Нефритовая война Ли Фонда

Глава 34. Дружба клана

Два месяца, последовавшие за нападением на зал для поединков, стали для Андена худшими за все время в Эспении, даже хуже ностальгии после приезда. Кори уехал, только позвонил с вокзала, чтобы попрощаться. Он объяснил, что хотел бы увидеться, но это слишком рискованно, в квартале до сих пор рыщут бандиты из Бригады Кромнера, да и полиция начала наугад останавливать кеконцев на улицах и обыскивать в поисках нефрита. Дауки порадовались, что сын покинул город.

– Прости, что я не послушался и не остался внизу, – угрюмо сказал Анден по телефону. – Я просто хотел помочь.

Кори несколько секунд молчал, а потом вздохнул.

– Знаешь, я волнуюсь за тебя, кеконец. Уж больно ты ответственный, обязательно встрянешь в какие-нибудь неприятности. – Из громкоговорителя на вокзале послышалось объявление, и Кори сказал: – Мне пора, чувак. Вернусь на День урожая. Не делай глупостей в мое отсутствие, ладно?

После того как Кори повесил трубку, Анден погрузился в уныние. Разговор к тому же его встревожил. Когда тем вечером они с Роном покинули зал для поединков, в трех кварталах от места происшествия Рон остановил такси и попросил отвезти их к дому Хианов. Открыв дверь, те были потрясены, но вздохнули с облегчением. Анден подставил обожженную ладонь под воду, открыв кран на кухне, а Рон рассказал о случившемся.

– А ты каким образом в это влез? – укорила Андена госпожа Хиан, вытаскивая из ящика стола бинты и тюбик с бактерицидной мазью. – Ты же просто иностранный студент, почему ты не остался в подвале с остальными, в безопасности? Пусть бы Зеленые кости сами разбирались. Что бы мы сказали твоей семье, если бы тебя покалечили или убили?

Она чуть не расплакалась.

Анден виновато молчал, но Рон возразил:

– Не ругайте его, он не мог с собой совладать. У него нефритовая душа, как и говорил Даук-цзен. И он здорово помог.

Рон рассказал о том, как Анден отвлек полицию, и Рон успел благополучно вывести всех из зала для поединков. Хианы неохотно согласились, что Анден и впрямь поступил правильно. Рон выпил горячего чая и собрался уходить, сославшись на то, что утром ему на работу. Андену порой трудно было осознать, что Рон Торо не Кулак клана, ему приходится зарабатывать на жизнь как обычному человеку – вместе с парой друзей он владел небольшой компанией по перевозкам.

Как только Рон ушел, Хианы снова начали напирать:

– Анден-се, сегодняшние события вызовут большие проблемы. Не приближайся к залу для поединков или к дому Дауков, просто ходи на занятия, на работу и сразу обратно домой. Если полиция опознает в тебе человека, который направил ее по ложному следу, тебя захотят допросить.

Анден послушался их совета, но в следующие несколько дней постоянно вспоминал написанную на лице Кори тревогу, когда тот утянул Андена на пол под автоматной очередью, как Кори рассердился на Рона и просил не вовлекать Андена: «Его вообще здесь не должно быть».

До сих пор Анден считал Кори ведущим в их отношениях, а себя ведомым. Эспения – страна Кори, это его город и его район, он на три года старше Андена, более общительный, более опытный и уверенный в сексе. Это не беспокоило Андена, а лишь делало Кори более привлекательным в его глазах. Но сейчас Анден впервые понял, что он еще и слабее. Госпожа Хиан права, Кори – Зеленая кость, а Анден – нет. Когда он ринулся помогать наперекор опасности, сыну Колосса пришлось его защищать. Если их отношения сохранятся, всегда ли будет так?

Андена это сильно беспокоило. Он родился в семье Зеленых костей, усыновлен и воспитан Зелеными костями, тренировался в школе Зеленых костей. Всю жизнь его учили, что нужно защищать не только собственные честь и репутацию, но и честь семьи и клана, оберегать слабых, людей без нефрита, находящихся под защитой клана.

Даже в изгнании, даже без нефрита он не мог смириться с тем, что теперь его самого нужно защищать. Все, что для него было важно в жизни, все, к чему он стремился, – это быть Зеленой костью. Но он не знал, как быть Коулом, да и как быть кеконцем без нефрита. Анден представил, что однажды Кори пойдет по стопам отца и станет Колоссом Южного капкана, Анден же останется его тайным и уязвимым возлюбленным, который никогда по-настоящему не впишется в эспенскую жизнь, и впервые почти за год Андена затопил стыд.

Уныния добавляло и то, что он лишился привычных развлечений. После событий на две недели отменили игру в рельбол, а после Анден так и не нашел в себе сил пойти на игру, раз там не было Кори. Зал для поединков, естественно, закрылся, однажды днем Анден проходил мимо и увидел полицейскую ленту, крест-накрест пересекающую сломанную дверь.

Полиция Порт-Масси опросила жителей Южного капкана, но мало что выяснила. Никто не признался, что был там во время стрельбы. Никто ничего не рассказал о причинах нападения на культурный центр. В тот же вечер повсюду в Южном капкане были разгромлены многие заведения и магазины, а стены исписаны грязными высказываниями, но никто не указал полиции на очевидное: это преступления на национальной почве, бандиты Кромнера нападают на кеконцев из-за азартных игр и нефрита.

Через Дерека, Тами и других, с кем он сталкивался по пути на курсы и на работу, до Андена доходили слухи. Даук послал Рона Торо и еще несколько человек отомстить Бригаде Кромнера.

Ограбили две букмекерские конторы, а двух членов Бригады, которых подозревали в том, что они стреляли из тех машин, нашли мертвыми, со сломанными шеями. В ответ нападения на магазины кеконцев и жителей квартала участились. Сгорела парикмахерская, в которой господин Хиан стригся уже восемь лет; пожилого кеконца, Зеленую кость, подстерегли на улице и избили, украв его нефрит; на автобусной остановке напали на владельца магазина, которого по ошибке сочли Зеленой костью. Никого не арестовали.

Пришел старший сын Хианов, занудный, хотя и благожелательный человек чуть за сорок, с которым Анден сталкивался несколько раз и разговаривал о всяких пустяках, и стал уговаривать родителей переехать из района в пригород. Анден сидел наверху, в своей комнате, и пытался не слушать, но это было невозможно.

– Южный капкан превращается в этническое гетто, – сказал сын Хианов. – Разве не лучше жить там, где просторней и ниже уровень преступности?

Но Хианы упорствовали в нежелании переезжать. Им нравился квартал, здесь у них были друзья. Где еще можно пройтись до кеконского бакалейного магазина? Может, посетовала госпожа Хиан, если бы сыновья наконец-то подарили им внуков, у них возникла бы причина для переезда, а иначе какой смысл?

Позвонил Даук Лосун и спросил, не мог бы он с женой как-нибудь зайти. Он объяснил, что они пригласили бы Хианов к себе, но полиция знает, что Сана имеет отношение к залу для поединков, и подозревает, что Дауки рассказали им не всю правду о стрельбе и поджоге, а потому пристально следит за их частью района. Дауки не хотят навлекать на Хианов неприятности, но они принесли бы с собой что-нибудь вкусное. Не мог бы и Анден присутствовать?

Хианы с тревогой согласились, хотя госпожа Хиан все равно наготовила кучу блюд, и когда прибыли Дауки с пластмассовыми контейнерами с едой из кафе, стол просто ломился. На кухню принесли дополнительные стулья. Анден почтительно склонился перед Дауками, но находился на грани срыва. Почему Колосс захотел с ним увидеться? Это как-то связано с Кори? Даук-старший о них узнал? Он обвинит во всем Андена и запретит им видеться?

– Как Кори? – спросила Дауков госпожа Хиан. – Он уже устроился в Адамонте? Занятия в юридической школе в Вотерсгарде уже начались?

– Начались на этой неделе, – ответила Даук Сана, передавая бумажные тарелки и пластмассовые вилки. – Похоже, ему там нравится, но это же Кори, он всегда был таким свободолюбивым. Да и усиленно трудиться ему пока не пришлось, так что поживем – увидим. Но я рада, что он там в безопасности и занят делом.

Анден и забыл, что уже начались занятия в юридической школе. Кори пока еще не звонил ему из Вотерсгарда. Наверное, занят. Переезд, выбор курса, новые люди… И все же… Из-за обиды пища казалась Андену пресной.

Во время еды Даук Лосун спросил:

– Как вы поживаете? Никаких неприятностей в последнее время?

С сочувствием кивая, он внимательно слушал жалобы госпожи Хиан на то, что в районе стало небезопасно и сын настаивает на их переезде.

– Отморозки Кромнера нападают на невинных людей и магазины, а полиция и пальцем не пошевелит.

– Это потому что Бригады платят за то, чтобы полиция смотрела в другую сторону, – сказала Даук Сана. – У нас тоже есть кое-какие карманные полицейские, это так, но у них гораздо больше. В конце концов, Кромнер и его люди – эспенцы, а мы иностранцы, и полиция принимает их сторону. А что касается остальных людей, то в новостях постоянно твердят, будто Кекон мешает Эспении воевать в Оортоко, придерживая нефрит. Хотя это и неправда. Иногда нас даже путают с шотарцами.

– Но что же делать, Даук-цзен, – воскликнула госпожа Хиан, – если закон не позволяет людям носить нефрит, чтобы они могли защитить своих, а полиции нельзя доверять? Это так несправедливо!

– Боюсь, – мрачно сказал Даук Лосун, – именно из-за этой проблемы я уже много месяцев плохо сплю по ночам.

– Это правда, – кивнула его жена. – Он принимает таблетки от бессонницы.

Анден слушал этот разговор с нарастающей злостью и негодованием. В Жанлуне участники клановой войны никогда не атаковали мирных людей, даже абукейцев или иностранцев. Если бы кто-нибудь пошел на такое, что помешало бы всем остальным нарушить айшо и погрузить общество в кровавую баню? А полиция! Она брала дань с зала для поединков, Анден видел это собственными глазами, но не охраняла его. Даук Лосун сравнил местных полицейских с кланом, но они были вовсе не кланом, а такими же хищниками, как Бригады. А тем временем именно кеконцев преследуют и обращаются с ними как с преступниками, только потому, что они носят нефрит, пытаясь защититься и сами о себе позаботиться.

Крупная фигура Даука Лосуна словно уменьшилась на кухонном стуле.

– Я уже сорок пять лет в этой стране, – произнес он, как будто смирился с ситуацией. – Вообще-то, я почти эспенец. Может, поэтому я предпочитаю решать проблемы по-тихому, деньгами и влиянием. Но все эти годы я знал, что, если понадобится, мы сможем поддержать слова и силой, ведь только у нас есть нефрит и только мы умеем с ним обращаться. Но все стало гораздо хуже. Когда нефрит оказался вне закона, Бригады больше не видят причин нас уважать. Они знают, что теперь мы не сумеем им отомстить, не поставив себя в уязвимое положение перед законом. Опытные Зеленые кости с Кекона, которые на самом деле внушают страх, вроде Рона Торо, уже постарели, их осталось мало, а родившаяся здесь молодежь не имеет должной подготовки и не воспринимает ее необходимость всерьез. Взять, к примеру, моего сына, как бы я его ни любил. Или кого-нибудь вроде Шуна Тодо, обладающего талантом в нефритовых дисциплинах, но эспенца до мозга костей, он решил уехать из дома и вступить в армию. – Даук Лосун покачал головой. – Боюсь, мы не сумеем справиться с тиранами вроде Блейза Кромнера. Рон – самый зеленый человек в городе, но он всего лишь человек. А я лежу по ночам без сна, боясь, что рано или поздно до него доберутся и убьют моего близкого друга. Похоже, у нас нет иного выбора, кроме как согласиться на условия Боссов – платить им за «защиту», прикрыть зал для поединков, пустить их наркодилеров и сутенеров в наш район.

Все прекратили жевать. Госпожа Хиан в ужасе накрыла рот рукой, а ее муж утешающе поглаживал ее по спине. Анден вяло ковырялся в тарелке, но заметил, что теперь Дауки смотрят на него. Анден медленно поднял голову и встретился взглядом с Колоссом. Даук Лосун продолжал говорить с Хианами, но смотрел на Андена.

– Я долго и мучительно обдумывал положение, в котором мы оказались, и хочу попросить кое о чем нашего юного друга Андена. А раз он живет здесь, то должен попросить и у вас. Ты с Кекона, – обратился он к Андену, – а твоя семья руководит одним из самых известных и могущественных кеконских кланов. У меня еще остались друзья на острове, а слухи легко пересекают даже Амарический океан, а потому я давно знаю, что ты способен на большее. Ты и твои кузены вели войну против более сильного врага, который мог бы уничтожить клан, но победили.

Когда Анден впервые встретился с Дауком Лосуном, то решил, что тот слишком простодушный и дружелюбный для Колосса. Теперь его взгляд был стальным и немигающим. Анден понял, о чем его просят, он предчувствовал это, еще когда ужинал за столом у Дауков и принял их помощь.

– Коулы имеют куда больше ресурсов, чем мы, – сказал Даук. – Нефрит, деньги, люди, даже влияние на правительство. Может, у них и нет причин беспокоиться о происходящем в Эспении, но если есть хоть один шанс, что они могут предложить нам свою дружбу, это нам бы сильно пригодилось. Больше нам рассчитывать не на что.

– Даук-цзен, – тихо произнес Анден, – если бы я мог повлиять на своих кузенов из Равнинного клана, то не жил бы сейчас в Эспении.

Даук Сана подняла палец и скептически фыркнула.

– Я достаточно видела и слышала о тебе и не верю, что твои кузены, если в них есть хоть капля здравого смысла, могли тебя вышвырнуть. Откуда тебе знать, может, тебя послали в Эспению по каким-то другим причинам? В конце концов, это твоя семья.

Госпожа Хиан поднялась из-за стола и достала с кухонной полки зеленый керамический чайник, который привез им в подарок Анден от имени клана и вручил в свой первый день в Эспении – символ дружбы клана, обещание ответной услуги. Она поставила чайник перед Анденом и сказала:

– Ради здешних кеконцев, Анден-се. Если ты хоть немного к нам привязан, как привязаны к тебе мы, умоляю, попытайся.

Глава 35. Иностранные союзники

Через год после того как республика Эспения вступила в войну в Оортоко, секретарь по международным делам впервые приехал на Кекон в рамках своего тура по восьми странам. Его встречал почетный караул у Зала Мудрости, а также молчаливая толпа с антивоенными лозунгами и язвительные статьи в кеконской прессе.

В последний из трех дней визита секретарь устроил на военно-морской базе острова Эуман закрытую встречу с канцлером Соном Томаро, несколькими членами Королевского совета и руководителями Равнинного клана. Эспенское правительство уже понимало, что за политической властью на Кеконе вполне открыто стоят главные кланы Зеленых костей.

При любой возможности Хило старался переложить работу с политиками на плечи Шаэ, но от встречи с эспенским дипломатом такого уровня не мог отказаться под благовидным предлогом, не нанеся оскорбления Эспении, и Шелест совершенно определенно посоветовала ему так не поступать по многим причинам. Хило, Шаэ и Кен прилетели из Жанлуна на аэродром Эумана на частном вертолете. Их встретил начальник базы, Шаэ узнала его и представила как полковника Лиланда Дейлера. С ним был еще один офицер по фамилии Янси, он сопровождал их по территории базы.

Когда они проходили по большому тренировочному полю, внимание Хило привлек неожиданный гул коллективной нефритовой ауры. Перед гладкой десятиметровой стеной выстроилось два ряда солдат в тяжелом обмундировании. По сигналу от инструктора первая шеренга бросилась вперед, солдаты развернулись спинами к стене и присели.

Вторая шеренга солдат побежала к товарищам, и те подбросили их в воздух с нефритовой Силой. Солдаты в тяжелом снаряжении с Легкостью подпрыгнули и оказались на стене, точнее, большинство из них, некоторые упали обратно на землю. Те, кому удалось забраться на стену, развернулись и с помощью Силы подтянули наверх остальных.

Янси заметил интерес Хило и объяснил:

– Кадеты из «Морских ангелов», элитного спецподразделения эспенской армии. Только тридцать процентов рекрутов успешно пройдут ИБНВП.

Янси пришлось почти кричать, чтобы его услышали в порывах ветра.

В ответ на вопросительный взгляд Хило Шаэ перевела и слова офицера, и незнакомую аббревиатуру. Хило слышал об Интегрированной биоэнергетической нефритовой военной подготовке. Этим длинным и малозначащим термином эспенцы называли собственную версию нефритовых дисциплин, созданную на основе кеконских методов, только адаптированную и модифицированную, но прежде он никогда не видел ее собственными глазами.

– Вы сами отдали это эспенцам, – пробурчал под нос Кен. – Они-то уж умеют превращать лом в металл.

Хорошо овладевшие Легкостью Зеленые кости перебрались бы через стену без чьей-либо помощи. Судя по аурам, эспенские солдаты носили больше нефрита, чем успешный выпускник Академии Коула Ду, но в ИБНВП их учили действовать совместно, чтобы увеличить коллективную эффективность. На Кеконе культивировалось превосходство нефритового воина, уважение к победителям в дуэлях, превозносили героизм и патриотизм мятежных Зеленых костей в прошлом, но эспенцы использовали нефрит без сантиментов, как стандартную военную экипировку.

Хило скривился в гримасе отвращения. Он не сомневался, что Зеленых костей провели именно этим путем не случайно – они должны были лицезреть эту демонстрацию на тренировочном поле. О чем бы ни собирались говорить эспенцы после, они подчеркнули значение разговора, устроив встречу на своей военной базе и предварительно напомнив, что тоже умеют пользоваться нефритом.

В главном здании их провели в большую, но по-спартански обставленную комнату для переговоров – с офисными стульями вокруг серого стола и флагом республики Эспения на стене. Секретарь Коррис (Хило узнал его по фото в газетах) был уже там и разговаривал с человеком, чье имя Шаэ быстро прошептала Хило на ухо – посол Грегор Мендофф. Секретарь и посол прервали разговор и повернулись, чтобы пожать вновь прибывшим руки.

Квайр Коррис был типичным голубоглазым эспенцем с широкой грудной клеткой и напоминал Мендоффа, только без усов. Как и многие эспенцы, говорил он энергично, почти без пауз, так что стоящий рядом переводчик едва успевал закончить фразы, но в манерах присутствовала и некоторая сдержанность, а в открытом взгляде читалась доза расчетливости. Не то чтобы эспенцы жадные, подумалось Хило, но им всегда не хватает человеческого тепла, они слишком тщательно обдумывают, как достичь своей цели.

Канцлер Сон и группа членов Королевского совета тоже уже прибыли.

– Коул-цзен, – поприветствовал его Сон.

Если секретарь Коррис и другие эспенцы и удивились молодости Колосса по сравнению с остальными присутствующими или тем, с каким почтением к нему обращается официальный глава правительства, то постарались этого не показать.

Помимо руководства Равнинного клана еще один человек в комнате носил нефрит – генерал Рону Ясугон, старший военный советник Королевского совета, возможно, единственный человек в кеконском правительстве, который был исключением из твердого культурного и официального запрета носить нефрит для политиков. Это нарушение считалось приемлемым, поскольку, как и занятия медициной, преподавание боевых искусств и монашество, служба в армии была одним из немногих способов для Зеленых костей достойно отказаться от присяги клану и избрать другую стезю.

Однако в отличие от других профессий, в армию нельзя было поступить сразу после выпуска из Академии, хотя бы один год следовало пробыть Пальцем. Кланы следили за тем, чтобы большинство талантливых Зеленых костей сначала приходили к ним, а через некоторое время наименее перспективных Пальцев аккуратно или не очень подталкивали к тому, чтобы послужить стране, надев форму. Генерал Рону был исключением, он покинул Горный клан уже Кулаком и начал военную карьеру восемнадцать лет назад, он носил больше нефрита, чем большинство офицеров, – часы с шестью нефритами на стальном ремешке. Генерал поприветствовал Хило, и Колосс тоже прикоснулся ко лбу.

– Генерал.

Когда все расселись, секретарь Коррис завел разговор о том, каким приятным и плодотворным выдался визит, и поблагодарил правительство и народ Кекона за то, какими щедрыми хозяевами они оказались.

Он долго разглагольствовал о важности кеконо-эспенских отношений, о стремлении премьер-министра усилить политический, экономический и военный союз между двумя странами.

– Несмотря на всю разницу в нашей истории и культуре, у нас есть одно общее качество, и это самое главное, – сказал Коррис и сделал паузу для переводчика. – Это пылкое чувство национальной гордости и стремление к независимости, а еще – столь же пылкая верность друзьям и союзникам.

Это два качества, а не одно, хотелось указать Хило, но посол Мендофф кивнул и улыбнулся, соглашаясь, а кеконцы вежливо слушали гиперболы иностранца. Коррис откашлялся и сказал уже серьезней:

– Как вы знаете, господа… и дамы, – добавил он, бросив быстрый взгляд на Шаэ, – Республика Эспения прилагает большие усилия для защиты суверенитета Шотара против экспансии Югутана. К сожалению, сейчас стало ясно, что мы еще не скоро выиграем войну в Оортоко.

Это было довольно важное замечание. Всегда уверенные в своей военной мощи эспенцы предполагали, что выиграют войну в Оортоко в течение года. Но восточная шотарская провинция оказалась твердым орешком. Сухой ландшафт и жара, горы с множеством мест, где мятежники могут спрятать лагеря и слиться с мирным населением. Эспения обладала мощнейшим в мире флотом, а также могла похвастаться многочисленными наземными войсками и бомбами, но эта армия не привыкла сражаться против хорошо окопавшихся партизан.

– Учитывая характер боев, – заговорил полковник Дейлер, – успех в Оортоко зависит от мелких спецподразделений. Физические и экстрасенсорные преимущества биоэнергетического кеконского нефрита позволят нашим элитным силам действовать точнее и эффективнее, минимизировать жертвы среди мирного населения.

Хило нетерпеливо прищурился. Эту встречу затеяли для того, чтобы иностранцы в очередной раз попытались убедить Кекон продавать больше нефрита? Шаэ уже ясно дала понять Мендоффу и Дейлеру, что Кеконский Нефритовый Альянс не увеличит квоту.

Секретарь Коррис поднял руки.

– Понимаю, вопрос об экспорте нефрита уже неоднократно обсуждался, и хотя наше правительство разочаровано тем, что мы не сошлись во взглядах на эту проблему, мы понимаем, какое давление на вас оказывает общественное мнение по поводу сохранения природных ресурсов. Но мы еще не обсуждали возможность для Кекона оказать военную помощь в Оортоко.

Кеконцы смущенно заерзали. Канцлер Сон подался вперед и положил на стол широкие локти.

– Секретарь, – медленно произнес он, чтобы переводчик успевал за ним, – мы польщены вашим визитом и ценим отношения между нашими странами, но вам следует понять – мы маленькое островное государство. Мы никогда не вторгались в другие страны. Генерал Рону объяснит вам, что наши войска вообще не предназначены для подобных операций.

Рону сидел слегка позади и слева от канцлера. Когда последний подал ему знак, генерал выпрямился и сказал:

– У нас всего шестьдесят тысяч солдат для защиты территориальных вод Кекона, воздушного пространства и границы.

И в самом деле скромная цифра даже для страны всего с двенадцатью миллионами жителей. Армию уважали, но едва ли считали жизненно важной организацией.

– Думаю, вы все же недооцениваете свои возможности, канцлер, – заметил посол Мендофф, как только слова Сона и Рону перевели на эспенский. – Ваша армия насчитывает несколько тысяч человек с биоэнергетическим нефритом. Но ваша подлинная боевая сила – обычные гражданские. Если принять это во внимание, не будет преувеличением сказать, что у вас крупнейшая в мире армия нефритовых солдат.

Кеконцы чувствовали все большую неловкость. Канцлер Сон оттянул воротник рубашки и покосился на Хило, единственного человека за столом, обладающего не меньшей властью, чем Сон. Чуть позади и по обе стороны от себя Хило чувствовал ауру Шелеста, потрескивающую с тревогой и раздражением, и гул недовольства Штыря. Хитрые эспенцы понимали, что подлинная боевая сила Кекона – это кланы Зеленых костей, но говорили с оскорбительным высокомерием.

Хило ненавидел всю эту дипломатическую тягомотину. Он подумывал предоставить слово Шаэ, она привыкла иметь дело с иностранцами и наверняка даст тактичный ответ. Но вместо этого он подался вперед. Кеконские политики отпрянули. Не сводя взгляда с Корриса, Хило сказал:

– Эти нефритовые солдаты, как вы их назвали, живут по кодексу, который вам не понятен. – Хотя на его лице по-прежнему оставалось дружелюбно-нейтральное выражение, в голосе прозвучали нотки, вынудившие переводчика на секунду запнуться, прежде чем заговорить. – Зеленые кости защищают Кекон и дерутся за клан, которому присягнули в верности, а не за иностранное правительство.

– Вы глава клана, господин Коул-цзен, – тут же откликнулся секретарь Коррис. – А значит, именно вы решаете, в чем заключаются интересы вашего клана. Насколько я понимаю, они совпадают с нашими. Ваши люди сотрудничают с нами в борьбе с нелегальной торговлей нефритом и наркотиками, ищут возможности для инвестиций и хотят уменьшить барьеры для международного бизнеса между нашими странами. В отличие от лидера другого значительного клана, чья публичная риторика враждебная и шовинистическая, ваша семья явно желает сохранить хорошие отношения, что мы весьма ценим. Вот почему мы стремимся к открытому диалогу с вами.

От внимания собравшихся кеконцев не ускользнуло, что на встрече не присутствует Айт Мада или ее представители.

– Премьер Гальц, я и глава Промышленного департамента, – продолжил Коррис, – готовы провести реформы в торговле, о которых вы просили. Мы уже сняли ограничение на владение недвижимостью для иностранцев и собираемся уменьшить тарифы на кеконский импорт в определенных отраслях, а также упростить выдачу виз для кеконских эмигрантов, работающих в Эспении или получающих образование. Конечно, преимущества получат определенные кеконские компании и организации, пользующиеся нашим доверием.

Секретарь наклонил голову, давая понять, что эти слова относятся к присутствующим в комнате.

Хило несколько удивился, что эспенцы больше осведомлены о делах кланов, чем ему казалось. Они предлагали Равнинным преимущество над Горными и знали достаточно, чтобы понимать, насколько это важно для Коулов. Хило подозревал, что если проконсультируется с Шаэ, она тут же назовет ему стоимость предложения в дьенах. Только это все равно бессмысленно.

Эспенцы считали, что купить можно все, если предложить хорошую цену.

Хило положил ладони на стол.

– Мой Шелест изо всех сил старается расширить наш бизнес, и естественно, нам бы хотелось, чтобы все это осуществилось. – Шаэ как-то сказала ему, что эспенцы воспринимают отказ просто как стартовую точку для переговоров, и потому Хило сделал паузу, чтобы всем стало ясно – он считает именно так, как говорит. – Но как Колосс клана, я никогда не пошлю Зеленых костей сражаться за иностранцев, что бы вы ни предложили.

Корриса, казалось, резкий отказ Хило совершенно не задел.

– Кекон – это стержень нашего стратегического присутствия в Восточной Амарике. Если мы не можем рассчитывать на ваш военный вклад в наши усилия, то тем важнее ваша четкая политическая поддержка.

Канцлер Сон кашлянул.

– На Кеконе сейчас больше иностранных войск, чем когда-либо после провозглашения независимости с окончанием Мировой войны. Это существенная поддержка.

– Это для обоюдного блага, – сказл полковник Дейлер. – Присутствие эспенских сил на Эумане предотвращает любую агрессию в регионе и обеспечивает безопасность вашей страны.

– Несколько месяцев назад, – тихо, почти безмятежно произнес Хило, – я говорил с парой, чью шестнадцатилетнюю дочь изнасиловали эспенские солдаты. Спросите семью Эюнов, считают ли они, что иностранные военные, играющие в азартные игры, пьющие и посещающие шлюх во время увольнительных, обеспечивают безопасность.

Посол Мендофф недовольно поморщился.

– Несмотря на подобные трагические и единичные инциденты, – сказал он, – мы полагаем, что Кекон рассчитывает на наши силы в поддержании безопасности в регионе, а говоря конкретнее, в сдерживании югутанской угрозы.

– Цель Югутана – любыми способами расширить территорию и сферу влияния, – добавил полковник Дейлер. – Правительство в Драмске и религиозные лидеры, Протеки, огласили государственный манифест, согласно которому Югутанская коалиция должна протянуться по всему континенту Ориусу, от Амарического до Уллирического океана. Если, не приведи господь, Оортоко отойдет Югутану, Драмск осмелеет и продолжит агрессию. Близость Кекона к Ориусу, его уникальные ресурсы и стратегическое положение в Западно-Тунском море превратят его в очевидную цель.

Кеконские политики мрачно переглянулись, но не ответили на предположения Дейлера. Нападение Югутана было возможно, но Хило не сомневался, что эспенцы преувеличивают опасность. Правда заключалась в том, что победа Югутана в Оортоко наверняка повлечет за собой другое последствие – Эспения запаникует и стянет в регион еще больше военных сил, чтобы получить контроль над Кеконом, прежде чем это сделает враг, и все под видом «защиты» союзников.

– Мы в курсе растущего у населения, а также у части правительства желания усилить вовлеченность Кекона в войну, в особенности это касается приема беженцев, – сказал секретарь Коррис.

Канцлер Сон осторожно кивнул. Жертвы среди мирного населения в Оортоко привлекли внимание общественности, людей волновало положение в регионе этнических кеконцев, которых переселили в Шотар несколько поколений назад, где их угнетали и превратили в маргиналов, а теперь они страдают в кровавой стычке иностранных держав. Даже превалирующий стереотип о кеко-шотарцах как о полукровках, бандитах-баруканах с нефритом, не мешал призывам репатриировать беженцев из Оортоко. Вот она, сила телевидения, цинично думал Хило. В какое еще время в истории кеконцы беспокоились о происходящем за границей?

– Человеческие чувства понятны, но влекут за собой риски, которые вы, возможно, не полностью осознали, – сказал посол Мендофф.

Хило раздражало, что эспенцы говорят вразнобой и ему приходится переключать внимание с одного на другого. Секретарь Коррис – наиболее высокопоставленный эспенец, и вроде бы все остальные с ним согласны, так зачем они встревают, когда не просят?

И словно подчеркивая мысли Хило, заговорил полковник Дейлер:

– Оортоко наводнен югутанскими агентами, а наша разведка подтверждает, что существуют связи между мятежниками и кеко-шотарской организованной преступностью. Если Кекон не будет охранять свои границы, сюда могут просочиться югутанцы, что поставит под удар наши военные ресурсы на Кеконе.

– Ваши ресурсы, – задумчиво повторил канцлер Сон.

– В ваших интересах отнестись к этой угрозе всерьез, – отозвался полковник Дейлер. – Сейчас нет никаких ограничений в перемещениях по Кекону. Люди могут свободно посещать остров Эуман и остальную страну. Все было бы по-другому, если бы среди населения существовали югутанские агенты, которые крадут военные секреты, устраивают диверсии или посылают координаты для бомбардировок в Драмск. Они могли бы даже свергнуть правительство и установить более дружеский к Югутану режим. Лучшая линия совместной обороны против таких опасностей – это не допустить их проникновения на Кекон.

Некоторое время все молчали. Потом Хило сардонически улыбнулся.

– Вы хотите, чтобы мы не пускали других иностранцев, чтобы защитить тех, кто уже здесь?

Секретарь Коррис криво усмехнулся и передернул плечами, вроде бы и не соглашаясь с Хило явно, но все же подтверждая его слова.

– Мы хотим получить заверения, что наши союзники на Кеконе сделают все возможное и направят как общественное мнение, так и законодательство в сторону долговременного укрепления наших отношений и взаимной безопасности. Мы хотим быть уверенными, что вы не поддадитесь влиянию близорукой толпы, и готовы вам в этом помочь, предоставив экономические преференции.

Хило кивнул и встал. Эспенцы сказали все, что намеревались, а он быстро уставал от многословия и сладких политических речей, не говоря уже о том, что это просто взятка, предложенная на самом высоком уровне. Боги небесные, прежде чем стать Колоссом, он много лет был Кулаком и Штырем и знал, какое тонкое равновесие требуется между кнутом и пряником, когда хочешь добиться согласия от строптивого. Шаэ и Кен встали вслед за ним, а через секунду их примеру последовали и остальные кеконские политики. В ответ секретарь Коррис слегка приподнял брови.

– Айт Мадаши – мой враг, – сказал Хило, – но это не значит, что вы мой друг. Я имею дело с вами и вашим правительством, пока это выгодно Равнинному клану. Но вы здесь гости. Не просите слишком многого, не думайте, будто контролируете Кекон. Другие иностранцы уже пытались сделать это до вас.

Когда переводчик повторил слова Хило, секретарь Коррис улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и, к удивлению всех присутствующих, прикоснулся сомкнутыми ладонями ко лбу в традиционном кеконском приветствии. Это было проделано так, что выглядело небрежным жестом, но при этом не насмешкой.

– Да благословят боги ваш клан, как говорят в вашей стране, господин Коул-цзен, – сказал эспенский дипломат. – А в моей стране говорят: «И да познаете вы истину».

– Хреновы эспенцы, – выругался Хило после ужина.

Кен одобрительно буркнул и отодвинул пустую тарелку.

– Иметь с ними дело – это как бороться с многоглавым чудовищем. Одна голова улыбается, другая крадет у тебя с тарелки, а третья кусает тебя за задницу. – Штырь скрестил руки на груди. – Они знали, что мы не пошлем Зеленых костей сражаться на их стороне в той адской дыре. Они сказали это, лишь чтобы в итоге выторговать то, на что рассчитывали на самом деле.

– Спенни родную мать выставят на продажу, лишь бы узнать, кто предложит лучшую цену, – сказал Тар.

Он откинулся назад с довольным и скучающим видом, поскольку весь день провел не на военно-морской базе на острове Эуман, а с Йин Ро, с которой время от времени крутил роман.

– Ты должен был позволить мне кое о чем сказать на встрече, – упрекнула Хило Шаэ. – Например, что предлагаемое торговое соглашение пойдет на пользу и их экономике. Производственные мощности в Эспении переключились на военную продукцию, стране нужна торговля с иностранцами, чтобы обеспечить спрос. Так что это не односторонние преимущества, как они пытаются представить.

– В той комнате собралось и без того слишком много людей, пытающихся выставить себя самыми умными, – ответил Хило. – Но в итоге мы в тупике – народу ненавистно присутствие иностранцев на Кеконе, и каждый раз все припадают к груди Айт, когда она произносит очередную речь, но мы не можем обойтись без иностранных денег, будь они прокляты.

В ответ на косой взгляд Хило Шаэ скрестила руки на груди.

– Ты так на меня смотришь, словно это я виновата в том, что эспенцы такие беспринципные и жадные. Да, они пытаются нами воспользоваться, выставляют оскорбительные требования, торгуются и хотят выжать из любой ситуации по максимуму, так уж они ведут дела. Но это все равно наш лучший рычаг против Горных.

Уничтожение югутанских фабрик Горных по производству «сияния» пять месяцев назад нанесло Айт серьезный финансовый удар. Шаэ стремилась усилить преимущество, отрезав противнику доступ к другим инвестициям за рубежом, в особенности в Эспении, отделение офиса Шелеста уже сосредоточилось на экспансии в этой стране.

– Горные до сих пор в лучшем положении по сравнению с нами в том, что касается бизнеса на Кеконе. Но если мы достигнем торговых соглашений, которые отрежут их от эспенского рынка в нашу пользу, то через пять-десять лет станем крупнейшим кланом.

Хило одобрял все экономические победы, которые Шаэ и ее люди одерживали над Горными, поскольку это ослабляло позицию Айт Мады как лидера и усиливало внутреннюю оппозицию против нее, но не хотел ждать результатов пять-десять лет. Фрахтовая компания «Кеконская звезда» процветала, увеличивая влияние семьи Фенов в Горном клане, но противостояние Фена Сандо и Айт пока еще не вылилось в конкретные действия, которые привели бы Айт на кладбище «Небеса ждут», кормить червей.

– В последнее время Айт что-то притихла, – пробормотал Хило. Может, она не хотела показываться на публике после того, как Шаэ отсекла ей половину уха, но Хило не был настроен настолько оптимистично и не считал, что неудавшаяся попытка отделаться от Шаэ и уничтожить тем самым Равнинный клан могла ее обескуражить. Скорее всего, Айт просто собирается с силами для новой атаки. – Деньги – это еще не все, нам нужно постоянно встряхивать Горных, чтобы их дерьмо не успевало осесть. Ты покопалась в делах семьи Иве, как я просил?

Шаэ нахмурилась от смены темы, но ответила:

– На Иве Калундо ничего нет. Он носит два нефритовых кольца на мизинцах и браслет с тремя камнями на левом запястье, насколько все знают, он никогда не влезал в неприятности. – Шаэ развела руками. – Но… два года назад его тетя чуть не умерла от передоза СН-1 и теперь не носит нефрит. Оба младших брата Иве и его двоюродные сидят на «сиянии» и пользуются услугами одного дилера в Перекрестье. По слухам, он по-тихому продает высококачественное «сияние» Зеленым костям.

Хило одобрительно посмотрел на сестру.

– И как ты это выяснила?

– В наши дни повсюду крысы, – сказала Шаэ так самодовольно, что Хило ухмыльнулся.

Он и не думал, что сеть Шелеста может раздобыть сведения о пристрастии к наркотикам и других пороках, но если Шаэ подошла к делу творчески, то грех жаловаться.

Вен улыбнулась и заговорила. Похоже, давно миновали те дни, когда она молчала и высказывалась только наедине с Хило.

– Если мы знаем, кого искать, то Пальцам Кена не потребуется много времени, чтобы найти этого дилера.

– Только по-тихому, – сказал Штырю Хило. – Как найдешь его, скажи, но ничего не предпринимай без моего приказа. У тебя и так дел по горло, нужно разбираться с Ти Пасуйгой.

Жена Кена Лина вернулась в столовую вместе с Рю, поменяв ему подгузник, и вручила его обратно Вен. Потом поцеловала мужа и сказала, что пойдет обратно домой, чтобы закончить курсовую. Кен кивнул, влюбленно посмотрев на нее, как подобает молодожену. Хило улыбнулся, глядя на эту картину. Свадьба в прошлом месяце прошла роскошно, в соответствии со статусом Штыря, огромная семья Лины, а также Кулаки и Пальцы Равнинного клана заняли почти весь отель «Главная звезда». Тар поморщился в притворном недовольстве и бросил в брата салфетку.

