. На такую мысль меня, как ни странно, навел Дири: виар ходил за мной по пятам, а занимающаяся уборкой служанка как-то оставила маленького сына у меня в покоях. Сама она ненадолго вышла, чтобы сменить воду, и когда мы с Дири вернулись с совета раньше положенного, малыш пополз к нему.

Виар поначалу растерялся, а потом осторожно подставил голову, чтобы не обжечь крохотную ладошку. Когда перепуганная служанка влетела в комнату, она застала умилительную картину: ребенок валялся рядом с Дири и заливался смехом, пытаясь поймать виара за ухо. Тот уворачивался и изредка порыкивал, чем вызывал новый всплеск смеха.

Малыш совершенно его не боялся.

Глядя, как страх в глазах его матери сменяется робкой радостью, я замерла.

Именно тогда мне в голову пришла эта идея: пока драконы будут армией, они будут устрашать. Но если они станут частью нашей жизни, если люди Ильерры действительно перестанут бояться налетов и тех, кого считали врагами, в этом мире многое изменится.

– Эри, не думаю, что это хорошая идея, – неуверенно сказала горожанка, глядя на массивного зверя, закрывающего небо.

Шел первый месяц, как драконам позволили войти в город.

Все называли меня сумасшедшей.

Но я отказалась выводить хаальварнов на улицы, а единственное место, где мог спокойно поместиться дракон, – центральная площадь. Люди встретили зверей закрытыми ставнями и страхом, но в первый раз дракон улетел, ничего не разрушил и не сжег. Улетел он и во второй, и в третий, и в четвертый, и лишь на пятый люди осмелились выйти из домов, чтобы посмотреть на него поближе.

Страх уступил место любопытству, а поскольку рядом все-таки были я и Бертхард, горожане решили рискнуть. Девочка протянула руку к дракону не в этот день и даже не через неделю, но когда это случилось, я уже знала, что нужно делать.

– Не бойтесь, – сказала я матери. – Он не причинит ей вреда.

В ее глазах я читала сомнение и неуверенность и прекрасно могла ее понять. Будь я на ее месте, наверное, чувствовала себя так же. Но сейчас, когда между людьми Ильерры и драконами только-только выстроился хрупкий мостик доверия, укрепить его было просто необходимо.

Я подхватила девочку на руки и шагнула к дракону.

Зверь опустил голову, и собравшаяся вокруг нас толпа ахнула. Волнение прокатилось над площадью, а дракон мягко подставил чешуйчатую морду под крохотную ладошку.

– Осторожней, – сказала я. – Он очень горячий.

Девочка коснулась пальчиками чешуи (не уверена, что дракон вообще это почувствовал) и рассмеялась.

– Нет! – сказала она. – Он красивый! И рядом с ним очень тепло!

Толпа взорвалась восторженными овациями, и когда я вернула девочку матери, на дракона она смотрела уже совсем другими глазами.

– Самое уважительное отношение у драконов – к детям. Они никогда не обидят ребенка и будут защищать его до последнего, – произнесла я, повернувшись к вновь притихшим людям. – Они слишком долго страдали под властью Горрхата: так же, как и мы все. Им не нужен наш город, им здесь будет тесно. Им просто нужна наша любовь.

Наверное, тот день стал переломным. Страх не растворился в воздухе, не ушел в никуда, но со временем люди действительно перестали бояться. Драконы прилетали в город очень редко, и, если садились на специально расчищенной для этого площади, делали это на удивление осторожно.

В основном они оберегали наши границы, защищая Ильерру без малейшего на то приказа, а жили по-прежнему в пустошах. Им хватало того, что давали бескрайние земли, которые звери считали своими, – и пищи и воды. Люди перестали считать их кошмаром, а драконы перестали считать кошмаром людей.

Разумеется, это было только начало, но сейчас, спустя полгода после того, как армия наместника покинула Ильерру (я дипломатично пожелала им счастливо вернуться в Даармарх), я уже чувствовала, как моя страна возрождается из руин. Дело было не только в зазеленевшей по весне долине, где сквозь пепел и обожженную землю пробивалась жизнь.

Дело было в начале новой эпохи, которой никогда не случилось бы, если бы не та ночь. Если бы не жестокие слова Сарра и мое отчаяние, которое привело меня к драконам, а драконов ко мне.

Мятеж в северных землях Ильерры так и не набрал обороты, а ближе к концу лета потянулись и ответы на просьбы, которые я разослала. Многие граничащие с нами государства пожелали обсудить возможность союза.

– Ты веришь, что прошел всего лишь год? – спросил Бертхард, когда мы стояли на стене.

Праздник в честь дня освобождения Ильерры был скромным, но он был. Все, что мы могли – море цветов, изобильно накрытые для горожан столы, ярмарка, – все это сейчас, казалось, было сделано с небывалым размахом.

– Нет, – честно ответила я, глядя на разноцветный волнующийся город.

Разруха медленно, но верно отступала с его улиц, камень очищали от сажи и копоти, восстанавливали особенно пострадавшие во время налетов дома. Вряд ли кошмар правления Горрхата забудется навсегда, но начало новой жизни было положено. Я все чаще видела улыбки на лицах, все чаще слышала детский смех.

Пусть временами сердце от него сжималось, с этим я тоже почти справилась.

Мой драконенок всегда будет жить в моей памяти.

– Ты знаешь, что говорят в городе? – Бертхард улыбнулся. – Теперь, когда дракон садится на площади – к счастью. У того, кто его увидел, вся неделя будет удачной.

Я улыбнулась в ответ.

– Я получил донесение, – сказал Бертхард. – Правитель Униары хочет лично присутствовать на коронации. И ританцы тоже.

– Я не уверена, что хочу этого.

– Ильерре нужен правитель. – Голос Сарра раздался так неожиданно, что я обернулась. – Точнее, правительница. Ей нужна ты.

С братом мы помирились далеко не сразу. Учитывая, что в ту ночь он бросился за мной в непогоду, нашел меня несколькими минутами позже, чем драконы, и орал на меня за то, что я вышла из замка без охраны. Я сказала, что скормлю его драконам, если он продолжит в том же духе, а он пообещал посадить меня под замок. На что я ответила, что методы Витхара в Ильерре не приживутся.

На следующий день мы вместе провожали наместника и только ближе к вечеру созрели для нового разговора.

– Я за тебя испугался! – рычал Сарр.

Натурально рычал, из его голоса уже ушла последняя мальчишеская хрупкость.

– Так испугался, что посоветовал мне отдохнуть?!

– Да! – выдохнул он, шагая ко мне. – Ты даже не представляешь, насколько я был близок к тому, чтобы где-нибудь тебя запереть, Теа. Ты права, я почти не помню родителей, но потерять тебя… я не представляю мира, в котором не будет тебя!

Он вытолкнул это через силу и отвернулся, а я шагнула к нему и обняла.

Наплевав на гордость и всякие глупости вроде того, что он уже мужчина и воин. После этого наш разговор перешел в несколько иное русло: Сарр рассказал мне последние новости из Даармарха – о том, что Джеавир вернулась на родину, и о том, что таэрран Янгеррда была от рук Витхара. О том, что Хеллирию выдали замуж за нового правителя Севера по дипломатическим соображениям и что ее ругань по этому поводу смущала даже служанок. Янгеррда тоже отправили на Север в качестве заключенного, но как его участь решили в родных краях, никто не знал.

Про Ибри и ее малыша я не расспрашивала, и он не рассказывал. Хотя о ней я думала достаточно часто.

Она действительно любила Витхара той самой любовью, которая не приемлет объяснений и условностей. Она готова была рискнуть собой и подарить ему ребенка, зная, что ее не ждет ничего хорошего. Понять его поступок с ее ребенком я по-прежнему не могла, но запретила себе об этом думать. Это было не мое дело.

Ибри умерла, но принесла в этот мир новую жизнь.

Малыша, который станет правителем Даармарха.

Сейчас я была искренне рада, что Витхару хватило великодушия оставаться рядом с ней до последнего.

– Теа! Эй, Теа, ты меня слышишь? – Сарр легонько ткнул меня в плечо. – Не вздумай отказаться от коронации.

Бертхард внимательно смотрел на меня, и я кивнула.

Когда Сарр совершит оборот, я отойду в сторону, а пока сохраню для него Ильерру. К тому дню, как брат наберет силу, я верну ему сильную, независимую страну, как когда-то поклялась себе и родителям.

Взглянув на украшенный цветами город, по улицам которого текли толпы людей, повернулась к Бертхарду и сказала:

– Рассылайте гонцов.