Комната смерти Дивер Джеффри

Глава 48

Они снова ехали по Саут-Уэст-роуд.

Том сидел за рулем микроавтобуса для инвалидов, который вез его, Пуатье, Пуласки и Райма в отель по той же дороге, по которой они вчера направлялись на мыс в заливе Клифтон-Бей, совершая туда противозаконный, едва не закончившийся трагически визит.

Солнце светило им в спину, поднявшись высоко даже для столь раннего часа, и растительность сияла зеленым, красным и ярко-желтым. Изредка попадались белые цветы, которые, как знал Райм, с удовольствием захотела бы увидеть Сакс.

«Мне тебя не хватает…»

Она разъединилась, едва он набрал в грудь воздуха, чтобы сказать то же самое. Мысль о подобном совпадении вызвала у него улыбку.

По пути они ненадолго остановились, чтобы забрать оборудование для сбора вещественных доказательств в криминалистическом отделении Королевской полиции. Оборудование оказалось весьма высококачественным, и Райм не сомневался, что Пуласки и Пуатье найдут в «комнате смерти» нечто такое, что поможет им бесспорно связать Барри Шейлса с убийством Морено и, возможно, найти ключ к личности Неизвестного пять дробь шестнадцать.

Вскоре подъехали к отелю — впечатляющему, но довольно угрюмому зданию в архитектурном стиле, который, как полагал Райм, можно было назвать «нуво колониаль». Том покатил Райма в ручной коляске ко входу, окруженному прекрасным садом.

Они вошли в вестибюль, и Михал Пуатье поздоровался с симпатичной девушкой за стойкой. Человек в инвалидной коляске вызвал у нее куда большее любопытство, чем полицейский, — в отеле в последние дни их наверняка видели немало. Одноэтажный отель выглядел доступным для инвалидов, но Райм предположил, что вряд ли тут бывает много гостей с ограниченными возможностями, готовых воспользоваться услугами пляжного клуба и поля для гольфа.

Управляющий был в данный момент занят, но девушка, не колеблясь, выдала им ключ-карточку от апартаментов под номером тысяча двести.

Пуласки, уже видевшийся с ней вчера, кивнул в знак приветствия и показал присланную Сакс по электронной почте фотографию Барри Шейлса. Но ни она, ни кто-либо другой никогда его не видели. Это практически подтверждало предположение Райма — в отеле восьмого мая был именно помощник Шейлса, Неизвестный пять дробь шестнадцать.

Вместе с Пуласки и Пуатье, несшими оборудование, все направились по указанному девушкой коридору.

Через несколько минут — отель был достаточно велик — Том кивнул в сторону таблички: «Апарт. 1200–1208».

— Почти пришли.

Они свернули за угол и внезапно остановились.

— Погодите, — пробормотал Пуатье. — Это еще что?

Райм смотрел на двустворчатые двери нужных апартаментов, «комнаты смерти». Место преступления должно было быть отмечено полицейской лентой со строгими запретами на вход посторонним и надлежащим образом опечатано.

Но таковым оно уже не являлось.

Двери были распахнуты настежь. Посреди комнаты стоял рабочий в запятнанном белом комбинезоне и валиком накладывал последний слой краски на стену над камином. На полу виднелись голые доски — ковер убрали. А все остальное — окровавленный диван, осколки стекла — бесследно исчезло.

Глава 49

Джейкоб Свонн ел прекрасно приготовленный омлет в кафе в Верхнем Вест-Сайде, на Сентрал-Парк-Уэст.

Он был в джинсах, ветровке (сегодня черной), кроссовках и белой футболке. Рядом стоял его рюкзак. В этом районе многие работали там, где не требовались костюмы и галстуки, а фиксированные рабочие часы не являлись нормой — в театрах, музеях, галереях. И естественно, в общественном питании. Свонн идеально вписывался в их среду.

Кофе, который Свонн прихлебывал, был горячим и не горьким. Толстый тост намазан маслом до того, как встретиться с нагревательным элементом, — единственный правильный способ. А омлет? Лучшего и пожелать нельзя, решил он. Чертовски хорош.

Яйца — один из самых коварных ингредиентов, способных сделать блюдо безукоризненным или превратить его в полную катастрофу, если ты неаккуратен или подведут условия, из-за чего яйцо затвердеет, свернется или осядет. Стоит капле желтка попасть в белок, который ты пытаешься запечь, — и весь твой десерт с меренгами летит к черту. И всегда есть шанс, что в идеальном овале начнут размножаться неприятные бактерии (в конце концов, скорлупа именно для того и предназначена, чтобы в ней рос зародыш).

Но эти яйца были взбиты в точности как надо — без особого старания, но и без примеси жидкости, — а затем поджарены при высокой температуре, после чего в нужный момент, не слишком рано, посыпаны свеженарезанным эстрагоном, луком и укропом. Окончательное блюдо в форме полумесяца, желтое с коричневым и белым, было хрустящим снаружи и слегка свернувшимся внутри.

Однако, несмотря на приятную еду, Свонна все больше раздражала Амелия Сакс, которая уже достаточно долго находилась в доме Линкольна Райма. Ей удалось изящно решить вопрос с телефонной связью, меняя каждые несколько часов предоплаченные мобильники — в их команде все теперь пользовались только ими — и подключив к стационарной линии в доме контроль прослушки. А его невозможно было преодолеть, не вломившись физически в центральный коммутатор.

Но поскольку Сакс возглавляла расследование, рано или поздно она должна была появиться.

Свонн подумал о ее напарнике, Райме. Помеха и впрямь оказалась серьезной. Ликвидация этого человека, его помощника и еще одного полицейского стоила его организации почти две тысячи долларов. Но парни с пристани все провалили. Они спрашивали, не хочет ли Свонн, чтобы они попробовали еще раз, но он велел им проваливать ко всем чертям с острова. Отследить их связь со Свонном и его боссом было крайне сложно, но возможно.

Он не сомневался, что ему еще представится возможность разделаться с Раймом. Тот уж точно не обладал достаточным проворством, чтобы ускользнуть от «кайсюна». Свонн выяснил, что при таком параличе, как у Райма, большая часть тела полностью лишена чувствительности. Его интриговала мысль, что Райм может просто сидеть без движения, глядя, как с него сдирают кожу, и истекая кровью, — но при этом не чувствовать боли.

Довольно-таки интересная идея — разделывать кого-то живьем.

Любопытно. Надо будет как-нибудь…

«А вот и наша красотка Амелия».

Она появилась вовсе не оттуда, откуда он ожидал, — из Г-образного тупика для доставки позади дома, неподалеку от которого был припаркован ее «форд-торино». Судя по всему, она вышла через главный вход со стороны Сентрал-Парк-Уэст и теперь шла пешком на запад по тротуару напротив кафе. Он надеялся подстеречь ее в тупике — в данный момент на улице было слишком много опаздывающих на работу пешеходов. Но рано или поздно он все равно застал бы ее одну.

Свонн небрежно вытер приборы и кофейную чашку, избавляясь от отпечатков, и заплатил, подсунув под тарелку десятку и пятерку, вместо того чтобы идти к кассе. Эти купюры он получил в виде сдачи от консьержа в отеле на другом конце города. Наличные из банкомата крайне легко было отследить, так что он поучаствовал в мелкой афере по отмыванию денег, оставив щедрые, но в пределах разумного чаевые.

Выйдя из кафе, он сел в свой «ниссан» и наблюдал за Сакс сквозь лобовое стекло. Она настороженно озиралась, хотя и не смотрела в его сторону — только туда, откуда мог появиться враг. Что интересно, она несколько раз бросила взгляд вверх.

«Зря беспокоишься, — подумал Свонн. — Оттуда пуля точно не прилетит».

Пока она искала ключи от машины, пола ее куртки отошла в сторону, и он заметил у нее на поясе «глок».

Машину он завел одновременно с Сакс, чтобы она не услышала звука его двигателя.

Когда ее «торино» рванул от тротуара, Свонн последовал за ней.

Жалел он лишь об одном — что ей суждено погибнуть от той самой пули, о которой он только что подумал. В нынешнем рецепте не могло быть и речи о том, чтобы обработать ее нежную плоть ножом «кайсюн».

Глава 50

Михал Пуатье разговаривал с управляющим «Саут-Коув инн».

— Но, офицер, я думал, вы знаете, — сказал высокий кучерявый мужчина в изысканном бежевом костюме, хмуря загорелый до красноты лоб. В речи его чувствовался легкий британский акцент.

— Знаю о чем? — пробормотал Пуатье.

— Вы же сами нам сказали, что мы можем вновь открыть номер, прибраться в нем и сделать ремонт.

— Я? Никогда такого не говорил.

— Нет-нет, не вы. Кто-то из вашего департамента. Мне позвонили и сказали, что номер можно освободить. Не помню, кто именно.

— Вам кто-то звонил? — переспросил Райм. — Не приходил лично?

— Нет, звонили по телефону.

— Когда это было? — вздохнув, спросил Райм.

— В понедельник.

Пуатье растерянно уставился на Райма.

— Я же четко распорядился, что место преступления должно оставаться опечатанным. Не могу представить, кто из наших мог…

— Ваши тут ни при чем, — сказал Райм. — Звонил наш неизвестный.

Естественно, поспособствовало и страстное желание управляющего избавиться от любых признаков происшедшего здесь убийства. Полицейские ленты в коридорах не добавляют популярности отелю.

— Прошу меня простить, капрал, — извиняющимся тоном проговорил управляющий.

— Где ковер, кушетка, осколки оконного стекла? — спросил Райм. — Прочая мебель?

— Полагаю, где-то на свалке. Понятия не имею. Мы пользовались услугами подрядчика. Они сказали, что из-за крови им придется сжечь ковер и кушетку.

Горящие кучи мусора…

— Сразу после убийства Аннет наш неизвестный делает один звонок, и — хлоп — от места преступления ничего не остается, — сказал Пуласки. — Если подумать, довольно-таки умно. И просто.

Воистину. Райм взглянул на девственно-чистую комнату. Единственным свидетельством преступления оставалось отсутствующее окно, затянутое пластиком.

— Если я могу чем-то помочь… — начал управляющий.

Не получив ответа, он удалился.

Том вкатил Райма в апартаменты, и, поскольку «комната смерти» не была приспособлена для инвалидной коляски, Пуатье и Пуласки помогли ему спустить ее по двум низким ступеням.

Комната была выкрашена в голубой и зеленый цвета — в некоторых местах краска еще не высохла. Размер ее составлял примерно двадцать на тридцать футов, две двери справа вели в помещения, похожие на спальни. Они тоже были пусты и подготовлены к покраске. Слева от входа находилась кухня.

Райм посмотрел в одно из оставшихся окон. Снаружи виднелся ухоженный сад, в котором доминировало дерево с гладким стволом высотой футов в сорок. Он отметил, что нижние ветви полностью срезаны и листья начинаются только футах в двадцати от земли. За садом, под покровом листвы, отчетливо виднелся злополучный мыс, откуда стрелял Барри Шейлс и где едва не погибли находившиеся сейчас в комнате.

Прищурившись, он взглянул на дерево.

«Что ж, думаю, у нас все-таки есть место преступления».

— Новичок! — позвал Райм.

— Да, Линкольн?

К нему подошли Пуласки и Михал Пуатье.

— Замечаешь что-нибудь странное?

— На редкость меткий выстрел. Слишком уж далеко. Да еще весь этот туман, сквозь который ему пришлось стрелять.

— Все это было понятно уже вчера, с другой стороны залива, — проворчал Райм. — Я не об этом. Замечаешь что-то странное в саду?

Молодой полицейский внимательно посмотрел в окно.

— Стрелку помогали ветки. Вернее, их отсутствие.

— Совершенно верно. — Райм повернулся к Пуатье, объясняя: — Кто-то срезал нижние ветви, чтобы ничто не мешало снайперу. Нужно обыскать сад.

— Хорошая теория, капитан, — покачал головой капрал. — Но нет. Это ядоносное дерево. Знакомы с таким?

— Нет.

— Оно вполне соответствует названию, так же как ядовитый дуб или сумах. Если его, например, поджечь, дым будет подобен слезоточивому газу. Если прикоснуться к листьям, можно оказаться в больнице из-за ожога. Это цветущие деревья, и они очень красивы, так что на здешних курортах их не вырубают, но подрезают все ветки, кроме самых высоких, чтобы никто случайно их не коснулся.

— Что ж, ошибся, бывает, — пробормотал Райм.

Он крайне не любил, когда терпела крах вполне надежная теория, а с ней — надежда собрать хоть какие-то улики.

— Сделай несколько фото, — сказал он Пуласки, — возьми образцы ковра сразу за дверью и образцы почвы с клумб перед входом, сними отпечатки с дверных ручек. Скорее всего, пользы от этого никакой, но раз уж мы здесь…

Райм смотрел, как молодой полицейский собирает образцы и складывает их в пластиковые пакетики, подробно записывая, где взят каждый из них. Затем Пуласки сделал около сотни фотографий и снял три скрытых отпечатка пальцев. Закончив, он сложил все собранное в большой бумажный пакет.

— Что-нибудь еще, Линкольн?

— Нет, — буркнул криминалист.

Поиски в «комнате смерти» и в отеле, вероятно, оказались самыми быстрыми в истории криминалистики.

В дверях появился еще один полицейский в форме, с очень темной кожей и круглым лицом. Он бросил на Райма восхищенный взгляд, — похоже, принадлежавший Михалу Пуатье экземпляр криминалистического справочника Райма стал популярен в Королевской полиции Багам. Или, возможно, его просто впечатлил сам факт, что он находится в одной комнате со странным копом из Америки, который с помощью ряда простых умозаключений превратил дело о пропавшей студентке в расследование убийства.

— Капрал, — почтительно кивнув, обратился он к Пуатье, держа в руках толстую папку и большую хозяйственную сумку. — Это от заместителя комиссара Макферсона — полная копия отчета об осмотре места преступления и фотографии вскрытия. И сами протоколы вскрытия.

Пуатье взял у полицейского папку, поблагодарил и кивнул в сторону сумки:

— Одежда погибших?

— Да, и обувь. И еще вещественные доказательства, собранные сразу после убийства. Но должен вам сказать, что, как сообщил мне администратор морга, многое пропало. Он не знает, каким образом.

— Не знает? — усмехнулся Пуатье.

Райм вспомнил, что по пути отсюда в морг пропали часы и другие ценности, так же как камера и диктофон Эдуардо де ла Руа.

— Мне очень жаль, капрал.

— Что-нибудь слышно насчет гильз? — спросил Пуатье, бросив взгляд в окно на мыс по другую сторону залива, где уже около часа работали водолазы и полицейские с металлодетекторами.

— Боюсь, что нет. Очевидно, снайпер забрал все гильзы с собой, и мы до сих пор не можем найти, где находилось его укрытие.

Пуатье пожал плечами:

— Имя Барри Шейлса тоже нигде не всплывало?

Пока они ехали сюда, Пуатье поручил оперативному отделу проверить, нет ли у таможни и паспортного контроля каких-либо сведений о въехавшем в страну снайпере, а также информацию по кредитным картам.

— Ничего, сэр. Вообще.

— Ладно. Спасибо, констебль.

Тот отдал честь, затем неуверенно кивнул Райму, повернулся и строевым шагом вышел за дверь.

Райм попросил Тома подкатить его ближе к Пуатье и заглянул в хозяйственную сумку, заметив в ней три завернутых в пластик пакета, к которым были прикреплены надлежащим образом заполненные регистрационные карточки. Неловко сунув в сумку руку, он извлек лежавший сверху небольшой конверт, в котором находилась пуля. Райм оценил, что калибр ее чуть больше, чем у самой распространенной снайперской винтовки, «лапуа» калибра триста тридцать шесть. Вероятно, это был набиравший популярность калибр четыреста шестнадцать. Райм осмотрел деформированный кусочек меди и свинца. Как и все пули, даже столь крупнокалиберные, она выглядела удивительно маленькой для того, чтобы вызвать столь жуткие повреждения и лишить человека жизни за долю секунды.

Он вернул пулю на место.

— Новичок, ты за них отвечаешь. Заполни пока карточки.

— Будет сделано, — кивнул Пуласки и написал на регистрационных карточках свое имя.

— Мы будем с ними крайне осторожны, капрал, — сказал Райм.

— Да ладно, я все равно сомневаюсь, что от этих вещдоков для нас будет какая-то польза. Если вы арестуете этого Шейлса и его напарника, вашего неизвестного, вряд ли ваш суд пришлет их нам обратно.

— И тем не менее это вещественные доказательства. Мы сделаем все, чтобы они вернулись к вам в неповрежденном виде.

Пуатье окинул взглядом пустую комнату:

— Мне очень жаль, что места преступления больше нет, капитан.

— На самом деле есть, — нахмурился Райм. — И предлагаю как можно скорее отправиться туда, пока с ним тоже что-нибудь не случилось. Подтолкни меня, Том. Поехали.

Глава 51

Он напоминал жабу.

Генри Кросс был приземист и смугл, а на коже у него виднелось несколько бородавок, которые, как считала Амелия Сакс, с легкостью можно было бы удалить. Его большую голову венчала копна черных волос. Жирные губы, широкие руки с неровными ногтями. В процессе разговора он то и дело брал толстую незажженную сигару и, сунув ее в рот, с энтузиазмом жевал. То еще зрелище.

— До чего же хреново, что Роберто умер. Хреновее и быть не может, — покачав головой, сказал Кросс.

В голосе его чувствовался легкий акцент, предположительно испанский. Амелия вспомнила, что, по словам Лидии Фостер, он прекрасно говорил на испанском и на английском, так же как и Морено.

Он был директором фонда «Школьные классы для Америк», который совместно с церквями занимался строительством школ и нанимал учителей в бедных районах Латинской Америки. Сакс вспомнила, что в этом участвовал и Морено.

«Хлоп-сюрприз…»

— Роберто и его «Движение за полномочия местных» поддерживали нас больше всех. — Кросс ткнул толстым пальцем в сторону фотогалереи на обшарпанной стене, изображавшей представительства фонда в Каракасе, Рио и Манагуа. Морено стоял, обнимая за плечи улыбающегося смуглого мужчину на стройплощадке. Оба были в касках. Им аплодировала небольшая группа местных.

— Он был моим другом, — пробормотал Кросс.

— Вы давно его знали?

— Где-то лет пять.

— Сожалею о вашей утрате.

Этой фразе учили в полицейской академии, но, когда Амелия Сакс произнесла эти слова, она говорила совершенно искренне.

— Спасибо, — вздохнул Кросс.

Небольшой темный офис находился в здании на Чемберс-стрит в Нижнем Манхэттене. Фонд был единственным местом из тех, где побывал Морено во время поездки в Нью-Йорк, которое Сакс сумела отследить благодаря чеку из «Старбакса», найденному в квартире Лидии Фостер. Проверив список посетителей офисов в здании, где находилось кафе, Амелия выяснила, что первого мая Морено побывал в фонде.

— Роберто нравилось, что мы не занимаемся благотворительностью. Мы называем себя распределителями ресурсов. Моя организация не просто раздает деньги нуждающимся. Мы финансируем школы, которые дают людям образование, помогающее выбраться из нищеты. Терпеть не могу тех, кто протягивает руку. Меня всерьез бесит, когда… — Кросс замолчал, поднял ладонь и рассмеялся. — Как и Роберто, я склонен читать лекции. Извините. Но я знаю, о чем говорю, сам прошел через многое и представляю, что такое жизнь в трущобах. В свое время я работал в судостроительной промышленности и в числе прочего заметил, что большинство людей готовы тяжело трудиться. Они хотят совершенствоваться. Но без хорошего образования это невозможно, а тамошние школы были, простите, тем еще дерьмом. Мне хотелось это изменить. Именно так я познакомился с Роберто. Мы открывали офис в Мехико, а он тогда был в городе, выступал перед местными крестьянами. И мы, можно сказать, нашли общий язык. — Толстые губы изогнулись в слабой улыбке. — Власть народу… Не такая уж плохая цель, надо сказать. Роберто делал свое дело, создавая мелкие предприятия, я — способствуя образованию.

И при этом он все равно выглядел скорее как владелец пуговичной фабрики в швейном квартале или личный адвокат по делам об ущербе здоровью, нежели директор фонда.

— Так вы по поводу тех наркобандитов, которые его убили? — рявкнул Кросс.

Яростно пожевав сигару, он положил ее в стеклянную пепельницу в форме кленового листа.

— Пока мы просто собираем информацию, — уклончиво ответила Сакс. — Мы выясняем, где он был во время последней поездки в Нью-Йорк, когда встречался в том числе и с вами. Не могли бы вы сказать, кого он еще посещал?

— Как он говорил — другие некоммерческие организации, три или четыре. Я знаю, что в некоторых из них ему требовался переводчик, — если это вам поможет.

— Он не упоминал, какие именно?

— Нет, он просто зашел оставить чек и выяснить насчет новых проектов, над которыми мы вместе работали. Ему хотелось, чтобы что-нибудь назвали в его честь — класс, не целую школу. Роберто был реалистом. Он жертвовал какие-то деньги, но вовсе не миллионы долларов, и понимал, что целую школу его именем никто называть не станет. Его вполне устроил бы класс. Но какого-то признания ему хотелось.

— У вас не возникло впечатления, будто он опасается за свою жизнь?

— Само собой. Роберто всегда опасался, что с ним что-нибудь случится. Он был из тех, кто говорит правду в глаза. — Кросс грустно улыбнулся. — Если он ненавидел какого-то политика или главу корпорации, он не боялся открыто сказать об этом в эфире или в своих блогах. Он называл себя посланником, голосом совести. И врагов у него было множество. Долбаные наркоторговцы, простите мой французский. Надеюсь, их ждет электрический стул, смертельная инъекция или что-то в этом роде.

— Он упоминал, что ему угрожают наркокартели или гангстеры?

Кросс откинулся в кресле и на мгновение задумался.

— Знаете… по имени он никого не называл. Но говорил, что за ним следят.

— Расскажите.

Кросс провел пальцем по скоплению родинок на шее.

— Он упоминал какого-то типа, который есть и вместе с тем его нет. Понимаете, о чем я? Будто бы тот преследовал Роберто на улице.

— Морено как-то его описывал?

— Белый мужик. На вид достаточно крутой. Все.

Амелия сразу же подумала о Барри Шейлсе и о Неизвестном пять дробь шестнадцать.

— Но было еще кое-что. Самолет. Это напугало больше всего.

— Самолет?

— Роберто много путешествовал. Он говорил, что замечал этот частный самолет три или четыре раза в разных городах, где бывал, — с небольшими аэропортами, где частный самолет легче заметить. На Бермудах, Багамах, в Каракасе, где он жил. В некоторых городках Мексики. Он говорил, что это странно, потому что самолет всегда оказывался там до его прибытия. Будто кто-то знал расписание его путешествий.

«Может, они прослушивали телефон Морено? Любимое развлечение Мецгера, Шейлса и Неизвестного пять дробь шестнадцать».

Кросс пожевал сигару.

— Знаете, почему он обратил на это внимание? Он говорил, что большинство частных самолетов белые. Но этот бы синим.

— Особые приметы, обозначения, номера?

— Нет, — пожал плечами директор фонда, — об этом он ничего не говорил. Но я тогда сразу подумал: преследовать кого-то на самолете? Что это может значить? Кто это мог бы быть? Подобное стоит кучу денег.

— Еще что-нибудь помните?

— Увы.

Амелия Сакс встала и пожала ему руку, подумав, что запутанный след, начавшийся с водителя лимузина, в итоге привел к достаточно веской, пусть и загадочной, улике.

«Синий самолет…»

Кросс вздохнул, глядя еще на одну фотографию, изображавшую его и Морено среди джунглей, в окружении радостных рабочих. Снова лопаты, снова каски, снова грязь.

— Знаете, детектив, мы с ним были хорошими друзьями, но, должен сказать, я так его до конца и не раскусил. Он всегда недолюбливал Америку, да что там — попросту ее ненавидел. И не переставал об этом твердить. Я даже сказал ему как-то раз: «Да хватит тебе, Роберто. С чего ты так невзлюбил единственную страну на земле, где ты можешь говорить такое, но тебя не пристрелят в переулке какие-нибудь эскадроны истины и никто не бросит тебя в тайную тюрьму посреди ночи? Успокойся». — С жирных влажных губ сорвался горький смешок. — Но он не желал слушать.

Глава 52

Страницы: «« « ... 1314151617181920 » ... »»