Безопасник Кистяева Марина
Или на столе.
Сдернуть чертовы штаны и ворваться в мягкое тело.
Податливое.
Готовое для него.
Влажное.
Егору требовалась разрядка. Всё тело кричало – возьми. Возьми… Плевать на последствия. Поэтому Егор и попросил кофе. Отвлечься. Иначе у него сорвет крышу.
А трезвая голова ему, ох, как понадобится. Вечер скоро перестанет быть томным.
Он видел – девочка напугана. Оно и понятно. Встряла по самое не хочу.
Хотя…
Тут сложно сказать, кто во что встрял.
И чем всё закончится.
Он смотрел на неё – маленькую, потерянную. Хорохорящуюся. Как воробышек на ветру. Отчасти понимал её смятение. Попала в аварию, да ещё в такую странную.
Н-да, не так он собирался провести этот вечер с ней. Абсолютно не так.
– Чего ждем? – снова рыкнул он.
Её промедление начинало раздражать.
Видя, как она недовольно поджимает губы, решил ещё подбавить масла в огонь.
– Или мне помочь?
И очень выразительно посмотрел на её груди.
Вот они, его хорошенькие.
Не помятые. Заключенные в тесный бюстгальтер. Сорвать бы его да швырнуть куда подальше. А лучше запретить ей носить бюстгальтер дома. Молодая, груди ещё хорошей формы. Чтобы было видно, как соски упираются в ткань. Натягивают её.
Беркут, заткнись.
Вот просто заткнись! И перетань думать о сексе.
Трахнешь её. Сегодня, возможно.
Или завтра.
Если живыми останетесь.
Последнее он, конечно, загнул.
Но… Береженного Бог бережет.
Глаза у Вероники стали на пол-лица.
Сорвется? Наговорит грубостей?
Давай, детка, дай ему шанс.
Возможно, её грубость и послужит детонатором. Даст ему повод для выплеска энергии. Егор выжидающе замер. Все мышцы подобрались, сгруппировались.
Всего одно слово… Матерное.
Ника смотрела на него, не отрываясь. Пребывая в состоянии шока. Она несколько раз открывала свой очаровательный ротик, собираясь, видимо, его послать по матушке, но каждый раз передумывала.
– Егор.
От его имени, произнесенного хриплым, надсадным тоном, у Егора свело внутренности, и член болезненно дернулся. Проклятье какое-то! Вместо того, чтобы заниматься делами и выдвигаться к Санычу, он херней какой-то страдает. Кофе-чай гоняет. Совсем мозги атрофировались? От смермотоксикоза?
– Да, детка?
– Во что я вляпалась… Скажите мне, пожалуйста.
На глазах девочки появились слезы. Черт! А вот это лишнее. Правда. Егор, как и большинство мужчин, терпеть не мог женских слез. Они особо его не трогали, но плачущая девушка – не адекватная девушка. С ней становилось трудно говорить, а уж достучатся и заставить делать, что надлежало, и вовсе становилось невыполнимой задачей.
– Всё будет хорошо, если ты будешь четко выполнять то, что я тебе говорю. Будешь хорошей девочкой, какой ты и была весь вечер. Будешь слушаться меня. И не отнимать у нас обоих время. Начнешь истерить – последствия могут быть не особо приятными.
– Та девушка… ваша жена…
– Мертва.
Беркут наблюдал, как бледнеет Ника. И как заставляет себя встать и идти выполнять его просьбы, больше напоминающие приказы.
Вот и умница.
Чего не собирался лишать себя Егор – так это вида переодевающейся девушки.
Ника пребывала в растрепанном состоянии, делала всё машинально, даже не понимая до конца, какие движения совершает. Она была выбита из привычной зоны комфорта, и все её мысли крутились вокруг сегодняшнего дня. И его появления в её квартире. А так же того, о чем он не говорил. Не хотел её пугать.
Она смотрела на него одновременно затравленно и гневно. В ней бушевали сильные эмоции, но, повинуясь чувству самосохранения, она сдерживала себя. Умненькая девочка. Не стоит злить незнакомца.
Ника, не глядя на него, прошла мимо. Между их телами было не больше полуметра, и снова у Егора возникло сумасшедшее желание притянуть её к себе. Усадить на колени и… Вот тут возникала маленькая дилемма. Усадить как – верхом на себя, чтобы чувствовать членом её прикрытое хлопком лоно или боком, чтобы она имела возможность устроиться у него на груди, прильнуть к нему, в поисках защиты?
Ещё будучи пацаном, Егор как-то услышал разговор старших. Парни трепались, что девочки особенно нежные и чувствительные после просмотра фильма ужаса. Мол, натрясутся, побоятся и ищут ласки.
Егор запомнил.
Сейчас Ника у него ассоциировалась с девочкой, что не посмотрела, а побывала в сцене из ужастика.
К сожалению, это только начало.
Она прошла в единственную комнату и машинально протянула руку к двери, но так и не дотронулась до неё, не прикрыла за собой. Егор устало улыбнулся. Предсказуемо. И одновременно хорошо для него. Значит, у его златовластки не часто в гостях бывали мужчины, при которых она переодевалась.
А вот он посмотрит.
Не скрываясь, он прошёл за ней и встал у дверного косяка. Двигался бесшумно – привычка. Если бы она обернулась, то увидела бы его.
Но девушка, поглощенная собственными невеселыми мыслями и переживаниями, прошла к шкафу-купе с белоснежными панелями и, открыв одну из них, достала платье и колготки.
О, девочка любит платьица. Мило. Он тоже их любит. Они обеспечивают максимально быстрый доступ к телу. К трусикам…
Беркут, угомонись. Хорош думать о сексе.
Просто смотри.
Он и смотрел.
Как она поднимает руки, сдергивая с себя футболку, под которой оказался простой хлопковый бюстгальтер, идеально поддерживающий её роскошную грудь. Для себя Егор сделал заметку, что надо купить ей другое белье – более дорогое. Он, как фанат «больших» размеров, знал, что для поддержания такой красоты подойдут не все бюсты, и, кстати, чтобы купить красивый кружевной и чтобы сидел идеально, требуются нехилые суммы. Поэтому Ника и обходилась хлопком. Дешевле.
Пока он думал, какое белье будет на ней сидеть идеально, она приспустила домашние штаны, выпятив попку. А вот это для Беркута оказалось сильным испытанием. И трусики златовласки приятно удивили. Нежно-розовый шелк с кружевом, но, опять же, в рамках бюджетного варианта.
Нет, ей определенно нужно другое белье.
Взявшись за пачку колготок, она прошла к креслу и, уже садясь, увидела Егора. На её миловидной мордашке промелькнуло удивление, смешанное с недовольством.
– Вам не говорили, что подсматривать нехорошо? – она всё-таки не сдержалась и огрызнулась.
Егор продолжал устало улыбаться.
– Говорили. Как видишь, не помогает.
Более она ничего не добавила, правильно рассудив, что спорить с ним бесполезно.
Как она надевала колготки! Не стесняясь, не кокетничая, и, между тем, это было чертовски сексуальное зрелище!
Давление в области ширинки снова увеличилось.
Некстати, но предсказуемо.
Теперь, когда Ника знала, что он за ней наблюдает, она одевалась быстрее, её движения стали резче, и через полминуты она оказалась готовой. Волосы переплетать не стала, и легкая растрепанность придавала её образу невинности и очарования.
– Куда вы меня повезете? В полицию?
Тут впору было рассмеяться.
Милая. Очаровательная. Маленькая. Непосредственная.
И как он мог принять её за тех шалав, что продают тела в клубах, что меняют одного кобеля на другого, не запоминая лиц и не спрашивая имен? Стоило ей заглянуть в глаза, чтобы понять, что она относилась к числу других девушек. Тех, что преподают танцы маленьким ученицам и имеют кредит на подержанную машину.
– И что ты там будешь делать, в полиции? Нет, мы прокатимся до моего дома.
Глава 8
Вероника
Если Ника думала, что вектор её эмоций к мужчине, которого все называли Беркутом, достиг предела в вип-комнате «Берлоги», она сильно заблуждалась.
Сейчас всё было куда острее.
Хуже.
Он вел себя, как хозяин положения.
Как человек, имеющий право делать все, что ему заблагорассудится. Вторгаться на частную территорию. Наблюдать за самой Никой.
Она с трудом сдержалась, когда увидела, что он прошел за ней в комнату. Едва не сорвалась. Но потом напомнила себе, что для танцовщицы полуобнаженка – довольно естественная вещь. Когда Вероника училась, им часто приходилось выступать в разных городах, и где только они не переодевались. Иногда в таких условиях, что и уединиться было нельзя. Поэтому предстать перед Беркутовым в белье было хоть и неприятно, но не смертельно.
Переживет.
Её волновало другое – а если он решится закончить то, что начал в клубе?
Что его остановит? В свете сегодняшних событий?
Он её не тронул. Даже не прикоснулся ни разу.
Проходя мимо него в сторону двери, Ника постаралась не коснуться, не задеть его. Подальше…
Беркут заметил её жест и чуть приподнял брови.
Хорошо, что комментировать не стал.
Уже на лестничной площадке их ждал сюрприз в виде двух молодых мужчин, одетых в фирменные костюмы, при галстуках и в начищенных до блеска ботинках. По тому, что пиджаки едва ли ни трескались по швам на плечах и по тому, как оттопыривались полы, Ника догадалась, к какой структуре они принадлежат и по чью душу они пришли.
Мужчины, увидев её, выходящую из квартиры с Егором Беркутовым, затормозили.
– Егор Витальевич, добрый вечер.
– Привет, Ден. Артем, – он кивнул и второму молодому человеку, что подобрался и отвел руку чуть назад. Приготовился?
У Ники ноги ослабли до такой степени, что, казалось, она сейчас рухнет. Что же получается… Если бы с ней не было Беркута, то… Что бы с ней сделали эти двое?
Черт побери, да что происходит…
Объясните ей.
Пожалуйста.
– Егор Витальевич…
– Ко мне или к нему? – Егор обошёл Нику и встал впереди, ненавязчиво отодвигая её на задний план.
И внезапно Ника почувствовала, что за его спиной она очень хорошо себя чувствует. Вот превосходно просто. Как за каменной. Только вот сейчас истерика внутри неё самой прекратится, и всё будет замечательно.
– Мы не знаем.
– Тогда следуйте за нами. Сам разберусь.
Ника ничего не понимала. К кому её собираются везти? Зачем?
Входила в лифт на ватных ногах. А если мальчики в костюмах войдут за ними в лифт следующими? Пространства не останется совсем. Да и перспектива ехать в лифте с Беркутом её не прельщала. Лифт был небольшим, рассчитанный максимум на пять человек, и то, если в притирку.
Когда дверцы лифта закрылись за ними, перед Никой встала другая проблема – она оказалась наедине с Беркутом в тесном пространстве. Мужчина перестал лениво улыбаться, как делал у неё в квартире. Сейчас его лицо выглядело сосредоточенным, сдержанным. Он смотрел на Нику, которая готова была провалиться сквозь землю.
Да что такое с ней происходит?! Она – взрослая самостоятельная девушка! Ей, в конце концов, двадцать два года, и она уже три из них живет самостоятельно!
А тут ведет себя, как трепетная лань.
Нет. Как дура.
– Егор…
– Ника, время вышло, – его жесткий тон оборвал её на полуслове. – Значит, так. Ты говоришь лишь, когда тебя спрашивают. Ведешь себя адекватно. Никаких слез. Сдержанно. Я знаю – ты умница. Расклад такой. Моя жена умерла, это ты знаешь. Умерла на твоих глазах, но не по твоей вине. По сути, она сама виновата в собственной смерти. Причины тебе знать необязательно. Но, – он даже голоса не повысил, а холодные мурашки побежали по позвоночнику Ники, и она, более не в состоянии стоять без опоры, прислонилась к холодной стене лифта. – Мой тесть – не простой человек. Он бывший генерал ФСБ, хотя, как ты понимаешь, бывших генералов не бывает. Саша – его единственная дочь. Он знает причину её смерти. Всё осложняется тем, что для него, как и для любого отца, потеря единственного ребенка – самая страшная трагедия в жизни. И он прекрасно осведомлен, что на месте трагедии была ты. Я не буду делать никаких предположений, но… Может так случиться, что тесть захочет кого-то обвинить в смерти дочери.
Хорошо, что Ника уже прислонилась к стене. Потому что точно бы упала от услышанного.
– Нет, постойте, это…
Она не договорила, потому что оказалась не в состоянии.
– Я не утверждаю. Я предполагаю. Тесть – справедливый человек, но… У него горе. И я не знаю, как он себя поведет.
– Но при чем тут я? И вы… Получается, вы везете меня к нему на расправу?
Другого предположения у Ники не возникло.
Она пожалела, что последний вопрос сорвался с её губ, когда увидела, как потемнело лицо Беркута. Как зло сжались его губы, как гневно прищурились глаза, как нервно дернулся кадык, когда мужчина сглотнул.
– Да, Вероника, рано я сделал вывод, что ты умная девочка.
Его слова ошпарили Нику кипятком. Она открыла рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, но не успела.
Они приехали, и дверцы лифта плавно разъехались в стороны.
– Пошли.
Беркут не церемонился – взял её чуть выше локтя и вывел из кабинки.
Ника притихла. Она его разозлила. Причем конкретно. Большого незнакомого мужчину, что обладал пока непонятным для неё влиянием. И от которого теперь физически исходила негативная энергия.
Вместо того, чтобы прояснить ситуацию, заручиться его поддержкой или хотя бы больше разузнать, она его оскорбила.
Он шагал размашисто, держал её крепко, и ей приходилось едва ли ни бежать за ним. Она уже хотела вырвать руку, когда увидела, как по лестнице, даже не запыхавшись, сбегают молодые люди в костюмах. Теперь она точно знала, кем они присланы.
Страх сковал всё тело, пронзал насквозь. Ника никого никогда раньше не боялась. Ведя образцовый образ жизни, ей нечего было опасаться. Не пила, не курила, наркотики не употребляла, беспорядочно сексом не занималась. Господи, она сексом вообще не занималась! Ни разу! Чуть-чуть не считается…
А если её убьют?
Потому что кому-то надо найти виноватого в смерти единственного чада?..
И что тогда?
Ника споткнулась и, лишь благодаря твердой руке, не упала.
Во дворе стояли три незнакомые машины. И все черные внедорожника, как в бандитских фильмах. К одной из них её Беркут и вел. Он больше не церемонился и не смотрел на неё. Действовал даже грубо. Распахнул заднюю дверь и подтолкнул Нику.
– Давай.
После чего захлопнул за ней дверь.
Оказавшись на кожаном сиденье, Ника сжалась. Только не плакать. Пожалуйста. Не плачь…
А если позвонить в полицию? Позвать на помощь?
Бывших генералов не бывает – этим сказано всё. Даже она понимала смысл этого выражения. Тем более, тех, что тесно связаны со структурой ФСБ.
Её найдут. Даже, если она сейчас каким-то чудом убежит. И даже, если сама придет и сдастся полиции. А что она там им скажет? «Посадите меня в камеру, меня хотят убить». Её, скорее, отправят в психушку, где так же с ней церемониться не станут.
Лучше остаться в машине и встретиться с отцом погибшей девушки.
По крайней мере, так у Ники будет хоть какой-то шанс.
Она посмотрела на коротко стриженый затылок Беркута. Мужчина сел за руль и тронулся с места.
Ника охватила себя за плечи и повернула голову в сторону окна. Извиниться перед Егором? И что ему сказать? Очередную глупость о том, как сильно она боится и не соображает от испуга? Нет. Помолчит.
Две другие машины тронулись следом.
Ехали они не меньше часа.
Ника молчала. Беркут тоже не стремился возобновить диалог. Несколько раз Ника ловила на себе его злой взгляд и каждый раз сдерживалась, чтобы не закричать. Нервы оказались на пределе.
Танцы – это свобода. Это драйв. Это любовь. Но это ещё и дисциплина. Мама Ники мечтала, чтобы дочь увлеклась балетом. Ники же балет сразу не понравился. А вот всё остальное… Она жила танцами, пропадая в школе часами. Как и часами репетировала, оттачивая каждое движение.
Она хорошо знала, что такое самодисциплина и контроль. Вот и сейчас она приказала себе собраться. Ничего страшного с ней не произойдет. Ничего.
Они въехали в элитный поселок и остановились у высокого забора. Автоматические ворота открылись с пульта управления.
Одна из следующих за ними машин остановилась у ворот, вторая въехала на охраняемую территорию, где на стоянке их уже ожидали одетые в камуфляж молодые мужчины.
Ника непроизвольно сжалась.
Куда её привезли?
В последние полгода Ника увлеклась любовно-криминальными романами, рассказывающими не про лихие девяностые, а про нынешнее время. Где за высокими воротами, респектабельными домами, стоящими несколько миллионов евро, за панорамными окнами в столичных офисах сидели такие же хищники, только облаченные в дорогие костюмы. Мало что изменилось.
И сейчас Ника спрашивала себя – не с одним ли из этих хищников её свела жизнь?
Егор остановил машину и так же, как и ранее, порывисто открыв дверь, выпрыгнул из салона. Что-то сказал парням, толпящимся у другого автомобиля. Подошёл к дверце Ники и распахнул её.
Ника посмотрела на Беркута и выдавила из себя жалкое подобие улыбки.
– Не сердитесь на меня. И помогите. Пожалуйста.
Если её слова и как-то тронули мужчину, тот никоим образом этого не показал. Протянул руку и помог выбраться из машины.
– Пошли. И лучше тебе не отставать. Здесь не все парни – мои.
Что он имел в виду, говоря последнюю фразу – Вероника не поняла. Но, быстро посмотрев на мужчин, особенно тех, кто был в костюмах, а не в камуфляжной форме, отчего сразу вспоминались те молодчики из подъезда, и, которые, кстати, остались за воротами, она поспешила за ним. Уж больно не хотелось оставаться даже на несколько секунд в компании пятнадцати, а то и двадцати мужчин, что косо смотрели друг на друга да и на неё поглядывали без симпатии.
Ника не запомнила ни дом, ни двор. Лишь широкую спину Беркута, облаченную в ветровку. Да его темный затылок.
Она шла, держась поодаль, больше со спины, чем с боку.
Вот большая дверь. Просторный холл.
И дальше через него в гостиную.
В которой их уже ждали.
На большом диване сидел мужчина лет шестидесяти пяти, с седыми густыми волосами, в расстегнутой насыщенно синего цвета рубашке с закатанными рукавами, обнажающими сильные кисти. Ника не могла определить рост, но то, что мужчина обладал хорошей высокой фигурой, не гнушался спортом даже в таком возрасте, было понятно сразу.
Перед диваном стоял невысокий деревянный столик. На нем – пустой графин с валяющейся рядом крышкой, пузатая бутылка с виски, тарелка с нарезкой и три стакана.
Три.
Пил он пока один.
– Саныч.
Егор остановился неподалёку от него.
Мужчина поднял голову, посмотрел на него, выждал некоторое время, точно между ними произошёл им одним понятный невербальный разговор, и лишь потом перевел взгляд на Веронику, переминающуюся с ноги на ногу. Она чувствовала себя овцой, что привели на заклание.
– Добрый… добрый вечер.
Ей необходимо было что-то сказать. Как-то обозначить себя. От темного пристально взгляда мужчины в возрасте становилось не по себе. Вот, что значит – человек всю жизнь проработал в органах. Взгляд пронзительный, считывающий. От которого становится не по себе.
Но Ника стоически выдержала его.
К чему она не была готова, так это к его следующим словам:
– Тебе, детка, надо сказать «спасибо» Егору. Подготовил. Постарался, сукин сын, – генерал усмехнулся и кивнул на накрытый стол. – Знал, поганец, что выпью, подобрею. Не разнесу в пух и прах всех. Давайте-ка. Садитесь. Оба. И, Егор, распорядись, чтобы ещё закуски подали.
Егор кивнул и достал телефон.
Тесть усмехнулся.
– Ты, смотри-ка на него, даже выходить из комнаты не хочет… Опасается, что я тут самосуд устрою. Ох, Беркут… Ох, ты ж… Вот люблю я его, детка. Люблю. И ничего с этим поделать не могу. Так. Теперь прочь сантименты. Долго старик ждать вас будет?
И вынув из кобуры пистолет, положил его на столик рядом с тарелкой нарезки.
– Чтобы не мешал, – как бы между делом продолжил генерал.
Ника, интуитивно ища помощи и подсказки от Беркута, посмотрела на него. Вовремя. Потому что и он направил взгляд в её сторону. От того мужчины, что сгорал от страсти в «Берлоги», не осталось и следа. Нет. Ника поспешила с выводами. Осталась та же аура власти и опасности.
Сейчас последние характеристики, как никогда остро, проявились в мужчине. Он весь подобрался и напоминал хищника.
В голове Вероники промелькнуло, что в его случае ему досталась говорящая фамилия.
Беркут кивнул головой в сторону кресел, и Ника, чувствуя, как слабеют и подгибаются ноги, прошла к одному из них. Всё происходящее казалось сном. Или реализовавшимся кадром из книги. Но никак не реальностью.
Где простая девушка Вероника и генерал ФСБ с пугающим до дрожи зятем, что никак у неё не ассоциировался с обычным мужчиной, с которым можно пообщаться о ни о чем и разбежаться в разные стороны?
И сам дом. Такие показывают лишь в фильмах да в рекламах.
Никак он не мог оказаться в её жизни. Вернее, она в нем.
Присев, Ника расправила несуществующие складки на платье. Генерал наверняка с легкостью определил, что она нервничает. Да и как тут не будешь нервничать, когда тебя привезли непонятно куда и тупо собираются сделать козой отпущения?
Беркут опустился на соседнее кресло.
– Итак, значит ты Вероника, – генерал разлил виски по стаканам.
С языка Ники едва ни сорвалось, что пить она не будет, что максимум, что себе позволяет, так это вино и мартини. Вовремя вспомнила, что тут собрались люди, которым наплевать на её предпочтения.
– Да, Вероника Крымова, – зачем-то озвучила она свою фамилию.
– Ну, что ж, Вероника Крымова, давай выпьем, не чокаясь…
Возможно, он хотел продолжить, но воздержался. Все собравшиеся знали, что у него горе.
Ника снова посмотрела на Беркута. Тот взял рюмку и быстро опрокинул её в себя. Даже не поморщился и закусывать тоже не стал. За ним последовал генерал. Так же, не морщась, правда, от закуски отказываться не стал.
Пришла очередь Ники. Девушка, протяжно выдохнула и, уговаривая себя с достоинством держаться и дальше, так же быстро выпила. Горло обожгло. Чуть закашлявшись, она взяла протянутый генералом кусок буженины и быстро заела.
– Вот и познакомились. Егор, хороша девочка, да? Ох, можешь и не отвечать – хороша! Вон как ринулся к ней вечером, как только получил сообщение, что я прибыл в город. Да, встречу подготовил. Уважаю… уважаю… Растешь, парень.
– Алексей Александрович, давайте отпустим Веронику….
Читать бесплатно другие книги:
