Комната смерти Дивер Джеффри

Глава 65

Шрив Мецгер провел рукой по короткостриженым волосам, вспоминая свой первый день после завершения службы в армии.

Какой-то штатский на улицах Буффало обозвал его скинхедом. И еще убийцей детей. Может, пьяный, может, пацифист, может, просто придурок. А может, и все вместе.

Мецгера тогда почти сразу окутал Дым, хотя в то время он еще не называл это Дымом — вообще никак не называл. Он сломал тому мужику как минимум четыре кости, прежде чем на него снизошло облегчение. Не просто облегчение — почти сексуальная разрядка.

Иногда, когда он дотрагивался до волос, к нему возвращалось это воспоминание — как и сейчас. Он помнил невидящий, слегка косой взгляд того типа, кровь, распухшую челюсть.

И еще он вспоминал того продавца кофе. Протаранить будку, ошпарить его, прикончить, не думая о последствиях. Лишь бы достичь наивысшего наслаждения.

«Помоги мне, доктор Фишер».

Но сейчас никакого Дыма не было. Мецгер пребывал в эйфории, получая информацию от разведки о действиях Рашида.

Террорист — цель следующего задания в очереди — в настоящее время встречался с человеком, поставлявшим бомбы картелю Матаморос. Мецгер все бы отдал, чтобы изменить ордер на спецзадание, включив туда и его, но тот был гражданином Мексики. Для получения разрешения на его ликвидацию требовались непростые переговоры с крупными шишками в Мехико и Вашингтоне. А с ними следовало вести себя крайне осторожно.

«Обсуждение бюджета идет полным ходом. Пока дискуссии. Решение завтра. Не могу понять, куда дует ветер…»

Ему снова позвонили, сообщая о полете БПЛА под управлением Барри Шейлса, находившегося на станции наземного контроля, в прицепе за окном Мецгера. Аппарат взлетел не с базы Хомстед, как во время операции по ликвидации Морено, но с территории филиала НРОС возле Форт-Худа в штате Техас. Он вошел в мексиканское воздушное пространство с благословения мексиканских федеральных служб — чего не было в случае с Морено на Багамах — и направлялся в безоблачном небе к цели.

Вновь зазвонил телефон. Увидев имя вызывающего, Мецгер напрягся и бросил взгляд на открытую дверь, сквозь которую виднелись руки что-то печатавшей Рут. Падавшие сквозь небольшое окно лучи солнца поблескивали на ее скромном помолвочном перстне и впечатляющем обручальном кольце.

Встав, он закрыл дверь и только после этого ответил:

— Да?

— Я нашел ее, — сообщил мужской голос.

«Никаких имен или псевдонимов…»

Ее.

Нэнс Лорел.

— Где?

— В следственном изоляторе, допрашивает подозреваемого. Не по этому делу, по какому-то другому. Подтверждаю — это она. Она сейчас там, практически одна. Следует ли мне?..

Фраза осталась незаконченной.

Мецгер помедлил, взвешивая плюсы и минусы.

— Да.

Он отключился.

Может, все-таки это наконец прекратится.

Он снова сосредоточился на Мексике, где вскоре должен был умереть враг государства. Шрива Мецгера прямо-таки распирало от радости.

Глава 66

— Где Нэнс Лорел? — спросила Сакс у толстой афроамериканки на пятом этаже нью-йоркского следственного изолятора.

Служащая тюремного департамента напряглась, бросив недовольный взгляд на жетон Амелии. Сакс решила, что повела себя несколько грубо, но виновата в том была скорее не она, а Нэнс Лорел.

— Кабинет номер пять. Сдайте оружие.

Она снова уткнулась в журнал «Пипл». В среде неких псевдознаменитостей разыгрывался скандал. А может, это были самые настоящие знаменитости, просто Сакс никогда о них не слышала. Ей хотелось извиниться перед женщиной, но она не знала как.

Вновь вернулась прежняя злость на Лорел, и Амелия, сунув «глок» в шкафчик, с силой захлопнула дверцу, вызвав неодобрительный вздох у хозяйки тюрьмы. Дверь с тихим жужжанием открылась, и Амелия шагнула в тускло освещенный коридор, в котором сейчас было пусто. Именно здесь заключенные, обвиняемые в серьезных правонарушениях, обсуждали свои дела с адвокатами и шли на сделки с прокурорами.

В воздухе стоял запах дезинфекции, краски и мочи.

