За век до встречи Джуэлл Лайза
– Верно. Как бы мы жили без музыки?..
В течение нескольких секунд они оба ощущали небывалое родство душ, но эти секунды пролетели, и все снова стало как прежде. Сегодня в парке чуть было не произошло что-то важное – такое, к чему Бетти была не совсем готова. И, как она подозревала, Джон тоже.
– Идем, – сказала она. – Пора домой.
Когда через полчаса они вернулись на Бервик-стрит, в корзинке под щелью почтового ящика лежала записка:
«Бетти, приходи. Я дома до шести. Д.Д.».
Бетти посмотрела на часы. Было самое начало шестого. Подняв голову, она увидела, что Джон за ней наблюдает. Что ему сказать, Бетти понятия не имела.
– Слушай, мне тут… гм-м… Мне нужно…
Он пробежал взглядом записку и кивнул.
– Увидимся вечером, – сказал Джон с некоторой отчужденностью в голосе.
– Но это просто…
– Иди. В конце концов, он – твой босс.
– Да, но…
Джон вымученно улыбнулся.
– Иди, – повторил он. – Со мной ничего не случится. Ну, давай же…
Бетти вздохнула. Ей не хотелось оставлять Джона, не хотелось идти к Дому, но ведь она обещала его выслушать. К тому же она пробудет у него даже меньше часа!
– Я вернусь в шесть, – сказала она. – Ты будешь дома?
Он пожал плечами.
– Не знаю.
– Ну ладно. Тогда до вечера.
– До вечера.
– Еще раз спасибо, Джон, – проговорила она. – Сегодняшний день был просто замечательным.
– Да, – согласился он. – Замечательным. И я рад, что провел его с тобой. – И он стал подниматься по лестнице. Бетти еще немного постояла у входной двери, потом глубоко вздохнула и, повернувшись, направилась к особняку на Питер-стрит.
Когда Дом открыл ей дверь, на нем были зеленые футбольные трусы и желто-красно-белая майка с эмблемой какого-то безвестного клуба. Увидев Бетти, он буквально просиял.
– Слава Богу, это ты! Я уж думал, мы с тобой разминемся.
Бетти с сомнением оглядела его с ног до головы.
– Что это ты так вырядился?
– А-а, это… Не обращай внимания. Я побывал на матче по мини-футболу. В благотворительных целях.
– И кто победил?
– Разумеется, желто-красно-белые. Они разнесли своих противников в пух и прах. А ты где была? Эйми сказала, ты ушла в половине первого!.. – В его голосе послышались собственнические интонации, которые Бетти совсем не понравились.
– В парке, – осторожно ответила она.
Дом кивнул, разглядывая ее сквозь густые, бархатистые ресницы.
– Как прошла вчерашняя вечеринка? – спросил он.
– Вполне в рамках, – ответила Бетти. – Я ожидала худшего. Или, наоборот, лучшего. Безумный секс, наркотики, обмен партнерами и все прочее, о чем любят писать в газетах… ничего этого не было.
– Это потому что Эйми разогнала всех наших прежних знакомых и завела новых. Респектабельных!.. Большинство из них ложится спать не позже десяти и пьет исключительно зеленый чай, – с презрением добавил Дом и, открыв холодильник, достал две бутылки пива. Он протянул одну Бетти, потом передал открывалку.
– Значит, рассказывать особенно нечего? – спросил он и, вытащив из-под кухонного стола стул, уселся на него верхом, словно это был мотоцикл.
– Нечего, – ответила она, гадая, зачем она вообще сюда пришла. Уж лучше бы она осталась с Джоном.
– Ну вот и хорошо, вот и славно… – проговорил он, глядя в стол. – Слушай, Бетти!.. – Дом резко вскинул голову, словно собираясь сообщить что-то важное, но получилось это у него как-то слишком театрально. – Я не очень хорошо представляю, как нужно говорить такие вещи, поэтому скажу как умею. В последнее время я часто о тебе думаю… очень часто. Постоянно. И я думаю… – Он немного помолчал, задумчиво царапая ногтем этикетку на бутылке. – Я думаю, что ты – само совершенство. Ты красива. Умна. И сексуальна. Дьявольски сексуальна!
Бетти слушала его и, в свою очередь, ковыряла заусенец на пальце. Она чувствовала, что настал момент истины. Еще немного, и он скажет, что не может быть ее бойфрендом, ее парнем, ее любовником и так далее. Скажет и объяснит – почему. И Бетти была к этому готова. Не то чтобы она совсем не расстроилась, – кому приятно слышать подобное? – однако в глубине души Бетти сознавала, что и она не хочет быть его девушкой. Слишком уж большой багаж был у Дома, слишком богатое прошлое… Слишком много глупостей и чепухи. Кроме того, в этой желто-красно-белой футболке и зеленых трусах он выглядел довольно глупо. То, что произошло между ним и ею в этом доме некоторое время назад, было, скорее, из разряда исключений. Минутная слабость, приступ безумия – или одиночества. В общем, если бы сейчас Дом подвел черту под их так называемыми «отношениями», она бы это только приветствовала.
Хотя бы потому, что такое решение означало бы резкое уменьшение количества проблем.
– А еще я думал, – продолжал Дом, – о том, о чем мы с тобой говорили. О судьбе, о предназначении, о том, что даже если все, что с тобой происходит, выглядит логичным и закономерным, это вовсе не означает, что ход событий нельзя изменить. Если действительно хочешь, изменить можно все что угодно! Так вот, когда мы с группой в последний раз выступали за городом, я разговорился с парнем, который оказался агентом по недвижимости. Он показал мне несколько потрясающих домиков, по сравнению с которыми особняк в Примроуз-Хилл выглядит как самый настоящий хлев. И знаешь что… – Он наклонился вперед и накрыл пальцы Бетти ладонью. – Я согласен. Ты и я. Большой дом в деревне. Свиньи, утки, корова… Дети смогут приезжать к нам на выходные. Простая, здоровая пища. Простой физический труд на свежем воздухе…
Дом слегка сжал ее пальцы. Его блестящие карие глаза смотрели чуть ли не с мольбой, и Бетти на какое-то время лишилась способности говорить.
– Помнишь, я сказал, как мне жаль, что я не познакомился с тобой раньше? Что ж, если ты не стала первой женщиной в моей жизни, то, быть может, это потому, что тебе суждено стать последней. Понимаешь, что я имею в виду?..
Бетти кивнула, лихорадочно пытаясь придумать ответ.
– Так было предопределено с самого начала, предопределено для нас обоих, – продолжал Дом. – Ты станешь последней женщиной в моей жизни. Навсегда.
В его глазах вспыхнул упрямый огонь, и это испугало ее по-настоящему.
– Черт… – сказала Бетти. – То есть… Честно говоря, я просто не знаю, что сказать. То есть – совсем.
Дом мечтательно улыбнулся.
– Это будет просто замечательно, – сказал он. – Ты и я… вместе.
Бетти молча смотрела на него.
– А… а как насчет меня? – спросила она наконец. – Я-то что там буду делать?
Дом недоуменно посмотрел на нее.
– Делать? В каком смысле?
– В самом прямом. Чем я буду заниматься в этом большом деревенском доме, когда ты уедешь на гастроли? Или когда ты будешь неделями просиживать в какой-нибудь звукозаписывающей студии в Лондоне?
Он улыбнулся и погладил ее по руке.
– Это-то и есть самое замечательное, Бетти! Ты будешь делать все, что захочешь! Что захочешь – то и будешь делать. Захочешь, можешь рисовать. Или писать книги. А захочешь – можешь поехать на гастроли вместе со мной. Захочешь – можешь родить ребенка. В общем, будешь делать все, что твоя душа пожелает! – Он широко улыбнулся, но Бетти его улыбка показалась немного безумной, поэтому, – просто на всякий случай, – она тоже улыбнулась и кивнула.
– А как быть с Эйми? – спросила она.
– При чем тут Эйми?
– Ну, все это может ее немного, гм-м… расстроить.
Дом небрежно взмахнул полупустой бутылкой.
– Эйми не пропадет. К тому же она будет только рада, если по выходным дети будут гостить у нас. Она тебя знает и доверяет.
– Но Эйми предложила мне работу.
– Что?
– Вчера вечером или, точнее, уже ночью, Эйми пришла в комнату, где я спала. Она сказала, что я замечательно справляюсь с детьми и что она готова взять меня на постоянную работу, не дожидаясь окончания испытательного срока. Мне кажется, я ей понравилась и… Дом, я думаю, что я ей действительно очень нужна! Не могу же я ее просто так бросить…
Дом рассмеялся.
– А-а, вот в чем дело! Не обращай на нее внимания. Эйми всегда старалась сделать так, чтобы наши няни считали себя центром вселенной. Это ее обычный прием – заставить человека считать себя незаменимым, а потом выжать из него все соки.
– Мне почему-то кажется, что ко мне она относится совсем не так, – возразила Бетти. – Быть может, я ошибаюсь, но…
Дом снова засмеялся, и Бетти поморщилась. Этот разговор нравился ей все меньше, и она стала думать о своей квартирке по соседству и о Джоне, вытянувшемся перед телевизором на софе, которая была емукоротка, но уже через минуту ее мысли сами собой обратились к просторному деревенскому дому, к огню в каменном очаге, к заставленной мольбертами светелке, к собственному банковскому счету, где у нее всегда будет солидная сумма. А еще она подумала о пылающих страстью карих глазах Дома, которые она будет видеть каждое утро, как только проснется.
– Я знаю, – сказал Дом, снова откидываясь немного назад, – ты думаешь, что я слишком тороплю события. Мы действительно знакомы-то всего несколько недель, но… В тебе есть что-то особенное, Бетти. Что-то чистое и неиспорченное. Я почувствовал это еще при первой встрече, когда ты была в этой дурацкой ресторанной униформе. Конечно, я предпочел бы ухаживать за тобой как положено, водить в рестораны, на концерты, может быть, даже в театры… Если бы я так поступил, со временем мы бы, конечно, узнали друг друга как следует, но, к сожалению, тот образ жизни, который я веду, исключает подобную возможность. Моя жизнь – это бешеная гонка. Приходится все время спешить, торопиться как сумасшедший неведомо куда. Много лет я позволял этому безумию управлять собой, но с тобой я узнал, что такое душевный покой. Ты для меня как… как камертон.
– Камертон?
– Да. – Дом кивнул, пристально глядя на нее. – Я слушаю тебя, смотрю на тебя – и замедляю шаг, начинаю оглядываться по сторонам. Я вижу вокруг себя жизнь и понимаю, что она прекрасна.
Камертон?.. Бетти не очень хотелось быть его камертоном. И вообще ничьим.
Дом некоторое время разглядывал ее недоуменное лицо, потом его осенило.
– Нет, – сказал он. – Нет. Ты не просто камертон. Ну конечно!.. Собственно говоря, я вот что хотел сказать… Я без ума от тебя, Бетти, о’кей?
О’кей?.. Бетти удивилась еще больше. Это что – утверждение или вопрос?
Она пожала плечами, думая о том, как мало ее трогает, что суперзнаменитый Дом Джонс фактически признался ей в любви. Или его слова «Я без ума от тебя» следует понимать буквально, и он действительно немного спятил?
– Слушай, Дом… – начала Бетти неуверенно. – Даже не знаю… все это как-то… – Она задумчиво провела пальцем по горлышку своей бутылки. – Понимаешь, сейчас происходит столько всего, что я просто… Я только недавно нашла наконец женщину из завещания бабушки. И Эйми… я действительно ей нужна. Я не могу ее подвести.
Дом снова подался вперед и, схватив ее за обе руки, заговорил горячо и быстро.
– Сегодня вечером я лечу в Берлин, – сказал он. – Я вернусь в Лондон в среду, а ты… ты пока подумай. Это все, о чем я прошу. Просто подумай. Пожалуйста! – Наклонившись, он по очереди поцеловал костяшки ее пальцев. – Обещаешь?.. – Его глубокие карие глаза смотрели на нее с мольбой, и Бетти не смогла устоять.
– Обещаю, – кивнула она, чувствуя, как от прикосновения его губ все внутри нее переворачивается. – Конечно, я подумаю. Честное слово.
– Знаешь, – сказал Дом, выпуская ее руки, – мне кажется, это был первый мой взрослый поступок. За всю мою жизнь, представляешь?..
Она улыбнулась.
– Представляю, Дом.
Когда около шести Бетти вернулась, Джон был дома. Он не спросил, куда она ходила и что делала. Когда она вошла, он только подвинулся к краю дивана, на котором сидел, и сказал:
– Настоящая любовь?
– Что-что? – не поняла Бетти.
– «Настоящая любовь»[51], – повторил Джон, показывая чашкой с остатками чая на экран телевизора, к которому был подключен видеомагнитофон. – Фильм Тарантино. Ты его видела?
Бетти покачала головой.
– Нет, – сказала она. – У нас в «Малларде»[52] его почему-то не показывали. Я тогда очень расстроилась.
Сев рядом с ним на диван, Бетти со вздохом откинулась на подушки. События последнего часа взбаламутили, перевернули ее всю, и она была рада просто посидеть рядом с Джоном, который выглядел таким невозмутимым и совершенно нормальным.
– Зато теперь ты сможешь посмотреть его в спокойной обстановке. Я купил кассету у какого-то китайца, который торговал ими прямо на тротуаре.
– А ты уже много посмотрел?
– Я могу перемотать на начало.
– Но…
– Ничего страшного. – Джон остановил пленку, потом нажал кнопку на пульте.
Пока фильм с шуршанием перематывался в обратную сторону, он сказал:
– Слушай, хотел спросить у тебя одну вещь…
– Какую?
– А что случилось с отцом Клары? Я имею в виду – с настоящим отцом, с Годфри Каперсом? Ведь мы теперь знаем, что Клару воспитывал совсем другой человек. Куда же девался этот музыкант?
Бетти грустно улыбнулась.
– Разве я тебе не сказала?
– Нет. – Он покачал головой. – Не сказала.
– Я узнала об этом от твоей сестры, – пояснила Бетти. – Это довольно грустная история.
Пленка перемоталась, но Джон остановил воспроизведение и посмотрел на нее.
– Ну, рассказывай, – сказал он.
55
Выйдя из экипажа, Арлетта некоторое время разглядывала внушительное многоквартирное здание, похожее на роскошный отель. В нем было не меньше десятка этажей, а фасадом оно было обращено в сторону Гайд-парка. Дверь ей открыл швейцар, одетый в ливрею с золотым галуном. Он принял у нее саквояж и провел к лифту, который должен был доставить Арлетту на четвертый этаж.
Для нее было настоящим блаженством вновь оказаться в Лондоне. Все внутри нее ликовало при одной мысли о том, что она вернулась, однако к ее радости примешивались и горькие нотки: на Гернси Арлетта работала в магазине готового платья в Сент-Питерс-Порте, и заведующая отпустила ее всего на три дня. Однако и это было лучше, чем ничего, и она чувствовала себя почти счастливой. Она побывает на свадьбе Лилиан и повидает всех своих знакомых.
Увидев входящую Арлетту, Лилиан с такой стремительностью бросилась к ней навстречу, что едва не сшибла с ног.
– Это ты, дорогая?! Как замечательно, что ты приехала. А какая ты стала красивая! Какое элегантное у тебя пальто!.. – Разжав объятия, Лилиан слегка отстранилась, чтобы осмотреть ее всю. – Не пальто, а просто блеск! Где ты его взяла?
– В магазине, в котором я теперь работаю.
– Ага, значит, современная мода наконец-то добралась и до ваших берегов?
– Разумеется, – кивнула Арлетта. – Правда, не без моей помощи, но все же… – Она рассмеялась.
– Господи, как же я без тебя скучала! Ну, проходи скорей. Я покажу тебе нашу замечательную квартиру.
Квартира действительно была великолепная – роскошно обставленная и с высокими потолками. Светло-золотой свет сентябрьского солнца свободно вливался в большие окна и играл на полированной мебели и начищенном до зеркального блеска паркете.
– Будешь спать здесь, со мной, – сказала Лилиан, распахивая перед Арлеттой дверь последней из бесчисленных комнат. – К сожалению, Генри и Артур уже дома. Они приехали ко мне на свадьбу, но здесь они тебя не побеспокоят. Да и мы сможем поболтать и посплетничать как следует! – Она хихикнула. – Мне нужно очень многое тебе рассказать.
Арлетта через силу улыбнулась. У нее не было никакого желания выслушивать секреты и тайны, которыми Лилиан собиралась с ней поделиться. Она хотела только поздравить подругу с бракосочетанием, порадоваться вместе с ней ее счастью и вернуться обратно.
Усадив Арлетту в гостиной, Лилиан позвонила в колокольчик и велела горничной подать чай и печенье.
– Итак, – начала она, – расписание у нас будет такое: в воскресенье вечером здесь, в квартире, состоится праздничный семейный банкет. Завтра – основной прием, так что сегодня мы можем сходить в клуб. Как насчет того, чтобы пригласить Мину?
– В клуб? – По спине Арлетты пробежала нервная дрожь.
– Да, ведь у вас, на Гернси, наверное, никаких клубов нет. То есть нет таких, как здесь, в Лондоне. Я думаю – можно сходить в «Голубую бабочку». – Лилиан чуть заметно улыбнулась. – Не бойся, Годфри нет в городе. Он с оркестром опять уехал на гастроли, кажется, в Шотландию.
– Ах вот как… – Арлетта почувствовала, как подспудное напряжение, не оставлявшее ее с того самого момента, когда она решила совершить эту поездку, понемногу ослабевает. Годфри в Шотландии. Значит, она его не увидит… При мысли об этом Арлетта испытала и облегчение, и легкое разочарование. – Пожалуй, идея неплохая, – сказала она.
– Еще бы! – Лилиан с воодушевлением кивнула.
– А эта девушка… Эстер? – спросила Арлетта. – Ты что-нибудь о ней знаешь?
– Да. – Лилиан заговорщически подмигнула. – Несколько дней назад Мину получила от Годфри письмо. Он пишет, что родители выгнали ее из дома.
– Вот бедняжка! – ахнула Арлетта.
– Да уж…
– И где она сейчас?
– Годфри сообщил Мину, что на время, пока его не будет, он устроил ее в приют для одиноких матерей где-то в Сохо.
– Как это печально, Лилиан!
– Но ведь это временная мера! Она должна родить в начале ноября, а к этому времени Годфри уже вернется. Он сказал, что женится на ней и снимет дом или квартиру.
При этих словах Арлетта ощутила болезненный укол в самое сердце. Она с самого начала знала, что так будет. Именно по этой причине она покинула Лондон, но услышать, что все случилось именно так, осознать, что кто-то другой будет жить с ее любимым мужчиной в уютном маленьком домике в окружении дружелюбных соседей, что кто-то другой повезет очаровательных шоколадных малюток на Сент-Люсию на великолепном круизном лайнере… нет, это было слишком больно. Рыдание готово было сорваться с ее губ, но Арлетта справилась с собой и даже сумела улыбнуться.
– Это хорошо… – проговорила она. – Я действительно… рада.
Из прихожей послышался какой-то грохот, и в гостиную ворвались Летиция и трое ее сыновей. Все четверо улыбались во весь рот, все четверо раскраснелись, словно после быстрого бега, – даже Летиция, которая, как помнила Арлетта, всегда была болезненно бледной.
– Милая, милая Арлетта! – вскричала Летиция, завидев гостью. – Как я рада тебя видеть! Добро пожаловать в наш дом. Мальчики, смотрите, кто приехал! Это Арлетта!
Мальчики поглядели в ее сторону без всякого интереса, и только Генри, скептически скривившись, пробормотал:
– Так-так-так! А я-то надеялся, мы вас больше не увидим.
– Генри! – с упреком воскликнула Летиция. – Ты опять грубишь!
В ответ Генри только скроил гримасу и исчез в коридоре.
– Генри! – крикнула ему вслед мать. – Немедленно вернись! Ты должен извиниться перед нашей гостьей.
– Ничего страшного, – сказала Арлетта. – Все в порядке.
– Нет, – возразила Летиция. – Не в порядке. А ну-ка вернись! – снова крикнула она. – Иначе мне придется поговорить с твоим отцом и потребовать, чтобы в этом месяце он лишил тебя карманных денег! Генри, ты слышишь? Живо сюда!
Последние слова она произнесла столь властно, что Арлетта едва не подскочила от неожиданности и удивленно покосилась на Лилиан.
Подруга улыбнулась и прошептала:
– Вот такие у нас перемены, Арли! Кто бы мог подумать?!
В дверях гостиной появился Генри, лицо у него было кислое.
– Прошу простить меня за мои слова, мисс де ла Мер. Я не подумал. А теперь, с вашего позволения, я должен удалиться – меня ждут кое-какие дела по дому.
Арлетта кивнула, и он снова исчез.
– Они по-прежнему ведут себя ужасно, – вздохнула Летиция. – Но я сумею их приструнить, вот увидишь. Когда ты приедешь в следующий раз, ты их просто не узнаешь. Они будут самыми хорошо воспитанными молодыми людьми во всем Лондоне.
– Не сомневаюсь, – кивнула Арлетта. – К тому же я надеюсь, что к следующему моему приезду все трое ваших сыновей уже станут дядями.
Летиция ахнула и прижала руку к сердцу.
– А я, значит, стану бабушкой? Ну и ну!.. Я – и вдруг бабушка! Звучит довольно нелепо, но с другой стороны… Ах, как это будет замечательно! А теперь, дорогие мои, я должна вас покинуть: мне нужно еще кое-что приготовить к завтрашнему дню – отдать последние распоряжения и так далее… Хорошо, что ты приехала, Арлетта, я действительно очень рада тебя видеть…
Она ушла, а Лилиан повернулась к Арлетте и пожала плечами.
– Видела, как она переменилась? – сказала она негромко. – Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Арлетта согласно кивнула, а сама подумала: «Интересно, какое несчастье могло бы помочь мне?»
На следующее утро Арлетта поехала с Летицией и Лилиан в Уэст-Энд. Там Лилиан должна была в последний раз примерить свадебное платье и купить какие-то особые заколки для волос. Пока шла примерка, Арлетта вышла из ателье на улицу, чтобы немного побродить по знакомым улицам, которые еще недавно были ее вторым домом. День был погожим и солнечным – совсем как в прошлом сентябре, когда они с Годфри гуляли у реки и он сказал, что хотел бы быть с ней всегда. Сказал – и уехал в Манчестер, оставив ее один на один с судьбой и с Гидеоном Уорсли.
Некоторое время Арлетта просто шла куда глаза глядят, однако какое-то время спустя с удивлением обнаружила, что довольно целеустремленно шагает в сторону Сохо. Вчера она спросила Мину, где находится приют для одиноких матерей, куда поступила Эстер, и та дала ей адрес: Сент-Эннз-корт, напротив нового жилого дома. Никакого плана у Арлетты не было – ей просто хотелось взглянуть на женщину, которая носит ребенка Годфри. Как она выглядит сейчас? Сильно ли она изменилась с тех пор, когда Арлетта впервые увидела ее за кулисами?
Раздумывая об этом, она пересекла Сохо-сквер, который при ярком утреннем свете выглядел грязным и замусоренным. Сидевшие под кустами и деревьями пьяницы и любители опия провожали ее остекленевшими взглядами, и она невольно отворачивалась и ускоряла шаг, делая вид, будто спешит куда-то по делу.
Сент-Эннз-корт оказалась довольно узкой и почти такой же грязной, как Сохо-сквер, но Арлетта сразу заметила новенький дом, о котором говорила Мину. Выстроенный в современном стиле, с фасадом из гранита и не успевшего покрыться копотью мрамора, он служил превосходным ориентиром. Остановившись возле его единственного подъезда, Арлетта повернулась, чтобы бросить взгляд на четырехэтажное здание напротив. На первом этаже разместилась небольшая продуктовая лавочка для инвалидов и ветеранов; три верхних этажа хмуро смотрели на нее грязными оконными стеклами. Кроме номера «12», высеченного на облицовке над входом в лавку, на здании не было никакой таблички, которая указывала бы на его назначение.
Пока Арлетта разглядывала здание, из боковой двери выскользнула какая-то девушка с бумажным пакетом, который она прижимала к себе, стараясь скрыть разбухший живот. Девушка нырнула в лавку, но спустя минут пять вновь появилась в поле зрения Арлетты. Теперь она шла медленнее, держа раздувшийся пакет у груди, и Арлетта решительно двинулась ей наперерез.
– Здравствуйте! – вежливо сказала она, но девушка уставилась на нее чуть ли не с ужасом.
– Извините, я не хотела вас пугать. Я просто… – Арлетта осеклась, вдруг осознав всю глупость своего поступка. – Здесь живет одна девушка, – продолжила она после паузы. – Ее зовут Эстер, и я хотела бы узнать…
– Эстер Джонс или Эстер Мюррей?
– Точно не знаю… – Арлетта даже слегка растерялась. – Мне нужна Эстер, которая помолвлена с темнокожим мужчиной.
– Это Эстер Джонс. – Девушка с понимающим видом кивнула. – И что вы хотели узнать?..
– Я знакомая ее жениха. Он просил меня проведать его невесту, пока его не будет. Ну, просто чтобы удостовериться, что у нее все в порядке.
– О-о, я понимаю! Но вас туда не пустят. Туда никого не пускают, но, если хотите, я могу сказать Эстер, что вы ее спрашивали.
Арлетта посмотрела на закопченное здание, потом перевела взгляд на девушку, которая выглядела так, словно на ее платье тоже осела толика лондонской сажи. За этими серыми каменными стенами, подумалось ей, лежит совершенно другой мир, вообразить который она не могла бы при всем желании.
– Нет, – сказала Арлетта и покачала головой. – Спасибо за предложение, но ничего ей не говорите. Я не должна вмешиваться, покуда с Эстер все в порядке. С ней ведь все в порядке, правда?
– Да, с ней все в порядке. Она в полном порядке, мисс. А врач сказал, что с ее ребенком тоже все будет хорошо.
– Это замечательные новости, – сказала Арлетта, чувствуя, как слезы застилают ей глаза. – Просто великолепные. Большое спасибо. Еще раз извините за беспокойство…
И, повернувшись, она быстро зашагала по грязным кривым улочкам Сохо, торопясь вернуться в фешенебельный Мэйфер, где в одном из самых дорогих лондонских ателье ее уже ждали Летиция и Лилиан.
56
арлетта тчк позвони немедленно тчк гайдпарк 2362 есть новости тчк позвони срочно тчк лилиан
Арлетта перечитала телеграмму дважды. Никакой тревоги она не испытывала – только любопытство. «Есть новости»?.. Это могло означать все что угодно. Мчаться на переговорный пункт, чтобы звонить в Лондон, она не собиралась – ей казалось, что никакой острой необходимости в этом нет. Сложив телеграфный бланк вдвое, Арлетта спрятала его в сумочку, думая о том, что, быть может, позвонит Лилиан на пути с работы.
Но о телеграмме она не забыла. Арлетта размышляла о ней почти все утро, задавая себе один и тот же вопрос: почему Лилиан послала именно телеграмму? Если бы речь шла о каких-то семейных делах, хватило бы и простого письма. Или нет?.. В конце концов ее беспокойство выросло настолько, что Арлетта попросила заведующую отпустить ее на обед пораньше. Получив разрешение, она тотчас вышла из магазина и поспешила на центральную телефонную станцию Сент-Питерс-Порта.
На ее вызов ответила телефонистка на коммутаторе в доме Лилиан.
– Здравствуйте, вы позвонили в «Гайд-парк мэншнз». С кем вас соединить?
Арлетта попросила соединить с квартирой Миллеров, и через несколько секунд уже разговаривала с горничной.
– Добрый день, это квартира Миллеров. Что вам угодно?
– Позовите пожалуйста мисс Лилиан Миллер.
– Кто ее спрашивает?
– Арлетта де ла Мер.
Чувствуя, как сердце у нее сжимается от страшного предчувствия, она ждала, пока Лилиан возьмет трубку. Наконец она услышала знакомый голос.
– Это ты, Арлетта? – всхлипнула Лилиан. – Наконец-то!..
– Что случилось?!
– Это было в новостях, но я подумала, что ты, наверное, еще не знаешь…
– Не знаю о чем? Да говори же ты!..
– О, это так ужасно, Арлетта! Так ужасно!.. Я даже не знаю, как тебе сказать… Оркестр…
– Оркестр?
– Да. Они все утонули.
Несколько мгновений Арлетта молчала, пытаясь осознать услышанное. Сбивчивая и не слишком связная речь Лилиан звучала почти комично. Как мог утонуть оркестр?
– Они плыли на «Роуэне»… Это такой пароход. Вчера вечером он затонул в Шотландии. Столкнулся в тумане с другим пароходом. Оркестр был на борту… Ах, Арлетта, они погибли! Почти все погибли!
Арлетта вскрикнула. Ноги не держали ее, и она сползла по стене на пол. Дежурная телефонистка с тревогой посмотрела на нее.
– Comment va, Mademoisell? Что с вами? – спросила она на характерной для Гернси смеси английского и французского, но Арлетта ее просто не услышала.
– Годфри?.. – прошептала она.
– Пока ничего не известно – газеты еще не публиковали списки погибших, но… Корабль пошел ко дну, Арлетта! Он буквально переломился пополам! Говорят, это произошло очень быстро.
Арлетта перевела дух и, цепляясь за стену, кое-как вскарабкалась на ноги. Нет, подумала она, этого просто не может быть. Годфри!.. Не может быть, чтобы он оказался на этом пароходе. Несомненно, он предпочел вернуться в Лондон поездом, чтобы жениться на Эстер Джонс и увидеть своего ребенка. Он не мог утонуть!..
Но, слушая, как Лилиан всхлипывает и сморкается в своей шикарной квартире на окраине Гайд-парка, Арлетта вдруг представила себе темно-синюю, как чернила, воду, в которую стремительно погружается тело человека: руки раскинуты, элегантный костюм колышется, как перья морской анемоны, глаза широко раскрыты, на мертвых губах играет умиротворенная, ласковая улыбка, которую она так хорошо знала. Это был он, Годфри… И следом за ним – словно для того, чтобы исключить возможность ошибки, – проваливался в пучину сверкающий золотой кларнет, который как будто спешил упокоиться на морском дне рядом с владельцем. Именно в этот миг Арлетта окончательно и бесповоротно поняла, что никакой надежды нет. Годфри мертв. Что это было, – интуиция, пресловутое шестое чувство или что-то еще, – Арлетта не знала, но никаких сомнений у нее не было.
Годфри умер.
Осознание его смерти пришло к ней одновременно и острой болью в сердце, и внезапным покоем, словно кто-то нежно баюкал ее и пел ей колыбельную.
Читать бесплатно другие книги:
