Безопасник Кистяева Марина

Ника сдержанно улыбнулась. С ним и промокнуть не страшно.

Осенний дождь не радовал, но и настроения не портил.

Они прошли в предбанник, и на Нику накатило чувство дежавю.

Когда вчера Егор предложил съездить в гости к бабули – он называл её именно так, отчего сердце Ники наполнялось ещё большей нежностью, – она согласилась. Почему бы и нет? Пусть, знакомство с родственниками не могло не волновать. Сначала мама, теперь бабушка. Нику не покидало чувство, что они двигаются в нужном направлении. Никто из них пока не озвучивал планы на будущее, но то, что Ника жила в доме Егора, говорило само за себя.

– Никуда не отпущу, – сказал он два месяца назад. Она, с бешено колотящимся сердцем, возражать не стала. Лишь плотнее прижалась к его телу, рядом с которым было одновременно волнительно и спокойно.

Они прошли через крытый двор и оказались в большом, светлом предбаннике, отделанном деревянной евровагонкой. Запах дерева приятно щекотал обоняние.

– Парить тебя сегодня не буду, – заявил Егор, раздеваясь. Футболка, штаны. Ника невольно залюбовалась его телом. Сколько бы раз она его ни видела, каждый раз не могла себе отказать в удовольствии – отметить, какое оно сильное, накаченное, литое.

– Почему? – спросила автоматически. На самом деле её абсолютно не волновало, будет она париться или нет. После дождя больше хотелось погреться.

– Не хочу, чтобы тебе снова стало плохо.

Он подошёл со спины и обнял её. Ника с удовольствием откинулась назад, позволяя его рукам пропутешествовать по её телу. Они задержались на груди и чуть ощутимо сжали. О, да, его личный фетиш.

– Не будет. Ты же рядом.

Дорога немного вымотала её, и хотелось пройти в баню и растянуться на полке. Мыться же сразу не обязательно? Можно просто полежать.

Или…

Стоя, прижатая к Егору, она явственно ощутила, как его член наливается кровью и упирается ей в поясницу. Стоило только осознать, что он её хочет, как уже приятная истома закружилась внизу живота.

Когда-то она считала себя фригидной? Чушь. Егор каждый день ей доказывал обратное. А главное, сейчас она тоже не стеснялась проявлять инициативу.

Потому что знала – Егор её.

Да-да, её.

Она это чувствовала душой, так же явственно, как его возбуждение телом.

Ника аккуратно высвободилась из сладкого плена его рук и повернулась к нему лицом.

– Я соскучилась.

Её признания до сих пор им воспринимались, как нечто запредельное. Нечто, врывающееся в его сознание, в его душу, и переворачивающее всё там. Его реакция на её слова не имела темного окраса – только положительные эмоции.

Причина была проста – его златовласка всегда говорила искренне. Не врала, не лукавила, не пыталась выдать желаемое за действительность. Не строила вторичные планы на него.

Её прямота, ей искренность сводили с ума. Подбрасывали ежедневно страсти и нежности в его постоянно разгорающийся огонь любви. Он задыхался, он сходил с ума. Его жажда обладания этой девочкой становилась сильнее. Он уже и не скрывал своих чувств.

Если по первости слова любви воспринимались им, как нечто давно забытое, как то, что когда-то повернули против него, использовали в грязных, он бы даже сказал, кровавых целях, то сейчас он тонул в них вместе с Никой. Он видел, как неизменно дрожат её реснички, когда он признается в своих чувствах. Как алеют её щечки. Как учащается её дыхание. Как она льнет к нему в ответном порыве и шепчет милые глупости на ухо.

Ни для кого не секрет, что она живет у него.

Естественно, для многих их стремительно развивающиеся отношения оказались едва ли не шоком. Те, кто близко был с ним знаком, удивились самому факту, что он привез в свой дом девушку, с которой совсем недолго знаком. Для тех, кто по каким-то причинам интересовался его жизнью, нашлась причина скривить губы – как же, он же должен носить траур!

Для Беркута траур по Александре давно закончился. Ещё несколько лет назад, когда она организовала первое покушение на него. Он его предотвратил. Приехал к ней на квартиру и долго смотрел в лицо Саши. Та не выдержала его взгляда, отвернулась.

– Бить будешь?

Он ничего не ответил, развернулся и вышел.

Он топил свои чувства, свою боль в работе. В тренажерных залах. В поту и крови. Он раз за разом выбрасывал адреналин, чтобы забыть. Похоронить.

И он похоронил в конченом итоге.

Поэтому сейчас не испытывал ни малейших угрызений совести. Ника однажды завела разговор про то, что могут об их отношениях сказать окружающие, на что он ответил:

– Познакомь меня с твоими родителями. Я им всё расскажу сам, пока это не сделали другие. А ты будешь жить у меня.

В тот момент он знал – на его лице не дрогнул ни один мускул. И он знал, как удержать Нику, если той вздумается всё же отдать дань глупым моральным принципам.

Он в Нике не ошибся – она оказалась умной девочкой.

И вот сейчас эта умная девочка с самой коварной улыбкой на чуть разрумянившемся лице протянула руку к его ширинке, чуть сжала ладошку, а потом стала опускаться на колени.

У Егора выбило дух. Такое с ним происходило каждый раз, когда его златовласка опускалась перед ним вот так. Ей почему-то нравилось делать ему минет, стоя на коленях. Они частенько не добирались до кровати. И когда её лицо оказывалось напротив его члена… это было завораживающе.

Но сейчас Ника не спешила высвобождать член из боксерок. Она начала раздеваться сама.

– Помоги, – раздалось из-за вывернутой блузы, которую она не стала расстегивать, а решила стянуть через голову, в конечном итоге зацепившись пуговицами за волосы.

Егор, у которого от предвкушения засосало под ложечкой, с нетерпением рванул ткань, отчего та протестующе затрещала. Несмотря на то, что Ника была постоянно с ним, доступная и раскрытая, он не мог сдержать нетерпения. Обычная история. С каждым днем его сексуальное влечение к златовласке только усиливалось.

Блуза полетела на пол.

– Твоя очередь, – прошептала Ника, обдав его живот теплым дыханием.

И вот только тогда потянула его боксерки вниз…

Он уже был готов.

Его член вырвался на свободу, чтобы в ту же секунду оказаться в мягких ладошках Ники. Она обхватила его, дыхание участилось. Кончик розового язычка показался из-за желанных губ. Она облизнулась, чем вызвала у Егора желание тотчас ощутить этот язычок на своей головке. Всё тело напряглось, каждая мышца, каждый мускул.

– Егор, а можно тебя попросить…

Голос Ники охрип, она тоже была возбуждена.

От мысли, что эта девочка его хочет, волна жара прошлась по позвоночнику.

– О чем, златовласка?

Девушка снова облизнула губы.

– Тут есть диван… это хорошо…

Конечно, есть! Они с Шалым любили после хорошего пара на нем отдохнуть!

– И?..

– Знаешь, я всё думала… и никак не решалась… потрахай меня между груди… Очень хочу…

У Егора потемнело в глазах, и он не совсем аккуратно подняла Нику за плечи. Дернул её вверх. К себе.

Его… Его златовласка!

Он подхватил её на руки, сделал несколько порывистых шагов и аккуратно опустил на диван.

Как же он хотел её в ту секунду! Такую нереально красивую! С разрумянившимися щеками, с ритмично вздымающейся грудью в совершенно сумасшедшем лифе! Кстати, который он выбирал. Первым делом, когда Ника переехала к нему, он повыкидывал все её черные бюстгальтеры.

– Они удобные, – попыталась она возразить и после небольшой баталии отвоевала парочку.

Он накупил ей около двух десятков комплектов. Цветных и чертовски красивых. Ника лишь восторженно охала и тотчас бежала примерять. Естественно, потом красуясь перед ним.

Сейчас на ней был нежно сиреневый с розовым кружевом и с низкой посадкой. Когда Егор уложил Нику на диван, грудь чуть съехала кверху, и стали видны ареолы сосков. Егор приглушенно застонал и стянул с себя окончательно боксерки. Далее последовал лиф.

Он заставил себя остановиться, чтобы снова пройтись взглядом по открывшемуся ему совершенству.

Ника была великолепна. Сколько бы он на неё ни смотрел, не находил ни одного изъяна. А, может, всё дело в пьянящем чувстве, что кружит голову, стоит только подумать о ней? Что заставляет его сердце биться чаще и пробуждает в нем неисправимого собственника, который звереет, если замечает, что на его златовласку смотрят другие?

Он не раз замечал, как на её фигуру зависают мужики. В ресторанах ли, в торговых центрах, в «Берлоге». Правда, в последнем мужчины спешили отвести взгляд, что говорится, от греха подальше. После того, как один раз Егор не сдержался. Было дело, было… Ревнивым оказался он, чего тут греха таить. Ника на него тогда обиделась.

– Я тебе давала повод для ревности? – фыркала она, пока он её пытался раздобрить, зажав в вип-кабинке.

– Нет.

– Тогда почему ты сцепился с тем мужчиной?

– Он на тебя смотрел.

– И что? – она искренне его не понимала в тот момент. – Ты на меня тоже смотрел… Тогда, в клубе.

А вот это она зря сказала.

Потому что Егор взорвался.

– Я – это я!! – и вздернул кверху подол её платья.

– Железная логика, – уже простонала Ника, потому что его губы оказались в области её трусиков…

Плевать он хотел на логику. Он получил свою женщину и не собирался её ни с кем делить. И не позволит, чтобы на неё кто-то ещё претендовал!

Он сам себе напоминал пещерного человека. Сграбастать и спрятать! Никому не показывать. Привязать к себе.

И точка.

Он не мог ею насытиться.

И не желал, чтобы это насыщение проходило.

Он прижался к её губам в собственническом поцелуе, она с готовностью откликнулась. Потянулась к нему, прижалась телом, на котором выступили капельки испарины. Как-никак в предбаннике тоже ощущался повышенный градус.

Егор, расставив обе руки по сторонам от её плеч, не менее властным движением раздвинул её бедра, одновременно проникая языком в глубины её рта. Сладкая… Какая же она сладкая…

Затягивать поцелуй не стал, оторвался от неё и не без удовольствия заметил, как она разочарованно застонала, чуть подавшись корпусом вперед, потянувшись за ним.

– Тише, девочка, не спеши, сейчас всё будет. Сожми грудь, соедини их… Ох, вот так…

И да! Его член заскользил между ними.

Это было невероятное зрелище.

Крышесносное.

– А если в ротик?

Это сказал не он.

Его златовласка.

Из горла Егора вырвался протяжный стон.

– Твоё желание для меня закон, любимая.

…Чуть позже, когда он всё же уложил Веронику на полок и взялся за веник, даже успел пройтись им по её очаровательной попке, она услышит от него хриплое:

– Никуль, пойдешь за меня через десять месяцев?

Он увидит, как вытянется её тело, как замрет на мгновение, как девушка спрячет лицо в ладонях, чтобы негромко ответить:

– Ты сделал самое оригинальное предложение, Беркутов… Но мой ответ: «Да».

Он стоял у могильной плиты и смотрел на неё сухими глазами. Мужчинам не положено плакать. Не положено, только они всё равно плачут. Потому что не могут иначе… Сегодня его глаза оставались спокойными. Да он и выплакал уже все слёзы. Много лет назад.

– Как ты там, девочка моя…

Его голос звучал едва слышно.

– Мы помним о тебе. И любим. Несмотря ни на что. Прости нас за всё…

Она была немного сумасшедшей, его Сашенька. Взбалмошной. Капризной. Но ему хотелось верить, что она любила их.

Постояв ещё некоторое время, не чувствуя резкого похолодания и не замечая, как посыпались с неба «белые мухи», мужчина поднял воротник пальто и направился к выходу.

Высокий. Статный. С выправкой военного.

Телефонный звонок раздался, когда он сел в машину, и водитель завел двигатель.

Ответив, он молча выслушал.

– Благодарю за информацию.

Саныч откинулся назад и радостно улыбнулся.

Всё-таки у него будет внук, пусть и названный. Ох, Беркут, ох, ты ж, подлец, ну держись. Держись, сынок, потому что внука своего он будет, ох, как баловать.