Комната смерти Дивер Джеффри

Глава 40

Порой люди удивляли Джейкоба Свонна.

Либо ты аккуратен во всем, либо нет. Либо ты тщательно очищаешь от копоти сковородку из нержавеющей стали с медным дном, либо нет. Либо ты готовишь суфле в точном соответствии с рецептом, следя, чтобы оно поднялось ровно на пять дюймов над краем формы, либо посылаешь его к черту и подаешь на десерт магазинное мороженое, которое якобы и со скандинавским названием, но произведено в Соединенных Штатах Америки.

Стоя над распростертой на полу задыхающейся Лидией Фостер, он думал об Амелии Сакс.

Ей вполне хватило ума уничтожить свой мобильный телефон (и он был действительно уничтожен, а не просто кастрирован, как выяснили его специалисты). Но потом она совершила ошибку, позвонив детективу Селитто из телефона-автомата всего в двадцати пяти футах от «Ява Хат». Ко времени ее звонка те же самые компьютерные гуру из штаб-квартиры сумели подключиться к этому аппарату и еще нескольким поблизости. (Хотя, естественно, официально они заявляли, что подобного делать не умеют, а даже если бы и умели, то никогда бы не стали.)

Иногда печь фирмы «Миеле» внезапно ломается — когда ты уже готов поместить в нее жаркое из баранины, — и приходится импровизировать.

Как и следовало ожидать, Лон Селитто сообщил Сакс, а также по неосторожности Джейкобу Свонну, подробные данные Лидии Фостер.

Свонн тихо перемещался по квартире, убеждаясь, что они одни. Вероятно, у него было не так уж много времени. Сакс говорила, что задерживается, но намеревалась вскоре позвонить или появиться. Стоит ли ее ждать? Следовало подумать. Естественно, она могла прийти не одна. Хотя у него был при себе пистолет, он считал пулю, в отличие от ножа, самым грязным (и далеко не столь приятным) способом решения проблем.

Но что, если Сакс все-таки явится одна? Возникало несколько вариантов.

Убрав нож, он вернулся к переводчице и, схватив за волосы и воротник блузки, швырнул ее в тяжелое кресло в столовой. Затем привязал ее к креслу проводом от лампы, отрезав его дешевым кухонным ножом — естественно, не «кайсюном». Он никогда им не пользовался даже для того, чтобы резать бечевку для обвязки мясного рулета, который готовил по любимому рецепту.

По лицу женщины текли слезы. Задыхаясь от удара в горло, Лидия Фостер вздрагивала и дергала ногами.

Джейкоб Свонн достал из нагрудного кармана «кайсюн» и извлек его из деревянных ножен. Охвативший ее ужас не становился сильнее — человека пугает лишь то, чего он не ожидает. А она наверняка ждала чего-то подобного.

«Мой маленький мясник…»

Он присел возле издававшей противные звуки и трясущейся Лидии.

— Молчи и не дергайся, — прошептал он ей на ухо.

Свонн вспомнил вчерашний день на Багамах, стоны Аннет на поляне возле пляжа, в окружении серебристых пальм и чинар, задыхающихся в объятиях оранжевых лиан.

Переводчица не до конца его послушалась, но слегка успокоилась.

— У меня есть несколько вопросов. Мне нужны все материалы о твоей работе с Робертом Морено. О чем вы разговаривали. С кем встречались. Но прежде всего — скольким полицейским ты уже говорила о Роберте Морено?

Его беспокоило, что кто-то мог ей позвонить после Амелии Сакс.

Лидия покачала головой.

Джейкоб Свонн положил левую руку на ее крепко привязанную к креслу кисть.

— Это не число. Скольким?

Она издала еще несколько странных звуков, а затем, когда он провел ножом по ее пальцам, прошептала:

— Никому.

Лидия бросила взгляд на дверь. Похоже, она считала, что сможет спастись, если будет тянуть время до прихода полиции.

Джейкоб Свонн согнул пальцы левой руки и приставил снабженный выемками край «кайсюна» к костяшкам. Острое как бритва лезвие опустилось к ее среднему и безымянному пальцам. Именно так держали ножи все серьезные повара, нарезая еду, — чтобы защитить кончики пальцев от грозящей им опасности. Когда режешь, нужно быть крайне осторожным. Ему доводилось несколько раз порезаться. Боль была неописуемой — в пальцах содержится больше нервных окончаний, чем в любой другой части тела.

— А теперь я спрошу еще раз, — прошептал он.

Глава 41

Поездка к снайперскому укрытию на мысу неподалеку от «Саут-Коув инн» заняла существенно больше времени, чем могла бы.

Михал Пуатье сообщил Тому замысловатый маршрут к Саут-Уэст-роуд — главной дороге, ведущей к месту их назначения. Нужно было проверить, не преследует ли их золотистый «меркурий». Пуатье заверял, что в машине не было офицеров Королевской полиции Багам, ведших слежку. Хвост имел отношение или к Морено, или к чему-то совершенно иному. Хорошо одетый и уязвимый американец в инвалидной коляске мог вызвать интерес воров.

Райм позвонил Пуласки, который все еще был в отеле, и сообщил, куда они направляются. Молодой полицейский продолжал ждать горничную, в надежде, что она имеет больше информации о снайпере, собиравшем сведения накануне убийства.

За аэропортом поток стал реже, и Том прибавил скорость, ведя микроавтобус по шоссе, описывающему плавную дугу вокруг острова. Они ехали мимо ухоженных жилых комплексов за высокими заборами, мимо хижин, с сохнувшим на веревках бельем и козами в загонах, мимо болот, а затем среди бескрайней массы лесов и зелени — национального парка Клифтон.

— Сверните здесь, — сказал Пуатье.

Том вырулил на проселочную дорогу, которая сворачивала вправо, ведя через широкие ржавые ворота, открытые настежь. Дорога шла вдоль узкой полоски земли, выступавшей на полмили в бухту Клифтон-Бей. Поднимавшийся на несколько футов над уровнем моря мыс был усеян деревьями, кустами и грязными проплешинами, а по краям его ограничивал пляж, местами каменистый, местами песчаный. Таблички на обочине предупреждали: «Купаться запрещено». Причина не объяснялась, но ядовито-зеленая вода выглядела крайне непривлекательно.

Они проехали дальше вдоль северного края мыса мимо предприятий, о которых Пуатье упоминал в ресторане. Сначала миновали мусорную свалку на пересечении безымянной дороги и Саут-Уэст-роуд. Там пылали костры и бродило около десятка человек в поисках чего-либо ценного. Следующей была компания по переработке шин, и наконец — металлообрабатывающий завод. Он представлял собой несколько невысоких сараев, столь непрочных, что, казалось, их сдует даже легкий ветерок, не говоря об урагане. Каждое предприятие было обозначено нарисованной от руки табличкой и огорожено забором, увенчанным колючей проволокой. По территории рыскали приземистые широкогрудые собаки, совершенно не похожие на песика, с которым Том сегодня делился обедом.

Над всем этим висели тяжелые облака желто-серого дыма, словно бросая вызов пытавшемуся развеять их ветру.

Когда Том преодолел очередной участок ухабистой дороги, справа вдруг открылся вид на залив с лазурной водой под ослепительно-голубым небом с густыми, будто клочья ваты, облаками. На отдалении примерно в милю виднелась узкая бежевая полоска земли и несколько зданий — «Саут-Коув инн» и окружающая его территория. Вот тут, на северном берегу мыса, может в сотне ярдов отсюда, устроил укрытие снайпер.

— Где-то здесь, — сказал Райм.

Том съехал на обочину и остановился. Он заглушил двигатель, и микроавтобус заполнили два звука: резкий ритмичный стук с металлозавода и негромкий плеск ударяющихся о камни волн.

— Прежде всего еще кое-что. — Пуатье достал из рюкзака какой-то предмет и протянул Райму. — Хотите?

Это был пистолет. «Глок», точно такой же, как и у Амелии Сакс. Пуатье проверил, что он заряжен, и передернул затвор, загоняя патрон в ствол. У «глока» нет предохранителя — чтобы выстрелить, достаточно нажать на спуск.

Райм уставился на пистолет, затем взглянул на Тома и взял «глок» в правую руку. Огнестрельное оружие никогда его особо не интересовало. Ситуаций, чтобы приходилось применять, по крайней мере в работе криминалиста, практически не возникало. Более того, Райм всегда опасался, что однажды ему придется вытащить пистолет. Не потому, что боялся убить нападавшего, но даже единственный выстрел мог безвозвратно загрязнить место преступления. Дым, взрывная волна, остатки пороха, испарения…

Все это было верно и здесь, но, как ни странно, Райма вдруг удивило ощущение силы, которое давало оружие, — в противоположность полной беспомощности, ставшей основой его жизни после несчастного случая.

— Да, — сказал он.

Хотя пальцы ничего не чувствовали, «глок», казалось, сплавился с его кожей, став частью новой руки. Райм тщательно прицелился из окна в воду, вспоминая тренировки по стрельбе. Считай любое оружие заряженным и готовым к стрельбе, никогда не направляй оружие на то, во что не готов послать пулю, никогда не стреляй, пока точно не видишь, что находится позади цели, никогда не клади палец на спусковой крючок, если не готов стрелять.

Будучи ученым, Райм неплохо умел стрелять, используя законы физики для расчета полета пули в желаемую цель.

— Да, — повторил он и убрал пистолет во внутренний карман пиджака.

Выйдя из микроавтобуса, они окинули взглядом окружающую местность: трубы и канавы, по которым сливались в океан отходы; десятки куч грязного ила, возвышавшихся будто гигантские муравейники; усеивавшие землю ржавые детали автомобилей, каких-то приборов и промышленных механизмов.

«Купаться запрещено…»

Это уж точно.

— Тут сплошной туман, а до отеля слишком далеко, — заметил Том. — Как он мог точно прицелиться?

— Я решил, что у него был какой-то особенный прицел. Адаптивная оптика или лазер.

Райм усмехнулся. Очевидно, капрал посвятил расследованию куда больше сил, чем говорил, и куда больше, чем предпочел бы заместитель комиссара Макферсон.

— Да и день мог быть более ясным.

— Тут никогда не бывает ясно. — Пуатье махнул рукой в сторону невысокой трубы завода по переработке шин, выплевывавшей ядовито-зеленый и бежевый дым.

Морщась от тошнотворного запаха тухлых яиц и жженой резины, они подошли ближе к берегу. Райм искал самое подходящее место для снайперского укрытия — хорошо спрятанное, с углублением, на которое можно было бы опереть винтовку. Таковых обнаружилось с полдюжины.

Их поискам никто не препятствовал — они были практически одни. По дороге подъехал пикап и припарковался на противоположной стороне. Водитель в мокрой от пота серой рубашке, разговаривавший по мобильному телефону, подошел к машине сзади и начал выбрасывать мешки с мусором в придорожную канаву. Наверное, на Багамах подобное вовсе не считалось каким-либо нарушением. Райм также слышал смех и крики по другую сторону окружавшего металлозавод забора, но во всем остальном они были предоставлены сами себе.

В поисках снайперского укрытия Тому и Пуатье приходилось идти, а Райму катиться по водорослям, грязи и песку. «Штормовая стрела» неплохо себя чувствовала на неровной местности. Пуатье и Том могли подобраться ближе к берегу, и Райм объяснил им, что искать: срезанные кусты, вмятины, ведущие к ровной площадке следы ног или ботинок. А также внимательно смотреть на песок — даже стреляная гильза оставляет отчетливый след.

— Он наверняка профессионал, — объяснил Райм. — У него мог быть треножник или мешки с песком, чтобы опереть на них винтовку, но он мог также воспользоваться камнями, после чего так их и оставить. Ищите необычно расположенные камни или поставленные один на другой. На таком расстоянии от оружия требуется абсолютная устойчивость.

Райм прищурился: едкий туман и ветер жгли глаза.

— С удовольствием бы нашел какую-нибудь пустую гильзу, — добавил он, однако сомневался, что снайпер оставил хотя бы одну. Профессионалы всегда собирали гильзы, поскольку те содержали множество информации об оружии и стрелке.

Райм все же всмотрелся в воду, думая, что, возможно, какую-нибудь гильзу выбросило туда. Море было черным и, судя по всему, очень глубоким.

— Неплохо бы сюда водолаза.

— Официально водолазов нам никто не даст, капитан, — с сожалением проговорил Пуатье. — Поскольку все это, естественно, даже не расследование.

— Просто экскурсия по острову.

— Именно так.

Райм подъехал ближе к берегу и посмотрел вниз.

— Осторожнее! — крикнул Том.

— Но я занимаюсь дайвингом — сказал Пуатье. Могу вернуться сюда и взглянуть, нет ли там чего на дне. Позаимствую подводные фонари на нашей береговой станции.

— В самом деле, капрал?

Пуатье тоже уставился в воду:

— Да. Завтра я…

Последующее произошло слишком быстро.

Можно сказать — молниеносно.

Услышав лязг подвески и кашель натужно работающего двигателя, Райм, Том и Пуатье повернулись, глядя на проселочную дорогу, по которой они только что приехали. К ним приближался золотистый «меркурий», в салоне теперь сидели только двое.

Райм все понял. Оглянувшись, он увидел мусорщика в серой рубашке, который перебежал через узкую дорогу и сбил с ног достававшего пистолет Пуатье. Оружие отлетело в сторону. Напавший быстро поднялся и с силой пнул тяжело дышавшего капрала в бок и в голову.

— Нет! — крикнул Райм.

«Меркурий» резко затормозил, и из него выскочили двое, которых они уже видели раньше: один с дредами и в желтой майке и его напарник ростом пониже, в зеленой футболке. Парень в зеленом вырвал телефон из руки Тома и ударил его в живот, отчего тот согнулся пополам.

— Нет! — снова крикнул Райм, хотя и понимал, что это бессмысленно.

— О’кей, — обратился человек в серой рубашке к своим напарникам. — Видите кого-то еще?

— Нет.

Естественно, именно потому он и говорил по телефону. Он приехал сюда вовсе не затем, чтобы выбросить мусор. Он ехал за ними следом и сообщил по мобильнику остальным, что их жертвы прибыли на место убийства.

Пуатье, задыхаясь, хватался за бок.

— Мы офицеры полиции из Соединенных Штатов, — решительно заявил Райм. — Мы работаем на ФБР. Не делайте себе хуже. Просто уходите.

Слова его не возымели никакого действия.

Человек в сером подошел к пистолету Пуатье, лежавшему в пыли в десяти футах от них.

— Стоять, — приказал Райм.

Тот остановился и, моргая, уставился на криминалиста. Остальные двое застыли, глядя на «глок» в руке Райма. Пистолет наверняка дрожал, но с такого расстояния он мог с легкостью послать пулю в туловище нападавшего.

— Ладно, ладно, мистер, — проговорил тот, поднимая руки и не сводя глаз с пистолета. — Не надо.

— Всем отойти назад и лечь лицом вниз.

Двое из машины взглянули на человека в сером.

Никто не пошевелился.

— Повторять не буду, — сказал Райм и представил, что сделает с его рукой отдача. Возможно, повредит сухожилия.

Но после выстрела ему требовалось лишь удержать оружие — остальные наверняка сбегут, после того как он прикончит главаря.

Он подумал об ордере на спецзадание. Ни следствия, ни суда. Самозащита. Забрать жизнь врага, прежде чем он заберет твою.

— Хотите меня застрелить, сэр? — Мужчина в серой рубашке вызывающе уставился на него.

Райму редко доводилось встречаться с противниками лицом к лицу. Обычно он их видел не на месте преступления, а в суде, где выступал в качестве эксперта со стороны обвинения. И тем не менее сейчас он спокойно смотрел в глаза человеку в сером.

Его напарник в желтой майке, с впечатляющей мускулатурой, сделал шаг, но сразу остановился, как только Райм направил пистолет на него.

— Эй, хорош, приятель… — произнес тот.

Райм снова навел «глок» на главаря, который не сводил взгляда с оружия, стоя с поднятыми руками.

— Что, правда? — усмехнулся главарь. — Вы готовы меня застрелить, сэр? Что-то сомневаюсь.

Он шагнул вперед на несколько футов, помедлил, а затем направился прямо к Райму.

Дальнейший разговор был лишен всякого смысла.

Райм напрягся, надеясь, что отдача не повредит результатам тонкой хирургической операции и что он сумеет удержать оружие в руке. Он послал указательному пальцу команду согнуться.

Но ничего не произошло.

Для нажатия на спуск «глока» — надежного австрийского пистолета — требуется усилие всего в несколько фунтов.

Райму, однако, не хватило сил, чтобы спасти своего помощника и полицейского, который рисковал жизнью, чтобы ему помочь.

Человек в сером продолжал приближаться, вероятно полагая, что Райму недостает силы духа выстрелить, хотя тот отчаянно пытался нажать на спуск. Еще большим издевательством выглядело то, что главарь подходил не сбоку, а шел прямо на нацеленное в его сторону дуло.

Мускулистая рука сомкнулась на пистолете и с легкостью вырвала его из пальцев Райма.

— Ну и болван же ты, приятель.

Напрягшись, он уперся ногой в грудь Райма и с силой толкнул.

«Штормовая стрела» откатилась на два фута назад и свалилась с каменистого берега. Подняв множество брызг, Райм вместе с коляской рухнул в воду, успев глубоко вдохнуть.

Вода оказалась не столь глубока, как он полагал, — своим темным цветом она была обязана грязи, химикалиям и отходам. Коляска погрузилась футов на десять и замерла на дне.

Чувствуя, как пульсирует кровь в висках и горят легкие, Райм вывернул вбок голову и схватил зубами тесемку брезентового мешка, свисавшего со спинки кресла. Он потянул ее вперед, и мешок оказался в пределах досягаемости. Тогда Райму удалось обхватить мешок рукой и расстегнуть зубами молнию, после чего, опустив голову, он нашарил мундштук переносного аппарата для вентиляции легких и крепко сжал его губами.

Глаза жгло от ядовитой воды. Щурясь, он пытался отыскать тумблер включения аппарата.

Наконец-то. Есть!

Щелкнул переключатель.

Вспыхнули огоньки. Машина загудела, и Райм вдохнул глоток чудесного сладкого кислорода.

Потом еще один.

Но третьего уже не было. Видимо, вода проникла в кожух, и устройство закоротило.

Огоньки погасли. Подача воздуха прекратилась.

В это мгновение Райм услышал другой звук, приглушенный водой, но вполне отчетливый. Собственно, даже два звука.

Выстрелы.

Они означали смерть его друзей — одного, которого он, казалось, знал всегда, и другого, с которым успел подружиться лишь в последние несколько часов.

Райм снова сделал вдох. На этот раз водой.

Он подумал об Амелии Сакс, и тело его обмякло.

Глава 42

Нет.

Только не это.

Около пяти часов вечера она припарковалась перед домом Лидии Фостер на Третьей авеню.

Сакс не могла подобраться слишком близко: улицу перегораживали машины полиции и «скорой помощи».

Логика подсказывала, что причиной этого не может быть смерть переводчицы. Сакс следовала за снайпером в течение последних полутора часов. Он все еще находился в конторе в центре. Амелия ушла лишь тогда, когда появилась группа наблюдения из спецотдела Майерса. Да и откуда снайпер мог узнать фамилию и адрес переводчицы, если все звонки шли со стационарных телефонов или предоплаченных мобильных?

Так говорила логика.

Однако инстинкт подсказывал совершенно иное: что Лидия мертва и виновата в этом Сакс, поскольку не сообразила, что преступников могло быть двое. Один, за кем она следовала по улицам центра Нью-Йорка, судя по образцу голоса тот самый снайпер, и другой — убийца Лидии Фостер, некто неизвестный. Может, напарник стрелка, наблюдатель из тех, чьими услугами пользовались многие снайперы. Или отдельный специалист, нанятый Шривом Мецгером, чтобы зачистить следы после убийства.

Быстро припарковавшись, Сакс бросила на приборную панель карточку нью-йоркской полиции и вышла из машины. Многоквартирный дом перед ней ничем не выделялся, только потеки на бледном фасаде — словно следы от слез плачущих кондиционеров.

Нырнув под полицейскую ленту, она поспешила к детективу, дававшему указания сотрудникам. Худощавый афроамериканец узнал ее, хотя они были незнакомы, и приветственно кивнул:

— Здравствуйте, детектив.

— Лидия Фостер? — Она и сама не знала, зачем спрашивает.

— Верно. Это как-то связано с вашим делом?

— Да. Его ведет Лон Селитто, под надзором Билла Майерса. А я на подхвате.

— Тогда не стану мешать.

— Что случилось?

Она заметила, что ее собеседник постоянно отводит взгляд, вертя в пальцах ручку.

— Должен вам сказать, картина еще та, — сглотнув, ответил он. — Ее пытали. А потом закололи ножом. Никогда такого не видел.

— Пытали? — шепотом переспросила Сакс.

— Срезали кожу с пальцев. Медленно.

Господи…

— Как он проник в квартиру?

— Она по какой-то причине впустила его сама. Никаких следов взлома.

Теперь Амелия все поняла, и это повергло ее в смятение. Неизвестный все-таки сумел подключиться к телефонной линии — вероятно, к той, которой она воспользовалась возле кофейни, — и выяснил детали насчет переводчицы. Затем он представился полицейским, предъявив поддельный жетон и сказав, что работает с Сакс, — он уже знал ее имя.

Разговор между Сакс и Селитто стал личным ордером на спецзадание для Лидии Фостер.

Амелия ощутила, как ее охватывает неудержимая злость на убийцу. В том, что он сделал с Лидией, — в той боли, которую ей причинил, — не было никакой необходимости. Чтобы выведать информацию у штатского, вполне достаточно угроз. Физические пытки лишены всякого смысла.

Если только ты ими не наслаждаешься.

Если не получаешь удовольствие оттого, что держишь в руках нож, делая точные и искусные надрезы.

— В связи с чем вас вызвали? — спросила Сакс.

— Этот урод так ее изрезал, что кровь протекла сквозь потолок. Соседи снизу увидели кровь на стене и позвонили в «девять-один-один». Квартира была полностью разгромлена, — ответил детектив. — Не знаю, что он искал, но он обшарил все. Не осталось ни одного нетронутого ящика. Как и компьютера или мобильного телефона. Он все забрал.

Документы о работе переводчицы с Морено. Вероятно, их уже отправили в шредер или сожгли.

— Криминалисты едут?

— Я вызвал команду из Куинса. Должны быть с минуты на минуту.

У Сакс хранился базовый набор криминалистического оборудования в багажнике «торино». Вернувшись к машине, она начала облачаться в голубой комбинезон, бахилы и шапочку. Нужно было незамедлительно браться за работу. С каждой минутой улик становилось все меньше.

И с каждой минутой монстр, который это совершил, удалялся все дальше.

Одетая, как хирург, Амелия Сакс прочесывала квартиру Лидии Фостер по классическому для криминалистов образцу: шаг от стены к стене, поворот, шаг чуть в сторону и назад. А потом все то же самое, только в перпендикулярном направлении.

Подобный метод поиска на месте преступления был наиболее тщательным, хотя и занимал много времени. Именно так осматривал места преступлений Райм, и именно этого он требовал от тех, кто с ним работал. Поиск, вероятно, составляет наиболее важную часть осмотра места преступления. Важны фотографии и видеозаписи, местонахождение стреляных гильз, отпечатки пальцев, пятна спермы, брызги крови. Но главное в работе криминалиста — поиск ключевых следов. «Мерси, мсье Локар». Приходится воспринимать окружение всем телом, принюхиваясь, вслушиваясь, щупая и, естественно, всматриваясь. Не отвлекаясь ни на секунду.

Именно этим и занималась сейчас Амелия Сакс.

Она не считала себя прирожденным криминалистом или ученым. Ее разум не был способен на столь прорывные умозаключения, какие удавались Райму. Но у нее имелось одно преимущество — эмпатия.

Когда они только начали работать вместе, Райм заметил у нее талант, которым не обладал сам, — способность проникать в разум злоумышленника. Осматривая место преступления, Сакс обнаружила, что сама может поставить себя на место убийцы, насильника, похитителя или вора. Подобное весьма утомительно, но ей приходили на ум нюансы, которых кто-то другой и не заметил бы: тайники, невероятные пути проникновения и бегства, места с хорошим обзором.

Именно там она находила улики, которые могли остаться скрытыми навсегда.

Прибыли криминалисты из Куинса. Но всей предварительной работой Амелия продолжала заниматься сама. Может показаться, что чем больше народу, тем больше улик будет найдено. Но это верно лишь для обширных территорий, например для мест массовых расстрелов. Когда работаешь в одиночку, меньше отвлекаешься. А если знаешь, что никто другой не заметит того, что ты упустил, приходится концентрироваться куда серьезнее.

Стоит также помнить еще об одной истине: у тебя есть только один шанс найти критически важную улику. Вернуться и попробовать снова ты уже не сможешь.

Пока Сакс шла через квартиру туда, где сидел, закинув голову, привязанный к креслу окровавленный труп Лидии Фостер, у нее вдруг возникло желание поговорить с Раймом, рассказать ему, что она видит, чувствует и думает. И снова, так же как и тогда в кофейне «Ява Хат», невозможность услышать его голос сдавила ее сердце холодными тисками. От Райма ее отделяла всего тысяча миль, но ей казалось, будто его больше нет.

Она снова невольно вспомнила об операции, намеченной на конец месяца. Думать об этом не хотелось, но невозможно было ничего с собой поделать.

Что, если он не перенесет операцию?

И Сакс, и Райм жили словно на краю пропасти: она — из-за склонности к быстрой езде и опасности, он — из-за состояния здоровья. Возможно, подобный элемент риска вносил в их совместную жизнь больше эмоций, еще сильнее сближая обоих. Обычно Сакс воспринимала это как данность. Но сейчас, когда Райм был далеко, а она обыскивала особо сложное место преступления с участием слишком много знавшего о ней убийцы, ее не оставляла мысль, что от вечного одиночества их отделял лишь единственный выстрел или удар сердца.

«Хватит, — резко подумала Сакс, может быть, даже вслух. — У тебя есть работа».

Оказалось, однако, что эмпатия в ней на этот раз не пробуждается. Идя через комнаты, она чувствовала себя писателем или художником, которому никак не является муза. Ни единой мысли не рождалось. Она даже не знала, кем был убийца. Последняя полученная информация сбивала с толку. Это сделал не снайпер, а скорее всего кто-то другой из специалистов Мецгера. Но кто?

Амелия не могла понять мотивов неизвестного. Если он хотел устранить свидетелей и помешать расследованию, то зачем эти жуткие пытки, точные надрезы ножом? Казалось, он не спеша сдирал с нее кожу. Взгляд Сакс упал на ошметки плоти под креслом, к которому была привязана Лидия. На кровь.

Чего он хотел?

Возможно, если бы ей подсказывал Райм, участвуя в работе по радио или видео, на нее могло бы снизойти озарение.

Но Райма не было, и проникнуть в душу убийцы пока не удавалось.

Сам поиск не занял много времени. Каковы бы ни были мотивы преступника, он предусмотрительно работал в перчатках, что было заметно по морщинистым следам на пятнах крови в тех местах, где он касался тела Лидии, срезая кожу. Он также избегал наступать в кровь, так что никаких явных отпечатков ног не наблюдалось, а электростатическая проверка не покрытого ковром пола не обнаружила скрытых следов. Амелия нашла несколько квитанций и заметок на самоклеящейся бумаге, засунутых в карманы висевших на двери ванной джинсов. Этим и ограничивались все документальные свидетельства, которые удалось собрать. Она осмотрела тело, вновь отметив чудовищные раны, небольшие, но точные, будто неизвестный сдирал кожу с пальцев жертвы, и единственное смертельное ножевое ранение в грудь. Вокруг раны виднелись синяки, будто он с силой мял пальцами ее плоть в поисках незащищенного костями доступа к сердцу.

Зачем?

После Сакс связалась по радио с коллегами, сообщив, что они могут подняться наверх для видео- и фотосъемки.

У двери она помедлила, в последний раз бросив взгляд на тело Лидии Фостер.

«Прости, Лидия. Я не подумала! Мне следовало сообразить, что он прослушивает телефонные линии возле кофейни. Следовало сообразить, что преступников могло быть двое».

Амелия пожалела, что не успела получить те сведения, которые могла предоставить эта женщина. Известные переводчице подробности и ее записи явно имели ключевое значение. Иначе зачем было столь жестоко ее допрашивать?

Она снова попросила прощения у Лидии Фостер за эту эгоистичную мысль.

Выйдя на улицу, Сакс сняла запятнанный кровью Лидии комбинезон и сложила его в мешок для мусора, затем, вымыв руки, проверила свой «глок» и огляделась в поисках возможной опасности. Она не увидела ничего, кроме сотни черных окон, темных тупиков и стоящих машин, но в любом из этих мест мог скрываться неизвестный, держа ее на прицеле.

Сакс уже собиралась повесить телефон на пояс, но помедлила. Ей действительно хотелось поговорить с Раймом.

Она нажала кнопку быстрого вызова на своем последнем мобильнике с предоплаченной картой — его номер. Сразу же отозвался автоответчик. Амелия подумала было оставить сообщение, но дала отбой, решив, что сама толком не знает, что сказать.