Ванька-взводный Найтов Комбат
Седьмого ноября Ивана пригласили в Кремль, где ему была вручена медаль «Золотая звезда» и орден Ленина, вместе с большим количеством награжденных за бои на Курской дуге и при форсировании Днепра. Но после первого же тоста на застолье в честь награжденных к нему подошел офицер НКВД и попросил его подняться в кабинет Сталина. В приемной находился и Александр Евгеньевич.
– Присаживайтесь, Иван Иванович. Меня тоже вызвали, просили подождать.
Ждали не слишком долго начальника Генштаба, который и пригласил их пройти в кабинет. Поставленная задача поражала своей масштабностью, но «пропорции» были соблюдены. Глубина операции была точно такой же, как и летом, а войск на ее исполнение выделялось почти в полтора раза больше.
– Мы не собираемся почивать на лаврах летнего успеха. Мы продолжим гнать врага за пределы нашей Родины безостановочно. Как только позволят погодные условия, будет проведена намеченная операция по освобождению Режицы. 1-й, 2-й и 3-й Украинские фронты продолжат освобождать Правобережную Украину, и по мере успехов, будут отводить часть сил для пополнения в указанный район. Войска Первого Белорусского фронта примут непосредственное участие в операции. Ваша задача: обеспечить скрытную концентрацию войск на указанном направлении. Вы, генерал Артемьев, этот район хорошо знаете. Семь ваших дивизий уже готовы к переброске туда, но! В этом районе действует достаточно крупный отряд немецкого агента Боровца-Бульбы. Вам поручается его ликвидация, всего отряда. В противном случае замысел операции станет известен противнику. Времени у вас – сорок суток, максимально.
– Есть сорок суток, – ответил Иван и непроизвольно покачал головой. Установка была за гранью фантастики.
– Используйте все средства, генерал. Сил и средств у вас достаточно.
– Не совсем, товарищ Сталин. Во время Вяземской операции у нас работала эскадрилья таких самолетиков, с трехлопастным горизонтальным большим винтом. Взлетали почти с места и так же садились. Были вооружены тремя пулеметами, могли носить четыре бомбы и ракеты. Я просто не помню, как они назывались. Они могут долго летать на очень малой скорости. Вспомнил, Камов и Милев, один такой крупный, Камов, а второй чуть помоложе и более… Покричать любит. Говорили, что они – конструкторы этих машин, один – директор завода, второй – главный инженер.
– Я знаю этих людей, они недавно вернулись из эвакуации. Сколько машин требуется?
– Минимум четыре, лучше больше.
Верховный позвонил на 82-й завод и выяснил, что шесть вооруженных автожиров А7-ЗА существуют, но еще не прибыли в Москву.
– Подъедет генерал-майор Артемьев, пояснит задачу. Звоните в НКПС, выясняйте, где ваш груз. К приезду товарища Артемьева эти данные должны быть у вас. – Сталин повесил трубку, затем переключился вновь на Ивана, дополнительно озадачив его подготовкой самой операции, не ликвидации отрядов УПА-ПС, а операции трех фронтов.
– Об этом тоже не забывайте, и готовьте площадки для размещения всех дивизий.
Аудиенция была завершена, вместо небольшой вечеринки – поездка в Тушино. Буквально на пальцах Иван объяснил, что предстоит сделать под Ровно, и попросил прикрыть экипажи броней, насколько это возможно. Выяснилось, что эскадрилья не укомплектована, двигатели М22 давно не выпускаются, как и ракеты РС-82. Но груз нашли и присвоили ему «литер». Из Тушино, прихватив с собой одного из конструкторов, фамилия которого была не Милев, а Миль, прибыли на Центральный и вылетели оттуда в Овруч, где находился штаб 68-й армии, к которой «официально» были «подключены» все дивизии ВДВ, за некоторым исключением. Снабжение осуществлялось через нее. Удалось немного «поспать», покрутив на руке «часы», и почитать послевоенные откровения Боровца, написанные им уже в Канаде. На память Иван пока не жаловался, так что небольшой списочек «действующих лиц» и мест их дислокации у него появился. Согласовали с генерал-лейтенантом Руденко: базироваться в Ровно будем на полевом аэродроме 127-го ИАП, который и обеспечит прикрытие действий эскадрильи. Оставив Михаила Миля в штабе 6-го смешанного корпуса, сам Иван вылетел в Ракитное, где уже находились квартирьеры 7-й ГвДД и 18-й ГвПДП, с которым и предстояло начать проводить операцию. Задача, поставленная в Ставке, очерчивала 18 000 квадратных километров сплошных лиственных лесов, из которых требовалось выбить несколько тысяч «повстанцев», подчинявшихся польскому правительству в изгнании. На самом деле они никому не подчинялись, но декларировали, что они «повстанцы», и всей душой за западных «союзников». Вели постоянные переговоры с немцами, дабы те взяли их на «гособеспечение». Немцы отсюда были выбиты, бои идут за Луцком, но Ковель немцы успешно обороняют. Поставленная еще летом задача выйти на госграницу пока не выполнена: до нее примерно 80 километров. Положение осложняется тем обстоятельством, что часть местного населения запугана националистами, что «Сталин придэ – жинки станут общими, колхозными». А куча партизанских отрядов, которые созданы были здесь в 1942 году, расформированы и призваны в действующую армию. Подождать не могли!
127-й ИАП, кроме Ракитного, имел несколько подготовленных площадок, в том числе вокруг Борового. Это примерно центр интересующего его района. Иван встретился с представителями «Смерш» и командирами дивизий охраны тыла, которых также озадачил приказом Ставки. Но артиллерии эти дивизии не имели. Подтягивать пришлось 8-й Гвардейский самоходный полк, а затем привлекать 170-й артполк 37-й дивизии, имевший на вооружении новые гаубицы. Но перед этим в Ракитном появился генерал-лейтенант Крылов, новый командующий армией, и устроил всем потрясающий втык, ссылаясь на полученные от Верховного полномочия. 68-я стала пятой армией. Ивана несколько подвела обстоятельность, с которой он готовил операцию. Во-первых, в Ровно «текло» так, что приходилось только удивляться, что в этих условиях войска фронта сумели взять Луцк. Во-вторых, пришлось ждать, когда автожиры хоть немного забронируют, на это ушло десять дней. От снятия с должности его спасло то обстоятельство, что первую операцию по ликвидации отрядов Боровца подготовили именно на тот день, когда в Ракитном появился Николай Иванович Крылов, со своим видением проблемы. Он уже решил задействовать все силы 5-й армии, чтобы прочесать Сарнские леса. Пришлось звонить в Москву и получать «добро» от Верховного на исполнение задуманного. С опозданием на полтора часа операция началась.
Автожиры имели на борту радиостанцию и опытных офицеров-корректировщиков. Лес заранее был «разбит» на квадраты, а место дислокации основной базы повстанцев было известно Ивану еще по 1942 году: деревня Ленчин, к которой с двух сторон начали выдвигаться части 18-го парашютно-десантного полка. Два бронированных автожира буквально висели над колоннами, а еще два вели наблюдение за деревенькой. «Повстанцы» имели телефонную связь и контролировали обе дороги в село. Они активно грабили немцев в 42-м году, причем не убивая немецких солдат. Занимались чисто грабежом. В июне 1942-го ими был разграблен склад в Томашгороде, и телефонным кабелем они были обеспечены по самое «не хочу». База у них стояла полупустая, проживал отряд в Ленчине. При попытке отойти в лес они были атакованы нашими «штурмовиками», которые дополнительно вызвали из Коростыня штурмовой полк 16-й армии. Одновременно с началом операции были проведены аресты в шести городах Ровенской области. Помимо двух батальонов 18-го полка Иван задействовал две роты минеров с розыскными собаками. Первый батальон в Чапеле разделился: одна рота осталась проверять село, остальные повернули на восток, где по нашим данным находилась кратчайшая дорога к основной базе Боровца. Они ее заняли еще до подхода основной банды к этому месту. Две засады, оставленные Боровцом для прикрытия отхода, были уничтожены с воздуха. Ну, а бой с усиленным батальоном гвардейцев-десантников потрепанными подразделениями Повстанческой армии был проигран сразу, как вступили в соприкосновение.
Крылов прошелся и проехался по местам боев, в одном из трупов опознали Боровца. Пленных рядовых бандитов тут же погрузили в вагоны в Ракитном и отправили их на восток, а с выжившим комсоставом банды разбирался СМЕРШ. Причем в Ровно сам СМЕРШ основательно перетрясли, несколько человек там попали в «медовую ловушку», расставленную Боровцом. Боровец активно использовал молодых женщин, чтобы добывать информацию и у немцев, а теперь и у наших. Это у него было поставлено на поток. Из-за утечек Иван, а точнее его охранение трижды вступало в бой после визитов в Ровно. Впрочем, все это происходило в начальный период подготовки операции. Но против такой «подлянки», как патрулирование на малой высоте и скорости хорошо бронированных автожиров, противнику нечего было противопоставить. Отношения с двумя конструкторами удалось наладить быстро и сразу: их тему закрывали, не нашлось для автожиров ниши в войсках. Им написали, что годятся только для тыловой службы. Никто не верил, что за этими немного неуклюжими машинками будущее воздушно-десантных войск. Но как только дела с УПА-ПС пошли на лад, то, выполняя распоряжение Ставки не забывать об основной задаче, Иван перебросил за линию фронта 29-й парашютно-десантный полк, который сумел полностью остановить движение на железных дорогах в Ковель. Имея достаточно дальнобойный гранатомет, они вывели из строя огромное количество паровозов, наглухо отрезав группировку противника от снабжения. Снабжали боеприпасами и продовольствием полк именно эти шесть машин, причем ночью и с помощью радионаведения.
12 декабря Ковель был взят, а 15-го части Красной армии вышли на Государственную границу СССР и остановились. Используя радистов и радиостанции разгромленной украинской повстанческой армии, удалось слить дезинформацию об ударе под Рогачевым, и, что Первый Белорусский перешел к стратегической обороне на Ковельском участке фронта. Противнику показали отвод части сил и средств на восток. Командующий 4-й армией генерал Типпельскирх докладывал в Берлин: «Так как авиация и радиоразведка обычно безошибочно отмечали крупные переброски русских сил, можно было думать, что наступление с их стороны непосредственно пока не грозило. До сих пор лишь в одном случае были зафиксированы длившиеся в течение нескольких недель интенсивные железнодорожные перевозки в тылу противника в направлении района Луцк, Ковель, Сарны, за которыми, однако, не последовало сосредоточения вновь прибывших сил вблизи фронта. Русских беспокоила активность польских и украинских партизан, и они занялись карательными экспедициями». Немец – он и есть «немец»! По себе судит! Группа армий «Центр» на тот момент имела в своем составе не более 400 000 человек при 118 танках и 3,5 тысячи орудий, подтянутых к местам наиболее вероятного места прорыва. В течение трех месяцев войска фронта соблюдали радиомолчание, и немцы не смогли определить, что под Ковелем сконцентрированы огромные силы.
2 января 1944-го началось общее наступление трех Белорусских фронтов на восточной стороне «белорусского балкона». Войска фронта окружили и взяли Бобруйск, а Иван, как сидел под Сарнами, так и продолжал принимать дивизии. Одиннадцать суток сплошного нервяка, пока не дали команду десантами взять Пинск, Лунинец, Туров и Житковичи. Немцы же перебросили все силы на юг, чтобы остановить наступление Украинских фронтов и стратегических резервов не имели. У немцев возникла паника, так как в тылу у них оказался 5-й тяжелый танковый корпус прорыва, для которого были заготовлены бревна и выложены гати, чтобы оказаться в Пинске и двинуться на Кобрин и Брест. Немцы сманеврировали частью сил, сняв их из-под Ковеля. И в этот момент началась главная часть операции: Рокоссовский прорвал фронт здесь и двинулся к Висле, вдоль Буга, и на напрямую на Варшаву. Форсировал с ходу Буг и, фактически не встречая сопротивления, ворвался в Варшаву, причем пустив вперед 1-ю армию Войска Польского. Войскам фронта понадобилась всего одна неделя, чтобы оказаться у Королевского замка в Варшаве. Прагу и другие предместья Варшавы на правом берегу реки брали позже, после разгрома танковой дивизии «Герман Геринг» под Сельдцом.
Но полонез Огинского, в обработке АК, фальшивя на каждой ноте, поляки попытались сыграть. Однако валторн не было, скрипки за столько лет рассохлись и фальшивили. Плюс их план предусматривал, что немцы сами оставят Варшаву, их здесь было примерно 18 000, но это была сборная солянка из шести дивизий, и у АК будет двое суток, чтобы «создать законное правительство» и заблокировать районы компактного проживания членов АК баррикадами, куда не пускать русских. Однако еще в ноябре 1943-го мы получили карт-бланш на разоружение любых вооруженных формирований в Польше любыми методами. В Люблине четвертый день функционирует правительство Польши, признанное всеми союзниками. Так как 2-я гвардейская танковая и передовые части 8-й Гвардейской армий с ходу вступили в уличные бои, то никаких «двух суток» у АК не оказалось. Наращивание сил и средств шло по ускоренному графику. Первая армия ВП чуточку тормознула у Мокотува, но это не помешало подходу дополнительных сил и средств. Иван ехал в «Додже %» и обратил внимание на то, что вдоль шоссе, парами, тройками и четверками, следуют молодые люди и девушки, направляясь в центр города. В Мокотуве у них ничего не получилось, меняют дислокацию. Иван вызвал по радио штаб операции: в нарушение всего и вся, в город прямо сейчас входили две дивизии войск охраны тыла, которые обычно держатся на удалении 50-100 километров от линии фронта, но без них никак. Плюс идет беспрецедентная радиоигра, пеленгуются все радиостанции в городе. Штаб операции сообщил, что на площади у Маршалковской уже развернут блокпост.
Как только двинулись по Маршалковской, так произошел «вопиющий случай», как его попытались позже представить «акаковцы». Командир ИСУ-152 увидел группу мужчин и женщин, сооружающих баррикаду на одной из боковых улиц уже освобожденной части польской столицы. Баррикада позволяла вести огонь в кормовую часть «зверобоя». Старший лейтенант мгновенно подал команду на разворот, и шестидюймовый снаряд с 50 метров воткнулся в кровати, сетки и прочую дребедень, натасканную из соседних домов. Снаряд срикошетировал от каменной брусчатки, ушел вверх и там взорвался чуть выше уровня чердаков.
Старлей очень популярно изъяснялся, тем более что с собой он взял монтировку, и паре мужиков от него перепало железякой.
– Поленья зло…чие! Полетать захотелось? Увидим еще подобную х…ню, поставим на удар, и ваши кишки разлетятся на пару кварталов. Ты меня, П…К, понял? В городе – две армии, и стрелять в спину не позволим. Вмиг на небеса отправим.
«Народная дипломатия», без всяких переводчиков. Все всё поняли: злить артиллеристов не стоило. Бур-Комаровский связался с немцами и договорился о встрече, которая закончилась большой неожиданностью: генерал-лейтенант Франек и полковник Бур-Комаровский были взяты в плен во время встречи на конспиративной квартире. Контрразведка сработала просто идеально. Сепаратные переговоры с врагом никогда и никем не приветствовались. Они поставили АК в один ряд с гитлеровцами.
Большинство воздушно-десантных дивизий получили приказ на переформирование и начали убывать в тыл, но их командующему приказа на отход не давали. Рокоссовский поручал ему проведение небольших операций с целью улучшить положение частей на фронте и основным направлением для него стала зачистка тылов фронта от агентуры противника, остатков окруженных войск и ликвидация отрядов АК. Использовали для этого всё ту же 7-ю ГВДД, которая пополнялась из учебного центра в Подмосковье, в резерв ее не отводили, так как больших потерь дивизия не понесла. В самих ВДВ полным ходом идет переход на бригадный принцип формирования, уже второй раз. Приказ прошел «мимо» Ивана, его уведомили «рабочим порядком», что значительно уменьшило желание лететь в Москву и подготавливать войска к новым десантам. Бригады дополнительно получали тяжелое вооружение, и они превращались из воздушно-десантных в стрелковые, так как доставить «усиление» в точку высадки было невозможно: не было ни транспортных самолетов для этого (ТБ-3 к тому времени уже практически закончились: были сбиты, находились на длительном капитальном ремонте, который никто не спешил делать, или стояли брошенными из-за отсутствия запасных частей), а многокупольные парашютные системы отсутствовали как класс, тем более что никто в мире не делал тогда широкофюзеляжных самолетов. Но «с самым молодым генералом» никто не собирался советоваться по этому поводу. Его держали в стороне от развития воздушно-десантных войск. «Сиди, себе, под Варшавой и не дергайся!»
Вот и приходилось ежедневно, одной дивизией, решать малые оперативные проблемы в достаточно неспокойном месте. Иван не бухтел: Сталин и несколько маршалов «продавили» его на эту должность, и даже проведение вновь двух успешных операций дивидендов пока не принесло. Скажи спасибо, что позволяем тебе одной дивизией распоряжаться! И этого многовато для твоего возраста. И лишь когда 7-я дивизия ВДВ совершенно неожиданно для всех захватила еще один плацдарм на левом берегу Вислы в Бромберге, в 240 километрах от Варшавы, о нем вспомнили в Москве.
Успеху операции способствовали два фактора: правобережный город Торн был освобожден без больших разрушений и боев в городе не было, но с подходом резервов из рейха немцы стали методично его обстреливать, так как на левом берегу теперь, вместо войск вермахта, расположилась дивизия СС «Гитлерюгенд». Торном и в Бромбергом, до и во время войны, «управляли» два брата семейства фон Бюловых. В Бромберге и комендантом города был их третий брат Густав. Они были сыновьями бывшего обер-президента провинции Позен-Западная Пруссия, которого нацисты в 34-м отправили на пенсию, хотя не так давно прошли выборы, и он еще шесть лет должен был управлять округом. Но он выдвигался от DVP (партии, которая потеряла все места в рейхстаге), поэтому нацисты его сменили на своего ставленника. Но фон Бюловы – известное и богатое семейство, поэтому его детишки продолжили играть кое-какую роль в Западной Пруссии. Опыт старшего брата показал семейству, что русские не стремятся разрушить все до основания. К моменту выхода наших войск к Висле в составе гарнизона Торна был один батальон, укомплектованный призывниками из запаса старших возрастов. Сопротивляться им не сильно и хотелось. Они ушли на левый берег и подорвали мост. Город наши войска взяли абсолютно целым и его никто не грабил, немецкое население никто не притеснял, единственное, из домов на набережной выселили оставшихся жителей, но как показали дальнейшие события, этим они спасли их от обстрелов с левого берега.
Средний брат получил распоряжение направить всех жителей города на строительство укреплений вокруг Бромберга. Приказа на эвакуацию жителей он не получил. И тогда он понял, что «эвакуации» и не будет! В полученном из Берлина пакете он нашел «свои» будущие указы, в которых «он» приказывал вооружить все мужское население от 14 до 68 лет, сформировать шесть батальонов «гитлерюгенда», с последующей передачей их в дивизию SS, и 12 батальонов «фольксштурма», женщин организовать в отряды самообороны для помощи войскам и частям люфтваффе. Город Бромберг Гитлером был объявлен городом-крепостью. Приказы были «общими» для всех городов и всем главам административных округов Померании. Гитлер мечтал превратить все города в узлы сопротивления и драться до последнего немца. Что немцу Рихарду фон Бюлову не сильно понравилось, и он связался с командиром одного из отрядов АЛ, которые начали проникать на территорию бывшей Польши, хотя эти места давно и прочно были закреплены за Пруссией еще во время первого раздела Польши. Но поляков здесь никто не геноцидил, поэтому в сельской местности их хватало. Через этот отряд вышли на Ивана, который высадил ночью три полка на подготовленные площадки, и практически без боя занял город, подземный завод по производству гексогена, затем фланговым ударом выбил части SS из береговых укреплений вдоль реки до самого Торна. Дивизия заняла позиции, которые готовились для дивизии «Гитлерюгенд». В следующие три дня отбивала атаки юнцов, но держала два захваченных целыми стационарных моста через Вислу, по которым в город устремились войска Второго Белорусского фронта. Впрочем, более ни один из руководителей административных округов так поступить не смог. Их всех быстренько сменили на руководителей партийных округов НСДАП.
Глава 23
Немецко-польско-московские заморочки
Так как согласовать операцию Иван просто не успел, он находился достаточно далеко от Варшавы, а действовать требовалось быстро, так как немцы – крайне ненадежны, и у них настроение меняется, как у юных дев, в момент перехода от конфетно-цветочных отношений к более серьезным. Только что звучало: «Да, я вся твоя!», но через долю секунд может прозвучать: «Нет, ни в коем случае!» или просто: «Я боюсь и не хочу!» Доклады поляков и разведчиков в их составе говорили о том, что площадки свободны. За рекой – войска Второго Белорусского, который в этом месте не смог захватить плацдарм, так как у него в тот момент значительно отстали тылы, да и атаковали их с севера немцы очень активно. У немцев существовал плацдарм на правом берегу у Фордона, где они успели немного укрепить оборону за счет прикопанных под железнодорожной насыпью тяжелых и средних дотов у урочища Ляс Коруньски (Коруньский лес). Местечко Унислав, довольно крупная узловая станция, тоже находилось в их руках. Иначе как с тыла их было не взять, без значительных потерь. Вот Иван и рискнул. И получилось! 18-й парашютно-десантный полк, в первую очередь, захватил станцию Фордон и пост управления подрывом моста в семь пролетов. Данные, которые передали немцы, их пароли и полное отсутствие сопротивления караула моста сделали такой подарок десантникам, что «ни в сказке сказать, ни пером описать». До станции Остромецко (их переименовали немцы, но на наших картах остались польские названия времен двадцатилетнего польского владения этими землями) второй и третий батальон прошли строем через мост, бой начали после выхода из Коруньского леса. Затем под ударами Второго Белорусского пала станция Домбрувка, так как ее гарнизон отражал атаку десантников, и через три часа после начала операции 18-й полк автомобилями 70-й армии был переброшен в Бромберг и принял участие в боях вдоль берега реки. Там дивизия действовала не одна, в боях активное участие принимали партизаны АЛ и 70-я армия. Тем не менее, как только Подгуж, городишко на левом берегу, спутник Торна, оказался в наших руках, так из штаба 70-й передали приказ отвести 7-ю ВДД в тыл, и ей следовать на переформирование, а командующему ВДВ прибыть в Москву. Приказ подписан маршалом авиации Головановым, так что спорить было бесполезно! Втык за «самодеятельность» он получил отменный, но из замов командующего его не поперли, хотя разговоров было много. Командир 7-й ВДД полковник Петрушин по представлению Курочкина, командующего Вторым Белорусским, стал Героем Советского Союза. Позже комфронта говорил, что в представлении первым шел Иван, но Артемьева кто-то вычеркнул, видимо в наказание: не согласовал, партизанил и не передал операцию в руки нужного человека. За захват плацдарма за Вислой «самим» было обещано это звание, как на Днепре. Вот все и подумали, что Ванечка самодеятельность учинил, чтобы грудь малость расширить. А фактически с этого плацдарма чуть позже рванули к Одеру, оттуда до Кюстрина по прямой всего 236 километров.
Через полмесяца, в марте 1944-го, начала формироваться новая армия: Отдельная гвардейская воздушно-десантная, при этом её управление формировалось за счет управления расформированной 7-й армии Карельского фронта, часть которого уехало на Дальний Восток, часть направлена на создание 9-й гвардейской, а «сливки» достались ОГВДА. В результате преобразований «потеряли» две дивизии, шесть бригад, переданных на формирование 37-го гвардейского стрелкового корпуса, но получили распоряжение воссоздать 13-ю и 14-ю дивизии, причем 23 февраля Ивану удалось встретиться и переговорить с Василевским, которого удалось убедить, что надобности в бригадном формировании дивизий нет. Немцы, из-за недостатка личного состава, перешли к очаговой обороне и готовят города к боям в условиях полного окружения. Надобность в десантных операциях совершенно отпала, требуется создавать батальонные маневренные группы. Иван передал маршалу штатное расписание такой «группы», и через день получил «добро» на их подготовку. Однако сразу возникли определенные сложности с бронетехникой: с декабря на вооружение был принят новый танк Т-34-85, но до начала марта выпускался только его 4-местный вариант с огромной пушкой Д-5-Т, доставшейся Т-34 от ранних версий танков ИС и самоходных орудий. «Новая» литая башня имела «старый» погон 1450 мм, и в большую башню помещалось только два человека. Плюс стрельба осколочно-фугасными снарядами была не слишком безопасна: малое расстояние между замком и кормовым листом башни плохо позволяло безопасно зарядить пушку на ходу. Заряжающий мог ударить головным взрывателем по замку. Таких танков было не слишком много, но именно они были выпущены первыми, и танкисты от них отказывались, поэтому их предложили взять на вооружение десантникам, как будто у них этого происходить не будет! Из 225 выпущенных танков 86 машин были отправлены в ОГВДА. Орудие обещали заменить, но несмотря на далеко «не танкистский» рост, Ивану лично пришлось заниматься этой проблемой, так как вместе с техникой в дивизии поступили и сами танкисты, которых «на мякине не проведешь». Они, естественно, забастовали!
– Генерал, стрелять осколочным на ходу совершенно невозможно! Какой дурак все это придумал!
Подача осколочного была возможна только с перехватом его для подачи снизу, а на ходу это сделать очень затруднительно. Заряжающие пытались снимать предохранительный колпачок, поставив снаряд под большим углом между щеками замка и поддерживая его одной рукой снизу, затем досылать, но скорострельность в этом случае падала до 1–2 выстрелов в минуту или делать короткую для заряжания, а в этом случае танк становился мишенью. «Тигр» мог выпустить за это время 7–8 снарядов. В общем и целом это была братская могила для четырех человек.
– Александр Евгеньевич! Разрешите обратиться? (Голованов продолжал быть «главным» куратором ВДВ, а Иван – быть его заместителем.)
– Слушаю, что плохого скажешь?
Иван и вывалил на него ту самую кучу претензий танкистов.
– Ну, сам же попросил танки, вот и отдувайся. Когда заменить орудия обещали?
– Две недели назад должны были начать.
– Понятно! Ты вот что: передавай танки в 13-ю и 14-ю дивизии. Они еще два с половиной месяца будут комплектоваться. А я на поклон к «самому» зайду. Сколько там их у нас?
– Восемьдесят одна машина осталась.
– А где остальные?
– Взрыв боеукладки, так что вечная память.
– Судить тебя надо за такие потери! Снять эти самые осколочные и больше их не использовать! Приказ мне сегодня же на стол.
– Да вот он, я его еще в марте подписал, только его завернули. Эти танки можно использовать, но только в частях противотанковой обороны.
Завернул приказ в марте сам маршал, так что ответственность лежит и на нем. Сейчас приказ он подписал. Танки он выбил, всего на корпус пришло 245 штук новеньких Т-34-С-53. Да и оставшиеся машины в апреле были модернизированы.
Четыре из шести дивизий были готовы. Их перевели в Резерв Ставки, чтобы подкормить бойцов. Затем погрузка и две недели в поезде. Выгрузились в Праге, на правом берегу Вислы и две ночи добирались до городка Гомбин, с дневкой в Лысых горах. Впереди две немецкие дивизии: 1-я и 4-я ППД, сосредоточенные в двух укрепрайонах, с огневым мешком между ними. За ними воздушная и наземная разведка войск противника не обнаружила. Корпус включили в состав Первого Белорусского, только командует здесь теперь Жуков. Иван ему доложился, как только сумел из Праги перебраться в Варшаву. Задачу поставил он: «Выйти к Одеру в районе Франкфурта-на-Одере, действуя на правом фланге фронта». Уточнил состав авиагруппировки под началом Ивана, количество топлива и боеприпасов, прибывших непосредственно с ним. Поинтересовался: на фига Ивану столько танков. Криво улыбнулся насчет батальонных мангрупп, дескать, комариными укусами Гитлера и его шоблу не напугать. Составом мангрупп он даже не поинтересовался. И верно, их задействовали в том времени чуточку позже и на других фронтах. Они еще не были изобретены, мы идем с опережением, так как тогда наши только-только начинали «Кутузова». Время на подготовку к операции дал. Старые грехи не вспоминал, пока. Он их вспомнит, но позже, если что пойдет не так. Корпус во втором эшелоне и непосредственно в прорыве фронта участия не принимает, хотя всякое может быть, если командует Жуков. Но он не стал настаивать на том, чтобы Иван перенес командный пункт ближе к нему. Жуков знал, что Артемьев старается действовать наверняка и хорошо продумывает порученное ему дело. Дергать и контролировать исполнение там не требуется.
Ивану пришлось много мотаться по частям и соединениям, так как часть бойцов, прибывших с Приморского фронта (с Дальнего Востока), были еще не обстреляны, хотя служили уже давно. Иван и под Москвой, во Внуково, этим занимался, но тут, в Польше, все несколько по-другому, чем в Приморье или под Москвой. АК существует, просто перешло на нелегальное положение, а «правительством Польши в изгнании» объявлена война Советскому Союзу. За «панами» и «паничками» не заржавеет провести диверсию или передать информацию немцам. Впрочем, и самим немцам совершенно понятно, что по меньшей мере семь фронтов сейчас готовятся к броску на Берлин и на Вену. Возникшую паузу обе стороны использовали по-разному: одни рыли укрепления и обсыпали доты, вторые копили материальное снабжение, которое обеспечит успех и скорость прорывов.
Пятого мая ближе к вечеру артиллерия фронта, стянутая к Валроде или Гастену или бывшему русскому городу Гостинин, ударила по опорному пункту Новая Мысловня, за 45 минут превратив десять квадратных километров площади опорника в лунную поверхность. Части 265-й СД и 1-й гв. кавдивизии встретились у станции Лисица, а Иван дал команду своему корпусу: «К бою, вперед», введя в прорыв 18 маневренных групп, половину своего корпуса. Через час 1-я мангруппа вошла в Клодаву. Это уже была территория рейха! Рейхсгау Вартеланд, с 1939 года была в составе именно Германии, даже не Пруссии. Это – важный узел шоссейных дорог. В тот же день стало известно, что гауляйтер Вартеланда, бывший морской летчик Первой мировой войны, покинул Позен и перебрался во Франкфурт-на-Одере, конечной цели наступления корпуса Ивана. Так что старый лис понял, что «ловить здесь нечего», хотя с ноября 1942 года являлся имперским комиссаром обороны рейхсгау Вартеланд. Следом за мангруппами следовал 79-й стрелковый корпус, включавший в себя 150-ю Идрицкую ордена Кутузова стрелковую дивизию, два знамени которой украшали Рейхстаг в Берлине в мае 45-го в наше время: над центральным входом в Рейхстаг и на его куполе. Так что соседи у Ивана были славными! Командовал корпусом полковник Переверткин, который принял его непосредственно перед наступлением. До этого командовал 207-й стрелковой дивизией. С ним Иван установил плотный контакт, который приносил им успех в течение 18 суток наступления, затем их пути немного разошлись: 79-й корпус направили окружать померанскую группировку, выходить к Балтийскому морю, а корпус Ивана продолжал удерживать плацдармы на левом берегу Одера.
Мангруппы действовали на довольно широком фронте, пользуясь разветвленной сетью автомобильных дорог. Расстояние между группами порой доходило до 25–30 километров по фронту, второй эшелон следовал более компактно, но находился в полной готовности своевременно оказать помощь любой мангруппе, находящей впереди. В бои с противником группы ввязываться не спешили, немцев окружали, обозначали и «передавали» в руки двух воздушных армий и авиации АДД. В общем, дивизии действовали как разведка для войск Первого Белорусского, но уже 17 мая 6-я мангруппа захватила паромную переправу и мост в городе Аурит, напротив города Цильтендорф, выполнив поставленную командованием задачу. Иван получил приказ расширить плацдарм и удерживать его во что бы то ни стало. Весь корпус устремился туда. Захватили плацдарм примерно в 65–70 квадратных километров и ТЭЦ на левом берегу Одера. Успели зарыться в землю, но мост был разбит авиацией противника, хотя танки он не держал, имел грузоподъемность 20 тонн. Шесть паромов «Зибель», захваченных на обоих берегах, успели переправить 120 танков на тот берег, несмотря на то что три парома немцы смогли повредить налетами авиации. Корпус находился почти в полутора сотнях километров от ближайшего нашего аэродрома, а Берлин был в 72 от линии переднего края плацдарма.
Несмотря на огромные усилия двух воздушных армий и авиагруппировки самого Ивана, плацдарм бомбили и довольно жестко еще неделю, пока сзади не подошли части 33-й, 69-й и 1-й танковой армии, с ходу устремившиеся на плацдарм с целью его расширения. Ожесточенное сопротивление оказал небольшой городишко Фюрстенберг. Не путайте с «танковой столицей» послевоенной Германии. Сейчас на этом месте построен другой город, имевший три названия: Шталинштадт со времени возникновения до 61-го года, затем Айзенхюттенштадт, а восточные немцы называли его Хютте. Здесь был крупнейший в Восточной Германии сталелитейный завод. Про соседний Франкфурт-на-Одере Иван прочел «страшные слова» через браслет: «Практически пустой город был полностью сожжен Красной армией». Во как! Де-факто: за шесть месяцев до подхода сюда войск Особой ВДА городу было присвоено звание «zur Festung» – крепости. С началом нашего наступления в городе скопилось свыше четверти миллиона беженцев. Первый удар авиацией был нанесен после того, как был взорван мост через Одер, то есть сдавать город немцы не собирались. После первого же налета, убедившись, что ПВО сдержать массированную бомбардировку не в силах, началось массовое бегство из города, но часть войск продолжало удерживать позиции вокруг города. После третьего налета начался отвод войск и вечером 20 мая 4-я мангруппа форсировала Одер и вошла в город. 23 мая туда же вошли подошедшие дивизии 69-й армии. Сильных боев вокруг этого плацдарма не было. Немцы пытались сбросить войска Ивана южнее. На большее у них сил пока не было. В отличие от Франкфурта, из Фюрстенберга немцев пришлось выбивать.
Но, как только установилось относительное затишье, так сюда на плацдарм понаехало столько «командующих», что вздохнуть негде стало! Еще бы! Берлин совсем рядышком, а Кюстрин, также захваченный 5-й Ударной армией с помощью маневренной группы, которые стали создавать почти мгновенно по всему фронту, как только на третий день наступления Иван доложился на военном совете фронта и о своих успехах, и о составе маневренных групп ОБДА. Армейские мангруппы были менее сбалансированными, да и взаимодействие не было настолько отработано, как в частях ВДА. Но – не суть! Главное, дырами в немецкой обороне начали активно пользоваться. Мангруппа 5-й Ударной захватила такую же паромную переправу у Кинитц-Рефельд, взяла в плен всех немцев на переправе. Спустя трое суток успеха южнее добилась 8-я армия, захватившая сразу три плацдарма и сумевшая переправить на другой берег 11-ю танковую бригаду, что позволило ей удержать эти участки и еще и расширить их. Немцы с удвоенной яростью начали атаковать пока не закрепившиеся части 8-й армии, с целью деблокировать Кюстрин, но пропустили наведение шести переправ южнее, куда была направлена 1-я гвардейская танковая армия, да и ОГВДА танков потеряла не слишком много. И Жуков принял решение: корпус Артемьева усилить двумя подошедшими дивизиями ВДВ (13-й и 14-й), развернутыми по такой же схеме, как и дивизии в корпусе. Корпус был «переименован» и стал официально считаться армией ВДВ, а Иван принял над ней командование. Задачей армии стало окружение частей 9-й армии немцев у Зееловских высот, совместно с частями 1-й танковой и 69-й армий. На севере будет действовать 5-я ударная армия и 2-я гвардейская танковая. 33-й армии поставлена задача перерезать железные и автомобильные дороги к югу от Берлина, взяв Луккенвальде. Несмотря на то что Первый Белорусский значительно вырвался вперед по сравнению с частями других фронтов, Жуков останавливаться на достигнутом не стал. Мысленно он был уже в Берлине.
Глава 24
На пути в Берлин
Операцию начала 33-я армия, ударив на Котбус, хотя он находился в полосе наступления Первого Украинского фронта маршала Конева. Сделано это было с целью поторопить его и ослабить давление немцев на том направлении. Фронт Конева, действительно, после того как немцы забрали часть сил с его фронта, двинулся быстрее, форсировал Одер у Олау, и разгромил 4-ю танковую армию немцев под Бреслау, окружив город-крепость, но 33-я армия тоже вступила в бои с 4-й танковой, которая с востока попыталась забрать обратно Котбус. Из состава Первого Белорусского было передано еще два корпуса в помощь Второму Белорусскому, так как на его флангах были обнаружены разведкой три немецкие танковые дивизии в районе Шнейдемюль и Дейч-кроне. По замыслу немцев, они должны были подрезать позиции самого Жукова, действуя совместно с 4-й танковой армией. Но немцы еще не совсем понимали, что происходит! До них еще не дошло, что сил у трех фронтов столько, что эти размены корпусами уже ни на что не влияют. 27 мая 69-я и 1-я танковые армии пробили три линии обороны немцев и в прорыв ввели ОГВДА, в составе двух корпусов. «Ночь, темно и не видать ни зги!» А автобаны – не для десанта! Поэтому проселочными дорогами маневренные группы направляются в сторону аэродрома Эггерсдорф, где расправляются с ненавистными «фоккерами» и, взяв с тыла Мюнхеберг, докладывают о выполнении «программы минимум». Но на занятое место уже спешат танкисты и пехотинцы, а десантников посылают форсировать Меркишевальде, довольно большой лесной массив, и перерезать еще несколько дорог, через которые могут снабжать 9-ю армию. Там произошла встреча с 5-й Ударной и 2-й танковой. Развернувшись в обе стороны, танкисты и пехота направляют свой удар вовнутрь кольца, а ОГВДА продолжает маневрировать и сеять панику в тылу у немцев на восточных подступах к Берлину. 20-я ВДД, все ее 12 мангрупп, вошли через Фридрих-фельде и Карлхост в Берлин и веселятся на двух узловых железнодорожных станциях у Варшавского вокзала немецкой столицы. Рвут стрелки, поворотные круги, в общем, хозяйничают или безобразничают! Но как только Иван доложил об этом в штаб фронта, так ему позвонил Жуков, который крыл последними словами Ивана и его десантников.
– Ты что творишь, сукин сын? Ты что, решил двумя корпусами Берлин взять? Отводи своих салабонов от города! В город не соваться! Особенно в нашей полосе!
– Есть не соваться, но по докладам командиров мангрупп, кроме зенитчиков там пока никого нет. Где немцы – одному богу известно.
– Вот ты и обходи их по окраинам. Где немцы – мы знаем, мы их «союзников» встречать отправили, они под Эссеном, и такой прыти они от нас не ожидали. Не смей ввязываться в городские бои! Это приказ. Приказ Ставки! Понял?
Вот так ОВДА и оказалась на другой стороне немецкой столицы, обойдя ее и с севера, и с юга. Армия заняла позиции вдоль реки Хафель от Бранденбурга-на-Хафеле на севере, и до Михельдорфа на юге. Это красивейшие места: сплошные озера, дворцы, очень много зелени, здесь Потсдамер-Вальд, большой лесной массив, в котором пересекаются 2-й, 9-й и 10-й автобан. По второму к Берлину спешит армейская группа генерала Венка, до миллиона штыков. Их бомбят, ударам с воздуха подвергаются все мосты. Даже англичане и американцы подключили свои воздушные армии и активно бомбят немецкие колонны, следующие с запада на восток. А отдельная гвардейская воздушно-десантная зарывается в землю. Но Венку требовалось преодолеть 440 километров, а войскам Второго Белорусского и Первого Украинского всего 150, но с боями. Впрочем, первой сюда добралась 33-я армия, вставшая чуть южнее, и тоже начавшая подготовку к круговой обороне. В Берлине, несмотря на доклады командиров маневренных групп, немецких войск было достаточно много. 10 июня армии трех фронтов начали штурм города. Особой гвардейской разрешили снять с позиций на Западе только шесть батальонных групп, с каждой дивизии по одному батальону. Но! Они вошли в город через Грюневальд. По прямой им было всего 7 километров и 340 метров до Рейхстага.
Приказ был получен 7 июня, и во всей армии командиры выбирали самых опытных бойцов и командиров для этого штурма. Их поголовно вооружили новенькими пулеметами, снайперскими винтовками, насытили группы гранатометчиками и огнеметчиками. Самым серьезным препятствием на их пути был одетый в камень Ландверканал. После него начинался Тиргар-тенпарк, насыщенные артиллерийскими позициями зенитных батарей по самое «не хочу». Так что пробиться на этом направлении было очень и очень сложно. Да и сами понимаете, что всем, и солдатам, и офицерам, и даже маршалам, было совершенно понятно, что эти бои одни из самых последних. Молодежь в эти батальонные группы не брали. Всех рожденных в 24-25-м годах оставили под Потсдамом. Еще навоюются. К огромному сожалению, Иван сам лично пойти с группами не имел права. Максимум, что он мог сделать для них, это армейской и корпусными разведчиками расчистить им путь к платформе № 17, да расположил свой наблюдательный пункт и ретранслятор на горе Тофельсберг, чтобы видеть сигналы ракетами и вызвать воздушную поддержку уходящим в бой батальонам.
– Гвардейцы! Вам доверено почетное право установить флаг Победы над зданием поверженного Рейхстага. Это знамя будет символизировать победу советского народа над фашистской Германией. У вас впереди тяжелейший бой. Враг будет сопротивляться, как никогда ранее. Наша армия остается здесь под Потсдамом, чтобы не допустить прорыва немецких войск, снятых с Атлантического вала, задачей которых является деблокировать Берлин. Мне разрешили задействовать только шесть батальонных групп от всей армии. Идя вперед, вы действуете за всю нашу армию, товарищи десантники. Вы все добровольцы, и помните, что отбор был самым серьезным. Вся десантная армия завидует вам, ведь штурмовать Берлин было нашей мечтой все эти три долгих года войны. Вы выступаете раньше всех, еще до начала общего наступления. И берегите себя и своих товарищей. Надеюсь увидеть вас всех живыми и здоровыми, там, в Рейхстаге.
Сводные полки прокричали троекратное «Ура», повернулись налево и двинулись на исходные. Иван некоторое время возглавлял колонну, но затем повернул на машине влево на свой командно-наблюдательный пункт. Двумя из шести сводных батальонов командовали его сослуживцы по 75-й ОРР бывший старшина Архипов и бывший сержант Тимофеев. Иван им завидовал белой завистью, они шли брать Рейхстаг, а он вынужден наблюдать это со стороны.
– Орлан – Тархану.
– На приеме.
– Мои на станции.
– Понял тебя, тарханчик. Действуй. – Иван повернулся к связистам: – Связь с тридцать третьей.
Хрипловатый голос Петрова:
– Слушаю тебя, Орлан.
– Иван Ефимович, платформа, о которой вчера говорили – наша, исключайте из артподготовки. Мои продвигаются вперед к месту поворота.
– Торопишься, торопишься, дорогой. Не лезь поперед батьки в пекло! Информацию учту, и двину туда сорок девятую, но позже, после работы.
До начала артподготовки было полтора часа. Еще один звонок, теперь правому соседу, свежеиспеченному генерал-майору Переверткину, который действует теперь в составе фронта Рокоссовского, с той же целью: предотвратить «дружеский» огонь по уже своим квадратам. Если бывший генерал армии Петров ворчал, то Переверткин уже привык к тому, что войска Ивана появляются где хотят. За время артподготовки десантники продвинулись вперед-вправо на Кениг-аллею, и вошли в пригородный район Грюневальд, с одно-двухэтажной застройкой в виде небольших вилл. Справа высился многоамбразурный дот-башня, на который навели огонь артиллерии и вызвали пикировщиков. У Халлензее – вкопанные немцами «Пантеры» и около двух взводов пехоты, охранявших эти «пантертурны». Это была первая внутренняя линия обороны немцев. За ними находилось два, треугольных в плане, дома, забитые войсками так, что как они там помещались, было не совсем понятно. Все эти «сооружения» должны были защищать довольно большую железнодорожную развязку. Кроме того, «пантеры» были прикрыты минным полем.
Там, на минном поле батальонная группа понесла первую потерю. «Пантурны» уничтожили быстро, но полтора часа десантники ждали разминирования подступов, под аккомпанемент воздушного налета, который исполнял целый полк «пешек», встав на вертушку над пятью зданиями, составлявших основу обороны данного района. К сожалению, один из самолетов был немцами сбит, после этого сюда прилетело в два раза больше «пешек» и снесли здесь все. Позже стало известно, что в этом бою погиб генерал-майор Полбин, его самолет не выдержал попыток сбить огонь на маневре и развалился в воздухе. Его стрелка-радиста, попавшего к немцам в плен, в тот же день освободили десантники, которые форсировали железную дорогу и углубились в городские кварталы района Шарлоттенбург, где сопротивление немцев было незначительным. До слияния Шпрее и Ландверканала у немцев через каждые 200 метров были доты. На мысе Гельмгольц находилось не менее полка из авиа-полевой дивизии немцев. Берлинский гарнизон большей частью составляли войска люфтваффе. Именно они встали сплошной стеной на пути к Рейхстагу. Алексей Иванович не стал ломиться через Ландверканал. Он ушел влево и захватил замок Шарлоттенбург, где создал свой командный пункт и куда подтянулись все подразделения и оставшиеся танки, более 80 машин из ста, выдвинувшихся вчера на штурм города. Глубокой ночью разведчики переправились через Шпрее и тихо ликвидировали пост у моста Шлоссбрюкке. Там поработали саперы, и полки двинулись по Казерин Августа Аллее, ворвались в Тиргартен-парк и ударили с тыла по артиллерийским позициям в парке. 1-я мангруппа Алексея Архипова по Флексенбург-штрассе и малому мосту захватила станцию Беллевю, двинулась дальше по набережной, и оказалась на Кенигс-плац, в непосредственной близости от Рейхстага, где вступила в перестрелку с защитниками двух зданий: Кроллопера и Рейхстага. Захваченные многочисленные зенитки вокруг обоих зданий ударили по ним. Больше всего досталось именно «Кролль-опера», так как именно это здание было «Рейхстагом», а вовсе не новое здание «Рейхстага», которое после пожара 1933 года еще не было полностью восстановлено. Поэтому десантники уже проникли в здание Рейхстага, а вот «Кролль-опера» обороняло не менее полка эсэсовцев, поэтому там были основные проблемы и самый серьезный бой. Первые шесть атак немцы отбили. Но знамя Победы № 8 и армейское знамя уже колыхались на здании бывшего Рейхстага. Подошедшие немного погодя части 79-го корпуса соседнего фронта умудрились тем же путем подвести шесть ИСУ-152 и четырнадцать ИС-2, которые взяли под обстрел здание бывшего театра. Несмотря на то что большая часть здания рейхстага находилась уже в руках десантников, противник и не думал сдаваться. Лишь в два часа дня сорок пять минут немцы по громкой связи попросили прекратить огонь и выслали в шести местах парламентеров. Они сообщили о смерти фюрера Германии и просили время для прощания с ним. В этом им было отказано. Они тянули время, надеясь, что подойдет армия Венка.
На исходе четвертых суток штурма города Иван получил приказ сниматься с позиций и выдвигаться вперед. Времени вывести штурмовые группы не дали, прибыл фельдъегерь с приказом, в котором Иван прочел, что его армия передается Второму Белорусскому фронту с задачей захватить плацдармы на левом берегу Эльбы. А это еще 80-100 километров по вражеской территории. Точных сведений о противнике в том районе у Ивана не было, но приказано начать выдвижение немедленно. По всей видимости, Ставка и командование фронтами решило остановить Венка на Эльбе, с тем чтобы пополниться и продолжить операцию. ОГВДА должна была обеспечить быстрое занятие позиций западнее Берлина. Прямой связи со штабом Второго Белорусского не было, с маршалом Рокоссовским удалось связаться через штаб Жукова.
– Константин Константинович, мы занимались только Берлином, и моя авиагруппа еще находится еще за Одером. Разведанные имеются только на 30–40 километров вглубь от сегодняшних позиций. Без авиаприкрытия быстро выдвинуться к Эльбе нереально.
– По тому, что ушло в Ставку, твои уже выходили к Эльбе!
– Да, выходили, товарищ маршал. Шесть суток назад две маневренные группы выходили к реке у Эльба-Парей и Грибена, но затем, по приказу комфронта, отошли к Бранденбург-на-Хефеле. В тех местах только паромная переправа. Большинство мостов южнее, и они все повреждены авиацией союзников.
– У тебя есть аэродром в Бранденбург-Бресте. Дай команду своим «птичкам» переместиться туда.
– Там нет топлива и сожжены все цистерны. Наши позиции подготовлены к обороне, и Венк здесь не пройдет.
– Ставка требует продолжать наступление.
– Необходимо провести разведку и начать движение завтра вечером.
– Изменить приказ Ставки я не могу. Снимайся, и вперед!
– Есть, – тихо ответил Иван и положил трубку.
«Куда торопятся! Они думали, что взяв Берлин, они остановят Венка? Черта в ступе!» – подумал Иван, но тем не менее подозвал начштаба:
– Иван Егорович, передайте во все дивизии: «Немедленно направить вперед разведгруппы, самим сниматься и готовиться продолжать наступление. Задача: выйти к Эльбе, захватить переправы, создать плацдармы на левом берегу». Да, упомяните в приказе, что бои в Берлине идут в районе Рейхсканцелярии и бункера Гитлера. Сам Гитлер – мертв, покончил жизнь самоубийством. И направьте в штаб Второго Белорусского вашу вчерашнюю сводку.
– Есть, Иван Иванович. Вот куда торопятся!
Начштаба был тоже недоволен поступившим приказанием. Люди еще отдохнуть не успели и со снабжением были достаточно большие проблемы, но времени ни на что не дали. Давненько такого не было! Тем не менее приказ есть приказ.
Через шесть часов начали артподготовку по выявленным позициям немцев перед фронтом армии и приступили к форсированию реки. Силенок у немцев на переднем крае особо не было, но уже через 14 километров правый фланг напоролся на тяжелый немецкий танковый батальон, едва выйдя из леса у Гентина. На его ликвидацию потратили не менее шести часов. Благо что правый фланг был далеко впереди всех, поэтому на общем наступлении армии это не сильно сказалось. Вояки немецкие явно были с Восточного фронта, а здесь только пополнялись, поэтому разведка 440-го ПДП их не обнаружила: танки находились в лесу юго-западнее Гентина на запасных позициях, и ударили только тогда, когда на шоссе появилась колонны трех маневренных групп. Неоценимую помощь 440-му полку оказал 406-й ОИПТ Дивизион майора Слипченко, следовавшего не по автобану, а по шоссе на Эльбе-Парей, который, услышав по радио о засаде, свернул с шоссе и выдвинулся к месту боя, зайдя немцам во фланг. Его самоходки и решили судьбу двенадцати оставшихся «тигров».
Но только Иван доложил о выходе правым флангом к Эльбе, как стало известно, что передовые части армии Венка находятся в 45 километрах от Магдебурга, а его армии еще только предстояло пройти 58 километров, но не по «своей», а по «чужой» территории. Малейшая задержка вела к срыву поставленной задачи. Нет, чтобы выдвинуть армию на пару суток ранее! Или оставить на месте. Связь со штабом фронта только по радио. Сам он уже свернул свои НП и выдвигался вслед за корпусами. А тут еще обнаружили здоровенный концлагерь в Альтенграбове. Срочно требовались врачи и продукты питания. В общем, все шло через «одно место»!
– Девять ВэКа, Свислочь, двенадцатого на связь!
– Свислочь, здесь «двенадцатый».
– Я – «первый». В Берлине подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии. Победа!
– Ура, товарищ первый.
– Продолжайте выполнять задачу, мое сообщение до личного состава не доводить. Как поняли, прием?
– Вас понял. Продолжаю выполнение задачи.
Глава 25
Бой после Победы
После разговора с командующим пришлось изменить приказы всем тактическим группам: им было приказано в бои с немцами не ввязываться и обходить их, тем более что местность позволяла передвигаться не только по дорогам, но и по полям. Удалось немного повысить скорость переброски войск, но полной уверенности в том, что армия успеет подойти раньше противника к Эльбе не было. В пользу противника было и то обстоятельство, что левый берег был выше правого. «13-е» тактические группы, их разведка, подошли к Магдебургу в тот момент, когда немцы заканчивали наведение нескольких переправ через Эльбу и Эле. В Магдебурге оставался довольно большой гарнизон, состоящий из фольксштурма и отдельных частей СС, без которых устойчивость остальных соединений падала до минимума. Плотно прикрыть участок фронта шириной 46 километров сил и средств у Ивана не было. Все надежды он возлагал на маневр силами и средствами, и небольшой танковый и артиллерийский кулак. Его основу составляли четыре танковых и три пушечных армейских полков, полученных еще на Одере, но в бой они еще не вводились. Шли во втором эшелоне за батальонными тактическими группами. Во время марша к Эльбе Иван максимально подтянул их к передовым частям. Эти части были укомплектованы новейшей техникой: танками ИС-2, опытными «объектами 703» (их, правда, было всего десять машин, и они еще не имели своего серийного названия ИС-3, проходили войсковые испытания), Т-34-100 с пушкой ЛБ-1. Артиллерийские и самоходные полки располагали 46 гаубицами Д-1, 36 СУ-100 и 24 ИСУ-152. Так что было чем поддержать десантные полки.
Выбить противника из правобережной части города армия не успела, но районы самых больших мостов на автобанах 1 и 2 находились под контролем. Река, больше похожая на канал, Эле – стала передним краем. Ударить с ходу по противнику в Кракау, правобережной части Магдебурга, не дали разбитые нашей авиацией мосты через нее. Используя трофейные мостоукладчики, 6-я группа 13-й ВДД начала наводить переправу через Эле, но подверглась обстрелу со стороны Херренкруга. Удары наносила батарея, находившаяся на закрытых позициях, к тому же за Эльбой. Но корректировщик находился где-то рядом. Пришлось переправляться вплавь, благо что лето уже началось, 23 июня 1944-го. Наблюдателей не нашли в ближайшей округе, в небольшом боестолкновении уничтожили группу «русскоговорящих» в форме СС. Двух человек доставили на КП дивизии. Штаб еще находился на марше, когда Ивана вновь попросили на связь по радиостанции.
– Девять ВК, Двенадцатый, Степь Тринадцать.
– На приеме, Сергей Прохорыч.
– По допросам пленных Магдебург обороняет сводная дивизия СС и три батальона фолькс-штурма и гитлерюгенда. В составе сводной дивизии действуют четыре русскоязычных батальона: «Днепр», «Припять», «Березина» и «Волга». Кроме того, остатки 14-й, 15-й, 19-й и 20-й украинской, латвийских и эстонской дивизий СС, общей численностью до 25 000 человек. 36 орудий и около сорока танков. Командует ими группенфюрер фон Шольц.
– Что знают о Венке?
– По их сведениям, Венк вчера остановил продвижение своих войск к Берлину. Им приказано задержать продвижение русских на запад. Прикрыть его армию. Еще они говорят, что Берлин капитулировал.
– Да, это так. Сдаться им предлагали?
– Они говорят, что им смысла сдаваться нет.
– Ну эти же сдались?
– Взяты в плен в бою.
– Понял. Форсируй Эле, выбивай их с этого берега. Через полчаса обеспечим артподдержку.
Немного не доезжая до восточной окраины небольшого городка Мёккерн, штабная колонна штаба армии повернула направо, здесь уже находился регулировочный пост, и симпатичная регулировщица указывала флажком туда. Еще один поворот, рядом с которым «комендачи» отрывают щели и позиции для организации еще одного КПП. В этом лесочке и будет располагаться штаб армии. Неподалеку в старинной кирхе организуется наблюдательный пункт. Кирха и ее колокольня сложены из камней. Оттуда открывается отличный вид на многочисленные поля с высаженным подсолнухом, основной культурой данного района Германии. Кроме того, отсюда неплохо просматривается вся долина и видны здания и старинные элеваторы на противоположном берегу Эльбы. Основной бой идет чуть правее в районе большого автомобильного моста через реку. Сам мост сильно поврежден, как бомбардировкой с воздуха, так и подрывом левобережного предмостья. Эсэсовцы подорвали его, как только увидели подходящие с востока тактические группы, оставив на этом берегу несколько батальонов, наблюдателей и разведчиков. Слева от Магдебурга, тоже в пределах видимости, можно было увидеть многочисленные разрывы в районе еще одного, железнодорожного, моста «Барби», по названию городка на левом берегу. Попытка его захватить также не удалась, немцы или кто-то за них подорвали центральную опору, уронив два пролета в воду. Поставленную задачу каратели старательно выполняли. Тем не менее одна из батальонных групп ворвалась в здание дворца в Дорнбурге и выбивает оттуда латышей. В этом месте Эльба делает крутой поворот, и есть возможность организовать переправу на левый берег, так как мыс, образованный рекой, густой растительности не имеет и прекрасно просматривается с верхних этажей дворца. Имея значительное превосходство в артиллерии и танках, есть возможность обеспечить работу понтонеров. Получив об этом сообщение, Иван вызвал на связь начштаба.
– Иван Егорович! 14-ю дивизию и артиллерийский резерв перебрасывайте на левый фланг к Дорнбургу. Татарский берет дворец, его разведка установила, что есть возможность наладить переправу и организовать ее прикрытие. Его разведка уже на левом берегу, зацепились за него от Прёделя.
– Понял, Иван Иванович, направляю туда мангруппы 14-й и авиаподдержку.
Легионеры попытались контратаковать от Претцена, но танков у них не было, а группа капитана Татарского была полностью механизированной, так что достаточно уверенно парировала угрозу справа. Но окончательно дворец перешел к 711-й группе только во второй половине дня, после подхода инженерно-штурмового батальона 14-й ВДД.
Сам Иван добрался до дворца только ближе к вечеру. Армия приказ выполнила и вышла к Эльбе, но первые попытки переправиться на правый берег противник парировал. Плюс у него оставался плацдарм в городской постройке на правом берегу в городе Кракау, его продолжали удерживать несколько батальонов бывших соотечественников. Многочисленные старинные постройки с многометровыми каменными стенами были превращены ими в сплошной укрепрайон, ощетинившийся пулеметами. Чисто немецких воинских частей на восточном берегу Эльбы не было.
– Неплохо устроился, Дмитрий Ильич, в королевских апартаментах! – сказал Иван после приветствия майору Татарскому, командиру 300-го полка. Три его маневренные группы, действовавшие на левом фланге армии, продвинулись за 16 часов на 62 километра, попутно уничтожив несколько мелких гарнизонов по пути, приняли бой за Дорнбург и взяли его, и прилежащий парк с выходом к реке.
– Добрый вечер, тащ генерал. Да, устроились замечательно. Здесь какой-то высокий чин проживал, полно продуктов, разных копченостей. Мы тут праздничный ужин готовим, в честь Победы. Так что приглашаем к нашему столу.
– Ну, до Победы мы дожили, Дмитрий Ильич, да вот противник наш сегодняшний сдаваться не намерен.
– Так ведь по радио целый день передают, что Германия капитулировала.
– Передают, только это наши «бывшие», так сказать, соотечественники из пяти республик. Каратели, у которых руки в крови по самые уши. Сами немцы ушли на запад, надеются на англо-американский десант, чтобы сдаться им, а «этим» приказали нас задержать. Так что ужинать и праздновать будем позже: нам приказано взять Магдебург и продолжать преследование армии Венка. Обойти ее и перерезать ей пути отхода к Атлантическому валу. Им до побережья еще 500 с лишним километров. Так что давай наверх, смотреть, что тут и как с переправой. На правом фланге заминка вышла, там готовим к высадке 7-ю дивизию на площадку в Летцлингере, но без тяжелой техники. Вся «броня» пойдет через переправу здесь.
– Понятненько… – ответил командир полка, помотав головой, не так он себе представлял первый послевоенный ужин, – Прошу, товарищ командующий.
Место было действительно удобным для наведения переправы: плоский мыс, образованный рекой Эльба, занимал примерно десять квадратных километров, две тактические группы уже вышли на исходные и держали под обстрелом основание будущего плацдарма. Саперы доложили, что разведка противоположного берега осуществлена успешно. Четыре мосто-понтонных парка подходят в течение часа, артиллерия и гвардейские минометы уже заняли исходные и пристрелялись. Доклады с мест подтвердили командарму, что части 14-й дивизии и армейского резерва готовы выдвинуться на плацдарм и начать проламывать оборону противника в северо-западном направлении. Противник на мысу уже «отсутствовал». По окончании рекогносцировки Ивана все-таки усадили за стол, попробовать оленя, запеченного на вертеле (нашли в провизионке дворца, не пропадать же добру!), выпили за победу, а через полчаса саперы приступили в темноте к наведению переправы. Пехота и танки двинулись по мосту на левый берег. Зенитные батареи заняли свои места на обоих берегах реки для охраны переправ. Убедившись, что войска успешно переправляются, Иван вернулся в штаб армии и доложился командованию. Сам Рокоссовский отсутствовал, находился в Берлине, а не в Пренцлау, видимо не только Татарский приготовил сегодня торжественный ужин. В 21 час 22 июня 1944 года, в 22.00 по Москве, СовИнформБюро передало о грандиозном салюте над Москвой в честь Победы над Германией, и упомянуло части Особой десантной армии, продолжающих преследование отходящего противника, отказавшегося капитулировать. В приказе Главнокомандующего Ивану объявили благодарность за захват плацдарма.
А на левом берегу, в Магдебурге, была слышна беспорядочная стрельба, возникали какие-то пожары, по берегу Эльбы взлетали осветительные ракеты, противник демонстрировал готовность драться до последнего патрона. Большинству из этих людей светила виселица за то, что они творили все эти три года на временно оккупированной территории, и, как минимум, длительный отдых на южном берегу Северного Ледовитого океана или на севере Охотского моря. Среди ночи с левого берега переправилось несколько человек-немцев, в основном женщины и трое стариков-гребцов. В городе полная анархия и массовые оргии: три года этим «недочеловекам» запрещалось «общаться» с немками. Теперь немцы ушли, и контролировать предателей стало некому. Грабежи и насилие стали составной частью этой жуткой ночи.
В 01.00 23 июня 1944-го 7-я дивизия начала высадку на полигон в Летцлингере, создавая плацдарм севернее Магдебурга. К утру левый берег от Рогальца до Биткай был очищен от противника, за исключением небольшого полуострова Альте-Эльбе, который существенно мешал продвижению войск к Магдебургу по кратчайшему пути. Но после занятия аэродрома в Мальвинкеле люфтваффе уже не оказывало сопротивления, для немцев война закончилась, туда же была переброшена и 6-я ВДД, посадочным способом, с помощью авиации удалось полностью уничтожить гарнизон в Альте-Эльбе.
Днем в штаб армии прилетел Рокоссовский.
– Ты чего резину тянешь и не начинаешь штурм? – недовольным голосом спросил маршал.
– Перебрасываю технику на правый фланг, дивизии высадились без тяжелого вооружения, а класть людей, посылая их на пулеметы, не хочется. Они уже выиграли эту войну, а из-за каких-то ублюдков для многих есть шанс домой так и не вернуться. Хочу провести операцию без потерь.
– Без потерь не получится.
– Получится. Нет у них опыта, как у моих. Это им не деревни палить. По нашим данным, все эти дивизии, кроме эстонской, участия во фронтовых операциях не принимали. Выполняли функции полиции и карательных батальонов. Сейчас выбиваем их артиллерию. Восемь орудий у них осталось, две батареи. 14-я дивизия тремя тактическими группами зацепилась за Хопфен-гарден. Эвакуируют оттуда население.
– Это тебе еще зачем?
– Война кончилась, товарищ маршал. Немцы сопротивление не оказывают. Сдается фолькс-штурм. Сопротивляется только СС и гитлерюгенд. Так что гарнизон мы уже уполовинили.
– Ладно. У тебя – двое суток, подойдет 70-я армия и так чикаться, как ты, не будет. У тебя сил в семеро больше! А вторые сутки не можем доложить в Ставку, что продолжили преследование Венка. Впрочем, может быть, ты и прав, понимаю, что ситуация в корне изменилась.
– За Венком мы следим, с воздуха, там серьезные изменения в численном составе. Заметно снизилась скорость отхода, множество брошенной техники вдоль дорог, да и разбегаться немцы начали.
– Вот и заканчивай здесь побыстрее. Сил и средств у тебя достаточно.
– Есть. Пленных из фольксштурма я отправляю Альтенграбов, а куда бывших «наших», в кавычках, отправлять?
– К нему! – Рокоссовский показал большим пальцем направление. – Впрочем, смерти от пули они не заслужили. Так, в Маделе есть тюрьма, пока туда, там СМЕРШ фронта с ними разбираться будет. Сводку по потерям дай.
– Вот, пожалуйста, – послышался голос начштаба из-за спины Ивана.
Иван взял справку и передал ее Константину Константиновичу.
– А говорил, «Потерь нет».
– Это на марше 6-я дивизия на танковую засаду наскочила. Но и там всего 18 человек погибших и 67 раненых. Да, после Победы, обидно, конечно.
– Да нет, молодец, марш провел отлично, и по времени, и по потерям. Вчера на твоих представление в Москву отправили за бои у Кроль-опера и у бывшего Рейхстага. 25 человек на звание Героев. Твоя фамилия там есть, так что поздравляю.
– Ну, это еще рано, могут не утвердить, такое уже бывало, неоднократно.
– Ничего-ничего. Главное, Иван Иванович, живой, зигзаги на погонах, грудь в орденах, а ведь от Бреста до Москвы, а оттуда, вон, до Магдебурга дошел. – Маршал похлопал ладошкой по левому погону Ивана. – В общем, ты меня понял, Иван Иванович? Резину особо не тяни, выбивай стервецов из города, и вперед на Ганновер. Будем надеяться, что более боеспособных частей у немцев не будет. Какое все-таки свинство с этими нацдивизиями. Отойдем-ка в сторону.
Они перешли в комнату, которая служила комнатой отдыха Ивану.
– У тебя выпить есть? – спросил маршал. – Кстати, по данным разведки, где-то здесь, на севере, в районе Гамбурга и Любека, находится Гиммлер. Из Берлина он выехал, как только твои части подошли к Фридрихвельде. Через шведов старается ускорить высадку союзников, чтобы сдаться им. Гитлер объявил его и Геринга предателями. Где-то на побережье болтается и «наследник» фюрера гросс-адмирал Дениц. Имеются сведения, что «союзники» хотят объединиться с Германией и продолжить войну с нами.
Иван достал из буфета рюмки, бутылку «Камю» из дворца в Дорнбурге, где во время войны проживала любовница Гиммлера с детишками, поэтому в провизионке было такое количество «вкусняшек», достал порезанные ломтики вчерашнего оленя и лимона. Выставил все на стол.
– Меня это не удивляет, Константин Константинович.
– Вчера в Карлсхорсте была небольшая «вечеринка», в том самом зале, где была подписана капитуляция. Так вот, союзники настаивают на том, что они высадятся на континенте, якобы, чтобы добить и разоружить армии немцев на Западном фронте. Мы – против, так как они «опоздали» к пирогу. Так что, Иван, почивать на лаврах осталось не долго. Поэтому и тороплю тебя со взятием Магдебурга. Плюс у тебя новейшая техника, поэтому уже завтра я привезу сюда «союзников», ну и кое-кого из Ставки.
– А смысл их сюда везти? Немцев здесь нет.
– Есть, в Харцфорланде. – Маршал достал из планшета карту и показал кружок на карте. – Вот здесь вот – две танковые дивизии СС на новейших танках «Тигр-П», они думают, что мы об этом не знаем. Поэтому и требуется отправить твою армию вперед на Ганновер. Я подтягиваю сюда 1-ю и 5-ю танковые. Мосты у тебя есть. В план операции пока посвящен только ты. При всех я требовал штурма города и идти на Ганновер. Завтра тут будут «союзники», которые будут совать свой нос во все твои планы. Твои резервы сегодня же должны быть на левом берегу. Но на картах их не отмечай. Ты меня понял?
– Понял, товарищ маршал.
– Твоя задача: заблокировать город силами одной дивизии, начать штурм и направить остальные тактические группы вперед на Брауншвейг. По нашим данным, канал за Брауншвейгом – это тот рубеж, куда сейчас отходит армия Венка. А основные события должны развернуться в этом треугольнике. То есть, получая данные от авиаразведки «союзников», немцы хотят разгромить одну или несколько наших армий между Брауншвейгом и Магдебургом. Еще одна танковая дивизия СС находится в Мюнстере. Вероятно, что ее будут использовать для охвата с севера. Выход танков к Магдебургу будет служить точкой, после которой начнется высадка «союзников», а вся их авиация начнет работать по нам. Вот такой у них план. Понял?
– Так точно.
– Твоя задача на этом этапе: выбить немецкие танки. Выбить показательно! На глазах у «союзников». Мы считаем, что сил для этого у тебя достаточно. Как только ты их остановишь, ударю я двумя танковыми армиями. Они будут сосредоточены в 20 километрах от твоих переправ. Задача ясна, товарищ генерал-майор?
– Да, товарищ маршал.
– Теперь о диспозиции. Вот этот лесок видишь?
– Хоесхольц?
– Да, он. Там сейчас находится наша фронтовая разведка, три батальона. Сегодня ночью твоя резервная группа полностью должна уйти туда и там замаскироваться. В штабе скажешь, что ее я забрал.
– Понял.
– Ну, если все понял, значит, на посошок, и исполнять, Ванюша. От твоих действий зависит окончательная победа. Та была промежуточной. Требуется, чтобы твои танкисты показали этим «кошкам», где раки зимуют, а союзникам место, куда Макар телят не гонял. – Константин Константинович опрокинул в рот коньяк, пожал руку Ивану и поднялся с кресла.
– Всё, время, действуй. Ты пока единственный перебрался за Эльбу. Так что тебе и прикуп брать. Не провожай! – маршал надел фуражку и вышел не в штаб, а сразу на улицу, через вторую дверь.
Иван за ним не пошел, вернулся обратно.
– Догоняйте, – подсказал он адъютантам комфронта.
– Что случилось? Поругались? – задал вопрос начштаба.
– Нет. Вызовите ко мне Петрова. Забирают его от нас.
– От черт, за каким дьяволом? Все планы перекраивать!
– Это точно, Иван Егорыч. Планы все перечертить, завтра сюда прибывает большая делегация, в том числе союзники. Резервной группы в расстановке не должно быть. Как поняли?
– Тут сообщение пришло, что из Берлина к нам направлен наш сводный полк.
– Его тоже в расстановке не учитывать. Он пока остается во фронтовом подчинении.
– Есть, но это чёрте что, а не командование.
– Потом поговорим, Иван Егорович. Выполняйте приказание.
После разговора с Рокоссовским Ивану стали понятны предыдущие приказы и та спешка, с которой пришлось считаться при наступлении на Магдебург. Дело грозило новой войной, хотя предыдущая еще не полностью завершена. Вот эсэсманы и не рвутся сдаваться, надеются, что, удержав позиции, попадут на службу к новым «хозяевам».
– Через какое время появится Петров? – спросил Иван.
– Через час примерно.
– Я у себя, часок вздремну.
– Так рано же еще, после обеда бы и легли!
– Устал, третьи сутки на ногах.
Вообще-то, Ивану требовалось навести «справки» о намерениях «союзников». Читая информацию, он был постоянно в курсе текущего времени, оно отличалось от местного, поэтому его требовалось засечь. Через сорок пять минут Иван повернул браслет, встал и пошел обедать. Подъехавшего Петрова усадил за стол, а больше в столовой никого не было, все пообедали раньше. Генерал Петров был гораздо старше Ивана, опыта ему было не занимать, свою задачу он прекрасно понял, как и то обстоятельство, что все находится на контроле «самого». С наступлением темноты его резервная группа форсировала Эльбу и совершила марш к району сосредоточения. Маршрут для нее был проложен подошедшим «берлинским» полком, который тоже убыл вместе с резервом в Хоесхольц.
Ранним утром начали прибывать многочисленные «гости», в составе которых были генералы Монтгомери и Эйзенхауэр, с ними около семидесяти старших офицеров обеих армий. От нас возглавлял делегацию маршал Василевский, начальник Генштаба. Ставку представлял маршал Буденный, были командующие трех фронтов, которые брали Берлин. Да, они полезли во все карты, напирая на то, что часть немецкой армии приказу о капитуляции не подчинилась. Им были представлены пленные эсэсовцы-коллаборанты, которые, действительно, отказались сдаваться и захватили город Магдебург, в котором все немецкие части сдались, кроме нескольких батальонов гитлерюгенда.
У Ивана все было готово, и при всех он передал частям 7-й дивизии начать штурм города. Артиллерию противника выбили еще вчера, к вечеру был взят Кракау. На правом берегу противника уже не было, по меньшей мере в полосе армии. Улучив момент, Иван сообщил Рокоссовскому некоторые свои мысли по поводу «союзников», и как их можно использовать. В настоящий момент времени переправ у армии две, в разных местах. Дорнбург находится в непосредственной близости к одной из них. Вот пусть союзники и составят «живой щит» для нее. Так как делегация большая, то самым удобным местом для нее будет не штаб армии, а дворец. И в случае успеха операции будет проще доставить их к месту событий. Через два часа после входа тактических и штурмовых групп в город, при поддержке их 152-мм самоходок, выяснилось, что драться в городе у бывших полицаев не получается. Тем более что Иван снабдил самоходки экранами против «фаустпатронов», и у предателей не получалось их жечь. При всех им была отдана команда 7-й дивизии продолжать штурм, а остальные тактические группы были направлены им вперед, догонять отходившую армию Венка, по которой активно работала авиация армии и фронта. Штурмовке не подвергались те колонны, которые остановились, спешились, выставили белые полотнища и отошли от техники.
Англо-американцам Иван предложил переместиться во дворец, где для них будут созданы все условия для проживания. Штаб армии сейчас готовится перемещаться туда. Предложение было принято после того, как там побывало несколько автомашин с разведчиками или квартирьерами. Самому Ивану Рокоссовский приказал никуда штаб не перемещать. От управления фронтом ему в помощь были переданы 80 человек, во главе с заместителем начштаба фронта генерал-полковником Малининым. Ну, помощь такая, своеобразная, учитывая то обстоятельство, что Толстых был только генерал-майором, как и Иван, а тут целый генерал-полковник…
В принципе, правильно! Рокоссовскому была поставлена задача «укоротить хотелки» союзников, он и использовал самую мобильную армию для этого. Теперь он сунул ее в намечающийся «мешок», намереваясь ударом с двух сторон раздавить оставшиеся танковые дивизии врага. Именно под эту задачу в армию и передали новейшую технику, под управлением самых умелых и опытных танкистов. Теперь штаб армии «работал» на публику, а сведения сразу приходили в руки Малинина, с которым Рокоссовский прошел большую часть войны. Дальнейшие события не заставили себя долго ждать: едва передовые тактические группы доложились о подходе к городу Кремлинген, как позвонил командир 45-го отдельного разведывательного авиаполка Роговцев и сообщил, что немцы в Харцфорланде зашевелились и начали вылезать на исходные. Одна дивизия двинулась на Магдебург, вторая – прямо на Дорнбург, к переправе. Иван жестом пригласил Рокоссовского к телефону и попросил Роговцева еще раз повторить сообщение. Немецкий «ударный кулак» сразу развалился надвое! Иван обменялся только взглядами с маршалом, тот кивнул и подошел к своим порученцам.
– Работаем по «второму».
Те откозыряли и вышли. Отдавать приказание при всех никто не стал. «Союзникам» никто ничего не сказал. Те зачесались только через сорок пять минут, когда к переправе с жутким ревом четырьмя колоннами начали подходить танки двух армий.
– Что происходит? – задал вопрос Монтгомери.
– Воздушной разведкой обнаружены две танковые колонны противника, идут из Харцфор-ланда сюда и на Магдебург. Мы приступаем к их «утилизации».
Еще через час над головой в ночном небе застрекотали ночные «бомбардировщики» По-2, которых сверху прикрывало большое количество Ту-2, заглушая своим шумом стрекот маломощных авиамоторов «ночников». Кроме ПТАБ-2,5, в этот раз их никто и ничем не загрузил. Немцы надеялись на новые прицелы и приборы ночного видения, среди обеих колонн находилось по 35 T-VIB, все машины, которые успела выпустить германская промышленность. Теоретически они могли бить прицельно на дистанции 2,5 километра. Но для этого им требовалось пройти по открытой местности 52 километра. Танки начали гореть, отойдя от кромки леса всего на 27 километров, то есть на полпути. Те, которые вышли из Вернероде, прошли чуть больше: 42 километра, колонны вышли в атаку в разное время. Их подсветили из Хоесхольца осветительными минами, и по ним начали работать будущие ИС-3 и «швейные машинки», фосфорные мины полностью «ослепили» их ночные прицелы и приборы ночного видения. Выбив 35 тяжелых танков и 20 «тигров-1», «резерв» Ивана устроил встречный бой «четверкам» и «штурмам», которые решили, что лучше отойти от засады, чем сгореть уже после капитуляции.
Утром большая делегация из «больших чинов» прибыла на место бывшего городка Ошерслебен, приземлившись на шести самолетах чуть ли не на поле боя. Чуть северо-восточнее еще дымились расстрелянные «тяжелые» двух сортов. А сгоревших «русских» танков было только шесть Т-34-100.
– Здесь что-то не так! – громко заявил генерал Паттон. – Пушка у них довольно длинная, но не могли шесть танков перестрелять такое количество тяжелых «тигров». Да и пушка вот у того еще более длинная.
– Танков здесь было 162, господин генерал. Это полностью сгоревшие машины, остальные уже отремонтированы, – ответил Иван.
– И где же они?
– Стоят в лесу, на исходных.
– Мы можем их посмотреть?
– Ну, почему нет? – Иван подал знак рукой, ему протянули микрофон станции, висевшей за спиной у радиста. – Заря, двенадцатому!
– На приеме.
– Заводи, и пройти маршем мимо аэродрома.
– Есть.
– Вернемся на аэродром, господа.
– Но мы еще не посмотрели вон те длинноствольные, остальные мы уже видели.
– Мы передадим, в качестве жеста доброй воли, один из этих танков в Англию и США. Большого интереса они уже не представляют. Более им выпуск не грозит, – ответил генералу Паттону маршал Василевский.
И, дождавшись, когда его слова переведут, пригласил всех в машины, так как из леса начала выдвигаться колонна Особой десантной армии. Впереди колонны следовало десять будущих ИС-3, затем шли остальные танки. Едва увидев абсолютно незнакомый силуэт нового «ИСа», Паттон первым прыгнул в «виллис». «Тигр» стал ему совершенно неинтересен. Проскочив обратно через полностью разрушенный городок, командующие и их свита успели подъехать чуть раньше, чем по дороге подошла колонна танков.
– Мы можем осмотреть один из передних танков? Как он называется?
– «Иосиф Сталин – три», – за всех ответил Иван и вновь подозвал радиста.
Читать бесплатно другие книги:
