Песня Вуалей Кузнецова Дарья
– Привет, Фьерь, – только и успела ответить я, прежде чем на меня обрушились почти семьдесят килограммов живого веса. – Уйди, медведица, раздавишь! – возмущенно принялась я сталкивать подростка с себя. Это ей по возрасту пятнадцать, а по росту она выше меня, и продолжает расти. Гены сказываются, в роду Берггаренов мелких нет.
Гордая полученным прозвищем, Фьерь позволила себя стряхнуть.
– Это здорово, что ты у нас в гостях, – сообщила она. Почему-то с самого нашего знакомства шесть лет назад Фьерь прониклась ко мне огромной симпатией и доверием. – А ты долго планируешь спать? У нас сейчас уроки верховой езды, я хотела тебя позвать.
– Да я та еще всадница, – не удержалась я от улыбки.
– Ну и ладно, на корде погуляешь. Или ты собираешься весь день в кровати проваляться? – Она удивленно вскинула брови.
– Я об этом пока не задумывалась, – весело хмыкнула. – Теперь-то уже вряд ли.
Понукаемая непоседливой девчонкой, я поспешно оделась, благо, чтобы натянуть штаны и рубашку, много времени не нужно. Обрадованная Фьерь ухватила меня за руку и поволокла на буксире к выходу, чтобы прямо в дверях столкнуться с еще одним посетителем.
– Ой! – звонко воскликнула будущая грозная воительница, с недовольным видом потирая лоб. – Ой! – уже с другой интонацией произнесла она, рассмотрев, в чье могучее плечо с разгона влетела. – Доброе утро, деда! – взвизгнула Фьерь, повисая на шее высокого статного мужчины, возраст которого выдавала лишь абсолютно седая шевелюра, собранная в короткую косицу, да россыпь морщин вокруг глаз и губ, придававшая и без того суровому лицу налет грубой жестокости. Не свойственной, впрочем, этому всемирно известному полководцу. – Ты уже вернулся?!
– Нет, я еще в Сионе, – с абсолютно серьезным лицом качнул головой мужчина, чем вызвал еще одну волну радостного звонкого хохота.
– Гар Оллан, доброе утро, – вежливо поздоровалась я на халейский манер. Почему-то за время знакомства с этим человеком у меня ни разу не получилось воспользоваться в беседе с ним каким-нибудь иным обращением. Мужчина чуть усмехнулся одними губами и ответил:
– Здравствуй, Лейла. Хорошо, что ты уже проснулась, сэкономим время.
– То есть? – похолодела я. Подумалось, что сейчас он велит собирать свои вещи и убираться восвояси.
– А как же верховая езда? – обиженно протянула Фьерь.
– Тебя я не задерживаю, – вскинул брови генерал, и девочка, лишь грустно вздохнув, без возражений удалилась. – Пойдем, нас уже ждут.
– Кто? – не удержалась я от вопроса, мучимая противоречивыми эмоциями. С одной стороны, облегчение: меня явно не собирались выставлять из дома, и вообще генерал был настроен довольно благодушно. А с другой… слишком велика честь, чтобы сам Оллан Берггарен куда-то меня сопровождал!
– Его Величество, – пожал плечами мужчина с таким видом, будто сообщал прогноз погоды на завтра.
– Зачем я ему?! – испуганно пробормотала я.
– Ему интересно посмотреть на ту, кто по завещанию его родственника станет наследницей доррата[13] Керц, – вновь пожал плечами генерал. – Да не пугайся так, – он вновь подбодрил меня скупой улыбкой, – это неофициальная встреча без лишних ушей.
– А почему вы…
– Потому что ты кровница моего сына и гостья моего дома, – терпеливо пояснил Берггарен. – Не могу же я бросить тебя в такой паскудной ситуации, – прямолинейно сообщил он.
– Спасибо, – с трудом выдавила я.
– Пока не за что, – отмахнулся генерал, распахивая очередную высокую двустворчатую дверь и пропуская меня вперед.
В небольшой уютной гостиной, оформленной в сдержанных бело-голубых тонах, Разрушитель смотрелся чужеродным элементом, жутковатой одинокой кляксой.
Обернувшись на звук шагов, он наткнулся взглядом на хозяина дома и, опираясь на подлокотник, поспешил встать.
– Господин генерал-лейтенант, честь для меня, – Дагор с видимым трудом выпрямил спину, вытянувшись по струнке.
– Вольно, подполковник. Это для меня честь принимать вас в своем доме, – неожиданно возразил Оллан. – Жалко только, при таких обстоятельствах.
– Я прибыл…
– Да, я в курсе. Хорошо, что именно вы занимаетесь этим делом – у него есть шанс быть рассмотренным непредвзято. Пойдемте, воспользуемся моим экипажем, негоже заставлять Его Величество ждать.
И, подавая пример, генерал решительным уверенным шагом двинулся к выходу, не делая попыток завести светскую беседу ни со мной, ни с Разрушителем. Впрочем, я бы удивилась, если бы гар Оллан Берггарен вдруг заразился от кого-то многословностью, улыбчивостью и чуткостью. По всем рассказам и моим немногочисленным личным наблюдениям, это был суровый грубоватый воин, прирожденный боец и защитник. За ним вся его огромная семья находилась как за могучим утесом – защищающим от ударов бури, но не делающим даже попытки морально поддержать в минуты душевной слабости и сомнений. Рядом с ним безопасно, но одиноко, и этого молчаливого мужчину, бесконечно уважая, побаивались даже собственные дети. Что уж говорить о посторонних людях? Одна только миниатюрная, пухленькая, очень добрая женщина, его жена Лайали, немного смягчала характер мужа.
За все время дружбы с Бьорном я видела генерала Оллана всего несколько раз, мельком: он никогда не баловал своих детей излишним вниманием, предпочитая семейному уюту службу. И теперь чувствовала себя очень неловко, когда мне вдруг в столь прямолинейной манере дали понять, что генерал планирует выступить моим защитником.
Подобная новость, несмотря на лестность, не радовала. Значит, ситуация действительно настолько серьезная, что он нашел уместным вмешаться. Значит, теперь мне еще внимательнее надо следить за каждым своим шагом и словом, чтобы оправдать оказанную честь – протекцию самого Оллана Берггарена. Потому что подвести его было страшно. Я не опасалась мести, просто тень презрения и разочарования в глазах этого человека способна втоптать в грязь и более самоуверенного и сильного индивида, что уж говорить обо мне?
О том, куда мы сейчас движемся и с кем мне предстоит встретиться, я старалась не думать. Впрочем, получалось плохо, и одна за одной перед глазами вставали безрадостные картины ближайшего будущего.
Я с детства опасалась людей, облеченных большой властью. Позже поняла, что опасение было более чем обоснованным: власть развращает, застит глаза и выедает сердце. Поэтому я не то что не гналась за богатыми влиятельными людьми высокого происхождения, но бежала от них как от чумы. Исключением стали разве только Бьорн со своим семейством, но Берггарены привлекали отнюдь не деньгами и связями, а тем, что были семьей. Болтая с непосредственной Фьерью или обсуждая что-нибудь девичье с Тарьей, двоюродной сестрой Бьорна, я могла хоть ненадолго почувствовать себя частью того единого организма, каким был огромный дружный клан.
Рыжая помойная кошка, жалкая сирота в потертых штанах; у меня не было никакого права не то что общаться с Его Величеством, а просто ступать на территорию Полуденного дворца.
Тревога, даже почти страх, окутала все мое существо. Я поняла, что еще немного, и такими темпами я лягу с очередным приступом удушья прямо посреди дворцового коридора.
Впрочем, выход из ситуации нашелся быстро. Не задумываясь, я отдалась на волю иллюзий, позволяя чарам лечь поверх нервного кокона эмоций, спеленать их, свернуть и спрятать в самую глубину моего «я».
Генерал Берггарен быстрым четким шагом, за которым едва поспевал не только хромающий сыскарь, но и вполне двуногая я, маршировал по коридорам в сторону выхода. Попадающиеся навстречу слуги и родственники привычно шарахались в стороны. Причем ни те ни другие не тратили время на приветствия. Насколько я знала из рассказов Бьорна, привлечь внимание спешащего гара Оллана было не только сложно, но и опасно, если вдруг угораздит попасть под горячую руку.
Такой процессией мы пересекли холл. По-прежнему не оглядываясь, Берггарен толкнул тяжелую входную дверь, выходя наружу. На всякий случай выставив руки, чтобы не пришибло, я все-таки успела прошмыгнуть следом, а идущий за мной Разрушитель без особого труда удержал дубовую махину.
Остановился гар Оллан только возле тяжелого, крашенного в черный цвет экипажа без гербов, скорее напоминавшего боевую машину, чем мирное транспортное средство. Открыл дверь и обернулся, галантно предлагая мне ладонь. Растерянность от неожиданной вежливости генерала пропала быстро, стоило обнаружить отсутствие привычной лесенки. Учитывая же, что пол экипажа находился чуть ниже моего пояса, предложенной помощи могло и не хватить.
Произошедшую со мной за время пути перемену генерал встретил намеком на снисходительную усмешку и внимательным взглядом, но и только.
Кое-как вскарабкавшись в полутемное нутро экипажа, я вспомнила о Разрушителе и поспешно обернулась, чтобы помочь. Запоздало сообразив, что вряд ли мужчина согласится эту самую помощь принять, обнаружила, что сыскарь со своей проблемой справится самостоятельно. Ухватившись за какие-то выступы верхнего края низкого дверного проема, он легко подтянулся и втолкнул себя внутрь машины, я едва успела отступить, освобождая место. К моему удивлению, генерал попал внутрь тем же маршрутом и, устроившись напротив меня и Разрушителя на жесткой лавке, легко постучал по перегородке, отделявшей нас от водителя. Экипаж тронулся с места, плавно ускоряя ход.
– Гар Оллан, разрешите задать вопрос? – поражаясь собственной храбрости (впрочем, чему удивляться, если она тоже была частью иллюзии?), проговорила я. Генерал кивнул, чем несколько меня приободрил. – А почему у вас такой странный экипаж и вход в него?
Я ожидала, что ответят мне неодобрением или недовольством, – слишком праздным был вопрос, – но оба мужчины неожиданно весело усмехнулись.
– Это не экипаж, Лейла, – с шокирующим благодушием пояснил генерал. – Точнее, не совсем экипаж. Это старый, времен начала войны, бронеход «Аяс-4.2». Защищенная машина высокой проходимости.
О бронеходах я слышала, причем от Бьорна. Не получившие широкого распространения ввиду высокой стоимости, капризности и каких-то еще непонятных мне недостатков, эти тяжелые самоходные машины тем не менее продолжали использоваться курьерами и командным составом, гарантируя быстрое и относительно безопасное передвижение: они защищали пассажиров и от магии, и от других возможных угроз.
– А почему такой странный способ входить внутрь?
– Один из дефектов конструкции, – вместо внезапно замолчавшего и погрузившегося в себя генерала тихо ответил Разрушитель. – Там была очень ненадежная выкидная лестница. Она, как правило, отваливалась в первые месяцы эксплуатации. В полевых условиях не до починки, так что приспосабливали или веревочные лестницы, но они тоже не слишком удобны, или плевали на ремонт и забирались вот так на руках.
– Почему «была»?
– Это старая модель, наверное, уже списанная, – пожал плечами Разрушитель, и на этом разговор завершился.
Генерал молчал, глубоко погруженный в свои мысли. Сыскарь тоже не стремился поболтать, иногда бросая на меня странные, не то настороженные, не то неприязненные взгляды. Очень хотелось узнать, о чем подполковник сейчас думает, потому что от этого могла зависеть моя судьба. Но спрашивать было глупо, – честного и подробного ответа в любом случае не будет, – и я тоже молча уставилась в небольшое застекленное кривоватое окошко, кажется, врезанное уже по воле нынешнего хозяина. Тем удивительней была небрежность, с которой выполнили работу.
В тишине откуда-то из-под иллюзий начало сочиться беспокойство, вызывая у моей нынешней маски не страх, а раздражение.
Закусив от усердия губу, я вплотную взялась за собственное самочувствие и облик, благо сейчас было на это время.
Дагор
Чем дальше, тем больше странных обстоятельств вскрывалось в этом деле.
Выяснилось, что Тай-ай-Арселя убили без применения магии. То есть убийца с впечатляющим хладнокровием и настораживающей сноровкой выпотрошил мужчину под прикрытием иллюзии посреди зала или где-то в другом месте. «Где» – это уже следующий вопрос, для ответа на который надо было дождаться результатов осмотра места происшествия. Возвращаясь же к трупу, не было выявлено присутствия каких-либо зелий в крови, следов борьбы или сопротивления, хотя эксперт настаивал, что потрошили его еще живого. Почему жертва при этом не дергалась и не билась, оставалось неясным. Впрочем, отсутствие видимых признаков воздействия еще ничего не значило: могла присутствовать и магия, следы применения которой аккуратно подчистили, да и дурманы, не определяемые никакими средствами уже через пару часов после приема, никто не отменял.
В любом случае сложно поверить, что подобное могла совершить эта девушка.
Нет, я не проникся ее «положительностью» и не был до глубины души тронут печальной историей магистра Шаль-ай-Грас. В конце концов, с Иллюзионистами никогда нельзя быть ни в чем уверенным – ни в их положительности, ни в злокозненности. Я потому и не люблю связываться с магами этого направления: никогда не поймешь, где кончается очередной слой масок и начинается надежно запрятанная под ними личность. Из этого правила единственным исключением всегда оставался Пир, и лишь потому, что наша дружба завязалась в раннем детстве, еще до проявления у обоих дара.
Существовал один основной и очень серьезный аргумент за то, что не рука этой девушки оборвала жизнь дора Керца. Ей просто негде и некогда было научиться той филигранной точности, тому изящному профессионализму, с которым наносились увечья. Чувствовался огромный опыт, причем опыт не мясницкой работы, а именно палаческой практики. И это не мое мнение, а цитата из официального заключения. Я мог допустить, что эта девочка не так проста, как кажется на первый взгляд или представляется по рассказам Пирлана. Но что добрый десяток из своих двадцати пяти лет жизни она посвятила искусству резьбы по живому материалу, – это вряд ли. Это уже паранойя и нежелание разбираться подробнее.
Но девочка интересная, что есть – то есть, и если не на роль убийцы, то на роль соучастницы вполне тянула. И секретов, и примечательных особенностей полно, начать хотя бы с силы дара. По всем признакам он просто не мог быть ненаследственным, такое не появляется на ровном месте, и даже не во втором поколении. Так почему не нашлись ее родители? Вполне могло статься, что мать нагуляла ее от потомственного мага, но в это почему-то не верилось.
А чего стоил набор кровников? Мне бы хватило одного Хаарама после всего того, что я успел о нем выяснить. Что уж говорить о сыне Оллана Берггарена, да еще при этом маге-Материалисте!
Впрочем, мог бы с первого взгляда опознать знаменитую кровь в этом Бьорне, отпрысков великого рода сложно с кем-то спутать. Меня оправдывало только то, что в тот момент я был слишком занят другими мыслями, и уж точно не ожидал повторной встречи с кем-то из дружной компании кровников Лейлы Шаль-ай-Грас.
Так что утром, когда свыше пришел приказ прибыть для доклада к Его Величеству и прихватить с собой наследницу Тай-ай-Арселя, я чувствовал себя весьма неловко, вторгаясь под крышу столь уважаемого мной дома. А уж когда в гостиную, куда меня для ожидания сопроводил один из слуг, решительно шагнул сам генерал Оллан Берггарен, окончательно растерялся. Магистр Шаль-ай-Грас, с трудом поспевавшая за широким шагом высокого мужчины, тоже выглядела весьма смятенной. А когда Иллюзионистка увидела меня, на ее лице удивление смешалось со страхом и, как мне показалось, некоторым облегчением.
Я, наверное, никогда уже не привыкну к общению с магами Иллюзий. Этим надо заниматься в молодости, а не в сорок лет судорожно наверстывать упущенное. Весь путь от гостиной до экипажа мне было не до разглядывания спутников, я сосредоточился на проклятой ноге и необходимости поддерживать заданную генералом скорость передвижения. А вот когда возле экипажа вновь бросил взгляд на спутницу, к увиденному я оказался не готов, хотя и сумел сохранить лицо. Пришлось напомнить себе, что передо мной не просто молодая девушка и жертва обстоятельств, но опытный и сильный Иллюзионист.
На улицу вышла совсем не та женщина, которая вбежала в гостиную вслед за генералом. Причем изменения оказались настолько кардинальными, что я едва поборол желание проверить ее личность единственным доступным способом: разрушением чужой магии.
Если сама Лейла была на вид очень теплой, солнечной и живой, с ласковой улыбкой и лучистыми зелеными глазами, то занявшая ее место особа оказалась полной противоположностью этого образа. Вьющиеся мелким бесом рыжие волосы сменили свой оттенок на благородную медь, а буйные кудри – на мягкие локоны. Черты и форма лица стали строже, выпрямился в соответствии с идеальными пропорциями чуть курносый нос, золотистые веснушки и ровный загар сменились холодным алебастром чистой кожи. И даже яркая зелень глаз уступила место холодному бесстрастному металлу. Изменилась фигура, изменились повадки, изменилась даже одежда.
Если прежнюю магистра Шаль-ай-Грас было психологически трудно в чем-то подозревать, то при виде нынешней я засомневался, так ли уж она безгрешна? Потому что от этой суровой леди со взглядом опытной сотрудницы Имперской Охранки я мог ожидать чего угодно, вплоть до организации заговора с целью захвата трона.
Вот за это я не люблю Иллюзионистов. Да и не только я.
Лейла
Можно было назвать это везением, если бы не сопутствующие обстоятельства: Полуденный дворец стал уже второй уникальной достопримечательностью Амариллики, закрытой для широкой общественности, которую мне довелось посмотреть. Ансамбль из этих четырех дворцов, расставленных по сторонам света, вполне заслуженно считался одним из величайших чудес мира.
Если Рассветный и Закатный, резиденции дальних родственников правящей семьи, были чем-то похожи, то Полуночный и Полуденный отличались, как… день и ночь.
Полуденный был домом правящей семьи. Причем именно домом; там не устраивались пышные празднества, там обитали только те, кого император или императрица наделяли таким правом лично, а не по заслугам предков, и это была высокая честь – покои в Полуденном дворце. И, с трепетом ступая на песчаного цвета ступени крыльца, сбегающие к подъездной дорожке, я на мгновение напрочь забыла об истинной цели своего визита и всех своих бедах. В голове вились только строчки из многих баллад и поэм, посвященных красоте этого изящного и миниатюрного по сравнению с «коллегами» строения.
Полуденный дворец звался Домом Солнца, Небесной Чашей, Храмом Света, Очами Зимы и многими другими столь же громкими и почти безликими, как я теперь понимала, именами. Тонкий, невесомый, он казался почти прозрачным на фоне окружающего пышного сада. «Кружевная салфетка, сплетенная из солнечных лучей» – так говорил о нем один из великих поэтов прошлого. Светлое дерево, янтарь, авантюрин, желтый и розовый мрамор утопали в зелени живых цветов, заполонивших коридоры дворца настолько, что он весь казался продолжением сада. Я ступала следом за генералом Олланом и не могла сдерживать детского восторга, охватывавшего меня при взгляде по сторонам. И сама не заметила, как мой прежде темно-зеленый строгий иллюзорный наряд, прятавший под собой домашние серые штаны, сменился на что-то яркое и невесомое под стать впечатлению от окружающей обстановки.
Лишь на периферии сознания кружилась иронично-печальная мысль, что теперь я умру если не счастливой, то по крайней мере более умиротворенной, зная, что на этом свете существует подобная живая красота, созданная руками простых смертных.
Немногочисленные встречные окидывали нашу процессию любопытными взглядами или попросту игнорировали, двигаясь по своим делам. Задерживать нас или расспрашивать о цели визита явно никто не собирался.
Недолгий путь завершился в практически пустой просторной светлой приемной с удобными диванчиками вдоль стен. Край одного из них, углового, занимала пожилая (судя по сложенным на трости рукам) женщина в густой вуали. Кажется, она дремала сидя и при нашем появлении даже не вздрогнула. Кроме нее в приемной был всего один человек: за внушительным столом на фоне обширной картотеки-стеллажа сидел сухощавый абсолютно лысый мужчина средних лет, занятый какими-то записями. При нашем появлении он вскинул голову, с некоторым недоумением посмотрел на генерала и на нас за его плечами, поднялся из-за стола и коротко поклонился.
– Господин Берггарен? – вопросительно приподнял безволосые брови секретарь. – Прошу прощения, но Его Величество в данный момент…
– Насколько мне известно, Его Величество сейчас ожидает следователя Зирц-ай-Реттера и магистра Шаль-ай-Грас, которую я и сопровождаю. Вернее, начнет ожидать минут через пять, – невозмутимо произнес генерал. Цепкий взгляд блеклых глаз секретаря сначала прошелся по сыскарю, потом по мне. Мужчина кивнул и, постучав в большую двустворчатую резную дверь, возле которой располагался его стол, выждал несколько секунд, после чего бесшумно скользнул внутрь.
Обратно секретарь вернулся очень быстро.
– Пожалуйста, присядьте. Его Величество примет вас с минуты на минуту, – секретарь жестом указал на диванчики и вернулся к своим делам. Я послушно присела, а мужчины предпочли остаться на ногах.
Я озадаченно покосилась на старушку, которую все почему-то игнорировали. Женщина выглядела странно. Темно-зеленая вуаль, прижатая простым медным обручем, состояла из нескольких больших платков и была настолько плотной, что я не представляла, как можно сквозь нее что-то видеть. Из-под накидки торчали только край очень длинной черной юбки и кисти рук со все той же тростью. Решив, что это совершенно не мое дело, я отвернулась от необычной посетительницы, а то пристальное внимание уже становилось неприличным.
Долго ждать нас не заставили. Дверь открылась, и из кабинета вышел обаятельный мужчина с коротко остриженными светло-рыжими, выгоревшими на солнце волосами. Одет он был просто и небрежно, в традиционный наряд из обыкновенного полотна белого цвета. Глянув на него мельком, я поспешила быстро, но так, чтобы это не показалось нарочитым, отвести глаза. Я узнала его, но очень не хотела, чтобы он узнал меня, хотя и понимала бесплодность подобной надежды. Даже если секретарь не назвал в его присутствии наши имена, я еще не доросла до того уровня, чтобы спрятаться от одного из Владык Иллюзий.
Как все Иллюзионисты, он избегал личин тогда, когда можно было без них обойтись. Чем старше, опытнее и сильнее маг, тем щепетильней он относится к выбору масок. И тем сложнее отличить его новую маску от истинного лица – меняются выражения и настроения, но общий облик остается прежним. Иллюзионистам масштаба Кабира Тмер-ай-Рель не обязательно менять внешность, чтобы создать нужное впечатление у окружающих.
Он скользнул по нашей компании взглядом, ни на ком не задерживаясь, и кивком обозначил приветствие. Когда Владыка Иллюзий покинул тишину приемной, секретарь пригласил нас в кабинет.
Кабинет был под стать всему дворцу. Такой же просторный, полный света и воздуха. Огромный Т-образный стол, заваленный какими-то географическими картами и документами, занимал добрую треть пространства. Кроме него в нишах притаился ряд шкафов с резными дверцами, и… макеты. Несколько кораблей, настолько аккуратно и тонко выполненных, что казались чудесным образом уменьшенными настоящими большими кораблями; какая-то страхолюдная образина, смутно похожая на привезший нас сюда бронированный экипаж. А в двух больших витринах у окна и вовсе были построены какие-то сражения на местности.
Увлеченная созерцанием, я не сразу обратила внимание на хозяина кабинета, стоящего возле одного из шкафов с пухлой потрепанной папкой в руках. Очнулась только от голоса генерала Берггарена.
– Доброе утро, Ваше Величество.
Опомнившись, поспешила изобразить глубокий поклон, осторожно разглядывая человека, которого при благоприятных обстоятельствах вряд ли когда-нибудь увидела бы на расстоянии меньше сотни метров.
Знакомое каждому гражданину Флоремтера, да и не только, лицо сложно не узнать. Вот только газеты оказались бессильны передать очень многое.
Например, я до сих пор не задумывалась, что Его Величество не уступает в росте и остальных пропорциях генералу. Даже, кажется, несколько выше. А еще, зная, что Его Величество рыжий, я не ожидала, что он рыжий настолько. Я всегда думала, что моя шевелюра яркая, но в сравнении с этим огненно-оранжевым безобразием я смотрелась натуральной бледной молью. У императора же даже веснушки на лице казались каплями яркой краски.
А следом за впечатлением от облика монарха меня настиг шок еще одного открытия. Я вдруг обнаружила, что одета в свои собственные потертые старые штаны. Да не только штаны, иллюзия сползла с меня, как сгоревшая на солнце кожа с носа бледного сионца. А рефлекторно попытавшись восстановить ее, я с ужасом осознала, что не могу этого сделать. Вообще ничего не могу сделать. Ставшая за годы жизни привычной, магия просто отказывалась слушаться. Сила никуда не делась, она разливалась в воздухе, но высокомерно меня игнорировала и в руки не давалась.
– Оллан, а ты-то что здесь делаешь? – прозвучал заданный глубоким сильным голосом вопрос. – Да выпрямитесь вы уже, неудобно ведь. – В голосе послышалось раздражение, и я поспешила разогнуться.
– Госпожа Шаль-ай-Грас – кровница моего сына и гостья моего дома, – невозмутимо ответил генерал.
– И, конечно, ты не мог вот так просто отправить ее в пасть пустынного барса, – продолжил Его Величество, с видимым интересом разглядывая попеременно то меня, то Разрушителя. – Даже в таком достойном сопровождении. – Он задумчиво склонил голову перед хмурым сыскарем. Жест, в исполнении Его Величества означающий исключительное личное уважение. Есть повод задуматься. – Не пугайся, девочка, – вдруг улыбнулся, пристально вглядываясь в мое лицо, император. – Твоя магия в порядке, просто не действует в моем присутствии. Врожденный дар правящей семьи, он не то чтобы скрывается, просто не афишируется.
Я машинально коротко поклонилась, демонстрируя понимание предупреждения.
Панибратская манера разговора и несерьезная расцветка могли сбить с толка только в первый момент; взгляд Его Величества оказался очень тяжелым испытанием. Я вдруг поняла, что дор Керц по сравнению с этим мужчиной выглядел мелко и несолидно. Потому что против цепкого холода Тай-ай-Арселя здесь были власть и знание. Взгляд выворачивал наизнанку разум и душу, и я откуда-то точно знала, что спрятать что-то от этого человека совершенно невозможно. Во всяком случае, не для меня.
Один раз случайно столкнувшись с императорским взглядом, я поспешила отвести глаза, признавая полную свою капитуляцию. Боюсь даже предположить, как живется супруге этого человека под таким давлением! Впрочем, может быть, они друг друга стоят? Императрица редко появлялась на людях или, по крайней мере, делала это в тайне от газет. И если лицо Его Величества примелькалось даже мне, то ее облик я вот так с ходу вспомнить не могла.
– Так вот, значит, кому Дайрон завещал свой титул, – задумчиво проговорил Его Величество после короткой паузы. – Жестоко. Но на него похоже, – хмыкнул император. – Ну и каково быть наследницей самого богатого доррата страны? Учитывая, что прямых наследников у дражайшего родственника не осталось, его завещание даже действительно и имеет юридическую силу, так что все почти всерьез.
– Моего мнения никто не спрашивал, Ваше Величество, – с трудом выдавила я. Почему-то казалось, что, несмотря на всю свою проницательность, император вряд ли поверит, что я не горю желанием связываться с этим «подарочком». Да и оговорку про «почти всерьез» сложно было не принять на свой счет. Неодобрение императора могло перечеркнуть любую волю, и сейчас, несмотря на весь страх, я искренне на него надеялась.
– А если бы спросили?
– Я бы отказалась, – уже увереннее, но все еще не рискуя поднять взгляд выше ворота лазоревой рубашки, ответила я. Вопрос был неожиданным, но желанным, и позволил родиться надежде на лучшее.
– Я почему-то так и подумал. Что ж, наследство – это все-таки не приговор, от него можно и отказаться. Но ты точно уверена, что желаешь этого? У тебя есть чуть меньше года для раздумий. А там, может, роль богатейшей женщины страны понравится? – В голосе Его Величества сквозила ирония и… сочувствие?
– Благодарю за доверие, но, если возможно, я бы хотела поскорее отказаться от этой чести.
– А что так?
Кажется, он прекрасно знал все мои мотивы, но предпочитал добиваться оглашения их вслух.
– Рожей не вышла, – не удержалась от прямолинейности я, отчаянно смущаясь.
Я чувствовала себя крайне неловко в этом месте и перед этим человеком, да еще без привычных щитов, которые давала магия. Император – это не бог, но для большинства обывателей он ближе к ним, чем к обычным людям. Существует, обладает реальной властью, иногда его даже можно увидеть во плоти, пусть и издалека… и совершенно непонятно, чем может закончиться непосредственное столкновение с ним. Поэтому хотелось поскорее оказаться за пределами прямого императорского взгляда, а построение сложных словесных конструкций казалось совершенно запредельным умением. Казалось, чем короче и точнее я буду выражать собственные мысли, тем скорее меня отсюда отпустят.
– Ну, это уже кокетство, – неожиданно легко и весело рассмеялся Бирг Четвертый. – Вполне милая мордашка. Но тем лучше. Скромность и самокритика на вершине мира не в почете. Если не хочешь думать, то вот, – он подошел к столу, поднял с него тонкую стопку листов и выбрал из них нужный. – Можешь подписать прямо сейчас, и по крайней мере по этому вопросу тебя оставят в покое.
Лист плотной гербовой бумаги лег мне в ладони, и я, хмурясь, вчиталась в строчки, написанные безукоризненным каллиграфическим почерком. Собственно, ничего сложного в документе не было, простой отказ от наследства. От моего имени со всеми данными.
Я подняла растерянный взгляд на императора, но тут же вернулась обратно к бумаге. Еще не хватало свои глупые подозрения высказывать вслух! Еще воспримут их как обвинения, и тогда меня отсюда уведут под конвоем…
– Мне, конечно, лестно казаться пророком и великим манипулятором, – со смешком проговорил император, собственноручно протягивая мне письменные принадлежности. – Но я просто предусмотрел все варианты, включая твое горячее желание незамедлительно вступить в права владения, – он тряхнул оставшейся в руке стопочкой. Мне снова стало стыдно за недостойные мысли, которые приходится читать этому могущественному человеку в моей непутевой голове, без поддержки привычных масок окончательно запутавшейся в ощущениях. – Кроме того, приношу извинения за действия своего кузена, втянувшего тебя в эту историю, – продолжил добивать меня Его Величество, забирая из дрожащих рук подписанную бумагу.
– Ничего страшного, – неуверенно промямлила я, гипнотизируя узорчатый паркет на полу.
Передо мной. Извиняется. Император. Я сплю или просто сошла с ума?
Великая Инина, чем я заслужила столь пристальное твое внимание?! Я прекрасно обошлась бы и без этих извинений, и без всей этой истории!
– Господин подполковник Зирц-ай-Реттер, надеюсь, ты согласишься со мной, что это дитя невиновно в смерти Дайрона? Да и вообще непричастно к его темным делишкам.
– Если даже Вы, Ваше Величество, в этом уверены, кто я такой, чтобы спорить? – с коротким поклоном ответил Разрушитель.
– Ох уж мне эти упрямцы. Спорить не будет, а по допросам девочку затаскает, – с неожиданной ворчливой брюзгливостью ответил император. – Оллан, тебя там не ждут на заседании генерального штаба, нет? – в той же манере обратился Его Величество к генералу. – Ты понял, что твою подопечную я не съем и даже не покусаю. Так что можешь идти, а мы здесь подробнее обсудим дело, которое тебе не будет интересно.
– Как прикажете, Ваше Величество, – невозмутимо поклонился Берггарен и, легким кивком простившись с нами, вышел за дверь.
– Ну вот. С формальностями покончено. А теперь присаживайтесь, и рассказывай, что удалось выяснить о личности и действиях неизвестного благодетеля, избавившего этот мир от моего любимого кузена.
В рассказ Разрушителя я не вслушивалась. Не то чтобы мне было неинтересно узнать, как продвигается дело, стоившее мне такого количества нервов. Просто в данный момент имелись дела поважнее. Внимание императора схлынуло как море во время отлива, оставляя ощущение тяжелейшей усталости и обнаженную душу со всеми корягами и кавернами, скрытыми до поры водой.
Личность любого человека представляет собой многослойный кокон. Как шелкопряды, мы окутываем себя тонкими паутинками мыслей, представлений, ощущений, привитых правил и поставленных целей. А Иллюзионисты, даже не проявленные, поначалу неосознанно, а потом совершенно сознательно укрепляют этот кокон своей магией. Мы можем сделать из себя что угодно, и это не будет иллюзией в полном смысле слова. Точно так же, как воля любого человека позволяет ему совершать какие-либо поступки, наша воля подкрепляется нашей же магией, позволяя привыкнуть, перетерпеть, не сойти с ума от постоянного перестроения собственного «я» и представлений об окружающей действительности.
А сейчас этот кокон медленно осыпался, слой за слоем, вытаскивая на поверхность то, что, казалось бы, давно и надежно похоронено или вовсе перестало существовать.
Отчаянно цепляясь за осколки своей брони, казавшейся такой прочной и нерушимой, я все глубже погружалась в недра того, с чем боялась или просто не хотела встречаться.
– Ладно, хватит на сегодня, – вдруг оборвал разговор Его Величество, и я поймала на себе его внимательный и заинтересованный взгляд. – Подполковник, зайди ко мне завтра в это же время, один. И вот еще что, проводи госпожу магистра домой. Мне кажется, она плохо себя чувствует.
Как во сне я машинально попрощалась и, придерживаемая за локоть озадаченным Разрушителем, вышла из кабинета.
Это было ощущение сродни глотку воздуха для утопающего. В голове слегка зашумело, магия закружила меня пьянящим водоворотом. Судорожно, почти в отчаянии я принялась поспешно окутывать себя слоями привычной защиты. Гораздо более топорной, чем утраченная; невозможно за несколько минут восстановить то, что копилось годами. Сейчас на подобную медитацию не осталось ни сил, ни времени. Для начала стоило хотя бы взять себя в руки, добраться до дома и там уже заняться восстановлением плотины, отделяющей меня от собственных страхов.
Очнулась сидящей на диванчике со стаканом воды в руке. Надо мной, аккуратно придерживая за плечо, стоял сыскарь, а рядом, сжав сухими пальцами запястье, сидел секретарь. Именно его сочувственный взгляд был первым, на чем я смогла сфокусироваться.
– Простите, я… немного ушла в себя, – смущенно проговорила я, не зная, перед кем чувствую себя более виноватой, перед Разрушителем или незнакомым пожилым мужчиной.
– Ничего страшного, дитя, – мягко проговорил секретарь. – С Иллюзионистами такое часто там случается, – он кивнул на дверь императорского кабинета. – Не переживайте, госпожа, еще ни один от этого не умер и не повредился рассудком, скоро все восстановится. Уж очень надолго он вас у себя задержал. Обычно молодых Иллюзионистов старается побыстрее отпускать, – пояснил мужчина в ответ на мой удивленный взгляд. – Выпейте воды, там легкое успокаивающее и укрепляющее зелье, вам сейчас нужно.
Я кивнула и послушно осушила бокал. Глупо ожидать, что меня отравят в императорской приемной. Кому это надо?
– Спасибо, – пробормотала я. От воды ли или от зелья, но в голове действительно стало понемногу проясняться.
– Пойдемте? – осторожно предложил Разрушитель, галантно предлагая мне локоть. На гордость сил не было, поэтому я позволила себе маленькую слабость и с удовольствием приняла помощь, крепко уцепившись за сыскаря.
Мы двигались к выходу вполне уверенно – то ли мой спутник сумел запомнить дорогу, то ли и до этого неплохо ее знал. Присутствие рядом сильного мужчины естественным образом, на инстинктивном уровне, дарило ощущение защищенности и спокойствия. Очень неожиданного, учитывая личность этого самого мужчины. Рядом с кровниками такие ощущения привычны, но господин подполковник не относился к их числу. Более того, он был Разрушителем, магом самого зловещего и страшного направления. И тем более неожиданным оказалось для меня собственное доверие к практически постороннему человеку. Неужели та детская влюбленность не прошла даром? Или, может быть, я зря себя накручиваю, и сейчас мне хватило бы общества любого спокойного, уверенного в себе человека?
– Скажите, Дагор, а господин Тай-ай-Арсель был кровным родственником Его Величества? – задумчиво поинтересовалась я, когда тишина надоела. Сейчас мы двигались значительно медленнее, чем с генералом Олланом, и это радовало. За главой рода Берггаренов приходилось почти бежать, а скорость прихрамывающего сыскаря оказалась вполне комфортной.
– Насколько я знаю, да. А почему вас это интересует?
– Из-за странной силы Его Величества. Я не припомню за дором Керцем ничего подобного.
– Это не совсем врожденная способность, – слегка пожав плечами, ответил мужчина. – Точнее, какие-то специфические магические способности в императорской семье есть, но они имеют мало отношения к тому, с чем вам пришлось столкнуться. Эти силы проявляются только у правящей четы и наследника после официальной церемонии восшествия на престол. Какой-то сложный защитный механизм, на них нельзя воздействовать даже опосредованной магией и артефактами, только немного действует магия исцеления. Это создает определенные неудобства бытового характера, но имеет свои плюсы.
– То есть и императрица, и наследник вот так же воздействуют на окружающих?
– Значительно мягче, – качнул головой Разрушитель. – У Его Величества данное качество накладывается на характер и врожденное умение читать в душах и чувствах людей. Кажется, за столько лет он уже не просто чувства, но мысли начал видеть.
– Как ему, должно быть, одиноко и тяжело живется, – задумчиво проговорила я.
– Кто-то с вами не согласится, – тихо хмыкнул сыскарь. – Но вы поступили мудро, отказавшись от такого наследства.
– Мне кажется или моя мудрость вас разочаровала? – я, не удержавшись, покосилась на суровый профиль Разрушителя, но понять что-то по его вечно нахмуренным бровям не смогла. А через пару мгновений вообще поймала себя на мысли, что уже вполне откровенно и не совсем прилично любуюсь прямыми строгими чертами его лица. Что-то в нем было общее с так любимыми мной Берггаренами, надежная монументальность, что ли? Не люди, – неприступные скалы, безразличные к ударам стихии. Да и вообще, Дагор относился к числу мужчин, которых украшают шрамы. Не потому, что следы старых ран действительно могут быть красивыми, а просто потому, что они уравновешивают содержимое и внешний облик. Скала, рассеченная глубокими трещинами, смотрится естественней, чем идеально гладкий монолит.
– Скорее, в очередной раз удивила. – Он едва уловимо поморщился, а я поспешила отвести взгляд. – С Иллюзионистами с непривычки тяжело общаться. Сложно соотносить факты, поведение, способности и внешний облик. Постоянно качает от одного сложившегося образа к другому.
– С непривычки? А как же Пир? – озадаченно уточнила я и только после этого сообразила, что мой вопрос довольно бестактен. – Извините, это не мое дело, – поспешила одернуть себя я.
– Здесь нет никакой тайны. – Он пожал плечами. – Пирлан – это исключение, я знаю его с раннего детства, в нем не приходилось разбираться с нуля. А с Иллюзионистами кроме него я начал сталкиваться только последние пару лет, и приходится теперь узнавать много нового. Например, я никогда не думал, что влияние силы Его Величества на вас столь разрушительно.
– Мы… срастаемся со своей магией, со своими сказками с раннего детства. – Улыбка получилась довольно вымученная. – Незаметно оплетаем себя самих и окружающий мир чарами, и когда они начинают рассыпаться, рассыпается собственная личность. Это страшно, – вскользь глянув на собеседника, я неожиданно поймала прямой очень внимательный взгляд. Было в нем что-то непривычное. Понимание?
Коротко кивнув, мужчина первый отвел глаза, отпуская меня. Почему-то его взгляд сейчас оказывал почти гипнотическое воздействие, неуловимо похожее на воздействие императорской силы.
– А как он действует на вас? – освободившись от подавляющей воли Разрушителя, я встряхнулась и поспешила продолжить разговор.
– Да почти никак, – невозмутимо отозвался он. – Эта его сила очень близка роду магии и психологии Разрушителей, – сам того не заметив, подтвердил он мое смутное предположение. – Это в нашей природе, разбирать все на мельчайшие составляющие. Разбивать большое целое на элементы, будь то мысли, люди, чары или даже атомы вещества. Разрушать, – задумчиво проговорил мужчина, и я малодушно не рискнула заглядывать ему сейчас в лицо. Что-то болезненно-личное почудилось в этих словах, хотя прозвучали они невозмутимо и спокойно.
– Кажется, у нас с вами схожая проблема. Я тоже никогда раньше не сталкивалась с Разрушителями, и разобраться в вас довольно трудно, – неубедительно попыталась пошутить я, но сыскарь неожиданно поддержал мое начинание.
– Это проще. Мы как Материалисты, только наоборот, – хмыкнул он в ответ, и на душе слегка полегчало. Все-таки после того потрясения, каким для меня стал визит в императорский кабинет, тяжелые и серьезные темы для разговоров ничуть не способствовали обретению душевного равновесия.
– Господин следователь, а куда мы идем? – растерянно озираясь, опомнилась я. Местность была незнакомая.
– Я же обещал проводить вас домой, – пожал плечами он, после чего лицо мужчины вдруг приобрело растерянное выражение. – Тайр Яростный, я не сообразил! Вас ведь, наверное, нужно доставить в дом к генералу Берггарену?
– Пожалуй, да, иначе Хар с Бьорном меня убьют, а Пир добавит, – мрачно вздохнула я. Конечно, домой хотелось, но не ругаться же из-за этого с кровниками. Тем более я вынуждена была признать их правоту: мне сейчас не стоило оставаться одной в пустом доме.
– Разве что пожурят немного, – не согласился со мной Разрушитель. – Сейчас поймаем экипаж, и я вас отвезу.
– Но вам же, наверное, совсем не до того, много работы, – я тут же почувствовала себя виноватой. – Может, я доберусь сама?
– Нет. Я обещал проводить, – с той мужской категоричностью, перед которой я всегда опускала руки, заявил сыскарь. В таких случаях проще согласиться, чем объяснять, почему оппонент не прав. Согласиться, и в случае необходимости сделать все по-своему. Хотя сейчас мне совершенно не хотелось идти наперекор желанию Разрушителя доставить меня под крышу дома Берггаренов собственноручно, в целости и сохранности, пусть это желание и было продиктовано чувством долга.
Но согласиться или возразить я не успела – вообще ничего не успела. Меня вдруг накрыло волной дикого, животного ужаса, парализовавшего до кончиков пальцев. И тем страшнее было оттого, что ни одной внятной причины для такой эмоции я не видела.
Зато их явно увидел мой спутник. Мужчина грязно выругался, схватил меня повыше локтя и грубо затолкал в неглубокую декоративную арку, похожую на замурованную дверь. А потом я увидела то, чего никогда в здравом уме видеть не желала. Да и возможности такой не случилось бы, не явись ко мне за три дня до зимнего солнцеворота дор Керц собственной персоной.
Бой. Настоящий, насмерть, а потому короткий и совсем не зрелищный.
Вжавшись в обманчиво безопасный угол за спиной подполковника Дагора Зирц-ай-Реттера, я широко открытыми в ужасе глазами наблюдала, не в силах хоть как-то включиться в процесс. Да в любом случае не успела бы, слишком быстро все закончилось. Точнее, это потом я осознала, что быстро, а тогда каждая секунда казалась бесконечной.
Упираясь обеими ногами в землю, – он не стоял, он будто отталкивал брусчатую мостовую от себя, настолько ощутимое физическое напряжение читалось в монументальной фигуре Разрушителя, – он не смотрел на нападающих, появившихся с обоих концов улицы. Может быть, даже закрыл глаза, мне было видно только склоненную голову.
С усилием, медленно, тяжело, будто преодолевая нешуточное сопротивление, мужчина развел руки от плеч в стороны, упираясь в воздух широко раскрытыми ладонями, будто раздвигая невидимые стены. А потом по улице в обе стороны скользнуло зыбкое невесомое марево, какое бывает над песками в полуденный зной. По ушам ударил жуткий многоголосый срывающийся вой. Так не может кричать живой человек…
Этим звуком меня пробрало до самого позвоночника. Осыпались все наспех возведенные в императорской приемной щиты, навалились образы и воспоминания. Те, что были глубоко похоронены под иллюзиями и почти выбрались наружу под безжалостным взглядом Его Величества. Многоголосый предсмертный хрип оказался последней каплей, прорвавшей плотину памяти, и я захлебнулась из последних сил сдерживаемыми рыданиями.
– Лейла! – тревожно окликнул меня, оборачиваясь, Разрушитель. Подхватил за плечи, настороженно глядя серьезными карими глазами магографии в старой газете. И я окончательно сломалась под этим взглядом.
Судорожно вцепившись обеими руками в черное грубое полотно рубашки, уткнувшись лбом в широкую грудь, я рыдала отчаянно и безнадежно, как последний раз рыдала над эпитафией этого же самого человека, в сущности, совершенно мне чужого. Пыталась что-то сказать, но сквозь слезы не сумело протиснуться ни одно слово. Дагор же стоял, осторожно и растерянно придерживая меня за плечи, и явно не понимал, что делать дальше.
Потом мужчина то ли что-то вспомнил, то ли просто решился. Неловко обняв одной рукой, аккуратно прижал меня к себе. Тяжелая ладонь со странной неуверенной осторожностью легла на макушку, медленно скользнула вниз к шее. Чужое, но какое-то удивительно близкое тепло большого и сильного существа окутывало, отгораживало от всех бед и страхов надежней, чем все иллюзии, вместе взятые.
– Тихо, девочка, все уже кончилось, – еле слышно прошептал он. – Не плачь, все хорошо, – и снова тяжелая ладонь бережно приглаживает мои буйные кудри, уже не так нервно, увереннее. Наверное, потому, что эта мягкая отеческая ласка оказала на меня удивительное исцеляющее воздействие, буйная истерика с хрипами и подвыванием перешла в тихий исступленный плач, а потом и он сошел на нет, сменившись редкими отчаянными всхлипами.
Не знаю, почему Разрушитель не спешил меня отодвигать, наверное, боялся второй серии, и потому терпеливо ждал, пока я возьму себя в руки. А на меня после эмоционального всплеска навалились слабость и полное безволие. Сейчас мне было настолько спокойно и уютно, что я просто не могла заставить себя отстраниться.
Сколько мы так простояли, и простояли бы еще, пока у мужчины не кончилось бы терпение, неизвестно, но зыбкий островок покоя был разрушен извне.
– Оставаться на своем месте, руки держать так, чтобы… Дагор?! – Незнакомый сильный мужской голос вклинился в окружающую тревожную тишину требовательной скороговоркой, но сорвался нешуточным удивлением, опознав Разрушителя: – Тайр Гневный, да что тут у тебя произошло?! – Голос приблизился, а я попыталась собрать остатки силы воли и отстраниться. Получилось плохо.
– По-моему, это очевидно. – Над головой раздался полный сарказма тихий хриплый голос. – Я напал на группу мирно прогуливающихся вооруженных наемников и жестоко убил их всех. Хотел еще цинично осквернить останки, но отвлекся.
– Я скорее поверю в это, чем в то, что какой-то идиот попытался совершить на тебя покушение, да еще среди дня в километре от Полуденного дворца, – бодро расхохотался незнакомец. – Девушку-то отпусти, ты ее и так небось напугал до полусмерти, – фыркнул он, чем мгновенно вызвал во мне глубокую неприязнь. Потому что Разрушитель действительно перестал меня обнимать. Хорошо хоть, не шарахнулся в сторону как от чумной! Продолжая аккуратно придерживать за плечо, слегка отстранился, приподнимая второй ладонью мою зареванную физиономию, дабы заглянуть в лицо.
– Лейла? Как ты? – мягко спросил Дагор, внимательно меня разглядывая. Как будто что-то искал, но, не находя, очень удивлялся.
– Спасибо, – хриплым от выплаканных слез голосом проговорила я, неуверенно и смущенно улыбаясь. Истерика прошла, и теперь мне было очень неловко перед этим мужчиной; странная тенденция, почему-то я плачу только в его присутствии. Даже при кровниках такого очень давно не случалось. Да что там – давно? С того злополучного портрета в газете! Интересно, можно ли считать, что те слезы были тоже пролиты рядом с ним? – Извини, я… не плакса на самом деле, честно, просто все как-то навалилось разом, – виновато пробормотала, потупившись. Взгляд уткнулся в мятую и совершенно мокрую рубашку и мои собственные стиснутые руки. Я попыталась ослабить хватку, но пальцы свело судорогой. – Дагор, прости, я… – всхлипнула я, чувствуя себя круглой дурой. – Я руки не могу разжать, – еле слышно выдохнула, боясь поднять взгляд.
Рядом кто-то жизнерадостно захохотал, но смех внезапно оборвался. Не удивлюсь, если причиной тому послужил тяжелый взгляд сыскаря. А Разрушитель, шумно и как-то обреченно вздохнув, аккуратно, без видимого напряжения разжал мои дрожащие побелевшие пальцы. После чего, совершенно меня шокировав, не отодвинул, а с той же легкостью подхватил на руки.
– Ренар, ты тут один справишься? – обратился Дагор к незнакомцу.
– Да, конечно. Только вот… – уже знакомым голосом ответил тот, кого я сейчас с недоумением разглядывала.
Это тоже был Разрушитель. Правда, значительно моложе Дагора, наверное, мой ровесник. Но два Разрушителя рядом на улицах Амариллики – это ровно на два больше, чем я встречала за предыдущие двадцать пять лет жизни! Точнее, мельком я их, конечно, видела, но чтобы вот так, вблизи, разговаривать…
Они были чем-то неуловимо похожи. Не только одеждой, – а Ренар тоже был в черном, – но общими повадками, сложением, аурой силы. Да и внимательный тяжелый взгляд был у обоих, даром что у младшего Разрушителя он странным образом сочетался со вполне искренней жизнерадостной улыбкой и… оптимизмом, что ли! Показалось, что этот парень здорово похож на Фрея: яркая легкомысленная оболочка, скрывающая стальной характер. Разумеется, со скидкой на пугающую силу Разрушителя.
Вот только удивленное, даже скорее шокированное выражение, появившееся на его лице, смотрелось очень странно и неуместно. Не только меня, оказывается, удивил поступок сыскаря.
– Я буду в Управлении, у себя, – оборвал его Дагор.
– А…
– И госпожа тоже, – поморщившись, заверил Зирц-ай-Реттер. – Я возьму один из ваших экипажей.
– Да, конечно, – не стал спорить младший.
Дагор осторожно двинулся по улице. Я, уцепившись обеими руками за шею мужчины, повернула голову по ходу движения, пытаясь внимательно разглядеть сквозь пелену не высохших слез непонятные серо-бурые пятна в конце улицы, вокруг которых суетились люди. Но сыскарь вдруг строго и как-то нервно произнес:
– Не смотри. Не стоит это видеть, – весомо добавил он. – А лучше вообще закрой глаза.
Я хотела возразить, но вдруг вспомнила тот жуткий предсмертный вой, окончательно выбивший меня из колеи, и поняла, что спорить не буду. Более того, очень аккуратно выполню все рекомендации. Поэтому я молча зажмурилась и для надежности еще уткнулась лбом в шею мужчины, украдкой впитывая через это прикосновение его уверенность и силу. Мне было настолько хорошо и спокойно, что это казалось почти невозможным.
От маленьких радостей бытия отвлекло проснувшееся любопытство, подговаривающее нарушить просьбу Разрушителя и оглядеться, но в нос вдруг шибанул сильный, насыщенный запах, какой бывает в мясных рядах городского рынка к концу торгового дня. Перед глазами вновь возникли отдельные картины Безумной Пляски, и любопытство спряталось до лучших времен. Мне хватит собственных кошмаров, чтобы взваливать на себя еще и чужие.
– Вот и умница, – тихо пробормотал Разрушитель через несколько секунд. – Теперь можно открывать.
Послушавшись, я обнаружила, что мы завернули за угол, и мужчина собирается усадить меня в совершенно обычный на первый взгляд экипаж, только выкрашенный в яркий алый цвет.
– В Управление, – сообщил он возничему и присел рядом со мной.
– Что там произошло? – спросила я, тут же вцепляясь обеими ладонями в руку сыскаря. Чем, кажется, невероятно его удивила, но мне было плевать. Да, я вела себя странно, даже в какой-то мере неприлично, но сейчас стоило немного отдалиться от Разрушителя, потерять хотя бы незначительный физический контакт, и я чувствовала себя щепкой, которую затягивает водоворот уже знакомого страха и еще более знакомого одиночества. Я не хотела думать, как и почему Дагор вдруг стал для меня якорем в этой жизненной ситуации. Во всяком случае, не сейчас. Сначала нужно было успокоиться и хоть немного взять себя в руки.
– Вас интересует общая ситуация или… то, на что я просил не смотреть? – с иронией уточнил мужчина.
– Первое. А второе… если только очень-очень вкратце, – вздохнула я.
– Вас почему-то пытались убить, – огорошил Разрушитель, глядя со странной смесью сочувствия и легкой насмешки.
– Почему вы думаете, что именно меня? – недоверчиво нахмурилась я.
– Потому что если бы собирались убивать меня, подготовились бы гораздо тщательней. Ну, или покушение готовили просто клинические идиоты, – пожал плечами он.
– Но… зачем?! – потрясенно выдохнула я, пытаясь по лицу мужчины прочитать если не ответ на вопрос, то хотя бы признаки веселья. Я готова была скорее поверить, что Разрушитель издевается, чем в то, что меня действительно всерьез собирались убить. – И почему тогда они напали, даже когда увидели рядом вас?
– Зачем – очень хороший вопрос, и поискам ответа на него стоит уделить наиболее пристальное внимание. Увы, об этом я пока ничего не могу сказать. А «почему»… Возможны варианты. Во-первых, не думаю, что меня вообще все вокруг знают в лицо. Во-вторых, дремлющую силу мага сложно распознать до тех пор, пока она не раскроется. В-третьих, молодости свойственна самонадеянность, и они вполне могли решить, что втроем справятся. Ну и в-четвертых, вполне возможно, они предпочли самоубийственный риск докладу о провале.
– Так, может, они самонадеянно попытались убить именно вас, – верить в то, что моей жизни теперь угрожает настоящая опасность, категорически не хотелось, и я упрямо пыталась найти аргументы против.
Читать бесплатно другие книги:
