Безопасник Кистяева Марина

И его лед коснулся Вероники. Она, как никогда ощутила его в тот момент.

Чтобы как-то скрыть растерянность, шок, недоумение, зарождающуюся злость, замешанную на глубинной обиде, Ника обхватила себя руками.

– Надежда работает на тебя, Егор? – тихо спросила девушка, фактически заставляя мужчину посмотреть на неё.

Он так и сделал. Его глаза смотрели колко, ядовито, тая в себе скрытую угрозу.

– Да.

Его лаконичный ответ можно было сравнить с разворачивающейся под ногами бездной. Хотя нет… Это перебор. Его ответ дал ей тот самый недостающий пазл. Теперь картинка оказалась полной.

– Егор, скажи мне, пожалуйста, что ты не отправлял Надежду как бы случайно познакомиться с Андреем.

Ника вспомнила всё: и их знакомство в клубе, и разговор с Андреем, когда он, нервничая и сбиваясь, пытался ей сказать, что в его жизни произошли перемены, что он задерживается в командировке.

А она, наивная, в то время принимала букет от Беркутова, думая, что он от Андрея.

Егор ответил не сразу. Он чуть прищурил глаза, выражая недовольство заданным вопросом.

Ника же стояла и мысленно просила, едва ли не умоляла, чтобы он ответил отрицательно. Чтобы не рушил ту влюбленную ауру, что возникала вокруг их отношений.

– Отправлял.

Одно единственное слово…

И боль, разрывающая Нику изнутри.

Она сама не ожидала от себя подобной реакции. Ты же знала, что Беркутов непростой человек. Он в первые же сутки узнал о тебе практически всё. Беспрепятственно попал к ней в квартиру. Искусно играл на её чувствах, неопытности. Приручал к себе, иначе и не скажешь.

Ника повела бровями, сдерживая обиду, что захлестнула её.

– Андрей, ты получил ответ от Егора для Надежды? – негромко спросила девушка, чувствуя себя как никогда маленькой в обществе двух мужчин. Они практически заполонили всё пространство.

И безумно давили своим присутствием.

– Да, – ответил он. – Извините, что помешал и задержал вашу встречу. Но мне надо было получить подтверждение. Ника, удачи тебе. Если что – звони.

Последняя фраза была явно лишней, потому что глаза Егора опасно блеснули, а губы сжались плотнее.

Пока Андрей покидал квартиру, они молчали.

Тоска, что мучила её эти дни, материализовалась не в ту область.

Вот он – Егор. Стоит рядом, их разделяет всего пара шагов. Ещё десять минут назад она представляла, как подойдет к нему, как почувствует на себе его руки, как он сильно сожмет её в крепких объятиях. Как она, осторожно пряча лицо у него на груди, втянет в себя его личный запах, приправленный дорогим парфюмом, позволит ему вскружить голову и появиться слабости в коленах. Это будет восхитительно, будоражаще, возбуждающе.

Сейчас же всё воспринималось иначе…

Прическа, платье, макияж, белье.

– Златовласка.

Черты лица Егора не сгладились. Он по-прежнему был сдержан.

Ника ещё сильнее задрожала.

Господи, какая она дура…

Глупая, наивная дура.

Возомнила себя героиней любовного романа, в котором всегда история мужчины и женщины заканчивается хэппи-эндом.

Не её случай.

Она облизнула враз пересохшие губы и глухо сказала:

– Егор, я бы хотела, чтобы ты тоже ушел.

Мужчина приглушенно выругался и сделал шаг в её сторону, а после прозвучало безапелляционное:

– Нет.

У Ники дрогнули колени.

Всё-таки она отвыкла от такого вот Егора – сердитого, со сдерживаемой агрессией. И одно дело, когда он сердит на кого-то третьего, и совсем другое – на неё.

Она понимала – у него есть причины. Он тоже планировал другую встречу. А тут, мало того, что застал в её квартире бывшего, так ещё она его и выгоняет.

Но по-другому Ника не могла.

Ей надо побыть в одиночестве.

Подумать…

– Егор.

Ника сделала шаг назад, потому что Беркут медленно начал на неё наседать.

– Ника, не дури.

Его слова обжигали. В прямом смысле. Ника начала задыхаться, даже поднесла руку к горлу.

Как-то странно всё выходило…

Точно во сне.

Ника снова мотнула головой.

И пожалела, что сейчас они находятся в замкнутом пространстве. Потому что ей захотелось убежать. Скрыться. Откуда взялось это чувство, откуда прорастали истоки – она не знала. Просто так чувствовала.

– Златовласка, вот ты сейчас что творишь?

От тихого голоса Беркутова ещё сильнее бросало в дрожь. Сейчас, как никогда, он ей напоминал того властного мужчину, с которым ей довелось столкнуться в «Берлоге». Который привык брать, и которому было абсолютно наплевать, кто что чувствует. Он заплатил, а, значит, всё должно быть по его.

Собственно, а что изменилось?

Ничего.

Горечь нахлынула на Веронику. Его кредитка до сих пор лежала в кошельке, а всё то, что сейчас надето на девушке, было куплено на его деньги. Так что да, ничего не изменилось.

Говорить Ника не могла. В горле встал ком.

Она продолжала отступать, пока не наткнулась на кресло, на котором когда-то спал Егор.

Оно оказалось последней преградой, потому что Ника не устояла на ногах и фактически рухнула в него, испуганно охнув.

Беркут не заставил себя долго ждать. Мгновение, и оказался рядом, поставив руки на подлокотники, нависнув тем самым над девушкой и полностью вобрав в себя всё пространство. Заключив Нику в своеобразную ловушку, из которой не выбраться. Его кустистые брови были сведены на переносице, глаза прищурены. Он тяжело, прерывисто дышал, и создавалось впечатление, что он из последних сил сдерживается. Только от чего…

У Ники ёкнуло сердце от нехорошего предчувствия.

– Не так я думал встретиться, – сквозь сжатые губы прорычал мужчина, и холодные мурашки побежали по телу девушки. – Не так. Но раз ты не хочешь включать голову и здраво мыслить…

А вот теперь это уже была угроза.

И дальнейшие действия Беркута не заставили себя долго ждать.

Он, продолжая удерживать вес своего тела одной рукой, второй решительно зафиксировал подбородок Ники, тем самым лишая её возможности увернуться, и обрушился на её губы яростным поцелуем. Ника мгновенно задохнулась, потому что не ожидала ничего подобного. Или ожидала… Да какая разница! Стоило мужским губам прикоснуться к её, внутри тела что-то взорвалось. С одной стороны, ситуация требовала, чтобы Ника немедля оттолкнула Беркутова, послала его куда подальше, поставила на место. С другой, вся её женская сущность затрепетала в предвкушении, вытянулась в стойку, осознавая, до какой степени она соскучилась. Истосковалась.

Егор действовал жестко. Захватнически. Он обрушился на неё, сразу же атаковав языком и раздвигая её губы. Сейчас, когда он находился рядом, Ника ещё сильнее ощутила исходящие от него волны негодования. Не слышала, а именно чувствовала вырывающиеся из его груди приглушенные рычания. Он ей напомнил хищника. Опасного. Находящегося на грани. Доведенного.

Интуиция вопила, что ей следует действовать тактично, не злить мужчину, не идти поперек его желаний. Но те новости, что узнала Ника, не позволили ей расслабиться и забыться. В голове образовалась полнейшая каша. И если бы Егор дал ей хотя бы пару часов, чтобы свыкнуться, поразмыслить да просто успокоиться! Так нет же, стал действовать нахрапом.

Ника замычала ему в губы и попыталась оттолкнуть. Но проще было сдвинуть каменную глыбу в сто килограмм, чем его. Под её ладонями мышцы на груди Егора превратились в ту самую глыбу. Почувствовав сопротивление, он усилил напор.

– Ника, прекрати сопротивляться, черт бы тебя побрал!

Как бы не так…

Если в их первую встречу, не испытывала ничего, кроме страха, то сейчас она разозлилась. Он не смеет её принуждать!

Не смеет…

Только тело предавало её. Господи, как банально! И неужели с ней…

Сколько раз она читала о подобном, и не верила. Считала в глубине души, что это всё выдумка, что не может быть ничего подобного. С ней так точно, с её-то фригидностью. Что не может мозг отключаться до такой степени, что теряешь себя, способность здраво мыслить.

Но сейчас Вероника чувствовала, что с ней происходит именно это – под воздействием губ Егора, от его мужского терпкого запаха, у неё закружилась голова, груди мгновенно потяжелели, соски напряглись, уткнулись в кружево лифчика, а в трусиках стало влажно. Она так хотела увидеть Егора… Так мечтала вновь оказаться в его объятиях…

А выходило…что выходило.

Ника попыталась стиснуть зубы, не обращая внимания, как в её кровь впрыскивается яд похоти. Как он отравляет всё разумное, подчиняя себе и требуя немедленного удовлетворения.

Ника, из последних сил собравшись, снова предприняла отчаянную попытку оттолкнуть Беркута.

Тщетно.

Ответной реакцией Егора послужило приглушенное ругательство.

Мужчина оторвался от неё на мгновение, чтобы заглянуть в глаза. От его потемневшего яростного взгляда, в котором клубилась однажды уже увиденная тьма, стало не по себе. И одновременно Ника осознала, что попадает под гипноз этой тьмы. Что она овладевает ей.

– Будь по-твоему.

Ника не успела даже растерянно моргнуть, не то чтобы как-то отреагировать на его реплику.

Упав на одно колено, и по-прежнему имея перед ней преимущество в росте, Беркут бесцеремонно жестко задрал колени Ники на подлокотники. Послышался звук рвущихся ниток. Как оказалось, это было только началом. Потому что Егору этого оказалось мало. Раз – и подол платья пошёл по шву. Два – и одно предплечье тоже оголено.

– Ты этого хочешь, златовласка?

На Нику нашло оцепенение.

Она смотрела на смуглую кожу Егора, на его черноволосую голову, на кривящийся в циничной улыбке рот, не предвещающий ничего хорошего, и не могла пошевелиться. Гипноз? Нет, что-то куда более сильное. Её грудь, теперь наполовину оголенная, ритмично поднималась и опускалась. Сама же Ника не могла отвести взгляда от лица Беркутова.

– Да, видно, этого…

Он говорил сам с собой, не требуя от неё ответа. И подавшись вперед, фиксируя руками голени девушки, впился губами в кружево трусиков, которые через мгновения были безжалостны сорваны, причинив легкую боль Веронике. Девушка зажмурила глаза и подалась вперед.

Да, черт побери, вперед!

Она сдалась…

Плевать, что будет потом. Какие чувства она будет испытывать – раскаяние, боль, сожаление. Это будет потом.

Сейчас же рамки сдвинулись. Не осталось ничего правильного или ложного.

Был только Егор, его безумные карие глаза, толкающие её в ту самую тьму, что бесновалась внутри них.

Как только его губы прикоснулись к влажным нижним складочкам, Ника, чтобы сдержать гортанный стон, прикусила до крови нижнюю губу. Она хотела закрыть глаза, чтобы не видеть темноволосой головы у себя между ног. И не могла… Завороженная, она смотрела на коротко стриженую макушку и погружалась в лаву дикого неконтролируемого удовольствия.

Егор не был нежным. Его губы и язык бесцеремонно, нагло, точно они имели на это полное право, ворвались в её складочки. Потянули, лизнули. И снова проникли внутрь…

Теперь Нику уже тряхануло от дичайшего удовольствия. От ощущения, что её берут, пусть и вот таким образом. По праву сильнейшего. В глубине души что-то дрогнуло, всколыхнулось. И в голове проплыла мысль, что иногда нам, женщинам, требуется именно такое обращение – пришёл, заявил о себе, взял. Порой мы слишком много разговариваем, слишком много думаем.

При этом совершая ошибки, делая неправильные выводы.

У мужчин всё проще.

Егор вылизывал её с какой-то маниакальной настойчивостью, вцепившись пальцами в нежные бедра и оставляя на них красные отметины, завтра грозящиеся перерасти в синяки. Он зафиксировал её бедра, чтобы она не имела возможности увернуться. Его язык клеймил и обжигал. Возносил на вершину, заставляя низ живота скручиваться в тугой узел.

Егор не ласкал её. Его действия ассоциировались у Ники со стремлением овладеть. Завладеть. Доказать, что она его.

И надо бы воспротивиться… что-то сказать, как-то остановить…

И нельзя.

Потому что всё тело выгибалось, стремилось к нему, чтобы раскрыться ещё больше и достичь высшей точки наслаждения.

Беркутов терзал её тело. Мял и ласкал. Вылизывал, как зверь и покусывал, как разгневанный любовник. В нем совмещалось всё.

Когда Ника уже не могла сдерживаться, захныкала от желания получить разрядку, он издал рык и резко подтянул на руках своё тело вперед, чтобы, не дав ей возможности возмутиться или перевести дыхание, обрушиться на её рот, и сразу на груди. Дернуть платье вниз, окончательно его порвав, сдвинуть чашку бюстгальтера, так же, не без урона для нежной ткани.

И впиться в нежный сосок, что камешком увенчивал грудь.

Ника зашипела и всё же вцепилась пальцами в волосы Егора. Секунду – пытаясь оторвать, оттянуть голову от себя. Вторую – уже прижимая сильнее.

Снова издав непонятный рык, что отозвался истомой в теле Ники, Егор оторвался от её груди. Взгляд, как у хмельного, волосы растрепаны, движения рваные.

Он даже не стал раздеваться. Дернул ремень, расстегнул молнию и, чуть приспустив брюки, высвободил эрегированный член. Ника шумно сглотнула вязкую слюну.

Неправильно всё происходит… Она с задранными на подлокотники ногами, в изорванном платье и он с приспущенными штанами.

Слова протеста застряли в горле, потому что Егор, ловко просунув руки под её ягодицы, потянул её на себя, одновременно проникая внутрь, растягивая нежные воспаленные его ласками складочки. Ника протяжно застонала. Было немного больно, он вошёл сразу до упора. Но боль мгновенно отошла на задний план, уступив место обжигающему удовольствию.

Не дав ей опомниться, Егор яростно задвигался, впечатывая себя в неё. Врезаясь. Двигая её и, двигаясь в ней. Издавая приглушенные стоны и вырывая такие же с губ Ники. Та вцепилась пальцами в подлокотники, не замечая, как причиняет боль ногтям.

Существовали только их тела, бешено соединяющиеся, и страсть, что вскипала в крови.

Кончили они вместе. Ника жалобно застонала, когда внутри неё взорвался вулкан.

И сразу пришло бессилие.

Егор уперся лбом ей в плечо. Не дав себе отдохнуть, прийти в себя, он быстро разорвал контакт, выйдя из неё, и так же ритмично стал поправлять одежду, смотря на Нику.

Его лицо было холодным, взгляд жестким и отстраненным.

На Нику нашло оцепенение. Она, практически не в состоянии пошевельнуть ни руками, ни ногами, кое-как собрала себя в кучу, иначе и не скажешь – свела ноги и дрожащими руками прикрыла грудь разорванным платьем.

Егор провел рукой по волосам.

– Ника… То, что сейчас… – он оборвал себя. – Да мляяяять…

– Ты… ты изнасиловал меня…

– В каком месте, Ника?! – от яростного рычания Егора, казалось, задребезжали стекла. – Да катись всё к чертям! Ты хотела, чтобы я ушёл! Я ухожу! Душу мне всю вывернула наизнанку! Изнасиловал я её… Заеб…сь!

Ника испуганно моргнула, не ожидая столь эмоциональной вспышки.

Егор сдержал слово – развернулся, на ходу приводя одежду в порядок, и хлопнул дверью, оставив растерянную и раздавленную Нику одну.

Несколько минут девушка сидела, не шевелясь.

Он же сейчас вернется…

Вернется.

Обнимет её.

Ласково поцелует.

Вернется…

Ника не поняла, когда начала плакать.

Дотронулась до лица и почувствовала, что щека мокрая. С удивлением отняла руку, провела пальцами друг по другу, удостоверяясь.

А потом Нику прорвало. Она закрыла руками лицо и разрыдалась.