Сакс миновала первые несколько кабинетов, все пустые. Заглянув в грязное стекло на двери кабинета номер пять, она увидела мужчину в наручниках и оранжевом комбинезоне, который сидел напротив Лорел за привинченным к полу столом. Из угла за ними наблюдал рослый охранник, чья наголо выбритая голова блестела от пота. Скрестив руки, он смотрел на заключенного, будто биолог, изучающий очередной образчик ядовитого, но мертвого насекомого.

Чтобы открыть самозапирающуюся дверь с любой стороны, требовался ключ. Сакс несколько раз ударила в дверь ладонью — вышло чересчур резко, поскольку все в кабинете вздрогнули и обернулись. Оружия у охранника не было, но его рука нырнула к перцовому баллончику на поясе. Увидев Сакс, он, судя по всему, признал в ней полицейского и расслабился. Заключенный, прищурившись, уставился на нее, и взгляд его сменился с удивленного на алчный.

«Преступление на сексуальной почве», — сделала вывод Сакс.

Лорел слегка сжала губы и встала. Охранник открыл дверь и выпустил заместителя окружного прокурора, затем снова запер дверь и занял прежнюю бдительную позу.

Женщины прошли в конец коридора, подальше от двери.

— Что-то новое насчет Мецгера или Шейлса? — спросила Лорел.

— Какой смысл меня спрашивать? — сказала Сакс. — Раз уж я тут вообще ни при чем?

— О чем вы, детектив? — бесстрастно поинтересовалась Лорел.

Амелия не стала начинать с новости об ее отстранении от дела, о чем ей только что сообщил Селитто, а решила изложить факты в хронологическом порядке.

— Вы убрали мое имя из всех заметок, из всех электронных писем. Вы заменили мое имя своим.

— Я не…

— Готовы на все, что помогло бы вам избраться в Законодательное собрание? Так ведь, депутат Лорел?

Сакс достала копию документа, найденного среди бумаг Лорел, и сунула листок ей под нос. Это было ходатайство о включении Лорел в список для голосования на выборах депутата Законодательного собрания Нью-Йорка от ее округа.

Зампрокурора потупила взгляд:

— Ах…

Попалась!

Но мгновение спустя она снова холодно уставилась в лицо Сакс, которая продолжила свою речь:

— Вы вычеркнули меня из документов, чтобы приписать все заслуги себе. Не ради ли них вы взялись за это дело, Нэнс? «Ваше» дело, кстати. Не «наше дело» или просто «дело». Вам нужны были серьезные обвинения, чтобы поднять шум в прессе. Вам плевать, что Неизвестный пять дробь шестнадцать пытал невинных женщин. Вам он не нужен. Вам нужны высшие правительственные чиновники, которых вы могли бы прижать к ногтю. И ради этого вы заставляли меня носиться по городу, откапывая все хорошее о Морено, что только можно было найти. А когда находилось что-то существенное, вы тут же его присваивали под своим именем, ставя себе в заслугу.

Слова ее, однако, нисколько не смутили зампрокурора.

— А мое заявление о выдвижении кандидатуры вам, случайно, не попадалось?

— Нет, да и зачем? Хватает и этого — ходатайства с подписями. — Сакс показала копию.

— Это лишь в поддержку заявления о выдвижении. Его все равно нужно подавать, — ответила Лорел.

У Сакс вдруг возникло знакомое тревожное чувство, что она, возможно, упустила что-то на месте преступления. Нечто весьма существенное. Она промолчала.

— Я не собираюсь баллотироваться.

— Но ходатайство…

— Да, ходатайство подавалось. Но я передумала. И не стала подавать заявление.

Сакс снова не нашлась что ответить.

— Да, — сказала Лорел, — я хотела выдвинуться на праймериз от демократов, но партия сочла мои взгляды чересчур догматичными. Я подала ходатайство о выдвижении в качестве независимого кандидата, но по прошествии некоторого времени отказалась.

Снова то же чувство…

Как ни странно, на этот раз Лорел отвела взгляд. Казалось, ей больше не по себе, чем Амелии. И плечи ее, обычно строго прямые, вдруг обвисли.

— Прошлой зимой я пережила очень тяжелый разрыв отношений. Он… в общем, я думала, мы поженимся. Да, я понимаю, не все и не всегда получается… но боль просто так не проходит. — Она стиснула зубы, и ее тонкие губы дрогнули. — Слишком уж это было мучительно.

Сакс вспомнила реакцию Лорел, когда та ответила на телефонный звонок в доме Райма.

«Она ранима, даже беззащитна…»

— Я решила попробовать нечто иное — выдвинуть свою кандидатуру, посвятить себя политике. Мне всегда этого хотелось. У меня есть весьма серьезные мысли насчет этой страны и роли правительства. Я была старостой класса в средней школе и колледже. Для меня это были счастливые времена, и, думаю, мне хотелось к ним вернуться. Но я решила, что окружной прокурор из меня лучше, чем получился бы политик. Это мое место, — кивнула она в сторону комнаты для допросов. — Знаете, кто тот человек? Сексуальный преступник. Он оказался здесь после того, как домогался трех учениц средней школы. У предыдущего прокурора не было времени заниматься делом, и тот собирался обвинить его в приставании к несовершеннолетним, на тратя лишнего времени и сил. Но я хорошо знаю таких людей, как этот подозреваемый. В следующий раз он изнасилует одиннадцатилетнюю девочку, а потом убьет. Я взяла это дело себе и намерена обвинить его в действиях развратного характера первой степени.

— То есть в тяжком преступлении, — сказала Сакс.

— Именно. И я этого добьюсь. Мой талант — именно подобные дела, а не политика. Моя задача — не давать ходу насильникам и людям типа Шрива Мецгера, которые скрываются за спиной правительства и делают что хотят, наплевав на Конституцию.

Судя по вырвавшемуся у нее ругательству, она действительно была вне себя от злости. Сакс подозревала, что это и есть настоящая Нэнс Лорел, которую редко можно было увидеть под застегнутым на все пуговицы костюмом, толстым слоем макияжа и выражениями типа «если вас не затруднит».

— Да, Амелия, я удалила ваше имя из заметок и писем. Но все это исключительно ради вас и вашей карьеры. Мне даже в голову не приходило, что вам хочется, чтобы ваше имя где-то упоминалось. Да и кому бы хотелось? — пожала она плечами. — Знаете, насколько опасно это обвинение? Оно может положить конец карьере, если хоть что-то пойдет не так. Вашингтон может отказаться от Мецгера и Барри Шейлса, бросив их на произвол судьбы. Но они могут устроить из этого и свой Геттисберг, пойдя в атаку против меня. И если это случится, а я проиграю в вопросе неприкосновенности — мне конец. Федералы надавят на Олбани, вынудив от меня избавиться, и прокурор штата им подчинится. В мгновение ока. Так будет с каждым, имеющим отношение к этому делу.

«Моему делу…»

— Амелия, мне хотелось по возможности вас прикрыть. Ни в одной записке не упоминается Лон Селитто. И Рон Пуласки тоже.

— Но кому-то из нас придется свидетельствовать в суде как эксперту, чтобы представить доказательства, — заметила Сакс и тут же поняла: — Линкольн.

— Он консультант, — сказала Лорел. — Его невозможно уволить.

— Я ничего этого не понимала, — выговорила Сакс. — Извините.

— Нет-нет, это я виновата. Мне следовало поделиться с вами.

Сакс почувствовала вибрацию телефона и взглянула на экран. Сообщение от Лона Селитто.

«Только что выяснил. Приказ об отстранении пришел из центра. Капитан Майерс считает, что ты скрыла правду о проблемах со здоровьем. Он получил медицинские данные от твоего частного врача. Я выбил тебе еще неделю работы по делу Морено. Но к 28 мая ты должна пройти полное обследование».

Значит, Лорел не имела к ее отстранению никакого отношения. К счастью, Сакс не успела выпалить все, что прежде думала по этому поводу. Но как Майерс добрался до ее медицинских данных? Она никогда не пользовалась страховкой от департамента и сама платила ортопеду — именно затем, чтобы никто в Большом доме ничего не узнал.

— Все в порядке? — спросила Лорел, кивая на телефон.

— Да, все хорошо.

В это мгновение в конце коридора раздалось жужжание. Дверь распахнулась, и вошел мужчина дет тридцати с небольшим, атлетического телосложения, в темном костюме. Он удивленно моргнул, увидев женщин в конце коридора, затем двинулся вперед, окидывая взглядом остальной коридор и пустые кабинеты.

Сакс провела здесь немало времени и знала многих служащих и охранников. И естественно, детективов. Но этого человека она никогда раньше не видела.

Возможно, это был адвокат сексуального извращенца. Однако, судя по выражению лица Лорел, она тоже его не знала.

Амелия снова повернулась к Лорел:

— Кстати, у меня есть кое-какие новости. Прежде чем я ушла, мы нашли след, ведущий к информатору.

— В самом деле? — Лорел удивленно подняла брови.

Сакс рассказала о сделанных туристом фотографиях пьющего чай человека, который предпочитал заменитель сахара и страдал желудком, о его недорогом костюме странного цвета, о его возможной связи с армией.

Лорел что-то спросила, но у Сакс сработал инстинкт, и она уже не слушала.

Вошедший не обращал внимания на комнаты для допросов. Судя по всему, он целеустремленно, хотя и настороженно, направлялся к женщинам.

— Знаете его? — прошептала Сакс.

— Нет, — ответила Лорел, и ее встревожило беспокойство Амелии.

В воображении Сакс разыгрался сценарий, который ей подсказывал инстинкт. Это не был Барри Шейлс — его фотографию они видели, — но мог ли это быть Неизвестный пять дробь шестнадцать? Сакс крайне осторожно вела себя с мобильниками, но кто знает, на что способна НРОС? Этот человек мог ее выследить, или, возможно, он следовал за Лорел. Может, он только что убил охранницу у входа и вошел сам.

Сакс быстро перебрала возможные варианты. У нее был складной нож, но, если это в самом деле Неизвестный, он наверняка вооружен. Она вспомнила жуткие ножевые раны на теле Лидии Фостер. И у него запросто мог быть при себе пистолет. Ей пришлось бы подпустить его поближе, прежде чем воспользоваться ножом.

Но он замедлил шаг и остановился далеко за пределами досягаемости ножа. Вряд ли Амелия сумела бы достать нож и напасть раньше, чем он начнет стрелять. Незнакомец перевел осторожный взгляд с одной на другую.

— Нэнс Лорел?

— Это я. Кто вы?

Отвечать на вопрос незнакомец не собирался.

Смерив Сакс быстрым оценивающим взглядом, он полез под пиджак.

Амелия приготовилась броситься на него, напрягшись и стиснув кулаки.

«Успею ли я схватить его, когда он вытащит руку, достать и раскрыть нож?»

Она присела и ощутила пронизывающую боль. Подумала, не подведет ли снова колено, как тогда в переулке, и не растянется ли она беспомощно на полу, позволив незнакомцу спокойно пристрелить или зарезать их обеих.

Глава 67

За мгновение до того, как прыгнуть, Сакс увидела в руке незнакомца вовсе не «глок» или нож, а конверт.

Нахмурившись, мужчина бросил взгляд на застывшую в странной позе Амелию, затем шагнул вперед, протягивая конверт Лорел.

— Кто вы такой? — настойчиво повторила зампрокурора.

Ответа снова не последовало. Вместо этого незнакомец сказал:

— Меня попросили передать это. Вам следует кое о чем знать, прежде чем действовать дальше.

— Действовать дальше?

Ничего не объясняя, он молча кивнул на конверт.

Зампрокурора извлекла единственный лист бумаги и внимательно его прочитала — судя по медленным движениям глаз, каждое слово. Амелии показалось, будто та стиснула зубы.

— Вы работаете в Госдепартаменте? — Лорел быстро взглянула на незнакомца.

У Сакс сложилось впечатление, что, хотя тот промолчал, ответ был положительным. Что все это могло значить?

Указав на документ, Лорел спросила, буравя взглядом служащего Госдепартамента:

— Это подлинник?

— Меня попросили передать заместителю окружного прокурора Лорел некий документ, содержание которого меня не интересует и мне неизвестно.

«Прекрасно сформулировано, — цинично подумала Сакс. — Райм бы одобрил».

— Вам ведь приказал Шрив Мецгер? — допытывалась Лорел. — Это подделка? Отвечайте на вопрос. Документ настоящий?

«Не интересует, неизвестно…»

Не сказав больше ни слова, незнакомец повернулся, будто обеих женщин для него не существовало, и ушел. В конце коридора он задержался, чтобы его выпустили.

— Что там? — спросила Сакс.

— В сведениях, которые мы получили от Фреда Деллрея, упоминалось, что Морено незадолго до убийства видели в американских посольствах или консульствах? Или возле них?

— Верно, — кивнула Амелия. — В Мехико и Коста-Рике. После того, как он улетел из Нью-Йорка второго мая.

Оглянувшись, она увидела круглое черное лицо охранницы, которая выглянула за дверь, целая и невредимая. Посетитель, очевидно, нисколько ее не побеспокоил. Охранница вернулась на свой пост и к своим знаменитостям.

— Если кто-то считал, что Морено собирался устроить теракт в посольстве, то он ошибался, — вздохнув, сказала Лорел и кивнула на письмо, которое держала в руке. — Он в самом деле искал посольство, но для того, чтобы в срочном порядке отказаться от гражданства Соединенных Штатов. Что он и сделал четвертого мая в Сан-Хосе, Коста-Рика. Отказ вступил в силу немедленно, но документы добрались до базы данных Госдепартамента только сегодня утром. — Она снова вздохнула. — Когда Роберт Морено умер, он был гражданином Венесуэлы, но не Штатов.

— Вот почему он говорил водителю лимузина, что не сможет вернуться в Америку, — кивнула Сакс. — Не из-за какого-то террористического заговора, а потому, что стал бы персоной нон грата и ему не разрешили бы въезд по иностранному паспорту.

Неуловимым движением Лорел достала телефон и взглянула на экран. Лицо ее никогда еще не казалось столь бледным.

«Зачем ей весь этот макияж?» — снова подумала Амелия.

Лорел нажала кнопку быстрого вызова. Сакс не видела, какую именно, но, естественно, особого значения это не имело. Девятку нажать не сложнее, чем единицу.

Отойдя в сторону, Нэнс с кем-то поговорила, а закончив, целую минуту продолжала стоять спиной к Сакс. Ее телефон зазвонил, и состоялся еще один диалог, более короткий.

После этого она вернулась к Амелии.

— Мой босс только что связался с прокурором штата в Олбани. Как бы Шрив Мецгер и его стрелок ни превысили свои полномочия, выдвигать против него обвинение нет никакого интереса, поскольку жертва — не гражданин Штатов. Мне приказано закрыть дело. — Она уставилась в пол. — Вот, собственно, и все.

— Мне очень жаль, — совершенно искренне ответила Сакс.

Глава 68

Сидя в прохладном полутемном доме в мексиканском городе Рейноса, аль-Барани Рашид закончил составлять список компонентов бомбы и протянул его Толстяку.

Именно так он мысленно назвал главного специалиста картеля по взрывным устройствам, когда тот вошел вразвалочку полчаса назад, весь в пыли и с немытыми волосами. Презрительное, но точное прозвище — мужчина в самом деле был весьма тучен. Чуть позже, правда, Рашид пожалел о своем мнении, которое сложилось о внешности и чистоплотности посетителя, поскольку тот оказался не только готов помочь, но и невероятно талантлив. Как выяснилось, именно он разработал несколько замысловатых взрывных устройств, примененных в Западном полушарии за последние несколько лет.

Сунув в карман список, составленный вместе с Рашидом, специалист сказал по-испански, что принесет вечером все детали и инструменты.

Рашид не сомневался, что оружие эффективно справится с задачей, убив регионального директора Управления по борьбе с наркотиками Барбару Саммерс и всех на церковном пикнике в радиусе тридцати футов. А может, и больше, в зависимости от того, сколько людей будет ждать в очереди к стойке с мороженым, куда предполагалось заложить устройство.

Рашид кивнул в сторону комнаты, где держали мексиканских заложников.

— Его компания собрала выкуп? — спросил он Толстяка.

— Да-да, все подтверждено. Семье уже сказали. Они смогут уйти сегодня вечером, как только будут переданы все деньги. — Он пристально взглянул на Рашида. — Всего лишь бизнес.

— Всего лишь бизнес, — задумчиво повторил Рашид.

Хотя на самом деле нет.

Толстяк прошел в кухню, где открыл холодильник и, к удивлению Рашида, достал оттуда не пиво, но два стаканчика греческого йогурта. Глядя на араба, он снял с обоих крышечки и съел содержимое пластиковой ложкой, стоя посреди кухни. Затем вытер рот бумажным полотенцем, бросил пустую упаковку в мусорную корзину и отхлебнул из бутылки с водой.

— До скорой встречи, сеньор.

Они пожали друг другу руки, и Толстяк вышел, переваливаясь с боку на бок в туфлях со стоптанными каблуками.

Когда дверь за ним закрылась, Рашид подошел к окну и выглянул наружу. Толстяк забрался в «мерседес», осевший на левый борт. Заворчал, оживая, дизельный двигатель, и черная машина, подпрыгивая, покатилась по дороге, оставив позади облако пыли.

Рашид еще десять минут стоял у окна. Никаких признаков слежки, никаких тревожных взглядов от проходящих мимо соседей. Никаких внезапно упавших на окна занавесок. Собаки вели себя совершенно спокойно, и никакой внезапный лай не выдавал присутствия неподалеку посторонних.

Из спальни послышались голоса и странный звук, который он сначала не опознал, становившийся то громче, то тише. Потом он понял, что это плачет ребенок, маленькая девочка. Ей сказали, что она вернется домой, но ей это не нравилось. Теперь ей хотелось остаться здесь, со своей плюшевой игрушкой, в своей кроватке, под своим одеялом.

Рашид подумал о родной сестре, которая вместе с двумя школьными друзьями погибла в Газе. Тогда она была немногим старше этой девочки. И даже не успела заплакать.

Отхлебнув еще чая, Рашид вернулся к чертежам, слыша горестные всхлипывания девочки, которые казались еще более душераздирающими из-за того, что их заглушали стены, — будто она была призраком, навеки запертым в пыльной могиле.

Глава 69

Словосочетание «комната смерти» намекало на нечто из фантастического фильма или операционный центр из сериала «24 часа».

Но станция наземного контроля Национальной разведывательно-оперативной службы напоминала скорее складское помещение в средней величины страховой компании или рекламном агентстве. Она располагалась в прицепе размером пятнадцать на сорок футов и делилась на два помещения. Со стороны парковки НРОС можно было войти в офисную часть. Вдоль стены стояли картонные коробки разных лет с загадочными надписями на них, некоторые пустые, некоторые с документами, бумажными стаканчиками или чистящими средствами. Центр связи, за которым в данный момент никого не было. Компьютеры. В углу — потертый серый стол с коричневым стулом перед ним, заваленный старыми неразобранными бумагами, будто секретарша устала искать для них подходящий ящик и попросту сдалась. Швабра, коробка с пустыми бутылками из-под витаминной воды, сломанная лампа на полу. Газеты. Электролампочки. Компьютерные платы. Провода. Журнал «Раннерс Уорлд».

В качестве украшения — карты Карибских островов, Мексики, Канады, Центральной Америки, Ирака, а также несколько плакатов Управления охраны труда, предупреждающих об опасности поднятия тяжелых грузов с согнутой спиной и употребления недостаточного количества воды в жару. В помещении царил полумрак: верхний свет включали редко, будто в темноте секреты хранились лучше. Впрочем, на запущенный вид офиса часто не обращали внимания, виной чему была вторая половина прицепа, пункт управления БПЛА, который был виден сквозь стену из толстого стекла.

Люди, подобные Барри Шейлсу, пилоты и операторы датчиков, обычно именовали пункт управления кабиной, что всех устраивало, хотя слово «дрон» не поощрялось. Возможно, «беспилотный летательный аппарат» звучало более замысловато или официально. И уж всяко данный термин был лучше с точки зрения пиара, чем тот, которым называли БПЛА управлявшие ими: ОСН, или «отморозки с неба».

Одетый в полотняные брюки и синюю клетчатую рубашку с коротким рукавом, худощавый Барри Шейлс сидел в удобном мягком кожаном кресле, больше похожем на кресло капитана Кирка из «Звездного пути», чем на сиденье в кабине реактивного самолета. Перед ним располагалась металлическая панель управления размером три на полтора фута, ощетинившаяся множеством ручек, кнопок, переключателей и табло, а также двумя джойстиками. Пока что он к ним не притрагивался — БПЛА Н-397 летел на автопилоте.

Полет под управлением компьютера на данном этапе исполнения ордера на спецзадание был стандартной процедурой, заключавшейся в доставке дрона в окрестности цели. Шейлса вполне устраивала роль второго пилота. Сегодня ему было трудно сосредоточиться — он продолжал размышлять над прошлым своим заданием.

Над тем, с которым НРОС настолько ошиблась.

Он вспомнил информацию о химических веществах для взрывного устройства Морено — нитрометане, дизельном топливе, удобрении — это должно было превратить штаб-квартиру нефтяной компании в Майами в дымящийся кратер. Информацию о яростных нападках Морено на Америку, призывах к атакам на граждан. Информацию о разведке, которую вел активист в окрестностях посольств в Мексике и Коста-Рике, планируя тоже отправить их к праотцам.

Они были так уверены…

И так ошиблись.

Не удалось избежать и сопутствующих потерь. Де ла Руа и охранника.

Главная цель программы НРОС «Дальнобойная винтовка» заключалась в том, чтобы минимизировать, а в идеале исключить такого рода потери, что было невозможно при стрельбе ракетами.