Пережить ночь Сейгер Райли

Интерьер. «Гранд Ам» — ночь

Чарли замерла на пассажирском сиденье, с ужасом думая о том, что попала в немыслимую ситуацию.

Возможно, она находится в машине с человеком, который убил Мэдди.

Человеком, который, вероятно, планирует убить и ее.

Человеком, который прямо дал ей понять, что такой сценарий возможен.

Чарли неотрывно смотрела в лобовое стекло на желтые лучи фар, прогонявшие последние клочки тумана, внезапно вспомнив, что Джош говорил ей раньше.

Он все еще там.

Он может знать, кто ты.

В следующий раз он может попытаться прийти за тобой.

Чарли зацепилась за слово «может».

У нее не было доказательств, что Джош — «убийца из кампуса». Только смутное подозрение, основанное на том, что он что-то сказал.

Нет.

Не что-то.

Он много всего наговорил. И это — повод его подозревать. Чарли уже знала, что Джош солгал ей и продолжает это делать. Количество лжи, которую он нагородил с тех пор, как они покинули «Олифант», вероятно, на порядок превосходило количество правды.

Это, конечно, не означало, что он — убийца.

В частности, это не означало, что он — человек, убивший Мэдди.

Это не кино. Это не «Тень сомнения». То, что она пыталась думать как киношная Чарли, не означало, что их ситуации схожи. В конце концов, фильмы — это обман. И в глубине души Чарли отлично это понимала, просто всегда забывала об этом, когда гас свет, жужжал проектор и цвет заполнял экран. Вот почему Чарли всегда так их любила. Они немного волшебны и заставляют сиять холодную, серую и унылую реальность.

Повседневность.

Это лучший способ описать рутинное существование с его бесконечным парадом каторжного труда и разочарований. В реальной жизни люди не начинают внезапно исполнять песню. Они не сражаются с космическими монстрами. И они, конечно, не садятся случайно в машины с серийными убийцами.

— Ты что-то притихла, Чарли, — сказал Джош.

Чарли лихорадочно пыталась сообразить, что ответить. Она не хотела, чтобы Джош догадался о ее подозрениях или страхе. Фильмы научили ее, что хищники могут почувствовать страх.

— Наверное… да…

— Ты ведь не злишься на меня, правда? Из-за зуба? Знаешь, я ничего такого не имел в виду. Это было не намеренно.

— Знаю.

— Значит, все нормально? — уточнил Джош.

— Все хорошо, — согласилась Чарли и мысленно перечислила все, что в Джоше было определенно плохо, например то, что Джош — его ненастоящее имя или что он солгал о работе в «Олифанте» и о том, как он узнал, что «убийца из кампуса» вырвал у Мэдди зуб после того, как зарезал ее.

Чарли украдкой бросила взгляд на Джоша, ища хоть какое-то сходство между ним и темной фигурой, которую она видела в переулке в ночь гибели Мэдди. Все, что пришло ей на ум, было в лучшем случае расплывчато. Может быть, они одного роста. Может быть, у них общая ширина плеч. Но это все предположения. Правда в том, что Чарли никак не могла определить, один и тот же это человек или нет.

Внутри машины становилось невыносимо жарко, однако Чарли по-прежнему мерзла. Ей начинало казаться, что из-за столкновения экстремальных температур она может растаять в любой момент. Ее кожа слезет. Органы превратятся в гель. Она исчезнет. Единственное, что останется — дымящаяся груда костей.

И зубы, конечно.

Чарли подозревала, что имелась причина, по которой игра Джоша в двадцать вопросов привела ее к этому ответу. Возможно, он пытался сказать ей, кто он и что сделал. Окольное признание. Либо предупреждение.

Нельзя было исключать, конечно, и такую возможность, что он ничего не имел в виду, хотя это было очень сомнительно. Вероятность того, что он заговорил о зубе случайно, была столь же ничтожна, как и того, что она осознанно согласится на поездку с убийцей Мэдди.

И все же существовали только два варианта. Либо Джош — безобидный болтун, нагородивший кучу лжи, либо он — человек, который жестоко убил ее лучшую подругу и еще двух женщин. Чарли не могла придумать другого сценария между этими противоположными полюсами.

Столкнувшись с такой неопределенностью, она понимала одно и только одно.

Ей нужно выбраться из этой машины.

Немедленно.

Внешне складывалось впечатление, что Джош не представлял реальной угрозы. Но это не казалось важным, не имело особого значения. Альтернатива была слишком рискованной, чтобы рассматривать ее. Лучше всего ошибиться в сторону осторожности. Быть умным, быть храбрым, быть осторожным.

А это означало не оставаться в машине с Джошем.

Они спустились в долину Делавэр в нескольких милях от границы с Пенсильванией. Туман полностью рассеялся, открыв ночное небо, пульсировавшее звездным светом, реку слева от них и три полосы асфальта, тянувшиеся к горизонту перед ними.

Чарли по-прежнему была полностью сосредоточена на шоссе впереди и никак не могла заставить себя взглянуть на Джоша даже на секунду. Но каждой клеточкой ощущала его присутствие. Он был огромен. Казалось, что он заполнял собой всю машину. Ровный ритм его дыхания был хорошо слышен. Игнорировать его вообще не представлялось возможным.

Сбежать от него тоже было невозможно, разве что выскочить из машины. К этой идее Чарли возвращалась все снова и снова. Ее правая рука продолжала сжимать дверную ручку, пальцы крепко обхватили ее, готовые к действию.

Чарли сделала бы это, будь она в полной мере уверена, что такой прыжок не станет смертельным. Но это определенно могло произойти. Шансы выжить — пятьдесят процентов. Может быть, даже меньше, учитывая, что сейчас на дороге много машин. По подсчетам Чарли, сзади четыре. Четыре машины, которые, возможно, не успеют свернуть с дороги, если она прыгнет; их шины прогрохочут по телу девушки, словно по лежачему полицейскому.

Все было бы по-другому, если бы они ехали по правой полосе. Тогда Чарли могла бы попытаться выброситься на обочину дороги, где трава немного смягчила бы ее приземление. Но Джош направил «Гранд АМ» на центральную, его вождение было таким же ровным, как и дыхание. Он уверенно удерживал машину меж линий разметки. Вел с допустимым превышением скорости на три мили. Делал все, чтобы не привлекать внимание других автомобилистов.

Одна из машин позади них поменяла полосу движения, сдвинувшись вправо. Ее маневр оставил яркое пятно в боковом зеркале со стороны Чарли.

Фары.

Становились больше.

Чарли повернулась на сиденье, чтобы получше разглядеть машину, приближавшуюся справа. Водитель явно был намерен в конце концов объехать их, хотя технически законно обгонять только слева.

Машина постепенно становилась все ближе, и Чарли вскоре даже заметила на крыше проблесковый маяк. Затем она увидела надпись на кузове автомобиля, прямо над передним колесом.

ПОЛИЦИЯ ШТАТА

Сердце Чарли бешено заколотилось. Полицейский подъезжал к ним. Словно по волшебству. Теперь все, что ей нужно было сделать, это привлечь его внимание незаметно для Джоша. Чарли прижималась лбом к окну, стекло холодило ее кожу.

— Ты в порядке, Чарли? — спросил Джош.

— Да, все нормально.

— Ты неважно выглядишь.

— Просто немного укачало в машине.

Теплое дыхание сопровождало шипящий звук в конце фразы. Соприкасаясь с окном, оно создало на стекле крошечный запотевший круг. Чарли смотрела на него, не мигая, пока он не исчез. Затем снова заговорила:

— Не волнуйся. Я не собираюсь блевать или что-то в этом роде. Это быстро проходит.

Матовый круг от ее дыхания появился снова, на этот раз на несколько бо`льшем участке. Чарли начала отсчитывать секунды до его исчезновения.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Девять.

Джош тоже заметил патрульного, потому что на мгновение нажал на тормоза, снизив скорость до регламентированной.

— Ты уверена? — не скрывал волнения он.

— Абсолютно.

Новое пятно растеклось по окну. Чарли снова считала.

Еще девять секунд.

Не так уж много времени. Но, вполне возможно, достаточно.

Она провел пальцем по стеклу, рисуя узор, какие-то несуществующие буквы.

Опять.

Чарли повернулась к Джошу, убедиться, что тот все еще смотрит на дорогу. Затем она возвратилась к окну, ее лоб прилип к стеклу, она пыталась проследить за продвижением полицейского. Когда передний бампер полицейской машины оказался параллельно заднему бамперу «Гранд АМ», она приступила к работе.

— Мне уже лучше, — сказала она. — Окно прохладное. Это помогает.

Сдвоенные выдохи на последних двух слогах создали круг, вдвое больший, чем предыдущие. Начался обратный отсчет.

Девять.

Чарли еще раз бросила взгляд на Джоша.

Восемь.

Она возвратилась к окну.

Семь.

Она повернулась всем телом, загородив Джошу обзор.

Шесть.

Она прижала кончик указательного пальца к стеклу и начала писать.

Пять.

Первая буква — это три быстрые черточки.

Четыре.

Еще одна буква, на этот раз одна длинная черта, за которой следуют три коротких всплеска.

Три.

И еще — два быстрых удара.

Два.

Последняя буква. Удар и удар.

Один.

Туман рассеивался, унося с собой слово, которое ей удалось нацарапать.

HELP[29]

— С тобой такое случалось? — спросила она Джоша. — Тебя когда-нибудь укачивало?

Круг тумана снова появился на окне, как и слово «HELP», написанное задом наперед, чтобы проезжающий мимо патрульный мог без труда его прочитать.

Когда полицейская машина приблизилась к ним, Джош еще раз коротко нажал на тормоза. Снижение скорости позволило полицейскому поравняться с ними. Какое-то мгновение они ехали бок о бок, и надежда в сердце Чарли колотилась еще сильнее, когда она видела полицейского за рулем. Он выглядит крутым. Бульдог с короткой стрижкой. И все, что нужно было Чарли, чтобы привлечь его внимание, — это дышать.

Если это не сработает, она закричит. Так громко, что он сможет услышать ее через два стекла.

Затем патрульный включит эти красивые красные и белые огни, и у Джоша не останется другого выбора, кроме как съехать на обочину, и Чарли сбежит. Ей было все равно, что Джош может оказаться безобидным, а она будет выглядеть глупо. В данный момент все, чего она хотела, — это выбраться из машины, избавиться от Джоша и ото всех сомнений и неуверенности, которые он нес с собой.

Чарли сделала вдох, собираясь с духом и, надеясь, что образующееся на стекле облачко тумана продержится секунд десять, а может, и дольше.

Она выдохнула.

Окно запотело, замутнив образ полицейского в соседней машине, начало формироваться слово, которое она нарисовала.

HELP

Джош снова нажал на тормоза. На этот раз сильнее. Достаточно, чтобы Чарли почувствовала, как инерция притянула ее к ремню безопасности, пока она наблюдала, как полицейский обгоняет их. Мгновение спустя полицейская машина штата проехала мимо. Сердце Чарли, которое секундой ранее бешено стучало, почти остановилось, а полицейский продолжал двигаться, его патрульная машина быстро удалялась.

Она упустила свой шанс.

И все потому, что Джош нажал на тормоза.

Он сделал это нарочно?

Еще один повод для сомнений.

Достаточный, чтобы усилить желание Чарли выбраться из машины любым возможным способом.

Ее рука снова опустилась на дверную ручку и сжала ее.

Боже, помоги, ей придется прыгать.

Прямо сейчас.

Хорошая новость заключалась в том, что шоссе сузилось до двух полос — вероятно, по этой причине полицейский штата обогнал их справа. У него кончалась полоса. И, возможно, Джош знал это, отсюда и торможение, сорвавшее ее план.

Чарли украдкой бросила взгляд на спидометр.

Теперь, когда патрульный превратился в спичечный коробок на горизонте, Джош увеличил скорость до шестидесяти миль в час.

Быстро. Слишком быстро для дороги впереди, которая проходила рядом с рекой Делавэр, огибала горный склон чередой крутых поворотов. И определенно слишком быстро для нее, чтобы выпрыгнуть из машины. Теперь она уверена, что должна это сделать. Но даже если она сможет пережить прыжок невредимой (что вряд ли удастся, на такой-то скорости), ей просто некуда будет бежать. С ее стороны возвышалась гора, поднимавшаяся высоко в ночное небо, рельеф которой и растущие на ней деревья были почти не видны. Со стороны Джоша тянулись встречная полоса шоссе, низкий каменный бортик, а затем река.

Чарли всегда нравился этот участок дороги — нравился своей дикой красотой, своим несоответствием месту. С его вершинами, и соснами, и широким пространством извилистой реки — он был уместен для западной части страны, никак не для границы между Нью-Джерси и Пенсильванией. Проезжая мимо с бабушкой Нормой или Робби, она опускала стекло, вдыхала свежий воздух, наслаждаясь пейзажем, который находила прекрасным в любое время года.

Но это всегда было днем. До сих пор она никогда не путешествовала по ущелью ночью. Темнота все меняла. Делала знакомое чужим. Невинное подозрительным.

Она задумалась, а вдруг то же самое происходит и в случае с Джошем, и просто ночь заставляет ее с подозрением относиться ко всему, что он делает, говорит и подразумевает? Может быть, все это будет выглядеть по-другому и менее угрожающе при свете дня?

Чарли сомневалась в таком раскладе. Ей продолжало казаться, что действия Джоша будут сомнительными в любое время суток.

Он не обращал внимание на то, что Чарли могла видеть на спидометре: они не сбавили скорость. Он вообще не проявлял к ней никакого интереса с тех пор, как за ними появился полицейский штата. И все же исподтишка наблюдал за ней. Чарли это чувствовала. Теплое покалывание, исходящее со стороны водителя, пока он проезжал очередной поворот. Когда он закладывал вираж, сосновый освежитель воздуха на зеркале заднего вида качался как мертвец на виселице.

Чарли крепче сжала дверную ручку, отчасти для того, чтобы не упасть, когда «Гранд АМ» будет проноситься по следующему крутому повороту, а отчасти на случай, если она все равно решит рискнуть и выпрыгнуть, несмотря на вероятность убиться. Склон горы находился очень близко к машине — это обстоятельство было столь же нервирующим, как и сам Джош, и, вероятно, более опасным. Каменные обломки усеивали узкую дорожную обочину. Встречались на ней даже остатки валунов, которые, упав со склона холма на землю, раскололись на куски.

Именно так выглядел бы ее череп, если бы она выскочила из автомобиля.

Осколки костей, валяющиеся среди камней.

Через несколько секунд они добрались до моста через реку Делавэр, и обочина уже перестала являться возможным путем к спасению. Там просто некуда было приземлиться. Имелись только тонкая полоска усыпанного гравием асфальта и бетонные перила моста. За ним, в десятках футов внизу, темная вода.

Выпрыгивать сейчас — однозначное самоубийство.

Впереди появился свет. Сигнальные огни, о которых Чарли совершенно забыла.

Площадка пункта оплаты.

Шесть киосков стояли в ряд, перегородив все западное шоссе по другую сторону моста.

Джош был просто обязан остановиться.

И когда он это сделает, Чарли заставит себя двигаться.

Пока «Гранд АМ» ехал по мосту, а огни пункта оплаты становились все ярче, Чарли прокручивала в голове план действий. Боевик, мысленно снятый ею.

Подождать, пока Джош притормозит.

Распахнуть дверь, прежде чем он полностью остановится.

Броситься бежать.

Из машины.

На следующую платную полосу.

Затем на следующую и следующую, и следующую.

Так она будет бежать, вопя во все горло, пока не остановится какая-нибудь машина, или пока ее не схватит оператор, принимающий платежи, или пока она не доберется до какого-нибудь безопасного места. Поблизости должны быть и другие дороги. Там, где есть дома, предприятия и зеваки, которые (как она надеется), придут ей на помощь. Платная площадка становится все ближе, подъезды к ней перекрывают хлипкие деревянные ворота, которые выполняют свою роль лишь символически. Машина запросто пробьет створку, и Чарли боится, что Джош может попытаться это сделать. Но он нажимает на тормоза, и стрелка спидометра резко падает с шестидесяти пяти до сорока пяти, двадцати пяти…

Чарли сжимает дверную ручку.

Ждет.

Ждет.

Ждет, пока машина замедлится до пятнадцати… десяти… пяти…

Теперь голос в голове Чарли кричит. Это может быть голос ее матери. Или Мэдди. А скорее всего, это даже сочетание того и другого. Их послание громкое и ясное. Беги сейчас же!

Тело Чарли напрягается. Подготовка к спринту.

Беги! Мэдди и мама продолжают кричать в ее голове. Сейчас же!

К ним присоединяется еще один голос.

Джош.

Он спокойно окликает ее с водительского сиденья.

— Чарли?

Интерьер. «Гранд Ам» — ночь

Чарли слышит музыку.

Первые аккорды песни, которую, как ей казалось, они уже слушали.

«Нирвана».

Come As You Are.

— Должно быть, это был чертовски хороший фильм, — произнес Джош.

Шок остановил руку Чарли. Она независимо от своей воли повернулась к нему лицом, хотя знала, что должна поступать наоборот.

Открыть дверь.

Бежать в безопасное место.

Но слова Джоша заставили ее остаться на месте, и она не могла удержаться от вопроса: «Что ты имеешь в виду?»

— Фильм в твоем воображении, — объяснил Джош. — Думаю, ты только что смотрела очередное кино.

Остановив «Гранд АМ» на стоянке у платной будки, он потянулся через консоль, его рука вторглась в пространство Чарли. На долю секунды ей показалось, что он вот-вот раскроет свою истинную природу. Ту, которую она начала подозревать несколько минут и миль назад.

Она даже вздрогнула в ожидании.

Однако Джош просто забрал свой бумажник с приборной панели. Если он и заметил реакцию Чарли (а он не мог ее не заметить!), то не подал вида. Он просто вытащил из бумажника пятидолларовую купюру, опустил стекло и кивнул оператору — полной женщине, подавлявшей зевок.

— Вы выглядите такой же усталой, как и я, — сказал Джош, источая очарование, когда вручал ей пятерку и брал сдачу. — Надеюсь, у вас есть с собой крепкий кофе.

— Да, — ответила та. — Он мне точно понадобится.

Джош аккуратно убрал деньги обратно в бумажник, затем засунул бумажник в задний левый карман брюк. Чарли наблюдала, как он это делал. Ее тело гудело от неуверенности. О чем это он говорил? В ее голове не было никакого фильма.

Или был?

Пальцы Чарли сжались на дверной ручке, словно призывая остальную часть ее просто потянуть за нее, просто выйти, просто уйти. Она не могла заставить себя сделать это. Ей нужно было понять, что имел в виду Джош.

— Смена только начинается? — продолжал он беседу.

— Да. Впереди долгая ночь.

— Надеюсь, для вас она закончится быстро.

Когда Джош поднимал стекло, Чарли испытала отчаянную потребность позвать эту женщину на помощь. Ее рот открывался, но она не знала, что сказать. Джош только что заявил, что она пережила фильм в своем воображении, и она понятия не имела, почему или что это могло означать. А теперь было уже слишком поздно — окно закрыто, машина снова в движении. «Гранд АМ» миновала ворота и выехала с платной площадки; когда машина набирала скорость, в зеркале заднего вида отражались огни.

Пятнадцать миль в час. Двадцать пять. Тридцать пять.

Еще до того, как они разогнались до пятидесяти пяти, любопытство взяло верх над Чарли. Она прочистила горло, пытаясь избавиться от страха, который покрывал ее язык коркой, словно высыхающая краска, и спросила:

— О чем ты там говорил?

— Ты опять была в кино, — повторил Джош. — Твои глаза были открыты, но выглядела ты полностью отрешенной.

В этом не было никакого смысла. Если Чарли видела фильм в своем воображении, то в ту секунду, когда он заканчивался, она понимала, что все происходило не наяву. Что это было не по-настоящему, хотя и казалось таковым. Такое чувство, будто тебя толкают в спину, когда ты засыпаешь в классе. Дезориентирующим бывает только тот крошечный промежуток времени, который требуется, чтобы сообразить, что случилось.

После того, как мысленный фильм заканчивался, она никогда, ни разу не считала, будто то, что она пережила, являлось реальным.

— И долго? — спросила она.

— Ну, какое-то время.

Чарли посмотрела на приборную панель, надеясь увидеть часы, которые поведали бы ей то, что Джош не смог или не захотел. Но их там не было. Ничего удивительного. В машине Мэдди тоже не было часов.

Только более крутые автомобили оснащены ими, вроде коричневого «Мерседеса», который нэни Норма унаследовала от одного из своих пожилых бойфрендов, скончавшегося два года назад.

— Мне нужно, чтобы ты назвал точное время, — потребовала Чарли.

— А это имеет значение?

Это было важно, потому что она, похоже, запуталась и не знала, что произошло на самом деле, а что было просто темной, извращенной фантазией, возникшей в ее голове. Фантазией, которая все еще продолжалась, хотя сомнения на этот счет у Чарли все же имелись. Она предполагала, что уже вышла из этого состояния. Хотя бы потому, что сию минуту все казалось удручающе реальным. Фильмы в ее голове обычно стилизованы. Тамошняя жизнь приукрашена. Сейчас же все было слишком тускло.

— Просто скажи, сколько времени это длилось, — попросила она.

Она поймала себя на том, что надеется услышать от Джоша невообразимую цифру. Достаточно большую, чтобы стереть все тревожные мысли. Ведь такое вполне возможно. Долгая поездка. В окно ничего не видно, кроме ночи. Скука поселилась в ней, как это случалось, когда она была ребенком. Ее мысли дрейфовали, превращая унылую поездку на машине во что-то захватывающее, что-то новое.

— Минут пять, — сказал Джош. Складывалось впечатление, что он просто сам выбрал это число, просто предположил, что оно ей понравится.

— Уверен?

— Может, шесть. Или дольше. Если честно, я не знаю.

Чарли пыталась понять, не нарочно ли Джош говорит столь неопределенно. Возможно, он сообразил, что допустил ошибку, упомянув о зубе, и теперь пытается скрыть это, сбивая ее с толку. С другой стороны, есть вероятность, что он действительно не знает, как долго она была погружена в свои мысли, и пытается помочь.

— Ты должен иметь хоть какое-то представление, как долго это продолжалось, — настаивала она. — Я все это время сидела рядом с тобой.

— Я не понимаю, почему ты задаешь мне все эти вопросы, — высказал Джош, уже начиная раздражаться. — Это было безостановочно с тех пор, как мы выехали на шоссе. Если бы я знал, что поездка обернется допросом, то не предложил бы подвезти тебя.

Это казалось по-своему полезным. Надеясь с помощью Джоша разобраться в своих видениях, Чарли спросила его: «Значит, я задавала тебе много вопросов?»

— Да. О моем отце, о том, где я вырос, и о моем чертовом рабочем графике.

Поскольку эта часть была на самом деле, то и все, что ей предшествовало, тоже. Включая водительское удостоверение Джоша, вызвавшее так много вопросов. Беспокойство нисколько не уменьшилось.

Оно все еще ощущалось.