Кен кинул салфетку обратно Тару и снова повернулся к столу с привычным суровым выражением.

– Насчет наших рейдов на Ти Пасуйгу есть хорошие новости и плохие, – сказал он. – Хорошая новость в том, что мы перебили несколько десятков каменных рыбок Запуньо, конфисковали тысячи кило сырья и необработанного нефрита стоимостью около пятисот миллионов дьен.

Хило в очередной раз позавидовал шурину. Обязанности Штыря трудны и опасны, но проще и более осязаемы.

– Плохая новость в том, – продолжил Кен, – что Запуньо умен, собака, и выдумывает все новые способы. Нефрит в виде пуговиц, нефрит под видом детских игрушек; спрятанный в замороженных морепродуктах или в консервах. Часть мы находим, но эспенский флот находит больше. Это еще одно подтверждение правоты Шаэ. Нам придется лобызать иностранцев, если мы хотим вышибить увиванского пса из дела.

Тар иронично покачал головой.

– Спенни начали войну, которая создала черный рынок нефрита. Они помогают нам справиться с контрабандой, которую сами же и вызвали, а взамен ожидают, что мы с благодарностью будем выполнять их желания как дети.

Политические требования эспенцев, постоянная угроза со стороны Горных, грязные схемы Ти Пасуйги – любая из этих проблем уже головная боль, но все вместе держали Хило в постоянном напряжении.

– Уже поздно, – сказал он. – Хватит на сегодня разговоров.

Кен и Тар разошлись по домам. Нико спустился по лестнице и сказал, что ему приснился кошмар и он не хочет оставаться один. Вен передала Рю Хило и со стоном встала, чтобы снова уложить малыша в постель. Колосс и Шелест остались в столовой одни, не считая сонного ребенка на руках у Хило и звона посуды из кухни, где убиралась Кьянла. Шаэ погрузилась в размышления, Хило заметил, что у нее появилась привычка рассеянно поглаживать обнаженную шею, где когда-то висело нефритовое ожерелье.

Шаэ опустила руку и повернулась к нему.

– Я съезжу в Эспению на пару недель, – сказала она. – Я тут раздумывала над тем, что сказал Анден по телефону, и решила встретиться с теми людьми, Зелеными костями из Порт-Масси. После сегодняшней встречи на Эумане ясно одно – эспенцы получили рычаг для давления на нас, потому что здесь их армия и они знают о событиях в нашей стране больше, чем мы о событиях в их стране. Похоже, все, связанное с Эспенией, так или иначе затрагивает и нас, а судя по словам Андена, их крупнейший город превращается в поле битвы за нефрит, прямо как здесь. Я должна поехать туда и узнать подробнее.

Хило поразмыслил над ее словами.

– Нет, – ответил он через минуту. – Ты должна остаться здесь. Слишком много сейчас всякой мерзкой политики с Королевским советом, КНА и эспенцами. Ты не можешь находиться вдали от Кекона, а вдруг что случится? Теперь за твоей спиной стоит весь клан, не хватало еще, чтобы ты бросила Корабельную улицу и снова уехала в Эспению. – Шелест уже открыла рот для возражений, но Хило отрезал: – Поеду я.

– Ты?! – не смогла скрыть удивление Шаэ.

– Я Колосс, и раз это настолько важно, как ты говоришь, мне лично следует во всем разобраться. Ты постоянно твердишь, что наши преимущества находятся в Эспении, что мы должны в нее инвестировать. Я хочу посмотреть на эту страну собственными глазами.

Частично проблема в том, решил Хило, что иностранцами и бизнесом всегда занималась Шаэ. Теперь, когда от этого зависит судьба Равнинных, сама судьба Кекона, нельзя перекладывать эти дела на сестру. Когда что-то казалось Хило неясным и он не мог тут же понять, что делать в сложной ситуации, ему нужно было взглянуть на проблему вблизи. Поговорить с нужными людьми, лучше во всем разобраться. Решение всегда прямо на улице, где-то под носом.

Рю заворочался, Хило встал и прошелся, чтобы его убаюкать.

– А кроме того, – тихо произнес Хило, – я уже давно не виделся с Энди. Слишком давно.

Глава 36. Что ты заслуживаешь

Беро и Мадт сидели на полу квартиры Беро, пили и тренировали Концентрацию на паре крыс, которых Мадт заманил в пластиковое ведро в переулке за домом.

– Думаю, нужно научиться самим делать «сияние», – заявил Беро. – Будем продавать его, а то, что у нас осталось, прибережем для себя.

– Точняк, кеке. – Мадт открыл бутылку пива и сделал большой глоток. – У тебя есть лаба для синтеза?

– Мы же не вонючие эспенские вояки, – фыркнул Беро. – Можно делать обычное, уличное «сияние», главное – получить «сироп».

Основной ингредиент СН-1 в малых количествах содержался в растительных средствах, которыми лечились с древности, и если украсть или раздобыть рецепт из больницы или аптеки, их можно перегнать, получить так называемый «сироп» и усилить его с помощью промышленных химикатов.

Беро занес руку над ведром. С закрытыми глазами он Чуял крыс четче, как звенящие и горячие сгустки энергии. Он попытался представить, что его собственная нефритовая энергия распространяется за пределы тела, как острое оружие в руке. Беро Сконцентрировался в одну из крыс, ткнув в ее сторону двумя пальцами. Крыса упала набок, дергая лапками от боли, но выжила.

– Проклятье!

Мадт протянул Беро бутылку пива.

– Можешь допить.