Самые яркие звезды Тодд Анна
Уже второй раз я привела Каэла к папе домой. Брайан за четыре месяца наших встреч побывал там всего раза три. Отец ему понравился. Брайан старался произвести на него хорошее впечатление, а сам таращился на Эстеллины буфера. Эстелла тогда была для нас внове, ну и буфера были новые.
Да уж. О ком точно не нужно вспоминать, так это о Брайане. Я оглянулась на Каэла (вот о ком лучше помнить) – проверить, не отстал ли.
По телевизору пела Холзи[7] – раз ее слушают, значит, хотя бы кто-то из этой пестрой компании мне понравится. Я немного успокоилась. Может, не такая уж плохая идея – насчет вечеринки. Собралось не больше десяти человек, вроде все уже не школьники, слава богу. Ни Зарины – единственной Остиновой пассии школьного возраста, – ни ее подруг видно не было. Брата я тоже нигде не заметила, значит, он либо вышел покурить, либо уединился с девушкой. Если не в моей бывшей комнате и не с малолеткой, то и пусть его.
В гостиной было человек пять-шесть, остальные толклись в кухне, поближе к выпивке. Ничего особенного и весьма скромно: бутылка водки, другая бутылка, побольше, – виски и пива хоть залейся.
Мы обошли парочку, поглощенную то ли спором, то ли ссорой, и парня в серой шапочке, судя по выправке – солдата. Остин всегда дружил с военными, еще в школе. С братом мы в раннем детстве заключили договор, что никто из нас служить не пойдет, но его и теперь влекла армейская компания. То ли по привычке, то ли ему было так спокойней – знакомая атмосфера, – не знаю.
Каэл молча стоял рядом со мной, я чувствовала запах его одеколона. Хороший парфюм; возможно, у Каэла есть планы на вечер. У нас полно клубов, где запросто найдешь партнера на одну ночь. Правда, мне не хотелось думать, что Каэл ходит в подобные места.
Я взяла пластиковый стаканчик, налила себе немного водки и побольше клюквенного сока.
– Будешь? – спросила у Каэла.
Он отрицательно качнул головой. Подобрался весь, посмотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, потом остановил взгляд на моем стакане.
– Я за рулем, поэтому выпью только один, – словно оправдываясь, сказала я. Хотя за что оправдываться? В случае чего я могу переночевать на своей старой кровати.
– Я не особенно люблю спиртное.
Мог бы и не объяснять. Я вообще не понимала – отчего он так напрягся?
– Мне только пива, – сказал Каэл с рассеянным видом.
Я протянула ему банку. Мы стояли у стеллажа, отделявшего кухню от гостиной. С полок на нас смотрели фотографии: папа, Эстелла и мы с Остином – маленькие. Маму из летописи давно вычеркнули.
Прежде чем открыть банку, Каэл внимательно ее рассмотрел, покатал в руке.
– Светлое? – Он поднял брови. Они были такие густые, что затеняли глубоко посаженные глаза, помогали спрятаться от мира… Хотя он и так отлично прятался.
– А то. Самое лучшее.
От первого же глотка коктейля щеки у меня загорелись, внутри стало тепло. Я подняла стаканчик, чтобы чокнуться.
– С днем рожденья! Через три часа сможешь пить спиртное.
– А ты – через месяц. – Он сделал глоток пива и состроил гримасу.
И я его не виню. Сама всегда предпочитала пенистому пойлу обычную водку. Выпьешь меньше, а эффект сильнее. И еще один плюс: с водкой я всегда точно знала, сколько могу выпить, не сильно пьянея. В общем, водку я освоила хорошо. Пью ее с тех пор, как пошла с Остином на ту вечеринку для старшеклассников в Южной Каролине. Мы с Остином оказались там, пожалуй, единственные новички. Не успели осмотреться, как Кэйси – семнадцатилетняя звезда местной школы – положила на Остина глаз. Звезда! Терпеть не могу, когда так говорят. Остин совершенно не возражал. Понимал: так он быстрее вольется в общество. Хватило одного комплимента в адрес ее ресниц, причем довольно убогого, что-то типа «Никогда таких длинных не видел». Через пять минут они целовались взасос, а я с этого момента бродила одна. Потом со мной заговорил парень в рубашке, испачканной горчицей. У него были острые клыки, как у волка, а пах он апельсиновым моющим средством. Я оставила его в гостиной, а сама пошла в кухню и отыскала в холодильнике бутылку водки. Мне понравилось. И я быстро напилась. Слишком быстро. Пришлось бежать в туалет, сдерживая рвоту и прикрывая ладонью рот. Как нарочно, по дороге я наткнулась на того парня, и он посмотрел на меня, как на чокнутую. И то сказать – я на всех парах неслась к туалету, расталкивая народ.
Ну, что было, то было. Сегодня вечеринка другая. Я сама стала другая. Научилась пить. Я уже не та девочка, которая ушла от несимпатичного парня в кухню, а потом из-за этого рефлексировала. И с Каэлом мне было спокойно. Взаимно интересно. И в нашей компании я казалась себе старшей.
Глава 33
Каэл не таращился по сторонам, однако все видел. Примечал.
Наши глаза встретились, и, к моему удивлению, он заговорил первым:
– Именно так я и думал провести свой двадцать первый день рожденья.
И он опять отпил пива.
Кто-то включил старую песню Ашера[8], и я тихонько уткнулась в свой стаканчик, чтобы скрыть улыбку. Если люди слушают такую древность, значит, пытаются создать соответствующую атмосферу. Хотя его группы я не поклонница, услышать было приятно – люблю поностальгировать.
– Ух ты, Ашер. Предыдущий сарказм не считается. – Каэл тоже улыбался.
Я совсем не знала этого парня, но вот таким он мне страшно нравился. Веселый, беспечный. Я смеялась, а он не отводил от меня взгляда. Разглядывал глаза, рот, опять глаза. Беззастенчиво.
Знал ли он сам, как на меня смотрит? Не мог не знать.
Голова у меня кружилась, и вовсе не от выпитой водки.
– Кари! – Голос брата перекрыл все шумы, в том числе и шум блендера, в котором кто-то смешивал ядовитого цвета жидкость; хотелось надеяться, что этот напиток не окажется потом на полу туалета. – Наконец-то!
Он обхватил меня обеими руками. Я словно в пиво окунулась – так от него пахло. Впрочем, эта мысль тут же улетучилась. Остин крепко меня сжал, чмокнул в висок.
– Ну надо же!
Брат размахивал пластиковым стаканчиком и уже был пьян. Не буйный, не агрессивный, но набрался основательно.
– Выпить себе нашла?
Глаза красные… Я напомнила себе, что его только-только выпустили под залог, – конечно, он хотел расслабиться.
То, что мне знакомо выражение «выпустить под залог», – уже знаменательно. Однако сегодня я отказалась думать о чем-либо, кроме отдыха. Я пришла сюда потусоваться, и раз уж Каэл тоже здесь, пусть и он повеселится.
– Да. – Я подняла стакан, и Остин одобрительно кивнул.
– Ты уже познакомилась?
Язык у него слегка заплетался, волосы растрепались, челка падала на лоб.
– Нет. Я только пришла.
– А вид у тебя довольный! Ты довольна? – спросил мой брат.
Щеки у него разрумянились. Я положила руки ему на плечи.
– А у тебя вид пьяный, – упрекнула я. Не всерьез, конечно. Он и вправду был пьян. А я и вправду была довольна. Но обсуждать это в присутствии Каэла и ссорящейся парочки не собиралась.
– Ага. Я рад, что вернулся. – Брат распростер руки в стороны.
Радость его была заразительна, и я почувствовала прилив сил, какого давно не испытывала.
Остин поднес свой стакан к моему, затем повернулся к Каэлу. Не сразу сообразил, что Каэл – не из числа приглашенных.
– Привет! – Он протянул руку.
Я смутилась и уже жалела, что не налила себе двойную порцию.
– Привет. Каэл. Рад познакомиться.
Они обменялись рукопожатием с таким видом, словно заключали сделку на миллион.
– Каэл. – Остину понадобилась пара секунд, чтобы осмыслить. – Рад познакомиться, дружище. Выпить у нас есть, пиццу уже везут. Она, – он махнул в мою сторону стаканом, – знает, где что. Идемте, ребята, в гостиную.
Каэл посмотрел на меня, я пожала плечами. Сама не знала, стоит ли нам идти с Остином.
– Ладно, наливайте себе, и пошли.
Я взглянула на Каэла, но тут брат спросил, сколько тот уже служит. Остин сразу догадался, что Каэл солдат. Такие вещи он понимал без слов. Расспрашивать меня о делах в присутствии других ему не хотелось, но я видела: он только и ждет подходящей минуты.
Крикливая парочка удалилась в коридор – наверное, решили заняться любовью в ванной на первом этаже.
– Рад, что ты пришла, – сказал Остин, ведя нас в гостиную.
Он покосился на Каэла, и я закатила глаза. Обычно мы друг к другу в сердечные дела не лезли. Впрочем, если говорить обо мне, то и лезть особенно было не во что. Я только с одним парнем встречалась, о чем дала себе слово даже не вспоминать. И еще один раз мне по-настоящему признались в любви.
Брат, в отличие от меня, влюблялся каждую неделю. И хотя при этом ему как-то удавалось быть искренним, в отношениях Остина интересовала исключительно физическая близость. Ладно, не мне его осуждать. Я страдала от той же жажды, только утолить ее было некому.
Глава 34
Мы с Каэлом сидели рядом на диванчике, прижатые друг к другу. Не просто в тесноте, а именно прижатые. Остин и некий Лоусон сидели на одной подушке, а мы на другой.
– Мы не знакомы? – спросил Лоусон Каэла.
Каэл произнес несколько слов на каком-то армейском жаргоне.
– Нет-нет. – Лоусон покачал головой.
– Да ты всем так говоришь, – заметил Остин. Он взял из ящичка под телевизором пульт и предложил: – Кто желает поиграть?
– Я не буду, пора идти, – сказал Лоусон. – Мне к пяти на дежурство.
Они с Остином встали и обменялись рукопожатием – ладони накрест, сжатые в один кулак.
Я наконец смогла отодвинуться от Каэла, но наши бедра по-прежнему соприкасались.
– Хочешь поиграть? – Остин протянул пульт Каэлу. Тот покачал головой.
– Я вообще не играю.
Ну и слава богу.
– Кто хочет? – спросил Остин, высоко поднимая пульт.
Входная дверь открылась, и вошел еще один гость. Знакомое лицо. Имени я не помнила, но как раз с ним Остин зависал до того, как его отправили к дяде «от греха подальше». Помогло, ничего не скажешь.
– Мендоса! – Остин рванулся навстречу.
Мендоса крепко обнял Остина. Наши глаза встретились. Я покраснела. Он перевел взгляд на Каэла.
– Мартин! – Мендоса отстранился от моего брата и двинулся к нам. Каэл протянул ему руку. Не сразу я сообразила, что они знакомы, ведь Мартин – фамилия Каэла. – Думал, ты сегодня никуда не идешь.
Мендоса не сводил с меня светло-карих глаз.
– Я и не собирался, – сказал Каэл.
Мендоса перевел взгляд на него, потом опять на меня.
– Ясно, – улыбнулся он.
– Так вы знакомы? – Остин удивился не меньше меня.
Слегка растерявшись, я молчала.
– Да, были вместе на учениях. Потом нас отправили…
– Мендоса, это Карина, – прервал его Каэл.
– Моя сестра, – добавил Остин.
– Мы уже встречались, – сказала я. – Ты, наверное, не помнишь.
Почему-то мне было неприятно, что они знакомы.
Гарнизоны и военные базы не бог весть какие большие, и все же в них живут сотни тысяч людей. Если кто-то говорит: «Ой, твой папа в армии, он, наверное, знает моего брата Джефа, тот тоже служит», – то попадает пальцем в небо. И то, что Мендоса знал и Остина, и Каэла и мы с ним тоже встречались, – лишь не самая приятная случайность.
– Да, мы раза два виделись. – Мендоса задумчиво склонил голову. – Кажется, пару лет назад, когда ездили в замок?
Мне вспомнилось, как я вела папин джип, битком набитый приятелями Остина.
– Точно. Я уже и забыла.
В той поездке был и Брайан. Мы только-только познакомились. Упоминать о нем я не стала.
– Твой братец и этот чертов замок! – Мендоса расхохотался, а Остин отвесил ему щелбан.
Каэл смотрел на нас, как на сумасшедших.
– Ты про замок Дракулы слышал? – спросила я. Звучало и вправду дико.
Он покачал головой, и я объяснила:
– Это не то чтобы замок, просто большая башня, и все говорят, там водятся привидения.
– Вправду водятся! – возмутился Остин.
– Ну, водятся.
Пока мы тут жили, я была в том замке с Остином раз пять. Не знаю, действительно ли там когда-то убило молнией ребенка, однако слухи о привидениях ходили. «Настоящие призраки!» – твердили все. Чего только не рассказывали.
– В общем, просто башня, и народ туда ездит по ночам, чтобы втихаря выпить, – объяснила я Каэлу.
– Это она теперь такая крутая, а там всегда первая бежала к машине. – Остин со смехом поднял стакан.
– Да ну тебя, – сказала я, и он опять засмеялся.
Мендоса тоже решил подколоть:
– Смотрю, твоя сестренка с тех пор выросла.
Он взял со стола бутылку с темной жидкостью и обратился ко всем в комнате:
– По глоточку?
Глава 35
Все, кроме Каэла, выпили. Некоторые выкрикивали:
– За Остина!
Или:
– С возвращением, бро!
Остин шутливо раскланивался. Понятия не имею, знал ли кто-нибудь о его аресте. Впрочем, вряд ли его приятели стали бы переживать из-за такого пустяка, как ночь в полиции. Хотя, может, я к ним и несправедлива.
Отметив возвращение Остина в Форт-Беннинг, мы побрели на кухню. Я стала собирать пустые бокалы и стаканчики. Парень в голубой футболке с надписью «Пей до дна!» забрал у меня свой бокал и заново наполнил. Явно солдат. Его приятель помладше в коричневой майке – тоже. Я уже и забыла, как далека от военной жизни. Мне попадались солдаты – на работе, в магазинах, я улыбалась постовым на въезде, однако среди моих друзей солдат не было. Ни одного.
Если, конечно, не считать Стюарт. Единственная моя хорошая знакомая среди военных. Впрочем, хотя я ее уважала и мы, в общем, сблизились, настоящей подругой я ее считать не могла. Как любила повторять Мали, клиенты – не друзья.
От нечего делать я открыла воду и принялась мыть посуду. Хорошо, что Остин вышел, а то непременно съязвил бы по поводу моей гиперответственности. Никаких сомнений: в папином доме, среди приятелей, вот он – его мир, а я здесь в гостях. Правда, с тех пор как брат уехал, я изменилась. А Остин, любивший собирать компании, быстро сближался с людьми – и быстро убегал. Как мама. И, как она, мой брат часто оставлял позади разбитые сердца.
Я подошла к Остину, Каэлу и Мендосе.
– Еще? – предложил Мендоса.
– Ни за что! – Я покачала головой и подняла ладони. – Нет, спасибо.
Текила жгла желудок. Вкус неплохой, но слишком она крепкая по сравнению с дешевой водкой, разведенной апельсиновым соком, которую я обычно пила.
– Ну давайте, кто хочет?
Остин посмотрел на Каэла. Тот тоже не стал пить. Ему не пришлось качать головой и поднимать руки. Видимо, парню достаточно просто сказать «нет», чтобы все его поняли.
Остин плеснул текилы Мендосе.
– Пей побольше, пока жена не позвала баиньки!
Судя по тому, как улыбался Мендоса в ответ на подколки брата, они были большие друзья. Чувствовалось, что Мендоса неплохой парень. Вообще, я не могла уверенно судить о людях, с которыми знакомил меня брат, – слишком разных он выбирал друзей. В основном, дружил с солдатами, но это, наверное, из-за того, где мы жили. Военные – люди обычно прямые и открытые. Хотя в любом стаде есть темные лошадки.
– На сегодня она его отпустила! – раздался другой голос. Парень в голубой футболке «Пей до дна!» нетвердой рукой поднял бокал. У него было квадратное лицо, тонкие губы и неровная стрижка «ежиком».
Мендоса опять засмеялся, однако его глаза оставались холодными. На шутки Остина он реагировал иначе. Тип в футболке заржал, а потом, тыча в Мендосу бутылкой, с серьезной миной спросил:
– А сколько у тебя сейчас детей?
– Трое, – уже не смеясь, ответил Мендоса.
Настроение в гостиной как-то изменилось. Я это сразу почувствовала. Каэл замер. Остин двинулся к шутнику и его товарищу.
– Трое? Правда? А в магазине с тобой их штук десять было.
– Не смешно шутишь, Джонс. Ты тоже, Дубровски. Шутки – явно не ваш конек. Бросьте или проваливайте. – Остин кивком указал на дверь. Глаза у него остекленели, но он полностью соображал, что делает.
В комнате наступила тишина. Только нудно играла мелодия из заставки к видеоигре.
– Ладно, остынь, мы отваливаем, – сказал «Пей до дна!».
Под всеобщее молчание Джонс и Дубровски поставили бокалы на стол и ушли. Мендоса и Остин обменялись долгими взглядами.
– Кто такие? – спросила я, когда дверь закрылась.
– Из нашей роты, – сказал Мендоса. – Я думал, люди как люди, ну, и пожалел их: молодые, недавно к нам поступили, ни семьи здесь, ни друзей.
– А вот нефиг быть таким добреньким! – Остин шлепнул его по спине, и мы рассмеялись. – Видишь, к чему приводит доброта? Давайте выпьем текилы и больше не будем тратить время и выпивку на всяких придурков.
– Это не просто текила, друзья мои. – Мендоса поднял бутылку. – Это аньехо – выдержанная. Вкус – нежнейший.
Он показал мне бутылку, и я, прочитав под его взглядом этикетку, кивнула.
Аньехо там или не аньехо, но пить мне больше не стоило. Хоть я и унаследовала от мамы выносливость по отношению к разным излишествам, теперь чувствовала, что в крови уже и так много алкоголя. У меня даже щеки пылали. Притом Каэла я почему-то видела более отчетливо. Бывают такие моменты, когда вдруг начинаешь видеть человека по-другому. Как будто картинка приобретает резкость, а краски становятся чуть сочнее, чуть ярче.
Каэл в это время стоял на кухне, о чем-то говорил с Остином. Чувствовалось в Каэле нечто такое… Спина прямая, взгляд более оживленный, чем всегда… Олицетворение невозмутимости – и в то же время что-то от него исходило. Что-то сильное и непонятное.
Мне хотелось присмотреться.
Глава 36
– Ты сам откуда?
– Из-под Атланты. А ты? – Каэл продолжал пить пиво.
А мне сказал – из Ривердейла. Сейчас, наверное, не захотел уточнять. Хорошо, что мне он назвал город. У нас как бы появился небольшой общий секрет.
Остин сделал широкий жест.
– Отовсюду. Северная Каролина, Техас… Отец – военный, сам понимаешь.
Каэл кивнул.
– Да, понимаю.
В дверь позвонили.
– Пицца? Надеюсь. Целый день не ел. – Остин пошел открывать.
– Ты голодный? – спросила я у Каэла.
– Вроде бы. А ты?
Я покивала и жестом пригласила его пройти в гостиную. Он улыбнулся и сунул пивную банку в мусор.
– Еще будешь? – спросила, посмотрев на свой пустой стакан.
– Мне хватит. Кто-то должен вести машину.
– Ну да. – Я закусила губу. Каэл стоял так близко, что касался меня плечом. – Я могу остаться здесь ночевать.
Он, кажется, удивился.
– И ты оставайся. Места полно.
Я не помню, в какой момент мы остановились. Он смотрел на меня сверху вниз, а я на него снизу вверх. До сих пор помню карие глаза, полуприкрытые изогнутыми ресницами. И пахло от него корицей.
В голове у меня замкнуло. Связь между мыслями и языком нарушилась.
– Ну, то есть тебе не обязательно оставаться, бери мою машину или вызывай такси. Я просто предложила, потому что я-то уже, видимо, не поведу, а твоя машина…
Каэл наклонился ко мне.
У меня перехватило дыхание.
– Тогда возьму еще пива, – тихонько сказал он.
Его губы были совсем рядом с моими. Я замерла.
Каэл взял пиво и выпрямился. А я только заморгала.
Выходит, я ждала от него поцелуя?
Именно, ждала.
Потому и дышала так, словно поднялась бегом на несколько этажей.
Наконец я собралась с мыслями и хрипло выпалила:
– И я выпью.
И полезла в холодильник за льдом. Холодный воздух приятно освежил разгоряченное лицо. Пару секунд, наполняя стакан, я наслаждалась этой прохладой.
Каэл ждал, прислонившись к стене и попивая пиво.
Я была в смятении. Странно с ним общаться – то на меня снисходит покой, то я вся на взводе.
До гостиной мы дошли молча. Народу в доме не прибавилось, наоборот, два придурка ушли, но поскольку все подтянулись в гостиную, образовалась толпа. Как ни пыталась я себя успокоить, сердце бешено стучало.
Остин разговаривал с доставщиком пиццы. Он отсчитал ему наличных, а остальные купюры скомкал и сунул себе в карман. Насколько я знала, работал Остин на полставки и то и дело перехватывал денег у папы. Мой брат никогда не умел обращаться с деньгами. Даже когда подрабатывал в каникулы, тратил все заработанное в первый же день. Я и сама была ненамного лучше, так что не мне судить, но все-таки откуда у него деньги? Совершенно непонятно.
– Кари! Тащи тарелки! – Остин раздавал гостям коробки с пиццей.
Голова уже отказывалась думать. Хотелось просто развлекаться и не переживать из-за того, что от меня не зависит. Я столько лет пыталась так жить; может, сегодня вечером у меня наконец получится?
Глава 37
Лучшие друзья девушек – черные джинсы. Это вам не обычные синие, в них ноги кажутся длиннее. А цвет – самое то, когда на свидании нужно вытереть жирные после пиццы руки. Хотя у меня же было не свидание. Или свидание?
Сомневалась я из-за того, как на меня смотрел Каэл. Я вообще удивилась, что он согласился со мной пойти. Впрочем, с ним вечно так – никогда ничего точно не знаешь.
Мы опять сидели рядышком на диване. У Каэла на коленях на расстеленной салфетке стояла пустая тарелка. Она была совсем чистая, и на салфетке – ни пятнышка. А у меня на тарелке валялись корочки и уцелевший ломтик пепперони. Салфетку я заляпала соусом. Зато на черных джинсах никаких пятен не видно. И на том спасибо. Не слишком я опрятная, с Каэлом не сравнить. И уж тем более с Эстеллой – безупречной хозяйкой, чье фото в широкой темной рамке висело над диваном. Лица я со своего места не видела, и все равно она действовала мне на нервы. Эту фотографию я хорошо помнила – они снялись в одной из многочисленных поездок. Папа стоял рядом с Эстеллой – широкая улыбка, морской загар. Американская пляжная готика.
Каэл привстал, потянулся за коробкой.
– Захвати мне салфетку, – попросила я.
Другой, может, высказался бы по поводу того, как я уделала все соусом, а Каэл молча взял коробку с пиццей и салфетки и сел на место. От него исходило такое тепло… Наверное, виновато было мое воображение. И гормоны.
– Будешь еще? – Он протянул мне тарелку, на которой, маслянисто поблескивая сыром, лежали два толстых куска.
Я покачала головой.
– Смотри-ка, у тебя новый близнец! – Остин указывал на Каэла, и все посмотрели на него, а заодно и на меня. У нас с ним были практически одинаковые джинсы и футболки. Я опять подумала про фотографию, где папа с Эстеллой стояли в одинаковых гавайских рубашках, и покраснела. А Каэл выдал улыбку. Почти незаметную, но улыбку.
– Ха! – бросила я Остину. – Ты-то уехал, вот и пришлось…
В комнате грянул смех.
– Засчитано!
Остин принялся за пиццу. Кусочек сыра отвалился, он еле успел подхватить его языком. Иногда мой брат казался подростком, словно после десятого класса перестал расти. Отчасти этим объяснялось его обаяние – детской непосредственностью. Остин был добрая душа – из тех ребят, что и пожар могут устроить, и из огня тебя вытащить.
Понимает ли его очередная девушка, с кем связалась? Что играет с огнем? Приятная брюнетка с веснушками на щеках и темно-голубыми, почти синими глазами. И одежда была им в тон, а очертания широкой блузы в деревенском стиле повторяли контуры прически – рукава лежали такими же свободными волнами, как и длинные пряди вьющихся волос. Девушка сидела на полу в ногах у Остина, подняв к нему лицо, как цветок поворачивает голову к солнцу. Она явно была им увлечена. Ловила каждое его слово, каждый взгляд. Плечи отвела назад, демонстрируя длинную стройную шейку. Она не сидела, как другие, просто скрестив ноги; такие неизящные позы не для нее. Одну ногу она вытянула, а другой, согнутой, опиралась на колено. Вместе ноги образовывали как бы стрелку, направленную на моего братца. Девушка казалась открытой и беззащитной. Хотя и не без хитрецы.
Язык тела многое может сказать.
Понимает ли Остин, что она планирует и их первый поцелуй, и первое свидание?
Читать бесплатно другие книги:
