За век до встречи Джуэлл Лайза
– Ты пойдешь на прием? – спросила она, решив сменить тему.
– За каким хе…?! То есть я хотел сказать – нет. Ни в коем случае. Я не выношу этих… этих людей. Можно сказать, что из-за них-то мы и… расстались, – последнее слово Дом произнес совершенно беззвучно, но все равно покосился на детей. – Кроме того, сегодня вечером у меня концерт. – Он посмотрел на часы. – Да, пора двигать, но я уйду не раньше, чем откушу большой-пребольшой кусок от этого волшебного пирога!
Услышав эти слова, Донни поспешно придвинул стоявший на столе десерт поближе к себе, а Дом принялся делать вид, будто хочет украсть кусочек.
Бетти наблюдала за его возней с сыном с большим интересом. Вот опять, подумала она, Дом ведет себя как нормальный отец. Настоящий человек-хамелеон! Сегодня он был трезвым и выглядел совершенно адекватным человеком, который играет по правилам, не сквернословит и старается не ранить детей собственными проблемами. Каким-то он предстанет завтра или хотя бы через час?
Дом перехватил ее взгляд и улыбнулся.
– Я хотел бы окончательно уладить наши отношения, Бетти, – сказал он. – Поговорить и все такое… Что ты делаешь завтра?
– То же, что и сегодня, – ответила она, жестом показывая на заканчивавших полдник детей.
– И… как долго?
– До тех пор, пока Эйми не сможет заняться ими сама.
Дом кривовато улыбнулся.
– Значит, до вечера, допоздна. Ладно, пошли мне эсэмэску, когда будешь возвращаться домой. Я приду и позвоню в твою дверь.
– Я… У меня сейчас гостит один человек.
– Тогда ты приходи ко мне.
– Я не знаю, Дом… честное слово.
– Просто поговорить, – с нажимом сказал он, пронзая ее взглядом. – Ничего больше!
Бетти пожала плечами.
– О’кей. Постараюсь зайти.
Дом улыбнулся, и Бетти вдруг почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Это была искренняя и дружеская улыбка – очаровательная и бесхитростная улыбка настоящего Дома Джонса. Бетти даже захотелось крепко его обнять, но она только рассмеялась.
– Что?..
– Ничего, – ответила она. – Просто так…
Он снова улыбнулся, и Бетти улыбнулась в ответ. А пять минут спустя, после объятий, поцелуев и нескольких кусочков «волшебного» пирога, Дом уже растворился в светлых летних сумерках, чтобы где-то там, далеко, снова стать поп-звездой.
Прием Бетти разочаровал. Гости, – а в особняке их собралось огромное количество, – говорили только о школах, репетиторах, нянях и о том, сколько мишленовских звезд у того или иного ресторана в Сохо, так что, когда пробило одиннадцать, она извинилась и отправилась спать. Эйми приготовила для нее большую кладовую рядом с детскими спальнями, в которой было даже небольшое окно. Подойдя к нему, Бетти отодвинула штору, чтобы поглядеть на улицу внизу. Мостовую заливал желтый свет уличных фонарей, выдержанных в викторианском стиле, да и весь район словно купался в безмятежном жемчужном свечении, исходившем от расположенных неподалеку кварталов фешенебельного северного Лондона.
Папарацци, впрочем, были тут как тут. Словно жирные черные крысы, которых кто-то для смеха одел в жилеты с оттопыренными карманами, они заняли позиции в непосредственной близости от парадного входа и терпеливо ждали какого-нибудь чрезвычайного происшествия или скандала, о котором можно было бы во всех подробностях рассказать на передовицах завтрашних газет. На мгновение Бетти захотелось распахнуть окно и крикнуть им: «Уходите! Поищите сенсацию в другом месте, потому что более скучных типов, чем те, которые собрались здесь, я в жизни не видела!», но это было бы, пожалуй, чересчур, поэтому она переоделась в пижаму и юркнула в постель.
Она очень устала, но ей потребовалось довольно много времени, чтобы заснуть – Бетти не привыкла ночевать в чужих домах. Кроме того, мощные басы работавшей внизу музыкальной системы заставляли вибрировать каждую балку, каждый кирпич особняка, и ей казалось, что вместе с ними вибрируют и все ее внутренности. Впрочем, к полуночи усталость взяла свое, и она наконец заснула, но только для того, чтобы полтора часа спустя снова проснуться.
Поначалу она решила, что кто-то из детей заставил сработать «радиосторожа», но уже через секунду Бетти поняла, что в комнате есть еще кто-то. Резко сев на кровати, она зашарила рукой по стене, пытаясь найти выключатель.
– Тс-с! – сказал в темноте женский голос. – Это всего лишь я, Эйми.
– Что случилось? – спросила Бетти хриплым со сна голосом. – Дети?..
Эйми сделала несколько шагов по направлению к ее кровати.
– С детьми все в порядке. Я только что к ним заглядывала, они крепко спят.
– А-а-ах!.. – Бетти не сдержала зевоты, но тут же спохватилась и принялась приглаживать волосы и тереть глаза. – Это хорошо.
– Они такие миленькие, когда спят… – прошептала Эйми, осторожно присаживаясь на край ее кровати, и Бетти отодвинулась подальше к стене.
– Ну прям как ангелочки, – продолжала Эйми. – Когда я смотрела на них, мне казалось, что любить их сильнее просто невозможно! У меня чуть сердце не остановилось – такими они были красивыми, такими невинными. А ведь завтра утром, когда они проснутся, снова начнутся содом и гоморра. Тут уж хочешь не хочешь, а подумаешь, какого черта я их родила!
Она рассмеялась, но тут же вздохнула.
– Это я, конечно, не серьезно, – сказала Эйми. – Разумеется, нет. Дело в том, что… они еще такие маленькие, и я их совершенно не понимаю. Когда-нибудь, когда они станут постарше и превратятся в нормальных людей, тогда я, конечно, буду рада, что они у меня есть, но пока… – Она снова вздохнула. – Господи, я просто не знаю! Дети – это такой тяжелый труд!.. Даже несмотря на то, что у меня есть моя очаровательная Бетти.
Эйми нашарила под одеялом ее руку и, слегка сжав ей пальцы, мечтательно улыбнулась. К этому времени глаза Бетти привыкли к темноте, и она отчетливо видела, что ее работодательница здорово пьяна. Или под кайфом.
Под большим кайфом.
– Что бы я делала без тебя, моя замечательная Бетти?.. Мой муж – просто тупой член, но насчет тебя он не ошибся. Приходится отдать ему должное: он угадал правильно. Отличная догадка, Дом! – негромко воскликнула она, словно обращаясь к воображаемому мужу, потом снова повернулась к Бетти. – Спасибо, – сказала она.
Бетти неловко улыбнулась.
– Не за что, – ответила она. – Мне очень приятно иметь дело с вашими детьми. Они просто замечательные!
– Правда?.. – Эйми улыбнулась. – Впрочем, я и сама знаю, что они замечательные, – тут же поправилась она, – но… Черт!.. Я смотрю, как ты с ними возишься, и спрашиваю себя: почему я не могу так же? Почему я не могу быть с ними такой же доброй, терпеливой и ласковой, как ты? Наверное, ты особенная… Ты особенная, Бетти Дин, слышишь? – Она тряхнула головой. – Вот что я тебе скажу: к чертям собачьим испытательный срок, забудь об этом. Нет, серьезно!.. Я готова принять тебя на постоянную работу. С понедельника ты будешь на твердом окладе, о’кей?
Бетти кивнула.
– Спасибо.
Внезапно Эйми наклонилась вперед и нежно поцеловала Бетти в щеку.
Бетти напряглась, но продолжения не последовало. Эйми лишь убрала с ее лица упавшие на него волосы и погладила по голове.
– Спокойной ночи, милая Бетти, – сказала она. – Увидимся утром.
Еще несколько мгновений Эйми мечтательно вглядывалась в ее лицо, потом коротко потрепала по плечу и на цыпочках вышла из комнаты.
Утром Бетти проснулась с ощущением, что ночной визит Эйми ей просто приснился.
Сама Эйми спустилась вниз только после одиннадцати. Она только что приняла душ и была одета в винтажное летнее платье и шлепанцы. Золотисто-каштановые волосы Эйми были заплетены в две аккуратные косы, но покрасневшие глаза и дрожащие руки выдавали ее состояние: после вчерашнего она еще не пришла в себя. Увидев сквозь стеклянную кухонную дверь, что Бетти с детьми вышли в сад поиграть в песочнице, Эйми направилась к ним.
– Доброе утро, мои очаровательные крошки! – проговорила она, держа в одной руке чашку крепчайшего кофе, а в другой – флакончик таблеток от головной боли. – Доброе утро, Бетти!
Бетти жизнерадостно улыбнулась в ответ.
– Доброе утро!
– Как тебе спалось в незнакомом месте?
– Прекрасно. Дети меня почти не будили. Около трех Астрид проснулась, и я дала ей бутылочку. Акация проснулась в четыре – ей что-то приснилось, и она хотела, чтобы я немного с ней посидела. Ну а в четверть шестого меня разбудил Донни – ему приснилось, что пора вставать.
– Тебе не позавидуешь. – Эйми пожала плечами и, поморщившись, приняла сразу две таблетки, запив кофе.
– Ничего страшного. Честно говоря, я думала, что будет хуже.
– Ты просто чудо, Бетти, – заявила Эйми и покосилась на таблетки, словно раздумывая, не принять ли еще парочку. – Настоящее чудо!.. Я что, собственно, хотела сказать… Сегодня мы с детьми едем обедать к Кейт, – ты ее вчера видела, – так что в половине первого ты можешь пойти домой.
Бетти снова улыбнулась.
– О’кей, – сказала она.
– О’кей, – эхом отозвалась Эйми и вернулась в дом.
53
«Дорогая Лилиан!
Я хотела бы написать, что мне тебя очень не хватает, но никакие слова не могут передать того, что я чувствую на самом деле. Каждый день и каждый час я отчаянно скучаю по всем вам, за исключением, быть может, твоих младших братьев. Еще я скучаю по Лондону, по автобусам, экипажам и таксомоторам, по блеску реклам и даже по лондонскому чаду и копоти. Я скучаю по Мину, по нашим веселым вечеринкам и музыке. Особенно мне не хватает музыки. Как ты понимаешь, здесь у нас ничего такого нет и в помине.
Как вы все поживаете? Как строительство вашего нового дома? Боюсь, что пройдет много времени, прежде чем он будет готов и вы сможете туда вернуться. С другой стороны, ваша нынешняя квартира в Гайд-парке достаточно хороша, чтобы вы смогли прожить в ней столько, сколько нужно, не терпя никаких неудобств.
Простите меня за то, что я уехала так внезапно, ни с кем не попрощавшись. Зато теперь, когда я далеко, я могу рассказать тебе о причинах моего исчезновения. После концерта в клубе я случайно подслушала разговор Годфри с одной девушкой. Речь шла об их еще не родившемся ребенке. Девушка хотела вернуть деньги, которые Годфри дал ей, чтобы «решить этот вопрос», а когда он спросил, что случилось, она ответила: «я просто не могу». Я понимаю эту бедняжку лучше, чем кто бы то ни было, и ты знаешь – почему. Именно по этой причине я бросила Годфри без всяких объяснений: в конце концов, мне он ничего не должен, а эта бедная девушка всего лишь поступает так, как считает правильным. Я никого не обвиняю и ни на кого не сержусь, но я должна была сделать так, чтобы Годфри был свободен и мог обойтись с этой девушкой, как того требует простая порядочность. Если бы я не исчезла, он чувствовал бы себя связанным, а теперь… теперь ничто не мешает Годфри стать законным отцом своего ребенка.
Вот так я снова оказалась там, откуда начинала почти два года назад. Впрочем, мама, кажется, только рада, что я вернулась. С каждым днем лондонская жизнь становится все больше похожа на прекрасный сон. Мое паломничество в столицу было лишь небольшим дивертисментом, не способным нарушить мерный ритм того, что обычно зовут реальной жизнью. Всего лишь слабый всплеск на поверхности могучего потока, который скоро исчезнет без следа. Жизнь идет как предначертано, и ни один человек не в силах этого изменить. Ни один!..
Впрочем, Лилиан, у меня есть к тебе просьба. Если можешь, постарайся поддерживать связь с Годфри. Мне хочется знать, как у него дела, счастлив ли он, родился ли его ребенок без осложнений и все такое… Надеюсь, он выйдет из того сложного положения, в котором очутился, как минимум с достоинством. Напиши мне обо всем, что узнаешь, ладно? Насколько мне известно, оркестр пробудет в Лондоне до конца лета, так что времени у тебя будет достаточно. Видишь ли, я все еще очень его люблю и, наверное, буду любить до конца моей жизни.
С любовью и наилучшими пожеланиями вам всем,
Преданная вам,
Арлетта».
«Милая Арлетта!
Как все это ужасно! Слава Богу, теперь я знаю, что заставило тебя так внезапно уехать, и хотя мне не хочется этого признавать, в глубине души я понимаю, что ты поступила совершенно правильно. Бедный Годфри! Бедная ты! Бедный ребенок! Я уверена, что все должно было бы быть совершенно иначе!
Что касается Годфри, то я действительно видела его на прошлой неделе, когда мы с Мину ходили на выступление братьев Лав в «Голубой бабочке». Годфри показался мне очень печальным – глаза у него были как у выброшенного на улицу спаниеля. Даже не передать, как мне его жалко!
После концерта я поговорила с ним. Я рассказала ему, что ты мне написала, и добавила, что у тебя все в порядке. О ребенке он ничего не говорил, но я, кажется, видела ту девушку, о которой ты говорила. Она сидела в уголке за кулисами и что-то вязала из белой шерсти. Я почти уверена, что это была именно она; впрочем, Годфри ее не представил.
Господи, Арлетта, как же это все печально! Ты только не отчаивайся – не зря же говорят, что печаль и радость рядом ходят. Будет и на твоей улице праздник!
<>У нас все хорошо. Боюсь, что наш новый дом еще долго не будет готов. Каждый раз, когда я навещаю Филиппа, я захожу на него взглянуть, но это очень тяжело.Я ужасно тебя люблю, Арлетта.
Вечно твоя,
Лилиан».
«Дорогая Лилиан.
Спасибо за письмо. Извини, что не писала так долго – мама захворала, у нее ужасный бронхит, и в последние несколько недель я только и делала, что ездила к ней в санаторий и обратно. Слава Богу, что я была здесь, когда это у нее началось, иначе все могло бы закончиться гораздо плачевнее. С каждым днем я все больше убеждаюсь, что, вернувшись на остров, приняла правильное решение. Впрочем, должна тебе признаться: иногда, когда я вспоминаю Годфри, я очень злюсь на весь мир, на маму и на то, как несправедливо все устроено.
Пожалуйста, напиши мне о себе, о твоей семье, о Годфри. Напиши как можно скорее!
Твоя Арлетта».
«Дорогая Арлетта!
Начну, пожалуй, с хорошей новости. Филипп сделал мне предложение (наконец-то!), и я сказала – да! Теперь я совсем скоро стану миссис Люв. Мне ужасно нравится это мое имя, хотя оно и очень короткое. Но как это звучит – Лилиан Люв! В сентябре мне исполнится двадцать, и мы сразу поженимся. Возможно, мы даже совместим вечеринку по случаю моего дня рождения с приемом в честь нашего бракосочетания. В общем, если твоя мама к тому времени поправится, а идея снова посетить Лондон не будет вызывать у тебя слишком сильных отрицательных эмоций, – приезжай! Это будет просто замечательно, если ты приедешь. Я уверена, праздник будет просто великолепный, такой, что надолго запомнится всем нам. Именно такой праздник необходим всем нам после тех несчастий, которые мы перенесли.
Годфри я, к сожалению, не видела. Насколько мне удалось узнать, оркестр наконец-то возобновил гастроли, и он куда-то уехал. Мину разговаривала с ним пару недель назад, и он упомянул о своей новой девушке, которая ждет ребенка. По его словам, ребенок должен родиться в ноябре. К сожалению, Мину не стала его расспрашивать, так что никаких подробностей я не знаю. Годфри, впрочем, интересовался, как твои дела. Мину утверждает, что он по-прежнему выглядит очень печальным, зато его музыка звучит теперь еще проникновеннее, чем прежде.
Моя мама передает твоей маме привет и пожелания скорейшего выздоровления.
Твоя Лилиан».
«Милая Лилиан!
Когда я прочитала твое письмо, я буквально прыгала от радости! Филипп показался мне замечательным молодым человеком, а из тебя выйдет очаровательнейшая маленькая женушка! Должна сказать, что ему с тобой очень повезло: ты еще молода, но уже знаешь, как вести хозяйство. Только не давай ему тобой командовать, хорошо? Интересно было бы узнать, где вы будете жить. Я уверена, это будет просто божественное супружеское гнездышко – красивое и удобное. Вам обоим очень повезло, что вы нашли друг друга, и я очень за вас рада. Постараюсь приехать к вам на свадьбу, хотя обещать ничего не могу. Впрочем, можешь не сомневаться, что я очень, очень постараюсь приехать.
Тебя, наверное, интересуют мои дела. О, как бы мне хотелось написать, что рана в моем сердце заживает и что я меньше скучаю по Годфри, но увы!.. Это было бы неправдой. Мама и ее знакомые наперебой знакомят меня с самыми лучшими (и по местным меркам они действительно хороши) молодыми людьми, но стоит мне увидеть их унылые лица и представить, какой убогой, пустой, скучной жизнью они живут (большинство из них никогда не покидало остров), как мне хочется буквально визжать от злости. Порядочность, воспитание, кое-какой капиталец – все это у них есть, но мне этого мало. Мне хочется большего. Мне нужно больше! Иногда мне даже начинает казаться, что, сколько бы я ни прожила, в глубине души я всегда буду знать, что это «большее» прошло мимо меня, затерялось в суете и хаосе жизни, и я уже никогда не смогу вернуть те золотые деньки, которые я провела в Лондоне. Но тут уж ничего не поделаешь – придется смириться и доживать свою жизнь, не слишком сожалея об упущенном.
С наилучшими пожеланиями,
Арлетта».
54
– Можно войти?..
Прижавшись ухом к двери своей квартиры, Бетти ожидала ответа.
– Входи, я одет! – крикнул изнутри Джон.
Она повернула в замке ключ и вошла. Джон, одетый в белую рубашку поло и джинсы, лежал на диване. Его недавно вымытые волосы были еще влажны и торчали во все стороны. Он смотрел телевизор, на экране которого известный телеведущий, которого Бетти только вчера видела на вечеринке у Эйми, с пристрастием допрашивал Луизу Уэнер из «Спящего»[49].
Бетти рассмеялась.
– Он вчера был у Эйми в гостях, – сказала она, показывая на экран. – Редкостный придурок.
Джон посмотрел на нее с легким интересом.
– А она там была? – спросил он, показывая на Луизу.
Бетти покачала головой, и Джон театрально вздохнул.
– Жаль.
Бетти снова улыбнулась и направилась в кухонный уголок.
– Как насчет чая?
– Давай я! – Джон вскочил.
– Нет, – сказала она. – Сиди. Ты еще нездоров.
– Я поправляюсь, – ответил он.
– Тем более нужно беречься, – возразил Бетти, наполняя чайник.
Джон со вздохом опустился обратно на диван.
– Слушай, – сказал он, – я тут подумал… На улице прекрасная погода, а я ужасно благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Мне бы хотелось тебя как-то отблагодарить, скажем – пригласить на ланч. Собственно говоря… – Он слегка покраснел. – Я взял на себя смелость кое-что купить. Давай устроим пикник? – Поднявшись, Джон открыл дверцу холодильника. – Ты любишь суси?..
Бетти пожала плечами.
– Не знаю. Никогда не пробовала.
– Думаю, тебе понравится. Еще я купил бутылку шампанского.
– Но ведь тебе же нельзя пить!
Джон презрительно осклабился.
– Шампанское – это не выпивка, – сказал он. – Во всяком случае, так считается в тех местах, откуда я родом. Ну и еще кое-что к шампанскому… копченая лососина, бублики с сыром и… – Джон достал из холодильника маленькую стеклянную баночку. – …И немного икры.
Бетти моргнула.
– Ничего себе! – только и сказала она.
– Я знаю, что немного перестарался, – ответил Джон, почесывая подбородок, – но с другой стороны, у меня почти не бывает выходных. За весь год это мое первое по-настоящему свободное воскресенье, и я подумал, что… – Он со смущенным видом закрыл холодильник. – В общем, ты понимаешь…
– Спасибо, – сказала Бетти серьезно. – Нет, это действительно замечательно. – «Мне еще никто никогда не покупал шампанское», – хотела она добавить, но вспомнила, что это не так. Дом угощал ее шампанским в «Ворчуне». Это было в тот ужасный вечер, когда он плакал крокодиловыми слезами, хватал ее за задницу и обзывал «своей няней». Слегка содрогнувшись при этом воспоминании, Бетти сказала:
– А куда мы пойдем?
– Я планировал сходить в Грин-парк, но если у тебя есть другие предложения…
– Отлично, – перебила она. – Дай я только приму душ и надену платье покрасивее.
– И еще одно… – сказал Джон, когда она уже готова была юркнуть в ванную. – Я не буду долго тебя затруднять. Я уже подобрал несколько квартир, завтра пойду смотреть. Думаю, что-нибудь мне подойдет, так что не волнуйся.
Бетти обернулась к нему.
– А я и не волнуюсь, – сказала она с улыбкой.
Другого такого прекрасного воскресенья Бетти не помнила. По небу цвета электрик плыли пушистые облачка, закрывавшие солнце с удивительной регулярностью – словно специально для того, чтобы не дать загорающим получить тепловой удар. В ветвях пели птицы, сочную зеленую траву лужаек чуть пригибал легкий, теплый ветерок.
Они расстелили на траве банное полотенце, разложили на нем продукты и выпили шампанского из больших кружек. Закусив, Бетти и Джон взяли напрокат по шезлонгу и установили их так, чтобы сидеть лицом к солнцу.
– Вот это жизнь! – проговорил Джон, с наслаждением вытягивая ноги и прищуриваясь от яркого света.
– Надеюсь, ты не жалеешь, что сейчас ты не на филофоническом аукционе?
– О, да!.. Я, конечно, предпочел бы оказаться сейчас в большом пыльном ангаре, в толпе угрюмых парней в несвежих футболках…
– …Яростно торгующихся за право купить картинный диск «Ультравокса»!
– Вот именно. Но и здесь тоже неплохо. Очень даже неплохо. – Джон достал из кармана портативный CD-плеер и наушники. – Хочешь, послушаем вместе? – предложил он.
– Смотря что слушать.
– Разумеется, «Ультравоксов».
Бетти улыбнулась.
Джон улыбнулся в ответ.
– А что бы ты хотела послушать? – С этими словами он протянул ей круглый кожаный футляр с компакт-дисками.
Бетти с любопытством посмотрела на него.
– Я вижу, ты обо всем подумал, – сказала она.
– А то!.. – отозвался Джон, глядя, как она перебирает диски.
– Может, вот это?.. – предложила она, доставая альбом «Химических братьев». Бетти выбрала его за название: «Покидая пыльную планету».
– Хороший выбор, – похвалил Джон, глядя на нее с уважением. – Это их первый альбом, он вышел буквально вчера.
Бетти важно кивнула, сделав вид, будто разбирается в музыке не хуже Джона.
Он поставил диск в плеер, протянул ей один наушник и отрегулировал громкость. В течение следующего часа оба просто сидели рядом и, свесив руки с подлокотников пляжных кресел, наслаждались ласковым солнцем и психоделической музыкой «Химических братьев» (кем бы они ни были), которая тщилась перенести обоих в какие-то иные, далекие миры.
Наконец альбом закончился. Бетти открыла глаза и увидела, что Джон с улыбкой за ней наблюдает.
– Чему ты улыбаешься? – спросила она. – Пожалуйста, не делай так больше, мне страшно. У тебя такие большие зубы!..
– Больше не буду. – Джон поспешно сомкнул губы. – Обещаю.
– Вот и хорошо. – Бетти сложила руки на груди.
– Ну, что скажешь?
– Потрясающе. Куда лучше «Ультравоксов».
– Вполне с тобой согласен. – Джон, похоже, был очень доволен совпадением их музыкальных вкусов. – Очень, очень перспективная группа. Кстати, давно хотел спросить, какую музыку ты обычно слушаешь? Откровенно говоря, я внимательно осмотрел твою квартиру, пока тебя не было, но не нашел ни одной пластинки или компакт-диска.
Бетти пожала плечами.
– Я все оставила дома. Думала – здесь мне это не понадобится.
– Господи, помилуй! – Джон был откровенно шокирован. – Да я бы… Если бы я собирался уехать из дома, я бы в первую очередь взял с собой свои любимые диски. Музыка для меня – это… В общем, если бы случился пожар, это было бы первое, что я бросился спасать. А что бы стала спасать ты?
Бетти некоторое время обдумывала вопрос.
– Если говорить о настоящем моменте, – ответила она наконец, – то первым делом я спасла бы то, что имеет отношение к Арлетте. Ее фотографии, книгу, программки из клубов… Что до остального, то… даже не знаю. Ведь это просто вещи, не так ли? Во всяком случае, ни одна из них не имеет для меня слишком большого значения.
Джон кивнул и некоторое время сидел молча. Наконец он снова улыбнулся.
– У меня для тебя еще один сюрприз. – Наклонившись, он достал из сумки для пикника небольшую картонную коробку, перевязанную голубой ленточкой. На крышке крупными буквами было напечатано: «Паттисьер Валери». Открыв коробку, Джон протянул ее Бетти. Внутри лежали пирожные с начинкой из взбитых сливок или заварного крема, украшенные засахаренными фруктами.
– Господи! – От изумления Бетти даже рот раскрыла. – Какая прелесть, Джон! Но я… Мне нельзя.
– Почему? – Он недоуменно посмотрел на нее.
– Потому что… потому что я очень растолстела, пока работала в «Вендиз», да и сейчас я тоже… Я постоянно ем вместе с детьми – четыре, иногда даже пять раз в день, и вот результат! – Она сжала пальцами валик кожи на животе и продемонстрировала Джону. – Видишь? Куда это годится?!
Он рассмеялся.
– Какая же ты странная, Бетти Дин!
– Я не странная.
– А я говорю – странная. Взять хотя бы эти твои идеи… Ты только посмотри на себя! Нет, посмотри, посмотри!.. С чего ты решила, будто у тебя есть какой-то лишний вес? Я бы сказал… – Он внезапно замолчал.
– Нет уж, продолжай.
– Когда я впервые увидел тебя в этой дурацкой шубе, ты показалась мне тощей, как креветка: глаза выпучены, кости выпирают. А теперь…
– И что теперь? – Бетти прищурилась.
– Теперь ты почти достигла идеала.
Она продолжала пристально смотреть на него.
– Я сказал – «почти», так что не очень-то воображай.
– Слишком поздно, дорогой мой Джон Любезноу. Слишком поздно!
Он улыбнулся и помахал коробкой с пирожными перед самым ее носом.
– Ну, возьми штучку, – предложил он. – Смотри, какие аппетитные. Я же знаю, что тебе хочется!
– Ничего подобного! – рассмеялась Бетти, осторожно отталкивая его руку. – Вовсе не хочется.
– Да брось ты, меня не обманешь. Ну?.. – По его лицу вдруг скользнула озорная улыбка. Бетти ее заметила, но отреагировать не успела: прежде чем она успела нажать рычаг, переводивший спинку шезлонга в вертикальное положение, Джон выхватил из коробки пирожное с кремом и… размазал по ее лицу.
Несколько мгновений Бетти потрясенно смотрела на него, не зная, то ли ей смеяться, то ли встать и уйти. Впрочем, уйти с кремом на лице было немного неудобно, поэтому она, как могла, счистила его пальцами, а пальцы – облизала.
– Ты прав, действительно вкусно, – сказала Бетти с улыбкой и, достав из коробки пирожное со взбитыми сливками, ловким движением расплющила деликатес о его щеку.
– Ну как?
– П-потрясающе! – Джон сложил руки перед собой. Глаза его сверкали каким-то хмельным весельем, и это настолько удивило Бетти, что она едва не пропустила момент, когда он потянулся за очередным пирожным. В последний момент она вскочила и бросилась наутек, Джон – за ней. Некоторое время он гонялся за Бетти вокруг дерева, потом настиг и, тяжело дыша, схватил за плечо, все еще держа в другой руке пирожное. Бетти с мольбой посмотрела на него и встретила торжествующий взгляд, но уже через мгновение выражение его лица изменилось. Казалось, Джон… Нет, Бетти никак не удавалось понять, что означает эта его улыбка – задумчивая, мечтательная, нежная. Привстав на цыпочки, она попыталась стереть остатки сливок с его щеки, но Джон перехватил ее руку.
– Бетти…
– Что?
Но он молчал и только беспомощно смотрел на нее, словно был не в силах выразить свои мысли в словах. На мгновение у нее перехватило дыхание, но Джон уже отвернулся.
– Нет, ничего… У тебя крем в ухе. – Он показал на ее правое ухо, и Бетти попыталась прочистить его мизинцем.
– Больше нет? – спросила она.
– Больше нет, – ответил Джон с непонятной грустью в голосе.
Бетти ласково взглянула на него.
– Как ты себя чувствуешь? Нормально?
– Да. – Озорной Джон исчез, и его место занял Джон Привычный – немногословный и немного угрюмый. – Я в порядке. – Он протянул ей слегка помятое пирожное. – Съешь его. За меня.
«За папу, за маму…» – пронеслось у нее в голове. Бетти взяла пирожное.
– Спасибо, Джон, – сказала она. – Спасибо за пикник, спасибо за шампанское. И… спасибо за музыку.
– За песни эти…
– Волшебных мелодий хор чудесный…
– Без песен мир бы был не мил…
– Без этих звуков как бы я прожил?..
– Смейся, танцуй и пой…
– Спасибо за музыку, друг мой…[50]
Джон улыбнулся.
Читать бесплатно другие книги:
